Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 85 страниц)

38

СПАСЕНИЕ

Все люди свободны блуждать в сфере мысли. Я только надеюсь на тот день, когда мы также сможем свободно воплощать в жизнь все наши самые полезные желания.

– Фаллион Сильварреста Орден

На борту Левиафана грот-мачта и бизань-мачта теперь были прочно закреплены, а все такелаж было отремонтировано. Новые паруса заменили утраченные.

Левиафан был готов к отплытию. Осталось только одно

Человек по имени Феландар стоял на страже у ворот внешней стены Замка Шадоат. За ночь сгустился густой туман, и даже самые яркие факелы не позволяли ему видеть на дюжину футов.

Это не имело значения. В такие ночи остров был мертв. Даже голафы скрылись. Стрэнги-саатам полагалось ограничиваться джунглями, но когда наступал густой туман, монстры часто бродили по окраинам лагеря. Действительно, в такие ночи десятки голафов вполне могли быть вытащены из кроватей, брыкающихся и кричащих.

Итак, глубокой ночью Феландар расслабился, держа за спиной пару факелов, чтобы держать монстров на расстоянии.

Он почти не видел женщину. Он взглянул налево, вдоль стены замка, и краем глаза уловил движение.

Внезапно она подошла к нему, как будто возникла из тумана, красивая женщина с шелковистыми черными волосами, глазами, похожими на темные лужи, потрясающей фигурой и походкой, от которой казалось, будто она течет, а не идет.

Он инстинктивно улыбнулся, желая познакомиться с ней. Она виновато улыбнулась и с ослепляющей скоростью ударила его по подбородку.

Сначала он подумал, что она дала ему пощечину, пока не понял, что холодный металл застрял у него в горле.

Она повернула лезвие, и он услышал хрящ, потрескивающий вдоль его позвонков.

Когда Феландар задыхался, он схватил запястье ее руки с ножом, пытаясь остановить ее.

Миррима снова повернула клинок, и Феландара больше не было.

Среди облака сгущающегося тумана Миррима проследовала по территории Замка Шадоат. Смокер шел сзади, угли в его трубке ярко горели.

Местные жители не смогли бы ничего увидеть сквозь ее туман, однако глаза Мирримы достаточно легко проникали в него. Она была удивлена ​​тем, что увидела. Было далеко за полночь, и территория была мертва. Никакая охрана не патрулировала. Одинокий стрэнгисаат присел на вершине западной башни, словно затерявшись в тумане.

Судя по всему, Шадоат чувствовала, что ее монстры достаточно охраняют. Конечно, Миррима не чувствовала бы себя в безопасности, прогуливаясь ночью по этим стенам в одиночестве.

В комплексе было три основных здания. Впереди, как знала Миррима из своего предыдущего визита, находился сам дворец. Она сомневалась, что там будут подземелья. Слева, судя по всему, располагались казармы для дворцовых слуг, хотя Миррима не была уверена. Справа было еще одно здание, монолитное, низкое, без окон. Внутри будет сыро и темно. Несколько охранников толпились у входной двери, возле небольшого костра.

Она бросилась к охранникам и, подойдя ближе, обнаружила, что двое из них крепко спят. Остальные играли в кости.

Миррима атаковала Ярких, людей, о чьих навыках и силе ходили легенды.

Но они никогда не сражались с Рунным Лордом, обладавшим четырьмя способностями обмена веществ. У нее было преимущество сверхчеловеческой скорости.

Она ударила первого еще до того, как он заметил ее, ее лезвие вонзилось ему в шею сзади.

Другой охранник хмыкнул и попытался подняться на ноги. Он схватил свой клинок. Его скорость удивила ее, и она поняла, что у него есть способности, не уступающие ее собственным. Яркий клинок выскочил из ножен за его спиной. Он светился, как живой огонь, и вселял страх в подложку желудка Мирримы.

Хороший меч, подумала она.

Он зловеще замахнулся, и Миррима увернулась под ним, почувствовав, как лезвие пролетело в опасной близости от ее черепа.

Ее кинжал вонзился ему в пах.

Он отпрыгнул назад, кровь хлынула из его ноги, и попытался позвать на помощь, но Миррима бросилась и вонзила свой клинок ему под ребра, прямо в сердце.

Мне тоже очень нравятся твои доспехи, – подумала она. Но тебе это не принесло никакой пользы, не так ли?

Один спящий охранник вздрогнул, когда умирающий упал на него. Миррима закончил свою жизнь без крика.

Последний охранник умер во сне, в блаженном неведении о нападении.

Миррима вложила светящийся меч в ножны, скрывая его свет. Она попробовала тяжелую дверь и обнаружила, что она заперта. Она наклонилась над мертвыми охранниками в поисках ключа. Смокер подошел и нашел его, открыл внешний замок.

Миррима осторожно вошла, высматривая новых охранников. Но внутри она ничего не нашла.

Миррима почувствовала трепет удивления. Она ожидала большего сопротивления. Но тогда они оказались на маленьком острове посреди пустыни, а снаружи стояла армия. Подземелье было настолько безопасным, насколько и должно было быть.

Она поспешила по коридору в темноту. В подземелье пахло падалью и человеческой грязью. Угли в трубке Смокера внезапно вспыхнули, давая Мирриме единственный свет, который ей был нужен. Миррима все еще обладала даром зрения, и ее глаза были острыми, как у кошки.

Она прошла две камеры, обнаружила, что они пусты, но в третьей обнаружила старика. Она долго изучала его, прежде чем поняла, что он вовсе не стар; он был молодым человеком, мумифицированным и гниющим.

Она почти не смела заглянуть в другую камеру, пока не добралась до камеры Фаллиона. То, что она там нашла, привело ее в ужас.

Фэллион висел на стене, кровь текла из его запястий, он был без сознания, возможно, мертв.

Они отперли дверь его камеры, и Миррима подняла Фаллиона, чтобы разгрузить его опухшие запястья. Пока Смокер возился с клавишами, Миррима изучала мальчика, проверяя, дышит ли он еще.

Он едва был жив. От него пахло затхлой мочой, фекалиями, кровью и кислым потом. Его щека, покоившаяся на ее плече, горела лихорадкой.

Смокер расстегнул наручники, и Миррима собиралась вынести Фаллиона наружу, когда он застонал.

– Не могу идти, – сказал он. Еще нет. Необходимо освободить Джаза. Во дворце.

Миррима ожидала найти Джаза в камере.

– Он во дворце? – спросила Миррима.

Фаллион кивнул. – Шадоат забрал его.

Миррима задрожала. Она не была достаточно сильна, чтобы противостоять Шадоату. Но если Джаз находится во дворце, ей придется пойти за ним.

– Хорошо, – прошептала она. Я достану его. Я хочу, чтобы вы со Смокером ушли. У нас есть рангиты, привязанные к воротам. Тебе нужно будет уйти как можно дальше и как можно быстрее.

Фэллион открыл глаза и посмотрел на нее сквозь темные щели. Его губы опухли и покрылись коркой крови. – А что насчет остальных?

Какие еще? – спросила Миррима. Фэллион кивнул в сторону коридора.

Он хотел, чтобы она освободила других заключенных.

С какой целью? она задавалась вопросом. Ночь была темная; им придется прокрасться мимо армии. Как только им это удалось, лес наполнился стрэнги-саатами. Что она даст этим людям?

Надежда, – поняла она. Небольшой шанс. Но это было лучше, чем ничего.

Смокер выбежал и начал проверять камеры. Миррима услышала звон ключей, щелканье замков, стоны и плач людей от облегчения.

Миррима уложила Фаллиона; он растянулся на полу, слишком слабый даже для того, чтобы ползти.

Ее сердце колотилось. Шадоат был могущественным Рунным Лордом, обладающим слухом, зрением и обонянием. Было бы почти невозможно войти в ее дом посреди ночи незамеченным.

И она наверняка проснулась. Благодаря ее силе и выносливости ей не нужен был сон.

Осмелюсь ли я пойти на такой риск, подумала Миррима, даже ради Джаза? Он не был прямым наследником, и что касается детей, он не проявлял зрелости, проницательности или даже силы Фаллиона. Короче говоря, она мало чего ждала от него в этой жизни. И если бы ей пришлось пожертвовать одним из мальчиков, она бы наверняка предпочла пожертвовать Джазом.

Но она не могла просто оставить его.

У Мирримы все еще были собственные таланты. Много лет назад она получила дар слуха и зрения, и они у нее были. И у нее было четыре дара обмена веществ, и при этом она обладала мускулами двух сильных мужчин.

По сравнению с простолюдинкой она была свирепым воином.

Но Шадоат был бы гораздо могущественнее.

Собравшись с решимостью, она вытерла клинок, вышла в ночь и направилась во дворец.

Она обнаружила, что главные ворота заперты изнутри.

Она обошла восточную стену сзади и нашла лестницу, ведущую к верхним квартирам. Большие квартиры, решила она, слишком велики для прислуги. Одна квартира была величественной и стояла на колоннах, образующих портик. Это будет квартира Шадоата. Но на другой стороне были комнаты поменьше – детские квартиры.

Миррима видела сына и дочь Шадоата. Они будут спать там. Будет ли Джаз спать с ними?

Миррима поднялась по ступенькам, зная, что Рунный Повелитель сил Шадоата услышит малейший шорох обуви или шорох ткани.

Она осторожно потянула дверь. Оно тоже было закрыто изнутри.

Тихонько она спустилась вниз.

Помещение для прислуги. Это был бы единственный способ, которым она могла бы проникнуть внутрь.

Прокравшись вдоль внешней стены, она дошла до крошечной комнаты рядом с кухней и обнаружила открытое окно, куда какая-то кухарка или горничная хотела подышать свежим воздухом. Окно выходило в квартиру над пекарней, в этой комнате, в таком климате, было бы жарко. Шадоат был бы возмущен, увидев такое нарушение безопасности.

До окна было четырнадцать футов. Слишком далеко, чтобы прыгать.

Миррима сняла ботинки и начала карабкаться, пытаясь найти опору пальцами рук и ног в крошечных щелях между каменными блоками здания.

Она контролировала свое дыхание, чтобы не задыхаться, держала рот, чтобы не кряхтеть. Даже когда она немного отодвинулась назад, сломав ногти, она не вскрикнула.

Через несколько мгновений она перегнулась через подоконник и залезла внутрь.

Вонючий пекарь лежал на грязном матрасе вместе с женой и тремя детьми. Он храпел так громко, что не услышал бы Мирриму, даже если бы она начала танцевать.

Она прошла через комнату, осторожно переступая через малышей, как будто они были ее собственными.

Она думала о охранниках, которых убила.

У них могут быть жены и семьи, как у меня, – сказала она себе. Мне придется быть осторожнее с ними.

Но она знала свой долг.

Когда она открыла дверь квартиры и обнаружила снаружи коридор с еще одним охранником – могучим мужчиной, сильным и красивым, – она, не колеблясь, ворвалась внутрь и сильно ударила его ножом в горло.

Умирая, мужчина яростно боролся, потянувшись к собственному клинку и ударив ее ногой. Она боролась с ним, пока снова не вонзила клинок ему в горло, сломав ему шею, а затем осторожно положила его на пол.

Она ждала несколько мгновений, опасаясь, что шум борьбы насторожит Шадоат.

Убедившись, что никто не услышал, она пошла по коридору наверх, в королевские покои.

Она двигалась по коридорам бесшумно, как привидение.

Прямо возле покоев королевы она услышала, как по полу ходит еще один стражник. Она нырнула в нишу, пока он спускался вниз, осматривая то туда, то сюда.

Если бы он повернул направо, то наткнулся бы на тело своего мертвого товарища.

Сердце Мирримы колотилось, и она молча молилась, чтобы он повернул налево.

Она изучила планировку. Там было всего три двери – апартаменты королевы слева от нее и детские комнаты.

Миррима подошла к ближайшей детской двери и попробовала запереть. Она открылась, дверь слегка скрипнула. Она долго стояла, опасаясь, что Шадоат услышит, что она выбежала из своей комнаты.

Она вошла внутрь.

Квартира была большая, в ней было больше одной комнаты. Одну маленькую комнату занимала уборная, а в коротком коридоре Миррима нашла кровать.

Балдахин над кроватью был покрыт золотой парчой, которая блестела, как драгоценные камни, в тусклом свете луны, сиявшей через крошечное окно.

В постели лежала дочь Шадоата, темноволосая девушка, которую Миррима видела двумя днями ранее, когда она пришла выкупать принцев.

Третья комната манила за угол. Миррима тихо подошла к нему, доска скрипела под ее тяжестью, и заглянула внутрь. Это был всего лишь шкаф, наполненный одеждой и зеркалами.

Миррима услышала испуганный вздох, шорох одежды и повернулась, чтобы увидеть девушку, смотрящую на нее с бледным от ужаса лицом.

Миррима бросилась через комнату с кинжалом наготове, готовая убить девушку. Одну руку она зажала девочке рот, другой схватила ее за горло, думая свернуть ей шею.

Но девочка не извивалась, не сопротивлялась. Она просто подняла палец вверх, словно предупреждая Мирриму замолчать.

Поняв сигнал девушки, Миррима осторожно отдернула руку. Она видела следы слез на щеках девушки.

Ты здесь ради Фэллиона и Джаза? – прошептала она так тихо, что ее почти не было слышно.

Миррима кивнула.

Возьми меня с собой? – спросила она еще мягче.

Миррима была озадачена.

Девушка колебалась. Фаллион сказал, что может спасти меня. Ты спасешь меня?

Спасти ее от чего? – задумалась Миррима. Но инстинктивно она знала: Шадоат. Даже тупой ребенок знает, когда его мать злая.

Миррима снова кивнула.

– Следуй за мной, – прошептала девушка.

Она тихо выползла из постели, одетая только в ночную одежду. Она не остановилась, чтобы взять плащ или туфли. Она подошла прямо к двери, открыла ее, заглянула в коридор и повела Мирриму вниз на два лестничных пролета к кухне.

Внизу лестницы горела единственная свеча.

Валя на мгновение поколебалась, оглядываясь по сторонам, словно ища охранника, а затем направилась по коридору.

Они приблизились к маслобойне, и Миррима услышала, как крупный мужчина принюхивается и ходит, очевидно, грабя остатки ужина. Это был пропавший охранник. Они прокрались мимо маслобойни, прошли через две двери, и девушка очутилась в плохо освещенной комнате.

Это была кухня. Там, перед очагом, где свет исходил только от догорающих углей, лежал Джаз, свернувшись калачиком в большой корзине.

Он спит на кухонном полу, как собака, – к своему ужасу поняла Миррима.

Она бросилась к нему, посмотрела вниз. Его давно не забрали из тюрьмы, решила она по запаху. Его даже не мыли. От него пахло собственным потом, мочой и фекалиями.

Но, похоже, его накормили. Он крепко спал, и раны на его запястьях, где его порезали наручники, были замазаны мазью.

– Сюда, – прошептала девушка и направилась к задней двери, тихо подняв железный засов, который ее запирал.

Миррима осторожно подхватила Джаза и понесла его сзади, где лунный свет падал на небольшой сад с травами.

Девушка повела Мирриму по мощеной дорожке под арку, и Миррима оказалась в западной части дворца.

Она выбралась живой!

На другом конце поля Миррима увидела, как Смокер выводит из тюрьмы две дюжины душ, многие из которых были искалечены. Там была женщина без рук, только кровавые бинты. Старик, израненный горячими щипцами. Голаф, хромающий на одной ноге.

У всех женщин были вздуты матки, как будто они были беременны, и многие из них выглядели бледными и израненными; С нарастающим ужасом Миррима поняла, что они везут в себе молодых стрэнги-саат.

Смокер держал на руках Фаллиона и вел свою группу беженцев к главным воротам.

– Сюда, – прошептала девушка в спину Мирриме и помчалась к главным воротам.

Миррима последовала за ней в темноте, неся Джаза.

Смокер и остальные последовали за ним. Когда заключенные выходили, некоторые не могли сдержать рыданий облегчения или слез радости.

Мирриме пришлось повернуться и умолять их: Тихо!

Но пятьдесят футов, бредущих по булыжнику, не были тихими. Один заключенный, раненый и слабый, упал, шлепнувшись; кто-то издал тихий вскрик.

Миррима огляделась, с каждым моментом становясь все более обеспокоенной. Никакой тревоги не прозвучало.

Это не могло продолжаться долго.

Они помчались к городским воротам. Городская стена стояла на земляном холме; под курганом, сквозь стену, шел туннель. Там стояли железные ворота.

Джаз зашевелился в руках Мирримы, слегка застонал, и с любовью уткнулся носом в ее плечо.

– Тихо, милый, – прошептала Миррима. Мы почти свободны.

В тумане и тусклом лунном свете он внезапно проснулся. Он взглянул на Мирриму, как будто ожидал кого-то другого, и все его тело напряглось, когда он проснулся от сладкого сна и превратился в кошмар. Он смотрел поверх спины Мирримы на калек и искалеченных заключенных.

– Все в порядке, – прошептала Миррима, увидев его волнение. Мы почти свободны.

Но Джаз посмотрел на нее так, словно она дала ему пощечину, и закричал самым громким голосом: Помогите! Шадоат, помоги мне!

Миррима прижала руку ко рту, но было уже слишком поздно. Крик вырвался.

В шоке она поняла, что Джаз хочет остаться с Шадоатом.

Откуда-то на территории дворца Миррима услышала эхо: Убийство! Убийство во дворце!

Она услышала лязг стальных сапог, звон кольчуги, распахнувшиеся двери дворца.

Заключенные послышались крики и крики, и они бросились в бегство. Одним из фаворитов был Голаф с ампутированной ногой. Оно болезненно прыгало. Кто-то толкнул его сзади, и полдюжины человек упали.

Миррима призвала дочь Шадоата поторопиться. Мы должны выбраться отсюда. У нас есть рангиты, привязанные к дереву чуть дальше по дороге. Лишь немного способов.

Но над дворцом прозвучал звук боевого рога, глубокий и жестокий, похожий на хрюканье какого-то огромного зверя. Через мгновение поднимется весь лагерь, сотни тысяч солдат.

И теперь у них была пятая наездница, которая могла их замедлить, дочь Шадоата. Миррима этого не планировала. Она украла недостаточно рангитов.

Торопиться! Миррима сказала, даже когда Джаз начал сражаться, пытаясь вырваться из ее рук, вернуться во дворец.

Двери дворца распахнулись, и Шадоат стоял на крыльце, вглядываясь в туман, освещенный светом. Она держала злой меч с волнистым лезвием.

За ней выбежала пара охранников.

Старый ткач огня взглянул на Мирриму, его глаза зловеще светились, как будто в них застряли угли, и тихо сказал: – Иди. Я охраняю твою спину.

Смокер увидел опасность. Он знал, что заключенные никогда не выйдут на свободу, если он не выиграет им немного времени.

Вы уверены? – сказала Миррима, пятясь назад. Она видела ткачей огня в бою и не хотела подходить слишком близко.

Смокер кивнул.

Раньше он нес Фаллиона, но теперь осторожно передал мальчика одному из пленников, оставив своего подопечного другому, и встал у входа в туннель со светящейся трубкой в ​​руке. Он поднял ее над головой, и содержимое чаши вспыхнуло. Он крутнул трубку по кругу, создавая светящееся остаточное изображение, круг света, и пока он это делал, заключенные проносились мимо него, толкаясь и натыкаясь.

Шадоат услышала шорох ног и бросилась к ним со скоростью, примерно в шесть раз превышающей скорость обычного смертного, а за ее спиной бежали стражники.

Миррима взяла на руки все еще сопротивляющегося Джаза и помчалась по туннелю. В дальнем конце она повернулась и оглянулась.

Смокер стоял в туннеле, размахивая трубкой в ​​воздухе, а Шадоат бросился на него.

Он поднял кинжал и сделал шаг вперед, чтобы вступить в бой.

Шадоат помчался к туннелю. Путь ей преградил старик с кожей белой, как полотно. В руке у него была трубка с длинным мундштуком, и он медленно описывал ею большую дугу, вглядываясь в туман и темноту. В левой руке он держал длинный нож. По его позе она могла видеть, что он не воин.

Она выскочила из темноты со скоростью, в шесть раз превышающей скорость обычного человека, и размахивала мечом так быстро, что изображение расплывалось. Она почувствовала, как лезвие слегка зацепилось, когда оно проскользнуло через его кишки и встретилось с его позвоночником, но Шадоат со своей огромной силой просто протолкнула клинок мимо.

На полминуты она замедлила шаг, желая насладиться ужасом на его лице, когда он понял, что умрет.

Но вместо этого он просто схватил ее одной рукой, изо всех сил сжимая ее плащ, и вместо страха, ужаса или удивления она посмотрела ему в лицо и увидела победную улыбку.

Она ожидала, что умоется его кровью. Вместо этого из раны вырвался поток пламени, опаляя ее, мгновенно кипятя ее плоть, посылая в воздух запах обугленной плоти и жареного мяса, обжигая ее глаза и лицо.

Шадоат взвыла и вскинула руки в поисках защиты, когда ее охватило горящее пламя. Она повернулась, пытаясь бежать, но старик схватил ее, словно хотел удержать в объятиях смерти.

Она отстранилась, ощущая острую боль, когда мощный элементаль пламени начал подниматься из трупа старика. От него в воздухе заструились огненные пальцы; один врезался ей в спину.

Ее одежды горели!

Охранники, мчавшиеся к ней, остановились, осознав опасность. Они бросились бежать, хотя огненные руки обожгли их, мгновенно вскипятив внутренности.

Застонав в агонии, Шадоат бросилась прочь, петляя туда-сюда, пытаясь ускользнуть от атак элементаля. Огненные копья пронеслись мимо ее плеча.

Она выломала двери дворца и вбежала внутрь, крича от боли, и поспешила через заднюю дверь, поставив дворец между собой и нападавшим.

Ее правый глаз был слеп. Ее левый глаз казался мутным. Она едва могла видеть. Она побежала в свой частный сад, где находился отражающийся бассейн, и бросилась туда.

Миррима раньше видела, как огненные элементали убегали от ткачей пламени, таких как Смокер. Она знала достаточно, чтобы бежать.

Наступил ад. По туннелю пронесся поток горячего воздуха. Некоторые из более медленных заключенных попали под воду и кричали от боли и ужаса, умирая.

Жар был настолько сильным, что обрушивался на стены туннеля, плавя камень и превращая его в расплавленное стекло.

Его жар обжег Мирриму, опалил ей волосы, обжег заднюю часть ног.

Миррима слышала, как Шадоат вопит от боли, ее мощный голос, усиленный множеством дарований, пронзительно стонал в ночи.

Дочь Шадоата вела Джаза, и теперь она повернулась и всмотрелась в ад, ее глаза расширились от ужаса.

Миррима увидела отражение элементаля в своих глазах. Он возвышался на дальней стороне стены, высотой сорок футов. На полсекунды он все еще сохранял форму Смокера, но затем превратился во что-то более отвратительное, более жестокое и направился к дворцу Шадоата, на каждом шагу убивая стражников и дворцовых работников.

Миррима знала, что никто не будет в безопасности. Элементаль теперь был почти безрассуден. Он больше не будет руководствоваться разумом Смокера. Оно существовало только для потребления.

Шатаясь от боли, Шадоат бросилась в отражающуюся лужу и перекатилась, гася пламя.

Она никогда не представляла себе таких мучений.

Она подняла обжигающую правую руку, чтобы осмотреть повреждения. Два ее самых маленьких пальца полностью сгорели. Большая часть ее ладони почернела. Она надеялась, что все заживет, но пока она смотрела, рваный кусок плоти отпал, обнажив кости.

Все ее тело болело в том месте, где его пронзил огонь. Она потянулась к правой груди, экспериментально прикоснулась к ней, но ничего не почувствовала.

Сгорел. Плоть была уничтожена.

Элементаль на дальней стороне дворца наносил свой урон. Он осветил ночное небо, и в этом свете Шадоат встала на четвереньки в отражающемся бассейне и всмотрелась в свое изуродованное лицо.

Ее правый глаз представлял собой молочно-белый шар, расположенный в опухшей лунке кровавого мяса. Ее левый глаз был мутным в центре. Ее правое ухо сгорело вместе с большей частью волос.

Плоть обеих ее рук была приготовлена.

Но все это не имело значения.

Потому что в данный момент она потеряла сознание от агонии. Исчезли все мысли о мести, побеге или спасении дочери.

Шадоат желал освобождения, предлагаемого смертью, но с сотнями даров выносливости смерть не пришла.

Миррима бросилась к рангитам. Один сбежавший заключенный, мужчина, чья спина была изранена и изрезана, обнаружил, что ранги привязаны к дереву, и теперь изо всех сил пытался развязать одну из них.

– Сэр, – сказала Миррима, – это для детей.

Парень в ужасе вскочил на звук ее голоса, и на мгновение Миррима испугалась, что ей придется сражаться с ним за скакуна, но он посмотрел на нее, на детей, и глупо кивнул головой, а затем побежал к леса.

Миррима обнаружила, что Фаллион слишком слаб, чтобы удержаться, поэтому посадила его в седло вместе с дочерью Шадоата. А поскольку Джаз все еще боролся с ней и плакал за Шадоат, Миррима не доверяла ему ехать одному. Она посадила его на скакуна перед собой и прижалась к нему, надеясь, что со временем он придет в себя.

Теперь она увидела, что осталось два запасных рангита. Беременная девушка лет пятнадцати подошла и села на одну из них. Миррима взяла другого в качестве верховой лошади, чтобы скакуны могли по очереди отдыхать, и поехали, рангиты подпрыгивали по грунтовой дороге, а затем снова всплывали.

Позади них было слышно, как Шадоат кричала в смертельной агонии, а небо пылало. Элементаль Смокера, казалось, намеревался поджечь мир.

39

ЯРОСТЬ

Наша ярость может дать нам силу, даже если она умаляет нас.

– Эрден Геборен

Фэллион ехал в ярости. Густой туман скрывал все: дорогу впереди и ад позади, но Фаллион чувствовал, как пламя лижет ночное небо позади него, и потребовалось совсем немного, чтобы протянуть руку и вызвать жар, использовать энергию, чтобы восстановить свои истощенные силы. .

Оцепенев от боли и усталости, Фаллион даже не был уверен, как он сюда попал, катаясь на рангите, а руки Вали крепко держали его, но на мгновение он возмутился боли. Каждый раз, когда рангит падал на землю, сотрясение грозило вывихнуть его кости.

У него чесались глаза и болела голова, и в этот момент ему не хотелось ничего больше, кроме как снова впасть в бессознательное состояние.

На дороге впереди он увидел выбегающих из тумана людей или что-то вроде людей. Голафы, их бородавчатая серая кожа обвисает вокруг грудей и животов.

Освободите путь! – крикнула им Миррима. Освободите путь! Заключенные сбежали.

Голафы отпрыгнули с ее пути, опасаясь, что какой-нибудь ужасный солдат набросится на них. И после того, как пленники прошли, голафы стояли у дороги, с удивлением глядя им в спину.

Пусть они попытаются остановить нас, – подумал Фэллион, вызывая жар из ада Смокера. Пусть попробуют.

– Прекратите это, – сказала Миррима из рангита, мчавшегося рядом с ними.

Что?

– Не сдавайся, – прошептала Миррима. Не поддавайся своей ярости.

Фаллион попытался ухватиться за седло, когда рангит прыгнул вперед, и его мысли, казалось, закружились.

Он спросил Шадоат, чего она хочет, но она не ответила. Только теперь он был по-настоящему уверен.

Ей хотелось, чтобы спящий проснулся. Она хотела, чтобы он вызвал огонь, потерял себя.

Но почему? Что локусы надеются получить от него?

Хотели ли они, чтобы он присоединился к ним? Или им нужно было от него что-то еще?

Позади них бушевал и ревел ад Смокера. Огонь потрескивал кости его врагов и поднимал клубы дыма в небеса.

Смокер отдал себя огню, чтобы Фаллиону не пришлось этого делать.

Я дурак, – с тревогой подумал Фаллион и попытался отпустить свою ярость. Он осел на рангит, изо всех сил пытаясь остаться ребенком.

Когда всадники достигли горного перевала, они вышли из тумана, и рангиты оказались на чистой дороге, прыгая при свете звезд.

В долине позади них пылал дворец, и элементаль Смокера послушно атаковал казармы, взрывая ряд за рядом палаток, посылая пальцы пламени, которые, казалось, обладали собственным разумом, чистой злобой, направленной на разрушение.

Вся долина кипела, как осиное гнездо.

Миррима с трудом могла поверить, что один-единственный волшебник мог вызвать столько разрушений.

На опушке леса она слезла со своего скакуна и нарисовала на земле руну, которая закроет долину внизу туманом на неделю.

Затем она зажгла факел, и они снова поехали. Ее беспокоили патрули в лесу, хотя они со Смокером сделали все возможное, чтобы позаботиться об этом.

Так они мчались часами под светом звезд. Во время поездки они подобрали несколько стрэнги-саатов. Огромные звери рычали в лесу и плыли за ними, словно тени, перепрыгивая с дерева на дерево.

Миррима вздрогнула и прижала детей к себе. Через некоторое время Джаз перестал с ней бороться и, кажется, понял, кто она такая и что она уводит его в безопасное место. Он прижался к ней и заплакал.

Мне очень жаль, – повторял Джаз снова и снова.

– Тебе не о чем сожалеть, – сказала Миррима.

Я убил Смокера. Шадоат была такой красивой. Я хотел быть с ней.

– Не расстраивайся, – сказала Валя Джазу успокаивающим тоном. Я видел, как взрослые мужчины отдавались ей таким образом, благодарили ее, даже когда она вонзала клинок в их сердца. Красота была всего лишь еще одним ее оружием.

Миррима забеспокоилась, гадая, какие вещи могла видеть Валя.

Через два часа взошёл полумесяц, придав ночи тусклый серебристый оттенок.

При свободной дороге рангиты набирали скорость, и чем быстрее они прыгали, тем менее резкой становилась поездка.

Они приблизились к городу всего за час до рассвета.

Фаллион, казалось, проспал большую часть пути, пока они не достигли доков, где их ждал капитан Сталкер и несколько его людей на корабельной шлюпке.

Детей пересадили в лодку, и Сталкер всмотрелся в дорогу.

– Курильщик идет? – спросил он, и в его голосе слышалось беспокойство.

– Боюсь, что нет, – сказала Миррима. Его элементаль сжег дворец и поджег как минимум половину лагеря.

Ах, он всегда был одним из хороших, – сказал Сталкер. Не знаю, как я когда-нибудь заменю его.

Хороший ткач огня, – подумала Миррима. Раньше она никогда не встречала человека, которого бы назвала хорошим, но теперь, к сожалению, она поняла, что оценка Сталкера была верной.

Я больше никогда не встречу равного ему человека, – сказала она себе.

Они доплыли до Левиафана и перенесли детей на борт. Миррима держала Фаллиона на палубе, а один из людей Сталкера побежал за водой. Лоб Фаллиона пылал.

Некоторые члены команды начали тянуть якорь, а другие метались, разворачивая мачты, готовые уступить дорогу.

Сталкер мрачно всматривался в другие корабли в гавани. Четыре корабля. Корабли Шадоата. Он не осмеливался оставить их, чтобы они не погнались за ним.

– Огонь, когда будете готовы, – сказал Сталкер, и его люди подошли к катапультам, подожгли факелы к железным ядрам, обернутым смолой, и отправили шары по дуге в ночь. Два ближайших корабля взяли по шару, и вскоре Миррима увидела, как члены экипажа спешат тушить небольшие пожары.

Корабли были укомплектованы лишь минимальной командой, по два-три человека на борту каждый.

– Это должно занять их, – сказал Сталкер, ухмыляясь.

Член экипажа принес Фаллиону ковш, наполненный пресной водой, и тот поднял голову, чтобы попить. На мгновение он всмотрелся в корабли на винно-темной воде с их маленькими огоньками.

Миррима почувствовала в нем жар, лихорадку, которая внезапно стала взрывоопасной. Затем он вылетел невидимым шаром, который можно было почувствовать, но не увидеть, и ударил по воде.

Пожары усилились, скрутили мачты и захлестнули палубы. Огненный шар перепрыгивал с корабля на корабль; за считанные секунды все четыре пиратских корабля превратились в ад. Их члены экипажа вскрикнули от страха и прыгнули в море.