Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 85 страниц)

Он подошел к ней и взял нож. Рианна коснулась лезвия, начертив простую руну под названием Не причини мне вреда.

Инкаррская женщина подошла к нему и прошептала: Я покажу, где резать. В этот момент целитель, готовивший инструменты, закрыл ей глаза большой рукой, чтобы Рианна не могла видеть, что с ней сделали.

Рианна сдалась.

3

КОЛЬЦЕВ И ПРОНОВ

Каждый человек по праву стремится быть владыкой своих владений, так же как каждый воробей желает быть владыкой неба.

– Эмир Оватт из Туулистана

Ночь опустилась на замок Курм. Облака над головой превратились в лохмотья, закрывающие свет. Воздух на окрестных лугах стал тяжелым и влажным, а на холмах раздался звонкий лай, жуткий и тревожный.

Крестьяне, пришедшие оплакать кончину Короля Земли, вышли из ворот, как нервные овцы, и вскоре атмосфера траура сменилась неуверенностью и ожиданием. Жители замка Курм вели себя как в осаде.

Прошло больше часа после того, как Фаллион вернулся домой, и теперь его мать ждала, расхаживая по своим покоям, часто выходя на веранду, чтобы посмотреть на холмы, где каждый коттедж был пуст и безжизнен, как груда камней. . Она проигнорировала прибывших местных сановников, надеясь услышать новости о смерти Габорна. Как он умер? Где? У нее пока не было ответов ни для них, ни для себя.

Яме надеялся, что придут посланники. Но она не могла знать наверняка, что кто-нибудь принесет новости. Возможно, она никогда не узнает правду.

В последние несколько лет Габорн начал странствовать далеко. Обладая десятками способностей к обмену веществ, он стал чем-то вроде одиночки.

Сколько людей в далеких странах встречали ее мужа, незнакомца в зеленых одеждах, чьи быстрые движения сбивали с толку глаза и заставляли посетителя задаваться вопросом, действительно ли он видел Короля Земли или ему это только снилось наяву? Часто Габорн просто являлся крестьянину, идущему по шоссе или работавшему в поле, заглядывал ему на мгновение в глаза, пронзал его душу и шептал слова: Я выбираю тебя. Я Выбираю тебя для Земли. Пусть Земля скроет тебя. Пусть Земля исцелит тебя. Пусть Земля сделает тебя своей собственностью. Затем Габорн уходил незаметно, так же бесшумно, как падающий в лесу лист.

Он жил в десятки раз быстрее обычного человека и соответственно постарел. Для него зимняя ночь будет больше, чем два месяца сплошной темноты. Для него не существовало такого понятия, как случайный разговор. Он потерял терпение к таким вещам много лет назад. Даже несколько слов, сказанных из его уст, можно было ценить.

Айоме не видел его три года. Десять месяцев назад Дайморра встретила его на острове далеко к югу и востоку от Инкарры. Иоме был уверен, что он путешествует по всему миру.

Но почему? Она подозревала, что это связано с Фаллионом.

Пока Айом волновалась, сэр Боренсон вошел в ее личные покои с миской в ​​руках и Фэллион на буксире. Слуги закрыли дверь, и даже ее Деи не вошли в святилище ее личных покоев, предоставив им возможность тайно разговаривать.

В миске было полдюжины яиц, черных и кожистых, плававших в жидком кровавом супе. Иоме мог видеть сквозь оболочки яиц – глаза, зубы и когти. Одно яйцо вылупилось, и крошечное существо металось в крови, царапаясь и лягаясь. Оно было черным, как грех, со злыми зубами. На глазах у Айома второе существо проломило яйцо, и оттуда хлынул поток черной жидкости.

Оно похоже на белку, – размышлял Айоме, – на белку-летягу.

У него нет ушей, – сказал Фэллион.

Айом знал, что это совсем не похоже на белку. Это было больше похоже на яйцо мухи, посаженное в утробу своей жертвы, а затем оставленное, чтобы проедать себе дорогу и пообедать мертвыми останками девушки. Очевидно, для вылупления яйцу не требовалось кровоснабжение зрелой женщины – возможно, только тепло, влажность и темнота.

Сэр Боренсон откашлялся. Мы вытащили всех существ. Вылупился только один, и то всего несколько минут назад.

Айоме уже слышал некоторые новости об их приключении. Фэллион и Джаз, почти обезумевшие от ужаса, дали дикий отчет. Дайморра и Мастер очага Ваггит были более убедительны.

И в разгар допроса Фэллион пошел утешать девушку, пока другие разрезали ее. Он видел яйца, вырванные из ее желудка, и теперь выглядел очень мудрым и грустным для девятилетнего ребенка. Иоме гордился им.

– Ты хоть представляешь, что это за существа? – спросил Айом.

Боренсон покачал головой. Рианна рассказала мне, что их вызвали из преисподней. Призыватель называл их стрэнги-саатами. Но я никогда о них не слышал.

Он подошел к очагу, швырнул чашу и ее содержимое в огонь. Умирая, молодые монстры издавали мяукающие звуки, словно котята.

Рианна, подумал Айом. Итак, у девочки есть имя. Как и монстры, которых она держала в себе.

Мне бы хотелось, чтобы Бинесман был здесь, – сказал Фаллион. Хранитель Земли Бинесман подробно исследовал флору и фауну на холмах и горах Рофехавана, в пещерах Подземного мира и даже собирал знания из преисподней. Он бы знал, что это за существа, если бы кто-нибудь знал. Но он вернулся в Хередон, домой, в свои сады на окраине Даннвуда.

Выживет ли девочка? – спросил Айом.

Я думаю, да, – сказал Боренсон. Мы достаточно легко нашли ее матку, и я вытащил все яйца. Айоме не мог себе представить, чтобы кто-нибудь когда-либо произносил слово яйца с большей ненавистью. Целители зашили ее обратно но крови было много. И я беспокоюсь о гниении.

– Я позабочусь о том, чтобы за ней хорошо ухаживали, – сказал Айоме.

– сказал Боренсон. – Я надеялся, что ты сможешь пожалеть насильственное

– Дар выносливости? – спросил Айом. Что мы о ней знаем? Она королевской крови?

Было время в ее жизни, когда Иоме позволила бы такое благодеяние только из жалости. Но шахты кровавого металла были бесплодны. Без кровавого металла ее люди не могли создавать форсибли, а без форсиблов они не могли передавать атрибуты. Поэтому форсилы нужно было сохранить для воинов, которые могли бы найти им хорошее применение.

У нее нет родителей, – сказал Боренсон. Я бы хотел взять ее как свою дочь.

Иоме грустно улыбнулась. Ты всегда подбирал бездомных.

В ней что-то есть, – сказал Боренсон. Она знает кое-какое заклинание рун. По крайней мере, она благословила нож, прежде чем позволить ему коснуться себя. Немногие дети ее возраста знают, как это сделать. И она сделала это не из надежды. Она сделала это уверенно.

– Действительно, – сказал Айоме. Слишком немногие даже из наших хирургов знают такие знания. Она сказала, где научилась этому?

Боренсон покачал головой. Слишком рано заснул.

– Мы попросим целителей присмотреть за ней, – сказал Айоме тоном окончательности.

Боренсон закусил губу, словно хотел поспорить, но, похоже, передумал.

Вмешался Фаллион. – Мать? Не дадите ли вы ей насильно?

Айоме смягчился. Если ее положение начнет ухудшаться, я позволю ей применить силу. Она повернулась к Боренсону. – А пока, возможно, тебе стоит попросить жену вымыть ребенка. У Мирримы целительное прикосновение.

Боренсон кивнул в знак согласия.

Айоме сменил тему. Дейморра рассказала мне о телах в холмах, – сказал Айоме. Я послал ее возглавить двадцать человек, чтобы они сожгли трупы. Мы не можем позволить этим монстрам продолжать размножаться.

Я согласен, – сказал Боренсон. Но есть еще кое-что. Рианна не увидела лица человека, вызвавшего существ. Она видела только его кольцо: черное железное, с вороной.

Айом пристально посмотрела на сэра Боренсона, не зная, стоит ли ей этому верить. Она посмотрела на Фаллиона, не решаясь продолжать говорить перед сыном.

Фаллион, должно быть, почувствовал что-то неладное, потому что сказал: Железное кольцо с вороной. Для Кроутена?

– Думаешь, король Андерс? – спросил Айом. Восстать из мертвых? Это привлекло внимание Фаллиона. Фэллион посмотрел на нее широко раскрытыми и прикованными глазами.

Этого не может быть. Я сам видел его тело, – сказал Боренсон. Он был холоден, когда его забрали с поля битвы при Каррисе. Каким бы волшебником он ни был, я сомневаюсь, что он мог бы вернуться.

И все же Иоме пристально посмотрел на него.

Фаллион спросил: Как может человек воскреснуть из мертвых?

Андерс был сумасшедшим, – ответил Айоме, – его влекло ветром. Он отдал себя Силам Воздуха. Таким образом, он мог позволить своему дыханию покинуть себя, симулировать смерть.

Фэллион посмотрел на Боренсона. – Он действительно может это сделать?

Я видел это, сказал Боренсон. Таких людей трудно убить.

Айоме не осмелилась рассказать больше о том, что она подозревала об Андерсе. Боренсон добавил: Кто бы он ни был, он работает не один. Он упомянул о начальнике: неком по имени Шадоат. Вы слышали это имя?

Иоме покачала головой: нет. – Звучит Инкарран? – размышляла она. Это имя не было похоже ни на одно имя, которое она когда-либо слышала. Если Андерс вернется, это может многое объяснить, – сказал Айоме. Она повернулась к Фаллиону. На тебя напали всего через несколько мгновений после того, как твой отец скончался. Я сомневаюсь, что кто-то мог знать, что он умрет, если только они не приложили к этому руку.

Фаллион покачал головой и возразил: Никто не мог его убить! Его Земные Силы предупредили бы его.

Именно такие вещи сказали бы Фаллиону повара и охранники. Габорн был непобедим. Я сама наполовину в это верила. Но она также знала, что Андерс был одновременно более могущественным и злым, чем мог себе представить ее сын.

Я с мальчиком, – сказал Боренсон. Более вероятно, что его враги просто ждали, пока он умрет. Его дарования преждевременно состарили его. Он был стар даже для волшебника.

Фэллиону пришлось задуматься. Его отец должен был знать, что он умрет. Его Земные Силы предупредили бы его за недели, а возможно, и за месяцы. Итак, если он предвидел свою смерть, почему он не избежал ее?

Возможно, он не сможет этого избежать, – подумал Фаллион. Но, по крайней мере, он мог бы прийти домой и попрощаться.

Он попрощался по-своему, – понял Фэллион. Но это казалось мелочью.

И если уж на то пошло, почему Габорн в качестве своего последнего действия отправил Фаллиона в горы навстречу опасности? Хотел ли его отец, чтобы он нашел Рианну и помог ее спасти?

Это не имело никакого смысла. Рианна не была одной из Избранных. Его отец не мог знать о ее горе. Полномочия Короля Земли были ограничены. Он не знал всего.

Фаллион был в замешательстве.

Почему кто-то хочет меня убить? – вслух задумался Фаллион. Он увидел, как его мать напряглась и обменялась взглядом с Боренсоном.

Она опустилась на колени, закусила нижнюю губу и, казалось, искала нужные слова. Есть много мужчин, которые могут желать твоей смерти. Я не хотел тебя тревожить, но ты должен знать: твой отец путешествовал по многим мирам в поисках хороших людей мира. Он выбрал тех, кто ему больше всего нравился, и своим благословением помог им процветать и защитил от вреда.

Она на мгновение задержала дыхание, позволяя этому осознаться. Теперь эти люди уважают его. Они любят твоего отца, как ни один король до него. И ты его наследник. Будет много тех, кто захочет служить вам больше, чем своим королям. Кто захочет служить, например, старому военачальнику в Интернуке, когда его господином может быть сын Короля Земли?

– Никто, – сказал Фэллион.

– Именно, – сказал Айом. Именно поэтому, когда последний Король Земли умер более двух тысяч лет назад, другие лорды объединились и убили его потомков, чтобы защитить свои троны.

Но я не хочу ничьего трона, – возразил Фаллион.

– Сейчас нет, – сказал Боренсон с ноткой надежды в голосе, – но если бы вы сделали такое заявление

Войны будут бушевать по всей земле, – сказал Айом, и Фаллион представил, как миллионы людей восстанут одновременно, чтобы подчинить своих лордов.

Но я бы не стал этого делать, – сказал Фэллион.

Айоме посмотрел на Боренсона, не зная, что сказать дальше, и Боренсон прошептал: – Не сейчас, – сказал он. Может быть, ты никогда этого не захочешь. Но время может прийти

Фэллион посмотрел на мать и увидел, как она побледнела. Боренсон только что предположил немыслимое.

Мне пришлось удержать ребенка от подобных мыслей. Каков долг Рунного Лорда? – спросил Айом у Фаллиона. В младенчестве она заставляла его запоминать эти слова.

Повелитель рун – слуга всего, – сказал Фаллион. Его долг – воздавать справедливость по отношению к обиженным, способствовать процветанию нуждающихся и устанавливать мир всякий раз, когда нависает опасность.

– Это было кредо твоего отца, – сказал Айом, – и древнее кредо Дома Орден. Но это не кредо каждого короля.

Конечно, это не кредо Андерса, – сказал Боренсон. Или тех, кто последовал за ним. Он боится тебя, боится того короля, которым ты можешь стать.

– Но я ничего ему не сделал, – сказал Фэллион.

Айоме опустился на колени, глядя ему в глаза. Это не то, что вы сделали, это то, что вы могли бы сделать. Когда ты родился, твой отец заглянул в твое сердце и увидел, что у тебя древний дух, что ты рождался много раз. Он сказал, что вы пришли на Землю с определенной целью. Знаешь ли ты эту цель?

Фэллион чувствовал себя внутри себя. Он вообще не чувствовал себя особенным. Он просто испугался. И он не ощущал никаких сильных желаний, кроме того, что его мочевой пузырь был полон и скоро его нужно было опорожнить. – Нет, – сказал Фэллион.

Иоме всмотрелась в его лицо, и ее черты смягчились, когда она улыбнулась. Фэллион увидела влажность в ее темных глазах. Твой отец сказал: Он пришел, чтобы завершить то, что я не смог.

Фаллион задумался об этом. Его отец был самым почитаемым королем за последние две тысячи лет. Он возглавил армию против орд разбойников и победил. Люди говорили, что нет ничего, чего бы он не мог сделать. Что это значит? – спросил Фаллион. Что я должен сделать?

Иоме покачала головой. Я не знаю. Но со временем вам это станет ясно. И когда это произойдет, Андерс действительно обнаружит, что у него есть достойный противник.

Фэллион задавался вопросом, что делать. Он не мог драться. Но внезапно он узнал ответ. Фэллион сделал шаг, выглянул через открытые двери на веранду, где внезапный порыв ветра сдул шторы внутрь, к нему. Когда он умирал, папа сказал мне бежать. Он сказал, что они придут за мной, и я должен продолжать бежать. Он сказал, что края Земли недостаточно далеки.

Иоме издала сдавленный звук, и когда Фэллион обернулась, он увидел ее темные глаза, блестящие от слез. Она посмотрела на сэра Боренсона, как бы подтверждая слова Фаллиона. Боренсон уставился в пол, словно волшебник, смотрящий в какой-то темный шар, и кивнул. Это слова, которые он мне дал, – сказал Боренсон. Он сказал мне взять мальчиков и бежать, и сказал: На краю Земли недостаточно далеко.

Из окна послышался звук, далекий гул, рычание одного из стрэнги-саатов из леса. Иоме подошел к веранде и подумывал закрыть двери.

Она постояла и прислушалась. В коттеджах, расположенных за полями, было темно. Ни одна лампа не светилась в окне. И вот над теплой рекой Гайелл поднимался призрачный туман, распространяясь по холмам. К северу от замка раздался колокольный звонок, и Иоме это показалось странным. Существа пришли с юга.

Она подождала немного, услышала ответный зов с юга и два с запада.

Они кружат вокруг замка, – поняла она. Возможно, им нужно больше женщин. Или после моего сына.

Она не смела игнорировать предупреждение Габорна или даже колебаться в действиях. – Я думаю, ты прав, – сказал Айоме. Было бы лучше уйти тихо и как можно скорее. Фэллион, иди и найди Джаза. Скажите ему, что вам следует пойти в свои комнаты и взять с собой три смены одежды, длинные ножи и, возможно, несколько безделушек, но не больше, чем каждый из вас сможет легко унести. А потом сразу ложись спать и отдохни.

– Да, мама, – сказал Фэллион.

Айоме наблюдал, как он поспешил из комнаты, шурша ногами по каменному полу. Она постояла какое-то время, размышляя, а затем глубоко вздохнула. Она повернулась к Боренсону. – Ты хорошо думаешь о Фаллионе. Ты не мог скрыть надежду в своем голосе, когда говорил о том, что он бросил вызов Андерсу.

Я наблюдал, как растет его отец, – сказал Боренсон. Он был хорошим парнем, и я знал, что из него выйдет великий король. Но Фаллион будет лучше.

Айоме улыбнулась. Никто не мог сделать для своего народа больше, чем сделал Габорн Вал Орден. Все родители надеются, что их дети будут лучше, чем они есть. Она на мгновение задумалась. – Но не говори об этих надеждах Фаллиону. Он всего лишь ребенок.

С врагами, размерами превышающими человеческий рост.

– Мы выйдем до рассвета, – сказал Айоме.

– Ты планируешь приехать? – спросил Боренсон. Это далекое путешествие.

– Я приду, – сказал Айоме. – Ты знаешь, куда идти?

– У меня есть идея, миледи, – сказал Боренсон. Когда я получил команду, у меня сложилось впечатление.

Никому не говори о нашем пункте назначения, – сказал Айоме. Ни я, ни дети. Чем меньше людей знают путь, тем меньше тех, кто может его указать.

– Я понимаю, – сказал Боренсон.

Мы должны подумать, какую охрану взять с собой. Думаю, мне понадобятся Дайморра и Хадисса.

Чем меньше, тем лучше, – утверждал Боренсон. Если мы будем путешествовать осторожно, экзотические охранники привлекут внимание.

Конечно. Так много всего нужно было запланировать, что голова Айома кружилась. Если бы у мальчиков не было охраны, возможно, им пришлось бы защищаться. Как вы думаете, мальчики готовы к своим первым пожертвованиям?

Боренсон пристально посмотрел на нее. Иоме и Габорн оба не хотели позволять своим сыновьям вкусить первый поцелуй силы, позволять им чувствовать экстаз от того, что в них вливаются чужие качества, чтобы они не жаждали повторять этот опыт снова и снова и, таким образом, не развратились.

Хуже того, Айом не понаслышке знал, какие потери платят те, кто жертвует пожертвования. Она видела, как ее собственный отец стал пускающим слюни идиотом после того, как отдал свое Остроумие повелителю волков Раджу Ахтену. Айоме отдала свое очарование Раджу и стала свидетелем того, как ее собственная красота превратилась в разложение.

Для ребенка это опрометчиво, – сказал Боренсон. Джаз еще не готов. Он ведет себя как любой другой ребенок его возраста, но Фаллион хороший мальчик, очень зрелый для своего возраста. Он сможет это вынести если ты готов возложить на него это бремя.

Айоме закусила губу. Она знала, что он имел в виду под бременем. Иоме одарила своего мужа, дала ему бесконечную силу и выносливость, чтобы сражаться с разбойниками. И в результате она потеряла его.

Точно так же она принесла бы в жертву своих сыновей, если бы дала им дары сейчас. Их детство закончится в тот момент, когда силы коснутся их плоти. Она могла бы дать им большую силу, скорость, остроумие и выносливость, с которыми они могли бы сражаться в битвах, но при этом она возложила бы на них бремя ответственности, которое не должен нести ни один ребенок. Те самые качества, которые их спасли, исказили бы их, высосали бы радость из их жизни.

Это было затруднительное положение. Рушу ли я жизнь мальчика, чтобы спасти его?

– Мысль, если можно? – сказал Боренсон. Ваши сыновья скрываются. Но как долго они смогут оставаться скрытыми, если на них остались шрамы от насилия?

Он был прав. Если бы ее мальчики обладали силой трех мужчин, грацией двоих, остроумием четырех и скоростью троих, как долго они могли бы скрывать такие силы? Даже если бы им удалось их спрятать, руны, которые форсиблы выжгли на их коже, отметили бы их сущность.

И это оставило бы их лишь наполовину живыми, как она оставила Габорна только наполовину живым, когда принесла его в жертву ради блага своего народа.

– Очень хорошо, – сказал Айоме, вздохнув. Если мои дети не смогут защитить себя, то нам придется защитить их. Она окинула Боренсона долгим оценивающим взглядом. Сэр Боренсон, когда-то вы были величайшим воином нашего поколения. Имея несколько даров, ты мог бы снова стать им.

Боренсон подошел к окну и отвернулся, не зная, что сказать, обдумывая предложение. Он много раз думал об этом и столько же раз отвергал это предложение.

Он получил дары, когда был молод, и при этом превратил сильных людей в слабаков, мудрецов в дураков, здоровых людей в серповидных людей – и все это для того, чтобы их качества были связаны с ним.

Но для чего?

Когда лорд получал пожертвования, те, кто их давал, его посвященные, теряли свои атрибуты и нуждались в защите, защите, которая никогда не казалась достаточно достаточной.

Ибо, как только Боренсон получит дары, каждый лорд и разбойник будет знать, что самый простой способ победить его – это убить его Посвященных, лишив Боренсона атрибутов, которые они магически передали ему.

Таким образом, в прошлом те, кто лучше всех служил Боренсону, поплатились своей жизнью.

Хуже того, самому Боренсону пришлось сыграть роль убийцы, уничтожив Посвященных Раджа Ахтена, убив более двух тысяч человек за одну ночь. Многие из них были мужчинами и женщинами, которые числились среди его друзей. Другие были просто детьми.

Девять лет назад Боренсон сложил свое оружие и поклялся стать человеком мира.

Но теперь, задавался он вопросом, осмелюсь ли я взять на себя это поручение, не приняв при этом пожертвований?

Я давно сделал этот выбор, – решил он. Когда я стал отцом.

Моя дочь Эрин все еще в подгузниках, – сказал Боренсон. Если бы я принял три или четыре дара обмена веществ, ей было бы десять, когда я умер от старости.

– Значит, ты не посмеешь совершить мою ошибку? – сказал Айом.

Боренсон не собирался предлагать это болезненное напоминание, но Айоме должен был понять, с чем он столкнулся.

Я хочу состариться вместе со своими детьми. Я хочу смотреть, как они женятся, у меня рождаются внуки, и быть рядом, чтобы давать им советы, когда они в этом нуждаются. Я не хочу брать на вооружение дары метаболизма. А без них все остальное было бы почти бессмысленно.

Это была правда. Человек может обладать великими дарами изящества, силы и выносливости, но это не сделает его великим воином, особенно если противник бросается в бой с тремя или четырьмя дарами обмена веществ. Боренсон умрет незаметно для более слабого человека, прежде чем тот сможет нанести удар.

– Очень хорошо, – сказал Айоме. Я не только уважаю вашу позицию, мне хотелось бы, чтобы я был таким же мудрым в юности. Но если вы не возьмете пожертвования, необходимые для обеспечения безопасности моего сына, то я буду вынужден обеспечить его безопасность. По крайней мере, я пойду с тобой настолько далеко, насколько смогу.

Боренсон был изумлен. Он не ожидал, что она покинет свое королевство. В лучшем случае он думал, что она может лишь сопровождать его до границы. Он окинул ее оценивающим взглядом. – Насколько сможете, миледи? Затем он нежно спросил: Как далеко это будет?

Яме знал, что он имел в виду. Она скрывала признаки старения от других, но не могла скрыть их от себя. Хотя она пробыла на земле менее двадцати пяти лет, ее способности к обмену веществ состарили ее более чем на сто лет. Она двигалась как пантера, но чувствовала приближение конца. Ее ноги начали опухать; она потеряла чувствительность в ногах. Айоме чувствовала себя хрупкой, готовой сломаться.

Вы и мой сын получили одно и то же предупреждение, – сказала она. ‘Скрывать.’ Но последними словами моего мужа мне были: Я отправляюсь на Великую Охоту. Я жду тебя.

Айоме продолжил. Подозреваю, что мне осталось в лучшем случае всего несколько недель. И мое самое большое желание – провести это время в компании моих сыновей.

Пока она говорила, Айоме ощущала волнение. Она никогда не думала об отречении от престола. Это было бремя, которое она несла всю свою жизнь. Теперь, когда выбор был сделан, она почувствовала желание избавиться от него и передать его герцогу Палдейну. Больше никаких встреч с канцлерами. Никаких больше придворных интриг. Больше не нужно нести тяжесть мира на своей спине.

– Понятно, – тихо сказал Боренсон. – Я буду скучать по вам, миледи.

Айоме одарил его жесткой улыбкой. Я еще не умер.

Боренсон сделал то, чего она никак не ожидала: он обнял ее своими огромными руками и крепко прижал к себе. Нет, – сказал он. Отнюдь не.

Она проводила его до двери и выпустила сэра Боренсона. Снаружи ее Дэйс стоял у двери, ожидая так же терпеливо, как стул.

Иоме улыбнулась женщине, испытывая странное чувство утраты из-за потери этого предмета мебели. Ваши услуги больше не потребуются, – сказал Айом. Настоящим я отрекаюсь от своего трона в пользу герцога Палдейна.

Правила были ясны на этот счет. Как только Айоме отреклась от престола и назвала своего преемника, Дэйс должны были уйти.

Молодая женщина кивнула и, казалось, на мгновение задумалась, слушая совет далеких голосов. – Понадобятся ли Фаллиону мои услуги?

Иоме терпеливо улыбнулась. Дни не оказывали никаких услуг. Они просто наблюдали за своими лордами, изучали их. Возможно, временами находились лорды, чьи дары гламура и Голоса могли повлиять на Дни, но Иом не знал ни одного. Сколько она себя помнила, Дни преследовали Айоме. Она была бы рада наконец избавиться от этой женщины. – Нет, ты ему не понадобишься.

Дни приняли это во внимание. Она должна была знать, что Иоме скрывает ее сыновей. Древний закон запрещал Дэйсу следовать за лордом в изгнание, поскольку это означало бы предупреждение тех самых людей, от которых лорд был вынужден скрываться.

Тогда я поспешу в путь, – сказали Дни. Айоме удивился использованию слова торопиться. Было ли это тонким предупреждением? Дэйс повернулась к двери башни, посмотрела через плечо и сказала: Было приятно познакомиться с вами, миледи. Ваша жизнь была прожита богато, и хроники будут свидетельствовать о вашей доброте и мужестве. Желаю вам удачи на дорогах. Пусть Слава охраняет твой путь, а Светлые – охраняют твою спину.

4

СИЛЬНОЕ СЕМЯ

Ни один мужчина не сильнее любви матери к своему ребенку.

– Айом Орден

Фэллион, затаив дыхание, собирал вещи в своей спальне, а Джаз делал то же самое. Дело было не в том, что у Фэллиона было много вещей; дело было в том, что он был взволнован. Он вспомнил только одно настоящее приключение в своей жизни: когда ему было четыре года, его мать отвезла мальчиков в Хередон. Он почти ничего не помнил о поездке, но вспомнил, как однажды утром они ехали вдоль озера, вода которого была настолько спокойна и прозрачна, что можно было увидеть жирную ручьевую форель, плывущую далеко от берега. Озеро, казалось, было наполнено туманом, и судя по тому, как он уходил в завитки и водовороты, Фаллиону почти показалось, что озеро выдыхает. Пары поднимались вдоль берега и висели в воздухе среди величественных буков и дубов, их нежные листья были зелеными, только что распустившимися.

Их опытный водитель вел карету медленно и равномерно, чтобы Фэллион и Джаз могли спать. Пока лошади бесшумно брели по дороге, затихшей из-за недавних дождей, Фаллион внезапно обнаружил, что смотрит в окно сквозь утренний туман на огромного кабана – легендарного большого кабана Данвуда. Существо было огромным; горб на его плечах поднимался почти вровень с верхом кареты, а длинные темные волосы на груди спадали до земли. Он хрюкал и пахал поля своими огромными клыками, поедая червей, почву и прошлогодние желуди.

Водитель замедлил ход, надеясь незаметно обогнать существо, поскольку испуганный большой кабан скорее всего бросится в атаку, чем убежит. Фаллион услышал, как водитель пробормотал проклятие, и внезапно Фаллион выглянул в другое окно, увидел еще больше зверей, выходящих из тумана, и понял, что они случайно въехали прямо в эхолот монстров.

Водитель остановил карету. Долгие напряженные минуты кабаны копошились и хрюкали неподалеку, пока наконец один зверь не подошел так близко, что задел колесо. Его случайное прикосновение опустошило карету; внезапно ось треснула, и машина накренилась.

Мать Фаллиона сидела тихо, но теперь начала действовать. В королевской карете был боевой рог, предназначенный для подачи сигналов бедствия. Рог быка, покрытый черным лаком и позолоченный серебром, висел на стене за головой Фаллиона.

Мать тихо сняла гудок и слегка приоткрыла дверь. Она громко дунула, пять коротких звуков, звук, который издавали охотники, преследуя дичь.

Внезапно огромные кабаны завизжали и понеслись прочь, каждый бросился в разные стороны.

Но один огромный кабан выскочил прямо из тумана, опустив морду, и врезался в карету. Фаллион врезался в дальнюю дверь, которая распахнулась от удара, и ударился о сырую землю. Вокруг него посыпались куски панелей, и на долгую минуту он опасался за свою жизнь.

Он растянулся на земле, сердце колотилось, страх душил его.

Но через несколько мгновений все, что он мог слышать, это звук огромных кабанов, грохотающих по твердой земле, и его сердце колотилось, и он понял, несмотря на свой страх, что он никогда не подвергался реальной опасности: его отец не использовал свои Силы Земли, чтобы прошептать предупреждение. Если бы Фаллиону угрожала реальная опасность, его отец сказал бы ему.

Теперь за окном Фэллион услышал странный вой. Он начался как далекий гром, перерос в долгий кошачий вой и закончился каким-то причудливым животным криком.

Джаз обеспокоенно посмотрел на окно.

Теперь Фаллион знал, что ему грозит реальная опасность, и ему нужно было многое подготовить. Он положил свою одежду в сумку: пару зеленых туник, достаточно тяжелых для путешествий, теплый шерстяной халат цвета темного мокрого дерева, сапоги из мягкой кожи, накидку с полукапюшоном для защиты от дождя. И это было все.

Но во время работы ему приходилось мириться с Хамфри, своим домашним феррином. Хамфри было всего шесть месяцев, и он был немногим крупнее крысы. Его спина была цвета сосновых иголок на лесной подстилке, а живот был более светло-коричневым. У него была морда с темно-черными глазами, посаженными вперед, как у циветты.

Пока Фэллион и Джаз работали, Хамфри прыгал вокруг них, помогая. Маленькое существо поняло, что они куда-то идут, поэтому тоже устроило игру в сборы вещей.

Пиская и насвистывая, он сунул в рюкзак Фаллиона мумифицированный труп дохлой мыши вместе с парой каштанов, которые, по его словам, были красивыми. Он добавил блестящий наперсток, серебряную монету и пару коконов, которые Фаллион хранил на зиму в надежде, что весной у него появится бабочка.

Фэллион напомнил Джазу: Не забудь мамин подарок на день рождения, и вытащил свою маленькую коробку и проверил, не залез ли в нее Хамфри. Внутри находился овал, вырезанный из слоновой кости, с нарисованным на нем портретом его матери, когда она была молодой и великолепной, наполненной очарованием прекрасных юных девиц. Фаллион работал несколько месяцев, вырезая из палисандра крошечную элегантную рамку для картины. Он почти закончил. Он убедился, что его режущие инструменты все еще находятся в коробке. Хамфри любил убегать с ними.