Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 91 страниц)

Дорога теперь шла вверх, пол постепенно поднимался. Банри это обрадовало – значит, путь верный, скоро она выберется на вершину храма.

Коридор, и без того широкий, раздался. Имперка, лавируя между лужами разлитого масла и нажимными пластинами, порой едва заметными, узнала знакомые очертания свода – кажется, она попала в местный Зал Легенд. Только здесь не было привычных изображений зверобогов. Хотя… Она вернулась туда, где Зал резко сворачивал на север, и оглядела почти скрытый обломками рельеф с изображением дядьки с крыльями и лежачим полумесяцем над головой. Прочь от него летели какие-то птицы, а на самом верху виднелась чья-то морда. Пришлось подсветить заклинанием, чтобы распознать, кто это.

Сова.

Банри нахмурилась, сжав кулак и убрав магический огонь. Почему Сова? Разве здесь, в вотчине Алдуина, не должен быть Дракон?

Она задумчиво побрела вперед, задевая макушкой рваные знамена. На этих полуистлевших тряпках как раз и был изображен мужик, которого Банри про себя звала Драконом – его одутловатая физиономия на барельефах всегда обрамлялась наплечниками виде драконьих голов, изрыгающих пламя. Или Крик.

В Зале Легенд сгустилась тьма, только далеко впереди одиноко светил факел. Банри присела и ощупала пол, пальцы ощутили сухую колючую пыль – масло кончилось. Она встала, слегка опираясь на обнаженный меч, шагнула в сторону, и тут он открыл глаза.

Холодного синего свечения из глазниц хватило, чтобы разглядеть огромный силуэт, увенчанный острыми рогами, и не менее гигантскую секиру, от которой исходили волны холода.

Тварь разинула пасть, полускрытую всклокоченной бородой, и набрала воздуха в мумифицированные легкие. Нужно было Крикнуть, хоть что-нибудь, но Банри словно окаменела. Лишь в последний момент она со всей силой отчаяния воткнула клинок Болара под грудину мертвеца между лохмотьями кольчуги, прямо в иссохшее сердце. А затем на нее обрушилась вся мощь Морозного Дыхания.

Тьма наконец-то перестала оглушительно звенеть, и воцарилась тишина. Стали различимы другие звуки – чьи-то тихие стоны и заунывный вой сквозняков в тысячелетних стенах. Банри медленно опустила пораженные холодом веки – глаза немилосердно саднило – и поняла, что стоны – ее собственные. Это она тихонько хнычет от боли и потрясения.

Лицо и все тело спереди и с боков горело и зудело, как если бы она голышом погуляла по склонам Глотки Мира. Впрочем, грудь и средние пальцы на руках пекло, будто кто-то навалил на них углей. Особенно болел палец справа.

Банри сухо всхлипнула, глядя в темный потолок, и шевельнула остальными пальцами, а затем кистями. Руки вроде слушались. Ноги, как выяснилось секундой позже – тоже. Но все равно казалось, что спина покалечена, что-то неправильно было там, позади. Перевернувшись на бок и чувствуя подозрительную легкость за спиной, она не сдержала вопля боли и застыла, тяжело дыша и набираясь сил для следующего рывка.

Наконец имперка встала на дрожащие ноги и попыталась выпрямиться, прислушиваясь к ощущениям, но все мысли вылетели из головы, когда ее одежда осыпалась на пол черными лохмотьями. За спиной со звоном свалился мешок с пожитками.

Банри так опешила, что тупо смотрела на собственную голую грудь, обмороженную и пятнистую и прикрытую только тяжелым гномским ожерельем, не шевелясь и почти не дыша. Только когда от холода и запоздалого шока ее заколотило, она, трясясь, поковыляла туда, откуда пришла.

Масло на полу пришлось кстати, но чтобы поджечь его, пришлось потратить остатки сил на заклинание. Жидкость вспыхнула, а Банри, не в силах удержаться на ногах, опустилась голой задницей на пол, спиной к огню и застыла, прикрыв больные глаза.

Чувствительность медленно возвращалась. Пальцы и кожа под ожерельем заболели еще сильнее. Банри стянула двемерское украшение, провозившись с замком, уронила на пол и занялась кольцами – это из-за них пальцы жгло как огнем. Кольцо с левой руки сошло быстро, но когда имперка поднесла к глазам правую, то обомлела – маленькое золотое колечко, которое она когда-то нашла на теле какого-то колдунишки с перевала между Пределом и Фолкритом, расплавилось, превратившись в бесформенный комок металла, облепивший фалангу.

Золото было еще мягким. Банри счистила его с пальца вместе с клочками кожи, шипя от боли. На левом среднем осталась широкая красная полоса, зато правый превратился в обожженный кусок мяса, сочащийся сукровицей и лимфой. Имперка потрогала кожу под ключицами – саднило, но боль в правой кисти сейчас затмевала любые неудобства.

Масляный огонь еще горел, но разнеживаться уже не получалось. Нужно было что-то сделать с ожогами и обморожениями. Банри заковыляла к месту трагедии, на секунду замерла с поднятой ногой, но затем пожала плечами и продолжила путь. Если бы неживой Язык был в состоянии добить ее после того удара мечом, он бы давно это сделал.

Мешок с оборванными лямками жалкой кучей валялся среди остатков одежды. Банри поискала оружие и обнаружила пустые ножны и невредимую Розу Сангвина в том месте, куда ее отшвырнуло мощью Крика. Кожаные перевязи, ставшие хрупкими от мороза, рассыпались. Рядом имперка нашла остатки своих сапог – оказывается, они развалились еще до того, как она встала. От плаща, обеих рубах и кожуха остались жалкие лоскутки, которые и новорожденному младенцу в качестве подгузника были бы маловаты. Банри окинула лохмотья взглядом, подавила дрожь и подобрала вещевой мешок. Со дна его капало, но имперка приказала себе не паниковать раньше времени – может, что-то и уцелело.

Она вернулась к огню. Тут воняло, но хоть было светло и пока тепло. Банри развязала тесемки – с трудом, пальцы, особенно на правой кисти, плохо слушались – и с содроганием заглянула внутрь. Ящички уберегли часть зелий от гибели в осколках, фляжки с бренди и питьевой водой были оловянными и от удара разве только немного помялись. Банри вытряхнула содержимое мешка на пол и отыскала уцелевшее заживляющее зелье. Проглотив его, она вскоре почувствовала себя куда лучше и занялась ожогами.

Одежда, промоченная зельями, попахивала лекарством, но лучше уж такая, чем никакой. Правда, запасной обуви в мешке не было, Банри никак не могла представить, что почти новые сапоги так скоро падут смертью храбрых. И она осталась без верхней одежды – кожух и плащ годились только на подстилку для кошки. Был еще скатанный меховой спальник, который валялся там же, где и оружие, если его распороть, то можно приспособить вместо накидки.

Банри перебрала вещи, отделив то, что еще можно использовать, от мусора. Сдвинув мокрые осколки пузырьков и ненужные ящики в сторону, она надела обратно ожерелье и уцелевшее кольцо, задержав взгляд на оплавленном куске золота.

Фаренгар предупреждал о нем…

– Лучше продай его кому-нибудь, – услышала она голос придворного колдуна, будто он говорил это сейчас, а не больше года назад в Драконьем Пределе.

– Сам не купишь? – спросила тогда имперка.

– Эту дрянь? Нет.

– Почему? Ты же сказал, оно зачарованное…

– Ага, сказал. Так оно и есть. Только чары на нем плохонькие. Говоришь, забрала его у какого-то юнца из леса?

– Угу.

– Понимаю. Скорее всего, парень тренировался в Зачаровании, для самого первого наложения чар неплохо, но не более того.

– А как оно зачаровано? В смысле – что делает?

Фаренгар повертел колечко в пальцах.

– Защищает от чужих заклятий. Не абсолютная защита, само собой, абсолютной даже Шкура Спасителя, говорят, не давала. – Он ткнул пальцем в другое кольцо, принесенное имперкой вместе с первым. – Вот это – гораздо более стоящая вещь, с похожими свойствами. Чары сильные, грамотно наложены. Если его захочешь продать, я с радостью куплю, за приемлемую цену, конечно.

Банри подкинула на ладони тяжелый темно-желтый ободок. В отличие от яркого современного колечка, оно было совсем не так красиво, но в том, что это украшение ценнее, имперка нисколько не сомневалась.

– Нет, пожалуй, – проговорила она. – Оставлю себе оба. Защита от колдунов мне пригодится.

– Как знаешь. Но новодел носить не советую – если атакующее заклятие будет достаточно могущественным, тебе не поздоровится.

Банри пожала плечами, а позже принесла Фаренгару добытое из Альфтанда ожерелье. В зачарованиях она ничего не смыслила, могла только распознать, что вещь заколдована. При виде тяжелого украшения из золотых пластин глаза колдуна вспыхнули как уголья, но Банри и без того знала, что двемерская поделка дорогого стоит.

– Его бы и сам император не постеснялся носить! – выпалил Фаренгар, а Банри подумала, что император, пожалуй, обойдется.

Ожерелье дополнило собой два колечка – гномы тоже желали защищаться от враждебной магии.

Имперка потрогала золотые пластины на груди, скрытые запасной рубахой, и в последний раз взглянула на печальный комочек золота у своих ног. Фаренгар сам учил ее, что сила зачарований на носильных вещах складывается. Быть может, именно это плохонькое колечко защитило таншу от превращения в груду мороженого мяса с костями.

Сапоги она, задушив брезгливость, сняла с одного из драугров женского пола, тела которых остались валяться в залах храма. Выбрав те, что получше сохранились, Банри обмотала ноги уцелевшими кусками одежды и примерила ветхую обувь. Сапоги оказались велики, так что внутрь новая хозяйка запихнула косо вырезанные ножом стельки из останков кожуха. Теперь ногам было удобнее – и теплее.

Лямки мешка, как и перевязи для меча и посоха, Банри кое-как починила, используя все те же остатки старой одежды. Нацепив накидку, бывшую раньше спальником, она пристроила мешок, ножны и Розу Сангвина на спину и отправилась на поиски своего меча.

Тело древнего Языка лежало на том же месте, где Банри с ним встретилась. Драугр развалился навзничь, голова в рогатом шлеме покоилась на выступе стены. Горящие раньше синим светом глаза потухли.

Банри некоторое время стояла неподвижно, разглядывая павшего врага, который по-настоящему едва не убил ее, а затем потянулась к рукояти клинка Болара, косо торчавшего из тощего живота. Меч никак не поддавался – сушеная плоть держала крепко. Пришлось упереться ногой в нагрудник, чтобы извлечь оружие. Когда лезвие покинуло тело, что-то негромко звякнуло, Банри склонилась и подобрала предмет – фигурку в виде драконьей лапы из светло-желтого металла. Только когти его были кристально-белыми. Банри перевернула лапу, чтобы рассмотреть картинки – Лис, Мотылек, Дракон. Дверь, выходит, где-то неподалеку.

Единственный факел, который Банри заметила до происшествия, освещал последнюю преграду на пути. По обе стороны от двери-головоломки кто-то разложил, словно приношения, человеческие черепа количеством никак не меньше десятка, а то и больше. Имперка покачала головой и быстро выстроила картинки на кольцах. С той стороны она уже слышала манящий шепот, который совсем скоро превратится в громоподобный хор голосов. Стена Слов звала к себе, но Банри приказала себе быть осторожнее и приложила ключ-лапу в нужное место.

Дверь рывком сдвинулась вниз, пропуская имперку внутрь, но та не спешила. Сначала Банри собиралась как следует выслушать новое помещение, да только не учла, что Стена Слов оглушит ее. Тем не менее, она крадучись засеменила вперед, на сей раз готовая размазать противника по камню Безжалостной Силой, но напрасно. Ни драугры, ни пауки, ни кто другой не вышел ей навстречу. Только Стена пела о павших жителях древнего Виндхельма, живьем сожженных молнией. Это Слово она и узнала.

Усталость навалилась еще сильнее. Можно было принять зелье, но Банри решила, что пережила за сегодня достаточно, чтобы вознаградить себя полноценным сном. Правда, почивать ей придется в обществе оголенных скелетов, что восседали на древних каменных тронах вдоль пути к Стене, но эти останки хотя бы не отличались резвостью. Они вообще были по-настоящему мертвыми.

Имперка поднялась повыше и в небольшой комнате с алтарем нашла древние слежавшиеся куски грубой материи. Выбирать особо было не из чего, в качестве подстилки и они сгодились. Постелив себе у подножия Стены, Банри завернулась в накидку-спальник и улеглась на саваны, подпихнув под голову мешок. Бутылки с зельями были твердыми, но коврижка хлеба – еще мягкой. Она бодрствовала еще примерно пять секунд, прежде чем провалилась в забытье.

Банри резко открыла глаза и медленно села на жесткой подстилке. Она понятия не имела, сколько проспала, зато хорошо помнила, что ее разбудило – выплывшие из глубин памяти слова Одавинга, о том, что бояться нужно лишь его жреца. Кто такой он и так было ясно, но его Банри ожидала встретить только в Совнгарде, не раньше. И где же тогда жрец? Последняя дверь на верхнем ярусе вела наружу – в этом имперка была уверена, из щелей между створками просачивался ледяной горный воздух.

«Не глупи, – сказала Банри самой себе, – ты же видела жреца наверху, рядом с порталом».

Имперка судорожно выдохнула и встала на ноги. Одавинг был свято уверен, что наибольшую опасность представляет священник, а между тем ее едва не прикончил какой-то Язык. Банри содрогнулась. До сих пор она была достаточно уверена в своих силах, но недавние события все изменили.

Банри со вкусом позавтракала сваренной в древнем горшке похлебкой из мяса, допила остатки бренди и придвинула к себе мешок. Деваться, кроме как в Совнгард, ей некуда, значит, нужно как-то миновать драконьего жреца. Или убить его, если можно так сказать о нежити. В том, что священник Алдуина – немертвый, имперка нисколько не сомневалась.

Она осмотрела зелья, выбрала пару лечебных и восполняющих магические силы. Отдельно поставила единственный пузырек с эликсиром сопротивления магии, купленным у Аркадии. Пришлось в свое время отдать за него целых триста септимов, но это, как теперь стало понятно, была выгодная покупка. Банри лишилась одного защитного украшения, зелье, пусть на время, заменит его.

Выбранные микстуры она привязала обрывками ткани к поясу, чтоб можно было быстро сорвать их и выпить, остальные убрала в мешок. Поклажа отправилась за спину, как и меч, а вот Розу Сангвина имперка взяла в руки – возможно, дремора способен потягаться со жрецом-нежитью.

Заколов парой древних булавок накидку так, чтобы только кисти остались свободны, Банри перехватила посох поудобнее и пошла наверх, к дверям, из-под которых тянуло свежим воздухом.

Драугров-лучников она просто поскидывала с плоской крыши храма вниз, ближайшего к выходу пихнула со всей силы в спину, и тот скрылся из глаз, а остальных снесла Безжалостной Силой. Если падения с такой высоты и окажется недостаточно, чтобы упокоить мертвецов, они в любом случае нескоро вернутся сюда, наверх.

Гул портала стал заметно громче. Банри задрала голову, чтобы прикинуть расстояние, но вход в Совнгард располагался уровнем выше. Напряженная, словно натянутая тетива, она медленно обошла стену и направилась к широкой лестнице – вершина храма представляла собой террасу, возвышающуюся над остальными уровнями, правда, меньшую по площади, потому главная постройка Скулдафна походила на сплющенную пирамиду.

Сжимая посох до боли в пальцах, имперка преодолела пролет и очутилась на самой вершине храма. Здесь было достаточно просторно, чтобы с комфортом разместилось несколько драконов. Впереди сиял и шумел, словно смерч, портал, по бокам тянулись грубые стены, пронизанные арочными проемами. У самого портала впереди виднелось небольшое возвышение со ступеньками, из него торчало нечто длинное и тонкое. Вокруг не было ни души.

Банри, озираясь, двинулась вперед, сначала медленно, затем ускорила шаг. Она почти добралась до платформы со ступеньками – нездешний ветер, дувший из портала, сносил ее накидку и слепил глаза – когда из галереи величаво выплыла высокая и тощая фигура в лохмотьях и чешуйчатом нагруднике, воспарила над постаментом, извлекла из него длинный тонкий предмет – посох – и повернулась к имперке.

Послышался грохот. На глазах обомлевшей Банри портал сузился, превратившись из реки света в ручей, в нитку, а затем и вовсе исчез, и стало тихо. Драконий жрец – NahKRiiN – спорхнул, иначе не скажешь, с возвышения и пробулькал из-под уродливой железной маски:

– FENT NI FILOK.

Банри отпрыгнула назад, прежде чем он прочертил посохом на камне линию, мгновенно заискрившуюся молниями. Таких фокусов имперка еще не видела, но не сомневалась, что нужно держаться от молний подальше. Проклятая тварь, меж тем, окуталась огненным плащом. Это было уж совсем ни к чему, подойти к парящему на высоте локтя над полом мертвецу Банри не заставила бы никакая сила.

Она припустила к лестнице на нижние ярусы, петляя, как заяц и прикрываясь оберегом на случай, если проклятый дохлый колдун примется осыпать ее заклинаниями. Он и принялся, причем немедленно. Грозовой разряд выбил камень возле имперкиной пятки, та взвизгнула и слетела по ступенькам вниз, будто на крыльях.

– HIN LaaS LOS Dii! – донеслось ей вслед.

– Еще чего! – прошипела Банри и посмотрела на свой посох.

Минуту спустя она поднялась на вершину храма в сопровождении рослого существа, закованного с ног до головы в черно-красный металл. Не успел демон шагнуть на последнюю ступеньку, как получил разряд молнии в грудь. Банри беззвучно ахнула, но дремора лишь мотнул рогатой башкой и понесся к жрецу, перепрыгивая грозовые стены, словно бордюры в солитьюдских парках.

Через некоторое время выяснилось, что сушеный священник тоже умеет призывать даэдра, и для этого ему не нужны посохи. Прячась между арками от некоей странной и опасной твари, состоящей из камней, объединенных электрическим полем, имперка только и могла уповать, что дремора разделается со жрецом быстрее, чем тварь – наверное, какой-нибудь грозовой атронах – ее отыщет.

К тому моменту, когда Накрин созрел для призыва, он уже лишился одной руки, как раз той, что сжимала посох, и теперь был вынужден отбиваться единственной оставшейся. И все равно он был невероятно смертоносен. Жреческий посох валялся посреди террасы, а Банри никак не могла выбраться из укрытия, чтобы подобрать его.

Имперка осторожно выглянула из-за колонны – дремора гнался за одноруким жрецом, а тот осыпал противника градом разрушительных заклинаний. Можно было только подивиться выносливости существа, явившегося из Забвения, он не только держался на ногах, но и не терял прыти.

Сгущались сумерки. Банри бросила взгляд на темнеющее небо: дремора наверняка скоро отправится восвояси, хорошо бы куда-то запропавший атронах Накрина убрался туда же. Волосы на затылке почему-то встали дыбом, имперка потянулась, чтобы их пригладить, и ощутила странное покалывание. Она, внезапно сообразив, обернулась – атронах нависал над ней, запах грозы бил в ноздри.

На сей раз она успела хотя бы выставить обереги, выронив Розу. Удар молнии швырнул Банри на стену, руки заныли, а в ушах зашумело от напряжения.

Атронах занес над загнанной в угол жертвой нечто, смахивающее на кулак, собранный из множества маленьких камешков, и вдруг развалился на части, одна из которых больно треснула имперку по макушке.

Некоторое время она стояла, прижавшись к камню, хватая ртом воздух и редкие снежинки, затем подобрала Розу Сангвина и отважилась выбраться на середину террасы.

Ни жреца, ни имперкиного дреморы там не было. С демоном хотя бы было понятно – он либо все же погиб в этом плане и вернулся к себе, либо его время истекло, и он опять-таки вернулся обратно. Банри рысью подбежала к валяющемуся жреческому посоху, пнув по дороге кучку какого-то праха, подобрала артефакт и огляделась. Накрин не спешил являться по ее душу.

Закинув собственный посох за спину, имперка направилась к постаменту. У самых ступенек она узрела кучу праха побольше вперемешку с тряпками и бронзовыми уборами. Венчала эту кучу железная маска, которую раньше носил Накрин.

Банри потребовалось довольно много времени, чтобы понять – это все, что осталось от жреца. Маленькая кучка рядом с посохом когда-то была его отсеченной рукой.

Имперка склонилась и взяла маску, может, ей самой пригодится. Она спрятала трофей в мешок, поднялась по ступенькам и воткнула посох Накрина в отверстие на постаменте. Огромный каменный круг за возвышением раздался в стороны, и в небо хлынул нескончаемый поток сияния. Банри смотрела в него около минуты, потом шагнула в свет и перестала быть.

====== Акт III. Глава 3. Совнгард ======

Вихрь из света закружил ее, вышибая дух из легких и слезы из глаз. Грудь сдавило, дышать стало почти невозможно, а сердце затрепыхалось, словно в приступе. Банри почувствовала, что вот-вот отправится на тот свет по-настоящему, и вдруг все закончилось. Ступни ее, только что парившие в невесомости, с усилием впечатались в твердую ровную поверхность. Банри не удержалась и повалилась на четвереньки, глотая воздух, будто воду.

Она подавилась очередным судорожным вздохом и закашлялась. Потом решилась открыть глаза.

Взгляд уперся в брусчатку под ногами, сложенную из голубовато-серого камня неправильной формы. Банри некоторое время таращилась, зачем-то пытаясь понять – материал поверхности от природы отдает в синеву, или это из-за освещения так кажется?

В спину дул стылый ветер. Банри спрятала голые руки под накидку, оберегая их от колючего снега, что стелился поземкой и заносил деревья вокруг. Она обернулась, ожидая увидеть окно на вершину Скулдафна или хотя бы еще один столб света, но с удивлением обнаружила, что позади – только сплошные скалы. Откуда же берется весь этот буран?

Долго всматриваться не пришлось – ветер слепил глаза, а снег впивался в лицо, как стеклянное крошево. Втягивая голову в плечи, Банри стала спускаться с возвышения по высоким ступенькам. По обе стороны проплывали какие-то статуи, жаровни, в пламени которых с шипением умирала поземка, и еще что-то, сильно напоминающее чьи-то огромные оголенные ребра, вкопанные в землю – каждое высотой с двух, а то и с трех Банри.

Поземка и ветер исчезли. Холод разом отхлынул, и накатила волна теплого воздуха. Банри ступила с камня на мягкую землю, успела увидеть по-летнему пышно цветущий луг под елями, чьи ветви не отягощены снегом, и тут ее резко замутило: голова закружилась, в ушах зашумело, а в глазах потемнело. Банри сделала неловкий шаг и повалилась в траву, отключившись еще до того, как ударилась о поверхность земли.

Мягкий ветерок шевелил выбившиеся из косы волоски и травинки, щекочущие лицо. Банри вдохнула запах молодой летней поросли и улеглась поудобнее, не открывая глаз. Трава была шелковистой, словно дорогая ткань, и совсем не кололась.

Банри снова начала проваливаться в сон, но вдруг неосознанно нахмурилась. Какая трава, если до того, как снег толком сойдет, еще несколько месяцев?

Она перевернулась на спину, распахнула глаза и на мгновение перестала дышать. Небо – опрокинутая темно-синяя чаша, усеянная звездами – вспенилось облаками, что закручивались в воронку, а из самой вершины купола изливался чистый свет. Более религиозный человек наверняка назвал бы его божественным. Сияние не слепило глаза, но смотреть на него дольше нескольких секунд было невозможно. Банри вытерла мокрое от слез лицо ладонями и села.

Она, озираясь, покрутила головой из стороны в сторону и уставилась прямо перед собой.

Здесь не было ни теней, ни крупных светил, но света все же было довольно, хотя по ощущениям были ранние сумерки. Вокруг простиралось лениво шевелящееся травяное море, из которого, будто острова, вырастали деревья, скалы, резные стоячие камни и высоченные статуи, изображающие неких существ в длинных мантиях с глухими, надвинутыми на лица клобуками. Сама Банри сидела на холме, к подножию которого сбегала вытоптанная тропа. Немного позже она пришла к выводу, что это старая-престарая дорога, когда-то выложенная грубыми булыжниками, от которых нынче осталось всего ничего.

Немногочисленные пожитки – меч, мешок с припасами и посох – покоились неподалеку рядком, будто кто-то специально укладывал. Банри нахмурилась. Она точно помнила, что мешок и клинок Болара висели за ее спиной, когда она спустилась. Потертая меховая накидка стесняла движения, Банри отстегнула булавки, скрепляющие полы, и сбросила одежду в траву. Ненадолго она застыла, прикрыв глаза и наслаждаясь ветерком, овевающим лицо. Ледяной Скулдафн почти позабылся.

На то, чтобы собрать имущество, ушло немного времени, Банри, додумывая мысль, споткнулась на последнем слове. Понятие «время» в этом… месте казалось бессмысленным, неубедительным, ненужным. Хотя эта явно старая дорога тому противоречила. Пристроив пожитки на спину, Банри начала спускаться по дороге.

В низине ее окутал невесть откуда взявшийся сизый туман, и видимость снизилась до расстояния в пару локтей. Банри озадаченно замерла, отмахиваясь от густой дымки руками, она готова была поклясться, что еще недавно никакого тумана здесь не было, по крайней мере, его не было видно с вершины ее холма. Она побрела вперед, глядя на дорогу. Та была довольно широкой, словно здесь то и дело проходили толпы народу.

Плащ, раньше бывший спальником, она оставила в траве, он был больше не нужен. Теперь Банри не ощущала ни излишнего холода, ни чрезмерной жары, боль от ожогов, обморожений и ушибов стихла. Она не чувствовала голода и жажды, словом ей было очень комфортно. Если это и есть посмертие, подумала она, помирать не так уж и страшно. Немного погодя Банри поймала себя на мысли, что очень хочет вернуться на тот холм и устроиться там на ближайшую вечность или две.

Где-то далеко впереди, в тумане, кто-то едва слышно вскрикнул, захлопали огромные крылья, и раздалось сердитое ворчание дракона. Мгла всколыхнулась, будто неспокойное море, и вновь стала лениво переливаться в низине. Банри замерла, втянув голову в плечи, зажав в кулаке обнаженный меч и рвано дыша. Плеск крыльев затих вдали, а она все переминалась с ноги на ногу, страшась сделать хоть шаг.

Итак, Алдуин был здесь, и туман этот… Явно не обошлось без Пожирателя Мира.

Ты слишком далеко зашла, чтобы теперь бояться, напомнила она себе.

Банри глубоко вдохнула напоенный ароматом цветущих трав воздух, и преисполнилась решимости хотя бы попробовать победить Алдуина, а там будь что будет. Конечно, теперь рядом нет Партурнакса, и помочь некому, но она постарается. О том, что с ней сделает первенец Акатоша, если она не справится, Банри старалась не думать.

Теперь она шагала быстро. Дорога стелилась под ноги, как полотно, Банри глазела по сторонам, пытаясь разглядеть сквозь мглу пейзаж, но без толку. Когда впереди обозначился темный силуэт, размытый дымкой, она опять растерянно замерла, но фигура смахивала на человеческую, и Банри приблизилась к ней, недоумевая, откуда здесь люди. Осознание вкупе с досадой на собственную глупость обрушилось на нее, как удар молота на наковальню.

Вокруг был Совнгард, место, куда попадают норды, павшие в бою, с честью. А она сама и Алдуин – незваные и нежеланные гости здесь.

Чувствуя себя, как батрак на званом ужине, Банри приблизилась к силуэту достаточно, чтобы его рассмотреть. Судя по синему плащу, рваному и окровавленному, он был из солдат Ульфрика, только в открытом, посеченном и помятом шлеме. Бородатое лицо выражало озадаченность и беспокойство, а сам воин казался потерянным.

При виде Банри он заморгал, а потом воскликнул:

– Уходи скорее! Ужас ждет в этом тумане!

Я знаю, подумала Банри, а покойный мятежник все бубнил:

– Многие пошли в темную долину, но любая отвага бессильна против врага, что путь стережет.

Еще немного и получились бы стихи. Банри подошла поближе, замечая, что душа солдата окружена едва заметной золотистой аурой, и негромко спросила:

– Ты кто?

– Близ Бездны Гигантов, во мгле предрассветной, мы шли и не ждали засады имперцев, – нараспев проговорил солдат. – Там мы приняли бой, щиты стеною сомкнули. Забрезжил утренний свет, и Легион дрогнул. Но я так и не знаю, принес ли победу рассвет – быстрой стрелою я прибыл в Совнгард.

Банри тихонько вздохнула. Она сама декламировать совсем не умела.

– Что это за туман?

– Я не знаю, – покачал головой мятежник, – но никто сквозь него не прошел. Алдуин в его ненасытном голоде охотится на души, заплутавшие в этой мглистой долине.

Он внезапно подался вперед и с надеждой заглянул Банри в лицо:

– Ты можешь провести меня к чертогу Шора, который давно уже ждет и зовет нас?

– Куда отвести?

Павший воин недоуменно нахмурился:

– Ты не знаешь? – Он попятился и осмотрел стоящую перед ним женщину, словно только что ее увидел. – Что привело тебя сюда? Наверняка тебя вели сны?

Банри покачала головой. Что-что, а Совнгард ей никогда не снился. Хотя, может, и снился, просто она не помнила.

– Чертог Шора – Зал Доблести, – пояснил солдат, – где герои ждут Шора, чтобы пойти за ним в последнюю битву. Я ясно видел его, когда впервые пошел по этому пути. Боль и страх ушли прочь, будто сон, и видение манило…

Банри кивала в такт его словам, сравнивая со своими воспоминаниями и чувствами. Шоровой вотчины она не успела увидеть, но остальное было очень похоже.

– Чертог Шора, он мерцал за темной долиной. Но надежда потухла в глубоком тумане – и взор мой затмился. Я утратил путь и брожу без цели.

– Ну а… Ты пробовал идти по тропе? – осторожно спросила Банри.

Солдат опять насупился.

– По какой? Я ничего не вижу.

Банри заморгала, но не успела и слова сказать, когда где-то, не так уж далеко, взревел Алдуин, а туман опять заколыхался.

– Торопись! – зашептал мятежник, испуганно озираясь. – Не дай Алдуину лишить себя жизни, отнеси в зал Шора весть о нашей судьбе!

– Подожди, подожди. – Банри потянулась коснуться его руки, но не решилась и замерла на расстоянии. – Если ты не видишь дороги, но видишь меня, я могу попробовать провести тебя сквозь мглу.

Воин, подумав, кивнул:

– Я постараюсь держаться за тобой. Только быстрей, пока этот туман не затянул меня снова в сети Пожирателя Мира.

Вместе они спустились еще ниже в долину, и туман сгустился до такой степени, что стал смахивать на овсяный кисель. Он льнул к одежде и волосам, будто живой, Банри в конце концов надоело стряхивать эту дрянь, и теперь она просто упорно шагала по тропе. Павший мятежник брел за ней, ничего не замечая и, похоже, не видя, кроме ее спины.

Что-то гигантское пало позади нее, ненадолго разметав мглу в клочья, и унеслось так же быстро, как и появилось. Банри поняла, что потеряла своего ведомого, еще до того, как обернулась и увидела пустоту там, где он только что был.

– Скотина! – простонала она в бессильной ярости.

Злобы в ней сейчас хватило бы на десять Драконобоев.

Банри немного подождала, но Алдуин, унеся и пожрав ее спутника, не торопился возвращаться. Она побрела по тропе, чувствуя тяжесть за грудиной – первое по-настоящему неприятное ощущение, настигшее ее в этом месте. Она обещала бедному вояке помощь и не смогла ее оказать.