Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 91 страниц)

Люди победили, Криком изгнав Алдуина из этого мира

Всем доказали, что голос их не слабее

Но жертва их была велика

Имя «Алдуин» тоже было знакомо, но опять-таки, Готтлсфонт готова была поклясться, что никогда его не слышала. Оно же наполняло душу женщины благоговейным ужасом. И еще, в отличие от предыдущего, она понимала его значение, бывшее столь же жутким.*

На промежутке между пятой и шестой стелами, когда имперка проходила через небольшой скальный коридор, откуда-то сверху спрыгнул тролль. Это была огромная прямоходящая зверюга, покрытая грязно-белой жесткой шерстью, все три ее маленьких злобно горящих глаза смотрели в упор на перепуганную путешественницу. Тролль заревел и, ударив себя кулачищами в грудь пару раз, бочком начал надвигаться на остолбеневшую Банри. Готтлсфонт так перепугалась, что позабыла все советы по борьбе с этими тварями. Бестия оглушительно взревела еще раз и прыгнула в сторону имперки. Банри попятилась и вдруг, неожиданно для самой себя, крикнула:

– FUS!

От вопля содрогнулись горы. Тролль был отброшен в сторону с такой силой, что с хрустом врезался в скалу и скатился в пропасть. Женщина кашлянула, помотала гудящей головой и прислонилась к отвесной стене, не замечая, что сверху на ее капюшон сыплется снег. Когда в горле перестало саднить, Банри отлепилась от скалы и заковыляла дальше, вверх по ступеням.

Троллей больше не попадалось, так что Готтлсфонт благополучно добралась до шестой стелы, где описывалось создание Старого Королевства, и триумф нордов, познавших искусство Крика:

Кричащие Языки несли Детям Неба победу

Основали Первую империю – Мечом и Голосом

Покуда драконы ушли из этого Мира

Зато седьмая поведала об обратном.

От Красной Горы Языки ушли посрамленными

Юрген Призыватель Ветра начал свою Семилетнюю медитацию

Чтобы понять, как могучие Голоса могли проиграть

Банри усмехнулась. Речь, видимо, шла о том самом сражении, когда армия нордов в середине первого тысячелетия Первой эпохи, была на голову разгромлена объединенным войском двемеров и тогда еще кимеров под предводительством Думака и Неревара соответственно. Правда, имя этого Юргена, по всей видимости – нордского военачальника, Готтлсфонт видела впервые. Женщина продолжила восхождение, думая, что было бы, если бы северянам удалось тогда одержать победу.

Чем выше она поднималась, тем сильнее ветер крепчал. И тем холоднее и разреженнее становился воздух. Банри поймала себя на том, что дышит в три раза чаще, чем обычно. Ноги дрожали от слабости. Женщина прислонилась к ближайшей скале и прикрыла глаза от сияющего солнца. Оно давно перевалило за полуденную отметку и стремительно двигалось к западной стороне горизонта. Готтлсфонт забеспокоилась. Вилхельм говорил, что табличек всего десять, а она прочитала только семь, значит, оставалось еще три. Женщина еще раз взглянула на светило. Если так пойдет дальше, до темноты ей не добраться до монастыря.

Имперка поплелась вперед и через несколько минут разглядела уже знакомый постамент с надписью.

Юрген Призыватель Ветра избрал молчание и вернулся

Семнадцать спорщиков не могли его перекричать

Юрген Спокойный выстроил дом Свой у Глотки Мира

Банри хмыкнула. Похоже, Юрген резко сменил приоритеты. Женщина вернулась на дорогу, посмотрела вперед и застыла. Далеко на ее пути чернел какой-то комплекс. С расстояния было трудно различить детали, но здание раскинулось от края пропасти до отвесной скалы, перегораживая доступные подходы к вершине горы. Оставалось надеяться, что эта громадина и есть Высокий Хротгар, потому что идти дальше него имперка была не в состоянии. Жалея, что не выяснила, имеются ли на MONahVEN еще какие-нибудь строения, помимо обители Седобородых, она потащилась вперед, поскальзываясь на обледеневших ступеньках, и едва не пропустила девятую стелу с надписью:

Годами молчали Седобородые, произнесли лишь одно имя

Тайбера Септима, еще юношу, призвали они в Хротгар

Благословили его и нарекли Драконорожденным

Имперка отступила на шаг и, сощурившись, посмотрела на имя Талоса. Вот оно что. Выходит, эти таблички не такие древние, как она думала раньше. Им, самое большое, лет шестьсот. Ну, в любом случае, Тайбер Септим не убивал драконов, как довелось ей самой.

Оставалась всего одна надпись. Банри, воодушевленная этой мыслью, почти бегом миновала оставшееся до форта расстояние, невзирая на усилившуюся горную болезнь и холод. Здание Хротгара, мрачное и угрожающее, закрыло солнце. В тени сооружения, неподалеку от лестниц, ведущих на его террасу, была установлена статуя Талоса, очень похожая на ту, что имелась в Вайтране. Перед изваянием располагалась последняя стела. Готтлсфонт перевела дух, подошла поближе и прочитала:

Голос есть служение

Следуй Внутреннему пути

Говори, лишь когда молчать нельзя

Когда Банри приблизилась к одной из лестниц, ведущих ко входу в монастырь, отчего-то стало очень темно. Казалось бы, недалеко от вершины высоченной горы день должен длиться дольше, но не сейчас. Имперка подняла голову и уставилась на гигантскую свинцово-серую тучу, надвигающуюся с северо-востока – очевидно, все осадки в Скайрим приносило оттуда, со стороны Моря Призраков.

Ветер еще усилился. Дрожа от холода, женщина поднялась по ступенькам, надеясь, что Седобородые не прогонят припозднившуюся паломницу. Онемевшими от мороза, не смотря на толстые перчатки, пальцами Банри потянула дверь на себя и, открыв на достаточную ширину, протиснулась внутрь. В помещении, где она оказалась, царил полумрак, лишь в середине зала его разгонял свет от нескольких больших жаровен и десятков зажженных свечей. И здесь было тепло – удивительно для каменного форта, выстроенного почти на вершине высочайшей горы на материке.

Банри боязливо двинулась вперед и, достигнув середины зала, покрутила головой. Кругом не было ни души. В коридорах, ведущих в глубины обители, царила непроглядная темень. Тишина стояла почти полная, и нарушалась она только потрескиванием свечных фитилей и углей в жаровнях. Готтлсфонт поразмыслила, не позвать ли ей обитателей монастыря, но все-таки не стала. Она прошлась назад до входа и остановилась, разглядывая какой-то странный барельеф, изображающий неведомое существо. Засмотревшись, женщина упустила тот момент, когда осознала, что в зале она не одна.

Почувствовав чье-то присутствие, Банри резко обернулась и увидела четыре фигуры в мантиях с капюшонами, стоящие в отдалении на противоположной стороне помещения у лестниц. Одна из них сделала пару шагов, и заговорила:

– Итак... На переломе эпох в мире появляется Драконорожденная.

Готтлсфонт заморгала. Появление Седобородых – по крайней мере, женщина надеялась, что это были они – застало ее врасплох. Молчание затянулось. Хозяева, видимо, ждали ответа. Имперка облизала враз пересохшие губы и отозвалась:

– Я не... Меня и раньше называли... так же. Ты тоже... Что это значит?

Седобородые переглянулись и подошли поближе, Банри наконец-то разглядела под капюшонами бородатые стариковские лица. Тот, что говорил ранее, произнес:

– Сперва давай проверим, действительно ли ты Драконорожденная. Дай нам оценить твой Голос.

Готтлсфонт в замешательстве наблюдала, как старики выстраиваются перед ней в одну шеренгу на расстоянии десятка шагов. Когда до нее дошло, чего они хотят, женщина опешила. Слишком хорошо Банри помнила, что происходило раньше, когда она пробовала использовать thu’um. Но Седобородые не собирались сдаваться.

– Не бойся, – терпеливо проговорил все тот же дед. – Твой Крик не причинит нам вреда.

Имперка переступила с ноги на ногу, стянула с плеч лямки своего мешка и поставила ношу на пол. Отступив на пол шага, она набрала побольше воздуха в грудь и крикнула:

– FUS!

Вопреки ожиданию, Седобородые не разлетелись в стороны, как листки бумаги, подхваченные сквозняком, они лишь низко пригнулись, почти присев, словно пытались устоять против ураганного ветра, и слегка попятились. Говорливый старикашка потряс головой и радостно провозгласил:

– Драконорожденная! Это и вправду ты. Добро пожаловать на Высокий Хротгар.

Он вместе с остальными Седобородыми направился вглубь обители, в левое крыло здания и поманил Банри за собой со словами:

– Ты небось проголодалась и устала. Отужинай с нами.

Еда была самой простой – хлеб из муки грубого помола, вареное мясо и даже немудреные овощи – но сытной. Никакого алкоголя, запивать трапезу предлагалось водой. Последнее для Банри было непривычно. Насколько ей было известно, монашеские ордена Восьмерых себя в еде и спиртном не ограничивали, за редким исключением. Седобородые очевидно вели самый аскетичный образ жизни.

Когда с едой было покончено, Банри поднялась на ноги, пошатнувшись от сытости и усталости, и прежний старик повел ее в другое крыло здания. Показав имперке ее постель в каком-то закутке, дед предложил женщине присесть и опустился на рядом стоящий стул.

– Я мастер Арнгейр, – наконец-то представился он. – Я говорю от имени Седобородых.

И вопросительно посмотрел на посетительницу.

– Я... я Банри, – быстро сказала имперка. – Банри Готтлсфонт.

– Да неужели? Ты можешь без боязни назвать нам свое настоящее имя. Мы никому его не откроем.

Женщина порозовела.

– Но это и есть мое настоящее имя, – ответила она. – Просто... его сокращенная форма.

– Твое имя – твоя суть, – веско сказал Арнгейр. – Имена нельзя сокращать, особенно имена драконов.

– Я не дракон, – возразила имперка.

Старик помолчал в задумчивости.

– Возможно. Но скоро ты поймешь, что разница между драконом и Драконорожденным не столь уж велика. Итак, как твое имя?

– Банрион, – буркнула женщина. – Надеюсь, ты понимаешь – мне совсем не хочется, чтобы суть этого слова была моей собственной.

– Почему? Насколько мне известно, это слово означает «королева», разве нет? Хорошее имя для той, в чьих жилах течет кровь дракона.

Банри уставилась на деда и прикинула, не просветить ли его по поводу буквального значения своего полного имени, но передумала.

– Как тебе угодно.

Арнгейр удовлетворенно кивнул и, дождавшись, пока к ним с лекаркой присоединятся его товарищи, вопросил:

– Теперь скажи мне, Драконорожденная, почему ты здесь?

Банри открыла рот, но вместо ответа на вопрос выпалила:

– Кто вы? Что это за место?

Арнгейр переглянулся с остальными стариками и погладил бороду, почему-то завязанную узлом.

– Мы Седобородые, последователи Пути Голоса. – Он обвел рукой пространство и продолжил: – Ты стоишь на Высоком Хротгаре, на склонах священной горы Кинарет. Здесь мы говорим с голосом неба и пытаемся достичь равновесия между внутренним миром и внешним.

– «Следуй Внутреннему пути», – задумчиво процитировала Банри. Седобородые одобрительно закивали. – Можно узнать поподробнее о вашем... ордене? А то я так и не поняла, чем именно вы тут занимаетесь, уж извините.

Арнгейр пошевелился на своем каменном сиденье.

– Мы изучаем Путь Голоса так, как завещал нам наш отец-основатель, Юрген Призыватель Ветра.

Это имя Готтлсфонт уже видела раньше – на табличках по пути к монастырю.

– А это кто такой?

– Юрген Призыватель Ветра был великим военачальником древних нордов, мастером Голоса, или Языком. После катастрофы на Красной горе, когда была уничтожена армия нордов, – тут Банри не удержалась и хмыкнула, заработав неодобрительные взгляды старикашек, – он много лет пытался вникнуть в глубинный смысл этого ужасного поражения. Он осознал, что боги покарали нордов за гордыню и недолжное использование Голоса. Он первым понял, что Голос следует использовать только для молитвы и прославления богов, а не для прославления людей. Юрген Призыватель Ветра, мастер Голоса, сумел преодолеть все препоны, и так родился Путь Голоса.

Воцарилась тишина. Готтлсфонт, борясь с сонливостью, соображала, что ей делать дальше.

– К вам часто приходят люди? Я имею в виду, вы учите кого-нибудь еще своему Пути Голоса?

– Немногим позволено учиться вместе с нами здесь, на Высоком Хротгаре, – отозвался Арнгейр. – Но ты – иной случай. Нам выпала честь вести Драконорожденную по пути совершенствования Голоса.

– Тогда я хочу учиться, – поразмыслив, сказала имперка. – Если уж у меня есть какие-то способности, нужно их использовать.

Старики заулыбались и вновь закивали.

– Ты воистину драконьей крови, – проговорил Арнгейр. – У тебя есть врожденный дар. Но хватит ли тебе воли и характера, чтобы пройти по пути, который перед тобой открывается? Это еще предстоит увидеть.

Седобородые поднялись со своих кресел одновременно, как по команде, и все тот же дед произнес:

– Обучение начнем завтра, когда ты отдохнешь. К такому важному делу лучше всего приступать на свежую голову. Выспись как следует.

После этих слов все старики разбрелись по обители, Банри даже не успела встать со своего стула, как осталась в одиночестве. Подхватив свой мешок, женщина потащилась в сторону той кровати, которую ранее показал ей Арнгейр. Она стянула с себя верхнюю одежду и сапоги и плюхнулась на жесткое каменное ложе, покрытое тонюсенькой подстилкой. Будучи в полной уверенности, что ни за что не заснет на такой неудобной постели, имперка отключилась прежде, чем устроила голову на тощей соломенной подушке.

Наутро Банри проснулась отдохнувшей и полной сил, несмотря на то, что от лежания на неудобной кровати болела спина. Обувшись, женщина побрела на поиски хозяев. Все Седобородые вскоре обнаружились в большой комнате по левую сторону от входа, где накануне вечером они ужинали.

– Ты проснулась, – поприветствовал ее Арнгейр. – Отлично. Поешь, и начнем твое обучение.

Жадно проглотив пару ломтей хлеба с кусом вареного мяса – скорее всего козлятины – Готтлсфонт запила скудный завтрак водой и потащилась за монахами в главный зал перед входом.

– А теперь посмотрим, как ты любишь и умеешь учиться, – сказал Арнгейр по дороге.

Пол в среднем помещении был выложен большими каменными плитами таким образом, что точно по центру обозначался квадрат, ориентированный углами по сторонам света. Старики разместились на углах фигуры, указав имперке на середину четырехугольника. Банри повиновалась, после чего застыла в ожидании, повернувшись лицом к Арнгейру. От волнения ее слегка лихорадило. Женщина сжала зубы, чтобы они не стучали, и приготовилась слушать дальше.

– Ты – Драконорожденная, – говорил меж тем Арнгейр. – Даже без подготовки ты уже обращаешь свой голос в thu’um, то есть Крик. Когда ты используешь Крик, ты говоришь на языке драконов. Это кровь дракона дает тебе врожденную способность изучать Слова силы.

Он сделал небольшую паузу, чтобы ученица осознала услышанное, и продолжил:

– Все Крики состоят из трех Слов силы. Каждый раз, когда ты овладеваешь Словом, твой Крик становится сильнее. Вчера ты продемонстрировала знание первого Слова Крика «Безжалостная сила». Мастер Эйнарт научит тебя «Roh», второму Слову. Roh означает «равновесие» на языке драконов. Соедини его со словом FUS – «силой» – чтобы еще больше отточить твой thu’um.

Один из молчащих Седобородых шагнул вперед, склонил голову и шепнул:

– Roh!

Пол под его ногами немедленно покрылся какими-то светящимися линиями. Приглядевшись, Банри распознала в них драконьи глифы.

– Ну что же ты? – подал голос Арнгейр. – Подойди, прочитай.

Имперка приблизилась к Эйнарту и уставилась на символы, мерцавшие в полумраке. Пару мгновений ничего не происходило, но потом, как и в прошлый раз перед Стеной, все вокруг потемнело, лишь глифы высветились ярким синим светом, и Банри осталась наедине со Словом, которое, казалось, было вырезано на внутренней стороне ее век.

Откуда-то, словно бы издалека, послышался голос Арнгейра.

– Слова даются тебе легко... – отметил он. – Воистину, у тебя есть дар. Но выучить Слово силы – лишь первый шаг... чтобы воплотить его в Крик, нужно постичь его смысл постоянными упражнениями. Именно так мы изучали Крики. Ты же, как Драконорожденная, можешь напрямую поглощать силу и знания сраженных драконов. При посвящении мастер Эйнарт позволит тебе почерпнуть его знание «Roh».

Краем глаза заметив, что иероглифы с пола исчезли, Банри неуверенно посмотрела на престарелого Эйнарта, не зная, что делать дальше. Но дед просто подошел к ней и схватил женщину за руки, заглядывая в глаза. Готтлсфонт не успела испугаться, как из ладоней старика хлынула волна энергии, не теплой и не холодной – странной, похожей на исход драконьей души, но куда менее сильной. Эйнарт отпустил руки имперки и вернулся на свое место, оставив шатающуюся от избытка информации Банри в одиночестве. Не успела женщина оправиться, как Арнгейр вновь подал голос:

– Теперь давай посмотрим, быстро ли ты сможешь освоить новый thu’um. Бей врагов своей Безжалостной силой, когда они приблизятся.

Готтлсфонт совсем растерялась. Неужели старикашки пригнали в форт какого-нибудь зверья вроде тех же троллей? Седобородые отодвинулись из центра к стенам зала, Арнгейр велел ученице сделать то же самое.

– Лучше тебе отойти, Банрион, – заметил он. – Понадобится место.

Женщина повиновалась. Один из дедов, чьего имени она не знала, выкрикнул какие-то слова на драконьем языке, и посреди зала появился призрачный силуэт, похожий на Седобородого – угадывались мантия и капюшон. Видимо на этой фигуре и нужно было демонстрировать приобретенные навыки. Банри послушно выкрикнула два слова подряд, отчего полупрозрачный двойник отшельника испарился, а стоящие у лестницы напротив имперки урны и кувшины разлетелись на куски.

Банри смущенно кашлянула, но Седобородых порча имущества вроде бы нисколько не обеспокоила. По крайней мере, Арнгейр невозмутимо произнес:

– Отлично. Еще раз.

Когда женщина разделалась еще с одним призраком, он отметил:

– Ты быстро учишься. Еще раз.

Победив копию в третий раз, Готтлсфонт выжидающе посмотрела на своих наставников, держась за горло – натруженные связки саднили с непривычки.

– Впечатляюще! – с восторгом воскликнул Арнгейр. – Твой thu’um идеален. У тебя явный талант, Банрион.

Женщина неуверенно улыбнулась и молча кивнула – говорить она не решалась, так как боль в глотке была довольно сильной. Седобородые постояли еще немного и разбрелись кто куда, за исключением Арнгейра, который покачал головой и сурово сказал:

– Говори вслух. Не жалей свое горло.

– А вдруг мне хуже станет? – просипела Готтлсфонт. – Тут как бы вообще голос не потерять.

Старик фыркнул.

– Ничего с тобой не случится. А да, вот еще что: ты должна уметь хорошо петь, это врожденный дар наряду с Голосом.

– Я пела только в детстве, в монастырском хоре.

– Значит, все-таки пела. Вот и отлично. Будешь развлекать нас по вечерам исполнением каких-нибудь баллад. Это станет дополнительной тренировкой и поможет укрепить твое горло.

– Да я же никаких песен не знаю, – уныло отозвалась Банри. – К тому же вам мое пение может прийтись не по вкусу.

– Как-нибудь перетерпим, – улыбнулся Арнгейр. – И не может быть, чтоб ты никогда не слышала ни единой песни. Ты же говорила, что пела в детстве какие-то гимны. Хоть что-то в твоей памяти должно было отложиться.

Готтлсфонт угрюмо покачала головой.

– Что за настрой? – недовольно спросил старик. – Для освоения Криков и совершенствования Голоса нужно избавиться от всех дурных и печальных мыслей. Ты ведь учишься говорить с богами.

Женщина вздохнула.

– Ладно, ладно. Я поняла. Что мне теперь делать?

– Теперь начинай тренировку в одиночестве. – Арнгейр глянул на оставленные неофиткой разрушения и добавил: – Лучше на улице, разумеется, где мы сами тренируемся. А то так у нас не останется никакой утвари... Идем-ка. Захвати только свою одежду.

До вечера Банри упражнялась в использовании Безжалостной силы, делая лишь небольшие перерывы на отдых. За это время она превратила примерно четвертую часть площади внутреннего двора Высокого Хротгара в жуткое место, изуродованное канавами и рытвинами. Когда стемнело, Арнгейр позвал ученицу в обитель, сказав, что на сегодня достаточно. Голосовые связки болели ужасно, и женщина от души надеялась, что Седобородые не заставят ее распевать после ужина.

Увы, надеждам не суждено было сбыться. В конце трапезы старики убрали посуду со стола и расселись по своим местам в ожидании бесплатного развлечения. Так что все-таки пришлось имперке голосить «Красный бриллиант» – единственную балладу, которую удалось вспомнить в тот вечер. Получилось видимо неплохо, потому что Седобородые даже не кидались в певунью столовыми приборами и наоборот, когда баллада закончилась, одобрительно закивали, а Арнгейр даже похвалил вслух:

– Очень неплохо. А для обычного человека, не профессионального певца, так и вовсе замечательно. Если потренируешься и выучишь еще какие-нибудь песни, сможешь зарабатывать в качестве барда.

– Ну уж нет, – вздрогнула Банри. – Только не это.

– Ну нет, так нет, – пожал плечами Арнгейр. – Но смотри, вдруг когда-нибудь понадобится тебе это умение.

Готтлсфонт ничего не ответила, но, уже укладываясь спать, вдруг поняла, что горло после пения болит меньше.

В следующие несколько дней все повторилось – тренировки, потом ужин и мини-концерт в исполнении имперки. Женщине удалось припомнить несколько песен, которые распевали сиродильцы, в том числе пару селянских с очень скабрезным содержанием – Готтлсфонт даже сомневалась, уместно ли петь такое в стенах Хротгара и в присутствии его обитателей. Но Седобородые, как оказалось, были совсем не против, более того, именно эти песенки пришлись им больше всего по вкусу. Позже, раздумывая над этим, Банри решила, что старики, несмотря на все их обеты, соскучились по обыденной жизни, и истории про игривых крестьянок для них все равно, что свет в окошке.

К слову, разговаривал с ученицей только один из Седобородых – все тот же Арнгейр. От остальных она и слова не услышала за все время пребывания в обители. Вернее, слова-то дедки произносили, но только это были Слова силы, те что из драконьей речи.

– Почему другие со мной не говорят? – тихо спросила Банри как-то вечером. – У них какой-то обет, или что?

Арнгейр, мирно читающий какой-то древний фолиант при свете пары свечей, спокойно отозвался:

– Нет. Просто их Голоса слишком сильны для несведущих в Пути. Даже их шепот может убить тебя.

Женщина поежилась, вспоминая, как сегодня утром собиралась силком заставить старика Вульфгара, одного дедов-молчунов, с ней побеседовать. Хорошо, что так и не сподобилась. Теперь стало понятно, почему Седобородые не говорят с пилигримами, идущими на гору. Во избежание несчастных случаев, видимо.

– Подожди-ка, – испугалась она. – Так я тоже потом не смогу нормально разговаривать?!

– Конечно сможешь, – сказал Арнгейр и перевернул страницу. – Драконы же могут общаться нормально, не убивая все живое вокруг.

– Тогда ладно... Вас всего четверо? – спросила она, чтобы перевести тему.

– Пятеро, – с какой-то странной неохотой ответил Арнгейр. – Наш вождь, Партурнакс, живет в одиночестве на вершине Глотки Мира.

– Партурнакс? – удивилась Банри. Это имя она уже видела на одной из стел по пути на Хротгар, как и имя Юргена. – Вашего предводителя зовут так же как и того, кто учил людей искусству Крика? Или это он и есть? Если так, то сколько же ему лет?

Арнгейр уставился на собеседницу, позабыв про книгу, которую держал на коленях.

– Так ты... – выдавил он. Потом зажмурился и сказал: – …Много. Очень-очень много. Когда твой Голос сможет открыть путь, знай, что настало время для разговора с ним.

– Путь? – пробормотала Банри, озадаченная и поведением Седобородого и личностью главы ордена. – Ты имеешь в виду ту арку возле башни?

Упомянутые сооружения женщина заметила в первый же день тренировок. Башня представляла собой просто платформу с крышей, приподнятую высоко над землей, и винтовой лестницей, укрытой в стенах строения. Седобородые забирались туда по очереди, когда хотели побыть в полном одиночестве. Готтлсфонт поднялась туда один раз, побыла пару минут и немедленно спустилась, уж очень там было ветрено. Квадратная арка, венчавшая лестничный пролет, вела, очевидно, на вершину горы, вот только сразу за ней в буквальном смысле всегда бушевал маленький локализованный вихрь. Однажды Банри поднялась по лестнице, чтобы рассмотреть конструкцию поближе, но не успела приблизиться и на десяток шагов, как один из стариков – Борри – резво подскочил к ней и оттащил подальше, мотая головой. Уяснив, что к арке лучше не приближаться, имперка дождалась, когда никого из Седобородых не будет поблизости, и швырнула в проем небольшой обломок скалы, прямо в середину бурана. Она успела только заметить, как камень за секунду обледенел, а потом булыжник снесло в сторону долины с такой силой, что когда он ударился о край скалы, оставил на ней глубокую отметину. С тех пор Готтлсфонт даже к подножию лестницы не приближалась.

– Кто такой этот Партурнакс? – упрямо спросила женщина Арнгейра. – Почему мне нельзя прямо сейчас с ним познакомиться?

– Потому что пока еще рано, – отрезал старик. – Спокойной ночи.

Он захлопнул книгу и ушел в сторону своей постели, оставив Банри в одиночестве.

Спустя неделю после ее прибытия в монастырь, Седобородые вновь собрались в главном зале, и провели нечто вроде экзамена. Банри опять пришлось демонстрировать Безжалостную силу на полупрозрачных двойниках Вульфгара. Теперь у нее это получалось гораздо лучше, по крайней мере, связки почти не болели.

– Замечательно, – похвалил Арнгейр, когда ученица мастерски расправилась с последним призраком, и добавил: – Следующее испытание мы проведем во дворе. Ступай за мастером Борри.

Женщина вышла во внутренний двор вслед за Седобородыми. Борри остановился неподалеку от двух невысоких колонн напротив кованных железных ворот. Банри до сих пор находилась в недоумении по поводу их предназначения – створки перегораживали пустое место.

– Мастер Борри согласился научить тебя первому Слову нового Крика, – проговорил Арнгейр, когда все собрались на нужном месте. – Он называется «Стремительный рывок». С его помощью ты сможешь молниеносно переместиться из одной точки в другую. Итак, первое слово Стремительного рывка – это слово «WULD», что означает «вихрь».

Борри выдохнул «WULD», и на снегу у его ног засветились драконьи глифы, как это было почти неделю назад с Эйнартом.

– Сперва нужно услышать, как звучит Слово внутри тебя, – напомнил Арнгейр, – и лишь потом вложить его в Thu’um.

Банри прочитала символы и осталась стоять столбом в ожидании, когда они, так сказать, улягутся в ее сознании. Глифы тем временем изгладились с поверхности снега, а Арнгейр велел:

– Обратись к мастеру Борри, и он научит тебя слову «WULD».

Женщина протянула руки упомянутому Седобородому и познала всю суть Вихря. Когда она пришла в себя, Арнгейр сказал:

– Теперь посмотрим, быстро ли ты освоишь новое Слово. – Он поманил Готтлсфонт к себе и произнес: – Мастер Вульфгар покажет тебе Стремительный рывок. Потом будет твоя очередь. Мастер Борри...

Борри направился за ворота, что-то сделал, и створки резко распахнулись. Вульфгар встал между колоннами напротив ворот, выкрикнул что-то похожее на «WULD Nah KEST» и мгновенно оказался по другую сторону от створок, которые столь же молниеносно за ним захлопнулись.

– Теперь твой черед, – сообщил Арнгейр имперке. – Вставай рядом со мной. Мастер Борри откроет ворота. Сделай Стремительный рывок, чтобы успеть пройти через них, пока они не закрылись.

Банри встала куда велено и с опаской взглянула на створки. Если она не успеет проскочить, то они, захлопнувшись, ей все кости переломают. Но все обошлось. Когда Борри открыл ворота, она Крикнула и неожиданно осознала, что стоит по другую сторону ворот, почти на краю пропасти. Створки аккуратно закрылись за ней спустя секунду.

Седобородые опять одобрительно покивали, а Арнгейр вновь восхитился:

– Такое быстрое овладение Thu’um… просто поражает. Я слышал легенды о способностях Драконорожденных, но увидеть самому...

– Я не знаю, как это делаю, – честно ответила имперка. – Просто получается.

– Боги не просто так дали тебе этот дар, – сказал дед. – Тебе решать, как лучше его применить.

Седобородые опять разошлись по своим делам, а Арнгейр огляделся и предложил:

– Потренируйся пока. Осторожнее со Стремительным рывком – не упади в пропасть и не расшибись.

Банри вернулась к тренировкам, стараясь следовать советам старика. Легче было сказать, чем сделать. Дважды ей удавалось затормозить в шаге от скалы, зато в третий женщина с такой силой врезалась в каменную стену, что чудом не переломала ребра. После этого Готтлсфонт больше не решалась тренировать Стремительный рывок здесь, на территории Хротгара.

После ужина и очередной баллады, Банри спросила:

– Почему Крики всегда на драконьем языке?

– Драконы всегда умели Кричать, – подумав, отозвался Арнгейр. – Язык неотделим от их природы. В языке драконов нет разницы между битвой и спором. Крик для дракона так же естественен, как дыхание и речь.

– Ясно, – протянула Готтлсфонт. – Все-таки непонятно, откуда тогда у Смертных такая способность.

– В древнейшие времена, когда нужда смертных была велика, – ответил Арнгейр, – богиня Кинарет даровала нам способность говорить, как говорят драконы.

– Я об этом прочитала на тех табличках. А что насчет меня?

Старик вздохнул.

– Большинству требуются годы, чтобы выучить даже простейший Крик. Но у тебя речь драконов в крови, и тебе она дается без особых усилий.

Повисло молчание. Арнгейр углубился в чтение, а Банри, погрузившись в свои мысли, уставилась в пламя жаровни.

– Что значит быть «Драконорожденным»? – тихо спросила женщина.

Арнгейр молчал так долго, что Готтлсфонт уже и на ответ не надеялась.

– Драконы от рождения умеют направлять свой Голос, – столь же негромко начал Седобородый. – Драконы также могут впитывать силу сраженных братьев. Немногие смертные рождаются с такими способностями – до сих пор не смолкают споры о том, дар это или проклятие. То, что тебе удалось постичь за несколько дней, у самых одаренных из нас заняло годы. Многие верят, что Драконорожденных посылают в мир боги в час великой нужды. – Он задумался и добавил после паузы: – Об этом мы поговорим позже, когда ты подготовишься.

– Почему драконы возвращаются? – после очередной заминки поинтересовалась Готтлсфонт. – Это как-то связано со мной?

– Нет сомнений, появление Драконорожденного в этот час – не случайно, – задумчиво проговорил Арнгейр. – Очевидно, что твоя судьба связана с возвращением драконов. Тебе нужно сосредоточиться на совершенствовании своего Голоса, и вскоре твой путь станет ясен.

Еще через пару дней Банри задала вопрос, мучавший ее с самого прибытия в Высокий Хротгар:

– Что такое Путь Голоса?

Арнгейр внимательно посмотрел на ученицу и заговорил: