Текст книги "Дочь мафии (СИ)"

Автор книги: Fosi

Глава 17

Вереница событий, случившиеся после того, как они вернулись из Йерота, Роара утянула в трясину, из которой было не выбраться. Даже вздохнуть у него не получалось. Он тонул, понимал, что надо выплывать, но не получалось, ему казалось, что хуже уже быть не может…

Но Рэтар отдался спасительному для него опьянению дурманом, а Роар видел, что феран погибает, но сделать ничего не мог. Как ребёнок надеялся на непоколебимость своего тана, он всегда видел перед собой его спину, такую крепкую, несгибаемую… верил в неё. А когда увидел сломанного и прижатого болью потери, то понял, что неспособен даже осознать происходящее.

И Роар струсил… оставил всё, чтобы само как-нибудь прошло. Отдавшись работе, веря в то, что если всё сделает правильно, то Рэтар, придя в себя не разочаруется в нём. Скажет, что Роар справился.

А справляться было с чем. Изария была частью Кармии и подчинялась общим законам элата не одну сотню тиров. И вот они свободны. И Роар знал точно, что Рэтар знал бы, что с этой свободой делать, как поступить. Но митар в этом ничего не смыслил. Если бы не Элгор, то Роар бы всё испортил.

Но младший брат был в этом хорош, управление фернатом в отсутствие ферины как таковой ему давалось. Без лёгкости, но всё же получше, чем Роару. И когда они оба немного во всём разобрались, перестали ругаться из-за того, что куда когда и в первую очередь надо делать… новая тревога, а для Роара так вообще беда.

Милена сказала, что она в бремени. И он, идиот, не нашёл ничего лучше, чем спросить от кого у неё ребёнок. Это было таким помутнением – спросил и пожалел, но понятно, что слова назад не вернуть, и лицо Милены при этом… Роару умереть захотелось в этот момент.

Конечно эту обиду она простила, но он себя простить не мог, мучился, сходил с ума. Сам тонул в работе, только бы не думать о том, что натворил и не пытаться осознать последствия.

А потом вернулся Тёрк. Точнее сначала вернулся Брок. Увидел отца, понял, что нет Хэлы и таким злым Роар не видел парня никогда. Сын Рэтара в тот момент стал абсолютным отцом в моменты этой неконтролируемой всё разрушающей ярости, что находила на него так редко, но несла только смерть.

Брок было видно стиснул себя, ничего Роару и Элгору не сказал, только зыркнул на них так, словно взглядом прибил, и ушёл.

И вот через несколько дней в портале возник Тёрк. Брок был с ним. Они вдвоём без лишних слов пошли к Рэтару. Тот был в дурманном сне, и в таком состоянии Тёрк взвалил ферана себе на плечо и отправился в портал.

– Тёрк, – рыкнул Роар, преграждая тану путь. Митара искренне раздражали эти молчаливые хождения. Будто ни его, ни Элгора тут нет и давать какие-то пояснения происходящему хозяевам дома просто нет необходимости.

– Не зли меня, мальчик, – рыкнул Тёрк.

– Какого происходит? – постарался не обращать внимания на угрозу, исходящую от тана, спросил Роар. Правда получить тоже был готов.

– Какого происходит? – навис над ним старший брат Рэтара. – У тебя феран подыхает, а ты у меня спрашиваешь, какого происходит? Это мой вопрос, засранец, – какого рваша, Роар, происходит?

– Я не мог с ним справится, никто из нас не мог, – возразил Роар и глянул на стоящего тут же в коридоре Элгора.

– О, то есть вот в таком состоянии он тебе голову оторвёт? – поинтересовался Тёрк с присущим ему ядом в голосе.

– И что я с ним должен был бы сделать? Под башни посадить? За решётку? – и митар правда не понимал, что он мог поделать с этим состоянием Рэтара.

– Ну, теперь я разберусь, – ответил на это брат ферана. – А ты тут не расслабляйся – или вернётся, или станешь фераном уже по праву наследия.

И Роар хотел возразить, но запнулся. А Тёрк фыркнул презрительно, поправил тело Рэтара на плече и ушёл в портал. За ним почему-то с простынями ушёл Брок.

Ожидание было недолгим. Тёрк вернулся мирт через десять и как бы Роар не злился на него, но помощь старшего брата Рэтара была невероятно дельной и просто благословенной.

Тёрк разбирался во всём – он на деле был полноценным фераном. Если бы у Роара спросили кого вместо Рэтара можно сделать правителем Изарии, то митар чётко и без сомнения сказал бы, что Тёрка.

От тана они все так же узнали, что Рэтар отправился искать Хэлу, потому что предположение, что чёрная ведьма с Тёрком или Броком было страшно ошибочным. И теперь Роар, понимающий опасность обряда повязи, стал тонуть в тревоге за жизнь такой любимой им женщины.

До этого он отстранялся от мысли, где Хэла и как она, но теперь отрицать очевидную беду было невозможно. Без Хэлы было плохо. Её действительно не хватало. И мысль, что она не вернётся, погибнет, была невыносимо болезненной. Понимание, что она может умереть, пока Рэтар найдёт её, было для Роара не менее страшным, чем страх перед родами Милены.

Прошла кажется вечность, до того, как над ним, спящим в библиотеке, нависла фигура Рэтара Горана. Роар подскочил, всмотрелся в лицо вернувшегося тана. Митар словно пытался прочесть вернулся он с Хэлой или один, впрочем Роар знал – один бы он не вернулся.

И Роар даже понять не успел, что испытывает от всего этого вихрем налетевшего безумия, но точно стало легче…

– Что ты тут делаешь? – поинтересовалась Хэла. – Утопиться решил с радости? Или расстроен?

Женщина нахмурилась и села рядом с ним на ствол поваленного дерева, что был на берегу Нравы. Вокруг очумелые бегали её хараги, ставшие уже невероятно огромными – ему спины зверей были выше пояса, а Хэле они могли просто положить голову на плечо.

И Роар не переставал удивляться, как такие опасные страшные чудовища, ведут себя с Хэлой, словно они домашние курнаты. Но… и теперь у неё ещё был ханг.

– Нет, – ответил Роар, кажется сам не понял на какой вопрос. Ведьма тоже озадаченно нахмурилась. – Я просто сижу, – пояснил митар.

– Устал? – спросила она ласково и конечно имела в виду общую усталость.

– Да. Но всё хорошо, да, – кивнул Роар. – Теперь.

– Хотела сказать “спасибо”, – повела она головой.

– А? – не понял митар и с вопросом уставился на Хэлу.

– Это же тебе мы обязаны тем, что теперь можно рыбку кушать? – пояснила ведьма. – Ты с Ринтой договорился.

– А, да. Но не я, Войр. Он там счастлив, что можно опять в море выходить. Да и в Ринте… Рэтару надо будет туда попасть в ближайшее время. Я не мог – феран он.

– Угу… – согласно повела головой женщина.

Они помолчали какое-то время глядя на воду. Рядом с Хэлой Роару было спокойно. С её возвращением стало намного легче. Да и то, что Рэтар вернулся, тем более собой прежним…

– Прости меня, – тихо проговорила ведьма, погладив его по плечу.

– За что, Хэла? – оторвался от своих мыслей митар. – Перестань.

– Нет, – заупрямилась она. – Я бросила вас и тем самым сломала вам ферана.

– Это…

– Моя вина.

– Нет, перестань, – и Роар действительно не винил Хэлу ни в чём, он понимал, что что-то серьёзное произошло, да и как-то чувствовалось, что после того, что случилось в Йероте, ей будет сложно вернуться.

– Поферанил за него, – ухмыльнулась она своей привычной тёплой кривой улыбкой.

– Поферанил? – переспросил он странное слово, потом тоже ухмыльнулся. – Хм… да… Это было тяжело. Не знаю, как он, как у него выходит. День суда был вообще каким-то ужасом.

– Что случилось? – спросила Хэла.

– Мальчишка забил отца из – за того, что тот на ним издевался, – нахмурился Роар, вспоминая весьма болезненную для него ситуацию. – У него не было матери, а отец… уродом был. И надо было этого паренька судить. И…

– Что ты сделал?

– Хм, я готовился. Заранее же всё знаешь. И я сон из-за этого мальчишки потерял. Думал, что… да понятия не имел, что делать, Хэла. А потом посмотрел на него. Они дети ферната, дети ферана. Мальчик как бы его сын. А в тот момент мой сын. И я… я бы сам его отца порвал, но раз так.

И Роар повёл плечами, шеей. До сих пор чувствовал себя странно.

– Не наказал? – прозорливо предположила ведьма.

– Нет, – подтвердил митар. – К Цэре его отправил. И теперь не знаю, насколько правильно поступил. А Рэтар мне вообще ничего на это не сказал.

– Он тебе и не скажет. Ты знаешь – он верит в тебя, дурачок, – улыбнулась ведьма.

Роар усмехнулся.

– Ещё за заговор прости, – добавила она.

– Хэла…

– Ты был уверен, что он работает, – отозвалась ведьма. – Я сама и подумать не могла, что Милка снять сможет. У меня хорошие заговоры, но видно уж очень ей приспичило подумать о маленьких Роарах, во время близости можно, что хошь сломать.

– Маленьких Роарах? – и он впервые кажется за всё то время пока знал о бремени белой ведьмы, воспринял это с весельем. – Почему ты не сказала, кто у неё внутри – сын или дочь?

– А тебе важно?

– Нет, – ответил митар. – Вообще не важно.

– Боишься? – она склонила голову и заглянула ему в лицо.

– Безумно, – Роар встретился с ней взглядами.

– Вместо того, чтобы сидеть здесь, – заметила ведьма, – возьми её и пойди погуляй.

– Она… – митар нахмурился и вздохнул. хотел сказать, что Милене тяжело. Впрочем ему самому было невообразимо тяжело.

– Она беременна, а не больна, – ответила на его сомнения Хэла.

– Просто я… понимаешь… это… я прихожу к ней, вижу и меня топит с головой, – и Роар никому этого не говорил ещё. – Предчувствие беды, и я так люблю её, и я расстроен, зол, она это чувствует и начинает плакать, а слёзы её выворачивают ещё сильнее и беспощаднее, и я не могу себя найти и… снова сначала. Проще быть от неё, как можно дальше.

– Ты её уже похоронил? – спросила Хэла и вопрос это ударил его так, что воздух вышибло.

– Что? – внутри взвился гнев.

– Ты себя так ведешь, словно она уже точно умерла, – спокойно ответила женщина, прямо смотря в его глаза. – Заранее.

– Хэла, – рыкнул митар с угрозой, но на деле от бессилия.

– Не рычи на меня, я тоже умею рычать, знаешь ли, – фыркнула ведьма. – И даже подзатыльников отвесить могу.

– Отвесь, Хэла, – ответил Роар. – Но ты не понимаешь…

– Понимаю, – перебила его она, – мне Рэтар всё рассказал. И я говорю тебе, что с ней всё будет хорошо, веришь мне?

– Верю…

– Хотя с тем количеством магов, что ты подтянул, можно и трём девицами родить, – фыркнула ведьма.

– Просто, – взвился митар в очередной вспышке отчаянного негодования.

– Хватит, солнышко, – отрезала Хэла, – ты такой просто ужасен! Что у вас за манера такая трагедию строить на пустом месте? А? Серьёзно. Иди пожамкай уже её и уймись. Родит, как миленькая, уж я разберусь. И маги тебе не нужны будут.

Роар глянул на неё, всмотрелся в открытый и такой невероятно любимый, сейчас осуждающий, взгляд. Он верил. Видел сейчас такую худую, хрупкую, седую.

Он не узнал её, когда увидел вчера рядом с Миленой. Сердце защемило – повязь высушила её и Роар даже представить не мог, какой её нашёл Рэтар, потому что упомянул, что с момента как отыскал в Налуте прошёл почти лунь.

– Я не поблагодарил тебя за то, что спасла нас, – проговорил он.

– Это моя работа, солнышко, – ответила Хэла, став снова озорной и привычно поведя плечом.

– Нет, Хэла… нет… – замотал головой Роар и притянул её к себе, обняв. – Я очень люблю тебя Хэла, без тебя было очень плохо.

– Я тоже люблю тебя, горюшко моё, – рассмеялась ведьма, потом заглянула ему в лицо. – Хочешь совет?

– Да, – слегка нахмурился митар.

– Ты же умеешь на войне себя в руках держать, – проговорила женщина, а Роар, непонимая к чему она ведёт, но кивнул. – Считай, что беременность это боевые действия.

Он фыркнул, а потом рассмеялся.

– Что? А Милена мой враг?

– Нет, – возразила Хэла. – Она твой маленький отряд в беде. Ты его должен спасать. Без твоего мудрого командования отрядец пропадёт.

– Хэла-Хэла, – и Роар обнял её, так сильно насколько мог себе позволить.

– Рэтар, – митар зашёл в библиотеку и действительно был рад видеть тана на привычном ему месте.

– Да, – Рэтар кивнул, разрешая войти.

– Я хотел… – он нахмурился, пытаясь понять, как начать разговор. Вчера он передал часть дел, думал, что сегодня с самого утра феран захочет заняться всем остальным, но вот уже Тэраф взошла, а митара так никто не позвал.

– Роар, – отозвался Рэтар. – Успокойся. Всё хорошо.

И ещё митару нужно было поговорить с таном о судьбе Милены. Надо было. Потому что ребёнок должен был родиться уже скоро, а решения, что делать, у него не было.

Если бы она была простой серой, то вопроса бы не возникало – Роар бы просто выкупил её, точнее Рэтар и так позволил бы Милену забрать. Митар надел бы на неё платье наложницы, поселил бы где-нибудь в Изарии, был бы с ней, потому что феран позволил бы ему не жить при доме, пошёл бы ему на встречу. Да Роар бы просто мог снять с себя регалии в пользу Элгора и не пожалел бы ни разу. Но Милена была белой ведьмой. Белой ведьмой Изарии, призванной людьми.

– Слушай, – вздохнул он. – Я ведь… ты вернулся и мне теперь не нужно быть фераном. Вынужденность нашего положения теперь отпала, я понимаю, что в нынешних условиях, я как митар просто необходим, но в дальнейшем…

– Роар, – нахмурился феран. – Ты прекрасно справился. Во всём. И я же говорил тебе в Ирнэ-Халаяс, что ты стал бы отличным фераном. И дело не в том, что тогда я поставил тебя перед фактом из-за безвыходности своего положения. Нет. Просто… до появления Хэлы, я не переложил бы на тебя свои обязанности не потому, что не доверяю, тан! А потому что хотел бы, чтобы ты как можно дольше сохранил бы свою свободу. Не был ограничен, прижат обязанностями и долгом перед фернатом и его людьми.

Роар нахмурился. Накатил стыд.

– Но на деле ты хороший феран.

– Мне Элгор помогал, а потом Тёрк…

– Так в этом и дело, – ухмыльнулся Рэтар. – Именно это я говорил тебе. Будь как… во время боя.

И Роар усмехнулся, вспоминая утренний разговор с Хэлой.

– Что? – спросил феран.

– Просто… ты и Хэла. Она сказала мне то же самое с утра, только это касалось Милены, – пояснил митар. – Сказала, что Милена мой маленький отряд в беде.

– Она права, для тебя это выход, – согласился Рэтар.

– Ты правда обвязался с Хэлой до Йерота? – спросил Роар.

– Да.

И Роара этот поступок, когда узнал о нём поразил до глубины души. Потому что истинный брак, связанный небесной нитью, был чем-то очень сокровенным. И на деле – мысль, что могло бы не получится, вдруг чувства одного не такие глубокие и открытые, как мысли другого?

Он бы так не смог.

– Роар, – нахмурился Рэтар, – чего именно ты хочешь?

– Чего я хочу? – удивился внезапному вопросу митар. – Простоты…

– К сожалению этого не будет, – ответил феран. – Точнее усложняем мы всё сами, разве нет?

– Наверное, ты прав…

– Прав, Роар, – отозвался тан. – Посмотри на меня и не делай так. Всё просто. Я безумно люблю женщину и всё просто до тех пор, пока я не начинаю загонять себя в угол.

– Да… да, – согласился митар, вздыхая и так и не находя в себе сил сейчас говорить об уходе. Потому что Роар поддержка Рэтара. – Пойду спасать свой отряд. Хэла приказала гулять.

Рэтар рассмеялся а Роар встал, усмехаясь. Он почти дошёл до дверей, когда Рэтар окликнул его.

– Роар, я сделаю, чтобы было проще, чем есть, – произнёс феран. – Согласен?

– Да, – повёл головой митар, согласился, но понятия не имел на что именно.

Глава 18

С каждым новым днём беременности, жить становилось всё тяжелее и тяжелее. Переживать и смиряться со своим состоянием было трудно, а размер живота так вообще повергал в ужас.

Милена чувствовала себя невообразимо огромной, словно кит на берегу. И эмоции – она была чувствительной до беременности, сейчас же обострение всех чувств стало просто невообразимым. Оголённые провода. А уж эти ведьмовские штуки… она рыдала по любому поводу, вот вообще по любому – радость, печаль, злость, любовь.

Даже эти простые слова Роара, что любит её, вызывали в ней такой шторм истерики, что он вообще перестал говорить это. Но думал и, божечки, скоро перестанет даже думать, потому что от его внутренних невысказанных чувств её тоже распирало и она начинала рыдать, как казалось окружающем на пустом месте и все отчаянно пытались найти причину, но в итоге делали только хуже.

В конечном итоге, Милене стало тяжело передвигаться и она просто закрылась в комнате Роара и сидела безвылазно, радуясь, что штормит её теперь только от любимого мужчины. Но он очень много времени был где-то там в доме, работал за ферана и за себя, поэтому добирался до неё порой уже в глубокой темени, когда она спала. Хотя иногда ей казалось, что делает это специально. Но и тут она думала, рыдала, а потом понимала, что пусть так, чем иначе.

А ещё душил воспоминаниями тот ужас, который пришлось пережить, когда Роар и феран ушли, когда Элгор забрал её, когда сражался, её спасая, и был ранен. А она даже верила, что убит. И потом подземелья этой царской тюрьмы. Жуткие люди вокруг. Злые, мерзкие, похотливые.

Её не тронули, только потому что было особое распоряжение от этого их короля. Но смотрели очень неоднозначно. И девушка тогда забилась в самый тёмный угол камеры и очень хотела просто перестать быть здесь и сейчас.

А дальше этот… что это было? Суд? Милена даже понять не смогла, как у неё внутри проснулось столько смелости и злости в тот момент. Но она чувствовала, что их жизни закончатся здесь и сейчас, и было очень страшно, что Роара убьют, что достопочтенного ферана убьют, а её саму оставят и предстоящие мучения так ярко разлились красками у неё в сознании, что ей показалось самым логичным сделать так, чтобы её тоже убили.

Но Хэла их спасла.

Хэла была такая страшная, беспощадная. Милена смотрела на неё во все глаза, исподтишка, прижимаемая Роаром, который защищал её, хотя сам едва на ногах стоял. И несмотря на то, что девушка видела женщину разной, и в гневе в том числе, но тогда в чёрной ведьме была какая-то невообразимая обречённость. Будто она сжигала мосты, и было ужасно не по себе – а вдруг Хэла не вернётся?

И она не вернулась. Достопочтенный феран вернулся один.

Сначала Милена не обратила на это внимания. Потому что было совсем не до того.

При попытке захватить Зарну погибла Томика. Девушка во время нападения глупо решила воззвать к честности и совести всё-таки любимого ею Ворга, но была им жестоко и совершенно беспощадно убита.

Увидев тело серой на площади, перед главными воротами в замок Милена разрыдалась и успокоится сама уже не смогла.

Видимо эта смерть стала последней каплей, хотя до того Милена изо всех сил старалась быть храброй и смелой, держала себя в руках, потому что и без её слёз было тяжело и сложно.

С площади её утащил Роар, а потом ей даже привели лекаря или мага, она так и не поняла, который дал ей какой-то травяной настой, чтобы она уснула.

И вроде бы успокоение пришло со временем, но кошмарные сны никак не оставляли. Её стала мучить бессонница, а Роар так уставал, выполняя работу достопочтенного ферана, что проваливался в глубокий сон, почти сразу, как ложился в постель, и не знал, что ночами она просто тихо лежит рядом, глядя в потолок.

По началу то, что митар делал работу ферана было ей понятно, но потом она стала замечать, что с таном Роара что-то не так. Да и все в доме кидали озабоченные, полные тревоги взгляды в сторону ферана – выглядел мужчина просто жутко.

Поначалу он исправно по-утрам выгуливал хараг Хэлы, но потом пропадал на весь день… Но постепенно вообще перестал выходить, а потом и пускать к себе кого-либо.

Милену задевало его состояние. Она сначала не понимала причин этого, но потом осознала – внутри этого мужчины, который всегда был таким основательным и непоколебимым, дарил ей уверенность и ощущения присутствия рядом покровителя и даже отца, была такая пропасть отчаяния и беды, он сломлен, подавлен, словно перестал жить. И никто, в особенности никто из окружавших его родных, ничего не делал с этим.

– Почему никто не хочет помочь ему? – спросила как-то раз Милена у Роара не выдержав этой гнетущей атмосферы.

– Светок, – устало повёл головой митар, тяжело вздохнув.

– Он же губит себя, он словно умирает, – не унималась белая ведьма. – Словно болеет, но…

– Как ты представляешь себе, я должен его спасать? – взвился Роар. – Он прибьёт меня ещё до того, как я до него дойду. Он даже в дурмане опасен. Особенно в дурмане.

– Почему бы не найти Хэлу. Разве нельзя? Или Тёрка? Они ведь… ну не знаю влияют друг на друга.

– Хэлу не найти, потому что он разорвал слово связывающее её призыв с фернатом. Она свободная ведьма теперь. А Тёрк… ума не приложу, где он может быть. Он при том, что так вроде бы заметен, умеет пропадать с концами.

Милена ещё хотела что-то сказать, но Роар её жёстко прервал. А потом запретил подходить к комнатам ферана и даже в библиотеку её не пускал.

И вот её стало тошнить утром, сны стали просто невыносимыми, такими, что о сне она даже думать боялась. Накатывала безумная слабость. И в один из дней Милена столкнулась с Лораной. Внутри серой было два огонька, как и у Хэлы тогда, когда был этот двор, когда она, как теперь понимала девушка, мучилась токсикозом.

– Лора, – шепнула Мила. – Ты беременна, Лора!

– Знаю, – ответила серая. – Как и ты, девочка.

Этот факт произвёл на белую ведьму такое неизгладимое впечатление, что она не могла прийти в себя несколько дней и в конечном итоге её озадаченность, паническое настроение и хворое состояние заметил Роар. Сказать ему оказалось очень тяжело. Она думала о разных реакциях. И даже о гневе, но тут…

Митар спросил от кого у неё ребёнок. Как ударил. Ей даже дышать стало тяжело, думала, что сейчас умрёт.

Психанула, ушла от него. Не говорила с ним несколько дней, жила в комнате с Лорой. А ещё страх запрета на эту беременность угнетал, давил, делал безумной. И так было тяжело без Хэлы, без поддержки и мудрости. Чёрная ведьма уж знала бы, что вообще происходит и как с этим быть. А ещё Милена даже подумала – вот бы женщина забрала у неё этого ребёнка.

Эта мысль была такой пугающе пронзительной, что конечно привела к истерике.

И в этом бреду она почему-то поплелась к тому человеку, которому в этом доме было сейчас хуже всех.

Была пересменка стражи и поэтому Милене никто не помешал попасть внутрь комнат ферана. Тут было мрачно, тихо и холодно, несмотря на то, что на улице уже вовсю царствовала весна.

– Ты не слышала, что я запретил заходить ко мне? – спросил он хрипло.

– Простите меня, – прошептала девушка.

Она аккуратно заглянула через проём, туда, где была спальня. В этой комнате был просто невообразимый беспорядок. Феран сидел на полу, прислонившись спиной к кровати. Всегда выглядящий несгибаемо, прямо, опрятно, с безупречной военной выправкой, вокруг него всегда был порядок, но сейчас всего этого не было и в помине.

Здесь валялись листки бумаги и ткани, какие-то были разодраны в куски, какие-то смяты. Сам он был заросшим, диковатым, волосы и борода в беспорядке, шрам делал отталкивающе грубым, жутким.

Мила сделала осторожный шаг в его сторону, но наступила на что-то. Присев, увидела под ногами кулон Хэлы, рядом валялся листок бумаги, на нем были нарисованы хараги. Это всё были рисунки чёрной ведьмы. Какие-то из них девушка видела, какие-то нет.

– Давайте я приберусь? – она хотела собрать их.

– Не надо, – остановил её мужчина. – Не трогай.

Так же на полу было очень много мелких склянок в тёмном стекле. Они были пустые и в так же валялись везде среди творящегося беспорядка.

– Это тоже? – спросила Милена, показывая на кулон.

Он протянул руку и девушка, стараясь никуда не наступить, отдала ему драгоценность. Феран вздохнул, сжал кулон в кулаке.

Белая ведьма развернулась и уставилась на лежащий под ногами рисунок, на котором был Роар. Она очень силилась не подать виду, что её кольнуло обидой, но кажется от достопочтенного ферана действительно ничего нельзя было скрыть.

– Что он натворил? – спросил он у девушки.

Милена мотнула головой.

– Садись, если так хочется, – сказал феран и она обрадовалась, тем более, что голова как назло начала кружиться, видимо из-за того, что она нагибалась.

Милена села на пол, облокотившись спиной на сундук с вещами и подтянула под себя ноги.

– Похоже? – спросил феран, кивнув на помятый рисунок у неё под ногами. На нём был сам Рэтар Горан.

– Да, – ответила она. Действительно очень похож. И самое главное, что было видно, что рисовала Хэла с большой любовью, хотя конечно разбиралась в этом Милена очень плохо, это было скорее чувство.

– Что там написано?

– А? – нахмурилась Милена.

– На обратной стороне, – пояснил феран. – Полагаю ты можешь понять.

Девушка взяла в руки рисунок, разгладила его, перевернула.

– Это стихи песни, – ответила она, прочитав первые строки знакомой ей песни. – Они на всех листках?

– В основном. Есть просто листки с записями. Где-то такие же, а где-то исписан весь листок, – и он указал на один, лежащий недалеко от Милы. – А где-то вот такие значки. Что это?

Феран показал листок разлинованный на манер нотной тетради.

– Это ноты, – ответила ведьма. – Это музыка. Она так записывается в моём мире. Как бы знаки для обозначения звука.

– Звук можно обозначить? – нахмурился мужчина, а девушка кивнула.

Милена потянулась к ещё одному из листков, лежащего рядом. Это было что-то вроде дневника Хэлы. На том листке были мысли о том, что хочется яблочного пирога, а потом написан его рецепт. Девушка перестала читать дальше, на глаза навернулись слёзы. Это было так тепло, так удивительно нежно. Такой чёрную ведьму Милена кажется не видела, точнее видела, но не думала, что всё так глубоко и невыносимо мило.

Рядом с ней был ещё один листок. На нём не было рисунка, была только песня.

“Дайте мне белые крылья, – я утопаю в омуте,

Через тернии, провода, – в небо, только б не мучаться.

Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком

Разрыдаюсь косым дождем; знаешь, я так соскучился!”

– Можешь прочитать ту, что на рисунке? – попросил феран.

Она кивнула и начала читать стихи:

– Я рисую жёлтых ящериц, розовых змей,

Безумные облака, в них поющих сирен.

За окном становится небо темней,

Но небо в моих руках, на гладкой поверхности стен.

Эти горы, эти реки, покрытые льдом,

Я их назвала в твою честь, небо закрыла метель.

Раскалённое выйдет солнце потом,

Здесь будут цветы и лес, скоро начнётся апрель…

Но Милена запнулась на припеве, не могла прочитать дальше, потому что по сути это было объяснение в любви, и ей самой было так больно от этих стихов и этой песни, а если она скажет это ему? Добить человека?

– А можно я не буду дальше читать? – спросила она, всхлипывая.

Достопочтенный феран сидел неподвижно, пока она читала. Когда спросила лишь едва заметно кивнул, прикрыв глаза.

– Ты болеешь? – спросил он у неё после непродолжительного молчания.

– Нет.

– Но выглядишь ты хворой. Хотя конечно не мне об этом говорить, – ухмыльнулся он горестно.

– Вам надо перестать пить эту… это… – Милена нахмурилась. – Это зелье.

– Без него я не могу спать.

Что она могла ответить? Ей было больно – его огонь был сейчас тусклым, не то что раньше, и Рэтар Горан страдал. Страдал физически и морально, а она так хотела ему помочь, но как? Он и вправду словно сдался.

– Но вы пьёте очень много.

– Потому что иначе становится невыносимо больно.

“Почему вы вернулись без Хэлы?” – хотела спросить она, но вовремя осеклась, сжалась, прикусила губу. Какое она имеет право лезть к ним в чувства.

Если бы она понимала, как работает её сила, если бы могла найти Хэлу, узнать, где ведьма. Но Милена так и не поняла ничего про себя, она была беспомощной, глупой девчонкой, ни на что не годной.

– Ты беременна? – спросил феран и она невольно вздрогнула от вопроса, сжалась, спрятала глаза.

Мужчина внимательно на неё посмотрел этими своими невообразимо красивыми глазами, как всегда смотрящими прямо в душу.

– Что тебе сказал Роар?

– Почему вы…

– Милена, – перебил он её, немного повышая голос и возвращая себе ту стойкость в манере общения, которая была ему свойственна. Тон, который не принимал возражения. – Я вырастил его, я знаю его как никто другой. Что он тебе сказал, когда узнал?

Белая ведьма всхлипнула, зажмурилась:

– Он спросил, чей это ребёнок, – и её снова полоснуло обидой.

– О, боги, Роар… – обреченно покачал головой достопочтенный феран.

Милена расплакалась, обняла живот, ей было так плохо и так горько, а сейчас как плотину прорвало. Может потому что это в ней откликалось состояние Рэтара, или может потому что она рядом с ним всегда чувствовала себя под защитой, несмотря на то, что боялась его, или нет, скорее просто очень сильно уважала, восхищалась.

Феран вздохнул.

– Я тебя освобождаю от слова, связывающего твою жизнь с фернатом.

– А? – она подняла на него заплаканное лицо, не понимая о чём он.

– Ты можешь уйти отсюда и никто тебя не найдёт. Если хочешь.

– Вы так Хэлу освободили? – и Милена не хотела говорить о чёрной ведьме, но вот сейчас сорвалась, не удержалась, пытаясь понять.

Мужчина спокойно кивнул.

– Да, – тем не менее ответил он. – Я не прогоняю тебя, я просто даю тебе возможность выбора своей судьбы. Но помни, что детей Горанов очень сложно родить.

Белая ведьма закусила губу, а феран ещё сильнее нахмурился:

– Я знаю, что тебе очень обидно было услышать эти слова от Роара. Но перед тем, как ты решишь, что с этим делать, я тебе кое-что расскажу. Роар не умеет держать себя в руках, ты это знаешь. Он бывает отчаянно вспыльчив, натворит дел, а потом хлебает по полной. Я не собираюсь его оправдывать и если бы мог, то врезал бы ему хорошенько за такие слова. Но он сказал это от гнева на себя и на своё бессилие.

Милена кивнула, потому что понимала, хотя легче не становилось. Феран тяжело вздохнул:

– Её звали Яза. Она была из домашних. Росла вместе с нами, точнее с Роаром. Она была на тир его старше, – он улыбнулся. – Когда была маленькой, была настоящим мальчишкой. Она всё умела делать, что делают мальчишки, а как бегала – быстрее Роара, а он самый быстрый здесь. Они были дружны, по-настоящему, знаешь. Она была именно другом, хорошим, надёжным.

Милена замерла, внутри было ожидание несчастья.

– С возрастом она перестала быть угловатым ребёнком, стала красивой девушкой. Но они с Роаром всё равно оставались именно друзьями. И близость между ними была не по любви, они были просто глупыми детьми, которые решили узнать, что это. И так как доверяли друг другу полностью, – он развёл руками. – Но конечно просто так это не прошло.

– Она забеременела?

– Да. И отец Роара о браке и слышать не хотел, хотя сам ещё в меньшем возрасте натворил подобное. И Рейнар в той ситуации требовал брака. Роар же сговорился с отцом Язы на то, чтобы выкупить её, как наложницу. Отец согласился. Назвал цену. И у Роара была возможность её заплатить. Но потом отец Язы передумал и стал просить в два раза больше. Я и Тёрк ходили к нему, договорились на то, что я плачу разницу, а он говорит Роару прежнюю цену.

– Он согласился? – немного не по себе было от этих отношений “люди, как товар”.