Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 91 страниц)

– Ты тоже такое умеешь?

Готтлсфонт передернула плечами.

– Ну… если узнаю Слово, то, наверное смогу.

– А разве ты не слышала, что он… ну, говорил?

– Слышала, – отозвалась танша, – только… это не так работает… Не знаю, как объяснить, чтоб было понятно. – Она остановила лошадь и прислушалась. – Погоди. Там вроде ржание…

При виде двух всадников, выезжающих из-за холма, причем один из них вел в поводу третьего коня, Банри почувствовала, что из-под грудины исчезло подобие тяжеленного булыжника – ощущение, не оставлявшее ее последние минуты.

Лидия казалась замороченной, но при виде Готтлсфонт ожила.

– Мой тан… Слава Богам, ты цела.

– Ага, вроде того…

Нервный Подарок трусил рядом с серой кобылой, которая выглядела так, словно проскакала галопом расстояние от Рифтена до Солитьюда без остановок. Карасик смотрелся немногим лучше.

– Ты его поймала! – обрадовалась Иллия при виде рыжего жеребца. – А то мы боялись, что его тролли сожрут.

– Не сожрали, пусть и не твоими молитвами, – раздраженно сказала Лидия, подъехав поближе к Альфсигре, она бросила поводья своего жеребца девушке. – Пересаживайся. Нечего тебе на танской лошади кататься.

Банри закатила глаза.

– Будто раньше она не каталась. Чего такого-то?

Хускарл набычилась.

– Теперь у нас достаточно лошадей. Короче, слезай, – обратилась она к Иллии.

Но та не торопилась подчиняться, с сомнением разглядывая Дара, который старательно изображал из себя невинную овечку.

– Не знаю, – проговорила девушка, – как-то не хочется, чтоб он снова меня скинул.

– Не должен так-то, – заметила Готтлсфонт, – разве что… разве что нам опять встретится дракон.

Банри так устала, что с трудом могла говорить и почти заставляла себя держаться в седле, жалея, что Иллия пересела на Подарка. Стычка с Вультурьйолом далась ей куда тяжелее, чем казалось сначала. К слову, та же Иллия была единственной, кто поинтересовался драконьей темой. Угрюмо молчащий Маркурио и Лидия не задали ни единого вопроса о недавних событиях, только хускарл справилась о здоровье хозяйки. Банри предполагала, что это что-то вроде суеверного страха – если не упоминать его источник, то ничего ужасного не произойдет.

Получив удовлетворивший ее ответ о состоянии танши, телохранительница преувеличенно бодро начала рассуждать о привале и месте, где хорошо бы было его устроить. Она собралась устроиться где-нибудь недалеко от обочины, как в прошлый раз, несколько недель назад, но Готтлсфонт, поборов усталость, проговорила:

– Нет. Проедем на юг подальше. Там есть одна ферма… В общем, устроимся лучше там.

– А нас пустят?

– Надеюсь…

К ферме Лорея прибыли, когда стемнело окончательно. Долго стучали в дверь фермерского дома, пытаясь разбудить хозяев, и сам Лорей наконец-то вышел, правда, с толстой дубинкой в руках. С опаской осмотрев путников, выслушав сбивчивые объяснения и просьбы и особенно – увидев деньги, фермер спрятал оружие и отвел поздних гостей к своей меленке.

– Полезайте наверх, – сказал он, указывая на приставную лестницу и протягивая ближайшей к нему Иллии тускло светящий фонарь. – Коней под навес поставьте. И учтите, мы с женой рано поднимаемся.

Хозяин утопал в дом. Лидия занялась лошадьми, остальные взобрались на верхний уровень мельницы, где Лорей хранил мешки с зерном и несколько связок сена. Было тесновато, даже без Лидии, но все же им удалось разместиться, и с комфортом. Маркурио вознамерился разворошить брикеты с сеном, для тепла, но влезшая в мельницу последней Лидия предупредила, что за это фермер проклянет их всех до десятого колена. Банри давно растянулась на спальнике у стены и уже начала задремывать, когда Иллия растолкала ее и протянула кусок вяленой козлятины на грубом хлебе.

Готтлсфонт вяло жевала, слушая, как Маркурио с хускарлом спорят о какой-то ерунде, вроде, снова о лошадях, ведьма тихо сидела рядом. Только проглотив последний кусок, Банри поняла, что девица ерзает рядом не просто так, и вздохнула:

– Ну, что там у тебя?..

– Можно спросить? – выпалила Иллия. – Я все думаю… Этот дракон, он тебя отрезал от остальных, чтобы поблагодарить? Или чтоб…

Она не договорила, потому что Банри начала смеяться, да так, что волшебник и Лидия отвлеклись.

– О боги, Иллия, ты слишком наивна для той, кто жил бок о бок с ворожеями. – Девушка обиженно насупилась, и имперка примирительно улыбнулась: – Прости, но это и впрямь было забавно. А если серьезно, уповать на благодарность дракона – последнее дело.

– Что случилось? – встрял Маркурио. – О чем веселитесь?

– Ни о чем, – поспешно сказала Готтлсфонт. – Это у меня нервное. Просто Иллия спросила, что хотел от меня дракон.

– Как будто могут быть варианты, – фыркнул маг. – Он хотел тебя сожрать, и всего делов.

Банри покачала головой.

– На самом деле не совсем так. Он счел меня полезной и решил предложить работать на себя.

– Да? – поразился парень. – Никогда не слышал о том, чтоб дракон искал себе слуг. Только о том, как один из них сам служил человеку…

– Это кому это? – спросила Лидия.

Возникла пауза. Двое колдунов и Банри уставились на воительницу.

– Тайберу Септиму, – пояснила Иллия. – Ему служил дракон по имени Нафалиларгус, «Жемчужина в имперской короне», если я правильно помню.

Маркурио захихикал.

– Вы, норды, смешные. Чуть что, вопите про своего Талоса, а сами даже подробностей его биографии не знаете.

– Ну-ка прекрати… – возмутилась Банри, но Лидия была сама способна постоять за себя.

– Во-первых, я не сказать чтобы фанатично предана Талосу, в отличие от мятежников, – спокойно проговорила она, – и не чувствую себя обязанной знать, к примеру, как часто за ночь он ночным горшком пользовался. А во-вторых, ты вроде считаешь себя знатоком нордской истории? Что-то не похоже, раз ты никогда не слышал о Драконьем культе.

Волшебник захлопнул рот и изумленно уставился на хускарла, которая с удовлетворенным видом принялась упаковывать жалкие остатки припасов в относительно чистые тряпицы. Готтлсфонт улеглась обратно на спальник.

– Вообще-то, Лидия, мы с тобой об этом Драконьем культе знаем в основном благодаря Фаренгару, который обожает все связанное с драконами. Наверняка за пределами того же Скайрима тех, кто хотя бы слышал это словосочетание, по пальцам пересчитать можно.

Лидия пожала плечами, но было видно, что она вполне довольна собой. Маркурио насупился.

– Ну да, не слышал я о таком культе. Это какое-то новое веяние? Так идиотов-то полно вокруг, некоторые готовы поклоняться даже каким-нибудь кровожадным редискам, да святым улиткам, не то что драконам.

Хускарл громко фыркнула, а Банри улыбнулась.

– Веяние скорее старое. Очень старое. Пять тысяч лет, а скорее всего и больше. – Она укрылась плащом и закрыла глаза. – Давайте немного поспим.

Снаружи доносилось протяжное мычание и беспокойное кудахтанье. Банри поморгала в темноте – свеча в фонаре давно прогорела – нащупала Древний Свиток, с которым спала в обнимку, и села на постели. В помещении был еще кто-то – один, если доверять слуху, так что имперка сказала в темноту:

– Доброе утро.

– Доброе, доброе… – отозвался мрак голосом Маркурио. – Правда, сдается мне, скоро полдень.

– Уже? – Готтлсфонт откинула плащ и встала. – А где девушки?

– Пошли к хозяину… как его там… жратвы купить.

Банри двинулась вдоль стены, ощупывая поверхность ладонями.

– А где дверь-то?..

– Точно не уверен, но вроде недалеко от моих ног. – В темноте что-то зашуршало.

– Исчерпывающе.

Дверь наконец-то отыскалась. Банри выбралась наружу, щурясь от света с непривычки, и побрела к фермерскому дому. Уже на подходе она столкнулась с запыхавшейся Иллией.

– О, ты проснулась! – выпалила девица. И прежде чем Готтлсфонт смогла ответить, добавила: – А там, на дороге, происшествие!

– Да ну?.. – Имперка покосилась на небо. Нынче прояснилось, и солнце стояло уже довольно высоко, похоже, Маркурио оказался прав с определением времени. – Надеюсь, обошлось без жертв.

– Не знаю, по правде говоря. Я как раз и шла за тобой, так, на всякий случай. Хотя там такой треск и грохот стоял, что удивительно будет, если никто не убился.

– А Лидия где?

– Внизу, на дороге. Кажется, она хотела выяснить подробности.

– Пойдем посмотрим, что ли.

Дела на тракте обстояли точно так, как описала ведьма: скособоченная телега, колесо, валяющееся у обочины, и флегматичная лошадь. О, и конечно – хозяин сего транспорта, в отчаянии заламывающий руки. В толпе бы этот тип точно не затерялся – нестарый еще коротышка в шутовском костюме, он не мог ни секунды устоять на месте, крутясь и мельтеша вокруг Лидии, присевшей у задней оси повозки, и без конца выкрикивающий довольно бессвязные сентенции.

– Агх! Горе-злосчастье! Застрял! Застрял тут! Мать, бедная моя мамочка. Не шевелится. Почила, но слишком глубоко!

Только теперь Банри углядела здоровенный деревянный ящик на телеге. Очевидно, в него для перевозки упаковали гроб. Иллия, понаблюдав несколько секунд, не выдержала и спросила:

– Что случилось-то?

– Ты что, не видишь?! Бедный Цицерон застрял! – взвизгнул коротышка и застенал: – Я вез мою бедную любимую маму. Ну, не ее. Ее труп! Она совсем мертвая. Я везу мамочку в новый дом. В новый склеп. Но… а-а-а-а! Колесо сломалось! Проклятущее колесо! Сломалось! Ты не понимаешь?!

Ведьма слегка попятилась, а Лидия, выпрямившись и разведя руками, отошла к вновь прибывшим.

– Втулка сломалась, и вылетела где-то по дороге, – тихо пояснила она. – Починить-то недолго, но у нас инструментов нет.

– На ферме наверняка есть, – заметила Банри.

– Ага, это-то и странно, – невпопад сказала хускарл.

Сердобольная с утреца Иллия подошла к шуту поближе и вежливо спросила:

– Может, я могу чем-нибудь помочь?

– О. О да! Да, ты нам наверняка поможешь! Иди на ферму. Вон там она, в стороне от дороги. Поговори с Лореем. У него есть инструменты! Он может мне помочь! Но не хочет! Отказывается!

– Почему отказывается? – удивилась Банри, но коротышка ее не слушал, вопя вслед удаляющейся ведьме:

– Убеди Лорея починить мое колесо! А бедный Цицерон тебя наградит. Деньгами! Блестящими монетками!

Остальные вопросы шут тоже проигнорировал, бормоча в ответ всякую чушь вроде:

– Бедная мамочка… Ее новый дом так далеко…

Иллия отсутствовала довольно долго и вернулась, когда солнце по-настоящему вошло в зенит. Сделалось жарко, Готтлсфонт даже распустила ворот нижней рубахи и вспомнила, что месяц Последнего зерна еще не закончился.

– Мы поговорили, – бодро объявила ведьма, – и Лорей согласился починить колесо. Он скоро подойдет, с инструментами и прочим…

Цицерон на секунду перестал выплясывать и застыл, разинув рот:

– Чт… что? Согласился? – Коротышка издал такой вопль, что у Банри заложило уши, а Лидия поморщилась. – О счастье! Цицерон так рад, так рад! Он в восторге, в исступлении! Нет, больше! Много больше! Моя мать благодарит тебя! – Он словно из воздуха извлек замшевый мешочек, сыто звякнувший, когда шут сунул его в руки растерявшейся ведьмы. – Вот, бери! За труды! Яркое, звонкое золото! Денежки за доброе дело! И спасибо! Спасибо еще раз!

Он выполнил кульбит, извернувшись в воздухе, и будто материализовался у дальнего конца телеги.

– Мамочка, мы скоро поедем домой, мамочка! – засюсюкал коротышка.

Из-за ящика виднелся только его темно-красный колпак, с раздвоенной верхушкой, свободно свисающей на затылок. Банри еще подумала, что на ней не хватает бубенцов. Она покосилась на Лидию, и с удивлением поняла, что хускарл напряжена, словно пружина, и не сводит глаз с телеги.

– Что?.. – начала она, но тут подошла Иллия.

– Странно, – тихо проговорила девица.

– Что именно?

– Да почти все. И сам этот тип, и поведение фермера, и то, что парень дал мне денег только за то, чтоб я уболтала хозяина починить телегу. – Ведьма подкинула мешочек на ладони. – Тут немало, судя по весу.

– А с Лореем что? Он вроде нормальным кажется…

– Ага, только… – Иллия оглянулась – Цицерон приплясывал возле телеги. – В общем, хозяин до последнего отказывался помогать этому бедолаге, даже предлагал мне доложить на него страже, правда, неясно какой.

– Доложить страже? – переспросила Банри. – Почему?

– Ну, якобы в ящике может быть совсем не мама Цицерона…

Все три женщины уставились на ящик, а потом, как по команде, отвели глаза. Лидия указала на спускающегося с холма Лорея, тащившего ящик с инструментами. Вид у фермера был ужасно недовольный, зато коротышка при виде него пришел в восторг и принялся чуть ли не на голове ходить. Хозяин рявкнул на него, грохнул ящик возле телеги и указал на колесо у обочины. Вдвоем они подкатили сбежавшую деталь к повозке, и Лорей занялся ремонтом.

– Уходим отсюда, – тихо проговорила Лидия. – Я займусь лошадьми, а вы вытащите этого нашего колдуна из мельницы.

По дороге к месту ночевки, когда Иллия слегка вырвалась вперед, Банри спросила:

– Лидия, в чем дело? Ты как будто ожидала там, внизу, что этот… Цицерон вот-вот на нас набросится…

Хускарл повела плечами. Видно было, что ей очень хочется обернуться.

– Не могу сказать, мой тан. Просто… странный он. Более чем странный.

Они добрались до меленки, когда Иллия воплями пыталась заставить Маркурио спуститься. Лидия, прежде чем отойти к лошадям, спросила:

– Мой тан, а ты сама неужели не заметила?

– Что именно?

– Коротышка ни разу не повернулся ни к одной из нас спиной.

По дороге в Вайтран Иллия пересчитала деньги в кошельке – выходило, что за несколько минут уговоров она заработала полтыщи септимов. Маркурио досадливо присвистнул:

– Эх, жалко меня там не было!

– Кто рано встает, тому Зенитар подает, – усмехнулась Иллия, пряча кошелек в одну из своих сумок.

– Так я и встал! Просто… обратно потом лег.

Банри поправила Свиток за спиной, по-прежнему завернутый в тряпку, и мысленно переместилась к вчерашней стычке с драконом. По прибытии на ферму она проверила – сверток не растрепался, следовательно, Вультурьйол не мог увидеть артефакт, если, конечно, не обладал способностью видеть сквозь предметы. Прикинув, что бы все это значило, имперка плавно переместилась к другим вопросам.

– Иллия, – позвала она, – к каким таким стражникам тебя посылал Лорей? Я тут не первый год езжу, ни разу ни одного на дороге не видела, кроме имперских солдат. И то – они не дорогу патрулировали, а шли куда-то.

Девушка развернулась в седле.

– Понятия не имею. Я тоже никого не видела, но фермер даже предлагал мне заплатить, лишь бы я донесла на того бедолагу.

Краем глаза Банри увидела, что Лидия передернула плечами, но заговорила хускарл вовсе не о Цицероне, произведшем на нее столь негативное впечатление:

– Сколько бы Вантус тебе не предложил, маловато будет за то, чтоб ты сбегала в Данстар и донесла на какого-то шута с ящиком в повозке. Даже если бы ты это и сделала, стража, скорее всего, подняла бы тебя на смех. И уж точно никто бы из них не поднял бы задницу со стула.

– Вантус? – растерянно переспросила Иллия.

– Это первое имя Лорея.

– Да? – удивилась Банри. – А мне и моим попутчикам он в прошлом году просто Лореем представился. Я думала, это и есть его первое имя.

– Тогда не знаю. Я просто слышала, как жена его так называет.

Ведьма подъехала поближе к Лидии – мышастая кобыла нервно задергала ушами – и уставилась на хускарла.

– Подожди, а почему за стражей надо в Данстар? Почему не в Вайтран?

– Так потому что мы все еще на территории Белого Берега. До Вайтрана примерно час езды. Ферма Лорея тоже в этом холде.

– Вон что… А я-то подумала, что до города рукой подать, раз его уже видно. – Девушка указала на темнеющий впереди силуэт Драконьего Предела на холме.

– Это просто кажется, – проворчала Лидия. – Хотя посмотрите-ка – вон Белая сторожевая башня. Выходит, и впрямь осталось немного.

Телохранительница указала на небольшое укрепление, отмечающее границы владений. Форпост миновали без проблем – стража узнала и Банри, и Лидию, причем последняя даже перебросилась с кем-то парой слов, как с добрыми приятелями. Готтлсфонт же не была уверена, что узнает хоть кого-нибудь, даже если стражники снимут свои шлемы, наглухо закрывающие физиономии.

Ехать к городу было решено по дороге, хотя можно было срезать путь через тундру. Маркурио, до того хранивший молчание, проговорил:

– А этот Лорей-то, похоже, тот еще недоумок.

– Почему это? – осведомилась Банри.

– Да потому. Насколько я понял, он думал, что шут в ящике может везти контрабанду. Помимо какой-нибудь другой дряни.

Иллия закивала.

– Ага. Именно так он и думал. Еще про скуму чего-то говорил.

– Отлично. И он предлагает настучать на парня, возможно, связанного с очень неприятными людьми. По сути, мужик предложил тебе и себя и его самого подставить. И где тут благоразумие? Где чувство самосохранения, наконец? Да будь я хоть трижды честным законопослушным фермером, я, только заподозрив, что напротив моего дома контрабандист потерял колесо для своей телеги, приложил бы все усилия, чтоб помочь ему как можно скорее отсюда убраться. Мало ли, что ему в башку взбредет, в конце концов? Да и потом…

Маг умолк.

– Что «потом»? – спросила Банри.

– Не знаю… Не понравился он мне, шут этот. И держу пари – не только мне или Вантусу Лорею.

– Почему? Потому что он шут?

– Нет! Просто… – Маркурио пожал плечами. – Ну странный он, вот.

– Странных людей кругом полно, – не согласилась Иллия. – Что уж теперь, отказывать им в помощи из-за этого?

– Люди по-разному странные бывают, – задумчиво произнесла Лидия. – А этот еще и жуткий. – Она внимательно посмотрела на волшебника: – Ты прав. Мне он тоже не понравился.

По прибытии под городские стены все расползлись по сторонам, предварительно передав лошадей на попечение Скульвара. Маркурио и Иллия сразу подались в Вайтран, Лидия задержалась, вкратце пересказывая события, приведшие к обретению серой кобылки, а Банри торчала неподалеку, ожидая хускарла, так как полагала, что домой они пойдут вместе.

– …Боится всего, – вещала меж тем Лидия, – шума, криков, резких движений… Но под седлом и в остальной сбруе вполне нормально ходит. Хотя мне кажется, что она скорее к телеге привыкшая – на шерсти следы остались от оглобель. Короче, обычная сельская лошадь.

– Ясно, – отозвался Скульвар, осторожно поглаживая мышастую по морде, та прядала ушами, но выглядела гораздо спокойнее, чем во время путешествия. – По-твоему, у Братьев Бури дела совсем плохо идут, раз они на водовозной кляче катаются?

– По-моему, она вообще не ихняя, – пожала плечами телохранительница. – Сдается мне, они ее свели откуда-то, да еще и лупили как следует. За неделю она вроде попривыкла немного, а ведь сначала вообще не позволяла к себе притрагиваться...

Владелец конюшен сочувственно покивал и неторопливо повел кобылку к постройкам. Лидия наконец-то присоединилась к танше. К удивлению последней, компаньонка покинула ее у самых дверей «Дома теплых ветров».

– Схожу к ребятам в крепость, – пояснила она, – давно не виделись, надо узнать…

Что узнать, Лидия не уточнила и унеслась в сторону Облачного района.

Банри с трудом открыла замок и ввалилась в дом. Прилично воняло пылью и мышиными какашками. Имперка попыталась подсчитать, сколько времени отсутствовала, но поняла, что понятия не имеет, какое сегодня число, не говоря уж о дне недели, и махнула рукой. На то, чтоб переместить весь багаж в жилище, понадобилось достаточно времени – сумок внезапно оказалась целая гора. Готтлсфонт безучастно осмотрела баулы, полные грязной одежды, посуды, остатков припасов и ценностей, позаимствованных из Альфтанда и Черного Предела, и не ощутила никакого желания разбирать их. Более всего хотелось упасть лицом в постель и уснуть. Банри захлопнула дверь, перешагнула через сумки и поплелась к лестнице на второй этаж. На полпути женщина передумала. Ложиться в собственную кровать грязной она не могла.

Вода в бочке у входной двери, которую забыли вылить перед уходом, не зацвела, и в ней не завелась другая живность. Греть ее не было никаких сил, пришлось мыться почти ледяной, в процессе залив весь пол. Только тогда дрожащая от холода Банри вскарабкалась по лестнице и завалилась спать.

Разбудила ее Лидия, поздним вечером заявившаяся в дом и споткнувшаяся о гору вещей у входа. Банри продрала глаза, заслышав грохот, и села на постели, кутаясь в одеяло. Хускарл взлетела наверх, словно на крыльях, и без спросу распахнула дверь в хозяйскую спальню. В доме было темно, и Готтлсфонт видела только черный силуэт в проеме.

– Мой тан, – звенящим голосом произнесла телохранительница, – спешу тебя обрадовать: Ульфрику Буревестнику конец.

Банри пару мгновений молча таращилась в темноту.

– Да мне как-то… – начала она, но внезапно заинтересовалась: – А что, он, правда, подох?

– А?.. Нет, он жив. Пока.

– Но ты же только что…

– Нет, я имела в виду, что имперцы подмяли под себя всех его союзников с их владениями, и взяли его последний форт – Амол. И теперь стягивают войска к Виндхельму.

Банри вздохнула и потянулась за рубахой, которую еще в светлое время суток оставила на полу.

– Так это еще не конец. Это, так сказать, кульминация. Ее начало. – Натянув несвежий предмет одежды, она выбралась из кровати. – Зима скоро, а Виндхельм может долго осаду выдерживать, и его жители привычны к холодам, в отличие от легионеров, из которых многие – мои соотечественники.

Хускарл шевельнулась в темноте.

– Может и так, только теперь всем понятно, что Буревестник не настолько всесилен, как разные дураки считали. И вообще…

– Что? – Банри на ощупь подошла к столу в углу комнаты, нашарила огарки свечей и зажгла их заклинанием.

– Ну… Помнишь, Ульфрик не командовал осадой Вайтрана, его вообще там не было…

– Ага.

– Говорят, его и во время битвы за Амол никто не видел.

– Может, он ждет, что со дня на день его столицу осадят. Вот и готовится…

Лидия пожала плечами и пробурчала что-то под нос. Она все еще ворчала, когда спускалась вниз следом за таншей.

Затхлая вонь сделалась еще гуще, и поскольку узенькие оконца в доме не открывались, Банри предложила вынуть их целиком. Выдавив переплеты на одной стене при помощи скудного набора инструментов и приоткрыв входную дверь для создания тяги, она вместе с компаньонкой занялась уборкой. Лидия то и дело зевала, Готтлсфонт после долгих уговоров таки спровадила ее спать и осталась в одиночестве.

Руки механически выполняли работу, а мысли были сосредоточены на Древнем Свитке, спрятанном под одной из подушек в кровати наверху. Раскидав вещи по местам и протерев пыль там, где она бросалась в глаза, Готтлсфонт решила, что на сегодня хватит, и отправилась на боковую, оставив грязную посуду до завтра.

Проснулась она на рассвете, и не могла толком объяснить самой себе, что же ее разбудило. В доме было почти холодно – свежий воздух проник сквозь пустые оконные проемы и выстудил комнаты. До осени оставалась какая-то пара-тройка дней, и даже в Вайтране уже чувствовалось ее приближение, особенно по утрам.

Впрочем, в атмосфере ощущалось нечто тревожащее. Банри быстро оделась и вышла на улицу. Ни души. Даже стражи не видать. Имперка задрала голову и увидела поднимающийся над городом дым. Похолодев, она со всех ног кинулась к лестницам в верхние районы Вайтрана. Во время забега пришла мысль, что горят явно не местные дома – не чувствуется запаха гари, и горожане не носятся вокруг с воплями.

Из Ветреного района ничего увидеть не удалось – крыши мешали, да и городские стены достаточно высоки, но уже стало понятно, что пожар где-то вне стен, на севере. Лишь из Облачного Банри узрела, что горит Белая сторожевая башня – тот самый аванпост, мимо которого она со спутниками проезжала накануне. О причинах возгорания даже не надо было догадываться – в небе над пожарищем кружила тень, распевающая на свой лад песни без Слов.

Пока имперка таращилась на дракона, за ее спиной успела собраться небольшая компания из нескольких стражников и кое-кого из придворных. В поразительном молчании они таращились на бедствие и почти не шевелились. Готтлсфонт распознала на лицах – тех, что не были скрыты шлемами – не страх и не гнев, а обреченность и смирение. Быстро протолкавшись сквозь нестройные ряды, она направилась к лестницам, размышляя, Скульвар Черная Рукоять уже встал, или еще дрыхнет?

====== Акт II. Глава 7. Проклятие Алдуина ======

Лидия спала сном праведника, посапывая. Одетая для очередной дальней дороги Банри долго стояла над ней, прикидывая, будить или нет, но решила не тревожить компаньонку и осторожно отступила из спаленки, тихонько прикрыв дверь. Набросав короткую записку, имперка оставила клочок бумаги на своей кровати, приколов булавкой к подушке.

Скульвара, к счастью, будить не пришлось, они с сыном уже чистили денники, выгнав лошадей в загон. Лица обоих выражали крайнюю озабоченность, отчего Банри решила, что лошадники в курсе происходящего к северу отсюда.

– С утречком, – буркнул Скульвар и подтвердил ее подозрения: – Драпаешь из города? Мы б с парнем тоже удрали, да хозяйство оставлять жалко.

– Не совсем…

Банри не успела продолжить, когда великовозрастный сынок конюха Йервар, сгребавший в кучу перепрелую солому и навоз, оперся на грабли и воззрился на таншу:

– Что, неужели пойдешь и наподдашь дракону?

– Возможно, но не сейчас. – Парень презрительно скривился, но Готтлсфонт постаралась не обращать внимания. – Как насчет моих лошадей?

Скульвар посмотрел в загон.

– Ну… Бери, коли очень надо. Только они пуганные. Я их с остальными поставил, думал, успокоятся, да только другие кони тоже дерганые стали. – Он помолчал. – Должно быть, чуют эту тварь.

– Тогда дай мне кого-нибудь поспокойнее.

– У тебя деньги на третью лошадь завелись?

Банри вздохнула и сунула ладонь под куртку.

– У меня есть деньги. Только не септимы.

Двемерские монеты Скульвар отверг, невзирая на уговоры, даже обозвал их подделкой. Обиженная Банри осведомилась, не хочет ли конюх обвинить ее в мошенничестве, и тот тут же сдал назад, бормоча, что привык иметь дело с современными деньгами. Тогда женщина напомнила, что до сего момента он запросто принимал в качестве уплаты кривоватые золотые кругляши с физиономией короля Харальда, или еще кого, то есть денежные единицы примерно того же периода, что и двемерские. На что Скульвар ответил, что, мол, Харальду можно доверять, так как он истинный нордский правитель.

– Ладно, – скрипнула зубами имперка. – бери тогда Карасика себе, а мне дай кого другого, спокойного и отдохнувшего. – Она помолчала. – По правде говоря, мне стыдно бедняг гонять, но мне как можно быстрее нужно попасть в одно место…

– Идет, – проговорил Скульвар после раздумий. – Раз ты тан, в конце концов, так и быть, поменяю тебе Карасика на Бусинку. Или тебе жеребца надо?

– Мне все равно. – Среди вороных с рыжеватым отливом коней Банри видела нескольких полностью рыжих – одним из них наверняка был Подарок, – и разок среди черных спин мелькнула чья-то серая. – О, и эта там же…

– Кто? – обернулся Черная Рукоять. – А, да. Возни с ней много. Но если поработать, так, думаю, сгодится по тундре ездить. Йервар! Готовь Бусинку.

Парень отставил грабли и побрел к лошадям с самым унылым видом.

Новая кобылка оказалась потоньше и пониже Альфсигры, и Банри, с сомнением оглядев ее, повернулась к конюхам:

– Маленькая какая-то…

– Ты, что ли, большая? – заржал Скульвар. – Не боись. Молоденькая она, это правда, но резвая и главное – послушная. Не то что твоя Алли.

– Королева Альфсигра, – поправила Банри. – Хорошо, мне и залезать на нее будет сподручнее…

Часом позже она уже перебралась через Белую и держала путь в Айварстед.

Деревня встретила ее тишиной. Местные, все как один, попрятались в домах, даже стражи не было видно.

В сгущающихся сумерках Банри подъехала к местной таверне и спешилась. Бусинку она отвела под навес, сняла с кобылы седло и отправилась в «Вайлмир».

Трактирщик Вилхельм, не услышавший, что ли, звук открывающейся двери, вздрогнул при виде посетительницы.

– Боги! Ты меня напугала... – охнул он и пригляделся: – А… Барни. Снова в наших краях. Добро пожаловать.

– Спасибо. И я Банри, так-то, – отозвалась имперка, оглядывая зал таверны. – Тут что, никого нет?

Вилхельм помрачнел.

– Ни души, кроме меня. Даже Линли уехала куда-то, правда, говорила, что только на зиму. Хочет быть подальше от войны. Из-за нее, войны этой клятой, у меня и постояльцев-то почти нет. Есть будешь что-нибудь?

– Угу.

Глухой ночью хозяин проводил гостью в приготовленную комнату и спросил:

– Опять на гору полезешь?

– Другим способом к старикам не попасть, – проговорила имперка, взбивая соломенную подушку. – Жаль, я летать не умею.

Хозяин засмеялся:

– Ну, ты же не дракон какой.

И ушел.

Если путешествие по начинающему покрываться снежным покровом Скайриму почти доконало ее, то очередное восхождение к Высокому Хротгару едва не убило. Банри из последних сил навалилась на ледяные железные двери и повалилась на пол. Наверное, она все же потеряла сознание, потому что в упор не помнила, что было дальше, после шероховатого камня перед самым носом.

Когда женщина оказалась способной нормально воспринимать действительность, то обнаружила, что кто-то раздел ее до трусов и завернул в меховые одеяла, а на ноги нацепил толстые и ужасно колючие шерстяные носки. Пальцы на ногах хотя бы просто чесались, значит, морозец отнесся к ним с большей благосклонностью, нежели к рукам, на которые Банри даже смотреть боялась. Перед подъемом она озаботилась о том, чтобы хорошенько утеплить ступни, и решила, что для рук хватит вязаных перчаток. Позже стало понятно: имперка сильно ошиблась.

Стараясь не стонать слишком громко, Банри села на постели, куда ее уложили и, внутренне содрогаясь, поднесла трясущиеся кисти поближе к свечам на столике. Пальцы выглядели ужасно – фаланги побагровели, а кожа вокруг ногтей шелушилась. Все это сопровождалось зудом и болью.

– Ты руки отморозила, – констатировал некто из мрака за спиной. – К счастью, лишь слегка.

Банри поплотнее закуталась в меха и обернулась: Арнгейр со свечой в руках смотрел на нее с легким беспокойством во взоре.

– Я долго была в отключке?

– Несколько часов. – Старик поставил свечу на стол к ее товаркам. – Мы напоили тебя, но есть ты отказалась, так что, думаю, неплохо было бы сейчас перекусить. Оденься.

Он указал на стул, где лежало что-то матерчатое. Банри дождалась, пока Арнгейр удалится, и вылезла из кровати, дрожа от холода. Ее не покидало ощущение, что она что-то забыла. Кстати, одеться ей предлагалось ни много ни мало в мантию Седобородых, с бахромой и вышитыми – или выпряденными? – стилизованными перьями. Роба слегка пахла пылью и совсем чуть-чуть – плесенью, но в целом была чистой, и создавалось впечатление, что ее ни разу не носили. Натягивая одеяние через голову, Банри подумала, что вообще-то непонятно, откуда у стариков одежда, к тому же сделана она с большим тщанием и кажется дорогой. Одна вышивка чего стоит. Еще одной неожиданностью стал тот факт, что мантия оказалась ей в пору, ну разве только чуть-чуть великовата.