Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 91 страниц)

Поблагодарив Хульду за гостеприимство, Банри подошла к дверям таверны, плотно укуталась и, собравшись с духом, вышла наружу. Морозец сегодня слегка ослабел, но все равно, когда она добралась до дому, глаза у нее слезились, а грудь болела.

Дома было тепло, даже теплее, чем в таверне. Перед наступлением холодов Банри, на очередной взнос Лукана, весьма приличный, надо сказать, утеплила свое жилище всеми возможными способами. Хотела сложить и камин, но местные каменщики ее отговорили, заявив, что для камина придется весь дом перестраивать.

Банри стянула варежки, размотала шерстяной шарф и принялась расстегивать пуговицы дублета негнущимися пальцами. Раздевшись, она разворошила угли в очаге, чтоб затлели, и присела рядом на корточки, протягивая ладони к родившимся язычкам пламени.

Основной проблемой теперь была скука. Делать было абсолютно нечего. В свое время Банри скупила все книги в лавке Белетора, чтобы хоть чем-нибудь занять себя в зимнее время. Теперь они стояли на полках простецких стеллажей, которые она приобрела вместе с остальной немудреной мебелью, и собирали пыль, потому что, к сожалению, читала Банри быстро, и непрочитанные книги давно кончились, а новые, еще нечитанные, было найти не легче, чем сиродильский бренди на захудалом деревенском рынке.

Она уныло подергала вытянутую петлю на нитяном ковре. Если бы у нее имелось лабораторное оборудование, то можно бы было заняться исследованиями свойств местных растений и ингредиентов, но Авениччи, который обещал добыть аппаратуру, только руками развел, сказав:

– Ничего не попишешь. Со снабжением такого рода зимой всегда проблемы. Жди до весны.

Банри мрачно посмотрела на огонь в камине. Скоро к скуке прибавится еще одна проблема – нехватка топлива. Сама она старалась жечь дрова только для готовки, но порой даже в ее хорошо утепленном доме становилось так холодно, что пар шел изо рта. Посидев еще немного в раздумьях, она вскочила на ноги и потянулась за верхней одеждой – раз уж делать ей больше нечего, стоит разузнать побольше о высохшем дереве.

Одной из наиболее заметных достопримечательностей Вайтрана, помимо скончавшегося Златолиста, зала Соратников – Йоррваскра и Небесной кузницы, была большая статуя Талоса, красовавшаяся на самом видном месте площади Ветреного района. Весьма опрометчиво для ярла было выставлять ее на всеобщее обозрение, выражая свое несогласие с Конкордатом Белого Золота.

Едва поднявшись в Ветреный район, Банри увидела, вернее, сначала услышала, другую достопримечательность города, куда менее приятную. Хеймскр, самопровозглашенный жрец Талоса, опять выступал с очередной проповедью. Даже мороз его не брал.

Банри остановилась и, бросив взгляд в сторону надрывающегося проповедника, решила обойти его стороной, чтобы лишний раз не пересекаться. Этот тощий человек вызывал у нее столь сильную неприязнь, что даже при одном воспоминании о нем зудели пальцы от желания немедленно поджарить засранца на магическом огне. Или хотя бы врезать как следует по физиономии.

Одет он был, как, впрочем, и всегда, в потрепанную монашескую робу с капюшоном, так что оставалось только удивляться его холодоустойчивости. Банри подозревала, что одеяние – очередной признак позерства, так как жреческого образования у Хеймскра, судя по всему, не было. По крайней мере, ни жрецы из храма Кинарет, включая Данику, ни жрецы Аркея из Зала Мертвых, не приветствовали доходягу как равного, более того, вообще его не замечали, хотя между собой имели вполне добросердечные отношения.

Все началось через пару недель после того как Банри окончательно поселилась в Вайтране. В один из дней она решила прогуляться по городу, чтобы познакомиться с местом, где она собиралась жить. Волосы она заплела в косу, и ее несчастные уши были выставлены на всеобщее обозрение. К слову, никто из местных никогда не беспокоился о ее происхождении. Кроме Хеймскра.

Тот как раз вещал о беспримерном героизме ярла Ульфрика и его соратников, когда Банри, которой надоело слушать этот бред, громко сказала:

– Никакие они не герои, обычные бандиты, которые прикрываются якобы благородными целями.

Хеймскр подавился очередными восхвалениями в адрес Ульфрика и вытаращился на нее.

– А-а-а! – взвыл он, брызгая слюной и тыча в нее пальцем. – Талморское отродье! Шлюха, такая же, как твоя мать!

Банри не сдержалась и отвесила оппоненту смачную оплеуху, отчего тот заорал еще громче, а случайные зрители восторженно зааплодировали. К несчастью, на вопль жреца прибежал стражник, который тут же ее узнал.

– А, это ты… Опять безобразия нарушаешь?

Это он вспомнил инцидент двумя днями ранее, когда Банри встретила на рынке Изольду и отвесила ей пинка за каджитов. Было много шуму, и народ они тогда тоже хорошо повеселили.

Стражник убрался, предупредив напоследок, чтобы Банри оставила талосозащитника в покое и впредь не обращала на него внимания.

Сейчас Банри смотрела в сторону изваяния Талоса и маленькой фигурки возле постамента, и думала, почему Балгруф, весьма негативно относящийся к Ульфрику и его деятельности на ниве борьбы за независимость Скайрима, позволяет этому шуту будоражить общественность. Хотя, возможно, это был некий политический ход. С другой стороны, это также была явная провокация.

Она покачала головой и, загребая снег ногами, двинулась к храму Кинарет.

Больных лечили прямо перед алтарем богини, видимо надеясь, что это сделает процесс более эффективным. Даника Свет Весны стояла посреди главного помещения храма, руководя оттуда младшими жрецами. При виде Банри она сошла с места и с улыбкой поприветствовала:

– Рада тебя видеть. Ты передумала насчет моего предложения?

– Боюсь, что пока нет. По правде говоря, мне было некогда размышлять на эту тему.

Даника кивнула в сторону служебных помещений:

– Присядем? Угощу тебя теплым вином.

Банри с благодарностью приняла приглашение и последовала за жрицей вглубь храма. Усевшись на лавку, она оглядела стены, изукрашенные резьбой, и взяла протянутый Даникой кубок. Та подождала, пока гостья отопьет пару глотков и вернулась к прежней теме:

– Я понимаю, тебе претит идея лечения при помощи магии, но с благословения богов это очень эффективно…

– Ну да, – сказала Банри, стараясь, чтобы ее голос не звучал слишком скептически, – и совсем нет побочных эффектов, например, после сращивания сломанного пальца печень отказывает. Потому что не выдержала ускоренного обмена веществ.

– Я слышала о таких случаях, – спокойно кивнула жрица. – Как правило, они происходят, если м-м-м… целитель неопытен в магическом искусстве, или специализируется на какой-нибудь другой школе магии. У меня такого ни разу не случалось, благодарение богам. А ты сама… Разве ты не лечила себя заклинаниями?

– Лечила, но только потому, что была безвыходная ситуация.

– Тем не менее, ты совершенно здорова.

– Сейчас да, но последствия все равно имели место, – согласилась Банри, потом довольно резко добавила: – Я пока не готова даже обсуждать это, Даника, прошу прощения.

– Очень жаль, – печально сказала жрица. – Я надеюсь, ты переменишь мнение. С твоими талантами мы могли бы больше помощи оказывать людям.

Чтобы сменить тему, Банри попросила:

– Расскажи мне о вашем храме.

Даника вздохнула:

– Ну, это храм Кинарет. Снаружи ты наверняка видела Златолист, его посадили здесь еще в первые годы после основания Вайтрана. Последователи Кинарет ощущали его святость и приходили со всех краев, чтобы услышать ветер богини в его ветвях. – Жрица помолчала и грустно прибавила: – Конечно, сейчас паломников куда меньше.

– Так что же случилось с деревом?

– Честно говоря, я не знаю. Примерно в середине лета он вдруг начал вянуть, а потом и облетел. Буквально за неделю все случилось. Ах, Златолист… Сейчас это весьма неприглядное зрелище. Конечно, это скорее проблема для паломников, чем для меня, но их тут в последнее время очень мало.

– Только ли для паломников? – осторожно поинтересовалась имперка. – Горожане думают, что это из-за гибели дерева зима такая суровая. Они верят, что Златолист защищал город от морозов…

Даника помедлила.

– Это, разумеется, не официальное чудо божественного происхождения, но следует признать, что так и обстояли дела. Знаешь, я родилась в Вайтране и прожила здесь почти всю свою жизнь, так всегда зимы были теплыми. Когда где-нибудь в середине Утренней Звезды здесь оказывались люди из других владений, то всегда удивлялись погоде, один как-то раз даже сказал: «У вас тут не настоящая скайримская зима, а какая-то зима-ублюдок». – Жрица усмехнулась. – А теперь, стоило Златолисту засохнуть, ударили такие морозы, что за две недели жители чуть не годовалый запас дров сожгли. А дальше, боюсь, станет только хуже.

На некоторое время в закутке воцарилась тишина, которую нарушила Банри:

– Значит, паломники перестали приходить?

Даника хмыкнула:

– Почти. Всего пара человек побывала здесь за последние месяцы. Сейчас и вовсе никого. Огромное мертвое дерево, понимаешь ли, – не самое вдохновляющее зрелище для тех, кто пришел поклониться богине ветров и дождей. Кинарет – дарительница жизни, и нам нужно живое дерево как ее символ.

– Да что в нем такого особенного?

Даника мягко улыбнулась, а Банри показалось, что она вот-вот протянет руку и потреплет ее по макушке, но жрица негромко заговорила:

– К востоку отсюда есть тайная роща, там растет Великое Древо. Оно – старейшее живое существо в Скайриме. А может быть, и во всем Тамриэле. Наше дерево здесь, в городе, выросло из его побега. Через него до сих пор можно ощутить величие родителя. Даже одно из имен его, Златодрево – отголосок того имени.

– Понятно… – пробормотала Банри, слегка недоумевая. – А… храмовое дерево можно как-нибудь… оживить, раз уж оно такое священное?

К ее большому удивлению Даника не стала смеяться или возмущаться богохульным словам, а задумчиво потерла подбородок и отозвалась:

– Я думала об этом… Такие деревья не умирают. Они могут лишь заснуть. Знаешь, думаю, если бы нам раздобыть капельку сока материнского дерева, мы разбудили бы его дитя. Но даже если ты доберешься до Великого древа, тебе не пробить его кору. Обычный металл его не возьмет.

Банри задумчиво потянула себя за косу.

– Какое нужно оружие? – спросила она, надеясь, что не понадобится даэдрический артефакт.

На сей раз жрица молчала очень долго, потом заговорила, как будто нехотя:

– Великое древо старше любого металла, оно родом из тех времен, когда не было еще ни людей, ни эльфов. Тебе придется прибегнуть к древней магии, чтобы добыть его сок. Тебе придется сходить к ворожеям. Я слыхала про оружие, которое они сделали, чтобы приносить в жертву спригганов. Оно называется «Крапивник». Я бы сама пошла за ним, но боюсь ворожей до смерти.

– К кому?.. Да, и почему именно мне придется это делать?

– Кому же еще? А ворожеи это такие… ведьмы. Один странствующий жрец однажды попался к ним в лапы и увидел, что они вытворяют со спригганами. Да и с людьми и мерами тоже. Сам-то чудом в живых остался. Заявился сюда с жуткими ожогами…

– Очень вдохновляюще, – мрачно сказала Банри. – Погоди-ка, а ты точно знаешь, где находится этот Крапивник? И что это за оружие?

– Кинжал. Пару лет назад он был у тех гадин с Одинокой скалы. Жрец его очень подробно описал. Какая ирония – тогда я изо всех сил старалась забыть об этой вещи, а теперь именно она может нам помочь.

– Нам точно нужна именно эта штука? Может, что попроще?

– Вряд ли, – покачала головой Даника. – Понимаешь, ворожеи ненавидят все, что растет из земли. Они создали это оружие, чтобы губить природу. Ничто другое, по крайней мере, насколько я знаю, не способно повредить Великое Древо.

– Ладно, я подумаю, что можно сделать. Где там живут эти ведьмы?

Жрица сделала благословляющий жест.

– Твой дух силен. Дуновение Кинарет направит тебя на истинный путь. – Она огляделась – не подслушивает ли кто – и шепнула: – Это оружие хранится в логове ворожей у Одинокой скалы.

– Ну замечательно, – закатила глаза Банри. – Хоть на карте покажи.

Она достала свою, которую теперь почти всегда носила с собой. Даника взяла карту и подошла поближе к свечам, чтобы разглядеть ее.

– Кажется, здесь… – Она ткнула пальцем в лист. – Нет, вот здесь!

– Ты уверена? – переспросила Банри – палец жрицы указывал на местность в горах к северо-востоку от Хелгена.

– Вполне. Тот жрец шел из Рифта в Фолкрит.

– Что ж, хорошо. Попробую поискать. – Банри аккуратно сложила карту и спрятала ее под кожухом. – А ты что-нибудь еще знаешь об этом Великом Древе?

– Немного. Это старое дерево. Очень старое. Говорят, его посадили, еще когда первые люди пришли из Атморы, много тысяч лет назад. Его сок бесценен. Он может возвращать полям плодородие или даже оживлять камни. С его помощью я верну жизнь Златолисту, и мы сможем почитать его, как прежде.

Несколько дней после разговора с Даникой держалась вполне сносная погода, но потом ударили морозы еще сильнее, чем раньше. Больше медлить нельзя, поняла Банри как-то вечером, скармливая очажному огню последнее заготовленное поленце.

На следующее утро она собралась, потеплее оделась и спустилась в городские конюшни – на деньги, оставшиеся от последней выплаты Валерия, она намеревалась купить лошадь.

Лошадей на зиму перевели в теплую конюшню, двери которой были заперты на большой висячий замок. Банри прошла мимо летней коновязи, где вместо лошадей сейчас содержались обледенелые сугробы, направляясь к небольшому домику, служившему жилищем для рабочих конюшен.

На стук в дверь вышел здоровенный мужик в медвежьем тулупе и со снеговой лопатой наперевес, который представился как Скульвар Черная Рукоять, и спросил:

– Хочешь прокатиться? У меня самые резвые скакуны во всем Скайриме.

Банри согласно кивнула, показав, что очень хочет, после чего продавец и покупатель отправились смотреть товар.

– Каков возраст твоих коней? – спросила имперка, шагая вслед за Скульваром.

– Всем не больше девяти лет, а младшей шесть. – Он распахнул дверь конюшни и зашел внутрь, пропустив сначала Банри вперед.

Под крышей было тепло и слегка пахло лошадиным навозом. Сама постройка выглядела добротной и ухоженной: перегородки из тщательно оструганных и местами даже отполированных досок, ровный каменный пол чисто выметен. Для освещения здесь использовались масляные лампы, видимо, чтобы не пугать лошадей открытым огнем.

Скульвар подошел к третьему от входа деннику:

– Вот у меня есть кобылка на продажу. Семь лет, отличное здоровье. Да еще и характер будь здоров.

Банри вытянула шею и с опаской взглянула на нечто большое и черное, видневшееся в глубине огороженного закутка. Потом лошадь высунула морду поверх дверцы и подозрительно осмотрела посетителей. Скульвар ласково потрепал животное по шее и проговорил:

– Мы ее зовем Королева Альфсигра, коротко просто Алли. Ты, если купишь, можешь звать, как вздумается.

Банри еще раз взглянула на лошадь. При таком освещении было трудно разглядеть детали, но даже в тусклом свете лампы шерсть Альфсигры блестела, а темно-карие глаза были ясными и чистыми. Банри пошарила за пазухой и вытащила припасенное заранее яблоко, дождавшись одобрительного кивка хозяина, предложила фрукт кобыле. Кобыла в секунду проглотила угощение и вопросительно взглянула на нее.

– Ну что, берешь? – спросил Скульвар. – Или тебе других показать?

– Да нет, она мне нравится, – отозвалась Банри, гладя кобылу вдоль храпа. – Но ты сказал, что характер у нее…

Конюх засмеялся:

– Да не волнуйся ты. Ну, может, своевольна она чуток, но не более.

Лошадь в ответ на его слова презрительно, как почудилось Банри, фыркнула.

– Сколько она стоит?

– Тысячу золотых. В эту же сумму входит стоимость сбруи для верховой езды.

Банри перевела дух. Конечно, стоимость животного была велика, но такие деньги у нее были. Правда, это были почти все ее средства на данный момент.

– Погоди-ка, – спохватилась она и сокрушенно покачала головой. – Боюсь, ничего не выйдет. Я совсем забыла – мне негде ее держать. Так что извини, похоже, сделка отменяется.

Но Скульвар, казалось, совсем не расстроился.

– Расслабься, – успокоил он лекарку. – Ты можешь держать Алли здесь. Правда за аренду и кормежку платить придется.

– Ах вот как… Сколько это будет стоить?

– Пять монет в день. По-моему, вполне приемлемо.

Банри вздохнула. Это значило, что теперь ей придется работать еще больше, чтобы содержать лошадь. Об этом она не подумала, когда решила приобрести животное.

– По рукам. Как оформить сделку?

Спустя час Банри верхом на Королеве Альфсигре поднималась по горной дороге, ведущей к Ривервуду. В седле, которое предоставили вместе с лошадью, она пока держалась не очень ловко – у нее был опыт езды верхом, но очень небольшой. Больше всего она боялась, что Альфсигра поскользнётся где-нибудь на льду, упадет и сломает ногу. Тогда придется ее добить. Банри сглотнула и покрепче сжала ногами бока кобылы. Из-за наметенного снега та шагала очень медленно, так что всадница очень надеялась, что они доберутся до Ривервуда хотя бы до ночи.

С самого утра было пасмурно, дул сырой ветер. Теперь же небо совсем потяжелело, и повалил снег. Банри задрала голову, слегка оттянув назад капюшон, который мешал обзору, и осторожно пихнула Альфсигру пятками. Надо спешить.

За три месяца Ривервуд почти не изменился, если не считать снега, ровным слоем укрывавшего всю деревеньку. Правда, оглядевшись, Банри заметила дом, которого раньше не было. Здание находилось на восточной окраине поселения у тропы, ведущей в горы.

Пока она стояла и глазела, из домишки, ежась и потирая ладони в перчатках, вышли два солдата в желтых плащах Вайтрана. Похоже, что в новом здании располагались казармы.

«Ривервудский торговец» тоже остался прежним, если не считать более богатого ассортимента товаров, появившихся благодаря инвестициям Банри.

Когда оба Валерия и Фендал, так же находившийся в магазине, уселись вместе с гостьей за стол, быстро накрытый Камиллой, Банри поведала о цели своего путешествия. Когда она упомянула о ворожеях, троица напротив переглянулась.

– Банри, – осторожно позвал Фендал, – а ты хоть знаешь, кто такие эти ворожеи?

– Насколько я поняла, это какой-то орден ведьм или что-то в этом роде.

Лукан поперхнулся.

– Орден?! Да тебя надули! Это… я даже не знаю, как их назвать-то! Эти ворожеи, они ведь даже не люди!

– А кто? Меры, что ли?

Валерий закатил глаза.

– Нет! Они… Ну, в общем, если ты решишься вопреки советам лезть в их логово, то сама увидишь.

– Я бы предложил тебе вернуться домой и забыть об этом, – поддержал торговца Фендал. – Если ты решишь продолжать, то, вполне вероятно, погибнешь.

– Видишь ли, в чем дело, – проговорила Банри. – Вам тут в деревне удобно даже в морозы – от ветра вы укрыты горами, да и лес под рукой, нет проблем с топливом. А в городе народ уже начал мебель в очагах жечь. Того и гляди беспорядки начнутся. Если есть хоть какой-то шанс исправить ситуацию, то я им воспользуюсь. И постараюсь выжить.

Эльф развел руками, а Лукан проворчал:

– Все ясно. – Он поднялся со стула. – Мне удалось кое-что еще продать перед тем, как дороги засыпало, так что принесу тебе твою долю.

– Не надо пока. Какой толк мне от этих денег в глуши? Лучше заберу их на обратном пути. Если вернусь.

На следующий день Банри уселась на лошадь и двинулась из Ривервуда по дороге на Хелген. Проезжая мимо камней-хранителей, она невольно задумалась о судьбе Хадвара, пожалев, что не догадалась расспросить об этом Алвора.

Когда показались стены Хелгена, она придержала Альфсигру и внимательно осмотрела пейзаж. Единственные видные отсюда ворота встречали возможных путешественников плотно сомкнутыми створками. Никакой активности ни на стенах, ни вокруг них не наблюдалось.

Помедлив, Банри тронула кобылу пятками, понукая идти вперед. Крепость неспешно приближалась, и разрушения, незаметные издали, теперь стали видны.

Стены, сложенные из булыжников, были почти сплошняком покрыты копотью даже снаружи. О том, как городок теперь выглядит изнутри, не хотелось даже думать. Часть каменной кладки осыпалась, но просветы были перегорожены свежим частоколом из заостренных бревен средней толщины.

Здесь Банри притормозила, недоуменно нахмурившись. Она повнимательней осмотрела колья – они действительно выглядели как недавно оструганные. Значит ли это, что жители все же вернулись в разоренное поселение? Она уже почти решилась вернуться и проверить, но потом вспомнила, что в Хелген ее привезли как преступницу и хотели казнить. И, кроме гражданских, в остатках форта вполне могли оказаться легионеры.

– Ну нет, – пробурчала Банри, – ни за что.

И решительно направила Альфсигру на восток, в горы.

Одинокая скала потому так и называлась, что была большущим куском горной породы, возвышавшимся посреди маленькой долины у подножия Глотки Мира. В низине густо росли сосны, сейчас заснеженные, мимо которых кралась Банри с луком наизготовку. Вернее пыталась красться, насколько это позволяли сугробы, в которые она проваливалась по колени. Откуда-то доносился стук кузнечного молота по наковальне. Доносился он, впрочем, не из долины, а из-за горной гряды с юго-восточной стороны. Странно. Никто из опрошенных не упоминал о поселении в этих горах. Разве только какой-нибудь одинец поселился.

Банри резко остановилась, увидев цепочку глубоких следов, протянувшуюся из глубины долины. Тот, кто оставил отпечатки, вышел со стороны гор к дороге, потом сделал крюк и ушел восвояси. Нельзя было сказать, насколько эти следы свежие – Банри не знала, когда в этом районе последний раз шел снег, и была ли оттепель или наоборот – заморозки.

Посмотрев по сторонам, она заметила еще несколько таких цепочек – следы петляли между деревьями, как будто оставивший или оставившие их бесцельно шатались туда-сюда. Банри догадалась, что это патруль, лишь услышав хрупанье снега под чьими-то ногами. Лихорадочно озираясь, она попятилась к дороге, стараясь держаться за стволами. Быстро юркнув за ближайшую сосну, она осторожно выглянула и увидела выходящую из глубины долины женщину в неряшливой черной робе и потрепанном меховом плаще. В одной руке незнакомка сжимала кинжал, в другой плясал язычок пламени.

Банри шагнула в сторону, и что-то глухо хрустнуло – под слоем снега пряталась ветка. Женщина в хламиде и плаще вскинулась:

– Кто здесь?

И тут же швырнула в сторону Банри сгусток пламени. Та успела увернуться, рухнув на снег, перекатилась через голову и, поднявшись на колени, не глядя выстрелила, в надежде, что свист стрелы хотя бы отвлечет противницу. Приоткрыв зажмуренные глаза, она увидела, что ведьма стоит на месте и разглядывает стрелу, торчащую из груди. Потом та пошатнулась и упала в снег. И больше не шевелилась.

Банри сглотнула, поднялась на ноги и робко приблизилась к павшей. Снег был чистым, хотя стрела, похоже, попала точно в сердце, угодив между ребрами возле грудины. Видимо, плотная одежда впитала кровь.

В глубине долины между деревьями промелькнули другие силуэты, и послышались голоса.

Банри вздрогнула и попыталась взять себя в руки. Ухватив покойницу под мышки, она оттащила ее подальше за деревья и забросала снегом, предварительно не без труда вытащив стрелу. Ввернулась и наскоро разровняла следы стычки.

Голоса приближались. Банри развернулась и, стараясь двигаться как можно тише, побежала к дороге.

Вернувшись к Королеве Альфсигре, Банри подвела итоги – она убила человека и выяснила, что дальше ей не пройти. Если этих женщин там больше трех, ей несдобровать.

Долина Одинокой скалы с трех сторон была окружена другими скалами, повыше. Можно было попробовать вскарабкаться на них, хотя бы для того, чтоб осмотреть цель. Банри влезла на спину кобылы и направила ее по дороге на юг. Через некоторое время она остановила лошадь, привязала ее у ближайшего дерева и осторожно двинулась вперед.

Теперь удары молота стали отчетливей, Банри удостоверилась, что ведьмы с Одинокой скалы не имеют к этому никакого отношения, разве что их убежище имеет филиал выше в горах. Вскоре она неожиданно вышла на заснеженную полянку, заставленную меховыми палатками. В горле у нее пересохло от страха, когда она разглядела обитателей лагеря.

Это были не ведьмы. И не бандиты. Это были повстанцы!

Банри заозиралась, немедленно решив бежать обратно в лес, но было поздно – ее уже заметили. Из ближайшей палатки, одновременно вытаскивая боевой топор из петли на поясе, вылез Брат Бури в знакомом синем плаще и рявкнул:

– Стоять! – Банри застыла, будто в параличе, а мятежник вдруг вполне мирно спросил: – Ты кто? Что тут делаешь?

– Да я… в общем… ну, ехала мимо… И вот… э… в кустики захотелось…

К ее большому удивлению солдат спрятал оружие и проговорил с усмешкой:

– Ну и иди в свои кустики, только подальше от лагеря.

И ушел куда-то вглубь стоянки. Банри немного постояла, прислушиваясь к грохоту сердца, и быстро подалась в лес.

Повстанцы ее не трогали, по крайней мере, сейчас, и Банри выбросила мысли о них из головы, сосредоточившись на основной цели – обходным путям к Одинокой скале. Ожидания, что обиталище ведьм окажется как на ладони, не оправдались – хоть утес, на котором она разместилась, и был выше, все равно обзор почти полностью перекрывали деревья.

Спустившись пониже, Банри на животе подползла к краю уступа, вглядываясь в просвет между деревьями. На вершине самой скалы было устроен какой-то навес, или палатка, возле которой копошилось что-то черное. Банри перевела взгляд на выступ, где рядом с такой же палаткой сидели несколько женщин в таких же черных робах, что и была на убитой ею. Казалось, они о чем-то болтают, словно кумушки на ярмарке. Одна из ведьм встала и пошла в сторону утеса, где пряталась имперка.

Банри осторожно поднялась на колени, вытянула из колчана стрелу и аккуратно наложила ее на тетиву. Потом натянула лук и прицелилась в женщину, которая стояла почти под самым ее убежищем. И выстрелила.

Стрела вошла почти вертикально над правой ключицей колдуньи, убив ее на месте. Издав нечто вроде удивленного вздоха, она упала на колени, а потом, неловко подвернув ногу, окончательно завалилась в сугроб. Банри уселась прямо на заснеженную скалу, не замечая, что снег промочил штаны. Кровь гремела в ушах, в горле пересохло.

К сожалению, смерть беспечной ведьмы не прошла незамеченной. Другие заметили, что их подруга внезапно упала, и уже бежали на подмогу. Одна, видимо, склонилась над убитой – Банри, распластавшаяся на своем уступе, не могла видеть, только слышала их – и взвизгнула:

– Труда! Проклятье! О, Мать, ты посмотри, ее же застрелили!

– Это наверняка ублюдки-синеплащники! – проскрежетала другая. – Ничего, мы с ними еще поквитаемся! Идем, нужно сказать Матери. Она подскажет, что делать.

– А как же Труда?..

– Сейчас мы ей уже ничем не поможем... – На несколько секунд повисло молчание. – Ну ладно, ладно! Хватай за ноги…

Банри вскочила, одновременно натягивая лук. Сразив первым выстрелом колдунью, ухватившую покойницу под мышки, она быстро потянулась за второй стрелой, пока последняя оставшаяся в живых ведьма пребывала в ступоре, и спустила тетиву вновь, как раз когда противница потянулась за бесполезным кинжалом, задирая голову вверх. В результате пущенная в основание черепа стрела угодила точно в левый глаз.

Женщина с легким стуком распростерлась в снегу рядом со своими подругами, и в долине воцарилась тишина, нарушаемая шумом ветра в ветвях.

Банри отползла от края уступа и прислонилась к скале, прикрыв глаза. Она напряженно прислушивалась, не приближается ли еще кто-нибудь, но все было тихо.

Смеркалось. Небо прояснилось, и морозец начал стремительно крепчать.

Банри вернулась на пункт наблюдения и вгляделась в сгущающиеся сумерки – черная фигура едва виднелась на вершине скалы. Она покосилась в сторону трупов у подножия горы. Лукан говорил, что ворожеи – не люди, но эти женщины-то явно были самыми обычными людьми. Может, ворожея это та, что сидит на скале? Жалея, что не догадалась поподробнее расспросить торговца, Банри окоченевшими пальцами натянула тетиву и выстрелила на пробу в ту сторону. Разумеется, это был очень глупый ход, стрелять по ворожеям надо было только прицельно, но сейчас женщина об этом не могла знать, тем более, что поначалу не случилось ничего страшного. Зато чуть позже, примерно спустя десяток ударов сердца, Банри увидела свет и даже не сразу поняла, что в нее летит огромный огненный шар.

Она с воплем шарахнулась в сторону, и свалилась с уступа прямо на быстро коченеющие тела убитых ею ведьм, за секунду до того, как шар врезался в скалу, взорвавшись с ужасным грохотом. Падать было довольно далеко, и Банри здорово ушиблась, но, помотав головой, она тут же попыталась подняться, потому что прямо над ее головой пролетел еще один здоровенный сгусток пламени, посланный ворожеей – если, конечно, это была она. Он вскочила на на четвереньки и отыскала свой лук. Спрятавшись за ствол ближайшего дерева, с опаской выглянула и обозрела окрестности.

На бревне, которое служило мостом между самой Одинокой скалой и горным выступом, где в свое время ютились колдуньи, Банри разглядела согбенную фигуру. Что-то в ней было странным – то ли чересчур длинные руки со столь же длинными пальцами, то ли непривычные пропорции, но думать сейчас об этом не было времени, так как эта тварь вновь замахнулась.

Банри выстрелила, не надеясь на успех, но ворожея издала крик, больше похожий на птичий, нежели на женский – стрела достигла цели. Банри побежала к скале, одновременно натягивая тетиву и петляя как заяц, чтобы ведьме было труднее попасть. Она остановилась (как оказалось, весьма вовремя – точно под бревном кто-то устроил волчью ловушку – колья, вкопанные остриями вверх) и быстро выпустила одну за другой три стрелы, целясь в чернеющий на фоне лилового неба силуэт. Потом метнулась за скалу и прижалась к холодному камню, переводя дыхание.

Послышался глухой удар и шорох снега – что-то довольно увесистое упало на землю. Выждав, Банри отлепилась от камня и уставилась на поверженного врага.

Это была отвратительно уродливая старуха. Ведьма в классическом определении этого слова – жидкие черные патлы, крючковатый нос, выступающий подбородок, когти длиной с мизинец Банри. Но не это было самое жуткое. На предплечьях ворожеи росли птичьи перья. Что-то вроде вороньих. Сперва Банри решила, что это какие-то украшения или обрядовые предметы, но, когда она, преодолев брезгливость, присела рядом с трупом и внимательней осмотрела покойницу, стало ясно, что эти перья в буквальном смысле часть самой старушенции. Будто она хотела превратиться в ворона или ворону, но не довела дело до конца.