Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

Глава 19

Рэтар сидел за столом и слушал доклад старшины пришедших в Трит раненых воинов из Шер-Аштар. Он пришёл совсем рано, потому что вчера, когда они прибыли в селение, не смог попасть к ферану или митару доложиться о прибытии. И потому с первыми лучами Изара уже стоял возле дверей рабочей комнаты главы дома.

Слушал Рэтар вполуха, его мысли занимала Хэла и то, что она сказала. Тоска по ней изводила. Хотры всё это пусть утащат куда подальше – он не мог ей доказать, не мог достучаться до неё…

"Боги, родная, если бы ты дала мне возможность…" – он бы умолял, если бы это имело хоть какой-то смысл. Но с Хэлой это бесполезно.

Её взгляд, такой пронзительный, такой невыносимо открытый, она бы рассказала, рассказала, хотела, ей было больно, а Рэтар пропускал эту боль через себя, чувствуя эту женщину, как никакую другую. И бессилие – он ничего не мог, только бояться отпустить.

Воин закончил отчёт и смотрел на ферана в ожидании.

– Достопочтенный феран, – обратился к нему Тёрк, стоящий за спиной старшины, когда молчание затянулось дольше, чем было положено, и становилось неуместным.

– Всех сегодня к лекарям в Трите. Завтра отдых в честь благословения Изара, а после – те воины, кто уже могут стоять в страже, должны явиться к командиру сторожевых башен и получить назначение. Остальные, когда лекари разрешат, – отчеканил Рэтар, так и не взглянув на стоящих в комнате мужчин.

– Да, достопочтенный феран, – кивнул старшина.

– Всё, – кивнул Тёрк и открыл дверь, чтобы выставить воина.

– Достопочтенный феран, а можно ещё вопрос? – замялся тот.

– Да, – отозвался Рэтар.

– А могу я с чёрной ведьмой поговорить? – попросил старшина, и Рэтар поднял на него взгляд, воин кажется дрогнул. Тёрк нахмурился.

– Зачем? – холодно спросил феран.

– Она, – он сглотнул, замялся. – Я хотел её поблагодарить. Это из-за меня её ранили, она меня вытащила, а сама…

Юноша потупил взор, а Рэтара рванула ярость.

– Я… – с трудом продолжил старшина, – когда отправлялись сюда, кисет её нашёл, хотел отдать и сказать, что в долгу перед ней.

Парень был на деле совсем молодым, тиров двадцать, может даже меньше, ему было стыдно, а ещё он ждал гнева ферана, так сжался, будто предполагал, что будет наказан.

– Она с харагами в поле сейчас, – отозвался Рэтар, как можно спокойнее и пытаясь унять себя. – Подожди её во внутреннем дворе.

– Благ вам и дому, достопочтенный феран, – поклонился старшина и вышел.

– И? – Тёрк закрыл дверь и подошёл к столу.

– Что? – ферану не хотелось ничего обсуждать с братом, он вообще не хотел ни с кем говорить.

– Это ты мне скажи, – но Тёрк был проницательным, да и Рэтара знал слишком хорошо. – Что случилось? Вчера же несмотря ни на что вроде хорошо всё было, а сейчас на тебе лица нет, словно хоронишь кого.

И феран силился понять, что делать, надо ли говорить об этом, да ещё и с Тёрком, хотя ближе человека у Рэтара не было, а голова была уже переполнена мыслями, а душу и сердце рвало на части.

– Просто, – нахмурился феран, пытаясь собрать все мысли, что мучили его в какое-то связное объяснение, но получалось плохо. Он запнулся на одном слове, вздохнул. – Я не могу с ней.

– Оставил её? – хмурясь, спросил Тёрк, а Рэтара дёрнуло от этой озвученной мысли.

– Нет, – мотнул головой феран, а брат сел в кресло перед ним. – Она такая… я просто не знаю, как быть. Знаешь, я знаю, что моё, словно я с ней всю жизнь, настолько привычно, спокойно, когда она рядом, но будто теряю постоянно.

– Рэтар…

– Я вчера её в ин-хан отвёл, – не дал он ничего сказать брату, потому что озвучивая, думалось, что может во всём разобраться. – Она там не была оказывается.

Тёрк повёл головой.

– И она сидела там в траве перед колоннами, глаза закрыла и, боги, я клянусь тебе я никогда не видел ничего красивее, чем это, – Рэтар нахмурился, потому что рвало всё внутри больно. – Я раньше утру радовался, потому что бессонница эта и внутри порядок тупой, что можно теперь не пытаться уснуть. А сейчас – я ненавижу утро, Тёрк. Потому что мир рушится, когда она уходит. Это безумие?

– Не знаю, Рэтар, – вздохнул старший брат. – Может любовь?

Феран невесело ухмыльнулся.

– Я ночью просыпаюсь и накатывает беспокойство, что чувствую её рядом, а она не настоящая, глаза открываю, смотрю, как спит, и схожу с ума, потому что это разве может беспокойство приносить счастье? И я не понимаю, а как я раньше был без этого? Не без женщины, Тёрк, а именно без этой женщины.

Брат кивнул, повёл головой, понимал, Рэтар знал, что понимал.

– Меня разрывает на части, когда она не со мной рядом, а где-то там, – и он кивнул в сторону дверей, – а она мне говорит – подожди, Рэтар, это пройдёт. Ещё немножко и я перестану мучить тебя. Завтра тебе станет легче. И она говорит это с такой болью, Тёрк, словно живёт этим ожиданием, что завтра наступит и я сломаю её, расколочу вдребезги… она мне это говорит и я вижу, как она в этом тонет. А я просыпаясь, не открываю глаз, слушаю её дыхание, тепло это рядом… и страшно. И она молчит, я сегодня видел, что могу узнать, но она закрылась, а я побоялся дожать. И я хочу понять, узнать, что с ней такое случилось, что разбило её так, но безумно страшно, потому что я не вынесу её боли, свою могу, а её нет.

– Тогда жди, – ответил Тёрк. – Ты умеешь. Ты терпеливый. Если не можешь доказать словами, то у тебя есть время… если завтра, которое она ждёт, не наступит завтра, или ещё через день, или через лунь, или через тир, два, пять, десять, сколько отведено? Может ты сможешь доказать ей, что не надо ждать. Или, если это завтра придёт, то она будет права. И значит ты её разобьёшь, сломаешь. Ты не можешь ничего поделать с тем, что было с ней там, в её прошлой жизни, но ты отвечаешь за то, что сейчас. Делай, делай её счастливой. Можно бесконечно потом о чём-то сожалеть, но сожалением ничего не исправить.

Они помолчали, потом Тёрк ухмыльнулся:

– А то будешь, как Роар. В воду нырнул, а вынырнуть не получилось. Вытащили его, а он до сих пор не понял, что произошло, – мужчины ухмыльнулись.

– Элгор тоже влюблён в белую ведьму, – проговорил Рэтар.

– Что? – уставился на брата Тёрк. – Вы ошалели все, что ли?

– А ты нет? – спросил Рэтар став, серьёзным, но старший брат выдержал его тяжёлый взгляд.

– Я никогда не скрывал своих чувств к Хэле, – возразил Тёрк. – И если бы ей нужен был я, если бы я почувствовал от неё разрешение идти дальше, то я не стал бы, как ты, ждать, чтобы Хенгу её к себе прибрал почти. Я бы бросил всё и забрал бы её. И от себя бы не отпустил, хоть миру конец бы пришёл. Я терял. Второй раз не допустил бы.

Рэтар знал эту угрозу, знал также, что Тёрк пытался добраться до Хэлы… в благословение Тэраф Рэтар почти её потерял. Он знал, что если бы Тёрк добился от неё взаимности, то он бы действительно забрал бы ведьму и Рэтар не смог бы его остановить. Феран порвал бы связь слова, отпустил бы Хэлу.

– Но она твоя, – пожал плечами брат. – С этим глупо спорить. Поэтому я просто буду тем, на кого она может положиться, если плохо будет. Буду её семьёй. Тем, кто за неё в клочья даже ферана порвёт.

– Порвёт?

– Из последних сил, Рэтар, из последних…

Они сцепились взглядами. Потом Тёрк ухмыльнулся, а Рэтар кивнул.

– Чтоб меня, – фыркнул брат, становясь самим собой. – Элгор тоже умом поплыл? Откуда ты знаешь?

– Хэла сказала, – ухмыльнулся феран.

– А может ещё кто? – спросил Тёрк веселясь. – Не сказала?

В комнату зашёл Брок.

– Достопочтенный феран, Тёрк, – поприветствовал он мужчин.

– А ты, малец, может тоже ведьму любишь? – спросил командир грозно и Брок обомлел, выражение лица стало ошалевшим, он в ужасе глянул на ферана, видимо предположив, что ввиду имеется Хэла.

– Ты с ума сошёл, танар? – выдавил он из себя.

– А что, она девка, ох, вкусная, – бухнул Тёрк, – маленькая такая, светленькая, ладненькая, да и возраст у неё с твой, нет?

– Ты про белую что ли? – удивился Брок, но тут открыл рот понимая, что лучше бы догадку оставил при себе.

– А ты про чёрную? – Тёрк встал.

– Я не… отец, я не… – Брок глянул на Рэтара полными ужаса глазами и поправился. – Достопочтенный феран.

– Тёрк, хватит, – мотнул головой феран, улыбаясь и давая понять сыну, что всё хорошо.

– А что? – брат глянул на него.

– Слушай, Тёрк, если ты не выспался – то иди отдохни, а? – но тут Брок сам перешёл в нападение. – Я как раз пришёл тебя сменить.

– Он переспал, – отозвался Рэтар, ухмыльнувшись.

– Что? – возмутился Тёрк.

– Всю ночь храпел на привале, – он головой кивнул в сторону дивана, – скажешь нет?

Старший брат хотел что-то сказать, потом примирился с тем, что его подловили и поправил:

– Не всю!

Все трое рассмеялись.

– Ну, раз поспал, – Рэтар встал из-за стола. – Давай, покажи мне, как ты там ферана рвать собирался, а?

Тёрк ухмыльнулся и вышел в коридор.

– Я хотел завтра уйти чуть раньше, можно? – спросил Брок, когда Рэтар почти вышел в коридор за братом.

– Благодарность?

– Да, я привык, как Тёрк, каждый тир, – кивнул юноша.

– Хорошо, – улыбнулся Рэтар сыну.

– А ты будешь или? – парень стушевался.

– Да. В этот раз мне есть за что поблагодарить, – ответил феран.

– За Хэлу? – улыбнулся Брок, но тут же понял, что перешёл черту, испугался и замялся. – Прости… а… простите, достопочтенный феран.

Юноша склонил голову в почтении.

– За Хэлу, – прошептал Рэтар, улыбнувшись, потом положил руку юноше на плечо и сжал его. – И всё хорошо, не переживай. Пойдём, тебя тоже погоняю.

Сын поднял на него глаза полные радости и согласно кивнул.

– Как птенец там твой? – спросил феран, выходя в коридор и махая страже, что могут идти.

– Хорошо, – отозвался Брок. – Пухом покрылся весь. И он не мой, а Хэлы.

– Неужели? – ухмыльнулся Рэтар. – А мне кажется определённо твой.

Спустившись вниз и пройдя по коридору, феран краем глаза заметил сидящего у Миты Роара:

– Роар, хватит в юбки мамки рыдать, – прижал он тана. – Давай, тащи сюда свою несчастную задницу!

– А? – с вопросом отозвалась Мита, но Роар уже выскочил в коридор, совершенно не понимая того, что происходит.

Во дворе всё ещё лежал снег, за ночь его немного подморозило, поэтому верх покрылся коркой, хрустящей под ногами, но сейчас мороз стал отпускать и снег становился мокрым. Рэтар слепил слих и с силой швырнул его в голову Элгора, стоящего на другой стороне двора, у входа в харн, разговаривающего с наложницей.

Бронар взвился, ругнулся, но обернувшись и увидев, что снег в него кинул феран, сдержался.

– Иди сюда, страдалец, – ухмыльнулся Рэтар.

В этот момент возле загона с харагами взвизгнула радостно Хэла, все обернулись на неё, а она в этот момент сгребла в объятия старшину, который стоял совершенно не в себе и с ужасом смотрел на ферана. Хэла поцеловала парнишку в щёку, потом обернулась и радостно помахала своим кисетом. Потом нахмурилась, обвела всех мужчин озорным взглядом:

– Батюшки, – всплеснув руками, усмехнулась она. – Сегодня у нас полный парад планет? Надо же, с утра пораньше, с такой радостью все хотят, чтобы им достопочтенный феран навалял! Молодцы какие!

Рэтар улыбнулся, на мгновение зацепившись с ней взглядами, – моя, родная моя, не пройдёт, не пройдёт, слышишь? Потом кивнул и отправился на тренировочную площадку.

В этот раз Тёрк был совсем злым, как показалось Рэтару, он кажется действительно попытался доказать, что может “порвать ферана”, но пока не получалось или просто не было повода, а если будет, то может и выйдет чего, да и если будет повод, то сопротивления Тёрк не встретит.

Роар, Брок, Элгор, Мирган, а потом и присоединившийся Гир, стараясь доказать, что могут хотя бы надеятся, что измотают его и в итоге смогут просто немного задеть, нападали по очереди один за другим, остальные же командиры кажется больше одного раза даже не пытались попадать под мечи ферана, хотя упрямые и отчаянные были и среди них.

Правило было простое: пропустил удар – убрался в конец. Так над ними мальчишками отец издевался. Рэтара было сложно достать, особенно, когда у него в руках было два меча. Это бывало редко, но сегодня видимо раздирали все эти мысли, события, тревога дошла до предела его человеческого терпения и он себя отпустил. Неважно, что завтра все они будут с синяками ходить, сейчас ему надо, а они пусть не подставляются.

Внезапно перед ним оказался Шерга, вот уж совсем зря, потому что несмотря на то, что тот был хорошим мечником, до ферана ему было очень далеко, а учитывая все обстоятельства, в которых Рэтару приходится сейчас тонуть, пытаясь понять, что происходит, и виновником, по крайней мере части этого дерьма был именно Шерга… очень даже зря.

Унизить Шерга получилось достаточно легко – хотя бы так, потому что иначе пока не получалось прижать, вот этот унизительный удар от меча ферана, плашмя, хлесткий, жёсткий, чуть ниже спины. Воины рассмеялись, а Шерга взвился и не ушёл. Но уж чего нельзя было сделать никогда – это поймать Рэтара со спины. И в этот раз тоже не получилось. Все разошлись, давая им пространство для манёвра в бою, и понимая, что больше развлечения сегодня не будет.

Шерга тоже взялся за второй меч, а феран стал серьёзным, потому что раз напросился, то и получать будешь не в шутку. Несколько раз Шерга пропускал удары, один-два раза удары пропустил и Рэтар, но незначительные, хотя его это взъело, а у Шерга на лице появилось надменное выражение. В пылу боя они сошлись и брат, злой, взвинченный, явно проигрывающий, прошипел Рэтару в лицо, как можно тише:

– Я тут подумал, а может ты прав? – они разошлись и по позвоночнику поползла леденящая тревога.

Ещё пара выпадов, мечи сцепились снова, Шерга ядовито ухмыльнулся:

– Стоит попробовать чёрной ведьмы? – прошипел он так, чтобы никто не разобрал его слов, кроме ферана.

Зверь внутри взвыл, путы сдерживающие его пошли треском, и Рэтар словно слышал этот звук, на фоне скрежета расходящихся мечей, так отчётливо слышал, словно вот сейчас его самого разорвёт и ураганом сметёт всё живое, потому что “не дам, не позволю, даже дышать с ней одним воздухом тебе не разрешу!”

Сил, держать себя в руках почти не осталось, они стояли друг перед другом и вот теперь уже точно всё выходило из под контроля. Рэтар глянул за спину Шерга и встретился взглядом с Хэлой. Она нахмурилась, чуть заметно мотнула головой и произнесла одними губами “не надо”.

Феран втянул морозный воздух, моргнул и снова вернулся к Шерга, который даже не заметил, что он смотрел куда-то ещё, кроме него. А потом они снова сошлись и Рэтар выдохнул, ушёл от удара, сделал подсечку – Шерга потерял равновесие, один из мечей воткнулся в землю, а сам он сделал несколько вынужденных шагов вперёд, развернулся, и в этот момент Рэтар с силой метнул меч ему под ноги. Лезвие воткнулось в землю почти на треть как раз возле ног брата и тот, встретившись со ставшим спокойными и полным холода взглядом ферана, остановился.

– Рискни. Я закажу тебе похоронную. Может быть, – сказал брату феран, когда подошёл, чтобы выдернуть меч.

– Хэлой тебя задел? – тихо спросил Тёрк, когда все разошлись, а Рэтар вылил на голову ведро ледяной воды.

Феран кивнул, вытирая лицо рукавом рубахи.

– Так и понял, – нахмурился брат. – Как ты остановился? Я уже видел, как мы его хоронить будем. А Дэшая вопить взывая к правосудию.

– На Хэлу посмотрел, – ответил Рэтар.

– Святая женщина! – они оба глянули в сторону лавок, где совсем недавно сидели белая и чёрная ведьмы.

Рэтар горестно усмехнулся, надевая куртку.

– Лучше скажи зачем?

– А я кажись знаю – из-за камня, – отозвался брат. – Хотел тебя довести, чтобы узнать держал ты в руках камень или нет.

– Брось, Тёрк, – с сомнением произнёс феран. – Ценой своей жизни хотел узнать? Я его и без камня-то едва не уничтожил, а если бы под заговором дело было…

– Достопочтенный феран, – покачал головой Тёрк и ухмыльнулся в бороду. – Неужели ты думаешь, что я тебе дал бы это сделать?

Рэтар нахмурился.

– Я как увидел твоё лицо, понял – всё, конец. Поэтому уже мысленно думал, как тебя остановить. Может ты ранил бы его, но убить. Я не дал бы.

– Думаешь смог бы меня остановить? – спросил феран, и Тёрк мотнул головой.

– Роар тоже тебя прочитал. И я дам руку сожрать харагам, если он не думал о том же, о чём и я. Да и Мирган тебя знает. Думаю втроём свалили бы тебя.

Феран рассмеялся:

– Ну-ну, – он вышел за пределы тренировочной площадки. – Пойду на реку схожу.

– Давай.

– Тёрк, – Рэтар обернулся.

– Да, достопочтенный феран, – отозвался тот.

– Если ты прав, то он будет искать камень.

– Угу. За харном посмотреть?

– За девочкой посмотреть, Тёрк, – покачал головой феран. – За Найтой.

– Так он наверное знает, что Шера у Найты камень забрала, – возразил старший брат.

– Посмотри за девочкой, Тёрк, – всё равно попросил Рэтар.

– Хорошо. Сделаю.

После ледяной воды в реке, стало немного легче. Не сильно, но легче.

Подходя к дому, он увидел бегающего в загоне алагана, который явно нервничал, видя снег под ногами. Подойдя к перекладинам феран цыкнул, привлекая внимание зверя. Тот остановился, повёл ушами и носом, потом медленно пошёл к мужчине.

– Нервничаешь? – спросил Рэтар, осторожно протягивая руку, чтобы алаган, если захочет, ткнулся в неё. – Снег сойдёт сегодня-завтра.

Зверь понюхал, фыркнул тёплым дыханием, с опаской ткнулся, вполне возможно уловив запах Хэлы. Потом сделал ещё шаг навстречу Рэтару и, внезапно замерев, вскинул голову в сторону дома, насторожился.

Рэтар прислушался. Хэла пела. Зверь обладал лучшим слухом и потому наверняка точно понимал, что это голос человека, которому он полностью доверял.

– Мне тоже тоскливо, что она там, а я здесь, – тихо отозвался феран. – Хотел бы я просто иметь возможность ни на что не оборачиваясь, подойти и сесть с ней рядом и просто слушать её пение, взять за руку…

Алаган глянул на него, словно с вопросом.

– А ты думал, что всё так просто? – вздохнул Рэтар. – Даже у тебя не просто, а у нас у людей и подавно. Я её подведу, если сделаю так, понимаешь? На себя мне плевать, я уже столько всего перетерпел, привык, а вот, если ей плохо, и я ничего с этим поделать не могу – знаешь как больно?

Зверь поддел лапой заснеженную землю и подошёл ближе.

– Хочешь поговорить? Давай, парень, я не против, – подняв вторую руку он попробовал положить её на шею алагана и тот подался вперёд, давая себя погладить.

Рэтар удивился, но виду не подал, чтобы не спугнуть животное. Он гладил его, одновременно прислушиваясь к пению Хэлы – слова он отсюда слышал плохо, но мотива было достаточно. Эту песню он знал. Рэтар улыбнулся и вспомнил, как она спела её ему впервые.

Это было в Зарне. Когда попала к ним, Хэла мучилась бессонницей, как и он. Не спала ночами, забиралась в один из зубцов башни над рабочей комнатой ферана, пела и иногда плакала.

Скорее всего она поначалу не знала, что он тоже не спит ночами и сидит в комнате над бумаги и иногда книгами. Однажды, видимо, всё-таки узнала и петь перестала, а вот плакать нет. Точнее она думала, что он не слышит её плач.

Хэла делала это так обречённо, тихо, беззвучно, даже всхлипывала, как будто про себя, глотая звуки. Просто сидела в темноте и холоде одна, и плакала. У Рэтара рвалось сердце. Ему было невыносимо жаль её и стыд за призыв сжигал всё внутри.

Тогда он как мог старался держать между ними расстояние, потому что его сводила с ума эта женщина – вот как увидел, как услышал, как обнял впервые… он кажется пропал сразу. Но списывая это на то, что призыв был сделан на его кровь, он делал так, чтобы как можно реже видеть её, желательно и слышать, избегал изо всех сил, чтобы отпустило. Но она была вездесуща.

Она творила всякие странные, по их меркам, вещи: почти покалечила одного из стражников, когда он в шутку прижал одну из домашних, а та от неожиданности разрыдалась; в другой раз уже домашние получили от ведьмы за то, что обидели Найту; а ещё Хэла чуть не убила супруга Миты за то, что тот как оказалось бил их стряпуху, когда что-то было не по нему. Роар тогда был взвинчен из-за этого, потому что Мита никогда и виду не подавала, что у неё такие нехорошие дела дома. И, к своему стыду, Рэтар тоже ничего не замечал.

И вся эта ведьмина деятельность вызывала столько суеты и шума, что волей-неволей ему приходилось вникать в происходящее, и конечно постоянно пересекаться с виновницей.

И каждый раз это было невыносимым испытанием. Её взгляд, жесты, манера говорить – Рэтара выводило из себя всё! И главное он безуспешно пытался понять, что Хэла на самом деле из себя представляет – не получалось.

А это пение так вообще уничтожало. То тем, что песни были откровенно неоднозначного толка и за них можно было и головы лишиться, то она пела что-то от чего тоска хватала за горло и норовила утопить в боли и печали, которые накопились за всю прожитую жизнь. И хотелось или пойти и заткнуть, схватив за шею, или заставить не петь, а стонать от близости уже где-то в его постели. И мысли эти раздражали, были назойливыми, навязчивыми и контролировать феран себя не мог.

Поначалу, когда Хэла перестала петь, Рэтар обрадовался. Но молчание в течении нескольких ночей, а потом внезапный одинокий всхлип, делали его ещё более беспомощным и выводили из себя сильнее сотен её самых безумных песен.

И как-то феран не выдержал этой тишины, боясь снова услышать очередной проглоченный всхлип и осознать, что ведьма снова молчаливо плачет.

Рэтар поднялся к ней на башню. Хэла сидела в зубце, перед ней на полу стояла магический слих, немного разгоняя тьму, по крайней мере можно было рассмотреть мокрые от слёз лицо и глаза. И ему этого оказалось достаточно, чтобы дрогнуть.

Сколько слёз он видел в своей жизни? Слёзы вдов, сирот, оставшихся без дома стариков, жизнь которых разметала вдребезги война, воинов, которые теряли самообладание, оставаясь калеками, или теряя товарищей, братьев, отцов. Он привык. Ему не было всё равно. Нет. Ему было тяжело видеть чужое горе, но он травил в себе это чувство, потому что иначе просто сойдёшь с ума.

И вот после всего этого, Рэтар смотрел на эту призванную им женщину, которая так храбрилась днём, хмурилась и улыбалась, доводила всех вокруг до исступления своими смелыми речами с шутками или угрозами, а по ночам рыдала так тихо, чтобы никто не слышал и не видел, и его сердце разбивалось с оглушающим грохотом, а самообладание покидало, и надежды на то, что отпустит хоть когда-нибудь становилось всё меньше и меньше.

– Что-то не так, достопочтенный феран? – спросила она охрипшим голосом, но склонив набок голову, чем в очередной раз заставила его пожалеть, что поднялся, потому что – как теперь уйти?

– Ты перестала петь, – сказал Рэтар, стараясь хвататься за расстояние между ними.

– Я поняла, что пение напрягает достопочтенного ферана, – ответила Хэла. – Мешает спать.

– Не мешает, – ответил Рэтар, грубее, чем хотел. – Пой, несносная ведьма, лучше пой.

“Лучше пение, чем плач”, – хотел сказать он, но не стал, потому что уж она имела полное право рыдать во всю, и то, что делала это вот так украдкой, чтобы никого не побеспокоить, заставляло испытывать к ней уважение.

Он развернулся, чтобы уйти, но Хэла запела:

 
– Вертись-вертись, мое колесо,
Тянись-тянись, шерстяная нить,
Отдавай, мой гость, мне мое кольцо,
А не хочешь если – совсем возьми.
Отдавай, мой гость, мне мое кольцо,
А не хочешь если – совсем возьми.
 

Мельница «Рапунцель»

Рэтар развернулся и встретился с этим невообразимыми, полными бездонной печали глазами чёрной ведьмы. Она всегда смотрела на него открыто и прямо, никогда не отводила взгляд, всегда была готова к тому, что феран имеет право наказать её. И этим Хэла была прекрасна и у него никогда не поднялась бы рука наказать её, Рэтар понимал это. Он тонул в этих глазах. Сходил с ума и тонул.

 
– Я себя сегодня не узнаю,
То ли сон дурной, то ли свет не бел.
Отдавай мне душу, мой гость, мою,
А не хочешь если – бери себе.
Отдавай мне душу, мой гость, мою,
А не хочешь если – бери себе.
Звон стоит в ушах и трудней дышать,
И прядется не шерсть, только мягкий шелк,
И зачем мне, право, моя душа,
Если ей у тебя, мой гость, хорошо.
И зачем мне, право, моя душа,
Если ей у тебя, мой гость, хорошо.
 

Пока она пела, взгляды их были сцеплены намертво и боги свидетели Рэтар был одной ногой за чертой, той самой которую переступил безвозвратно уже намного позднее.

Хэла допела, а он прочистив горло, пожалел, что под рукой нет ведра ледяной воды, тихо произнёс:

– Иди спать, несносная моя ведьма, – она склонила голову набок, потом улыбнулась и кивнула, а феран развернулся и ушёл.

И до сих пор не понимал, как у него это тогда получилось.

– Достопочтенный феран!

– Уважаемый маг, – отозвался Рэтар, не отрывая взгляда от алагана, который услышав приближение чужого вздрогнул и отбежал на безопасное расстояние.

– Алаган? – удивился Зеур.

– Как видишь, – ответил феран.

Маг повёл головой, проследил за движением зверя.

– Ты не сообщил мне, что ведьма не просто выжила, но и пришла в себя, – Зеур встал возле ферана, лицом к нему и боком к перекладинам ограждения. – Бодра, весела и всё так же ядовита на язык.

– Ты сказал не трогать тебя, разве нет? – феран старался говорить отрешённо, но присутствие Зеура его напрягало.

– Разве? – тот повёл бровью. – Мне кажется я такого не говорил.

– Значит ты думал, что я столько дней удерживаю её жизнь нитью?

– Вы Гораны безумны.

Рэтар пожал плечами. Он не доверял магам, потому что магия была уделом избранных и все они, постепенно утопая в этом знании, становились надменными, поддавались заразе тщеславия и презрения ко всем другим людям к магии не причастным.

Гораны всегда искали магов среди своих, впрочем как и многие другие фернаты. Свои просто как-то ближе и понятнее.

Так получилось, что Зеур был вхож в их семью. Он с братьями рос с детьми дома – Риваном, Роаром, Эларой, Элгором. Когда тогдашний их маг, увидел в мальчике потенциал и забрал его в башню магов для обучения, было понятно, что парень, став магом, скорее всего будет служить Изарии, а не какому-то другому фернату. Это случилось, когда фераном был Рэтар.

Зеур был достаточно молод, но талантлив и сейчас его знания и умения были чуть выше среднего, и вполне возможно, что он станет ещё сильнее. Но даже его дружеская привязанность к дому Горан не делала отношение самого ферана более доверчивым.

– Одно тело наложницы чего стоит, – добавил маг, когда Рэтар ничего не ответил на замечание о безумие его семьи.

Ферана передёрнуло.

– Тёрк надеюсь сказал, что об этом не нужно никому говорить? – поинтересовался он, хотя точно знал, что старший брат об этом Зеуру сказал.

– Сказал, – подтвердил тот. – Здесь никого кроме нас нет. Иначе я промолчал бы.

– По делу пришёл? – спросил Рэтар, не имея желания разговаривать.

– На наложнице был заговор, – маг скрестил руки на груди. – Злющий такой, от чёрной ведьмы, и я решил проверить, что тут происходит.

– И как мы тебе? – спросил феран.

– Да лучше некуда, – ответил Зеур. – Но раз ты не удивлён заговору на своей девке, значит, знал о нём. Работа Хэлы?

Рэтар хмыкнул, но промолчал, предпочитая не отвечать.

– Зацепила тебя эта баба, серьёзно? Впервые видел, чтобы ты так над кем-то убивался. Себя не жалея… силу в почти мертвую, – маг обречённо мотнул головой. – Не стоит в это лезть – ведьмы народ сложный.

– А маги простой? – разговор принимал неприятный оборот.

Зеур усмехнулся.

– А вот этого не надо, – но усмешкой скрыть раздражение он не смог, – не равняй магов с чужой, пришлой грязной кровью ведьм.

Внутри Рэтара рванула злость, но он сдержался.

– Слушай, я тут подумал, – Зеур заговорил спокойнее, попытался заглянуть в лицо ферану. – Рэтар, а давай я её заберу.

Феран нахмурился, встретившись с магом взглядами.

– Не нужна тебе такая, – повел головой Зеур. – Слишком она… не знаю… странная, неправильная.

– А есть перечень правильности и привычности призыва? – феран отвёл взгляд, сосредоточившись на наблюдении за алаганом.

– Нет, просто, ты пойми, ну вот даже то, что она вернулась из-за грани, – покачал головой маг. – Как она Роара вылечила – странно. Эрона, ребенок её. Не дело это чёрной.

– Ты расстроен, что она не убила ещё никого? – спросил Рэтар.

– Я боюсь, что когда она начнёт, – и он покачал недовольно головой. – Её уже ничто не остановит…

– Зеур, – вздохнул феран.

– Рэтар, нет, – перебил его маг, решительно, теряя осторожность. – Правила призыва едины, не бывает по-другому. Она опасна, потому что непонятна ни природа её силы, ни сколько в ней её, понимаешь? Давай я заберу, ничего я не буду с ней делать, оставлю у себя, попробую понять.

И он замолчал на мгновение, ожидая реакции Рэтара, но феран затаился.

– Зачем тебе такое внутри семьи, зачем так рисковать? – и маг кажется хотел положить руку ему на локоть, но остановил себя. Придвинулся ближе. – Она сейчас хорошей пытается быть, а в другой момент потеряется, выведет её что-то из себя и всё. Давай на кровь Элгора призовём новую чёрную ведьму. Я сам сделаю всё, поищу получше, потому что явно те, кто работу тебе делал, сделали её очень плохо.

– Меня всё устраивает, – ответил Рэтар.

– Достопочтенный феран, ты не слышишь меня? – Зеур начал терять терпение. – Я как друг говорю, прошу! Чего ты вцепился в неё? Что в ней такого? Всех тут перекрутила тебе. И тебя перекрутила. Ты, что и вправду её к себе в постель затащил, как тут поговаривают простые? Рэтар… Поэтому не отдаёшь? Всесила! С ума сошёл?

Маг взвился, а алаган испугавшись убежал на другой конец загона. Зеур помолчал, пытаясь найти слова и доводы, тяжело вздохнул.

– Думаешь справишься с ней из-за этого? – спросил он, унимая свой гнев. – Это так не работает. Ты подумай сам. Ладно, если она так уже внутри сидит – не вопрос. Бывает. Понимаю. Ты не первый, не единственный и не последний. Все мы живые, и как оказывается даже ферана Изарии Рэтара Горана можно зацепить, но тем более, тогда надо от неё избавиться тебе.

Зеур сощурился и кажется полез в голову ферана, несмотря на то, что ему было это запрещено.

– Чем дальше будет от тебя, тем лучше! – заговорил маг вкрадчиво и спокойно. – Если тебе сама баба нужна, то я же не убивать её буду, приходи, когда хочешь, пока будет к ней тянуть, и делай, что там тебе хочется. А как отпустит, то ты же понимаешь, что все женщины одинаковые, не умеют они спокойно расставания переживать, а тут ещё такая силища в ней. Коли будет здесь и ты её обидишь чем, заденешь, ты хоть понимаешь, что она натворить может?

Рэтар молчал, внутри бурлило, рвалось, кипело. Внутри была яростная буря. И он держал себя в руках, потому что вот сейчас никак нельзя было показать свои чувства, никак нельзя было выйти из себя и потерять хладнокровие. Потому что магам доверять нельзя.

– Чёрные ведьмы лживый, злой народ, про́клятый, – продолжал давить Зеур. – Если она тебе говорит сладко, это не значит, что так оно и есть на самом деле. Они не чувствуют, нельзя от них ждать любви, нежности, ласки, вот этого простого человеческого. Нет в них этого! Всё ложь. Она в душу залезла – отравит, изведёт, как только слабину дашь. Будет тянуть силу из тебя, пока не вытянет всё без остатка. Не ведись на это, кто угодно может в это влезть, но не ты. Я же просто прошу, одумайся, решение можно принять не сразу, но и не тяни. Слышишь?