Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 85 страниц)

На этот раз мысли Тэлон опередили мысли Рианны. Фаллион, если ты вернешься в Отчаяние, – сказал Тэлон, – все, на что ты надеялся, будет потеряно. Ты никогда не сможешь соединить миры в один.

Фаллион задумчиво обдумал свой ответ. Его лицо было наполнено болью и тоской. Отчаяние почти охватило его. Как я могу теперь надеяться связать миры, – взмолился он, – после того, как увидел, какие ужасы я совершил?

Возможно, мне следует убить его, подумала Рианна. Отчаяние уже победило. Я мог бы избавить его от страданий.

А если я это сделаю, поняла она, что произойдет с Посвященными Фаллиона?

Боль, которую он сейчас несет, вернется к ним в полной мере – ужас их увечий, их горе и ужас.

Фаллион это знает. Он стоит между ними и их болью. Он не может вернуть им это.

Ни один настоящий мужчина не поступил бы так, подумала она. Ибо тогда Отчаяние в своей ярости и раздражительности подвергнет их неописуемым ужасам.

Рианна обдумала аргументы и поняла, что в любом случае не сможет убить Фаллиона, даже чтобы спасти его от мучений. Она была сильной женщиной, но у нее не было такой силы.

Возможно, есть способ, – ​​предложил группе Эррингейл с надеждой в голосе, – изменить ситуацию с Лордом Отчаянием – если мы осмелимся попробовать!

Эррингейл посмотрел на Фаллиона. Чтобы противостоять злу, нам почти никогда не приходится прибегать к кровопролитию. Позвольте спросить, не могли бы вы научить другого, как связывать миры?

– Возможно, – неуверенно сказал Фэллион. Это будет сложно, но я могу попытаться. Это должен быть ткач огня огромной силы, но со временем, да, я думаю, я смогу кого-нибудь научить.

Глаза Эррингейла переместились, сосредоточившись на эмире. Среди нас есть ткач огня, тот, кто пришел помочь тебе. В твоем мире его тень была величайшим ткачом пламени, которого когда-либо знал твой вид, но в своем мире он избегал такой силы. Фаллион, я бы хотел, чтобы ты познакомился тень Раджа Ахтена.

Фаллион взглянул на эмира, и его глаза расширились.

Рианна знала, о чем он думает. На лице Фаллиона было явно написано недоверие.

Он хороший человек, сказал Тэлон. Он не похож на Раджа Ахтена, которого убили наши отцы. Он снова и снова рисковал своей жизнью ради своего народа, доказывая себя снова и снова. Если есть кто-то, кому вы можете доверить свою тайну, то это Туул Ра.

Фэллион покачал головой, не убежденный. Но у него было мало выбора.

Скоро здесь будет враг, – сказал лорд Эррингейл. Мы должны быть готовы встретить их. Пойдем со мной, Фаллион, Туул Ра. Давайте подготовимся. Лорд Эррингейл кивнул в сторону холма неподалеку, покрытого дубами и вязами.

У нас не будет времени, – сказал Фэллион. Могут потребоваться дни или недели, чтобы научить его тому, что ему нужно знать.

– Поверьте мне, – сказал лорд Эррингейл. У вас двоих будет столько времени, сколько вам нужно.

Фаллион покачал головой. Я не могу пройти так далеко. Боль слишком сильная. Каждый мускул моего тела сводит судорогой.

Я помогу, – сказал Эррингейл, подошел к повозке и начал помогать Фаллиону спуститься.

Рианна задавалась вопросом: Что замышляет Эррингейл?

Волшебник Сизель шагнул вперед, его красновато-коричневая мантия шуршала по сухой траве, и жадно посмотрел на север. Так часто Рианна видела его с безмятежной улыбкой на лице. Она бы подумала, что ничто не сможет убрать это. Но теперь он смотрел на горизонт, как человек, жаждущий битвы.

Я думаю, что Эррингейл прав, – сказал волшебник. Есть способы противостоять злу, не прибегая к кровопролитию. Пришло время мне разобраться с Вулгнашем.

Вулгнаш заметил впереди свою жертву, увидел Фаллиона, стоящего в поле возле линии деревьев на лесистом холме, в нескольких милях от него.

Фэллион сгорбился, сложив руки на животе, почти в позе эмбриона. Лицо его было серым и осунувшимся от боли, а волосы были растрепаны. Путешествие сказалось на нем. Он выглядел слабее котенка.

За последние полчаса Вулгнаш получил дары: обмен веществ, зрение. Зрение Вулгнаша было изумительным. Веками он видел весь мир в оттенках серого, с редкими вкраплениями красного. Он никогда не видел мир глазами человека.

Но внезапно он смог увидеть цвета, о существовании которых он даже не подозревал: глубочайшее синее небо и неизведанные золотые звезды, мерцающие над головой, засыпающие небеса.

Он подозревал, что если в будущем он возьмет человеческое тело, то сможет видеть цвета еще ярче.

Никогда больше, подумал он, я не возьму тело змея. Отныне, когда мне понадобится новая оболочка, я всегда буду принимать человеческий облик.

Он мог видеть и другие преимущества. Это было не просто зрелище. Люди-летчики, имея меньший вес, были быстрее его.

Вулгнаш поспешил вперед, в спешке хлопая крыльями. Он услышал гортанное рычание и оглянулся. Огромный граак отстал далеко позади.

Они мне не нужны, подумал он. Змейские воины заняли свое место. Они смогут связать пленников, как только Вулгнаш обеспечит их безопасность.

И все же Вулгнаш опасался ловушки. Он видел впереди в траве Фаллиона, но не женщину, которая его спасла.

Пока он беспокоился о ней, она пролетела над холмом и помчалась к нему быстрее любого сокола, ее крылья размылись.

Она двигалась с пугающей скоростью. Прежде чем он это осознал, она уже обогнала его – на две мили, потом на одну.

Но на счету Вулгнаша было нечто большее, чем просто дары. Он протянул руку и привлек звездный свет с неба. От горизонта до горизонта внезапно растянулась тьма, а тонкий свет, словно торнадо, прорвался с небес и приземлился, пылая, ему на ладонь.

Когда тьма рассеялась, он посмотрел вперед, но не увидел никаких признаков Рианны.

Она нырнула в деревья, – рассуждал Вулгнаш. Умная девушка.

Он посмотрел вниз и вперед, туда, где у ручья возвышалась роща вязов, покров листьев которых закрывал землю от глаз.

Он искал признаки движения, надеясь, что она врезалась в дерево и его покачивающиеся ветви выдадут ее.

Но он ничего не увидел. Смутно он услышал крики далеко позади. Вирмлинги отчаянно ревели.

Он вытянул шею, оглядываясь назад. Девушка была позади него!

В этот момент темноты она удвоила скорость, понял он.

И теперь она летела к гигантскому грааку, как сокол к голубиному гнезду.

Теперь мы увидим, как поживут воины-змеи! Вульгнаш задумался. Он ненавидел их приносить. Они и их скакун только замедляли его. Он жаждал увидеть их поражение, этих свирепых чемпионов, изобилующих талантами, и все они находятся под защитой своего хозяина.

Но Рианна не осмелилась вступить с ними в бой. Она полетела прямо к их грааку, врезавшись в него с поразительной скоростью, а затем упала, когда приблизилась. Воины метали боевые дротики.

Она упала, уклоняясь от снарядов, и огромный черный граак щелкнул ее, когда она проходила мимо.

Затем крылья Рианны расправились, и она снова поднялась.

Вулгнаш увидел вспышку серебра, когда ее клинок ударил по правому крылу монстра, рассекая кожистую перепонку между его костями.

Огромный граак взревел от боли; тотчас же он начал падать, не выдержав своего веса. Граак упал, отчаянно хлопая крыльями, и вышел из-под контроля. Вирмлинги-воины кричали и старались удержаться, хотя некоторые падали со своих скакунов, льясь с неба дождем.

Спустив граак, Рианна взлетела вверх, хлопая крыльями так быстро, что она совершила вертикальный набор высоты.

Девушка за два дня научилась хорошо летать, понял Вульгнаш, лучше, чем я мог себе представить.

Он подозревал, что отчасти это было связано с ее даром остроумия. Она бы научилась гораздо быстрее, если бы запоминала каждое движение каждой мышцы.

Частично это было из-за ее маленького размера. Большие крылья давали ей большую подъемную силу, чем у вирмлинга, и позволяли выполнять акробатические трюки, с которыми Вулгнаш никогда не справился бы.

Но он подозревал, что здесь должно быть нечто большее. У девочки были потрясающие рефлексы. Отчасти она, возможно, родилась вместе с ними, но они также прошли многолетнюю боевую подготовку.

Однако она не стала продолжать атаку. Она промчалась вокруг него по широкому кругу и улетела вдаль.

Она боится меня, – внезапно понял Вулгнаш. Она ничто.

Она не осмеливалась приблизиться к нему. Она надеялась, что он погонится. Она всего лишь хотела отвлечь его, задержать.

Он развернулся и посмотрел вперед. И действительно, Фаллион и остальные покинули поляну и скрылись за деревьями.

Вулгнаш разочарованно зарычал и удвоил скорость, помчавшись к лугу у подножия холма.

Подойдя ближе, он заметил движение среди деревьев.

Волшебник Сизель спрятался там, между стволами двух могучих вязов, а за его спиной стоял Фаллион.

Земля под ним была чистой, если не считать ковра из высохших листьев. Волшебник поднял свой посох в руке и держал его за один конец, размахивая им по огромным дугам, как дубинкой, бормоча заклинание.

Он надеется наложить какое-нибудь заклинание, понял Вулгнаш, но Вулгнаш не боялся. Вулгнаш находился под защитой Короля Земли. Если бы Сизель собирался атаковать, Вулгнаш услышал бы предупреждение своего хозяина.

Старый волшебник знал множество трюков, но все его заклинания были направлены на исцеление и защиту. В лучшем случае он мог бы надеяться предотвратить огненный шар Вулгнаша.

Вулгнаш осторожно скользнул к паре, словно орел на крыльях.

Он слышал, как волшебник выкрикивал свое заклинание:

Ярко течет твоя кровь.

И здоровы ваши кости.

Ваше сердце больше не каменное.

Свет наполняет ваши глаза и освещает ваш разум стремлениями, общими для всего человечества.

Внезапно волшебник развернулся и направил свой посох, и хотя Вулгнаш находился еще в четверти мили от него, слишком далеко, чтобы бросить огненный шар, эффект заклинания Сизель был разрушительным.

В него врезалась сила, словно мощная волна, поразившая его и пронесшаяся сквозь него. Удар был незначительным, не намного сильнее, чем он почувствовал бы, если бы его ударил порыв ветра.

Но в одно мгновение мир изменился.

Вулгнаш внезапно почувствовал острую потребность в воздухе.

За пять тысяч лет он ни разу не вздохнул, и его тело как будто осознало этот факт и наполнило его необычайной жаждой.

В то же время его одолел всепоглощающий голод. Он никогда не ел так, как люди. Когда в этом возникала необходимость, он всегда черпал свою жизненную силу от других. Но тотчас же он понял, что его живот как будто прилип к позвоночнику.

Более того, в его груди раздался сильнейший стук, сердце забилось, и все чувства ожили. Он чувствовал, как теплый ветер струится по его волосам, и каждый волосок их был жив. Впервые он почувствовал запах земли – богатого перегноем леса неподалеку и высыхающих трав полей внизу.

Его собственная одежда носила приторный запах смерти, разлагающейся плоти, и он никогда не узнавал своего собственного запаха.

Его охватила сильнейшая жажда, ибо он никогда не пробовал воды, и внезапно слизь в его горле показалась ему суше песка.

В шоке Вулгнаш посмотрел вперед и увидел, что заклинание дорого обошлось волшебнику Сизелю. Там, где когда-то его одежда была красновато-коричневой и темно-коричневой, цвета увядающей листвы, внезапно она стала белой, как снег, а его борода и волосы превратились в серебро.

Теперь он оперся на свой посох, задыхаясь, как будто только что пробежал грандиозный забег.

Боль, которую чувствовал Вулгнаш, была больше, чем он мог вынести. Вулгнаш взвыл от боли, выбил огненный шар из руки и направил его в сторону волшебника. Но он бросил слишком рано. Огненный шар промчался вперед на сотню ярдов, затем начал расширяться, становясь все больше и больше и замедляясь с каждой секундой. К тому времени, когда он достиг деревьев, он превратился в облако горящего газа, а волшебник развернулся и убежал, исчезнув из поля зрения.

Вулгнаш покатился на землю, врезался в дерево, а затем упал в клубок.

Он упал на землю, и его охватило такое непреодолимое чувство болезни, что он пошатнулся от боли.

Я жив! он понял. Я смертен.

Он поднялся на колени и всмотрелся в свои руки, как будто никогда раньше их не видел. В его руке были дыры, где личинки зарылись в его плоть, и везде, где была дыра, боль была раскалена добела и невероятна.

Лежа на животе, Вулгнаш рухнул среди мертвых листьев на лесной подстилке, чувствуя запах гниения разлагающегося перегноя, запах плесени и почвы.

Кровь начала течь из червоточин в его руках, неожиданно хлынув наружу.

Вулгнаш скрестил руки на груди и какое-то время сидел, раскачиваясь взад и вперед, лихорадочно участвуя в своих мыслях.

Я смертен, – понял он. Я погиб.

Сердце его колотилось от волнения; его охватили эмоции, которых он никогда раньше не чувствовал: страх, безнадежность, усталость. Он никогда не осознавал, насколько сильными и парализующими могут быть человеческие эмоции.

Я смертен.

Это было похоже на медленный яд.

Может, я проживу еще несколько лет, – понял он, – но я обязательно умру.

На самом деле он не был уверен, что сможет прожить еще хотя бы несколько часов.

Сколько мне лет? он задавался вопросом. Он существовал уже пять тысяч лет, имея подобие жизни с тех пор, как был мертворожденным ребенком, сначала задушенным, а затем вырванным из чрева матери.

Ни один человек не жил так долго, и действительно, он пропустил свое сознание через сотни трупов.

Так что, если бы его постигла участь смертного, он бы уже умер от старости.

Сколько лет телу, которое я взял?

Он не знал. Он взял труп из могилы, где он гнил. Руки выглядели старыми – с толстыми венами и темными пятнами печеночного цвета.

Как оно умерло? – задумался Вулгнаш. На трупе не было ни ран, ни порезов от топора, ни сломанных костей. Вулгнаш проверил наличие таких вещей, прежде чем принять это.

Умерло ли оно от болезни – от изнурительного кашля, сердечной слабости?

У него не было возможности узнать.

Что бы ни убило предыдущего владельца, оно может убить и меня, – понял Вулгнаш. Я мог умереть в любую секунду.

Когда-либо было создано немного оружия, способного убить Вечного Рыцаря. Теперь Вулгнаш почувствовал себя уязвимым.

Из-за деревьев раздался голос. Вулгнаш вгляделся вверх, но не смог найти источник этого звука. С ним как будто говорил лес, а не какой-то человек. И все же это был человеческий голос, каркающий голос Волшебника Сиселя. Вулгнаш, – крикнул он. Каково это быть смертным?

Почему? Вулгнаш закричал, вглядываясь туда и сюда, пытаясь найти источник звонка. Но все, что он видел, были серые стволы деревьев, испещренные лишайниками и мхом.

Вы унесли бесчисленное количество жизней, – крикнул Сизель. И мне пришла в голову мысль – как он может ценить то, чем никогда не владел?

Вулгнаш попытался прочистить горло, потому что оно было густым и твердым. Ему хотелось выкрикнуть какое-нибудь проклятие, но его охватила огромная усталость. Он не спал несколько дней.

Итак, – сказала Сизель, – подумай теперь о своей преданности. Ты был слугой смерти. Твои хозяева кормили тебя, пока ты не стал сильным, пожирая невинные души.

Но подумай: там, в этой империи смерти, что они могут тебе сейчас предложить?

Я приглашаю вас присоединиться к нам, чтобы сменить свою преданность. Я могу залечить ваши раны, помочь вам.

Не было слов, чтобы выразить возмущение Вулгнаша. Он знал проклятия, которые мог набросить, но они не принесли никакой пользы. Он лихорадочно осматривался вокруг в поисках каких-нибудь следов волшебника, но лес был тихим и пустым.

Он вгляделся вверх, понимая, что голос мог доноситься сверху.

Наконец, задыхаясь от слабости и отчаяния, Вулгнаш взревел в своем неповиновении. Никогда! воскликнул он. Я пришёл за тобой, клянусь всем нечестивым, я заполучу тебя!

Скрюченная от боли, Фэллион Орден на прощание обняла Рианну. Они стояли в глухом лесу менее чем в двухстах ярдах от того места, где ревел Вулгнаш, скрытые немногим больше, чем заклинанием Волшебника Сиселя. Позади Рианны широко зияла дверь в преисподнюю.

Это был торжественный момент. Фаллион не знал, увидит ли он когда-нибудь снова своих друзей.

Со своей стороны, Рианна стояла перед ним, дрожа и выглядя такой слабой, что он подумал, что она может упасть в обморок. Все ее дарования подвели ее. Никто не давал ей сил на этот момент.

Я люблю тебя, сказала она. Больше, чем вы когда-либо могли знать.

Фэллион крепко обнял ее. Его тело говорило ему, что его разрывают на части: что зубы ломаются в его голове, что уши рвутся на куски, что какая-то скотина, вооруженная мощными щипцами, сдергивает кожу с его лица.

Но он также чувствовал податливость Рианны и знал, что ее неистовая любовь была настоящей. Этой памяти должно хватить. Это должно быть что-то, за что он будет держаться в ближайшие недели и годы.

Я уже должна была выйти за тебя замуж, – сказал ей Фэллион. Мне никогда не следовало ждать или думать о чем-то другом. Я должен был увидеть, что ты – моя судьба.

Рианна плакала горькими слезами на его плече и поцеловала его на прощание. Это не было похоже на долгий поцелуй. Если бы у нее была неделя, чтобы удержать его, этого не хватило бы.

У нее двадцать способностей обмена веществ, – понял он. Ей это кажется достаточно долгим.

Морщась от боли, Рианна протянула руку и прикрыла живот рукой.

В чем дело? он спросил.

Рианна покачала головой от боли, а затем извинилась. Я думаю, что некоторые Темные Славы только что нашли моих Посвященных.

На ее лице была такая печаль, что Фаллиону захотелось взять еще один дар сострадания, взять на себя всю ее боль.

Тэлон шагнул вперед и на мгновение обнял его одной рукой. Она вынула девочку из повозки и теперь держала на руках спящего ребенка.

По крайней мере, мы что-то спасли от этого мира, – сказал ей Фаллион.

Дэйлан похлопал его по плечу и дал небольшой совет. Вы не можете вырваться на свободу, но вот кое-что, что может помочь. Дочь императора, принцесса Кан-хазур, ослабнет в ближайшие дни. Находясь в нашей тюрьме в Каэр Люциаре, она была отравлена ​​красным суслом. Его последствия могут убейте ее, когда она отступит. Я знаю, что вы не сможете вырваться на свободу, но, возможно, эта информация будет вам полезна.

Последним пришел эмир. Он не говорил. Ему это было не нужно. Теперь они были больше, чем братья, поскольку их связывали особые узы. У каждого из них были шрамы нового дара остроумия. Собственный шрам Фэллиона находился на пятке его правой ноги, где, как он надеялся, его никогда не заметят.

Я буду с тобой, мой друг, – прошептал эмир в сознании Фаллиона. Во всех ваших испытаниях я буду рядом, чтобы давать вам советы и утешать вас.

И я буду вести тебя, насколько смогу, – предложил взамен Фаллион, – когда ты отыщешь Печати Творения и соединишь миры в один.

Эмир похлопал Фаллиона по плечу и кивнул.

Спустя несколько мгновений друзья Фаллиона ушли, один за другим перейдя в более яркий мир, где ветер доносил более сладкие ароматы.

Фаллион повернулся и пошел сквозь кусты, частично сгорбленный и терзаемый болью, пока не нашел Вулгнаша среди листьев, стоящего на коленях.

Фаллион не осмелился сразиться с ним. У Фаллиона были навыки ткача огня, навыки, с которыми Вулгнаш никогда не мог сравниться. Но они не поддались бою. Кроме того, Вулгнаш был могущественным Рунным Лордом.

Я готов вернуться к твоему хозяину, – сказал Фаллион.

Вулгнаш посмотрел на него убийственными глазами. Огромный змей в своих красных одеждах теперь выглядел по-другому. Его серая кожа имела мясистый оттенок, а в глазах были эмоции, которых Фаллион никогда раньше не видел: ярость, жалость к себе, обида.

Где остальные? Вулгнаш взревел.

Они ушли туда, где их невозможно найти, – сказал Фаллион.

Быстрее змеи, Вулгнаш протянул руку и снял тепло с тела Фаллиона. Он чувствовал, что падает, падает, словно в ледяное море.

Вернувшись в Ругассу, Лорд Отчаяние стоял на горгулье возле своих комнат. Он посмотрел на своих приспешников, трудящихся на темных полях, и улыбнулся.

Над горой Ругасса сверкнула молния, и прогремел гром.

С миром все было в порядке. Город Ругасса лежал под темной тучей, которая никогда не рассеется. Темная Слава накрыла город покровом, так что на многие мили вокруг ночь никогда не кончалась.

Тысячи существ устремлялись через мировые врата, жаждущие услышать его приказы, пока тисианцы давали им наставления.

На юге к нему маршировали армии разбойников. Однако Лорд Отчаяние не чувствовал страха. Он послал посла Тиссии связаться с ними и пригласить их присоединиться к нему, и грабители поклонились ему и повиновались.

Дух Земли прошептал мир его душе, и Отчаяние не имело страха.

Сейчас только малый народ мира представлял какую-либо угрозу, и эта угроза тоже рассеивалась.

Темная Слава уже летела во всех направлениях, выслеживая мелкий народ, выискивая тех, кто мог бы отдаться его врагам в качестве Посвященных.

Через несколько дней весь мир окажется под его властью.

Маленькая мышка в затылке беспокоилась и пищала свои проклятия. Твоя смерть забавляет меня, Арет, – прошептало Отчаяние. Растягивайте его столько, сколько захотите.

Отчаяние улыбнулось. Он мог чувствовать Фаллиона. В этот самый момент молодой человек направлялся домой.

Узы Хаоса

Дэвид Фарланд

Что касается моей дочери Николь, пусть все ваши фантазии сбудутся, по крайней мере, приятные!

Книга 1

Наводнение

1

Сэр Боренсон на краю света

Велика целебная сила земли. Нет ничего разрушенного, что нельзя было бы починить…

– Волшебник Бинесман

В конце долгого летнего дня последние несколько лучей солнечного света коснулись древнего яблоневого сада за руинами Барренсфорта, создавая золотые струи среди ветвей и ветвей деревьев.

Хотя горизонт был огненно-пылающим, угрюмым и мирным, из сухостоя уже начали подниматься коноплянки на своих красных восковых крыльях, жаждущие приветствовать наступающую ночь.

Сэр Боренсон оперся на руины стены старого замка и наблюдал, как его дочери Сейдж и Эрин работают среди самых высоких ветвей яблони. Это было седое существо, казалось таким же старым, как и сами руины, с покрытыми лишайником ветвями, которые выросли до толщины многих других деревьев.

Два лета назад ветер опрокинул величественное старое дерево, и оно наклонилось под углом. Большая часть его конечностей разрушилась, и теперь ими лакомились термиты. Но у дерева все еще были корни в почве, и одна большая ветвь процветала.

Боренсон обнаружил, что плоды этой ветки самые сладкие из всех, что растут на его ферме. Золотые яблоки не только были слаще всех остальных, но и созрели на добрых четыре недели раньше и выросли огромными и полными. На завтрашней ярмарке эти яблоки будут стоить очень дорого.

Это не была обычная ярмарка в честь Ястребиного дня, которая проводится раз в неделю. Это был фестиваль высокого лета, и весь район, вероятно, соберется в Милл-Крик, поскольку за последние несколько недель в порт Гариона заходили торговые корабли, привозящие специи и ткани из далекого Рофехавана.

Упавшее дерево оставило дыру в кронах фруктового сада, образовав небольшую полянку. Трава здесь росла пышная. Пчелы жужжали и кружили, а крылья коноплянок переливались, как гранаты, в потоках солнечного света. Сладкие яблоки наполняли воздух ароматом.

В смерти может быть красота, – думал сэр Боренсон, наблюдая за этой сценой.

Эрин вылезла на тонкой конечности, изящная, как танцовщица, и, держа ручку ведра во рту, осторожно положила туда яблоко.

Осторожно, – предупредил сэр Боренсон, – эта конечность, на которой вы находитесь, может быть гнилой.

Эрин повесила ведро на сломанную ветку. Все в порядке, папочка. Эта конечность все еще здорова.

Как вы можете сказать?

Она немного подпрыгнула. Видеть? В нем еще есть какая-то весна. Гнилые – нет.

Умная девочка для девяти лет. Она не была самой красивой из его выводка, но Боренсон подозревал, что она была самой сообразительной и самой заботливой из его детей, первой замечавшей, если кто-то грустил или болен, и она была самой заботливой.

Это было видно по ее глазам. Все старшие отпрыски Боренсона обладали свирепостью, которая выражалась в их сверкающих голубых глазах и темно-рыжих волосах. Они пошли за ним.

Но хотя у Эрин были проницательные голубые глаза Боренсона, у нее были роскошные волосы ее матери, широкое лицо и задумчивое выражение ее матери. Боренсону казалось, что девочка рождена быть целительницей, а может быть, акушеркой.

Она будет той, кто будет нянчить меня до старости, – размышлял он.

Осторожнее с этими яблоками, – предупредил он. Никаких синяков! Эрин всегда была осторожна, а Сейдж – нет. Девушка, казалось, была больше заинтересована в том, чтобы выполнить работу быстро, чем в том, чтобы сделать ее хорошо.

Боренсон скомкал сухую траву и разложил ее по ведрам, чтобы девочки могли аккуратно упаковать яблоки. В траве были листья чайных ягод, чтобы смягчить аромат. И все же он мог сказать, что Сейдж неправильно упаковал яблоки.

Наверное, мечтает о мальчиках, подумал он. Сейдж было почти тринадцать, и ее тело приобретало женские изгибы. Здесь, в Ландесфаллене, девушки нередко выходили замуж в пятнадцать лет. Среди молодых людей на Фестивале Сейдж мог привлечь столько же внимания, сколько и рыцарский поединок.

Свадьба.

Я тоже скоро потеряю ее, – подумал Боренсон. Все мои дети вырастают и покидают меня.

Тэлон, его старший сын, исчез. Она уплыла в Рофехаван более трех месяцев назад вместе со своими приемными братьями и сестрами Фаллионом, Джазом и Рианной.

Боренсон не мог не задаться вопросом, как они преуспели в путешествии. К этому моменту они должны были уже выйти на берег на дальнем континенте. Если все шло по плану, они пересекали Мистаррию в поисках Уста Мира, начинали спуск во тьму, бросая вызов логову разбойников.

Давным-давно, по преданию, был один истинный мир, светлый и совершенный, сиявший на небесах. Все человечество жило в радости и мире там, в тени Единого Истинного Древа. Но древний враг попытался захватить контроль над Печатями Творения, и в последовавшей битве мир раскололся, распавшись на миллионы и миллионы теневых миров, каждый из которых был менее совершенным, каждый менее целым, чем тот мир.

Фаллион, молодой ткач пламени, сказал, что знает, как исцелить миры, связать их все в один. Старшие дети Боренсона сопровождали его в подземный мир, к Печатям Творения, чтобы помочь в его задаче.

Боренсон отогнал свои мысли. Он не хотел думать об опасностях, с которыми столкнулись его дети. В подземном мире обитали разбойники, чудовищно большие и могущественные. Лучше не думать об этом.

Однако в последнее время ему было трудно думать о многом другом. Его дети должны были приземлиться в Рофехаване. Если бы их корабль успел вовремя, они могли бы вскоре достичь Печатей Творения.

Возможно, наступит новый день.

Отец, – позвала Эрин, – посмотри на это яблоко! Она подняла огромный и сверкнула обаятельной улыбкой. Идеально!

Красивый! он сказал.

Ты прекрасна, – подумал он, стоя позади и наблюдая. Его работа заключалась в том, чтобы убрать те ведра, которые были полны.

Несколько лет назад было время, когда он сидел с ней на дереве. Но он стал слишком толстым, чтобы лазить по гниющим деревьям. Кроме того, у него болел артрит в правом плече. Он не был уверен, были ли это долгие годы тренировок с боевым молотом или какая-то старая рана, но его правая рука была практически бесполезна.

Я расту, я старею.

У меня падают волосы, и ноги холодеют.

Это был глупый стишок, который он выучил в детстве. Старый мастер с длинными серебристыми волосами пел эту песню, прогуливаясь по рыночным переулкам и делая покупки.

Боренсон услышал позади себя какой-то звук – подозрительный шорох листьев.

Барренсфорт представлял собой не более чем груду серых камней. Две стены все еще возвышались на шестьдесят футов над башней какого-то старого лорда, а сломанный палец укоризненно указывал в небо. Когда-то это была великая крепость, и Фаллион Смелый спал здесь шестнадцать столетий назад. Но большую часть камней для внешней стены уже давно вывезли. Прекрасный дымоход Боренсона был сделан из округлых камней старой стены.

Так что двор в старой крепости был открыт небу. Через сто лет остальные стены могут рухнуть, и на этом месте, вероятно, вырастет лес.

Но на данный момент здесь было только одно большое дерево, странное дерево, называемое лагерным деревом. Он не был похож на белые десны, характерные для этой местности, но, возможно, был ближе к каменным деревьям у моря. Он был большим, с эластичной серой корой и крошечными лопатообразными листьями. Его конечности были покрыты толстыми листьями, которые свисали, как занавески, создавая непроницаемый навес, а ветви раскинулись, как зонтик. Дерево хорошего размера могло укрыть дюжину человек.

Когда поселенцы впервые прибыли в Ландесфаллен, почти тысячу лет назад, они использовали такие деревья в качестве убежища летом при строительстве своих домов.

К сожалению, на территории сэра Боренсона было три таких дерева, и в течение последних нескольких лет у него были проблемы с скваттерами, приезжавшими на его землю и жившими на них, особенно во время сезона сбора урожая. Они крали его фрукты, совершали набеги на его огород и срывали рубашки с веревки для белья.

Боренсон не ненавидел скваттеров. По всему Рофехавану шли войны и слухи о войнах. Но он также не мог позволить им остаться на его земле.

Он развернулся и подкрался к дереву.

Наверное, ничего, – подумал он. Наверное, какой-нибудь рангит или сонный старый норный медведь.

Рангиты были крупными кроликоподобными существами, питавшимися травой. В жаркий дневной зной они часто искали тень.

Норный медведь был нежным зверем, питавшимся травой и овощами. У него не было никакого страха перед человечеством, и если бы Боренсон нашел его, он смог бы подойти прямо к нему и почесать ему голову.

Он подошел к дереву, отбросил длинные свисающие листья и шагнул под крону.

Там был норный медведь, его труп сидел на вертеле и ждал, пока под ним кто-нибудь разожжет огонь.

Внутри затененного ограждения сидели на корточках целые семьи: матери, отцы, дети – много маленьких детей в возрасте от трех до шести лет. Всего там было не меньше двадцати человек.

Они присели на корточки, дети с широко раскрытыми глазами и грязными лицами в ужасе смотрели на него. От них исходил сильный запах бедности.

Рука Боренсона потянулась к кинжалу. Он не мог быть слишком осторожным с такими людьми. Скваттеры и раньше нападали на фермеров. Дорога в Песчаную Лощину все лето была опасной.

Он почти ожидал, что кто-то попытается подкрасться к нему сзади. Боренсона было значительно меньше, но он был экспертом в обращении с кинжалом. Хоть он и был стар, но если бы дело дошло до драки, он бы распотрошил их до человека.

Одна маленькая девочка, которой не было и восьми лет, умоляла: Пожалуйста, сэр, не причиняйте нам вреда!