Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 91 страниц)

– Вот уже двадцать лет я веду эту игру, – вздохнул старик, будто не слыша. – Отправляю молодых и наивных на верную смерть. И все во имя Изгоев. И я устал. Я так устал.

Он поник на своем седалище. Банри поморщилась – у дедка, похоже, не все дома. Ясно же, что проблема отнюдь не в Изгоях.

– Кто за всем этим стоит?

– Мой король. Маданах.

– Что?! А это еще кто?!

Непус прикрыл глаза.

– Он – Король в лохмотьях, – нараспев проговорил он. – Человек, в чьей власти был когда-то весь Предел. Он разжигает ярость угнетенных. Приказывает им убивать врагов Изгоев во имя нашей победы. И все это из шахты Сидна. Из нордской тюрьмы. Какая ирония.

– Подожди, Непус, ты что-то путаешь... – забормотала имперка, беспомощно покосившись на недоумевающую Лидию. – Та женщина, которую убил вчера Вейлин...

– Ничего я не путаю. Маркарт и Предел – наши земли. Потому-то мы и зовем себя Изгоями. Мы не можем вернуться на земли, которые принадлежат нам по праву.

– Да я не...

– Но когда норды воевали с эльфами, мы поняли – это наш шанс. Мы подняли великое восстание и изгнали нордов из Предела. А потом появился Ульфрик со своими людьми. Всех нас, кто не успел бежать, казнили – оставили в живых только короля, меня самого и еще нескольких.

Имперка в тоске разглядывала старика. Богатые одежды висели на тощем теле мешком, но это было еще полбеды. Как бы не вышло, что приказы он получал от голосов в своей голове. Если дела обстоят таким образом, выходит, куча народу полегла из-за старческого маразма. Но кое-что все же не вязалось с этой теорией, например, то, что убитые, по крайней мере, известные Банри, чем-либо мешали семейству Серебряной Крови.

– А где твой король, Маданах, сейчас? – осторожно спросила Готтлсфонт.

– Я же сказал – в Сидне, – хмыкнул Непус. – Когда норды подавили восстание, они бросили его в шахты. Я не знаю, каким образом, но он выжил. Я получаю от него сообщения и беспрекословно выполняю его приказы.

Говорил дедок вполне уверенно и четко, но Банри знала, что это еще не показатель его вменяемости. Вдобавок, если Маданах и вправду хотел помочь своему народу, то убийства землевладельцев-аборигенов и имперской шпионки, копающей под Серебряную Кровь, известных своими симпатиями к Ульфрику, совсем не походили на помощь. И кто-то же подослал стражника с угрозами.

– Ты с такой готовностью мне все это рассказываешь... – медленно сказала Банри, краем взгляда углядев, что Лидия, обманчиво небрежным жестом опустила ладонь на рукоять меча. Собственный меч имперки, который телохранительница принесла вместо выщербленного топора, висел у нее за спиной, да и владела им Готтлсфонт из рук вон плохо.

Старик тем временем отложил свою книжку и писчее перо и неторопливо поднялся со стула.

– Девочка моя, – ласково проговорил Непус, – почему ты думаешь, что уйдешь отсюда живой? Вы обе? Вас видели при входе. Девушка, что встречала вас у двери – агент Изгоев, переодетая служанкой. До тебя сюда уже приходили искатели правды. – Старик извлек из ножен на поясе меч и закончил: – И после тебя тоже будут приходить. Простите, но я не могу оставить вас в живых.

Сил у него хватало, несмотря на возраст и немощный вид. Банри с трудом удерживала непусово запястье, пытаясь не дать ему пырнуть себя мечом, и надеялась, что Лидия, у которой внезапно объявились проблемы в лице Уалэ, с воплями размахивающей кинжалом нехилых размеров, и двух ее подручных, тоже вооруженных, вскоре освободится. Хуже стало, когда эти трое продемонстрировали в действии заклинания пламени. Банри от души пнула старика по лодыжке и со всей силы оттолкнула его прочь от себя. Убивать его не хотелось, так что женщина решила, будто падение слегка охладит стариковский пыл, и устремилась на выручку компаньонке. Но хускарл и сама справилась – ударом меча она почти отделила голову служанки от тела, вспорола живот второму агенту Изгоев и раскроила череп третьему.

– Они сами напросились, – выдавила Лидия, тяжело дыша.

– Да, к сожалению...

Банри оглянулась на Непуса. Дед лежал возле очага, не двигаясь, и возле его головы медленно расплывалось угрожающе-темное пятно.

– О нет... – Женщина на ватных ногах приблизилась к телу старого Изгоя, склонилась над ним и сжала его запястье в пальцах, пытаясь найти пульс, но ничего не ощутила. – Старый идиот... И зачем ты только...

Имперка горько вздохнула, выпрямившись и глядя на трупы в лужах крови.

– Мой тан, – хрипло начала Лидия, – давай уедем. Прямо сейчас.

Банри, пролистывающая дневник Непуса, полный довольно поэтичных жалоб на жизнь, мрачно покачала головой. Она просмотрела последние записи, чернила, которыми они были сделаны, еще не просохли до конца и пачкали пальцы.

Чувство вины начинает одолевать меня в преклонные годы. Столько юнцов отправлено на смерть. Всё во имя Изгоев. Всё во имя Маданаха.

Моего короля. Который следит за нами из-за решётки в шахте Сидна. Как давно я тебе служу? Со дня восстания против нордов? Было ли время, когда наши судьбы не были омрачены всем этим насилием?

Есть ли у меня выбор, кроме как следовать чужим указаниям?

– Если бы ты выслушал нас... – Банри положила дневник на стул и посмотрела на Лидию. – Мы уедем, но немного позже. У меня есть кое-какие вопросы к Тонару Серебряная Кровь.

Сокровищница, упомянутая Маргрет в ее дневнике, находилась несколькими уровнями ниже жилища Непуса, у подножия Подкаменной крепости – резиденции ярла. Банри решила, что поиски Тонара следует начать оттуда и первой зашла внутрь. Из-за конторки напротив двери немедленно выскочила девушка, одетая явно не по погоде – в открытое платье с разрезами на бедрах, и прощебетала:

– Прошу прощения. Мы помогаем только нашим покровителям.

– И что дальше? Если не хотите, чтоб заходили люди с улицы, нужно двери закрывать или писать предупреждения, что, мол, «посторонним вход воспрещен».

– Но Сокровищница на самом деле открыта лишь для клана Серебряная Кровь. Тебе здесь не место.

Банри прошла мимо девицы, подвинув плечом, и остановилась возле конторки, оглядывая помещение: кроме пары пожилых слуг – бабки и деда, вытирающих пыль с гномских барельефов, тут, на первый взгляд, больше никого не было.

– Я к Тонару. Он здесь?

– Он просил, чтобы его никто не беспокоил. – Девушка обогнула имперку и встала прямо перед ней. – Он деловой человек.

– Да что ты? – сладким голосом спросила Банри и растянула губы в милейшей улыбке. – Он, вообще-то, меня ждет. Как раз по делу.

– О... – Девица отступила с дороги, нерешительно поглядывая в коридор слева от конторки. – В таком случае... Извини, что задерживаю, проходи. Только осторожнее с Бетрид.

Она показала, куда идти, и вернулась на свое место. Банри двинулась в указанном направлении, но тут ее окликнули.

– Эй! Ты куда это?

Имперка обернулась и увидела женщину примерно своего возраста, сидящую за небольшим накрытым столиком. Одета незнакомка была богато, но безвкусно.

– К Тонару Серебряная Кровь, – спокойно сказала Банри. – А тебе какое дело?

Тетка задохнулась от злости.

– Мне какое дело?! Тонар – мой муж! Чего тебе надо от него?! Почему эта дрянь Риада тебя впустила?!

– Риада тут ни при чем. У меня есть дело к твоему уважаемому супругу.

– Он занят!

– Ну так я подожду. – Банри пристроилась неподалеку от жены Серебряной Крови и немного погодя проговорила: – Ты Бетрид?

– А ты кто такая, чтоб об этом спрашивать? – прищурилась та.

– Кто надо. Значит, ты замужем за Тонаром? Что он за человек?

– Он настоящий глава семьи, – гордо уведомила Бетрид. – Может, он и не самый старший, но весь труд, за который нас уважают – дело рук моего Тонара.

Банри едва не сказала ей, что Серебряную Кровь никто не уважает, а все просто банально боятся, потому что ее драгоценный Тонар ведет дела бесчестно, но в последний момент передумала. По крайней мере, информация Маргрет была правдивой – во главе всей шайки действительно младший брат, а не старший.

– Похоже, семья ваша очень влиятельна, – заметила имперка.

Бетрид от души рассмеялась и смерила пришелицу снисходительным взглядом.

– Эх ты, бродяга, мы – единственная семья, с которой стоит познакомиться в Маркарте. Нам в этом городе принадлежит все, даже тюрьма. И – догадайся, кому принадлежит таверна «Серебряная кровь»? Мы ее так не называли, это все народ настоял.

Лидия, стоящая рядом с хозяйкой, не удержалась и презрительно фыркнула. Банри решила, что ожидание ей приелось, и негромко сказала хускарлу:

– Иди к дверям и постереги, чтоб никто не свистнул страже. Мне совсем неохота махаться с целым отрядом, если Тонар почувствует себя оскорбленным.

Телохранительница вернулась к выходу из Сокровищницы, а имперка двинулась прямо к запертым дверям, игнорируя протестующие выкрики Бетрид, которая, впрочем, не потрудилась оторвать зад от стула.

Тонар был ну очень занят – неспешно потягивал вино из серебряного кубка, лениво развалившись на стуле. При виде чужачки он резко выпрямился.

– Что ты тут делаешь? – резко спросил норд. – Я же сказал – никаких посетителей.

Банри брезгливо осмотрела его с ног до головы. Поскольку Серебряная Кровь сидел, рост оказалось трудно определить, но и так было заметно, что Тонар на вид мелкий и щупловатый.

– Это ты подослал ко мне стражника с угрозами? – осведомилась имперка.

Дверь в тонаровы покои она оставила открытыми, чтоб следить за происходящим в вестибюле Сокровищницы.

– А чего ты хочешь? – фыркнул Серебряная Кровь. – Чтобы тебе никто не мешал совать нос не в свое дело? Стража знает, кто в этом городе хозяин, а я не люблю ищеек.

– Вроде бы ярла Предела по-другому зовут...

Тонар повернулся к ней лицом и сощурился.

– Маркарт – мой город. Я тут главный. Ты не имеешь права совать нос в мои дела. Проваливай.

– А что насчет Маргрет?

– Та имперская шпионка? – оскалился норд. – Да-да. Я знал. Сколько еще своих псов Империя натравит на меня? Это мое дело. Мой город. И не лезьте в мои дела, имперские лизоблюды. А теперь пошла вон.

Банри собиралась уточнить, что вообще-то не особо радеет за дела Империи, и что, ежели Тонар вконец обнаглеет, за ним могут и Темное Братство прислать, но тут из преддверия Сокровищницы послышались крики, в том числе уже знакомые «Предел принадлежит Изгоям!», и звон оружия. Серебряная Кровь вскочил со стула и кинулся на шум, Банри с некоторым опозданием побежала за ним. Когда они прибыли к месту трагедии, все было кончено – Лидия в растерянности стояла с окровавленным мечом над телами двух стариков, Риада жалась в углу, зажимая порезанное запястье, а посреди комнаты красовалась кучка лилового праха – все, что осталось от трупа Бетрид, поднятого некромантией.

– Бетрид! – Тонар безошибочно выделил горку пепла среди других останков и повалился перед ней на колени. Выражение страдания на его физиономии выглядело неподдельным, Банри даже стало его жаль на секунду. Но только на секунду. – Они убили ее! Будь проклят Маданах и будь прокляты его Изгои!

Мужчина вскочил и в ярости пнул труп старухи.

– Ты это заслужил, – хмуро проговорила Банри.

– Заткнись! Только боги мне судьи! – Серебряная Кровь покружил по залу и повернулся к имперке. – Хочешь узнать, кто такие Изгои на самом деле? Они мои марионетки! И их «король» гниет у меня в Сидне!

Норд отер выступившие слезы и снова посмотрел на прах Бетрид.

– Он должен был держать их под контролем...

Тонар уселся на ступеньку, не сводя глаз с кучки пепла, а Банри, знаком велев Лидии убрать оружие, неслышно подошла к «хозяину» Маркарта.

– Ты заключил с ними сделку, да? – негромко спросила она. – С Изгоями?

– Когда их восстание подавили, я велел привести Маданаха ко мне, – всхлипнул Тонар и вдруг заплакал, не таясь. – Он был прямо как дикий зверь, но мог быть мне полезен... Я предложил ему жизнь в обмен на то, что он поможет мне убирать тех, кто мне мешает. Конкурентов, шпионов, просто идиотов.

– И он согласился на такие условия?

Норд кивнул.

– Потому я и позволил ему управлять остатками его Изгоев – их «восстанием» – прямо из шахты. Но теперь... – Он стиснул зубы и сжал ладони в кулаки.

Оставив его наедине с его горем, Банри отошла к раненой Риаде и осмотрела ее – никаких повреждений, кроме пореза на запястье, девушка получить не успела, благодаря Лидии.

– Ты ведь из местных? – тихо проговорила имперка. – Знаешь парня по имени Элтрис?

– Это мой муж, – неожиданно ответила Риада, с опаской глядя на Готтлсфонт.

– Очень интересно... – Банри переглянулась с телохранительницей. – Ты знаешь, где он сейчас?

– Он сказал, что у него после работы какая-то встреча в святилище Талоса...

– Отлично. – Имперка помогла Риаде подняться и велела: – Беги домой, собери вещи и отправляйся на конюшни. Это со мной Элтрис должен был встретиться. Я пришлю его к тебе, и вы вместе уедете куда-нибудь подальше от Маркарта. Давай же, шевелись!

Когда молодая женщина покинула Сокровищницу, Банри поманила Лидию, они тихонько обошли Тонара, который, стеная, раскачивался, сидя на ступеньке и закрыв лицо руками, и выскользнули на улицу.

Был первый и самый темный зимний месяц, так что снаружи уже стояли сумерки, хотя время было не слишком позднее.

– Куда мы теперь, в храм Талоса? – робко спросила Лидия, но ее хозяйка помотала головой.

– Нет. Сначала заберем вещи из таверны. И в Святилище я лучше одна схожу.

– А я?..

– А ты подготовишь лошадей и присмотришь за Риадой.

Банри ускорила шаг. Хускарл, нервно глядя по сторонам, торопилась следом.

– Разве теперь он не должен остыть? – подала голос компаньонка, завидев двери «Серебряной крови». – Тонар, я имею в виду?

– О нет, – пробормотала Готтлсфонт, – скорее наоборот. Жаль, ты не слышала, как он говорит о себе, он же считает себя хозяином города, а тут такое! Два старика из обслуги, подосланные Маданахом, которого он считал своей собственностью, прирезали его жену.

– На самом деле это было совсем не весело. Та бабка была такая милая, а тут вдруг ухватила эту размалеванную курицу за волосы и располосовала ей глотку от уха до уха.

– Верю. Только вот теперь Тонар будет мстить всем, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к этому. Потому я и сказала Риаде сваливать из Маркарта – если Серебряная Кровь вспомнит, что она была на месте преступления, ей не поздоровится.

В трактире толпился народ, и на первый взгляд было все спокойно. Банри прошла в свой номер, а Лидия, забрав вещи из каморки, где ночевала, присоединилась к хозяйке.

– Серебряной Крови, наверное, время понадобится, чтобы собраться с мыслями, – предположила хускарл, запихивая скомканный меховой плащ в свой рюкзак. – Все же он буквально только что овдовел.

– Ты его недооцениваешь. – Банри уложила свои пожитки и затянула лямки заплечного мешка. – Такие, как он, не особо сентиментальны, то, что милейший Тонар слезы лил во время нашего ухода – скорее, следствие шока, он же совсем не ожидал такого поворота событий. Будь уверена, он скоро оправится, если уже не оправился. Нам нужно убираться из города, да поживее.

С Клеппом Банри расплатилась давно, так что теперь они с Лидией просто по возможности незаметно выбрались из таверны и огляделись. Стражи, подозрительное дело, между входными дверями «Серебряной крови» и воротами не наблюдалось. Имперка подавила трусливое желание немедленно бежать к конюшням, но Элтрис ждал ее в храме Талоса, чтобы узнать новости, и оставить его на съедение Тонару женщина никак не могла.

– Иди за лошадьми, – сказала она Лидии и отправилась в Святилище.

Едва открыв дверь, Банри почуяла неладное. Только спустя мгновение она поняла, что не так – в глубине помещения слышался звук дыхания троих человек, а не одного, конечно, это могли быть другие прихожане, но почему же тогда здесь так разит кровью?.. Имперка достала меч из ножен и медленно спустилась к статуе Талоса.

– Мы ведь тебя предупреждали – а ты опять за свое.

В храме было очень темно, только изваяние самого Талоса было на виду, а углы терялись во мраке, силуэт стражника, вынырнувший из темноты, на фоне света десятков свечей, окружающих статую, казался совсем черным.

– Теперь нам придется повесить все последние убийства на тебя, – мирно сообщил солдат, и с двух сторон к нему подтянулись еще двое. – Свидетельские показания править... Улики подкидывать... Эх, сколько же работы!

– Что вы сделали с Элтрисом? – дрогнувшим голосом спросила Банри.

– То же самое, что и со всеми дикарями, которым не нравятся наши порядки. Тонар и Маданах все держали на мази, пока вы с этим раскрашенным недоумком не начали свои «поиски правды».

Стражники медленно двинулись к женщине, собираясь взять в клещи, и она быстро прижалась спиной к стене, выставив меч вперед.

– Что ж... – проговорил первый. – Тебе хотелось узнать, кто стоит за убийствами? Ты с ним встретишься в Сидне. Успеешь даже подружиться с «Королем в лохмотьях», ведь вы с ним до смерти не расстанетесь.

Солдаты глумливо расхохотались. Банри стиснула зубы и процедила:

– Живьем я не дамся!

– Значит, тут ты и подохнешь, сука! – взревел левый и замахнулся мечом.

Драться с ними оружием имперка не собиралась, мало того, что мечом она владела отвратительно, так и противников было втрое больше. Но два Слова Морозного дыхания живо охладили пыл «стражей закона» во всех смыслах. Когда Банри отдышалась и слезящимися глазами осмотрела Святилище, то увидела всю троицу валяющейся у подножия лестницы. Они выглядели хорошо промороженными кусками мяса, правда, один стражник еще дышал. Банри без всякой жалости проткнула его горло мечом, пальцами стерла с клинка кровь и убрала его в ножны.

Элтрис лежал у подножия изваяния Талоса. Ран на нем было столько, что рубаха юноши превратилась в окровавленные лохмотья, а тело под ней напоминало фарш. Кровью было заляпано все основание в виде змея и ступни статуи, отдельные брызги доходили до колен Талоса; алтарь в форме обломка меча и вовсе был залит липкой красной жидкостью сверху донизу. Вот тебе и талосопоклонники. Прекрасно понимая, что молодой человек мертв, Банри присела перед уже остывающим телом и попыталась нащупать пульс, глупо, разумеется, но идиотская надежда, что парень еще жив, никак не хотела оставлять ее. Имперка отрешенно смотрела на труп никак не меньше минуты, потом сняла обручальное кольцо с его пальца – чтобы позже отдать Риаде – и пошла к лестнице, обогнув промерзших покойников.

Разумеется, ее Крик только мертвый бы не услышал, стоило ли удивляться, что со всех концов Маркарта к храму Талоса стекалась стража. Банри спрыгнула на нижний уровень, неловко приземлилась и похромала было мимо трактира, но услышала:

– Стой! Именем ярла, приказываю тебе остановиться!

«Именем ярла, ишь ты!» подумала имперка и припустила к воротам. Оттуда навстречу ей показалась взмыленная Лидия. На ее обнаженном мече крови не было, и Банри решила, что стража за стенами города пока не успела сориентироваться.

– Мой тан!..

– Сколько солдат там, снаружи? – спросила имперка, краем глаза следя за приближающимися стражниками.

– Двое у ворот, еще сколько-то в башнях, и несколько патрулируют подъезды к Маркарту, – упавшим голосом отчиталась Лидия.

– Ясно. Значит, вдвоем нам точно не прорваться. – Банри втянула воздух сквозь сжатые зубы и сунула компаньонке испачканное кольцо Элтриса. – Вот, отдай Риаде, только кровь сотри. Скажи, мне очень жаль, они убили его еще до того, как я пришла... – Она оглянулась – солдаты были уже совсем близко. – Теперь убирайся, да поживее.

– Но, мой тан...

– Убирайся! Найди Дельфину и Эсберна! Не знаю как, но найди! Расскажи им, что случилось! – Банри с силой толкнула застывшую телохранительницу к воротам. – Да иди же ты!

Лидия наконец-то отмерла и побежала к выходу из города, бряцая оружием. Двое из отряда нагнавших имперку стражников немедленно последовали за ней, Банри только оставалось надеяться, что хускарл успеет удрать, прежде чем они поставят на уши весь караул снаружи. Оставшиеся солдаты окружили Готтлсфонт, и один из них, видимо, главный, гаркнул:

– Ни с места! Ты под арестом по обвинению в убийстве и заговоре против Маркарта!

– Это не я. Меня оболгали.

– Нечего меня дурить! Благонадежные свидетели видели тебя на месте нескольких убийств. Так же нам известно о случаях твоего подозрительного поведения в городе. А теперь заткнись и пошли.

Один из солдат подступил к Готтлсфонт с веревкой, а еще двое быстро разоружили подозреваемую, пока первый обматывал запястья имперки пенькой. Потом ее потащили куда-то за «Серебряную кровь», а капитан с ухмылкой в голосе заметил:

– Советую запомнить, как выглядит солнце. Из Сидны не сбегают. Никто.

Комментарий к Заговор Изгоев * ориг. Uaile

====== Никому не сбежать из Сидны ======

Банри до последнего надеялась, что с ней обойдутся по закону, но, как оказалось, надеяться не стоило. Большая часть ее сопровождающих по пути в шахту рассосались, и рядом с имперкой осталось всего двое солдат. Когда ее заволокли в черный зев Сидны, женщина повертела головой и осмелилась задать вопрос:

– Когда меня будут судить?

Стражники в ответ расхохотались и потащили пленницу дальше в темноту. Банри догадалась, что ее уже заочно признали виновной, потому что так сказал Тонар Серебряная Кровь. Конвоиры перебросились с кем-то в темноте парой слов, втащили заключенную в какую-то камеру, вырубленную в скале, и вытолкнули ее на середину помещения. Через минуту в камере объявилась орчиха громадных размеров, окинула Банри взглядом, размяла пальцы и бросилась в атаку.

...Они отобрали у нее все, вплоть до нижнего белья. Не обошлось и без травм, Готтлсфонт в процессе разоблачения сопротивлялась, за что получила с десяток пинков и затрещин от орчихи. Последним тюремщица забрала у нее древнее золотое ожерелье с сапфирами, с которым Банри не расставалась с тех самых пор, как нашла его в Устенграве; имперка дождалась, пока орчиха начнет расстегивать тугой замочек, и с силой погрузила зубы в ее руку. Челюсти она разжала, только когда один из стражников полоснул ее мечом по предплечью, хорошо хоть не глубоко. Поскольку отъему украшения пленница противилась куда сильнее, чем изъятию трусов, представители власти уверились, что оно много ценнее, чем кажется на первый взгляд, и один из солдат в приказном порядке велел отдать побрякушку страже. Орчиха подчинилась, недовольно сопя, а Банри поняла, что ее амулет либо получит ублюдок Тонар, либо его пропьют всей казармой. Тюремщица удалилась вместе с остальными вещами имперки, сердито бурча что-то под нос. Голая Банри выпрямилась, зажимая рану на руке, прикрываться ей показалось глупо и недостойно, но слушать комментарии этих скотов в зеленых плащах было почти невыносимо. Имперка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, что в таких условиях было, мягко говоря, непросто. Больше всего ее удивляло, что стражники не попытались воспользоваться случаем и оприходовать ее прямо на месте. Вернулась орчиха и швырнула пленнице пару грязных штанов и веревочный пояс. Банри живо натянула одежду, пачкая мешковину кровью, потуже затянула веревку и поняла, что чего-то не хватает.

– А рубахи у вас тут не найдется, что ли? – спросила она, стараясь не заорать от страха и ярости.

Орчиха сверкнула клыками.

– А рубахи у нас все кончились. Придется тебе с голыми сиськами походить, пока кто-нибудь не подохнет. Тогда можешь забрать его одежку.

Тюремщица и стражники радостно заржали. Банри прикусила губу, чтобы не разрыдаться и не развеселить их еще больше. Орчиха шагнула вперед, сцапала пленницу за плечо и поволокла прочь из камеры, конвоиры к некоторому облегчению имперки, куда-то подевались. Тюремщица вывела в основную штольню и в конце концов доставила к железной решетке в глубине шахты. Там уже стояла другая орчиха – еще больше и еще злобнее.

– Ну что, арестанточка... – прорычала она, осмотрев вновь прибывшую сверху донизу. Банри покосилась на свою раненную руку и тут же получила тычок какой-то палкой под ребра, и тюремщица гаркнула: – Смотреть вперед, падла! Ты теперь в шахте Сидна! И жрачку ты мне отработаешь!

Орчиха обошла Готтлсфонт, встала за ее спиной и склонилась к уху имперки.

– Тут ты жопу на нарах не будешь просиживать, пахать надо. Будешь добывать руду, пока слитками срать не станешь. Ясно тебе?

– Неа... – протянула Банри.

Разгорающаяся ярость потихоньку сжирала и страх, и сомнения. Имперка напомнила себе, что, может, эти выродки и отобрали у нее оружие и одежду, но главное – Голос и магические способности – они забрать уж точно не в состоянии. Она ухмыльнулась, вспомнив, что Ульфрику имперские легионеры заткнули рот кляпом, но с ней такого никто не догадался сделать. Да и зачем бы?

Орчиха со свистом вытянула Банри палкой по заднице, прикрытой драной мешковиной, женщина ахнула и с трудом удержалась на ногах.

– Не умничай тут у меня, – пророкотала тюремщица. – Здесь я главная. Будешь выпендриваться – отрежу пальцы на ногах.

– Я же тогда стоять не смогу, – заметила имперка, – как мне руду-то добывать?

Орчиха расхохоталась:

– Про руду – это я пошутила. Тебе в основном придется обслуживать десятки одичавших мужиков. Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Шагай! – Она пихнула Банри в сторону решетчатой двери, заметила ее порезанное предплечье и велела своей помощнице: – Дай этой шалаве тряпку какую – кровь остановить, а то еще подохнет раньше времени.

Когда дверь за ее спиной с лязгом захлопнулась, имперка вжалась в стену пещеры и живо распустила грубый узел импровизированного бинта на руке. Рана была не слишком серьезная, сказать честно, но в столь антисанитарных условиях можно было и от простой царапины загнуться, так что Банри воспользовалась заклинанием, магией стянув края пореза. Саднить перестало, а длины освободившейся тряпки как раз хватило, чтобы дважды обмотать грязноватую ткань вокруг груди. Свободный кончик материи имперка запихнула под обмотку и сразу почувствовала себя увереннее. Она расправила плечи и неспешно спустилась по мосткам на дно большой пещеры.

Посреди этого каменного зала кто-то разжег костер, у огня грелся тощий тип средних лет с длинными грязными волосами, забранными в хвост, и физиономией типичного обитателя Предела. На другой стороне пещеры возвышался огромный орк с раскрашенной рожей, одетый только в драные полотняные штаны и, почему-то, железные рукавицы. Банри обошла его стороной и медленно углубилась в один из тоннелей, каждую секунду ожидая нападения. Ждать, впрочем, долго не пришлось – имперка и пары шагов из зала не успела сделать, как кто-то облапил ее сзади, а второй выскочивший навстречу из тоннеля мужик попытался сдернуть с нее штаны. Банри со всей силы пнула второго в зубы босыми пятками, подняла руки и на ощупь вцепилась растопыренными пальцами в рожу того, что держал ее сзади. Мужик взвыл и на мгновение разжал руки, женщина шлепнулась в рудничную пыль, подобрала кирку, валяющуюся почему-то прямо под ногами, и со всей силы опустила ее на череп первого заключенного, а затем вогнала острие под подбородок второго.

На этом попытки изнасилования, понятное дело, не закончились. Еще четверым каторжникам, ищущим ее благосклонности, Банри подпалила волосы – особых магических сил на это не требовалось, а вот урон наносился весьма значительный. Пятому – здоровому норду, ухитрившемуся зажать имперку в угол, воткнула большой палец в глазницу, и когда он с воем катался по земле, прикрывая руками окровавленную дыру на месте глаза, почувствовала себя совсем хорошо. Нападения женщине порядком надоели, она вернулась в большую пещеру, заметив, что большая часть заключенных, если и пересекает пространство, то быстро, и стараясь держаться подальше от орка-здоровяка. Банри пристроилась у костра, спиной к мосткам, откуда спустилась сюда в первый раз. Окровавленную кирку с налипшими волосами, кусочками кости и мозговым веществом она демонстративно положила рядом.

Худощавый тип неожиданно нарушил молчание:

– До чего убогие эти норды. Пыжатся-пыжатся, а стоит пальчик поранить – или глаз потерять – уже мамку зовут. Неплохо ты их, кстати.

Банри нахмурилась. Пока ей очень везло, но долго это не могло продолжаться.

– С тобой я могу еще похуже вещи сотворить, если полезешь, – процедила она. – У меня есть еще пара запасных приемов.

– Да расслабься, кто-кто, а я тебя не трону.

– Ага, конечно. Все вы так говорите.

Повисло молчание. Банри слышала стоны ее несостоявшихся насильников, доносящиеся из глубин шахты, и ежилась. Воодушевление победами медленно угасало.

– За что тебя? – спросил каторжник.

– За убийство одного типа, который задавал много вопросов! – разозлилась имперка, почесываясь. – Чего пристал?!

– Драться любишь? Лучше не рыпайся лишний раз, девочка. Сама ведь понимаешь, если скопом навалятся, никакая магия тебе не поможет.

Банри хотела сказать, что не только обычной магией владеет, но в последний момент удержалась – с этих уродов станется ей язык вырезать, а без него Кричать не очень-то получится.

– Заведи себе заточку, – вдруг сказал заключенный. – Говорят, у Грисвара есть запасная. Может, выпросишь у него.

– Что за заточка такая?

– Маленький клинок. Легко спрятать. То есть, конечно, ты можешь кому-нибудь и киркой голову проломить, вот как тем двоим недоумкам, но кирки люди обычно сразу замечают.

Спрашивать, кто такой Грисвар, Банри не стала. Вместо этого она поинтересовалась:

– А где стража? Разве здесь не должно быть каких-нибудь надсмотрщиков?

– Они приходят раз в неделю – убрать трупы, забрать руду и избить буйных, – отозвался словоохотливый каторжник. – И еду они приносят только тогда. А если мы добыли недостаточно руды, нас вообще не кормят.

Банри растерялась.

– Раз в неделю?! А с водой как же?

– Ну... Урзога и ее ребята по утрам и вечерам выставляют бочку там, наверху. Успеешь, значит, напьешься.

Имперка угрюмо таращилась в огонь. Ситуация теперь казалась еще хуже, чем раньше.

– Подожди-ка, а когда они в последний раз приходили?

– Вчера.

– Значит, те типы, которых я... Они так и будут тут валяться неделю?

– Ага, вроде того.

– Но... Но они же вонять начнут уже очень скоро!

– Начнут, ага. – Каторжник встал и со вкусом потянулся. – Ничего, скоро притерпишься.

Он скрылся в одном из тоннелей. Банри обхватила колени руками и горько вздохнула.

Сколько дней прошло, она понятия не имела, порой имперке казалось, что она уже годы торчит под землей, но Урацен – каторжник, первым с ней заговоривший – со смехом сообщил, что минуло всего около пары суток, причем имперка понятия не имела, как он это определил.

– Я-то думал, ты одна из этих, – как-то раз сказал Урацен, – ну, из тех несчастных баб, кого сюда на «перевоспитание» отправляют. Но их обычно на пару часов с нами оставляют, самое большое – на ночь, а ты тут гораздо дольше.