Текст книги "О тех, кто не слушает добрых советов (СИ)"

Автор книги: Чемерица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 91 страниц)

– Слава богам, мой тан, – улыбаясь, проговорила она. – Все-таки удалось живыми выбраться. Жаль только что этого... Долитуса мы так и не нашли.

Банри, уже бредущая в сторону берега (двери из подземелий выходили прямо в озерцо, куда извергался водопад), споткнулась от неожиданности и едва не свалилась. Падать, между тем, здесь было опасно – течение сильное, потеряешь опору – и поминай, как звали, а лететь-то долго...

– Деркитуса, – мрачно поправила имперка, цепляясь за скалу, и грязно выругалась. – Я про него забыла совсем.

Увидев, что Банри повернулась к входу в грот с явным намерением вернуться, Лидия живо погасила улыбку и уныло воззвала к хозяйскому здравому смыслу:

– Мой тан... мы же все пещеры облазили, там нет никого... живого.

– Откуда тебе знать, что все? Мы просто шли, то есть поднимались, прямо. Вдруг что пропустили?

Банри решительно нырнула обратно под своды грота и стала спускаться вниз, внимательно осматривая все углы. Потратив немало времени на изучение подземелья, она добралась до самого низа, где они с Лидией проникли сюда в первый раз, и вынуждена была признать, что никаких неизученных ответвлений, ниш и коридоров здесь нет, а Деркитус так и не нашелся, ни живой, ни мертвый.

– Он запросто мог утопнуть внизу, возле порогов, – хмуро сказала Лидия. – Течение сильное, камни скользкие, труп даже пытаться искать не стоит.

Банри молча кивнула, соглашаясь, и двинулась обратно к сердцу подземелья.

– Ты выйди тут, – проговорила она, не оборачиваясь. – Посмотри, что с лошадьми, а я скоро к вам присоединюсь. Мне кое-что глянуть надо.

Лидия поколебалась, но все-таки послушалась и вышла на воздух. Банри тащилась по пояс в холодной воде и мечтала, как вскорости будет греться у костра и сушить свою промокшую до нитки одежду. Возвращалась она потому, что хотела забрать с тела колдуньи-фалмерши какой-то странного вида магический артефакт, вроде бы посох, при помощи которого та покрыла инеем всю площадь округлого зала, где состоялось сражение. Посох валялся неподалеку от изломанного трупа прежней владелицы. Банри наклонилась и подобрала его, отметив, что сделано оружие из какого-то неизвестного материала. Осмотрев побоище, имперка ощутила угрызения совести, хотя умом понимала, что скорее всего фалмеры агрессивны по природе своей, и любая встреча с ними, не важно, на их территории, или на поверхности, закончится кровавой бойней, а им с Лидией просто повезло. Женщина повернулась и уже собралась спускаться вниз, как вдруг кто-то спросил:

– Эй, тут есть кто-нибудь?

Банри дернулась, выхватила свой топор и приготовила фалмерский артефакт, хотя понятия не имела, как им пользоваться.

– Ты кто? – нервно спросила она, повысив голос. – Ты где?

– Да тут я, внизу...

Женщина посмотрела под ноги и увидела, что стоит на металлической решетке, прикрывавшей что-то вроде широкого, диаметром с поперечник зала круглого колодца. Внизу, освещаемый призрачным светом грибов и водорослей, виднелся чей-то силуэт. Дважды они с Лидией проходили здесь, но ничего не заметили.

– Кто ты? – повторила Банри.

Топор она опустила, но посох держала наготове.

– Я Деркитус из Черного брода, – отозвался неизвестный и добавил ни к селу, ни к городу: – Не надо было плыть до самого водопада...

Банри перевела дух. Вот он, нашелся все-таки.

– Пожалуйста, – взмолился пропащий, – вытащи меня отсюда.

– С радостью. Только как? Эта решетка открывается?

– Не знаю. Проклятые твари меня через тоннель из верхней комнаты притащили...

Банри усилила свечение магического светляка и осмотрела зал.

– Тут нет никаких проходов, – сообщила она. – Ты уверен, что из этой комнаты?

– Ну да...

Имперка прикусила губу. Памятуя об особенностях древних построек, она медленно двинулась вдоль стены, осматривая кладку на предмет рычагов или отдушин, и в конце концов обнаружила искомое. Дернув рычажок, Банри увидела, как часть стены сдвигается вверх и одновременно услышала скрежет снизу. Через несколько мгновений Деркитус показался из узкого тоннеля, и сразу стало понятно, почему в его речи столько шипящих звуков.

– Почему же ты не подал голоса, когда мы раньше тут проходили? – спросила имперка, когда они спускались к нижнему выходу.

– Испугался, – честно ответил Деркитус. – То есть сперва-то хотел позвать вас, но потом кто-то так жутко закричал, что все подземелье содрогнулось, и я... Словом, побоялся привлекать к себе внимание поначалу.

Банри покраснела, надеясь, что аргониане не видят в темноте столь же хорошо, как, например, каджиты. Деркитус, тем временем, поведал, как сделался фалмерским пленником. Оказывается, он хотел наловить лосося пожирнее, а они в омутах водятся, на мелководье только мелочевка и полощется. Вечером, как раз когда шахтер нанизывал свою добычу на веревку, его и схватили фалмеры. Больше всего аргонианина возмутило то, что они сожрали его рыбу.

– Мерзкие твари! – негодовал он, потрясая чешуйчатыми кулаками.

Потом фалмеры побили несчастного рыбака и швырнули его в водно-каменный мешок, изредка подкармливая сырой несвежей рыбой и какими-то грибами, которые Деркитус, судя по его словам, побоялся есть. Зачем подземные жители держали его живым, аргонианин понятия не имел, но не сомневался, что для чего-то ужасного.

– Наверное, хотели принести меня в жертву своим мерзким богам, – с содроганием говорил он, когда они с Банри добрались до выхода.

Оказавшись под открытым небом, Деркитус пришел в такой восторг, что Банри решила – будь он мером или человеком, то уже кинулся бы целовать землю.

– Спасибо! Я выбрался! – выкрикнул аргонианин и унесся в сгущающиеся сумерки мимо обалдевшей Лидии, державшей под уздцы Дара с Альфсигрой.

Обозрев изумленное лицо хускарла, Банри фыркнула и пожала плечами.

– Вот видишь, – назидательно проговорила она. – Надо было просто внимательней искать.

Комментарий к Белый флакон. Часть 1 * 16 Середины года.

Скорее всего, надо произносить как «Валтхейм» – «Valtheim»... Но 1С как всегда...

====== Белый флакон. Часть 2 ======

Спустя неделю с момента вызволения Деркитуса из фалмерского плена и на четвертый день после победы над драконом со Скелетного Гребня Банри в сопровождении своего хускарла прибыла к воротам Виндхельма. Путешествие к сердцу вражеской территории – вынужденная мера, как уже двадцать раз сказала Лидия своему тану, а на самом деле – самой себе. Оказывается, в утро отбытия из Черного Брода Сондас Дреним ухитрился всучить воительнице записку для какого-то аптекаря из столицы Истмарка, шахтерам-де требуются лекарства, а послать весть другим способом у данмера до сих пор не вышло. Лидия по доброте (точнее, по простоте) душевной согласилась доставить письмецо, не сразу сообразив, куда, собственно, ей придется ехать. Осознала она только по дороге к драконьему логову, но постеснялась, по ее же собственным словам, возвращаться и отказываться от доставки, дескать, кто же им поможет, если не мы? Все это телохранительница выложила хозяйке только тогда, когда они обе отлежались после стычки с драконом, и Банри собралась ехать домой. Если бы не приступ временного безразличия ко всем мирским заботам, охвативший имперку после изучения нового Слова и смерти дракона, чьего имени Банри пока не выяснила, Лидия огребла бы по самое не балуйся, а так ее тан просто пожала плечами – в Виндхельм, так в Виндхельм, какая разница?

Душа убиенного дракона вела себя тихо, хотя Банри до сих пор ощущала его гнев и досаду. Впрочем, его смерть улучшила усвояемость, так сказать, нового Слова – «Krah», которое означало «холод» и было вторым Словом Морозного дыхания. Пока путницы продвигались на север, к Виндхельму, где-то на задворках сознания имперки прорезался истошный голосишко прежней Банри Готтлсфонт из Сиродила, верещащий о том, что их с Лидией прирежут, едва они минуют городские ворота. Это раздражало, так что женщина вернулась мыслями к надписи на Стене. Высечено там было следующее:

HET NOK BRIT KaaZ ANURASSA

WEN FaaD NIS KOS EVENaaR ORIN NaaL KRah DINOK

В целом смысл был понятен, и примерный перевод на языки смертных звучал бы так: «Здесь покоится прекрасный (или прекрасная) некто, чье душевное тепло не может погасить даже холод смерти». Было очень похоже на правду: вокруг горушки с милым названием «Скелетный Гребень» стояла удушающая жара, и причиной этому был отнюдь не дракон, поливающий огнем все, что ему было не по нраву. Конечно, сейчас стояло лето, но из бесед с жителями Черного Брода Банри поняла, что зимой им тоже не очень холодно из-за близости геотермальных источников.

К сожалению, с определением личности этого некто, упоминавшегося в надписи, у Банри и возникли проблемы. Кто такой был, ну, или была, этот KaaZ ANURASSA, она не могла выяснить, как ни силилась выцарапать информацию из совместной памяти двух драконов. Потратив несколько часов на самокопание и ничего не добившись, Банри завздыхала и расстроено затеребила поводья Альфсигры, которая последние дни вела себя подозрительно прилично. Печаль хозяйки, видимо, была столь очевидна, что ее заметила Лидия, державшаяся на полтора корпуса позади своего тана. Хускарл вообще старалась не попадаться на глаза Банри после того, как огорошила ее сообщением в духе «Мы должны ехать в Виндхельм», но теперь решила проявить сознательность и робко поинтересовалась:

– Что-то не так, мой тан?

Банри помедлила, прикидывая, стоит ли рассказывать Лидии о своих проблемах, но потом объяснила, что никак не может перевести два слова из надписи, и хоть это может показаться глупым остальным, для нее самой – большая неприятность.

– И даже спросить не у кого, – уныло сказала имперка. – Хоть бы местные старожилы встретились, может, они в курсе здешних легенд и знают, кто такой этот KaaZ ANURASSA...

Прежде, чем хускарл успела что-нибудь ответить, Банри продолжила:

– Конечно, я же понимаю, что Стена тут уже несколько тысяч лет стоит, но все-таки...

Она махнула рукой и уставилась на альфсигрину гриву.

– Прошу прощения, мой тан, – осторожно подала голос Лидия, – но ты не думала, что это может быть чье-то имя?

– Думала, конечно, только имя уж очень неподходящее для этих мест, да еще тысячелетия назад... Не нордское, не фалмерское, не двемерское. Если бы я услышала – или прочитала – его где-нибудь в другом месте, то решила бы, что имеется в виду каджит. Анурасса – имечко, похожее на другие, что родом из та’агра...

Лидия хранила многозначительное молчание.

– Да ладно, – пробормотала имперка. – Сомнительно мне, что каджит мог оказаться пять тыщ лет назад так далеко на севере от родных земель, да еще и заслужить погребальную стелу нехилых размеров в свою честь... Да и не видела я там, на Гребне, кошачьих скелетов, одни человеческие...

Последнее утверждение звучало совсем глупо, Банри осознала это, прежде, чем закончила говорить. Понятное дело, что захоронения запросто могли появиться гораздо позже, например, местные жители, не понимающие драконьего языка, но впечатлившиеся силуэтом сооружения, устроили возле Стены маленькое кладбище...

– KaaZ ANURASSA, – пробурчала имперка, – каджит Анурасса. Ну, пусть пока будет так.

В то утро, когда они подъехали к городским конюшням вотчины Ульфрика, Банри все еще пребывала в состоянии добродушной апатии, зато Лидия вся издергалась.

– Вряд ли тут поймут, кто мы такие, – преувеличенно бодро говорила она, стараясь успокоить саму себя. – Не знают же они в лицо всех жителей Вайтрана...

Банри только посмеивалась над ее наивностью.

– Успокойся по возможности, – сказала она. – Даже если и узнают, мы сумеем удрать, прежде, чем станет жарко.

Хускарл нервно пожала плечами и покрепче сжала поводья. Банри поежилась. Да уж, жарко здесь могло быть только разве что иносказательно. Снега в окрестностях Виндхельма имперка не заметила, но сейчас, в разгар лета, погодка здесь отнюдь не летняя, больше смахивала на раннюю весну или позднюю осень, даром, что кругом трава зеленела. Банри смерила взглядом мост через устье Белой – единственный путь к древним воротам Виндхельма, и отметила, что он хорошо простреливается с городских стен, но на полотне возведены какие-то постройки – при желании можно укрыться даже вместе с лошадьми.

– Расслабься, – повторила она, направляя Альфсигру к мосту. – Вот когда начнутся неприятности, тогда и начнешь мандражировать.

– Ты меня очень утешила, мой тан, – пробурчала Лидия.

К большому удивлению Банри стража, патрулирующая мост и стоящая на посту у самих ворот, не проявила никакого интереса к двум вооруженным всадницам. Солдаты в синих плащах, от вида которых у имперки до сих пор сводило зубы, даже не удосужились поинтересоваться, с какой целью женщины прибыли в город, просто мазнули по их лицам равнодушными взглядами и отвернулись. Лидия тут же подобралась, напряженно зыркая по сторонам, наклонилась к хозяйке и прошипела, что, мол, наверняка усыпляют бдительность, но Банри покачала головой.

– Не думаю. Скорее, они уж очень уверены в себе, берут пример с предводителя.

Если бы Виндхельм не был родовым гнездом Ульфрика Буреносца (или как его там?) и средоточием нордской ксенофобии и расизма, то наверняка понравился бы Банри, любящей все древнее или, на худой конец, старинное. Архитектура здесь была смешанной – большинство домов сложены из камня и декорированы резным деревом, и, в целом, имели заурядный вид, хотя и исторический. Зато торчащее посреди площади у ворот строение (позже выяснилось, что это трактир) по стилю подозрительно напоминало черные руины, населенные мертвецами и в изобилии встречающиеся по всей провинции. Громадная крепость, возвышавшаяся на севере и довлевшая над всем городом, выглядела несколько новее и могла быть только обителью ярла. Обозрев комплекс, Банри ощутила раздражение, проклюнувшееся сквозь действие успокоительного в виде поглощенной драконьей души. По ее мнению, такой жалкий говнюк, как Ульфрик, не заслуживал подобного жилища.

– Кому там надо письмо передать? – спросила имперка чуточку чересчур резко.

Записку требовалось отнести какому-то Квинту Навалу в аптеку «Белый Флакон». Спросив у первого встречного, где находится данная точка, Банри с хускарлом проехали в западную часть города, на рынок, и спешились у самого входа в лавку, распихав лошадиными крупами грязно ругающихся прохожих.

– Похоже, кому-то придется остаться тут и постеречь наших коников, – со вздохом проговорила Банри. Злобные взгляды окружающих, которым Альфсигра отдавила ноги, не внушали имперке доверия.

Словно в подтверждение ее подозрений откуда-то появился мужик нордской национальности с красным, в прожилках, носом и рявкнул:

– Слышь, фря! Своих кляч нужно на конюшне оставлять, а не тащить в город, чтоб они уважаемым людям ходить мешали! Поняла, козявка?!

Банри осмотрела грубияна от всклокоченной немытой головы до грязных драных сапожищ и мирно отозвалась, стараясь дышать ртом:

– Поняла... уважаемый. – Имперка повернулась к Лидии и тихо сказала: – Давай записку, забирай лошадей и уходи к конюшням. Без возражений, быстро.

Хускарл со стуком захлопнула рот, молча протянула хозяйке сложенный клочок бумаги и удалилась за поворот, ведя коней в поводу. Банри одарила вонючего пропойцу светской улыбкой и прошла мимо него к дверям аптеки, кляня себя за глупость – лучшего способа привлечь к себе внимание, чем проехать верхом в базарный день по рыночной площади, трудно себе представить. Должно быть, у нее совсем ум за разум зашел.

В лавке было темно, душно, и пахло сушеными травами. Банри прикрыла за собой дверь и вдохнула знакомые с детства ароматы. Потом огляделась – помещение почему-то пустовало, но сверху, со второго этажа, доносились голоса. Через минуту лестница без перил заскрипела, и по ней спустился сначала длинный тощий пожилой альтмер, а сразу за ним – молодой человек, на пару голов ниже эльфа.

– Со мной все будет хорошо, – ворчливо объявил мер, по всей видимости, продолжая спор.

Юноша проскользнул мимо него и загородил дорогу.

– Мастер, вы слишком стары для таких путешествий. Мы не знаем, что внутри...

Эльф попытался отстранить парня, одновременно начав возражать, но закашлялся, да так, что едва смог устоять на ногах.

– Сами видите, вам плохо! – покачал головой молодой. – Посидите, я вам принесу лекарство.

– Ба. Если бы от моей хвори было лекарство, я бы его давно нашел...

Но юноша исхитрился усадить слабо отбивающегося старикашку на стул за стойкой и унесся на второй этаж. Банри слышала, как он там звякает какими-то склянками. Альтмер же опять зашелся кашлем. Звуки, которые он издавал, сильно не нравились имперке, и она на всякий случай приблизилась к стойке. Ее знаний и навыков хватило бы, чтобы попробовать откачать пациента, если вдруг ему станет совсем худо. Но приступ у эльфа внезапно кончился, и он откинулся на спинку, переводя дыхание. После чего заметил Банри. Поскольку альтмер не делал никаких попыток завязать беседу, имперка первой как можно более любезно поздоровалась и сообщила, что ищет некоего Квинта Навала.

– Там он, – буркнул эльф, тыча пальцем в потолок. – Вечно копается, как завтра надо.

Он замолчал. Пауза все затягивалась, к тому же старик беззастенчиво разглядывал лицо Банри, что сильно нервировало последнюю. К слову, не такой уж он был и старый, как имперке показалось сначала. Она повидала достаточно пожилых меров, чтобы уяснить – к закату жизни волосы их начисто теряли пигмент. Банри довелось быть знакомой со старцами из недийского племени, у которых шевелюра сохраняла первозданный цвет до самой смерти от одряхления, но эльфы, все как один, становились белоголовыми. У этого же при морщинистой физиономии волосы были темно-золотистого оттенка, присущего многим альтмерам, правда, тусклые и ломкие. Это значило, что был он сильно моложе, чем Банри показалось сначала, просто бронхит его доконал.

– О чем вы спорили? – спросила она, чтобы хоть как-то нарушить гнетущую тишину.

Эльф фыркнул и пожал плечами.

– Это дело моей жизни, вот и все, – проговорил он, отведя глаза от посетительницы. – Я наконец-то вычислил местоположение Белого флакона, но этот несносный мальчишка не позволяет мне забрать его.

Аптека эта тоже называлась «Белый Флакон», так что имперка заинтересовалась.

– Что за Белый флакон такой?

Ее интерес, видимо, придал альтмеру сил, он со стоном поднялся на ноги и облокотился о стойку напротив Банри.

– Это легендарный сосуд, созданный еще в те времена, когда Скайрим только покрывался льдом.

Выслушав окончание фразы, имперка присвистнула про себя – нехило дяденька размахнулся. «Дяденька» же, позабыв обо всем на свете и не заметив смятения слушательницы, вещал о предмете своей страсти.

– Он сделан из обработанного магией снега – самого первого снега, который лег на склоны Глотки Мира. Считается, что любая жидкость, налитая во Флакон, сама собой восполняется. Для меня, алхимика, это – истинное произведение нашего искусства. Создавать что-то из ничего – это... это поэзия.

Альтмер восторженно закатил глаза и умолк. Даже дыхание его выровнялось, и он почти перестал хрипеть.

– И поэтому этот флакон так важен для тебя? – скептически осведомилась Банри.

– Конечно! Я всю свою жизнь его поискам посвятил. Потому-то я покинул берега Саммерсета и поселился в этих замерзших землях. Я целые годы проводил в библиотеках. Искал крошечные деревушки и записывал местные легенды в надежде найти хоть крупицу сведений о Флаконе. – Тут имперка подумала – не в этих ли путешествиях он свое здоровье угробил? – Я даже свою лавку назвал в его честь – вдруг название привлечет сюда кого-то, кто слышал о нем. А теперь он почти что у меня в руках...

Альтмер помолчал и с горечью закончил:

– Но, похоже, Восемь богов решили поразвлечься, глядя на мои тщетные усилия... В моем нынешнем состоянии мне никогда не заполучить его.

Разговор угас сам собой. Эльф опять поник, и его вновь начал донимать кашель. Сверху наконец-то спустился приснопамятный Квинт Навал с маленькой стопочкой в руке. Со словами «вот мастер Нурелион, готово» он подскочил к альтмеру и протянул ему склянку. Тот, поворчав, выпил ее содержимое, скривился, показал ему Банри и уселся на свой стул, а Квинт с любопытством уставился на посетительницу.

– Ты меня искала?

– Да, верно, – спохватилась имперка и положила перед ним записку Сондаса, которую до сих пор теребила в пальцах. – Извини, помялось в дороге. Это от жителей Черного Брода.

Молодой аптекарь закивал, прочитал письмецо, опять покивал, заверил, что предпримет все от него зависящее, чтобы помочь шахтерам и даже притащил несколько монет в награду, которые Банри, не глядя, сунула в карман. За всей этой суетой Нурелиону, видать, наскучило сидеть без дела, и он тяжело утопал наверх. Имперка, испросив разрешения у Квинта, поднялась туда же. Ей хотелось прояснить некоторые детали.

Нурелион работал в своей лаборатории. У него был вид явно увлеченной своим делом личности, альтмер словно бы забыл о кашле и даже как будто помолодел. Отметив не без зависти, что аппаратура у эльфа куда лучше, чем у нее, Банри подошла поближе и задала один-единственный вопрос:

– Где?

Альтмер отставил реторту и уставился на нее.

– Что «где»?

– Да... флакон этот твой.

– Зачем тебе это знать? – подозрительно спросил Нурелион.

Банри вздохнула. Недоверие старика, конечно, было оправдано, но ее это уже начало раздражать.

– Я интересуюсь древними вещами и историей, – терпеливо проговорила женщина. – Особенно периодом до Войны драконов, потому что он практически не изучен. Могу при случае попробовать добраться туда, где этот фиал хранится...

Альтмер молча растирал руки.

– Ты это сделаешь? – медленно произнес он. – Приятно, конечно, знать, что еще остались те, кто готов помочь старику, но...

– Но ты опасаешься, не исчезну ли я вместе с твоим драгоценным флаконом. Так вот нет, не исчезну.

– Это просто слова, – фыркнул Нурелион.

– Точно. Только, видишь ли, для меня Слово очень много значит.

Альтмер помалкивал. Банри пожала плечами и отвернулась, чтобы уйти, но тут Нурелион заговорил:

– Он был захоронен вместе со своим создателем, Куралмилом, во всеми позабытой пещере к западу отсюда.

Имперка посмотрела на него из-за плеча и достала карту.

– А поточнее? Можешь показать?

– Сомневаюсь, – поморщился эльф. – Могу только сказать, что вход в пещеру смотрит на юг и находится к северу от озера Йоргрим. Вот тут примерно.

Он ткнул пальцем в карту. Банри вздохнула. Относительно недалеко. При желании можно добраться уже сегодня, причем засветло. Имперка спрятала карту и сказала:

– Не обещаю, что получится. Но попробую.

Она повернулась, чтобы уйти, но Нурелион вдруг гаркнул:

– Подожди! – Банри удивленно повернулась к нему и увидела, что старик шарит в одном из шкафов в комнате, приговаривая: – Куралмил был изобретателен, даже в вопросах смерти. Нужно быть мастером алхимии, чтобы добраться до его могилы.

Отыскав, наконец, то, что ему было нужно, эльф сунул Банри пузырек из темного стекла.

– Тебе повезло, я уже сварил нужное зелье. Вот, возьми. Не разбей, ради Восьмерых.

– Да уж постараюсь, – ядовито сказала имперка.

– Не ерничай. А то кто вас, полукровок, знает? Вдруг у тебя руки не из того места растут?

Банри онемела от неожиданности.

– Откуда ты?.. – выдавила она, лихорадочно поправляя волосы, которые специально перед въездом в Виндхельм заплела так, чтобы они прикрывали уши.

Нурелион закатил глаза.

– Да по надбровьям. Ну, еще подбородок у тебя несколько вытянутый, и глаза немного раскосые, совсем чуть-чуть, но заметно, если присмотреться.

Банри судорожно вздохнула, сжав дрожащие от обиды губы. Этому престарелому остроухому козлу удалось сделать то, что не сумела целая куча мятежников-националистов. Действие драконьей души закончилось, будто его рукой сняли.

– Преклоняюсь перед твоим бесстрашием, – с ненавистью сказала имперка, сжимая пузырек в кулаке. – Доверить такую ценность косорукому отродью вроде меня – нужно немалую смелость отрастить для этого.

Лучше всего было бы просто швырнуть флакончик с зельем обратно хозяину, но что-то удержало Банри от этого деяния. Она в угрюмом молчании стала спускаться по лестнице. Где-то на середине пути имперку нагнал голос Нурелиона, звучавший почти умоляюще:

– Пожалуйста... Не мешкай. – Банри немного оттаяла, но тут же передумала сменять гнев на милость, потому что эльф еще не закончил: – Я уже и так потерял здесь слишком много времени, споря с моим никчемным помощником.

Имперка скрипнула зубами и быстро перепрыгнула оставшиеся ступеньки, очутившись на первом этаже. Оказывается, пока они с Нурелионом болтали, Квинт тоже без дела не маялся, расставляя в художественном порядке пузырьки с зельями. Когда имперка поравнялась с ним, он сочувственно покосился в ее сторону, но промолчал. Банри, чьи негативные эмоции требовали выхода, спросила, даже не пытаясь понизить голос:

– Слушай, почему ты работаешь на него?

Молодой человек вытаращил глаза и выдал:

– Ты шутишь? Я приехал из Сиродила только для того, чтобы работать с ним. Нурелион... он не самый хороший учитель. – Банри громко фыркнула. – Но даже просто наблюдая за ним, я столько всего узнал...

– Ну-ну. – Имперка чуть было не поинтересовалась, нет ли у Квинта четырех старших братьев и младших по имени Секст и Септим, но вместо этого спросила: – Ты думаешь, Белый флакон и вправду существует?

Квинт пожал плечами.

– Какая разница, во что я верю? Главное – в это верит Нурелион, и, пожалуй, только потому он еще жив.

Теперь, когда равнодушие не укрывало Банри щитом от окружающего мира, она чувствовала себя очень уязвимой здесь, в средоточии ульфриковой власти. Шарахаясь от каждого стражника, да и вообще от всех прохожих, имперка продвигалась по улицам Виндхельма в сторону ворот, прижимая к груди меховую куртку с капюшоном, которую ей презентовал Квинт. Узнав, что посетительница желает помочь его мастеру в поисках, парень немедленно сбегал наверх и приволок одежку. Банри попыталась отбиться, но аптекарь с усмешкой проговорил:

– Лучше возьми. Иначе ты дальше преддверья куралмиловой гробницы не дойдешь.

– Сейчас лето, – возражала Банри. – Да, тут оно у вас прохладное, даже более чем, но не настолько же! К тому же, у меня есть еще плащ.

– Ага, только ты собираешься лезть в пещеру с вечной мерзлотой. Поверь, меха тебе пригодятся.

Имперка, поколебавшись, взяла одежду и спросила:

– Ты что, был там? Из истории Нурелиона я поняла, что он выяснил местоположение теоретически...

– Ну да, так оно и было. Только нынешней весной, как только снег большей частью сошел, он вдруг засобирался в экспедицию. Захотел лично удостовериться, что это место существует и доступно.

– И как? Забраться-то можно? И что там внутри?

– Войти можно, – сообщил Квинт. – А вот что внутри, я не стал особо разглядывать, когда ледяные стены увидел. А уж Нурелиону с его кашлем и вовсе там делать было нечего. Насилу я его уволок оттуда.

– Если б ты не хватал меня своими ручонками за плащ, – раздался сверху слегка дребезжащий голос Нурелиона, – я бы давно уже забрал Белый флакон, засранец ты эдакий!

– Если бы я вас не увел оттуда, мастер, – не остался в долгу его ученик, – вы бы давно умерли, так и не увидев этого несчастного Флакона! Вам ведь стало совсем плохо, после того как вы всего пару минут провели в той пещере!

Нурелион беспомощно забранился, и Банри решила убраться из лавки, да побыстрее. На сегодня ей с лихвой хватило общения с этим противным эльфом. Тем не менее, она раз за разом прокручивала в мыслях разговор с ним в надежде, что сможет найти в нем еще что-нибудь полезное для себя. Вдобавок, это отвлекало имперку от гнетущих мыслей о Братьях Бури, в изобилии тут толкающихся.

Добравшись без приключений до главной площади у ворот, Банри стала свидетельницей безобразнейшей сцены. Двое нордов – один выглядел как родной брат того, что набросился на них с Лидией у «Белого Флакона», второй вообще оборванец в лохмотьях – по очереди, а иногда и одновременно, орали на женщину данмерской наружности, обвиняя ее во всех смертных грехах: от шпионажа в пользу Империи, до просто существования. Особенно Банри умилили фразы вроде «едите нашу еду» и «отравляете наш воздух своим дыханием». Уж кто что и отравлял, так эти двое бородатых нерях – кислая вонь пивного перегара ощущалась даже там, где стояла имперка. Эльфиня зачем-то оправдывалась, то ли по привычке, то ли просто не понимая, что с тем же успехом она могла увещевать тролля не есть человечину. В отличие от своих «обвинителей» данмерка была опрятно одета и причесана, да и позавчерашним элем от нее не разило. Но, ясное дело, серокожая женщина являлась существом второго сорта, ведь она не норд! Пригрозив напоследок, алкоголики, гордые своим происхождением, удалились в таверну, не иначе как праздновать победу в словесном поединке.

Банри, чье настроение окончательно упало ниже плинтуса, прошла сквозь полураскрытые створки ворот на мост и потащилась вперед, не глядя по сторонам. Лидия, ожидавшая хозяйку в полной боевой готовности, сунулась было узнать, как дела, но получила серьезную отповедь. Банри, сквозь зубы проклиная хускарла за излишнюю услужливость, всех альтмеров за их высокомерие и всех нордов за их махровый расизм, взгромоздилась на Альфсигру и с такой силой пнула ее, что ни в чем не повинная лошадь рванула с места в карьер. Банри это немного отрезвило, особенно когда она едва не свалилась в Белую из-за слишком резвого аллюра кобылы.

Когда всадницы отъехали подальше от Виндхельма, Лидия осмелилась подать голос:

– Не все норды такие, мой тан.

– Возможно, – угрюмо отозвалась Банри, не глядя в ее сторону.

– Я вот, например.

Имперка, не поворачиваясь к спутнице, вскинула брови, и хотела уже отметить, что Лидия сама-то не сильно чистокровный норд, а с явной примесью коловианской крови, но вспомнила, как обидно звучали комментарии Нурелиона и промолчала. Потом, правда, сказала:

– Тебе, может, и неприятно это слушать, но недоумков, кичащихся своей принадлежностью к нордскому племени и презирающих остальных, большинство. Давай больше не будем поднимать эту тему, я устала от подобных разговоров.

Лидия кивнула и, спустя пару минут, поинтересовалась:

– Теперь мы домой, мой тан?..

Банри нащупала в кармане маленький пузырек и со вздохом покачала головой.

– Пока нет. Нужно проехаться до одной гробницы...

Через несколько часов, отмахиваясь топором от тролля, Банри флегматично подумала, что оба алхимика – и молодой, и старый – как-то забыли упомянуть: возле входа в искомое подземелье водятся эти чудовища. Вернее, набросилось на них с Лидией всего одно, но и его было более чем достаточно. К тому же, эта бестия была больше, чем первый встреченный Банри тролль, и шерсть у него была не бурой, а снежно-белой. Уложив тролля не без помощи пары Криков и магии, обе путешественницы перевели дух и отыскали, наконец, вход в эту несчастную пещеру. Протиснувшись внутрь, Банри постояла во мраке несколько мгновений и опрометью кинулась назад.