Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 91 страниц)

Охотник резко умолк. Женщина встала и прошлась по комнате, размышляя, затем повернулась к Фендалу:

– В городе сейчас немного чужаков. С тех пор, как драконы объявились, ярл приказал страже их отсеивать. Наверняка тебя самого пропустили только после долгих расспросов. – Эльф кивнул. – Тогда этот тип не мог сюда попасть слишком просто.

– Верно, но после того, что я наблюдал в Ривервуде, уверен, что стража легко пропустила его после двухминутной беседы. Он из тех, кто через пять минут знакомства кажется твоим лучшим другом.

– Только не для тебя.

Эльф усмехнулся.

– А я с ним и не разговаривал. Хватило и того, что я видел и слышал в нашей таверне. Оргнара он обработал – любо-дорого. И даже Лукан с Алвором, которые обычно не сильно много болтают, те тоже не удержались, чтоб не растрепать все, что знают о нашей Банри.

Лидия уселась на коврик рядом с Мико и почесала собачий бок, а потом пузо, которое пес с готовностью подставил под пальцы, и наконец, спросила:

– Как он выглядит? Если он сейчас в городе…

– В том-то и дело, что выглядит он обычно, – перебил босмер, – в толпе вообще не заметишь. Но если тебе это поможет – он человек, достаточно крупный, кажется, норд, довольно молодой. Волосы русые, обрезаны коротко, но неровно, глаза не рассмотрел. Одет небогато, в темное. Есть борода, правда, это скорее отросшая щетина. – Фендал помолчал. – И я бы сильно не советовал тебе искать его в одиночку. Ничем хорошим это не кончится.

– А ты, значит, не собираешься участвовать?

– Нет. Я сомневаюсь, что мы даже вдвоем с ним сладим. Да и… в любом случае, я думаю, он давно покинул Вайтран и отправился вслед за Банри. – Эльф поднялся со стула и поманил пса, тот с готовностью вскочил, едва не повалив Лидию, и порысил к двери. – Нам пора. Нужно вернуться в деревню до темноты. Или хотя бы не совсем поздно.

Хускарл с самым мрачным видом приняла вертикальное положение и проводила парочку к выходу.

– Ты так и не сказал, почему явился так поздно, когда все следы простыли, – сказала она босмеру, когда он и Мико вышли на улицу.

– Ну… – Фендал пожал плечами. – Холода на носу. Надо было дровами запастись.

Он направился к воротам в сопровождении собаки, оставив онемевшую от злости Лидию торчать на пороге.

Постель пропала вместе с Бусинкой, но в крепости нашлись меховые одеяла, грязноватые, правда. Не говоря уж о брошенных спальниках, слегка подмороженных, но годящихся для ночлега. Кстати, в долине было достаточно тепло – пару раз с неба сыпалась снежная крупа, но быстро таяла на начавшей желтеть траве.

Переночевав на нижнем этаже меньшей башни, Банри наскоро позавтракала провизией, предоставленной Вилхельмом, взобралась на крышу более высокой и изучила кости. Мослы выглядели и пахли, словно после смерти владельца очистились естественным способом, но имперка уже знала, что драконы могут расправиться с жертвой самыми разными способами, так что, кто знает, возможно, еще недавно этот скелет был живым человеком.

Прогулка наверх была одним из способов убить время, так как Банри, оставшись без транспорта, понятия не имела, как быть дальше. Женщина обошла долину, но следы, если таковые и оставила сбежавшая кобыла, уничтожил возившийся тут дракон. Имперка вернулась к башням, чуть не плача от расстройства и бессилия. Было жаль и лошадь, и денег, выплаченных за нее, не говоря уж о том, что домой возвращаться придется на своих двоих. Впрочем, раньше же она ходила пешком от Ривервуда до Вайтрана и от Вайтрана до Рорикстеда. Только вот при сбежавшей лошади, помимо теплых одеяла и плаща, осталась почти вся снедь. В сумке, которую Бусинка милостиво оставила хозяйке, была только чистая одежда и немного провизии.

Имперка приказала себе не кукситься и за день обшарила обе башни сверху донизу. Обнаружилось достаточно полезных вещей: от разнообразной, хотя и простецкой, еды до почти новой одежды и утвари, и это не считая оружия, паршивых сыромятных доспехов и нескольких старых книг. Книги были особенно ценны, и их женщина упаковала в первую очередь, завернув в шкуру и связав кожаными полосками, но сверток в результате оказался таким тяжелым, что Банри не смогла бы тащить его на собственном горбу при всем желании. Тем не менее, все полезное она переместила к своему лагерю.

Вечером, закончив сборы, Банри спустилась к месту своего ночлега и устроилась перед заблаговременно разведенным костром, помешивая пшеничную похлебку в котелке. Она почти задремала с ложкой в руке, когда снизу ей почудился глухой перестук копыт и чьи-то голоса. Женщина, мгновенно проснувшись, вскочила на ноги и выглянула в проем – во мраке двигались некие невнятные силуэты. Кто-то приближался…

Банри, растеряв сон, швырнула ложку в котел, вскочила на ноги и прижалась к холодной стене. Хорошо бы еще потушить костер, но его наверняка уже заметили.

Чужаки подобрались к башням вплотную. Имперка оттопырила оба уха, вслушиваясь изо всех сил, и разобрала чью-то реплику:

– Будь тут, парень, я вторую посмотрю. Коняку зазря не тискай и будь настороже.

Некто удалился в сторону высокой постройки, а его спутник остался стоять, скорее всего, у подножия лестницы в маленькую башню, пробормотав:

– А я и не тискаю.

Кто-то крупный коротко всхрапнул. Видать, стук копыт Банри не приснился, при чужаках имелась лошадь.

Лошадь!

Резко стало не до пряток впотьмах. Имперка запалила один из факелов, найденных в крепости, вытащила меч из ножен и выскочила наружу. Мост на террасу и спуск по лестнице она преодолела за пару секунд, буквально скатившись вниз и очутившись нос к носу с совсем юным парнем в грубой меховой жилетке. Впрочем, на него Банри почти не обратила внимания, так как все оно было поглощено блудной Бусинкой, чей повод держал мальчишка.

Имперка, позабыв про все опасности, вложила меч в ножны и потянулась к лошади, парень, по первости опешивший, пришел в себя и отпрянул, потянув Бусинку за собой.

– А ну не лапай! – рявкнул он ломающимся баском, изо всех сил стараясь казаться взрослее.

Правда, от усердия сопляк не обратил внимания, что кобылка не сдвинулась с места, хотя поводья натянулись, как струна.

– Это моя лошадь, – угрюмо сказала Банри.

– Ага, конечно! Ври больше!

Имперка шагнула вперед, держа факел, словно оружие, и процедила сквозь стиснутые зубы:

– И в мыслях не было. – Она положила ладонь на бусинкину морду, та переступила передними ногами и дружелюбно фыркнула. – Отпусти.

Мальчишка разинул рот, попятился еще сильнее, упорно пытаясь тащить лошадь за собой. Последней это совсем не понравилось – Бусинка резко дернула головой, парень выпустил поводья из рук и сел на задницу. Банри подхватила ремни и этой же рукой обхватила кобылу за морду, от полноты чувств чмокнув ее в мягкий нос.

Имперка поглаживала Бусинку, ощущая невероятный подъем чувств. Ее даже не смутил спутник мальчишки, спешно вернувшийся к лестнице в башню.

– Фроки! – взвыл сопливец. – Она лошадь отняла!

Банри смерила его презрительным взглядом, а Фроки велел:

– Рот закрой и поднимайся.

Он подошел поближе, и имперка разглядела морщинистую физиономию. Если мальчишка был совсем зеленым, то Фроки выглядел на все семьдесят. Правда, только лицом, да еще дребезжащим голосом, а вот фигурой и движениями он запросто сошел бы за двадцатилетнего.

– Твоя кобылица-то? – поинтересовался старик, отметив, что Бусинка почти положила голову на имперкино плечо.

– Угу.

– Да врет она! – заорал парень, вскакивая на ноги. – И вообще, это я кобылу нашел, значит, она теперь моя!

Фроки поморщился, а женщина поинтересовалась:

– Правда? И кто же такое придумал?

– Ну… Все знают!

– Молодой человек, – вздохнула Банри, – я за последние годы столько на первый взгляд бесхозных лошадей встретила, что, будь твои слова правдой, уже владела бы целым табуном. Не пори горячку. Спасибо, что привели Бусинку, я даже готова наградить вас обоих некой суммой за это, но не претендуй на мое имущество. Пожалуйста.

– Пошла ты со своими деньгами! – гаркнул парень и унесся в темноту.

– Далеко не уходи! – крикнул ему вслед Фроки и повернулся к имперке: – Расстроился, что лошадь не ничейной оказалась. Он уж размечтался, как будет за ней ходить, а потом верхом кататься.

Банри понимающе кивнула и предложила:

– Не хочешь поужинать со мной?

– Отчего же не хочу? Можно.

Ужин, правда, пришлось немного отложить, следовало позаботиться о лошади. Бусинку женщина устроила на нижнем ярусе высокой башни, предварительно натаскав ей сена, почти свежих овощей из запасов прежних обитателей крепости. Фроки даже оказал помощь, устроив импровизированную поилку из более-менее целого ящика, найденного в той же башне.

Мальчишка вернулся к крепости, когда Банри со стариком направлялись к имперкиному лагерю. Женщина предложила ему присоединиться к трапезе, но парень только зыркнул в ее сторону и бочком двинулся туда, где осталась лошадь. Банри пожала плечами и начала взбираться по лестнице.

– Не боись, – пропыхтел Фроки, топавший следом, – Хаминг ее не сведет.

Имя показалось знакомым, и имперка наморщила лоб, вспоминая, где раньше его слышала, а вслух сказала:

– Я не боюсь. Да она и не пойдет теперь ни с кем чужим.

– Да ну? Такая ученая?

– Вроде того. По крайней мере, двоих ее родичей, что я знаю, ни один конокрад не смог бы увести, пока кормушка рядом.

– Ну а ежели у него морковка с собой?

– Одна морковка против тридцати. Может, лошади и не умеют считать, но, сдается мне, способны оценить объем на глаз.

Похлебка слегка пригорела, но не настолько, чтобы быть несъедобной. Банри отыскала несколько вполне чистых деревянных тарелок и наполнила пару, одну отдав Фроки. Если Хаминг решит сменить гнев на милость, то и ему еды достанется.

Когда миски ополовинились, имперка спросила:

– Хаминг твой сын?

– Внук вообще-то, – произнес Фроки, скребя ложкой по дну тарелки. – Крепкий парнишка. Его родители были в Хелгене, когда… ну, ты понимаешь.

Банри застыла. Теперь понятно, отчего имя показалось ей знакомым – именно этого парня Хадвар в разгар атаки Алдуина отдал на попечение какого-то дядьки в грубом доспехе. С того момента миновало больше трех лет, неудивительно, что она не узнала мальчишку – он вытянулся, почти обогнав ее по росту, и раздался в плечах.

– Да, – выдавила она, – кажется… понимаю.

Фроки отставил опустевшую миску и сказал, уставившись в огонь:

– Не могу сказать, что я был хорошим отцом своему сыну. А теперь у меня вроде как есть второй шанс. – Дед повел плечами и слабо улыбнулся. – Он славный мальчик.

У Банри разом пропал аппетит. Она убрала миску с недоеденной похлебкой подальше с глаз и робко взглянула на Фроки.

– Твоего сына, случайно, не Торольфом звали?

– Угу, звали. – Старик сощурился. – А ты откуда знаешь?

– Я… э… как-то раз была в Хелгене. Проездом.

– Ну-ну. Да, Торольф… хотел от отца сбежать и жить счастливо, да вот как вышло…

Женщина уставилась в сторону. Не имея своей родни, она всегда испытывала неудобство, выслушивая чужие семейные истории. Но Фроки, вместо того, чтобы продолжать грустить о погибшем отпрыске, неожиданно спросил:

– Дракона-то ты прогнала?

Имперка моргнула.

– Ну…

– Да ладно, не отпирайся. В этой долине никого другого из людей не осталось, а мы с младшим слышали вчера этот… Туум.

– THu’uM, – поправила Банри, старик хмыкнул. – Ну, возможно это была я. А что?

– Да ничего. Так-то я мог бы тебя поблагодарить, да только от дракона этого нам вреда было меньше, чем от банды, которая в этих башнях поселилась пару лет назад.

– Хочешь сказать, дракон их прогнал?

– Или перебил. Как бы то ни было, спасибо ему за это.

– Вряд ли перебил, – пробормотала женщина. – Тут нигде нет ни останков, ни следов борьбы, хотя дракон тут вроде совсем недавно появился.

– Угу, неделей примерно раньше, чем ты.

– Но там наверху, у Стены Слов я видела скелет…

– Не, не, – мотнул головой Фроки. – Этот скелет там с незапамятных времен валяется. Я еще, когда с детским луком тут по распадку бродил, нашел покойника. Мой дед считал, что это какой-то имперский главарь, который башнями командовал. Ну, когда еще было чем командовать.

– Комендант крепости что ли? – спросила Банри, с сомнением глядя на старика. – Тогда хоть часть доспеха должна была сохраниться, а там просто голый скелет…

Дед пожал плечами и сменил тему:

– Ты знаешь имена, мое и моего внука, но сама свое не назвала.

– Да. Верно. – Женщина помедлила, но все же представилась: – Я Банрион из Готтлсфонта. Можно просто Банри.

– Из Готтлсфонта? Язык сломать можно. Это где ж такое место?

– В Сиродиле. Отсюда далеко на юго-запад.

Появился Хаминг, попахивающий лошадиным потом. Он потоптался на пороге, с вызовом взглянул на Банри и объявил:

– Я ее вычистил.

– Молодец. А щетку где взял?

– …В сумке, – смутился мальчишка. – Но я ее назад положил!

– Хорошо, хорошо. Теперь садись и поешь.

Когда младший расправился со своей порцией, Фроки засобирался домой.

– Тут вообще-то есть еще спальники, – заметила Банри. – Могли бы до утра остаться, чем тащиться в ночь.

Старик засмеялся:

– Я здесь в горах всякую травинку знаю, а живем мы недалеко, рукой подать, в соседней долине.

Хаминг уже пересек мостик, когда Фроки только вышел из башни и обратился к имперке, которая вознамерилась его проводить:

– Тебя ночевать не приглашаю, потому что тут тебе будет вольготнее, да и кобылке твоей, но ежели захочешь навестить, мой дом тут, рядом, надо только на восток проехать. Найдешь быстро. – Он сделал пару шагов и обернулся: – Только, во имя Кин, не перепутай нашу долину с Ветровой Дугой. Хлопот не оберешься.

Через час после рассвета Банри подъехала к махонькому домишке, примостившемуся на краю обрыва у самых гор. Фроки был прав, ей с Бусинкой тут делать было нечего – едва нашелся клочок земли, где лошадь могла стоять без боязни навернуться. Имперка спешилась и постучала в дверь хижины. Последняя распахнулась, едва женщина опустила руку, и из полутемной комнаты на таншу уставился Хаминг.

– О… Доброе утро, – проговорила Банри. – А дедушка где?

– Ушел куда-то, еще затемно, – пожал плечами мальчик. – Сказал, что хочет кое-что проверить.

– А тебя с собой не взял?

Парнишка помрачнел:

– Нет. Фроки-то куда хочет ходит, а меня даже не пускает на охоту в одиночку. Зато сам без умолку болтает, как убил своего первого оленя в одиннадцать лет. А мне уже скоро четырнадцать!

Он спохватился, вспомнив о гостеприимстве, и предложил имперке войти. Та приняла приглашение, и очутилась в крошечной, но удивительно уютной комнатке. До сего дня Банри считала свой вайтранский дом тесным для двоих, но весь дом Фроки и Хаминга по площади примерно равнялся ее спальне, и одновременно служил хозяевам и жильем, и мастерской для выделки шкур.

– Здорово тут у вас, – совершенно искренне сказала женщина. – Только… стены не слишком тонкие? Как вы зимуете-то здесь?

Она ожидала, что парень скажет, дескать, живут они тут только с весны до осени, а на зиму переезжают, но тот ответил:

– Да нормально… Прохладно, конечно, порой, но зато спится хорошо. Тут ветра почти не бывает, дед шутит, что весь ветер Ветровой Дуге достался, а у нас тихо.

Хаминг предложил имперке еды, но та вежливо отказалась, пояснив, что уже позавтракала, и спросила:

– Что за Ветровая Дуга? Фроки вчера, уходя, упоминал о ней…

– Это еще одна долинка в здешних горах, узкая, как перевал. Вот там по-настоящему ветрено. И холодно – снег даже самым жарким летом не тает. – Мальчик помолчал. – Фроки когда меня сюда привел, первым делом усадил на стул и заставил поклясться памятью родителей, что я туда один никогда в жизни не пойду. Показал даже тропу, чтобы я не забрел туда невзначай. Не очень и хочется, если честно, – признался он, – место это такое… жуткое. Даже если просто смотреть.

– Выходит, ты все же ходил туда?

– Неа… – протянул Хаминг. – Даже близко к той тропе не подходил. Она, кстати, начинается у той высокой башни, где ты лошадку оставила на ночь, не заметила? – Банри безмолвно покачала головой. – Короче, там она. А насчет Ветровой Дуги… Пойдем, я тебе покажу. Только закутайся получше, и лошадь тут оставь.

Слегка вытоптанная дорожка в горы начиналась почти от самой хижины. Хаминг быстро взбежал по ней и скрылся в скалах, Банри нагнала мальчика уже в каменном лабиринте.

С каждым шагом становилось все темнее и холоднее, солнце, к нынешнему часу поднявшееся уже довольно высоко, скрылось за пеленой свинцово-серых туч, и, самое неприятное, повалил снег. Ветер тоже усилился, и парнишка проговорил:

– Вот, чувствуешь? Скоро еще круче будет.

Он не обманул: ветер завыл с такой силой, что пришлось напрягать слух и голос, чтобы услышать и быть услышанным. Банри только собралась спросить, долго ли еще, но Хаминг молча указал вперед на некий темный силуэт, высящийся впереди.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это до боли знакомая статуя Талоса, правда, расположенная несколько странно – каменный император стоял спиной к паломникам и лицом к обрыву. Снег побелил Тайбера, а его алтарь и вовсе засыпал, что не понравилось Хамингу, ибо мальчишка тут же принялся расчищать святилище голыми руками. Ну, не совсем голыми – в толстых варежках на меху. То-то Банри удивлялась, что он столь тепло оделся, выходит, с самого начала планировал сюда наведаться. Имперка оказала посильную помощь и, когда из-под сугроба показались старинные приношения вроде поблекших золотых монет и серебряных кубков, спросила:

– Так ты меня сюда привел, чтоб старика Септима почистить?

Парень смутился.

– Нет… Я хотел тебе Ветровую Дугу показать, вообще-то.

– Ну и где она?

– Талос смотрит в нее. Иди, сама глянь.

Банри послушно пролезла между скалой и истуканом и уставилась в пространство, держась за талосову ногу.

Ветровая Дуга пролегала между двумя скальными грядами и простиралась вперед. Целиком заснеженная долина выглядела довольно узкой, Хаминг верно отметил, но Банри, после долгих попыток, ухитрилась распознать сквозь беспрестанно сыпавшийся снег далеко впереди знакомую треугольную арку, явно ровесницу Войны драконов. Женщина отступила, споткнувшись о старый имперский шлем, и посмотрела на Хаминга.

– Там, дальше, что-то еще есть.

Мальчишка пожал плечами.

– Наверное. Но я там никогда не был… – Он оглянулся. – Давай вернемся. Если дед придет домой первым, то поймет, что я тут был, и мне не поздоровится.

Когда они вернулись к хижине, Фроки все еще отсутствовал, а Бусинка со скуки грызла перила, к которым ее привязала хозяйка. Банри щелкнула ее пальцами по носу, кобыла обиженно фыркнула и отступила в сторонку.

– Извини, – быстро сказала имперка, оценив ущерб, – я заплачу…

Хаминг махнул рукой.

– Да ладно… Мы их все равно каждые полгода меняем. Идем в дом.

В хижине он быстро избавился от теплой одежды и спрятал все в сундук. Потом, не слушая возражений гостьи, выставил на стол нехитрую снедь.

– Не говори ничего деду, – попросил мальчик, усевшись напротив Банри, – он вряд ли поймет и потом неделю не успокоится, будет меня чехвостить.

– Хорошо… Только почему? На тропе скользко местами, но и только.

– Да не в этом дело, – поморщился Хаминг. – Фроки не любит Талоса. Да и других – новых – богов тоже, если честно.

– Новых? А… в смысле – Восьмерых? – Мальчик кивнул. – Странно…

– Чего странного? Дедушка вроде старой веры. Говорит, он не один такой, еще кто-то есть, да только я сам никого из них не встречал. В основном все молятся Талосу, да Маре. Или Кинарет. Мои мама и отец так делали. – Мальчик помрачнел.

Банри быстро сменила тему:

– Ну и как тебе тут? Нравится?

Хаминг оглядел звериные головы, развешанные на стене, и поковырял у волчьей в зубах.

– Тут не так уж плохо, – заключил он. – Хотя я скучаю по тем временам, когда жил с родителями в Хелгене. Фроки не умеет готовить, и тут особо не с кем поговорить.

Имперка молчала, подбирая слова, но мальчик сам нашел нужные:

– Ничего, я помню, что случилось дома. Насчет дракона и вообще. – Он прямо посмотрел на Банри. – Я и тебя вспомнил. Тебе имперцы хотели голову отрубить, а потом ты убежала с тем здоровым легионером – Хадваром.

– Да… Верно, – пробормотала Банри и вдруг склонила голову набок, прислушиваясь: – Кто-то идет.

Она потянулась за мечом, а Хаминг удивленно проговорил:

– А я ничего не слышу.

– Зато я слышу. Листья шуршат. Сиди тут, мало ли кто…

– Эй, я вообще-то уже почти взрослый!

– Ага, «почти».

– И умею из лука стрелять!

– Как будто это что-то решает.

Пререкания были прерваны Фроки. Старик распахнул дверь, на мгновение задержавшись на пороге, и проговорил:

– А, Банриона.

Банри терпеть не могла, когда ее так называли, но стерпела и вежливо поздоровалась.

– И тебе привет, – отозвался Фроки, усевшись за стол третьим, и потянулся к еде. – Парень, ты уж позавтракал? Сходи-ка дровишек наколи.

====== Акт III. Глава 1. Падший. Часть 4 ======

На следующий день Лидия опросила всех своих знакомых о чужаках в Вайтране, но ничего полезного не услышала. В конце концов, она вернулась в «Пьяного охотника», откуда и начинала. Заведение пустовало по причине раннего для обильных возлияний времени, даже вечно торчащая здесь наемница Дженасса куда-то подевалась.

Хускарл устроилась на высоком табурете у стойки и, сощурившись, воззрилась на стоящего с другой стороны Элриндира.

– Итак, – проговорила она, – ты по-прежнему уверен, что тебе нечего сказать?

Босмер поднял брови.

– Именно. – Лидия открыла рот, но эльф поднял ладонь и добавил: – И сколько бы ты не упорствовала, мой ответ будет прежним. Никто у меня ничего не спрашивал о твоем тане. Никто. Ни неделю, ни год назад.

Женщина насупилась.

– Послушай, это важно…

– Я понимаю, но помочь не могу, никак!

– Ладно, ладно… – Хускарл поерзала на сиденье и поняла, что голодна. – Принеси мне тогда чего-нибудь поесть.

– Другое дело, – обрадовался Элриндир. – Потерпи немного, у меня как раз олений окорок остался. С медом пойдет?

«Немного» растянулось почти на час, потому что последний постоялец «Пьяного охотника» соизволил продрать глаза и спуститься в зал с требованием покормить себя любимого. Словом, босмеру пришлось готовить еще и на него.

Лидия с некоторым удивлением узнала в жильце Маркурио.

– А ты тут откуда?

Маг со стоном взгромоздился на табурет рядом с хускарлом и подпер голову ладонью, страдальчески щурясь от света, хотя в таверне было темновато – хозяева экономили на свечах. Несло от него, как от бочки с забродившими мочеными яблоками, а внешне колдун выглядел куда хуже, чем тот же Бренуин. Из всего этого Лидия сделала очевидный вывод, что наемник опять повенчался с бутылкой.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

Маркурио покосился на нее, охнул и принялся тереть глаза не слишком чистыми пальцами.

– Что за дурацкий вопрос? Живу тут, что же еще?

– Тут ведь всего пара комнат для сдачи, в одной красноглазая баба…

– А во второй – я, – закончил маг. – И чего?

– А куда же Алем с ее козлом подевались? Они ведь тут года два с лишним жили.

– Кто?..

– Они свою ферму наконец-то в порядок привели и съехали, – сообщил Элриндир, тащивший из кладовой оленью ногу и горшок с медом. – Уж почти месяц назад это было.

Лидия впала в задумчивость. По крайне мере, это объясняло, почему чета стала реже попадаться ей на глаза – ферма-то требовала хозяйского внимания.

Оленина наконец-то поспела. Хускарл занялась своей порцией мяса, Маркурио, невзирая на похмелье, не отставал, жадно глотая огромные куски.

Хлопнула дверь, и в зале появилась злая и потрепанная Дженасса. Элриндир принялся скакать вокруг нее, а колдун, воспользовавшись случаем, негромко проговорил:

– Ты напрасно думаешь, что парень тебя обманывает.

Лидия поперхнулась.

– О чем ты?

– Чем плохи ваши домишки, так это тем, что все перегородки – и даже полы – тут дырявые, – вздохнул маг. – Я слышал, как ты остроухого еще утром донимала. Правду он тебе сказал, никто к нему с вопросами о Банри не подваливал.

Женщина мрачно уставилась на искромсанное мясо в тарелке.

– Но, – продолжил Маркурио, – некий тип спрашивал о ней меня. Вернее, не меня, а всех, кто в тот вечер сидел за дальним столом в «Гарцующей кобыле».

Он быстро сунул в рот последний кусочек оленины и потянулся за бутылкой. Лидия застыла.

– И что ты сказал? – выдавила она.

– Ничего особенного. Не пойми неправильно, он не выспрашивал о конкретной девице, сведения он добывал грамотно, что уж там, но я за ним наблюдал, хоть и набрался уже… – Колдун опустошил емкость и продолжил: – Сначала посетовал на войну и плохие дороги, потом спросил про вашего ярла, а уж затем кто-то поднял тему о местной аристократии. Я, кстати, много нового узнал.

– Все узнанное сразу можешь делить натрое, а то и на пять, – буркнула хускарл. – Черни только дай повод языком почесать…

– Дорогая, – поморщился Маркурио, – откуда такой гонор? Сама-то, небось, из такой же черни, как и все мы.

Лидия молча отодвинула опустевшую тарелку, бросила туда десятка полтора септимов и вышла на улицу. К удивлению женщины, колдун нагнал ее прежде, чем она успела спуститься с холма, где высился «Пьяный охотник».

– Так в чем дело? – осведомился наемник. – Кто-то собирает сведения о Банрион?

– Тебе-то что?

– Да ладно, перестань. Даже если я и брал у твоей танши деньги – за работу, между прочим – это совсем не значит, что меня не заботит ее судьба. Рассказывай.

Лидия остановилась и глубоко вздохнула.

– Какой-то урод появился здесь еще до того, как мы вернулись в город, и начал о ней расспрашивать. Наверняка с дурными намерениями. Даже в Ривервуде отметился.

– Да? А откуда ты знаешь? Про Ривервуд.

– Один… приятель тана тамошний заявился вчера в город и рассказал мне. Кстати, как выглядел тот тип за столом в «Кобыле»?

– Заурядно. Заурядно он выглядел. Обычное лицо, обычная одежда, обычная речь. Даже голос обычный. – Маркурио взглянул хускарлу в глаза. – Но если я его встречу, то сразу узнаю.

– Ты ведь знаешь, что ее уже пытались прикончить? – спросил Маркурио.

Лидия опешила.

– Что?! Когда?!

– Да год назад, в Рифтене.

Хускарл привела его в «Дом теплых ветров», чтобы поговорить с глазу на глаз, и маг с удобством расположился в кресле у очага. Он запустил загребущие ручонки в миску с насушенными из старой буханки сухарями и со вкусом захрустел ими, блаженно прикрыв глаза.

– Отчего ты решил, что тана хотят убить?

– Ну, ты же сама знаешь, что некий незнакомец ею интересуется. По-моему, это очевидно.

– Ничего очевидного, – упрямо возразила Лидия.

Маркурио возвел глаза к потолку:

– По-твоему, ее ищут, чтоб тянучек в карман отсыпать? Не настолько уж ты наивна, в самом-то деле. И я ведь только что сказал, что ее уже пытались убить. Где один убийца, там и другие могут быть.

Нордка уселась в кресло рядом.

– Рассказывай. И подробно.

– Так подробностей-то я и не знаю. Могу только в общих чертах обрисовать, так сказать.

– Обрисовывай живее!

– Во имя Магнуса… – Маркурио стряхнул крошки со штанов на чисто выметенный пол. – Еще до того, как она меня наняла в первый раз, ну, в Аванчнзел сбегать, за ней по всему Рифтену несколько дней таскалась какая-то каджитка. Следила явно до нарочитости.

– И ты думаешь, что ее наняли убить Банри?

– Уверен. Особенно, если учесть последующие события. – Колдун сделал многозначительную паузу, но Лидия не издала ни звука, ожидая продолжения. – Кошатину на следующее утро вынесли из Крысиной норы ногами вперед. Странно… Ее, похоже, убили заклинанием вроде Цепной молнии.

– Все это замечательно, конечно, только причем здесь мой тан? – осведомилась хускарл. – Ты не хуже меня знаешь, что она этой вашей магией почти совсем не владеет.

– Ага, знаю, только, согласись, странно. Приезжает какая-то девка в город, явно впервые, я ее раньше там не встречал. Сразу за ней объявляется каджитка с ножиком, который показывает всем желающим и не желающим, а стража делает вид, что ничего не происходит. Потом девка среди ночи лезет в Крысиную нору, куда стража и днем-то стесняется заходить, и внизу начинается стук да гром, такой, что весь Рифтен проснулся…

– Но наверняка никто не вышел из дому, – усмехнулась Лидия.

– Ну… а зачем, дома-то всяко безопаснее. Короче, наутро стража вытаскивает из подземелий кучу трупов, тщательно прикрытых рогожкой, и прячет от общественности, а на улицах болтают, что-де Гильдия Воров устроила резню среди голытьбы.

– Может, так и было. Банри-то тут причем? Кстати, откуда ты узнал, что она была в тех ямах? Тоже, что ли, следил?

– Случайно получилось, – пожал плечами маг. – Я из Аванчнзела в город раньше нее попал, успел даже пару часов сна перехватить в «Пчеле и жале», а потом захотел… э-э… прогуляться. Словом, увидел из-за угла, как она крадучись спускается к каналу. Сразу скажу: узнал ее, потому что Банрион твоя под фонарем проходила. Удачно получилось. Ну или не совсем удачно – для нее. А насчет тех событий… Как сказал один знакомый стражник по большому секрету: «В Крысиной норе была заварушка, но слухи до нас доходят… разные. Кто-то говорит, что там орудовали агенты Талмора, кто-то – что Гильдия Воров, А кто-то – что и те, и другие». Во, почти слово в слово запомнил.

– Наверняка потому что часто повторял всем подряд. А кошка? Ты же говорил, мертвецов укрыли хорошенько, как ты ее разглядел, да еще понял, отчего она померла?

– Щас. – Маркурио быстро запихнул в рот горсть сухарей и принялся быстро жевать. С усилием проглотив гренки, он хрипло пояснил: – Позавчера пришлось поработать на вашего ярла, до сих пор не могу восстановиться – жрать охота.

Лидия принесла ему морс из снежноягодника и напомнила:

– Ты про каджитку хотел рассказать.

– Да. Я про нее знаю, потому что видел труп. Мне его показывали во время допроса. Стража думала, что это я в Крысиной норе покуролесил. И еще долго так думали, несмотря на то, что несколько человек народу подтвердили – я все время был в таверне.

– Значит, ее убили… магией? – Хускарл неуверенно взглянула на колдуна. Тот кивнул, присосавшись к морсу. – Выходит, Банри тут точно не виновата.

– Ну, не она убила котю, – кивнул волшебник, утерев губы рукавом. – Но кто-то постарался. Кто-то хорошо владеющий электрическими заклинаниями школы Разрушения. Одна дыра в груди, и все. Каджитка хотя бы не мучилась, от такого смерть мгновенно наступает.

– Дырки лишние можно другим способом сделать.

– Ага, только у этой были края обугленные, вдобавок у кошечки несчастной вся шерсть дыбом стояла даже через сутки после смерти. Кстати, вот тебе наблюдение: если у мертвеца все волосы на теле торчат во все стороны, выходит, его кто-то рукотворной молнией приложил. Имей в виду. – Маркурио повертел кружку в ладонях и уже не столь жизнерадостно закончил: – Короче, я знаю, о чем говорю. Сам таких мертвецов немало оставил.