Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 85 страниц)

Впереди виднелась каменная гора из красного камня, вылепленная ветром. Он возвышался над деревьями, и его бока, образованные окаменевшими песчаными дюнами, выглядели так, как будто в них были высечены лестницы. Естественные выступы в камне образовывали лестницу, которая поднималась все выше и выше.

Гвардин вошел в относительно узкий каньон, и гора лежала прямо впереди. Они уже обогнули его, так что их подъем не был виден с запада.

Грааки полетели вверх, скользя по верхушкам деревьев, а склоны гор вокруг них становились крутыми.

Вскоре по бокам от него появились края каньона, каменные стены которых ветер и вода превратили в высокие колонны. Путь под ним был безопасным. Ревущий ручей струился по каньону, его поверхность была белой от пены. На крутых склонах каньона росли лишь несколько королевских сосен. Никто не мог подняться по этим скалистым берегам незамеченным.

Впереди через каньон перекинут каменный мост. Грааки неуклонно летели к нему.

Они знают дорогу, – с гордостью подумал Фаллион, отдавая голову своему скакуну. Через несколько мгновений они прошли под монументальной аркой, и с этого момента он знал, что любые разведчики, идущие по его следу, потеряют его из виду, поскольку по обе стороны были крутые скальные гребни. Каньон раскололся, и его граак полетел влево.

Тропа под ними выглядела непроходимой. Вздувшийся ручей бушевал по камням; каменные колонны, казалось, почти вырастали из реки.

Несколько минут спустя они приблизились к вершине каньона, когда грааки начали приземляться в затененную расщелину.

Убежище было практически полностью скрыто даже с воздуха. Повсюду возвышались каменные колонны, вылепленные ветром и дождем в уродливые формы, напоминающие полулюдей или горгулий; место посадки было скрыто в их тени.

Фэллион подъехал, и его граак аккуратно упал на обрыв, прямо перед темным туннелем.

Он спрыгнул со зверя, когда пара молодых гвардинов подошла, чтобы разобраться с его грааком. Справа и слева от него в каменных стенах были вбиты железные кольца, и у каждого верхового грака была привязана к кольцу единственная нога.

Наверху каменная арка вела в туннель. Под аркой красная скала почернела, окрасившись минеральными солями, капающими с течением времени водой, а на камне виднелась древняя фреска тотана, окрашенная в яркие цвета – пурпурный и черный, титановый белый и коралловый. На нем была изображена королева тотана – четвероногое существо с двумя тяжелыми руками, восседающее на плечах огромной толпы меньших тотанов, словно несущееся к победе.

Меньшие тоты носили в качестве оружия длинные металлические дубинки, а маги среди них владели посохами, сделанными из пурпурных костей тота, прозрачных, как хрусталь.

Где была королева и какие битвы она выиграла, Фаллион не мог догадаться. Он также не понимал, почему здесь, в горах, спрятана ее крепость. Но в тысячный раз он надеялся, что ее народа больше нет.

У входа в туннель находилась огромная ниша, заполненная грааками. Дальше, у старого костра, собралась дюжина Гвардинов вместе с Валей.

Ни один из детей под командованием Фаллиона не был старше двенадцати лет. Это неудивительно. Добраться до этого места можно было только на грааке, а грааки не могли вынести вес взрослого человека на любое расстояние.

Той ночью дети сгрудились в кружок вокруг небольшого костра и спорили.

Я говорю, что мы останемся в Айдинге, – сказала одна молодая женщина. Мы не выйдем из пещеры, пока армия Шадоата не уйдет.

– Ты имеешь в виду сидеть и голодать? – спросил мальчик.

В долинах есть еда, – сказал мальчик постарше, Денорра, тот самый мальчик, который перерезал веревки моста. У фермеров еще есть магазины.

Дети устроили собрание, совет, на котором должны были быть услышаны все голоса.

Магазины не просуществуют долго, – сказал Фаллион. Сезон весенних посевных работ только что прошел, а зимние запасы почти закончились. Их станет еще меньше, когда войска Шадоата закончат жечь и грабить. И что мы тогда будем делать, грабить свой народ ради еды?

Все дети смотрели на него снизу вверх. Он был их капитаном и другом, и хотя он старался воздерживаться от узурпации власти на спорах, его голос значил больше, чем голоса некоторых из более мелких.

Фэллион подошел к огню, но не сел. Мастер очага Ваггит внушил ему, как важно следить за тем, чтобы, выступая перед толпой, он занимал авторитетную позицию.

– Он прав, – предположила Валя. Шадоат строит корабли-миры, и для этого ей понадобятся рабы. Она возьмет людей здесь в плен, как на Синдилиане. Те, кто скрывается, не смогут охотиться или заниматься сельским хозяйством. Со временем им придется добывать еду, и тогда ее люди их поймают. В этом отношении Шадоат терпелива.

Она говорила как знающая, но Фаллион заметил, насколько сдержанной остается ее речь. Она не сказала этим детям, что Шадоат – ее мать.

Интересно, подумал Фаллион, не охотится ли за мной просто Шадоат. Может быть, она гонится за Валей. Возможно, Шадоат даже предложит выкуп?

Конечно, он никогда бы не подумал продать ее, но эта мысль вызвала у него любопытство.

Когда приземлился опоздавший всадник, у входа в пещеру послышался шум.

Одна юная Гвардин, девочка семи лет, сказала: Разве мы не должны предупредить кого-нибудь, если тот вернется? Шадоат похожа на тота, не так ли?

Король Мистаррии, – добавил другой. – Это оу, мы должны рассказать. Но как мы состаримся от него?

– Король уже здесь, – сказал кто-то из темноты. Джаз вышел из пещеры и многозначительно кивнул в сторону Фаллиона.

Фаллион не видел своего брата несколько месяцев и был поражен тем, как быстро растет его младший брат. Джаз стал высоким и худощавым. Он бросил сумку к ногам Фаллиона. Форсибли внутри по-своему лязгали, громко эхом разносясь по маленькой пещере, и пара скатилась на землю. – Они вам понадобятся, Ваше Высочество.

Дети Гвардина недоверчиво уставились на Фаллиона, открыв рты от удивления. Может ли их капитан действительно быть королем в изгнании?

– Покажи им свое кольцо, – попросил Джаз.

Фаллион полез в карман туники и вытащил перстень с печаткой – древнее золотое кольцо с изображением зеленого человека на нем. Фаллион никому не показывал его много лет, с тех пор, как покинул Мистаррию.

Большинство детей замолчали в благоговении, не зная, как вести себя перед королем. Двое из них постарше выползли из сидячих мест и сумели встать на колени.

Один ребенок, девочка по имени Никс, сказала: Но я думала, что Король Земли был королем Мистаррии?

– Он был, – сказал Фэллион. Король Земли был моим отцом. Но он умер.

Отчасти поэтому я приехал сюда: посмотреть, смогу ли я узнать, что произошло в его последние дни.

Теперь даже самый младший из детей начал становиться на колени, и Фаллион, к своему ужасу, позаботился о том, чтобы даже Джаз выбрал этот момент для поклона.

– Что нам делать, милорд? – спросил Джаз.

Мудро выбранный вопрос, понял Фаллион. Задавая этот вопрос, Джаз тонко убеждал всех остальных подчиниться воле Фаллиона.

Все они ждали от него ответов, у каждого из них сияли глаза, полные надежды.

Я хотел армию, – понял Фаллион, – и теперь я ее нашел: но только армию детей.

Что они могли сделать, чтобы сражаться с Шадоатом?

Фаллион сказал: Ближайшая крепость Гвардина находится в Городе Мертвых. Отсюда четыре дня пути, а там всего четыреста хороших воинов. Этого недостаточно, чтобы противостоять Шадоату, даже близко не достаточно.

Он обратился за помощью к одному из разведчиков, мальчику, который первым предупредил его о приближении врага. Как вы думаете, со сколькими людьми мы сражаемся?

Я видел двадцать кораблей, больших, и много лодок. Я думаю, что каждый из них может вместить тысячу человек.

Фаллион знал, что местные жители не смогут дать отпор такому количеству войск. Не все на острове были Гвардинами. Там было много местных фермеров, потомков преступников. Крепкие люди, многие из них. Но такие люди не обязательно были бойцами.

Фаллион предположил: Даже если кто-то сможет прийти нам на помощь, им понадобится хорошая неделя, чтобы добраться сюда.

Восьмилетняя девочка сказала: Мой отец сказал мне, что здесь десять тысяч Гвардинов. Она сказала это так, как будто это было феноменальное число, невообразимое войско, и одно только это число могло отпугнуть врага. Очевидно, она не слушала, когда они говорили о численности врага.

– Да, – сказал Фаллион, – но они разбросаны по всей стране. Чтобы собрать их всех, понадобится год. Поэтому мы не можем рассчитывать на то, что они нас спасут, – сказал Фаллион. У нас нет еды, и мы не можем ее добывать. Мы не протянем и года.

– Есть кое-что еще, – сказал Джаз. Яркие стреляли в меня стрелами по пути к убежищу. Одна из их стрел попала мне в крыло. Они прячутся на деревьях вдоль реки, высматривая наездников на грааках. Каждый раз, когда кто-то из нас пытается вылететь отсюда в поисках еды, это дает им еще один шанс нас заметить.

Словно подтверждая его точку зрения, у входа в туннель послышались хлопанье крыльев и карканье, возвещающее о своем присутствии. Только что прибыл новый гонщик.

Фэллион мысленно отметил, что нужно проверить крыло на грааке Джаза. Мембрана может легко порваться и заразиться. Им придется зашить рану и дать зверю отдохнуть несколько дней.

Что мы делаем? – спросила старшая из девочек Гвардина. Все знают, что сюда надо приходить. Мы могли бы заставить всадников бродить всю ночь.

А если все знают, что сюда нужно приходить, – подумал Фэллион, – то это вообще не тайник.

Он задавался вопросом, стоит ли ему бежать, просто сказав детям, чтобы они убегали. Они могли отправиться в Крепость Адских Пустошей, а оттуда отправиться вглубь страны.

Но даже с этим простым планом были проблемы. Даже вылетев из крепости, они могли раскрыть ее местонахождение, и Фаллиону нужно было держать это в секрете, насколько это было возможно. Это имело огромное стратегическое значение.

Кроме того, подумал он, даже если мы улетим, что это будет за жизнь? Смогу ли я действительно что-нибудь решить?

Ваггит всегда говорил ему не бежать от проблем, а искать решения.

Сегодня вечером мне нужен часовой у двери, – сказал Фэллион. – И мне нужен еще один примерно в двух милях вниз по каньону. Если кто-нибудь из разведчиков Шадоата попытается пробраться сюда, я хочу, чтобы уведомили об этом заранее. В зависимости от их количества мы можем либо сражаться, либо бежать.

– И что тогда? кто-то спросил. Мы останемся здесь навсегда без еды?

Может быть, мы могли бы сразиться с ними, – сказал один мальчик. Мы могли бы обстрелять их с высоты, из наших грааков.

Фаллион сомневался, что такая атака причинит большой вред, но первой возразила Денорра. – Мы могли бы таким образом убить парочку голафов, но ради чего? Маловероятно, что мы сами сделали бы это Шадоат. И тогда они наверняка будут у нас на хвосте, и мы умрем следующими.

Есть и другие способы борьбы, – предположил Джаз. Он кивнул в сторону кожаной сумки на полу, силовики были на виду. Для детей форсиблы были скорее эмблемой королевской власти Фаллиона, чем его перстнем с печаткой, ибо что такое король без даров? – Возможно, пришло время, – сказал Джаз, всматриваясь в лицо Фаллион.

Валя предложила: Милорд, я дам вам пожертвование.

– Я тоже, – сказал Джаз.

Фэллион посмотрел на своих друзей, и его сердце наполнилось так сильно, что он подумал, что оно разорвется.

Я не буду брать пожертвования от людей, которых люблю больше всего, – сказал Фаллион. Кроме того, у нас нет посредника. Мы должны найти другой путь.

Валя размышляла: Возможно, это наш шанс нанести удар по Посвященным Шадоата. Она только что разграбила город. Сегодня вечером она примет пожертвования и отправит новых посвященных в свою крепость. Мы знаем, что в прошлом она отплыла на восток от Синдиллиана со своими Посвященными. Вполне вероятно, что она спрятала их здесь, на Ландесфалене, или где-нибудь поблизости. Нам нужно только следовать за ее кораблем. Мы могли бы выйти в бой и поискать его ночью.

Фэллион задавался вопросом, сработает ли это.

Остальные дети с надеждой посмотрели на Фаллиона, и Денорра сказала: Это лучше, чем сидеть на задницах и просто ждать, пока мы умрем с голоду или когда один из них придет и убьет нас.

Неужели все может быть так просто: просто доставить старого Виндкриса туда, где Шадоат спрятала своих посвященных, и отправить их вместе с охраной?

Но у Фаллиона не было армии, с помощью которой можно было бы атаковать, или, по крайней мере, не было армии, которой он был бы готов рисковать. Он не собирался отправлять детей в бой.

У него были только собственные сильные руки, и он сомневался, что их достаточно.

Но я готовился к этому бою с детства, – подумал он. Его небольшой размер противоречил его боевому мастерству.

Более того, внутри него горел скрытый огонь, жаждущий разгореться.

У него не было дарований, и он знал, что если продолжит, то подвергнет себя огромной опасности.

Я смогу найти ее посвященных, – сказал он себе. Я мог бы сразить их.

После этого убить саму Шадоат будет нетрудно. Фаллион знал дюжину хороших воинов, которые могли бы справиться с этим.

Фаллиону оставалось только воспользоваться этой возможностью.

Он никогда не лишал человеческой жизни своими руками, и сейчас ему не хотелось делать это.

Но он подумал о совете капитана Сталкера: когда приходит время выпотрошить человека, не кричи, не угрожай и не извиняйся. Просто будьте человеком, который спокойно идет и занимается делами.

Я хочу, чтобы ты был именно таким человеком, – сказал Сталкер.

Фаллион не был уверен, что доверяет этому совету, но, поскольку перед ним не было ничего, кроме уродливого выбора, это было единственное решение, которое он мог принять.

47

ПОЛЕТ СРЕДИ ЗВЕЗД

Свой первый граак я проехал в пять лет и никогда не забывал этого чуда. Теперь я стар и толст и могу летать только во сне.

– Менделлас Орден

С наступлением вечера Фаллион развел костер, который изрыгал дым и наполнил пещеру светом.

При этом он почувствовал знакомое прикосновение. Голос прошептал в его голове: Принеси мне жертву.

Время битвы было уже близко, и спустя много лет Фаллион сдался.

Да, Мастер, – сказал он мысленно. Моя работа принесет тебе славу.

Дети взяли пепел из костра и смешали его с водой, а затем намазали им Виндкрис, огромный белый граак Фаллиона, покрасив его в черный цвет.

В темноте его было бы почти невозможно заметить. Тогда Фаллион выкрасил свое лицо и руки в черный цвет и вытер душистую золу своей одеждой.

И наконец, он отточил свой клинок до бритвенной остроты.

Фаллион всмотрелся во мрак, бросил последний долгий взгляд на своих друзей, а затем попрощался с ними.

Ему казалось, что он смотрит на своих собственных детей, и его сердце разрывалось от того, что ему пришлось оставить их сейчас, одиноких и беспомощных.

Он вышел на выступ, отвязал Виндкрису ногу и вскочил на спину своего скакуна. Граак неуклюже подошел к краю утеса и прыгнул, а затем взмыл над долиной.

Ветер поднялся с земли и поднял граак ввысь, заставив огромную раскрашенную рептилию парить в ночи под звездами, яркими, как бриллианты.

Он сделал круг на восток, а затем на юг, скрывая направление своего приближения от любых недружелюбных глаз, и парил по скрытым путям среди каменных деревьев, пока не достиг холмов над портом Гариона.

Там, к востоку от города, его граак сидел на дереве и наблюдал за маленькой черной шхуной.

Это Милосердие? он задавался вопросом.

Он часами наблюдал, как к нему подплывают лодки, загружая свой груз. Фаллион видел, как людей везли сотнями, большинство из них были без сознания или выведены из строя до такой степени, что их приходилось нести.

Где-то задолго до рассвета, все еще скрытый темнотой и поднимающимся туманом, корабль ускользнул в море.

Он изучал направление корабля и знал, куда он направляется. Валя сказала, что он шел прямо на восток от Синдиллиана. Теперь он брал курс на юго-запад. Путем триангуляции курсов в уме он смог определить приблизительное местоположение, которое он вспомнил по старым картам капитана Сталкера: остров Вольфрам или один из других атоллов неподалеку.

Фаллион подождал, пока корабль не уйдет далеко в море, прежде чем броситься в погоню.

Он полетел на юг по тайному маршруту среди деревьев, пока не достиг пляжа, а затем позволил своему скакуну упасть в туман, так что кончики его крыльев коснулись воды, и он почувствовал соленые брызги на своем лице.

Долгие часы он парил над морем, наблюдая, как оно колышется под ним, его волны образуют ямочки, словно кожа змеи, когда она извивается.

Пока он ехал, время, казалось, тянулось медленно.

Я старею, – подумал Фэллион. Мое детство исчезает позади меня, терпя неудачу.

И в одиночестве, пока он ехал под звездами, у него было много времени, чтобы подумать и укрепить свою решимость. Он представил себе Крепость Посвященных, наполненную жестокими людьми, отдавшими себя служению Шадоату, светлым из преисподней, которые стали совершенными во зле. Возможно, она использовала животных, тоже-голатов и стрэнги-саатов и темняков-слав.

Монстры. Крепость Шадоата вполне могла быть заполнена монстрами.

Но были бы и другие. Там могли быть люди из Порта Гариона – трактирщик, или его жена, или, возможно, хорошенькая дочь кожевника.

Как бы он отнесся к тому, что лишил ее жизни?

Никс плакала. Джаз держал ее на руках всю ночь и пытался немного поспать. Дозорный костер догорел до углей и почти не давал тепла.

А здесь, так высоко на горе, воздух казался разреженным и холодным, почти хрупким. Джаз пытался согреть Никса своим телом, но не смог согреться даже самому.

Фэллион отсутствовал уже несколько часов. Джаз не мог заснуть. Грааки были беспокойны. Большинство из них были самцами, и в это время года их одолевало желание охотиться за едой для своих товарищей, а также искать ветки и водоросли, чтобы использовать их в качестве материала для гнездования.

Всю ночь они издавали гроаак-крики, а затем зашуршали крыльями, стремясь взлететь.

Что произойдет, если я отпущу животных? он задавался вопросом.

Он представлял, что большинство из них направятся прямо к морю, обратно в свои гнезда и попытаются вырастить своих детенышей. Но не все грааки выглядели взрослыми. Подростки, младше девяти лет, еще не связались со своим партнером и, скорее всего, останутся рядом со своими хозяевами, паря по горным уступам, чтобы охотиться на диких коз, или направляясь в долины, чтобы охотиться за ними. рангиты и норные медведи.

Они возвращались после того, как поели, и в этом была проблема. Они могут привлечь нежелательное внимание.

Единственное, что он мог сделать, это оставить грааков привязанными к их железным кольцам. Пусть сидят спокойно и питаются своим жиром. Через несколько дней без еды и воды рептилии могут умереть или, что еще хуже, отгрызть себе ноги, пытаясь спастись.

Он представил, как грааки преследуют детей, настолько обезумевших от голода, что готовы были съесть своих хозяев. Это случалось раньше, много раз.

Джаз пожалел этих существ. Он знал, каково это – быть прикованным к стене без еды и воды.

Наконец Джаз уснул.

Казалось, он пролежал всего минуту, когда услышал гортанный крик и проснулся с колотящимся в горле сердцем.

Несколько грааков заворчали, и он услышал хлопанье крыльев. Кто-то уезжал!

Джаз вскочил на ноги. Никс исчез.

Он выбежал на улицу и увидел восход солнца – огромный розовый шар на краю света.

Внизу он увидел граака, летящего прямо над деревьями. Никс ехал на нем.

Ушел за едой, понял он, и за водой. Детям это понадобится.

Джаз был полон гнева и дурных предчувствий. Но теперь ее было уже не остановить. Ему оставалось только надеяться, что она преуспеет.

Сейчас для нее было самое время получить припасы, если у нее вообще была надежда – сейчас, прежде чем войска Шадоата разграбили все близлежащие города.

Фаллион предупредил их всех не ходить в поисках еды. Но нельзя приказать ребенку голодать, – понял Джаз.

Ради них всех он пожелал Никсу удачи.

Шадоат ждала на вершине горы, изучая ночное небо. У нее было три дюжины даров зрения, но и тогда она была слепа на правый глаз, а в левом глазу все казалось окутанным тончайшим туманом.

На западе ее голафские армии маршировали в ночи, расходясь веером. Голафы были неутомимы, и к рассвету они уже залезли бы под каждый камень и замшелое бревно в радиусе двадцати миль от порта Гариона в поисках Фаллиона и Валии.

Шадоат пытался следовать по летному пути, пройдя по нему несколько длинных объездов и тупиков. Без кого-то, кто мог бы руководить, ее граак сбился с пути.

Наконец она дошла до конца и выехала над деревьями. Она задавалась вопросом, возможно, убежище детей находится где-то в конце летного пути, там, в джунглях, поэтому она приземлила свой граак и какое-то время искала пешком, принюхиваясь в тени в поисках запаха детей. прислушиваясь к человеческим крикам, все безуспешно.

Но ближе к вечеру она заметила пару грааков далеко на востоке и заподозрила, что убежище должно быть в другом месте.

Она потеряла их из виду, когда они улетели в горы.

Теперь она впервые заметила что-то вдалеке, за много миль: полоску белого цвета, почти как облако, то появляющееся, то исчезающее, появляющееся и исчезающее.

Граак, поняла она, хлопая крыльями на рассвете. Она даже могла различить призрачного всадника.

Возможно, кто-то из детей патрулировал или нес сообщение. В любом случае это означало, что ребенок вернется.

И когда это произойдет, Шадоат последует за ребенком в убежище.

48

АТОЛЛ

Каждый человек мнит себя островом добродетели, окруженным морем хамов.

– Джаз Ларен Сильварреста

За долгую ночь граак Фаллиона устал. Это было далекое путешествие, и даже при слабом ветре Виндкрис не мог продолжать путь вечно. Бедная рептилия начала кашлять на лету, и плоть на ее горле покачивалась, как будто она ослабевала от жажды.

Фэллион подумывал о том, чтобы бросить зверя. Он не хотел стать причиной его смерти. Но сейчас он был слишком далеко в море, чтобы повернуть назад.

По счастливой случайности он заметил небольшой атолл, скалу, выступающую из океана. Он надолго остановился и дал Виндкрису отдохнуть. Камень был едва ли достаточно велик, чтобы он мог спуститься со своего скакуна, около пятнадцати футов в поперечнике. Поэтому он сел на Виндкриса, пока черная вода бушевала вокруг них, и наблюдал за восходом солнца.

Лишь поздно ранним утром, когда розовое солнце поднялось в небо, Фаллион добрался до Вольфрама.

Он узнал остров по картам, его пляжам с белым песком и игре волн вокруг него.

Он позволил Виндкрису упасть, и тот захлопал по всей длине.

Остров казался пустым, необитаемым. Никаких признаков Милосердия не было.

Он летал вверх и вниз по береговой линии с такой медленной скоростью, что ему казалось, что он часами наблюдает за каждой ее деталью.

Не было ни костров, которые могли бы согреть посвященных, ни скрытых башен или построек, где они могли бы разместиться.

Их здесь нет, понял он. Но рядом есть еще два острова. Я дам своему скакуну отдохнуть утром, а потом уйду.

Он позволил Виндкрису сходить на пляж и съесть молодого морского льва.

Фаллион нашел кучу коряг и свернулся калачиком в песке под ней, получив небольшое укрытие от ветра, пока его лошадь отдыхала.

Пока Фаллион спал, сэр Боренсон направился к Стиллуотеру на семейном рангите, подпрыгивая и толкаясь всю дорогу, пока у него не заболела голова.

В каждой маленькой деревне он выкрикивал предупреждения всем, кому мог, рассказывая им о вторжении, тем самым поднимая сельскую местность.

Это была тяжелая работа, долгая работа, и она становилась еще тяжелее, потому что он ехал по неровным дорогам в жаркий день.

Дорога до Стиллуотера обычно занимала два дня на рангите. Он намеревался сделать это за один раз.

Снова и снова его мысли возвращались к детям и Мирриме. Он оставил ее с семьей. Пару лет назад она потеряла все свои способности – все, кроме обаяния. Она больше не была тем воином, которым была когда-то. Она была целительницей, волшебницей воды, жившей на краю пустыни. Больше всего она была матерью, и ей это нравилось.

Ей хотелось иметь другой дом, рядом с ручьем или озером, но она забыла об этом. Любой, кто нас ищет, будет знать, что нужно искать возле воды, – сказала она, и поэтому Миррима настояла, чтобы они перебрались на самый жаркий и негостеприимный участок каменистой земли, который они могли найти.

Когда-нибудь, – снова и снова обещал ей Боренсон, – я найду нам настоящий дом.

Боренсон беспокоился, что его жена и дети попадут в плен или того хуже, и лишь с большим трудом отвлекся от подобных мыслей.

Бесполезно беспокоиться, сказал он себе. Я не могу изменить то, что может случиться. Мой курс определен, и повернуть назад хуже, чем идти дальше.

И когда он мчался по склонам холмов, в пышную местность, где дикие рангиты паслись на зеленой весенней траве, он остановился на вершине холма и посмотрел вниз на серебряную реку. Трава была такой, какой он никогда не видел в Рофехаване. Трава рангит, как ее называли фермеры, имела неповторимый запах и текстуру. Его запах был экзотическим и пряно-сладким, как овсяная трава с легким оттенком сандалового дерева, и когда он сел на него, он оказался почти шелковистым на ощупь.

Пока его лошадь сидела, пыхтя и кашляя от труда по восхождению (Боренсон, в конце концов, был крупным человеком и с каждым годом толстел), Боренсон восхищался красотой холмов и долин, которые простирались перед ним.

Ничего подобного в Рофехаване он не помнил. Ничего такого прекрасного. И если бы путешествие в Ландесфаллен не было таким далеким и рассказы о нем не были бы такими пугающими, Боренсон представлял, что люди бросились бы в панику, чтобы добраться до этого места, чтобы претендовать на несколько акров его пышных земель.

Красота этого места угрожала сокрушить его.

Я вернусь сюда, когда война закончится, – сказал он себе. Я куплю такое красивое место, как эта долина, и никогда не уеду.

За час до наступления сумерек Фаллион пролетел над безымянным атоллом и по запаху понял, что нашел спрятанных Посвященных Шадоата.

Остров был небольшим, представлял собой одинокий вулканический конус, возвышающийся над морем. Его поверхность была почти твердой базальтовой, с намеком на дым, поднимающийся из конуса вулкана. В прошлые века здесь укрывались тюлени и морские птицы; удобренные гуано, растения и деревья выросли в изобилии. Таким образом, нижние края вулкана представляли собой буйство зелени.

Не было ни гавани, ни признаков легкого доступа к острову. Милосердие пришло и ушло. Он видел, как он плыл на север, обратно в порт Гариона, и обошел его стороной. Но приближаясь, Фаллион понял, что это было именно то место.

Дым висел в неподвижном вечернем воздухе на многие мили вокруг, и для обоняния Фаллиона, тонкого чувства ткача огня, именно вкус дыма подсказал ему, что поблизости находятся люди.

Если бы дым шел из конуса вулкана, он должен был бы пахнуть серой и пеплом, сердцем мира.

Вместо этого у него был вкус дерева и мяса – вкуса готовящегося огня.

Фэллион призвал Виндкриса подняться выше. Старая рептилия слабела и быстро угасала. Но он поднялся над краем вулкана, и Фаллион заглянул в его кратер. Даже тогда Фаллион сначала не увидел лагеря. Кратер был заполнен камнями и неглубоким озером, и только возле одного края поднимался дым.

Фаллион заметил тени на отвесных скалах, даже в тусклом свете, подозрительные тени, которые напоминали о скрытых пещерах.

Он позволил Виндкрису сделать один проход, планируя выше, и запах дыма и хлеба стал сильнее. Проторенная тропинка в траве привела к единственному отверстию – затененному туннелю.

Лагерь, казалось, спал. По крайней мере, при его приближении не прозвучал сигнал боевого рога; Фаллион не увидел охранников.

Но один охранник все же его увидел. Лежа глубоко под затененной аркой и настороженно выглядывая из двери глазами цвета морской волны, гигантская обезьяна Охтуру заметила черную тень граака, скользившего по вечернему небу.

Она зарычала от возмущения.

Схватив в одну руку тяжелую дубинку с шипами, она подошла к койке в углу и разбудила своего любимого хозяина.

Абраваэль потер глаза и осторожно вгляделся вверх. Он ненавидел это задание, ненавидел это место. Казалось, скала замерзала каждую ночь к рассвету, а затем запекалась в полуденном зное. Он ненавидел свою мать за то, что она отправила его сюда. Но она настояла. Она собиралась на войну, и ей нужен был кто-то, кому она могла бы доверить охрану своих посвященных; Абраваэль был человеком в мире, которому она доверяла больше всего.

Ему потребовались долгие секунды, чтобы понять, что Охтуру напуган. Она выглянула наружу, раздувая ноздри, зарычала, а затем прогрохотала: Птица. Большая птица.

– Все в порядке, – сказал Абраваэль. Вам не придется беспокоиться о птицах.

Злая птица. Незнакомец ездит на нем.

Абраваэль выстрелил. Незнакомец верхом на грааке?

Абраваэль поспешил натянуть штаны, не зная, схватить ли его первым или боевой молот. Его разум, притупленный послеобеденным сном, он огляделся в поисках своих ботинок.

Охтуру зарычал, и Абраваэль услышал хруст шагов по гравию снаружи.

– Убей незнакомца, – прошипел Абраваэль.

Рыча, как дикий кабан, Охтуру выбежал из Крепости Посвящённых.

Ранним вечером Джаз стоял на страже убежища Королевы Тотов.

Гора закрывала ему обзор на запад, но он чувствовал запах пожаров, поднимающихся из джунглей в сторону порта Гариона, а дым окрасил небо в дымчато-желтый цвет.

Далеко внизу он увидел, как из леса что-то поднялось – граак, летящий к нему. Он парил над лесом и под наклоном вечернего солнца скрылся в тени. Но теперь он поднялся достаточно высоко, так что полуденное солнце коснулось его крыльев, и внезапно появился, сверкающе-белый.

У маленького всадника за спиной граака висело несколько тяжелых мешков.

Должно быть, это Никс привозил припасы. Джаз почувствовал, как его желудок урчит в ожидании еды.

В течение долгой минуты Никс летела к нему.

Затем он заметил второго граака, летевшего низко над деревьями, в нескольких милях позади. Всадник был слишком велик для гвардина; мгновенно Джаз почувствовал, как у него внутри живота что-то падает.

Он знал этого всадника. Это был Шадоат. Он чувствовал уверенность – не потому, что мог видеть ее лицо или узнавать ее очертания. Это был всего лишь инстинкт, от которого у него по спине пробежала дрожь, а из горла вырвался сдавленный крик.

Шадоат приближается! – крикнул он, предупреждая остальных.

Фаллион тихо шел к пещере, когда пара теней появилась из-за стен утеса наверху и скользнула вниз к его скакуну.

Стренги-саатс! – понял он, вытаскивая свой длинный нож.

Они плыли к нему, думая, что он всего лишь ребенок. Возможно, в прошлом они убивали других, легко захватывая их, когда они в страхе стояли, как вкопанные, или спотыкались в кустах.