Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 85 страниц)

Рианна взяла его за руку и пошла с ним к двери. Выйдя на улицу, Дэйлан прошептал: Ты любишь Фаллиона, не так ли?

Рианна кивнула.

Возможно, тебе придется побороться с ней, чтобы завоевать его расположение. Знаешь, тебе следует сразиться с ней. Если ты этого не сделаешь, яйцо моей малиновки, ты всегда будешь об этом сожалеть.

– Я знаю, – сказала Рианна.

Дэйлан улыбнулся. Если бы она была женщиной из конного клана, это было бы просто. Вы садитесь на лошадей и участвуете в рыцарском турнире, а победитель получает добычу.

Я бы выиграла, – сказала Рианна. Она слабая.

– Осмелюсь сказать, что ты бы это сделал. Но не делайте ошибку, полагая, что Сиядда слаб. Есть много видов силы, и более достойного противника вам не найти. Осмелюсь ли я предложить альтернативу?

Что? – спросила Рианна.

В Далхарристане король часто берет несколько жен.

Рианна стиснула зубы. Я не буду делить мужа. Поступить так – значит выйти замуж за половину мужчины.

Я только предлагаю это, – сказал Дэйлан, – потому что, как только Сиядда признает вашу любовь к Фаллиону, она увидит в этом идеальное решение вашей проблемы. Я подумал, что вас следует предупредить.

Рианна обнаружила, что разговор становится неприятным. Она попыталась сменить тему. Дядя, – сказала она, – как получается, что из всех миллионов миров ты следишь за этими двумя, которые объединил Фаллион?

Это не случайно, – признал Дэйлан. Два мира подходят друг к другу, сцепляясь, как суставы рук с руками. Оба мира сохраняют что-то уникальное от Единого Истинного Мира, память о том, каким должен быть мир. Именно это привлекло дух Фаллиона в его мир.

Рианна на мгновение задумалась и закусила губу. Вы знаете жителей Люциаре. Возможно ли, что у меня здесь есть мать?

Ах, сказал Дэйлан. Ты знаешь, что не у всех в твоем мире было теневое я.

Рианна кивнула.

И даже те, кто это делает, – сказал Дэйлан, – могут быть не очень похожи на людей, которыми они были в вашем мире

У нее здесь была мать, – поняла Рианна. Она видела это в его глазах.

Скорее, – сказал Дэйлан, – они подобны мечтам о том, какими они могли бы быть, если бы родились в другое время, в другом месте.

У Рианны сложилось отчетливое впечатление, что он пытается подготовить ее к плохим новостям. Она попыталась представить худшее. Теневое я моей матери – преступник или сумасшедший?

Дэйлан обдумывал, что ответить. Я не знаю, кто твоя мать и жива ли она вообще. Некоторые люди, если бы они увидели свою тень, были бы неузнаваемы даже для самих себя.

– Значит, ты не знаешь, жива ли моя мать?

– Нет, – мягко сказал Дэйлан. Не имею представления.

Тогда о ком ты думаешь? Кто бы не узнал себя?

Дэйлан улыбнулся, как будто она поймала его. Она знала клятвы, по которым жил Дэйлан. Он чувствовал себя обязанным всегда говорить правду. Он также чувствовал себя свободным хранить молчание. Так что, если бы он заговорил, он бы сказал правду.

– Отец Сиядды, эмир, – сказал он наконец. В этом мире он один из величайших героев всех времен, верный союзник Верховного Короля. Десятки раз его хитрости спасали это королевство. Однако в вашем мире его теневое я стало величайшим врагом человечества. Как вы думаете, что почувствует Фаллион, когда узнает, что Сиядда – дочь Раджа Ахтена?

Рианна на мгновение постояла, сердце бешено колотилось.

Должен ли я предупредить Фаллиона? она задавалась вопросом. Любые чувства, которые Фаллион мог испытывать к девушке, быстро исчезнут.

Но Рианна поборола это желание.

Эмиром не был Радж Ахтен. Именно это пытался ей сказать Дэйлан. Эмир даже не узнал бы свою тень.

Рианна могла видеть, что делает Дэйлан. Дейлан был не из тех мужчин, кто суетится в чужие личные дела, но Рианна знала его, когда была ребенком, и поэтому сейчас он давал ей советы, как если бы она была любимой племянницей.

Для Рианны разрушить шанс Фаллиона и Сиядды на любовь было маленьким и эгоистичным поступком. Лишить другого человека шанса на счастье каким-либо образом нарушило ошеломляюще строгий этический кодекс Дэйлана.

Нет, пообещала себе Рианна, если Фаллион когда-нибудь узнает правду, он не услышит ее от меня.

Она улыбнулась и обняла Дэйлана, спокойной ночи.

Утром я пойду на поиски матери, – подумала Рианна. Все, что мне нужно сделать – и что нам нужно сделать – это выжить в предстоящей битве.

ЭДАУМЕНТ

Мужчин можно превратить в инструменты, если мы научимся ими манипулировать.

– Вулгнаш

Арет Сул Урстон лежал при смерти в хрустальной клетке, пока ребенок пытал его, создавая симфонию боли.

Он не возражал. Он был слишком близок к смерти, чтобы беспокоиться. Он оцепенел от окружающего, привык к боли, от которой у другого человека подогнулись бы колени.

Сама клетка была сделана из кварца и имела форму саркофага, который прекрасно прилегал к его телу и заставлял его лежать ничком, с растопыренными ногами и болезненно вытянутыми руками над лицом. В саркофаге были просверлены сотни маленьких отверстий. Через них вирмлинги проткнули кристаллические стержни, которые пронзили его тело и повредили определенные нервы – ганглии на запястьях и локтях; нервы в носовых пазухах, ушах и глазах; датчики боли в животе, почках, паху, пальцах ног и сотнях других мест.

Некоторые стержни были тонкими, как ресницы, другие – толщиной с гвозди. Просто постукивая по ним ивовой палочкой, ребенок мог причинить неописуемую боль.

Кран. Прикосновение к маленькому стержню заставило его вибрировать, и внезапно глаз Арета почувствовал, как будто он тает в глазнице.

Прикосновение к губам заставило зубы Арета почувствовать, будто они взорвались.

И все же боль больше не могла коснуться Арета. Свободный от всех надежд и желаний, он обнаружил резервуар внутреннего спокойствия. И все же при каждом постукивании он стонал, чтобы доставить удовольствие молодой вирмлинговой девушке, которая, казалось, думала, что пытка – это игра. Она улыбнулась, постукивая по стержням в ритме, словно под какую-то безумную мелодию, создавая свою симфонию боли.

Тебе повезло, – сказала ему ученица мучителя во время игры. К рассвету ты будешь последним живым человеком.

Внезапно вся боль отступила. Что?

Наши армии маршируют на Лусарию, – сказала девушка. – Тебе никто не сказал?

Конечно, ему никто не сказал. Девушка постучала по стержню, и у Арета свело желудок, как будто он пострадал от пищевого отравления.

– Ложь, – простонал Арет. Ты врешь. Они уже сказали ему так много лжи.

– Будь по-твоему, – сказала девушка, проводя палочкой по дюжине кристаллов одновременно. Внезапно мир исчез в раскаленном торнадо боли.

Придя в себя, Арет услышал лязг замков и скрип деревянной двери, возвещавшей о визите, а затем послышались шаги.

Это не мог быть кто-то, кто принес еду.

Слишком рано, – подумал он. Слишком рано с момента последнего.

Он научился определять время по узлу, который образовался у него в животе.

Запертый в своей хрустальной клетке, пронзенный во многих местах, Арет не мог повернуть глаза, чтобы увидеть незнакомца. Даже если бы он это сделал, он бы мало что увидел. Вирмлинги редко пользовались светом. Их кожа слабо биолюминесцировала, настолько слабо, что человек едва мог ее увидеть. Однако вирмлингам этого было достаточно.

К счастью, девочка вскрикнула от страха, и пытки прекратились. Добро пожаловать, Великий Палач, – сказала она.

Этот титул был зарезервирован только для Вечных Рыцарей.

– Открой клетку, – прошипел тихий голос.

Сразу, – ответила девушка.

Внезапно крышка клетки распахнулась, и Арет вскрикнул, когда сотни кристаллических стержней вырвались из его плоти. Некоторое время он лежал, задыхаясь от облегчения, почувствовав, что стержни исчезли. Он пробыл в клетке больше суток.

Сильные руки схватили Арета и вытащили его из клетки. Он не боролся. У него уже не было на это сил. Его голова запрокинулась, и он изо всех сил пытался сохранить сознание, пока его тащили по коридору. Он проиграл бой.

Когда он в следующий раз проснулся, это было от хныканья какого-то змееподобного ребенка. Два воина-змея держали Арета в вертикальном положении, а его колени упирались в холодный каменный пол. В комнате было темно, потому что на улице была полная ночь, и единственный свет исходил от единственного фонаря, свисавшего с потолка. Под светом неуклюжий мальчик лет одиннадцати скрючился в позе эмбриона, сжав челюсти, словно сражаясь с ужасной болью.

Арет оглядел комнату на нескольких высокопоставленных лиц. Некоторые из них были вирмлами-полководцами, одетыми в прекрасные кольчуги. Несколько других, теневых существ, единственным прикрытием которых были клочья черного шелка, парили во главе комнаты на почетном месте. Это были твари, Повелители Смерти. Один из них, самый высокий, был одет в шелка с вшитыми в них бриллиантами, так что они переливались в тусклом свете.

Император Зул-Торак, – с внезапным трепетом осознал Арет. Меня привели к императору.

Но почему? он задавался вопросом. Быть казненным ради развлечения императора?

Это казалось вероятным. Но Арет задавался вопросом, связано ли это с предполагаемым нападением на Люциаре. Возможно, город действительно наконец-то пал, и император не хотел ничего, кроме как наблюдать за казнью Арета.

Арет ждал объяснений, почему он здесь, но лорды змей ничего не сказали. Вместо этого они просто наблюдали.

Вечный Рыцарь поднял металлический стержень и осмотрел его, напрягая глаза в темноте. Жезл был красным, словно ржавое железо, возможно, с примесью меди. На одном конце был глиф. Он внимательно рассмотрел глиф при свете фонаря и произнес: Изысканный.

Затем он поднял конец жезла с глифом над головой и начал петь. Его песня получилась глубоким басом. Звуки успокаивали, и через несколько долгих мгновений металлический стержень начал светиться, как клейменное железо, белея на кончике, как будто его нагревали в кузнице.

Что это за магия? – задумался Арет.

Скулящий ребенок посмотрел на раскаленный утюг, расширив глаза от страха, потому что он казался обжигающе горячим. Он облизнул губы, и пот потек по его лбу.

Но Вечный Рыцарь начал шептать успокаивающие слова.

Не бойся, – говорил Вечный Рыцарь. Тебе сейчас очень больно. Но эта боль может покинуть тебя. Все, что вам нужно сделать, это отдать это ему.

Вечный Рыцарь держал светящийся жезл и через плечо смотрел на Арета.

Боль будет, – пообещал Вечный Рыцарь, – но она продлится лишь небольшое мгновение, а твоя честь и слава останутся на всю вечность. Ты отдашь свою боль?

Ребенок был в таком страхе и агонии, что не мог говорить, но ему удалось слегка кивнуть головой.

– Хорошо, – сказал Вечный Рыцарь.

Он прижал светящуюся палочку к ребенку и начал петь. Жезл засиял, и комнату наполнил запах опалённой кожи и горящих волос. Ребенок не вздрогнул и не съежился от жары. Но как только металлический стержень вспыхнул и дал вспышку пламени, Вечный Рыцарь отдернул его.

Парень заворчал от боли, как кабан, которого ударили копьем.

Жезл оставлял белый след света, который удлинялся по мере того, как Рыцарь Вечный отступал. Вокруг зала рычали, охали и ахали вирмлинги, поскольку след света был намного ярче, чем освещение, исходившее от маленького фонаря. Пение Рыцаря стало быстрее и настойчивее. В его песне не было слов, только крики, похожие на жаворонок, и приставучие звуки.

Он помахал клеймом (Арет решил, что это что-то вроде клейма) в воздухе, а затем изучил оставшийся след света.

Он кивнул, как будто свет прошел мимо его взгляда, затем повернулся к Арету и приблизился, оставляя на своем пути след света.

Что это? – потребовал Арет. Он был слаб, так слаб. Его мышцы истощились в тюрьме. Но это было больше чем то. Он почувствовал болезнь глубоко внутри себя. Хрустальные стержни пронзили его глубоко, в живот, в печень и пах. Он боролся с инфекциями в течение многих лет и проиграл. Только заклинания Повелителей Смерти сохраняли ему жизнь, питая его жизнью от окружающих.

Это называется насильственным, – сказал Вечный Рыцарь, и его кроваво-красные мантии вспыхнули, когда он приблизился. Он расправил крылья и взволнованно захлопал ими. Он используется для предоставления даров, для передачи атрибутов от одного человека к другому. Тех, кто дает пожертвования, называют посвященными. Этот мальчик будет твоим посвященным.

Арет знал, что это не может быть хорошо. Вирмлинги были известны тем, что не давали информации. Этот будет объясняться только в том случае, если новости будут плохими.

Этот ребенок получил дар осязания от четырех других Посвященных, четверо которых в данный момент помещены в хрустальные клетки.

– А теперь мы передадим тебе его дар осязания.

Почему? – спросил Арет.

– Это эксперимент, – сказал Вечный Рыцарь, срывая с себя вонючую тряпку, служившую единственным куском одежды Арета, – эксперимент с болью. До сих пор мы были очень довольны результатами. Многие годы ты терпел наши пытки. Теперь ты узнаешь, каково это – терпеть боль других.

Рыцарь Вечный вонзил силу в грудь Арета. Кожа шипела и морщилась, а волосы горели.

Белая змея света вырвалась из руки мальчика, гаснув, пока не достигла груди Арета и не вошла в нее с шипящим звуком.

На другом конце комнаты мальчик вскрикнул от невообразимой боли, а затем заплакал от радости, когда его освободили.

Арет отпрянул в удивлении, ибо первый поцелуй силы доставил ему огромное удовольствие, удивительное по интенсивности, и так же внезапно перешел в агонию.

Боль, поразившая его, поставила его на колени, голова закружилась. Его вырвало от боли, когда у него внезапно свело желудок. Невиданные пытки нападали на него со всех сторон. Ему казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут, а носовые пазухи раздулись. Его пах болел так, будто его пнула боевая лошадь, и казалось, что каждая кость в его ногах внезапно превратилась в гравий.

Не говоря ни слова, Арет рухнул, задыхаясь. Никакой крик не мог выразить его мучений.

Это оно? – потребовал император Зул-Торак, обращаясь к толпе присутствовавшей знати. Это сработало?

Арет Сул Урстон не мог говорить. Сквозь слезы скорби он смотрел на неуклюжего мальчика под фонарем, который теперь смотрел на свои руки, сжимая и разжимая их, как будто озадаченный собственным отсутствием чувств.

Перенос завершен, – подтвердил Вечный Рыцарь.

Император Зул-Торак кивнул, и стража утащила Арета.

Он задыхался, как и они, захлебываясь от боли, пока его не бросили в камеру, где он лежал обнаженный, дрожащий и потрясенный.

ЛАСТОЧКИ

Переход от младенчества к взрослой жизни у людей труден, но у животных он гораздо тяжелее. Возьмем, к примеру, гольяна, который часто вылупляется из яйца только для того, чтобы попасть в разинутую пасть окуня, или ласточку, которая так часто выпрыгивает из гнезда всего на день раньше и, таким образом, падает насмерть. Насколько лучше быть мужчиной, даже когда дела идут очень тяжело.

– Волшебник Сизель

Не успели Фэллион и Джаз прилечь отдохнуть, как Волшебник Сизель пришел и свистнул за дверью комнаты.

Сиядда открыл дверь, волшебник вошел в комнату и обратился к Фаллиону. Верховный король просит вас и Джаза составить вам компанию в его военной комнате.

Беззвучно Джаз последовал за Сизель в коридор.

Фаллион остановился в дверном проеме, заглянул в глаза Сиядде и произнес старое прощальное слово своего двора: Поклялся защищать, а затем поспешил за своим братом и волшебником.

– Ну, как тебе детская? – спросил Сизель.

Что ты имеешь в виду? – спросил Фаллион.

В верхних частях крепости мы держим детей, – сказал Сизель. Они – наше величайшее сокровище. Чтобы добраться до них, вирмлингам придется пробиваться через каждого человека среди нас.

Фаллион не заметил большого количества детей в комнатах вокруг них, но он пришел в цитадель поздно ночью, и, скорее всего, они все были в постели.

И все же он сделал мысленную пометку. Квартиры Сиядды находились на седьмом этаже над улицей. Имена пассажиров были нарисованы желтым цветом возле дверей.

Волшебник провел их вниз на четыре уровня в огромную комнату с картами.

На полу лежала карта мира, тщательно вылепленная из глины и раскрашенная. Он мало напоминал мир Фаллиона.

В центре, казалось, находился Люсаре. Палкой нацарапаны в грязи грубые линии, накладывающиеся на границы Рофехавана, Индопала и Инкарры, земель, которые Фаллион знал. Красными точками обозначены крупные города и крепости.

Джаз взглянул на карту и ахнул, а затем со стоном упал на колени.

И когда Фаллион посмотрел на карту, она наполнила его страхом. Все границы были неправильными. Земли Тоома и Хаверсинда, а также многих северных островов не существовали в мире короля Урстона. Континента Ландесфаллен не существовало. Что с ними произошло при смене? – задумался Фаллион. Неужели все люди, живущие на этих землях, внезапно упали в море?

Фэллион был охвачен ужасом. Он и Джаз оставили семью и друзей в Ландесфаллене. Миррима, Боренсон, Дракен, Эрин. Он представил, как они колеблются в глубине, а земли не видно – ни на сотни, ни сотни миль.

– Сизель, – сказал Фэллион, глядя на карту. Что я сделал?

Мы еще не уверены, – сказал Сизель. Потребуются месяцы, а возможно, даже годы, чтобы понять масштабы перемен. Но Дух Земли шепчет мир моей душе.

У нас есть семья в Ландесфаллене! – сказал Джаз.

Мое сердце подсказывает мне, что они все еще живут и любят тебя, – тихо ответила Сизель. Произошло много перемен, но разве вы не заметили – никто, насколько мне известно, не оказался в реке или пруду. Я считаю, что для этого есть веская причина. Это было заложено в заклинании, которое ты использовал, чтобы связать миры вместе.

Фаллион подозревал, что Сизель был прав.

И все же он не был полностью спокоен.

Верховный король Урстон медленно подошел, положил руку Джазу на плечо и прошептал слова утешения. Сизель перевела. Если мы переживем эту ночь, будет отправлена ​​экспедиция, чтобы составить карту нашего нового мира, найти выживших и объявить их своими союзниками и друзьями.

– Спасибо, – сказал Джаз, пытаясь сдержать рыдание.

Пожалуйста, – перевела Сизель. – А теперь у короля есть к вам вопрос. Его защитники получают пожертвования прямо сейчас, и он благодарит вас за использование сил. Но он спрашивает, не хочешь ли ты получить пожертвования и сегодня вечером?

– Скажи ему нет, – сказал Фэллион. Мы благодарим его за предложение, но ему будет лучше иметь одного чемпиона с сорока талантами, чем восемь чемпионов с пятью.

– Король согласен с тобой, – сказал Сизель, выслушав короля, – и также отказывается от поцелуя насильника. Он хочет, чтобы вы с Джазом последовали за ним.

Король покинул военную комнату с картами и слугами, повел Фаллиона и Джаза через насыщенную красную занавеску обратно через короткий зал.

Открылся второй зрительный зал. На полу лежали три пары огромных крыльев, как у летучей мыши. Каждый сет был широко раскинут. Стойки соединяла тонкая красная мембрана. Для Фаллиона они выглядели как живая плоть, вырезанная из тела.

Это ваши, – сказала Сизель Фаллиону и Джазу. Вы двое убили их предыдущих владельцев, и король объявил их вашими как военную добычу.

– Отлично, – сказал Джаз, пытаясь поднять настроение. Итак, как мы их приготовим?

Они не должны есть, – сказал Сизель. Их надо носить. Он желает, чтобы вы надели их перед битвой. Вполне возможно, что вам придется бежать, и это будет большим подспорьем. Вы можете путешествовать быстрее лошади, и мало кто сможет вас догнать. Рыцари Вечных могут, но они не будут летать при ярком солнечном свете. Помните об этом.

Такие крылья чрезвычайно редки. Мы не верим, что у противника больше десятка пар, в общем.

– Прежде всего, – продолжила Сизель, – они помогут вам в ваших путешествиях. Вам нужно отправиться в Суды прилива и начать заручаться помощью своих людей. С ними ты сможешь быть там завтра к полудню.

Как они работают? – спросил Джаз, и в его тоне нарастало волнение.

Работа? – спросил Сизель. Просто наденьте их. Вашему телу потребуется несколько минут, чтобы научиться реагировать, и пройдут недели или месяцы, прежде чем вы овладеете ими. Но со временем они начнут работать так же, как ваши ноги, без каких-либо мыслей с вашей стороны.

Джаз поспешил к ближайшему набору крыльев и подобрал их. Каждое крыло встретилось сзади и присоединилось. Когда он поднял их, крылья начали складываться, оставляя кончики на полу. Там, где соединялись крылья, была пара шипов, белых, как кость, каждый около десяти дюймов длиной. Шипы были мокрыми, как будто их только что почистили, но Фаллион видел на них кровь. Их цель была очевидна. Фаллион мог видеть, что если он натянет крылья на плечо на вершине, шипы придется вонзить ему в плоть.

Ты боишься? – спросил король Урстон.

– Я, – начал Джаз. Они кажутся мне слишком большими.

Они подойдут для человека твоего роста, – сказал Сизель. Кроме того, лучше, если они будут немного большими. Тем лучше, чтобы ветер был под вами. Ваше планирование продлится дольше, а полеты будут дальше. Разве вы не заметили, что Рыцари Вечных выбирают тела меньше, чем у большинства вирмлингов? Это причина.

Больно? – спросил Джаз.

Сизель призналась: Больше, чем вам хотелось бы.

– Я пойду первым, – предложил Фэллион.

Он подошел к крыльям, поднял их и ухватился за похожие на кости зубцы. Он установил зубцы на плече перед ключицей. Конструкция предполагала, что они должны подходить таким образом, но он задавался вопросом, проткнут ли зубцы легкое или какой-либо другой жизненно важный орган. Возможно, он должен был проходить за ключицей. Так? – спросил он волшебника.

Сними тунику, – предложила Сизель. Ты же не хочешь, чтобы на нем была кровь.

Фэллион снял тунику и накидку, оставив только черные кожаные брюки.

Сизель отрегулировал крылья так, чтобы вершины встретились в центре его спины, а зубцы вошли в плоть его плеча перед каждой ключицей. Он сказал: Я думаю, где-то там.

Без дальнейшего предупреждения Сизель надела крылья. Шипы пронзили Фаллиона, как копья, и он почувствовал в них раскаленный добела огонь. Он сделал шаг вперед, внезапно потерял сознание и упал на одно колено.

Он чувствовал, как шипы скручиваются, как будто отгибаются назад и срастаются с его лопаткой.

На мгновение крылья оказались мертвым грузом на его спине. Кровь сочилась из ран, ручейками стекала по спине, и ему казалось, что он умрет.

И затем, мгновение спустя, крылья ожили. Он чувствовал кожу между перепонками, как если бы это была его собственная кожа, чувствовал кровь, текущую от кончика крыла к кончику крыла.

Недолго думая, крылья начали хлопать сами по себе, поначалу неуклюже, но он чувствовал в них подъемную силу, как будто это были паруса, подхваченные сильным ветром.

Затем он сознательно взмахнул ими, вытягиваясь, хватая воздух, нетерпеливо тянув вниз, так что его ноги внезапно оторвались от пола.

Боль быстро утихла, и Фэллион с удивлением сказал: Это как получить новые руки. Ты можешь чувствовать всё.

И это больно? – спросил Джаз.

Больно. Фэллион все еще чувствовал боль. Шипы в его плече все еще горели, но это ощущение поглотилось радостью и удивлением.

– Немного, – признался Фаллион.

Я думаю, что, возможно, я все равно предпочитаю их есть, чем носить, – сказал Джаз.

Боль притупится через несколько минут, – сказала Сизель. Через неделю крылья почувствуют себя так, словно они у вас родились.

Король Урстон надел на него свои крылья, и Сизель толкнула их. Он не споткнулся, как Фаллион, а лишь мгновение постоял, поморщившись, пока боль не начала утихать.

Он говорил, а Сизель переводила. Приходить. Давайте отправимся в наш первый полет!

Сизель прижала крылья Джаза к своему плечу и позволила им пронзить себя, а Фаллион нетерпеливо последовал за королем по короткому коридору в нишу, выдолбленную в скале.

Сюда горожане могли прийти подышать свежим воздухом, когда им надоели туннели, или могли постоять и осмотреть сельскую местность. Лишь невысокая каменная стена стояла между ними и смертью.

Они находились высоко над землей, на высоте сотен футов над склоном горы. Фаллион знал, что он поднимается вверх, когда шел по извилистым коридорам, но не осознавал, как далеко они забрались. Ветер был неистовый, порывистый то туда, то сюда. С востока начал надвигаться слой облаков, закрывая звезды. Самый яркий свет исходил снизу, от духов стражей Люциаре. Сине-белый свет отражался от городских стен на территорию внизу.

Что же нам теперь делать? – нервно спросил Джаз.

Верховный король Урстон взобрался на каменную стену и на мгновение постоял, его ноги нервно дрожали.

Вы видели, как молодые птицы покидают гнездо? – спросил волшебник Сизель. Делайте то, что они делают!

Большинство молодых птиц, которых я видел, – сказал Джаз, – оказываются мертвыми у подножия какого-нибудь дерева. Король постоял несколько мгновений, экспериментально взмахивая крыльями. Разве не ветрено?

Затем Урстон подпрыгнул и резко упал.

Фэллион подбежала к краю балкона и остановилась, глядя вниз. Он мог видеть, как король отчаянно хлопает крыльями, его крылья на мгновение зацепились, а затем, казалось, потеряли устойчивость.

Король закричал, и Фаллион подумал, что он мертв, что он разобьется о камни внизу, но внезапно ветер подхватил его крылья, и он пролетел несколько десятков ярдов, затем отчаянно захлопал крыльями, наклонился влево и снова взлетел. Король снова закричал, и Фаллион понял, что он кричал не от страха, а от ликования.

– Я следующий, – сказал Фаллион и, прежде чем он успел передумать, прыгнул с разбега и перепрыгнул со скалы.

Он заставил крылья быстро биться, и почувствовал, что его сердце сильно колотится от напряжения. Он поднялся, как и сделал.

Это не было легко, в отличие от его детских мечтаний о том, как он плывет по небу, как лист, поднятый ветром. Он обнаружил, что ему нужно сосредоточиться. Ему приходилось подтягивать крылья внутрь и вверх при движении вверх и широко растягивать их при движении вниз. Ему приходилось энергично тянуть их вперед, чтобы набрать скорость, и давать им расслабиться, когда он парил.

Это было непросто. На самом деле это было тяжело, как участвовать в забеге.

И это был чистый экстаз.

Фаллион порхал вокруг башни и обнаружил, что у него это получается лучше, чем у короля.

Возможно, дело в весе, – подумал Фэллион. Крылья были примерно одинакового размера, но король, с кровью его воинского клана, весил Фаллиона как минимум на сто фунтов, а вероятно, ближе к ста пятидесяти.

Через несколько мгновений Джаз подлетел к нему и закричал: Пойдем через этот холм!

Он указал на холм, находящийся по крайней мере в четырех милях отсюда, темный холм, поднимающийся из ночи, с величественными вечнозелеными растениями на вершине, все выветриваемыми и уничтоженными молниями за долгие годы.

И вот они мчались, смеясь, как в детстве, ритмично взмахивая крыльями. Фаллион был в восторге от ветра, проносившегося под его крыльями, и с трудом сдерживал слезы. Сдавленным голосом он сказал: Когда я в последний раз катался на грааке, я думал, что никогда больше не буду летать.

– Я думаю, – крикнул Джаз, – теперь мы могли бы дать этим граакам хорошую гонку.

И это было правдой.

Они достигли холма менее чем за четыре минуты, но быстрый полет оставил Фаллиона с потом, струящимся по его щеке, потом, который быстро высохнет в прохладном ночном воздухе. Они обогнули деревья, посмотрели на далекую долину и увидели орду змей.

Это было в нескольких милях отсюда. Несколько звезд все еще сияли над долиной, и в их бледном свете Фаллион мог видеть вдалеке змей, звездный свет сверкал на их костяных шлемах. Они были похожи на тараканов, густо рассевшихся по полу, поскольку покрывали всю землю.

Среди них были и более крупные существа: три движущихся холма и огромные ящероподобные кеззиарды, а над ними лениво летали гигантские грааки, отбрасывая огромные тени. А вокруг них порхали более мелкие фигурки, похожие на мошек, Вечные Рыцари.

– Давай, – сказал Фэллион с растущим беспокойством. Он оглянулся на их горную крепость, ее вершина сияла белизной вдалеке. Пойдем.

СБОР ОРДЫ

Лорд должен иметь армии, чтобы устрашать и уничтожать своих врагов. Чтобы возглавить свою армию, он должен возвысить самые устрашающие из своих войск. Поэтому, если вы хотите стать великим лидером, вам необходимо изучить тонкости искусства запугивания.

– Император Зул-Торак, совет своей дочери

Ночь наполнилась рычанием и ревом, когда новые войска присоединились к орде змей, расположившейся лагерем на равнинах под Люциарой.

Солдаты собирались с востока и севера. Огромные гигантские грааки пришли сразу после полуночи, сопровождаемые Рыцарями Вечных. И ходили слухи, что воинство змей вырезало человеческую армию в Кантуляре. До сих пор каждое новое дополнение было поводом для праздника.

Войска, присоединившиеся к лагерю, теперь были одеты в черные мантии с красным символом великого змея – кругом, из которого поднимался мировой змей. Но они также носили черные шлемы, а булавки на накидках были украшены черепами волков, покрытыми серебряной фольгой. Это были элитные войска императора, клыкастая гвардия.

Их кожа поседела, а лица приобрели измождённый вид тех, кто скорее мёртв, чем жив.

Они рычали и толкались, пробираясь сквозь толпу, избивая дубинками или пиная меньших воинов, которые были слишком медленны, чтобы уйти с дороги. Их глаза покраснели от ярости, а воздух стал удушливым от угрозы.

Повелитель Смерти наблюдал за приближением предводителя клыкастых стражей, его лицо исказилось гневом. Он взглянул на Повелителя Смерти, который стоял на вершине скалы и всматривался в свою чудесную армию.

Четырнадцать клыкастых стражников прибыли на дежурство, – сказал капитан.

Лорду Смерти не нравился его внешний вид.

– Пресмыкайтесь, – скомандовал Повелитель Смерти. Было правильно, что подобные существа унижались перед ним.

Капитан медленно опустил шею, как будто она была сделана из стали, и согнуть ее он мог лишь с большим трудом. Его глаза сверкали.

Что-то не так с этими войсками, – понял Повелитель Смерти. Весь мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Были леса там, где их не должно было быть. Некоторые из его солдат исчезли во время великих перемен, а другие теперь утверждали, что помнят другие жизни, жившие в другом мире. Двое мужчин даже проявили чудесные силы, полученные с помощью чудесных рун.

Что случилось с клыкастым стражем? Очевидно, подумал он, император наложил на них какое-то заклинание, чтобы сделать их более дикими. Возможно, это был эксперимент с каким-то новым типом жатки. И все же, подумал он, я не могу позволить им проявить неповиновение.

Повелитель Смерти спрыгнул на тридцать футов на землю, чтобы стоять перед капитаном, его черная мантия развевалась, когда он приземлился.

Он потянулся к капитану, его рука была лишь тенью, вырвавшейся из-под мантии, и легонько провел капитану между глаз одним ногтем.