Текст книги "Дочь мафии (СИ)"
Автор книги: Fosi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 208 (всего у книги 364 страниц)
– Ну-ну, вот выпей, станет легче, – Эка сидела на кровати возле Лораны и поила её отваром.
Мила зашла в комнату и прижалась к стене.
– Не переживай так, девочка, не надо, – говорила экономка, – Гент мальчик взрослый, он сам может решить свою судьбу и сделает правильный выбор, а достопочтенный феран не хочет его казнить, уж поверь мне. Он человек справедливый. Не отпустит он эту тварь, не сомневайся, тем более взамен на жизнь Гента.
– А что такое вообще “суд Хэнгу”? – тихо спросила Карлина.
– Это в древние времена так было, – вздохнула Эка и снова налила Лоране отвара. – Суд был божий. Когда судили и приговаривали кого, то палач богов был слепой Эйнотар и конечно люди приметили, что ему всё равно какую душу отдавать Хэнгу. И принялись правдами и неправдами менять виновных. Кого добровольно на плаху отправляли, а кого насильно, рабов, например. Только вот проблема возникла – судили грешников, а в чертоги Хэнгу попадали зачастую обычные праведные люди. А Хэнгу любит чёрные души, грешные – душа для него, как драгоценность. Чем больше душ в его чертогах, тем лучше.
Женщина вздохнула:
– А грешные души уйти оттуда не могут. И в итоге когда получилось, что приговорённые и казнённые не оставались в его чертогах, потому как были чисты, он разозлился, сам явился на одну из казней и увидел, что подсунули снова богу-палачу не ту душу, – она развела руками. – С тех пор стало “суд Хэнгу” – это даже не подмена души, это ритуал, в котором тот, кого должны казнить, должен дать слово, что чертоги Хэнгу не покинет. А бог должен выбрать кого казнить – того, кто виноват, или другого, который даёт слово, что не покинет грань.
– Так ведь бог завтра не появится, – спросила Милена.
– Так и суда такого уже нет, – ответила ей Эка. – Но для нас воплощение закона бога – феран. Так давно решено, особенно для Изарии. Феран имеет полное право решить судьбу своих людей. И конечно эти два дурака из скотоводов не приведут ему своих дочерей. Так что…
– А отец Гента? Он злой, жуткий, – с трудом выдавила из себя Лорана. – Я знаю. Я вижу.
– Деточка, моя, – положила ей на плечо руку экономка. – Так и феран это видит. Не отдаст он своего воина в жертву принести, даже не думай. Вот увидишь завтра. Спи, моя хорошая.
Эка погладила Лорану по голове и помогла лечь в постель. Карлина осталась с ними в комнате, когда Эка, горько улыбнувшись Милене, вышла.
Утро в день казни было промозглым, противным. Милена, как и никто из серых не выходил на улицу и не пошёл работать. Домашние убежали смотреть казнь, которая происходила на площади за крепостными стенами, там в городе.
Чуть после рассвета через двор прошли Шерга и четыре воина, они вели между собой того самого мужчину, старейшину, который так страшно обращался со своими дочерьми. От мысли, что он был всё это время в доме, белой ведьме стало не по себе.
Чуть после прошли Гораны. Оба мужчины были одеты в рубахи, куртки и плащи, принадлежащие их титулу в Изарии. И если достопочтенного ферана все видеть в таком виде привыкли, разве что плащ стало привычнее видеть на Хэле, то вот вид Элгора в голубой рубахе, голубой куртке и голубом плаще был неестественным.
Миле казалось, что бронар выглядел странно праздничным, и это, в силу происходящих событий, резало глаз и было контрастным, особенно хмурому утру.
За фераном и бронаром шла Хэла. Милена почему-то была уверена, что на казнь чёрная ведьма не пойдёт, но девушка ошиблась. На чёрной ведьме было то же мягкое серое платье, которое появилось у неё в Зарне, серый плащ, на этот раз у неё была покрыта голова, что тоже было непривычно, потому что Хэла голову вообще не покрывала, вопреки всем правилам и требованиям. А сейчас на ней была косынка, а сверху на голову был надет капюшон плаща.
После ведьмы шёл Брок и ещё кто-то из воинов, имени которого Мила не знала, но видела его в доме. В это же время из башни вышли ещё два воина и с ними Гент. Все трое склонили головы перед Горанами и вышли со двора замка следом за Броком.
Лорана всхлипнула и бессильно опустилась на скамью.
– Всё будет хорошо, – тихо прошептала ей Карлина и, сев рядом, обняла за плечи.
Серые сидели в тишине и она была до невыносимости щемящей, раздирающей на части, выворачивающей наизнанку. Такой бывает тишина, когда ожидаешь вестей и точно знаешь, что они будут плохими.
Милене стало дурно, не хватало воздуха, душило одиночество и покинутость. Хотелось, чтобы её кто-то обнял… нет, не кто-то – она хотела к Роару. Очень сильно хотела.
Вот сейчас, в этот конкретный момент, ей так отчаянно захотелось, чтобы он её обнял, прижал к себе, погладил по голове. Ей хотелось поцелуев, хотелось близости, она скучала просто по его взгляду и его теплу, но больше всего хотелось именно объятий, которые кажется могут защитить её от всего на свете. И хотелось этого ласкового: “маленькая”…
Ведьма обняла колени и уткнулась в них лицом.
Милена безумно переживала за него. Ей так хотелось знать как он там. Всё ли с ним хорошо и, чтобы узнать об этом, она наверное даже ферана не побоялась бы спросить, хотя обычно даже от мысли, что может столкнуться с главой дома, ей становилось не по себе. И дело было не в страхе. Дело было в её стыде от какой-то непоколебимой внутренней тяге к этому человеку. Девушку тянуло к его мудрости, спокойствию, уверенности, основательности. Рядом с Рэтаром Гораном Мила не видела смысла в истериках, с ним было хорошо.
И снова становилось стыдно. Перед ним, перед Хэлой, перед Роаром… как вчера стало стыдно перед Броком за то, что произошло между ней и Элгором.
Хотя белая ведьма и сказать не могла, что произошло. Боже, как хотелось уверенности, как хотелось понимания своих сил, возможностей. Как она устала находиться здесь. Она заблудилась и никак не могла найти выход.
Милене на спину легла рука. Белая ведьма подняла голову и встретилась с полным какого-то невообразимого понимания взглядом Маржи. Она даже не знала сколько времени просидела, вот так уткнувшись в колени и закрывшись от мира.
– Твой корабль уплывал в грозу под парусами, – запела тихо Донна.
Сначала она пела одна, даже припев. Второй куплет подхватила Маржи, она пела сквозь слёзы. Каждое слово песни ей давалось тяжело. Второй раз припев пели уже все. Но сейчас в песне не было той обычной дерзости, что была, когда они её пели все вместе. Сейчас они просто сидели кто где в главной зале крыла домашних и с мрачной грустью тихо тянули песню за собой, только бы не тонуть в парализующей тишине.
– А где задор, куропатки мои? – голос Хэлы выдернул каждую из собственных мыслей, из тягости песни, которую они все очень любили петь.
Девушки вскинулись, улыбнулись. Милена внутренне даже не поняла, как потянулась к эмоциям Хэлы, дернула их на себя, словно ухватилась за ленту. Но внутри Хэлы была такая бездна, столько мрака, что Милене показалось, что она тонет.
Белая ведьма тяжело вздохнула, закрыла глаза на мгновение и из этой тьмы к ней пробился голос Хэлы: “Сил моих больше нет, что за непослушная девчонка? А ну, вон!”
Произнесла это чёрная ведьма с деланной грозностью, и услышала её только Мила, но на самом деле она почувствовала, что Хэла не злилась, она скорее переживала, что девушка утонет там, куда соваться было нельзя.
– Ну, и что вы тут устроили? – обратилась женщина к серым и игриво уставилась на их грустные лица.
Возле неё оказалась Сола, которая всегда тянулась к Хэле, как будто та была её солнцем. Это странное сравнение всплыло в голове белой ведьмы и никак не отпускало.
– Хэла, а спой что-нибудь нам? – попросила Донна.
– Что спеть? – женщина прошла вперёд, обнимая Солу и утягивая её с собой.
– А спой про любовь? – отозвалась Маржи, которая так и осталась сидеть рядом с Милой.
– Сердечки рвёте себе, горемычные? – улыбнулась Хэла.
Девочки потупили взгляд. Милена сейчас заметила, что Донна тоже была печальна, как Маржи, Лорана и сама белая ведьма.
Хэла хмыкнула. Потом подошла к Лоране, обняла её и запела глубоким, печальным голосом, но живым, таким ощутимым физически:
– Принеси мне его поцелуй, перед тем как кончится время
Моих воспаленных, тонких, вечно голодных снов.
Принеси мне его поцелуй и я заплачу тебе белым,
И ты будешь страшно богат…
Лети ветер, рассвет погас,
Легки цепи смогу сейчас
Раскрыть крылья двоим одни
Лети ветер, лети…
Принеси мне его поцелуй, как объяснить тебе эту
Птичью холодную даль, что сводит меня с ума.
Принеси мне его поцелуй, я заплачу тебе черным
Поверь, ты останешься рад…
Лети ветер, рассвет погас,
Легки цепи смогу сейчас
Раскрыть крылья двоим одни
Лети ветер, лети…
Принеси мне его поцелуй, я покажу тебе зверя,
Что плачет в моей груди, чтобы он рядом был.
Принеси его мне живым, я заплачу тебе красным
Мы будем вечно с ним…
Лети ветер, рассвет погас,
Легки цепи смогу сейчас
Раскрыть крылья двоим одни
Лети ветер, лети…[3]3
Анна Пингина «Лети ветер»
[Закрыть]
Маржи подпевала Хэле в припевах, словно повторяла заклинание. Внутри серой девушки горел невыносимо яркий огонь любви, она действительно любила Гира. Ей было невыносимо страшно оттого, что он может не вернуться. А Милена, невольно впитывая этот страх, яростно сопротивлялась ему, но не получалось и она захлёбывалась, тонула.
– Лорана, солнышко моё, ну всё-всё, хватит, котя моя, – проговорила Хэла, когда закончила петь. – Живой, здоровый. Всё хорошо!
Девушка уставилась на Хэлу заплаканными глазами, кажется не веря в слова чёрной ведьмы.
– Правда, – глянула на неё чёрная ведьма, отвечая на незаданный вопрос. – Только смотри. Он теперь у нас важный, видный, носит имя Горанов, Таагран теперь, кабы бес его не попутал и он не сказал, что серые ему теперь не подходят. С таким именем можно и в харн захаживать, – она рассмеялась, потом обняла Лорану и поцеловала её в щёку. – Ну, дуй давай, у достопочтенного ферана ткань чистотельная заканчивается. Снесёшь стопку?
Лорана было нахмурились, а потом повнимательнее присмотрелась к женщине, просияла и сорвалась с места.
– Хэла? Это как? – спросила Томика.
– Что? – спросила чёрная ведьма.
– Как это Гент стал Тааграном?
– Так отец его пришёл, никто из корты на казнь не пришёл, а этот припёрся, – Хэла фыркнула. – Не понимаю – действительно думал, что сможет старейшину своего судом обычным судить или, не приведи боги, обменять? И на кого – на сына! Тьфу-ты, нелёгкая! И, чтобы замену нельзя было провести, как по суду Хэнгу положено, то достопочтенный феран предложил Генту от имени отца отречься и взять имя, которое сиротам всем тут дают – или Онар или Таагран. Он взял Таагран, тем более, что Мирган эту тварь казнил, и они братья получились по имени и Гент уж никак не мог под раздачу попасть, даже если бы отец его настаивать стал и право ферана на суд бога не признал. А тут все при своих правах остаются, а у кого-то их теперь поболе даже, да и теперь ещё и за минусом невеста, что позавчера родилась и нынче с горшка слезла.
– Подожди, Хэла, так он теперь не связал сговором отца на брак? – уточнила Донна.
– Нет, – улыбнулась та.
– Вот Лорана, счастливая, он её так любит, а она так из-за этой девицы, невесты его, переживала, а тут, – улыбнулась Куна. – Стоило и не одну мирту прорыдать, чтобы вот так получилось.
– Ну, и чего тогда песни заунывные поёте? – подстегнула чёрная ведьма Маржи, лукаво изогнув бровь.
– Ты знаешь что-то про Хар-Хаган? – встрепенулась та, уставилась на Хэлу с надеждой.
– Отбили они Хар-Хаган, сегодня до казни вести пришли, – ответила женщина. – Почти без потерь со стороны отряда. Только со стороны защитников крепости раненые и убитые есть, но не много. А ваши заусенцы целёхоньки, так что нечего душу всем тут рвать.
Маржи зажала рот ладонью.
– Хэла, а спой что-нибудь ведьмовское? – спросила Сола, заглядывая в лицо чёрной ведьмы.
Ты улыбнулась, погладила девушку по щеке, а потом запела:
Милена и представить не могла насколько станет легче, когда услышит это заветное, что всё хорошо, что жив… ей хотелось петь вместе с Хэлой, хотелось перестать плакать, хотелось скакать от радости…
– Это не твоё, ты же понимаешь? – Хэла села с ней рядом, когда уже всех отпустило, словно не было казни, не было беды.
Пришли домашние и их тоже утянуло в песни. Серые пели “Травушку”, домашние снова попросили спеть “Тебя ждала я”. И они пели, радостно, играли голосами, Маржи потом пела какую-то другую песню, из её собственного мира, уже не переживая и снова наполняясь светом и радостью.
И во всём этом Милена сидела и смотрела в лицо Хэлы отчаянно пытаясь понять, что та ей сказала.
– Ты воруешь эмоции других людей, ты понимаешь это? – спросила женщина.
Сначала Милена сжалась, потерялась. Застыдилась.
– Вот, это твои, – кивнула чёрная ведьма.
– Хэла, я, – замямлила девушка. – Прости… я правда не понимаю…
– Я тоже не понимаю, – ответила она. – Просто вижу, что тебя таскает из стороны в сторону, и ты не можешь остановиться.
– Я как вампир, – заключила Милена с обречённостью.
– С корабля, – улыбнулась Хэла.
– Что? – нахмурились белая ведьма.
– Вампир с корабля, – прояснила женщина, поведя головой из стороны в сторону. – Знаешь, как сложно после корабля по суше ходить?
Милена невольно улыбнулась:
– Да ну тебя…
– Не построишь стену – не вывезешь, – чёрная ведьма стала серьёзной. – Представляешь сколько эмоций испытывают люди вокруг?
– Я уже попалась…
– Не сомневаюсь, – хмыкнула Хэла. – Элгора бедолагу до ручки довела.
– Что? – нахмурилась Милена и уставилась на женщину.
– Ничего. Не лезь к нему – я тебе говорила? – она обречённо вздохнула. – Говорила! А ты?
– Я… – сжалась девушка и кивнула.
– Нет, – шепнула Хэла. – Не получится его понять. Нет. Не получится его изменить. Тебя же рвёт на части, как к Роару хочется – вот и жди, сиди, а к брату его не лезь.
– У него… ему очень плохо, – внезапно для себя самой проговорила Милена.
– И? А тебе хорошо? – спросила чёрная ведьма, а Мила отрицательно качнула головой. – Вот. И ему насрать какого тебе. И не потому, что он прям зло во плоти, нет. Ты права, он не потерян, он хороший, но он тебя сметёт, особенно вот такую, какая ты сейчас, и даже не поймёт, что сделал не так. Или может тебе моего хочется? Как тебе моя тьма, понравилась?
Девушка посмотрела на неё, прикусила губу.
– Хэла, – к ним подошла Томика, – это ты собрала тени после казни?
– А что? – взглянула на девушку чёрная ведьма.
– Ну, я в прошлый раз, когда по суду тут казнили человека, там же на площади, в городе, как сегодня, и тогда тени в дом наползли, ужас. А сегодня нет.
Хэла улыбнулась:
– Собрала. Не бойся, детка.
Томика улыбнулась и робко кивнула.
– Хэла, миленькая, Хэла, я так сильно тебя люблю! – накинулась на женщину вернувшаяся Лорана.
Серая просто сияла, он неё лилась такая чистая, невообразимая радость, что у Милены снова предательски защипало глаза.
– Пффф, вот и попроси полотенчики чистые в ванную принести, – фыркнула Хэла, лукаво прищуриваясь. – Если бы знала, что тебе это такую радость доставляет, я сама их не таскала бы.
Лорана улыбнулась и всё обнимала ведьму, и та в итоге рассмеялась.
– Хэла! – со двора раздался хриплый властный голос ферана.
– Да, достопочтенный феран, – отозвалась она.
– Догоняй, ведьма! – приказал он и Мила, посмотрев в окно, увидела, что он прошёл на выход из внутреннего двора замка.
Хэла ухмыльнулась, потом снова посмотрела на Лорану.
– Я рада, деточка, что всё хорошо, – она погладила серую по голове, плечу, потом поцеловала в лоб.
И обернувшись на Милену, нахмурившись прошептала:
– Если будешь через себя пропускать – чокнешься!
Хэла сжала руку белой ведьме и вышла во двор, ушла следом за фераном.
От домашних серые узнали, как старейшину корты скотоводов, которого, как оказалось, избегали в доме очень многие, казнил Мирган, который был так называемым аяном, то есть личным палачом дома. Но от подробностей Милена предпочла отгородиться. А ещё оказалось, что в Зарне, да и в других городах, есть “день суда”. От названия Мила содрогнулась. В этот день собирают всех виновных в тяжёлых правонарушениях и придают наказанию. А судью избирает городское сообщество, и что сейчас это кто-то из рода Горанов.
– Тут все из Горанов? – спросила белая, скорее сама у себя.
– Многие, – согласилась, услышавшая её, домашняя. – Гораны столько правят, что у нас говорят, что у всех изарийцев кровь Горанов есть внутри.
Милена кивнула, вспоминая ту вереницу фигурок выбитых на стенах главного обеденного зала Зарны. Сколько там тысячелетий они правят? Немыслимо вообще.
Глава 9
Утром следующего дня Хэла ворвалась в задумчивость Милены и спросила не хочет ли она пойти погулять в город.
– А можно? – девушка ещё ни разу не ходила в город и предложение было невероятно заманчивым.
– А чего нельзя? В сопровождении можно, – улыбнулась женщина. – Пошли.
И вытащила белую ведьму на улицу.
Если бы Милена знала, что сопровождать их будет Брок, то никогда бы не согласилась пойти. Но отказываться было поздно, да и как это будет выглядеть со стороны? А ещё почему-то показалось, что Хэла сделала это специально – столкнула белую ведьму с сыном ферана. Впрочем парень вёл себя абсолютно спокойно, будто ничего не случилось такого, что могло бы его смутить, в отличии от Милены. Ей казалось, что она ведёт себя максимально неестественно.
Они зашли в корту ткачей и Хэла что-то у них узнавала, а Милена даже не уловила, что именно. Белая ведьма мялась, не могла связать и двух слов, посматривала на Брока исподтишка. В общем вела себя, как полная идиотка… и ей происходящее совершенно не нравилось и хотелось вернуться. Но до тех пор пока они не вышли за ворота крепостной стены.
Мила видела город, только когда они приехали, шла по витой дороге к замку, гонимая тревогой и необъяснимой тягой, как потом оказалось, теней. Потом она выходила в ин-хан через боковую башню, через перекидной мост где-то там, где был лес.
И больше она зарнийский замок не покидала.
А сейчас… сверху, от крепости, вид был не менее захватывающим, чем снизу, с дороги. Это был такой восторг.
Они шли по мощёной дороге, среди людей, которые спешили куда-то, тут был звук города, он резал слух, особенно после тишины, что была внутри замка. Нет, там не было тихо – там переговаривались люди, играли дети, шныряли туда сюда домашние слуги, воины стояли на страже, были животные, да и городской шум можно было услышать, прислушавшись… Но сейчас оказавшись внутри этого шума и этой, бывшей до сего момента далёкой жизни…
Милена слышала, как говорили люди, обсуждали какие-то проблемы, других людей, одна женщина говорила с другой про свою семью, кто-то рассказывал о покупках, о вестях из других мест, названия которых девушка никогда не слышала. Дети разных возрастов бегали, кричали, смеялись. Где-то стучали, где-то торговали… звук города, запах города…
Белая ведьма была в таком невообразимом восторге, а при учёте того, что город был красивым – восторг распирал!
Зарна напоминала эти европейские города с исторической частью города, но если там жизнь размеренно текла, увлекая за собой неспешно прогуливающихся туристов, то тут от этого не было и следа. Тут всё бурлило и двигалось.
– Как думаешь, Брок, на кого они пялятся, на тебя или на нашу беляночку? – спросила Хэла, оказавшись между юношей и девушкой и подхватив обоих под руки.
– Беляночку? – переспросил он.
– Ну, Миленка у нас белая, вот тебе и беляночка, – пояснила женщина. – У нас в мире сказочка такая есть.
– Хэла, ну! – девушка надулась.
– А я чернушка, – успокоила её чёрная ведьма. – Думаешь они не знают кто ты?
– Откуда им знать? – отозвался Брок.
– Значит звезда ты? – подмигнула ему Хэла.
– Может быть, – согласился парень.
– И это ты притягиваешь взгляды.
– А точнее мои глаза.
– Цвет успеха, – ухмыльнулась Хэла и Брок рассмеялся.
Милена сначала нахмурилась, а потом заметила как на них смотрят окружающие, особенно девушки. Кто-то из них стыдливо улыбался и прятал взгляд, кто-то смотрел открыто и кокетливо. Они провожали их троих глазами, перешёптывались.
– Скажи-ка мне, бесценный мужчина, – спросила Хэла, – к кому из предложенных мастеров по выделке нужно идти?
– У первого почти все командиры заказы оставляют. Митар и бронар к нему ходят, – ответил ей Брок.
– А второй?
– Честно? – он пожал плечами. – Я не знаю о нём ничего.
– Ладно, тогда пойдём к первому, – согласилась чёрная ведьма.
– А зачем мы вообще пошли в город? – спросила Милена, с интересом глядя по сторонам.
– Мне надо к скорняку и столяру, – отозвалась Хэла. – И тебя проветрить, а то запылилась уже.
– Вот, – сказал Брок и они остановились перед одним из домов.
– Ну, давай поглядим, – улыбнулась женщина и дала Броку придержать дверь запуская их в лавку.
Когда ведьмы и сын ферана зашли внутрь на них пахнуло запахом кожи. Они оказались в просторной комнате, где был стол, возле окна по полу стояли пары сапогов, над окном была прикреплена палка, на которой висели всякого рода ремни и ножны для мечей и кинжалов.
Пока Милена разглядывала всё это добро, из задней комнаты вышел грузный, высокий мужчина. У него не было волос на голове, но на лице была окладистая борода. Он нахмурился, оглядывая женщин в серых платьях, как предположила Милена именно их цвет смутил мужчину. Потом хозяин перевёл взгляд на Брока и лицо его изменилось до неузнаваемости.
Было сложно сказать о причине перемены, может юноша был постоянным клиентом, или дело было в том, что сказала Хэла – все знали сына ферана. Тем не менее с этого момента цвет платья Хэлы и Милены значения иметь перестал.
Мужчина поздоровался с сыном ферана, спросил, что тому угодно, но юноша кивнул на ведьму, а Хэла, достав из внутреннего кармана плаща свёрнутый листок бумаги, развернула его и показала мастеру. Тот что-то буркнул на это, Милена отвлеклась, потому что увидела очень красивый ремешок, такой тонкий, короткий, стало интересно что это и пока она на него смотрела, Хэла успела фыркнуть и развернувшись уйти на улицу.
– Где второй? – спросила она у Брока, который помогал Милене выйти под тяжёлый взгляд хозяина и его злость, которую почувствовала белая ведьма, покидая дом.
– Вон там, – Брок ухмыльнулся и кивнул на другую сторону улицы.
Дом второго мастера был не таким богатым и ухоженным, как предыдущий. Это был просто дом. Внутри был стол, стулья, словно это была столовая, где семья могла бы пообедать. Не было никаких работ, только запах был одинаков – запах выделанной кожи.
Этот мастер был моложе, у него были короткие волосы, короткая борода. Милена заметила сходство с Броком и другими мужчинами в главном доме и тут вспомнила, что совсем недавно все они сбривали волосы и сжигали их во время обряда в праздник Изара. Видимо этот мастер тоже делал обряд.
Она слегка улыбнулась своей догадке и заметила как мастер с интересом на неё посмотрел.
В отличии от первого этот не хмурился их серым платьям, он сразу понял, что Хэла ведьма, потому что назвал её “уважаемой ведьмой”, чем вызвал добрую усмешку женщины. Мастер не показывал, что в восторге видеть у себя в лавке сына ферана – просто спокойно поздоровался, выслушал, что просила Хэла, посмотрел на рисунок, который у неё был, задал вопросы. Потом измерил её руку от пальцев до локтя, и сказал, что сначала сделает заготовку из простой ткани и нужно будет примерить, а потом уже можно будет говорить о выделке кожи.
Хэла была невообразимо довольна разговором.
– Хэла, зачем тебе, что? – Милена нахмурилась, когда они вышли от мастера и отправились ещё куда-то, переходя по проулкам и шастая между домов.
– Недоуздок, – пояснила Хэла. – Это для алагана же. Ты чем там слушала?
– Просто изучала девочку, которая была там в задней комнате, – призналась Милена, которая всё то время пока они были у мастера переглядывалась с очаровательной девчушкой, на вид лет шести, что выглянув из-за двери с нескрываемым интересом разглядывала пришедших людей.
Хэла кивнула и глянула на Брока:
– Видишь, в чём разница? – произнесла чёрная ведьма, заглядывая юноше в лицо. – Тот богат, потому что имеет много заказов, потому что к нему ходят Гораны, командиры. На деле же он узколоб и груб. А этот гибко мыслит, он менее обеспечен, но не менее хороший мастер, раз корта его ценит и советует. Просто реклама – двигатель торговли.
– Что? – переспросил сын ферана и Хэла пустилась в объяснения того, что такое реклама.
Вообще эта прогулка безумно нравилась Милене. Это было какое-то невыносимое счастье – просто гулять, просто видеть разных людей. И она поймала себя на мысли, что тянуть на себя их эмоции ей не хочется. Это было вообще чем-то потрясающим, особенно на фоне той безобразной “качки”, которую она испытывала последнии несколько дней.
– Брок? – Милена решилась поговорить с ним, когда они сидели на небольшой лавочке перед мастерской столяра, который, как оказалось, знал Хэлу и она сама могла с ним говорить без заботливого участия сопровождающего их сына ферана.
– А? – он внимательно изучал улицу.
– Я хотела поговорить, насчёт… эм… – девушка поняла, что вообще зря всё это затеяла, – насчёт того, что ты видел вечером позавчера.
Юноша посмотрел на неё с нескрываемым интересом:
– А что я видел? – спросил он и заставил Милену зависнуть.
– Эээ…
– Только перед тем как скажешь, подумай, как бы не получилось так, что ты сейчас скажешь то, чего я до сего момента не знал, а ты хотела бы это скрыть, – и парень улыбнулся своей очаровательной улыбкой с ямочками, а она совсем потерялась.
Белая ведьма была уверена, что Брок видел её и Элгора. Ей почему-то хотелось объяснить ему, что именно он видел, хотя по-хорошему в голове у неё была такая каша, что она сама не смогла бы себе объяснить, что происходит между ней и бронаром.
– Я… просто… – она обречённо вздохнула.
– Чего вздыхаешь, беляночка моя? – за спиной оказалась Хэла.
– Ничего, – буркнула Милена и кажется покраснела, как помидор.
– Брок, а у тебя есть ещё силы потерпеть ведьм? – поинтересовалась женщина.
– Конечно, Хэла, сколько тебе нужно, – парень снова улыбнулся.
– У меня на сегодня кажется всё, а вот Миленку надо бы сводить в ин-хан. Сдюжишь?
– Хорошо, – кивнул он.
И тут Милена вскинулась на них – что только что сказала Хэла?
– А? – воскликнула девушка в ужасе.
– В моём мире в такие моменты говорят, что она с утреца компотом уши помыла, – ухмыльнулась Хэла, глядя на белую ведьму и обращаясь к юноше. – Компот – это ягодный отвар и у неё в ушах эти самые ягоды застряли.
– Бывает, – заключил он, как ни в чём не бывало. – Пойдём, проводим тебя до дома, да и в лес лучше с боковых ворот выходить.
“Так? Так! Так… стоп! Нет! Какого хрена, Хэла?” – завопило в протесте всё сознание Милены.
На девушку накатила паника. Что вообще делает чёрная ведьма? Зачем ей идти с Броком в ин-хан?
Хотя её туда тянуло страшно, правда, очень сильно туда хотелось. Милене так легко было на сердце и в ин-хане, и после того, как оттуда вернулась. И наверное хватило бы надолго, если бы не события, которые случились после и всё перевернули с ног на голову.
Белая ведьма брела за Хэлой и Броком, словно обречённая на казнь. Ей было не по себе. Как ей себя вести, как она вообще во всё это вляпалась? Может просто отказаться, сослаться на что, что голова разболелась или что устала ходить? Да что угодно, лишь бы не ходить куда-то наедине с Броком, особенно после того, что только что умудрилась ляпнуть.
Но придумать она ничего не смогла и что-то говорило ей, что с Хэлой этот номер не прошёл бы. Да и Брок согласился, а у него наверняка были свои планы, может они его своими прогулками от дел важных отвлекают.
– Знаешь, если у тебя дела, – проговорила Милена, когда они подходили к воротам, – то я не против сходить в ин-хан потом.
– Нет, – ответил Брок, – никаких дел.
Милена обернулась – у ворот в замок стояла Хэла и белая ведьма могла поклясться, что чёрная ведьма ухмылялась.
Да чтоб… она осеклась и ругая себя за несдержанность побрела следом за Броком.
– Что ты делаешь? – спросила она, подойдя к юноше, сидящему на камне внутри ин-хана.
– Учусь, – отозвался он, не отрывая глаз от листочка бумаги, который изучал, пока Милена, закрыв глаза, сидела на траве внутри магических каменных кругов.
– Чему? – нахмурилась девушка.
– Гринский язык, – ответил Брок и посмотрел на неё.
Милена присела рядом и уставилась на странные значки, которыми был исписан весь листок и казалось в этом не было вообще никакого смысла.
– Это нужно для чего-то? – поинтересовалась она.
– Просто для меня, – ответил Брок. – И чем больше языков я буду знать, тем лучше. Можно использовать на заданиях и на войне пригодиться может.
– На заданиях?
– Да, и в мировых, – кивнул он, а когда Милена непонимающе на него уставилась пояснил. – Иногда война может закончится, или не начаться вовсе, если правители договорятся.
– А, поняла, – просветлела девушка, всё ещё изучая листок.
– И в разведке, конечно, помогает.
– А ты в разведке? – удивилась Мила.
– Да. А что? – Брок слегка нахмурился её удивлению.
– Я думала ты просто в отряде ферана и что ты его… ммм… помощник? – ответила белая ведьма.
– Фор, – поправил её юноша.
– Да, – кивнула она.
– И что мне при этом мешает быть разведчиком? – поинтересовался сын ферана.
– Я не знаю, – честно ответила Милена.
Он улыбнулся, а девушка хотела объяснить, но стушевалась и замолчала.
– Что? – спросил Брок, который конечно же всё приметил.
– Прости, – она уставилась в траву. – Я не знаю, не знаю. Мне важно, чтобы ты не думал обо мне плохо.
– Я не думаю, – ответил юноша.
– Нет. Я уверена, что ты видел меня и Элгора, и я думаю, что это ужасно. Потому что всё это ужасно. И я запуталась, – Милена беспокойно потерла лоб. – Я потерялась. Я не знаю, что мне делать.
И она расплакалась, сложившись пополам, уткнувшись лицов в свои колени. Брок положил ей руку на спину.
– Мне не важно и это правда, – проговорил Брок. – И разве ин-хан не идёт людям магии на пользу?
– Идёт, просто, я в нём плачу, – всхлипнула Мила. – Хотя я всё время плачу. Всех достала уже.
– Откуда у тебя такие сведения? – поинтересовался юноша, озорно глядя на ведьму.
– Не знаю. Я так чувствую. Даже сейчас, – шмыгнула ведьма носом. – Ты…
– Я – что? – спросил он. Милена уставилась на него в непонимании. Она видела его чувства – он был спокоен, в нём был мир, и ни капли раздражения, ни одной отрицательной эмоции. – Не думала, что ошибаешься?
– Мне тяжело судить. Все ждут от меня свершений, а я только рыдаю, – девушка говорила через силу. – А теперь я ещё и начала – как пиявка прилепляюсь к людям и вытягиваю себе их эмоции. Я не хочу, правда, но у меня не получается сопротивляться. Я так устала, мне так хочется куда-то спрятаться… я не понимаю, как такая неумеха, такая бестолковая, могла попасть во что-то такое вот. И мне страшно…
