Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 85 страниц)

Жители деревни, окровавленные и перепачканные, толпились вокруг него, крича от радости, приветствуя Фаллиона, свободу, их голоса, казалось, доносились издалека, словно ветер, проносящийся над огромным лесом.

Милорд, – крикнула одна старуха, – помните меня? Фаллион улыбнулся. Он действительно это сделал. Она работала судомойкой в ​​замке; она научила его готовить пудинг.

– А я, милорд? – закричал мужчина. Это сапожник подарил Фаллиону своего любимого феррина в детстве.

И когда мост опустился, вся тяжесть его путешествия смылась с Фаллиона, и он почувствовал себя обновленным – не просто отдохнувшим в уме, но и освежившимся духом.

Это было больше, чем возвращение домой. Именно дерево оказало на него влияние.

Теперь пришло время заняться делами. Теперь пришло время стать лучше, стремиться к совершенству.

Это желание пришло к нему настолько ясно, что это было почти командой.

Но по мере того, как мост опускался все дальше, Фаллион начал понимать, что что-то не так. Среди ветвей была тьма, тянущаяся тень, а листьев на дереве почти не было, да и те были только на самых верхних ветвях, хотя было разгар лета.

И когда он увидел ствол дерева, израненный и почерневший от пламени, он начал понимать, почему.

Мост упал, и теперь он это увидел. Дерево было окружено круглой каменной стеной. А внутри этой каменной стены шипели и горели черви зеленого пламени, а среди огненной руны время от времени вылетали раскаленные добела искры. Это была Печать Ада.

Изображение поразило его, пронеслось перед глазами, заполнив все его поле зрения. Он моргнул и отвернулся, пытаясь прочистить зрение, но от этого образа невозможно было отодвинуться. Он стоял перед Печатью Ада, и она напала на него.

Служи мне, – потребовал голос на шепчущем языке пламени. Отдай мне все.

Фэллион опустился на одно колено и прижал предплечье к глазам.

Этого не должно было быть здесь. Печать должна была находиться в Подземном мире, связывая Печать Неба с Печатью Земли. Сглаживая его недостатки, Фаллион надеялся снова соединить разрушенные остатки Единого Истинного Мира в единое целое.

Но эта штука перед ним лежала обнаженная под открытым небом, словно гноящаяся рана.

Даже когда он зажмурил глаза, руна врезалась в его сознание.

Ты не сможешь убежать, – прошептало оно.

– Фэллион? он услышал отчаянный зов Рианны. – Фэллион, что случилось?

– Печать, – крикнул Фэллион. Оно нарушено! Оно – запятнано, исковеркано. Он не мог придумать другого способа описать ущерб. Руна была искажена какой-то злой силой. Это было буйно, бессмысленно. Оно должно было быть под контролем, сияющая штука золотого света. Все, что он видел сейчас, было опасными обломками.

Он понял, что это сделала та же самая сила, которая вначале сломала Печати, – Королева Локусов.

Ты можешь починить это? – спросила Рианна, ее голос, казалось, доносился откуда-то издалека.

Огромный страх охватил Фаллиона. Печати не должно было быть здесь. Он не знал ни одного рожденного человеком ткача огня, который был бы достаточно силен, чтобы воссоздать Печать. Только Королева всех Локусов могла сделать это. Он беспокоился, что она может быть рядом.

Во сне исправить это было так легко. Но теперь, столкнувшись с самой мерзостью, он не был уверен.

В поисках топлива Фаллион потянулся к небесам и схватил свет, потянув его вниз огненными шнурами, позволяя ему расти.

Он открыл глаза, глядя на огненное колесо, ища его недостатки.

Формы начали проявляться. Для простолюдина это выглядело бы всего лишь как чаша пламени, бесконечно горящая без источника, но для Фаллиона в этих формах был смысл.

Надо было смотреть, изучать закономерности, видеть, где появлялись новые языки пламени, где умирали старые, как они извивались и мерцали, как высоко поднимались. Он мог бы прочитать значение их движений, если бы у него было достаточно времени для их изучения. Но сколько времени это займет? Недели, подозревал он. Месяцы. Годы. Здесь внутри рун были спрятаны руны, их лабиринт. Ему придется держать темп, работать короткими сессиями.

Сначала реши самые большие проблемы, – сказал он себе.

Голубые языки пламени вспыхивали и рвались наружу, казалось бы, случайным образом, а белый фосфорный воздух поднимался и шипел. Он слышал, как языки пламени бормочут и ругаются, мучаясь от того, как их исказили. Но это были всего лишь отвлекающие факторы.

Змеиное свечение пронзило руну, испуская искры.

Он представляет собой червя в сердце мира, понял он. Но почему он такой большой?

Он проследил за его формой назад и увидел, как его хвост обвился вокруг ствола золотого дерева, обжигая его, в то время как червь отбирал свет из его ветвей.

Какая мерзость! он думал.

Фаллион метнул огненный шар и использовал его энергию, чтобы отрезать хвост, привязывавший мирового червя к Единому Истинному Древу. Послышался треск, рев огня, и тени разбежались вокруг дерева.

Пламя прокляло Фаллиона и нанесло ответный удар, словно живое существо. В него хлынул поток тепла, наполнивший его.

Почти Фаллион загорелся. Инферно умолял Фаллиона отпустить его, оставить свою плоть и стать единым целым с Огнем, как это сделал его хозяин много лет назад в битве за Замок Шадоат.

Нет! – крикнул Фаллион, зная, что у него нет другого выбора, кроме как сражаться. Печать Ада была смертельной загадкой. Либо он должен исцелить это, либо это уничтожит его.

Во сне он всегда ремонтировал руну. Сон приходил каждую ночь, и он всегда был одним и тем же. Пламя говорило на миллионах языков. Во сне он приручил их, научил говорить только с одним.

Он посмотрел на поле, где должна была быть чаша с пламенем, и увидел пламя. Но почти мгновенно они погасли, оставив только двоих.

На мгновение он стоял на коленях с разинутым ртом, не зная, что делать дальше. Здесь ему предстояло связать миры, объединить их все в один. Но в этой чаше осталось только два пламени. Каждое пламя мерцало и покачивалось в своем собственном танце.

Долгие секунды Фаллион стоял неподвижно, ожидая, пока снова появится другое пламя.

В нем продолжал нарастать жар, угрожая захлестнуть его. Он чувствовал это в глубине своего горла. От его плаща начал подниматься пар.

В отчаянии Фаллион нанес удар, отбросив жар, который грозил сокрушить его, и соединил два пламени в одно.

Огонь Печати вспыхнул, устремившись к Фаллиону, а затем мгновенно погас.

Внезапно все, что осталось, – это кольцо дыма, поднимающееся вокруг золотого дерева.

В наступившей тишине Фэллион обнаружил, что его сердце колотится, а пот катится по его лицу. Из остатков костра не доносилось ни голоса. В дереве не было слышно голоса.

Это конец? – спросил Джаз.

Казалось, мир вокруг них вернулся в нормальное русло. Фаллион слышал утреннее пение птиц, пока малиновки и жаворонки трудились на близлежащих лугах. Восходящее солнце золотисто стояло на небе. Слабый ветерок, дувший с гор, охладил его кожу.

А над головой небо начало заполняться ярким светом.

Дейлан Хаммер надолго замолчал, давая Алану время обдумать свои слова.

– Не можете, не можете ли вы помочь нам как-нибудь по-другому? – спросил Алан. Говорят, вы посещаете преисподнюю. Конечно есть какое-нибудь оружие, которое ты мог бы нам одолжить?

Вы думаете, что лучшее оружие может вас спасти? Дэйлан задумался. Вы просите об опасной вещи. Я слышал рассказы о целых мирах, которые были разрушены – и все потому, что кто-то вроде меня раздавал такое оружие нуждающимся.

Запрещено.

Даже если бы я отдал их тебе, они не смогли бы тебя спасти. Со временем ваши враги захватят их и настроят против вас.

Кроме того, у тебя есть все оружие, необходимое для уничтожения этого мира.

Алан попытался представить, о чем он мог говорить. Мечи? Военные клубы? Какое оружие?

Ненависть, – ответил Дэйлан. Ваши люди не просто живут в тени вирмлингов. Вы упали намного ниже этого. Через поколение между ними и вами больше не будет никакой разницы.

Дэйлан замолчал, а затем наконец спросил: Итак, что ты скажешь военачальнику Мадоку?

Алан напряженно задумался. Если бы он сказал правду, он мог бы обрести свободу и несметные богатства. Он мог удачно жениться и жить счастливо.

А если бы он солгал

Затем Дайлан освободит принцессу Кан-хазур, предоставив своему народу возможность противостоять полному натиску вирмлингов. Принц Урстон придет к власти, надеясь помочь всем, кто сбежит.

Даже если мои люди выживут, – задавался вопросом Алан, – вознаградит ли меня когда-нибудь Дом Урстоун?

Он никогда не попадался на глаза Верховному Королю. Это казалось слишком причудливой идеей, чтобы ее развлекать.

Внезапно на небе вспыхнул яркий свет, как будто родилась звезда.

Алун осознал это не сразу. Вместо этого казалось, что на несколько секунд оно становилось все ярче и ярче.

Он взглянул вверх и увидел бледный диск размером с луну. Звезда падает, – подумал Алан. Оно приближается прямо к нам.

Свет стал ярким, и внезапно Алан вспомнил историю о метеорите, упавшем в горы много лет назад и наполненном звездным железом. Но он понимал, что что-то настолько большое, как это, наверняка разобьет его, когда ударит.

Фаллион взглянул на растущий шар. Он мог видеть бескрайние голубые моря и актиническую белизну облаков, кружащихся над ними. Он увидел румянец утреннего солнца, бросающийся в глаза облакам на конечной остановке. Он увидел континент с огромной красной пустыней и заснеженными горами. Он мог различить серебряные жилки рек, изумрудную зелень лесов, озеро в форме почки.

Люди вокруг Фаллиона начали кричать от изумления и страха, а некоторые вскинули руки, готовясь к удару.

Что это такое! – крикнул Алан, все еще вглядываясь в грядущий мир. Он не мог поверить, что его жизнь окончена. Он хотел, чтобы Дейлан Хаммер объяснил это зрелище и немного утешал.

Он посмотрел на Дэйлана Хаммера, чьи глаза были широко раскрыты от удивления. Это конец света, – сказал он, когда огромный диск внезапно заполнил все небо.

Это конец! Тэлон плакала.

Фаллион посмотрел на грядущий мир, страх пробежал по нему, как молния, и прошептал: Нет, друзья мои, это только начинается.

Земля задрожала и застонала, и могучий взрыв ударил в лицо Алуна. На небесах случился пожар.

Ветер ревел вокруг него, и торнадо света коснулись его.

Алан вскинул руки, чтобы защитить глаза, и стиснул зубы.

Два мира столкнулись, сложившись в один. С неба не падали сокрушительные камни, не образовывались огромные кратеры, не извергалась плазма с дальней стороны разрушенного мира.

Вместо этого падал дождь атомов, шипя друг над другом через огромные пустые пространства, существующие между ядрами одного атома и другого.

Для Фаллиона удар ощущался так, будто сквозь него пронесся сильный ветер. Он чувствовал, как оно бьет его по голове и плечам, проходит сквозь него и уходит через подошвы ног. Стрелы статического электричества пронеслись повсюду, по поверхности замка, и раздался такой громкий грохот, сопровождаемый криками, что казалось, что наступил конец света.

И вдруг земля закружилась и начала крениться под его ногами. Он чувствовал, как под ним поднимается холм, а земля поднимается так быстро, что у него подгибаются колени.

Стены замка Курм задрожали и покатились, словно во время землетрясения. Восточная стена прогнулась, провалившись в ров, а башня королевы накренилась набок и рухнула. Огромные камни поднимались из-под земли, их лица, казалось, были испещрены многовековой эрозией.

Внезапно атомы, скользящие в пустом пространстве, остановились, соединившись так крепко, как ключ в замке наручников, согласно некоему образцу, заложенному в главной руне вечности в прошлом.

Земля накренилась и остановилась, и Фаллион почувствовал удар. Никакой удар человеческой руки не мог быть столь разрушительным. Словно великан дал ему пощечину, отправив в небытие.

НОВЫЙ МИР

Когда мы вспахиваем поле, чтобы подготовить его к посадке, многое теряется. Раздираются норы и жилища мышей и змей, ломаются корешки прошлогодних трав. Для меня мышь и трава – чудесные вещи, которыми нужно наслаждаться и ценить. Но мы опустошаем их – и все это в надежде на отдаленный урожай. Таким образом, создавая одно чудесное дело, мы, к сожалению, кладем конец другому.

– Волшебник Сизель

Фэллион проснулся со стоном, приходя в сознание лишь постепенно. Его глаза распахнулись, но пыль в воздухе была настолько густой, что вскоре ему пришлось их закрыть.

Повсюду горожане звали на помощь, а Джаз кричал: Фэллион, с Когтем что-то не так!

Лежа секунду неподвижно, Фаллион попытался собраться с силами. Он чувствовал себя полумертвым. Он был так слаб, что едва мог поднять руку. Как будто он перенес бесконечную болезнь и только сейчас, возможно, был на пути к выздоровлению, хотя он чувствовал, что с такой же легкостью может умереть.

Фаллион? Ты слышишь меня?

– Иду, – успел сказать Фаллион.

Фэллион посмотрел на Джаза и увидел его смутный силуэт сквозь дымку пыли, густую, как любой туман, склонившуюся над Когтем. Вокруг возвышались камни, их беспорядочная мешанина.

Фаллион чувствовал себя настолько слабым, что не знал, сможет ли стоять, поэтому собрал все свои силы и попытался на четвереньках подползти к Когтю, но, подняв левую руку, обнаружил, что толстая лоза зацепилась за него. к мясистой части ладони.

Он попытался вырваться, но это было слишком больно. Присмотревшись, он увидел, что лоза не прикрепилась к его ладони, а проросла сквозь нее. Ствол виноградной лозы, около четверти дюйма в диаметре, аккуратно проходил сквозь мясо его ладони и выходил на другую сторону.

Он с полминуты смотрел на свою ладонь, пытаясь понять.

Два мира объединены, понял он. И в этих мирах два живых существа занимали одно и то же пространство.

И виноградная лоза проросла через него. Но что не так с Талоном?

Ужас захлестнул его, когда он вытащил кинжал, прорубил лозу, вытащил ее, как стрелу, а затем сжал руку и попытался остановить бушующий поток крови.

Коготь ранен, сказал Джаз. Что, если сквозь нее прорастет куст или дерево?

Зачем я вообще ее привел? он задавался вопросом. Он не нуждался в ней. Она могла бы остаться дома и найти парня, которого полюбит. Но ей хотелось приключений.

Он вгляделся вверх, но пыль была слишком густой, чтобы разглядеть Коготь. Теперь его энергия приходила немного лучше. Он поднялся на ноги. Песчаная пыль попала ему в глаза, и ему пришлось, полуслепому, ковылять к Джазу.

К тому времени, как он добрался туда, вокруг уже кружились Рианна и Фарион, оба тоже ползли, ругаясь и произнося проклятия.

Она мертва, – подумал Фэллион. Наш маленький Коготь мертв. Он всегда думал о ней как о сестре, жестокой младшей сестре, и пытался представить, как он сообщит эту новость Мирриме, их приемной матери. Их приемный отец, Боренсон, был воином и стойко воспринял это, хотя это разбило бы ему сердце. Но Миррима она была слишком нежна, чтобы вынести такие новости.

Подойдя ближе, он обрадовался, увидев, что она дышит, ее грудь поднимается и опускается.

Она потеряла сознание, – говорил Джаз остальным.

Джаз поднял голову, попятился к Фаллиону, чтобы лучше видеть, и Фаллион ахнул.

Их Коготь изменился. Сначала он думал, что дело только в росте. Тэлон всегда была миниатюрной девочкой, сочетавшей в себе гибкое тело матери и силу отца. Но она больше не была миниатюрной.

Что вы думаете? – спросил Джаз. Семь футов роста? Может больше?

Выглядит примерно так, – подумал Фэллион. И три через плечо. Она выглядела так, словно весила добрых триста фунтов, и вся ее мускулы.

Ее лицо осталось почти тем же, или, по крайней мере, Фэллион все еще мог видеть в нем сходство с Тэлон. Но оно растянулось как-то странно. Над ее лбом были два странных горба, как у теленка, у которого вот-вот вырастут рога, а лоб казался утолщенным, как будто там выросла костная пластина. Ее скулы были такими же бронированными. Она застонала, открыв рот, как будто ругаясь на какой-то кошмарный сон, обнажая резцы, которые стали слишком большими.

Что случилось? – спросил Джаз.

Фаллион подозревал, что он знал. Должно быть, там, где был Коготь, в этом мире теней, стояло какое-то другое существо, и они двое стали одним целым.

ОХОТНИК ПРОБУЖДАЕТСЯ

Было время, когда Вечные Рыцари были самым грозным оружием Леди Отчаяния. Но по мере того, как росли ее силы, росли и силы ее приспешников, а ходячие тени, Повелители Смерти, начали преследовать наши сны. Однако после слияния двух миров мы должны были догадаться, что восстановление Вечных Рыцарей своего владычества было лишь вопросом времени.

– Волшебник Сизель

В Ругассе звонили гонги, их глубокие звуки эхом отдавались среди скал крепости, казалось, они доносились отовсюду и ниоткуда, доносясь из центра земли.

После звонка Вулгнаш проснулся в склепе башни и мощным пинком сбросил крышку гроба.

Схватив его за бока, он осмотрел свою гниющую плоть. Его кожа высохла, стала серой и жесткой, а плоть потрескалась и сморщилась. Личинки проложили следы в его руках.

Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз ходил по земле? На этот раз он надеялся остаться мертвым навечно.

Но Леди Отчаяние призвала его, и он поднялся по ее приказу. Он пообещал свою службу Великому Змею, будь то при жизни или после смерти, и теперь ему пришлось ответить на зов.

Кроме того, он предпочел бы быть вызванным в присутствии Леди Отчаяния, чем в присутствии Императора.

По состоянию его рук он решил, что прошло совсем немного времени. Прошло три года с тех пор, как он в последний раз просыпался, возможно, пять, не больше.

И все же Вулгнаш чувствовал себя так, словно его избили. Каждая мышца его тела болела; он редко чувствовал себя таким слабым.

Он выбрался из гроба и какое-то время стоял, глядя вниз через окно башни. Люди носились повсюду на тысячу футов ниже него, как жуки в навозной куче.

Крепость лежала в руинах. Стены из черного базальта выглядели так, будто раскололись во время землетрясения.

Он выглянул за городские ворота, чтобы увидеть, не подверглась ли крепость атаке, и смотрел с трепетом. В стране произошла странная и чудесная перемена: на равнине перед замком вырос лес. Равнины должны были быть бесплодными. Последнее, что он знал, это то, что их сжигали дважды в год, чтобы ни одна армия не могла приблизиться незамеченной.

Но здесь был лес седых сосен, которым на вид было тысяча лет. И из него вылетели странные птицы, каких он никогда раньше не видел.

Сколько? он задавался вопросом. Тысяча лет? Этого не может быть. Моя плоть обратилась бы в прах, и даже Леди Отчаяние не смогла бы позвать меня.

И теперь зазвучали гонги, возвещая, что Великий Змей требует его присутствия.

Вулгнаш выругался, подошел к своему шкафу и надел малиновую мантию, чтобы скрыть изуродованное лицо, а затем спустился по лестнице в большой зал.

Он чувствовал себя настолько слабым, что нуждался в пище; и поэтому, когда он вошел в большой зал, где слуги суетились в ужасе, широко раскрыв глаза от страха, увидев его, он схватил маленькую девочку лет восьми или девяти.

Твоя жизнь принадлежит мне, – прошептал он, затем положил пять пальцев на ее череп – один между ее глазами, по два на каждый из ее глаз, а также большой палец и мизинец на ее нижние челюсти.

От этого прикосновения кровь девушки превратилась в ледяную воду в жилах, и она намочилась.

Девушка в ужасе попыталась вырваться, но его пальцы вцепились в ее тело, как будто оно было его собственным. Некоторые из слуг, увидевших это, застонали или в ужасе отвернулись; один в трауре выкрикнул имя девочки: Ах, Веня!

С помощью заклинания, прошептанного шепотом, страсти девушки – ее стремление к жизни, ее надежды и амбиции – и огонь в ее душе, который ими управлял, были убраны.

Заклинание подействовало, и плоть девушки, наполненная водой, начала обвисать и разлагаться, в то время как собственная плоть Вулгнаша обрела вес и приобрела менее нездоровый цвет.

Закончив, он позволил девушке упасть, превратившись в сухую и гниющую оболочку. Он чувствовал себя отдохнувшим, но недостаточно отдохнувшим. Ему придется питаться другими, прежде чем он восстановит свою полную силу.

Но гонги звонили, и ему было не до этого.

Он схватил факел из подсвечника и спустился на нижние уровни. Могучие стражи съежились от ужаса, когда он проходил мимо, потому что они знали, кто такой Вулгнаш.

Черные базальтовые туннели были потрескавшиеся и разрушенные, а зачастую проход был завален щебнем и валунами. Вулгнаш пробирался сквозь него или перелезал по необходимости.

Для этого она меня позвала? он задавался вопросом. Просто землетрясение? Но нет, он знал, что королевству должна угрожать более серьезная угроза.

В его ослабленном состоянии гонка оставила его истощенным.

Великая крепость Ругасса была построена на вершине вулкана, и его стремительное путешествие вниз было похоже на падение. Все это время гонги становились все громче и настойчивее, пока, наконец, он не зашел достаточно далеко и коридор не открылся в зале для аудиенций.

Двое других прибыли до него и стояли по обе стороны зала, как почетный караул, одетые во все малиновые одежды. Их звали Тул и Криссидия.

Она призвала троих Рыцарей Вечных, понял Вулгнаш, полный кворум. Должно быть, у нее великая нужда.

Платформа возвышалась над озером кипящей магмы, нагревавшей комнату, как доменная печь. Туннели наверху позволяли выходить горячему воздуху, а нижние вентиляционные отверстия, одно из которых располагалось прямо за платформой, позволяли проникать холодному воздуху.

Таким образом, когда Вулгнаш достиг конца платформы, он оказался у входа в вентиляционное отверстие, холодный ветер кружился вокруг него, заставляя его кроваво-красный плащ развеваться, как птица в клетке. Без освежающего ветра ни один простой смертный не смог бы выдержать жару этого места. Даже Вулгнаш со временем сдался бы. Он посмотрел вниз, на сотни футов ниже, в лужу магмы.

– Леди Отчаяние, – воскликнул Вулгнаш. – Я слышу твой призыв и подчиняюсь.

Озеро магмы под ним было раскалено докрасна. Внезапно оно безумно закипело, и озеро начало подниматься. Расплавленный камень бурлил, а уровень продолжал повышаться, пока не показалось, что саму платформу вот-вот поглотит магма.

Затем появилась пасть великого змея, поднявшаяся из расплавленного потока.

Она была сто ярдов в диаметре, а ее рот, имевший пять шарниров, каждая челюсть имела форму лопаты, мог бы проглотить небольшую крепость.

Она поднялась, и из нее хлынула магма.

Вулгнаш опустился на одно колено и поклонился, пока костяная пластина на его лбу не коснулась горячего пола.

Громкий, стремительный голос наполнил комнату. Говори, Вулгнаш. Я чувствую, что твой разум затуманен вопросами.

Вулгнаш едва осмеливался признаться в этом самому себе. Он не привык задавать вопросы своему хозяину. Но он не мог скрыть свои мысли от Великой Матери. Змей, который был внутри него, заговорил с ней, раскрывая его самые сокровенные тайны.

Сколько? он спросил.

– Четыре года с тех пор, как я в последний раз вызывал тебя.

Но за воротами растет лес, – возразил Вулгнаш. Он знал, что ему пришлось спать веками.

Произошла великая и странная вещь, – сказал змей. Мир изменился, созданный заново могущественным волшебником по имени Фаллион Орден. Он объединил два мира в один, свой и наш. Он наш враг. С ним надо разобраться.

Казалось невероятным, что какой-то один волшебник мог обладать такой силой. Тебе стоит только приказать мне, мой господин, и я брошусь в бой, каким бы грозным ни был враг. Но как нам бороться с таким существом?

Не бойтесь, – сказала Великая Мать. Я специально привел сюда Фаллиона. В его мире его сила была велика. Но в этом новом мире он не сможет противостоять тебе. Он ткач пламени, в чем-то талантливый, но в своем понимании он всего лишь ребенок

Вулгнаш улыбнулся, его губы отодвинулись, обнажая огромные резцы. Если и было что-то, что он понимал, так это переплетение пламени. Он оттачивал свое мастерство на протяжении тысячелетий.

Великая Мать продолжила. Отведите троих в лес к югу от руин Каэр Голгеаты. Там вы найдете золотое дерево. Уничтожьте его, корень и конечность.

Вы также встретите людей небольшого роста во главе с волшебником Фаллионом. Приведите его и подготовьте его дух к принятию змея.

Вулгнаш знал, что могущественным врагам иногда требуются змеи огромной силы, чтобы подчинить их. Знание того, какой змей должен был его забрать, могло немного повлиять на тип пыток, которые Вулгнаш будет использовать, чтобы подготовить жертву. Есть ли какой-то конкретный змей, к которому мне следует подготовить его?

Ответ поразил Вулгнаша трепетом.

Леди Отчаяние ответила: Я вполне могу овладеть им сама.

ТАЛОН

Жизнь – это бесконечное пробуждение.

В детстве мы пробуждаемся к чудесам и ужасам Вселенной.

Будучи молодыми людьми, мы пробуждаемся к нашим растущим силам, хотя юная любовь порабощает нас.

Став взрослыми, мы осознаем беспокойство и ответственность за заботу о других.

Наконец, мы пробуждаемся к смерти И свету за ее пределами.

– Верховный король Урстон

В самой высокой башне замка Курм Фаллион ногой распахнул дверь в небольшую комнату и на мгновение постоял, давая глазам привыкнуть к пылинкам, плывущим перед его глазами.

В детстве эта комната служила ему спальней, комнатой и для него, и для Джаза. Но, как сказал Джаз, с годами он стал меньше.

Комната была заполнена сломанными стульями из королевского зала, сломанным колесом от повозки, различными инструментами со сломанными валами – всеми вещами, которые имели хоть какую-то ценность, но требовали нежного ухода хорошего мастера по дереву.

Под носилками осталась кровать Джаза, а вот кровати Фаллиона уже не было. Исчезли и их сокровища – королевские кинжалы, висевшие на стене, прекрасные занавески, когда-то висевшие на окне, резные и раскрашенные животные, с которыми Джаз играл в детстве.

Фаллион надеялся найти что-нибудь, что напоминало бы ему о детстве, но ничего не было. Не нашел он и ничего ценного в покоях военачальника Хейла. Казалось, все ценное давно уничтожено, распродано или украдено.

Он закрыл дверь, затем поднялся по лестнице на самую верхнюю башню, где когда-то дежурили провидцы его матери.

Там, на мшистой крыше, ослабевшей от гнили, он всмотрелся в изменившийся ландшафт. Скалы поднялись в смятении, искривленные и жуткие. Не то чтобы они только что поднялись из-под земли, сломанные и новые. Вместо этого они выглядели так, будто их создавали ветер и дождь на протяжении тысячелетий. Формы их были изящны, странны и совершенно неуместны.

За прошедшие часы пыль начала оседать, и хотя желтая дымка затмила небо, вдали в полудюжине направлений можно было увидеть руины древних городов, их чудесную и потустороннюю каменную кладку и разрушенные башни. взлетая высоко.

Повсюду порхали желтые мотыльки, которых Фаллион никогда не видел, их облака поднимались над лесом, очевидно, встревоженные такой огромной переменой.

Фаллион тоже нервничал. Солнце было слишком ярким и остановилось не в том месте на небе. Растения, казалось, имели странный металлический привкус. Его охватила сильная усталость, истощающая его силы. Он чувствовал себя на грани упадка и боялся, что, если он замедлит ход, если он остановится хотя бы на минуту, то просто ляжет и уже никогда не наберет в себя сил, чтобы снова подняться.

Рианна поднялась по лестнице позади него, молча подошла к нему, а затем просто встала, поглаживая его по спине.

– Тэлон пошевелился? – спросил Фаллион.

Пока нет, – ответила Рианна. Тэлон все еще был без сознания и отдыхал в лачуге, где жил Мастер очага Ваггит. Фаллион пришел сюда в поисках более богатого жилья, но комната военачальника Хейла представляла собой свинарник, полный гниющей еды и неприятных запахов.

Это ловушка, – сказал Фаллион, выглядывая из-за леса. Все это место – ловушка. Нам следует уйти.

Не без Тэлона, – сказала Рианна. – Я не мог оставить ее, и ты тоже. Нам придется подождать, пока она будет готова к путешествию.

Она была без сознания несколько часов. Фаллион беспокоилась, что она умрет. Конечно, в деревне были и другие погибшие. Один был раздавлен камнями, когда стена прогнулась; другие погибли от ран, полученных при взятии крепости. Двое пожилых мужчин, по-видимому, умерли вообще без всякой причины, за исключением, возможно, шока от перемены.

Были и другие странности. Другой молодой человек вырос большим и искажённым, как Тэлон. Он тоже был без сознания.

Четыре человека, очевидно, вообще исчезли; Фаллион подозревал, что они лежат раздавленные где-то под обломками. Даже сейчас, на территории замка, Фаллион слышал, как их сыновья и дочери тщетно выкрикивают имена своих родителей.

У другой молодой девушки во время переодевания из легких вырос большой куст можжевельника, и она не смогла пережить ночь.

Фэллион знал, что Талон тоже может не выжить. Чем бы она ни стала, оно могло не выжить.

Тебе следует спуститься к людям, – сказала Рианна. Говорят о том, чтобы устроить праздник сегодня вечером.

У меня нет настроения танцевать или петь, – сказал Фаллион. Их тоже не должно быть.

Ты спасла их, – сказала Рианна. Они хотят оказать вам честь.

Я не всех спас.

– Возможно, нет, – сказала Рианна, – но я слышала, как там внизу разговаривала женщина. Она сказала, что под властью военачальника Хейла мы все были мертвы. Но добрый Фаллион вернул нас к жизни. Это казалось достаточным основанием, чтобы оказать вам честь.

Рианна взяла его руку и сжала ее. Ей хотелось вселить в него ту любовь, которую она чувствовала, но она знала, что это было для него непостижимо, ибо любовь, которую она чувствовала, не была чем-то, чему она научилась в объятиях матери. Ее любовь была глубже и глубже. Однажды она наделила остроумием морскую обезьяну и научилась видеть мир ее глазами. Он был так же предан своему хозяину, как и собака. Оно обожало своего хозяина. Не было слов, чтобы описать глубину его привязанности. И теперь Рианна чувствовала то же самое по отношению к Фаллиону. Только долгие годы практики позволили ей удержаться от того, чтобы постоянно следить за ним взглядом, или гладить его по щеке, или целовать его губы. Она не осмеливалась сообщить ему об этом, ибо знала, что терпеть безответную любовь – тяжкое бремя для человека.

– Если жители деревни хотят почтить меня, – сказал Фаллион через мгновение, – скажи им выставить тяжелую охрану. И скажи им, чтобы не ждали до вечера. Возможно, сейчас в этом лесу есть вещи похуже, чем стрэнги-сааты. Он вздохнул, постоял, положив руки на голову горгульи, на мгновение, словно даруя благословение, а затем, когда он восстановил свои силы, сказал: Я пойду проверю Коготь.

Он спустился по лестнице в отвратительном настроении. Спустившись, он оказался в темноте, пока не вышел на зелень. Три женщины ухаживали за деревом, нежно заворачивая шрамы на его коре в коричневое полотно.