Текст книги "Сыны Дуба (ЛП)"

Автор книги: Дэйв Волвертон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 85 страниц)

Смокер разжигал огонь в своей трубке, и они вместе долго вглядывались в чашу, наблюдая, как угли то желтеют, то оранжевеют, затем покрываются черной коркой, а огненные черви, казалось, проедают их насквозь.

В свете есть понимание. Ты, существо света, тебя тянет к Огню. Но почему бы тебе не прикоснуться к Огню, не использовать Огонь, позволить ему коснуться тебя?

Фаллион покачал головой, задаваясь вопросом, желая знать, как он может раскрыть силы, спрятанные внутри него.

Я боюсь, – признался он себе. Я боюсь, что мне будет больно.

Внезапно чаша трубки вспыхнула сама собой.

– Вы скрываете свет, – сказал Смокер, – глубоко внутри. Ты не выпусти это наружу. Но когда страх уйдет, когда желание запылает, как эта чаша, вы станете едины с огнем.

Как ты пылаешь? – спросил Фаллион.

– Множество способов, – сказал Смокер. Страсть. Любовь, отчаяние, надежда. Все желания могут привести вас к власти. Ярость. Ярость проще всего. Пусть ярость нарастает. Должно бушевать как ад. Это высвободит в тебе огонь.

Фаллион задумался. В море кричала чайка.

Он, должно быть, заблудился, – подумал Фэллион.

Они были в нескольких днях пути от порта.

– Так делают самосожжатели? – спросил Фаллион. Они позволили своей ярости разгореться? Фаллион вообразил себя на вершине могущества, увидел, как черпает свет с небес, направляет его вниз в огненные веревки, пока он тоже не загорается, облачаясь в ад и идя невредимым, как ткачи пламени из легенд.

Смокер искоса взглянул на него, как будто задал неправильный вопрос. Да, сказал он. Но ты не хочешь быть жертвоприносителем.

Почему?

Потому что, Фаллион, легко отказаться от жизни. Жить так тяжело.

Но жертвователи не умирают.

– И не живой. Когда огонь поглотит их, когда они загорятся, плоть огнеткача останется, а душа – нет. Его человечность обратится в пепел. Его сердце принадлежит другим.

– Надо быть осторожным, – призвал Смокер. Огонь шепчет тебе, умоляешь отдать себя. Но как только это будет сделано, отменить уже нельзя. Ты умрешь, и Огонь будет ходить в твоей плоти.

Вы когда-нибудь приносили жертву? – спросил Фаллион.

Смокер покачал головой. Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что сможешь?

Сила есть, всегда шепчи. Я знаю, что могу сделать. Фаллион, сожжение – это легко. Когда тебя охватит ярость, не станешь огнем твердым.

В течение долгих часов Фаллион пытался найти хоть малейший остаток силы. Он пытался придать форму дыму силой мысли, представляя рыбу, плывущую по воздуху. Он даже пытался умолять Файра, добиваясь принятия.

Теперь он оглянулся через плечо, как будто Миррима могла появиться на палубе в любой момент.

И Фаллион поддался ярости. Он думал о прошедших неделях, о том, как стрэнги-сааты напали на Рианну, о новой утрате, которую он испытал из-за смерти отца, которого едва знал, о своем ужасающем бегстве из Асгарота, о его матери, лежащей замерзшей у костра. И, наконец, он представил себе феррина Хамфри, сломанного и скрюченного, как тряпку.

Гнев нарастал, когда он осознавал несправедливость всего этого. Он превратился в горячий уголь в его груди, яростный и дикий, сжимающий челюсти.

– А теперь свети, – сказал Смокер, выдыхая, выпуская тонкие струйки голубого дыма из ноздрей. Фаллион не пытался придать ему форму, не пытался ничего представить.

Он просто позволил своей ярости выплеснуться, как свету, вырвавшемуся из его груди.

Стрэнги-саат принял форму в дыму и взмыл в воздух, паря, его лицо было жестоким, а челюсти разинуты.

Смокер с гордостью посмотрел на Фэллиона и удовлетворенно хмыкнул.

В этот момент в задней части корабля позвонила Миррима.

Фэллион обернулась и мельком увидела ее между канатами и блоками на палубе.

Он тут же пригнулся, перелез через бак и пошел по дальнему борту корабля.

Той ночью, когда Фаллион спала, Миррима сказала мужу: Мы должны положить этому конец. Фаллион бежит вместе с командой, густой, как стая волков. А сегодня вечером я видел его со Смокером.

Боренсон лежал рядом с ней на одеялах, которые накануне выстирали в морской воде и поэтому пахли солью. – Фэллион – хороший мальчик, – сказал он со вздохом.

Его тянет ко злу, – утверждала Миррима. Огонь тянет его.

Мы не можем его сдержать, сказал Боренсон. Мы не можем помешать ему обрести свои силы.

Он недостаточно взрослый, чтобы делать мудрый выбор, – возразила Миррима. Огонь привлекает своих приверженцев больше, чем любая другая сила. Он стремится их поглотить. Я думаю, нам стоит поговорить с ним.

Если мы попытаемся его сдержать, – сказал Боренсон, – он подумает, что то, что он делает, постыдно.

– Возможно, так оно и есть, – сказала Миррима.

Из двери каюты послышались тихие хлопки. Было уже поздно, и Боренсон какое-то время лежал, размышляя, кто мог звонить, когда все остальные спят. Наконец он надел тунику и открыл дверь.

Смокер стоял снаружи, в тени, с единственной свечой в руке, его глаза отражали свет от нее с неестественной интенсивностью.

Надо поговорить с тобой и женой, – сказал он.

Миррима уже накинула на нее одеяло, обернув его, как накидку. Она подкралась к Боренсону сзади, положила руку ему на плечо и выглянула.

Смокер произнес одно слово: Асгарот.

Что? – спросила Миррима.

Тень охотится на Фаллиона. Асгарот – имя тени. Огонь сказал мне. Близко.

На корабле? – спросила Миррима. Она выглянула за дверь. Все остальные беженцы в трюме лежали в постели. Животные спали. Похоже, никто не интересовался подслушиванием.

Смокер кивнул. Да.

Где? В кого?

Не уверен. На корабле более одной тени. Два, а может и три. Я чувствую их. Не знаю где. Они прячутся.

Миррима всмотрелась в бледного старика, в морщины его лица и задумалась. На корабле было более одного локуса?

Миррима беспокоилась об этом уже несколько дней. Ее магия воды была сильна как в целительной силе, так и в защите; каждое утро она мыла детей, на всякий случай рисуя на них охранные руны.

– Твоя магия помогает защитить мальчика, – сказал Смокер. Но Фаллиону нужно больше. Он должен сражаться. Знаешь, я знаю. Наступит день, когда придется сражаться. Моя магия сильна в бою, но она также опасна. Ты знаешь. Вы чувствуете желание сдаться своему хозяину. Фаллион тоже чувствует себя в тысячу раз сильнее.

Инстинктивно Миррима не доверяла этому человеку, но теперь он предлагал перемирие. У них было что-то общее; они оба заботились о Фаллионе.

Я не хочу, чтобы он потерял себя, сказала она. Он должен понимать опасность.

Смокер закрыл глаза и слегка поклонился в знак согласия. Власть соблазнительная; приходи с ценой.

Мы оба знаем, что за это приходится платить не просто так, – сказала Миррима. Огонь пожирает тех, кто ему служит, точно так же, как он поедает вас. Вы не можете вынести того, что находитесь вдали от этого. Ты куришь трубку и умираешь медленно. Но ты как муха, попавшая в паутину, и нет тебе спасения. Ты будешь поглощен.

Смокер кивнул и смиренно закрыл глаза. И все же, эта сила ему понадобится. Фаллион очень сильный. Знаете: он очень хорош, но опасен. Мы оба должны присматривать за ним.

26

ГРУБАЯ ВОДА

Надежда – отец всех добродетелей. Раздавите надежду человека, и вы лишите его источника всякого приличия.

– Шадоат

Через восемь недель берега уже нельзя было обнаружить, и провидец из Вороньего гнезда сообщил Фаллиону, что они находятся в царстве за пределами Инкарры.

Инкарра всегда была для Фаллиона краем мира. Это было рыхлое скопление королевств, населенное людьми с белой кожей, которые работали и охотились по ночам. Это было запретное царство, и никто, кто рискнул выйти за его пределы, не вернулся живым.

Фэллон и Джаз были в восторге. Они плыли в царство легенд, через атоллы, по цепочке вулканических островов к Морякам, а затем на дальний конец света.

Однажды утром Сталкер склонился над картами, обдумывая свой курс, когда Фаллион увидел беспокойство на его лице и спросил: Что случилось?

– Это наш курс, – сказал Сталкер, – прямо сюда, через Моряков. Мы должны были остановиться в Таламоке. Мне нужно разгрузить товар.

Есть ли какая-то опасность?

Сталкер медлил с ответом. Он пытался принять решение. Он спокойно посмотрел на Фаллиона. – Пираты, – сказал Сталкер. Думаю, я обогну его и направлюсь в открытое море. Я думаю, у нас достаточно еды и воды, чтобы добраться сюда, если ветер утихнет. Он указал на небольшой остров на картах, место под названием Байтин. Это необитаемый остров. Экипаж может выбежать и собрать фрукты, а может быть, даже свиней. Как бы тебе этого хотелось, а? А не дикие свиньи?

С тех пор, как в детстве он столкнулся с кабаном, Фаллион боялся свиней. Но эти островные свиньи и близко не такие большие, как в Хередоне.

Сталкер пробормотал: – Конечно, нам, возможно, придется подраться с морскими обезьянами за еду.

Морские обезьяны часто жили среди моряков, переплывая с острова на остров в поисках рыбы и фруктов. Иногда целые плоты плавали вместе, сотни из них сцепились руками, образуя плавучие острова.

Почему бы не поехать на один из других островов? – спросил Фаллион. На выбор были десятки, а может быть, даже сотни, включая по крайней мере один Синдилийский, шириной в двести миль и с тремя портами.

Шадоат контролирует эти острова.

Фэллион на мгновение постоял, нервничая. Он уже слышал это имя раньше. Шадоат – пират? Фэллион исследовал.

– Ты слышал о ней? – спросил Сталкер.

Я слышал ее имя один или два раза, – признался Фаллион. Кто она?

Сталкер задумался. Мальчик, похоже, даже не знал, что она назначила цену за его голову, тем более, что Сталкер только что беспокоился о том, стоит ли ему принять ее цену. Делать что-то еще было глупо.

– Она пиратский лорд, – сказал Сталкер. Плохой, могущественный Рунный Лорд. Человек, раздавший здесь пожертвования, встречается реже, чем двуглавый козел. Блад-метал трудно найти, и у нас есть такая поговорка: Я, обладая горсткой талантов, могу править морем. У нее больше, чем горстка, у нее есть.

– Она появилась из ниоткуда всего несколько лет назад, примерно в то время, когда ты родился, и построила крепость здесь, в Дерраби. Он указал на большой остров. Прошло совсем немного времени, прежде чем она получила несколько кораблей и взяла под свой контроль Моряков. Он помахал рукой, указывая на всю цепочку островов.

– Неужели никто не может остановить ее? – спросил Фаллион.

Единственные люди, которых это волнует, – это те, кто живет в Ландесфаллене, а нас не так много. В эти дни по воде бороздит, наверное, дюжина торговцев. У падших Ландов нет настоящего флота.

На лице Сталкера отразилась такая боль, что Фаллион не осмелился спросить о битвах, в которых он участвовал. Фаллион видел, что Шадоат победил его.

– Сейчас я плачу ей деньги за защиту. Она пропускает Левиафана. Но иногда она садится на нас. Тот черный корабль, который преследует нас? Это один из них.

Впервые за несколько недель Фэллион почувствовала себя по-настоящему расстроенной. Шадоат был хозяином Асгарота. Они охотились вместе. Как волки, – сказала его мать. Как волки.

Шадоат впереди нас, – понял Фаллион. И Асгарот пришел с запада, преследуя меня к краю мира – на пути Шадоат.

Сталкер был прав, не доверяя предстоящему курсу. Его план звучал хорошо: плыть вокруг островов и держаться как можно дальше от них.

Со своей стороны, Сталкер посмотрел на Фаллиона и понял, что не сможет выдать мальчика, какая бы награда ни была. За последние несколько недель Сталкер слишком сблизился с Фаллионом. Он был хорошим парнем – умным, способным. Он стал как один из сыновей, которых он должен был иметь.

Я умру, прежде чем позволю ей забрать его, – сказал себе Сталкер. Кроме того, теперь команда видит в нем одного из нас. Они, наверное, взбунтуются, если я его продам.

Фаллион недоверчиво всмотрелся в карту. План Сталкера придал ему некоторое утешение. И все же Фэллион почувствовал странную уверенность в себе. Ему было суждено встретиться с Шадоатом.

Края Земли недостаточно далеки.

Фаллион отправился в свою каюту и провел утро, оттачивая свой клинок.

Ветры не устояли. Сталкер поплыл на север, пытаясь обойти Моряков, но следующие две недели паруса были слабыми, и чтобы прогнать корабль мимо островов, требовался сильный шторм.

Сезон ураганов уже подходил к концу, и Сталкер осмелился надеяться, что в этом году он их не увидит.

Но однажды утром паруса совсем провисли, и морская обезьяна Унканунк начала реветь и бить своей огромной дубинкой по палубе, колотя и колотя в припадке безумия. Сталкер вышел из своей каюты и обнаружил, что смотрит на восход солнца, который вселил страх в его живот.

Небо на горизонте было сине-зеленого цвета синяка, а воздух был тяжелым, как мокрое одеяло. Вы могли чувствовать молнию в воздухе, маленькие уколы, ползающие по затылку.

– Уберите паруса, – приказал Сталкер. – Закройте защелки и пристегнитесь.

Порта, куда можно было бы идти, не было. Они находились как минимум в пятидесяти милях к северу от ближайшего острова. Такое плавание по открытой воде всегда было отчасти догадкой, и Сталкер имел лишь общее представление о том, где он находится.

Миррима тоже это почувствовала. Утром она проснулась в торжественном ужасе и не нашла времени, чтобы поесть или одеть детей. Она провела утро на веревочной лестнице, рисуя на корабле руны защиты, руны силы, чтобы скрепить его, руны определения пути, чтобы указать курс рулевому.

Потом оно пришло. Тучи сгустились над небом, закрывая солнечный свет, и вдалеке послышался гром. Затем высоко в облаках появились взрывные вспышки света.

Волнение начало волноваться, накатился легкий шторм, ветер запел в снастях. Когда начались первые удары дождя, Миррима повела детей в трюм, в темноту, где только один фонарь, покачивающийся на крюке, давал хоть какой-то свет.

Капитан Сталкер остался наверху и наблюдал, как приближается ураган, трое мужчин привязаны к штурвалу, пытаясь направить корабль.

Нет слов, которые могли бы описать ужас шторма на море, ветер со скоростью девяносто миль в час, проносящийся через мачты, волны, обрушивающиеся на нос, так что лодка дрожит под вашими ногами, как будто она вот-вот разорвется на части, тот момент, когда Лодка карабкается, карабкается и карабкается вверх по восьмидесятифутовой волне только для того, чтобы достичь вершины, а затем рухнет в трясину вместе с костоломной банкой.

В трюме дети плакали и стонали. Опытные члены экипажа, никогда не страдавшие морской болезнью, заболевали и лежали в собственной блевотине, желая смерти, желая с каждым мгновением, чтобы на следующей волне корабль развалился на части, и в то же время до глубины души опасаясь, что на следующей волне корабль развалится на части. корабль затонет.

Молния забрала грот-мачту. Его болт попал в топ-мачту, и линия огня пробежала по балке почти до палубы.

Сталкер не беспокоился о пожаре. Дождь лил так сильно, что невозможно было открыть рот, не попивая, и горы воды обрушивались на перила.

Огонь потухнет несколько минут, а затем погаснет.

При сильном ветре ослабевшая мачта издала зловещий треск, и тросы в такелажах начали рваться.

Прежде чем Сталкер успел выкрикнуть предупреждение, он опрокинулся, упав назад на бизань-мачту, сломав рангоут, так что обе мачты упали, запутавшись в веревках.

Корабль закрутился под их ногами, накренившись на правый борт.

Тяжелые мачты запутались в снастях. Когда мачты упали, корабль потерял равновесие и опасно накренился.

Если бы люди не отрезали мачты, волна отбросила бы их в сторону и опрокинула бы корабль.

Внезапно дюжина матросов выскочила из-под палубы с мечами и топорами в руках, рубя шпалы и снасти, пытаясь освободить упавшие мачты. Сталкер и рулевые схватились за штурвал, попытались направить нос корабля в волну, но казалось, будто руль схватила гигантская рука, и трое мужчин вместе не смогли его сдвинуть с места. Упавшая мачта оказала слишком сильное сопротивление.

Сталкер бросил штурвал и бросился помогать вырубать проклятые мачты.

Волны ударили корабль в борт, и он потерял равновесие, провалился под стену воды, которая хлынула через перила.

Трое членов экипажа полетели за борт, в белый прибой, их рты бесполезно шевелились, их крики о помощи были утеряны в реве ветра и грохоте моря.

А потом раздался треск, и трос лопнул, веревка ударила Сталкера по лицу, как хлыст, и грот-мачта соскользнула в море.

Он сам последовал за ним, гравитация потянула его вниз. Он попытался удержаться на ногах, прижимая их к себе, чтобы выдержать весь свой вес, пока скользил по скользким палубам к перилам.

Это не сработало. Он ударился о перила, и его ноги подкосились под ним. Он обнаружил, что падает за борт. Только годы, проведенные в море, позволили ему сохранять равновесие настолько, что он извернулся в воздухе и схватился за перила обеими руками, цепляясь изо всех сил.

Корабль перекатился через меньшую волну, и теперь лодка внезапно приподнялась и перевернулась. Сталкер вцепился в перила, а корабль, казалось, поднимался под ним горой. Внезапно он прижался к внешней стороне корпуса, удерживая на нем свой вес, и смотрел через палубу на впадину следующей волны.

Про себя он молился, чтобы корабль удержался.

27

СИНДИЛИЙСКИЙ

Детям всегда кажется, что зло обитает где-то далеко, возможно, в загадочной стране далеко за их пределами. Но каждый мужчина знает, где его можно найти. Это так же близко, как ваше собственное сердце.

– Габорн Вал Орден

Когда шторм наконец утих, капитан Сталкер обнаружил, что потерял семь членов экипажа, включая Эндо.

Последнее, что он видел, это то, что Эндо шел по воде в невероятно бурном море, пытаясь удержать голову над барашками. Его верный морской примат Унканунк взвыл от ужаса и прыгнул в воду, чтобы спасти его, но огромный прибой обрушился на них двоих, и к тому времени, как вода очистилась, они оба скрылись из виду.

Единственное, что спасло самого Сталкера, – это немая удача.

Корабль потерпел крушение. Грот-мачта и бизань-мачта полностью исчезли, а большая часть верхней палубы была сломана и разрушена.

Шторм отбросил их далеко от курса на восток и север – об этом Сталкер мог судить только по воде: она была более зеленой, чем должна была быть, из-за слишком большого количества водорослей, и все ее поверхности представляли собой острые углы. Это произошло только из-за холодной воды, стекающей из арктических течений.

В их нынешнем состоянии хватило бы пары недель, чтобы просто доковылять до какого-нибудь острова среди Моряков. И просто так увернуться на какой-нибудь необитаемый остров они не смогут. Им понадобится подходящий порт, где можно будет заменить мачты и купить достаточно брезента для новых парусов.

О путешествии в Байтин не могло быть и речи. Оставалось только одно место: Синдиллиан.

Нас посадят на абордаж, – сказал в ту ночь Сталкер Боренсону и Мирриме. – Ходят слухи, что Шадоат ищет твоих мальчиков. Я хочу позаботиться о том, чтобы она их не нашла.

– Ты уверен, что нам нужно отправиться в Синдиллиан? – спросила Миррима.

Это единственный остров в цепи, на котором есть настоящие деревья, – утверждал Сталкер. Мы могли бы взять еду и воду где-нибудь еще, даже купить новые паруса, но мы не сможем починить мачты а без них мы почти мертвы в воде. Мы дважды обогнали эту маленькую черную шхуну, но больше этого не сделаем.

– Так что ты предлагаешь? – спросил Боренсон.

Сталкер все это предусмотрел. Но ему нужно было, чтобы Боренсон и Миррима согласились с его планом.

Я полагаю, что установка мачт займет несколько дней, – сказал Сталкер. – В прошлом я вел дела с Шадоатом. Я плачу за бесплатный проезд через Моряков. Так что у меня и у корабля не должно быть никаких проблем. Я думаю, мы сможем зайти в порт ночью, под покровом темноты. Но прежде чем мы отправимся в порт, мы спустим лодку, и вы, мистер Боренсон, сможете вывезти мальчиков на берег. Вам нужно будет оставаться в иде. С тобой должно быть все в порядке неделю. Тогда просто следите за кораблем ночью. Когда мы выйдем в море, мы бросим якорь недалеко от берега, и ты сможешь грести нам навстречу.

Боренсон обдумал план. Это звучало достаточно просто. Судя по тому, что Боренсон слышал, Синдиллиан был большим островом, и он был хорошо заселен на протяжении сотен лет. Там было много пресной воды, много ферм и крестьянских изб.

Он обратился к Мирриме за одобрением. В конце концов, она была волшебницей. И именно ей придется остаться с их детьми, возможно, даже выдержать пристальное внимание Шадоата. Я могу взять мальчиков, – сказал он. Но я не уверен, что хочу оставить тебя и детей. Мы все могли бы пойти. Мы могли бы спрятаться все вместе.

Миррима склонила голову, глубоко задумавшись. Ее сердце было полно опасений. Она не знала, какой приют они смогут найти в дикой природе, какую пищу им придется есть. Миррима справится с этим, но малышам будет тяжелее. Хуже того, Миррима все еще кормила Эрин, и в три года Сейдж никогда не сможет вспомнить, что они скрываются.

Я останусь с детьми и оставлю себе Рианну, – наконец решила Миррима. Вы уводите мальчиков в подполье.

Однако ее опасения были очень сильными, и она раскачивалась взад и вперед на табурете, размышляя.

Той ночью в своей крепости на Синдилиане Шадоат гуляла по веранде своего дворца под звездами.

Снаружи, в долине внизу, на многие мили простирались казармы ее армии, темные палатки покрывали землю. И пока звезды мерцали на небе над ней, костры и огни кузниц сверкали под ней.

Шадоат взял на себя сотни даров выносливости, силы, грации и воли. Ей больше не нужно было спать.

Но она отдыхала, идя одна под светом звезд, ее глаза были расфокусированы, во сне наяву.

Вот когда пришла Посылка.

Асгарот явился ей не в человеческом облике, а с отвратительным лицом, как бы раскрывая то чудовище, которым он был. Он произнес всего два слова: Мы придем.

Видение померкло, и Шадоат улыбнулась. Девять лет она находилась в этом жалком маленьком мире, готовясь.

Теперь факелоносец был в пути.

Девять дней спустя Левиафан достиг Синдиллиана. Капитан Сталкер проинформировал команду о своем плане и поклялся хранить тайну.

Лишь в последний момент, когда лодка стояла под звездами на северном берегу острова, Рианна сообщила всем, что пойдет с мальчиками.

Миррима была к этому готова. Девушка становилась все более зависимой от Фаллиона. Ночью злые сны не давали ей спать, и только когда она легла рядом с Фаллионом, она смогла заснуть.

Неохотно Миррима дала свое согласие. Боренсон и дети спустились по трапу в шлюпку. Боренсон поплыл прочь, большая лодка легко плыла по морю, направляясь к нежным белым пескам Синдиллиана.

Капитан отметил это место штурманом, выбрав в качестве ориентира для возвращения пару гор вдали.

Час спустя Левиафан вошел в портовый город Маннесфри под легким ветерком, когда луна поднялась над морем настолько огромная, что последний из петухов в трюме подумал, что солнце восходит, и начал кукарекать.

Они вошли в порт и обнаружили, что вода спокойна и прозрачна, а еще четыре корабля уже стоят в гавани. Это был небольшой порт. На юге поднимался крутой холм, и они находились в устье глубокой реки. Вдоль пирса расположилось несколько гостиниц и лачуг. Миррима видела, как рыбацкие сети висят у пристани, где их сушили и чинили.

На севере на плодородной равнине раскинулся небольшой город.

Это было уютно и идиллически.

Из маленькой хижины на берегу доносилось пение, звуки деревянных духовых инструментов и барабанов. Так поздно ночью, казалось, мало кто в городе бодрствовал. Над водой светился единственный фонарь.

Город казался почти заброшенным.

Дым из труб не поднимался. Из окон не светился свет.

Сталкер с явным беспокойством осматривал место происшествия. Я не был здесь в порту пять лет. Раньше это было место для прыжков. Еще более занято, чем это.

Миррима стояла на палубе и с тревогой вглядывалась. У одного из стоявших в порту кораблей были черные мачты.

Сидя на бочке позади нее, Смокер глубоко затянулся своей трубкой, в его руках вокруг чаши образовался красный свет, и выглянул из-за воды, его лицо сморщилось от беспокойства. Он сказал Мирриме: Что-то не так.

Миррима не могла понять, почему все так мертво.

28

ПЛЯЖ

В Каррисе, когда грабители атаковали, я видел, как люди слабели в коленях и теряли сознание, в то время как другие бросались в бой и совершали сверхчеловеческие подвиги силы. Таким образом, я полагаю, что страх, ослабляющий одного человека, лишь делает другого сильным.

– Дюк Палдейн

Все они помогли вытащить лодку на берег: Боренсон поднял нос, а Фаллион, Рианна и Джаз пытались добраться до кормы и бортов. Никто из детей не был бездельником. Для этого Боренсон слишком сильно заставлял их тренироваться с оружием. Но они были еще молоды, и особенно тяжело приходилось Джазу.

Они потащили лодку через песчаные дюны, сквозь жесткую траву, скрипящую под их ногами, и прошла четверть мили, прежде чем они приблизились к линии деревьев.

Пока они боролись к нему, на холмах над ними Рианна услышала знакомое рычание, похожее на далекий гром: охотничий крик тренги-саат.

Ее мышцы расплавились от этого звука, и она уронила угол лодки.

Боренсон развернулся и выхватил саблю. Рианна уже держала свое оружие в руках. Фэллион не услышал звука, но понял, что что-то не так, а Джаз просто проворчал: Давай. Пойдем.

Прибой, плескавшийся над пляжем, постоянно шипел, и Рианна стояла, пытаясь услышать еще один крик в темноте или стук шагов, когда одно из существ упало на землю.

Она услышала свист, движение ветвей, когда что-то тяжелое спрыгнуло с дерева, а несколько мгновений спустя слева от нее послышался еще один охотничий крик, и, ох, так слабо, как будто она вообразила это, третий крик дальше, в холмах.

Луна поднималась, огромная и полная, над океаном позади них. Рианна обыскала пляж в поисках каких-нибудь теней в грубой траве, каких-нибудь темных участков, где могли бы спрятаться стрэнги-саат, но ничего не увидела.

Существа не любили открытых пространств.

Впереди возвышались пальмы. Там землю затеняли гигантские папоротники, а среди листвы вились виноградные лозы. Это были джунгли. Стрэнги-сааты могли быть там где угодно.

Боренсон подкрался к детям, заставил их прижаться друг к другу, утешающе положил большую руку на плечо Рианны и прошептал: Хорошо. Это все, что мы можем сделать сегодня вечером.

В чем дело? – спросил Джаз. Что происходит?

– Мы перевернём лодку, – прошептал Боренсон. Рианна, я хочу, чтобы вы с Фаллионом залезли под него, использовали его как укрытие и немного поспали. Я буду охранять здесь.

Что происходит? – снова спросил Джаз.

Боренсон взглянул на него, предупредив, чтобы он молчал, и прошептал: Теперь у меня к тебе вопрос. Я думаю, что было бы неплохо развести огонь. Это отпугивает большинство животных. Но он также осветит этот пляж на многие мили и покажет нас всем и всему, что там находится.

Поэтому он хотел голосования. Однако он смотрел в основном на Рианну, как будто выбор был за ней. Он знал, что она боится темноты.

Каждый раз, когда приближался стрэнги-саат, он приносил с собой ночь, и она научилась бояться.

Однако ей пришлось сбалансировать надежду, которую принесет ей пожар, с другими весьма реальными опасностями. На этом острове должны были жить люди Шадоата. Кто-нибудь из них остался? Как долго они могли бы продержаться, если бы поблизости были стрэнги-сааты?

Может быть, Шадоат каким-то образом контролировал монстров?

Рианна не была уверена.

– Огонь, – предположил Фаллион. Он нервничал, переминался с ноги на ногу. Маленький. Я могу построить крошечный и держать его маленьким до тех пор, пока он нам не понадобится.

Боренсон пристально посмотрел на Фаллиона, оценивая его. – Ты уверен, что справишься с этим?

Рианна не знала, что он имел в виду. Сможет ли Фаллион поддерживать небольшой огонь или он просит чего-то большего?

Рианна знала, что Фаллион был ткачом пламени. А Миррима боролась против обучения Фаллиона. Она думала, что он слишком молод для этого, а огонь слишком соблазнителен. Будет ли у Фаллиона соблазн променять свою человечность на Огонь?

Это вопрос, который на самом деле задает Боренсон, – решила Рианна. Он не хочет приводить Фаллиона на этот пляж в детстве только для того, чтобы увидеть, как тот станет жертвоприносителем.

Я могу это контролировать, – сказал Фэллион. Но Рианна видела, что он обеспокоен.

Ему нужен огонь так же, как и мне, решила она.

И поэтому они перевернули лодку, и Рианна и Фаллион пронеслись под ней. Боренсон сказал Джазу: Осмотрись, принеси немного коряг и сложи их в кучи вместе с сухой травой, чтобы мы могли поджечь их при необходимости.

Итак, Боренсон и Джаз остались снаружи, а Фэллион обнял Рианну, и они легли вместе.

Они пролежали не более нескольких секунд, прежде чем начался пожар.

Фаллион не стал ждать, пока брат принесет сухую траву или коряги. Огонь, казалось, просто вырос из пустого воздуха, как будто жар был настолько велик, что его невозможно было сдержать.

Как и было обещано, это был небольшой пожар. Крошечное пламя размером не больше свечи; Рианна увидела, что он образовался на ветке коряги, которую Фаллион нашел в темноте.

Но этого было достаточно. Это дало им некоторую надежду.

Изгиб планширя лодки позволял им немного разглядеть то место, где нервно маршировали ноги Боренсона.

Рианна задрожала от страха, ее сердце бешено колотилось.

Фаллион прошептал: – Как сюда попали стрэнги-сааты? Асгарот открыл врата между мирами несколько месяцев назад, за тысячи миль отсюда. Они прибыли на корабле?

Их не могли привезти на корабле, – решила Рианна. Мы слишком далеко отсюда. К тому же поймавшие меня стрэнги-сааты разбушевались.

Значит, Шадоат, должно быть, вызвала своих собственных монстров. Но почему? Зачем ей выпустить их на остров, где она держит своих воинов?

– Они часть ее армии, – прошептала Фаллион, как будто она задала вопрос вслух. Она поняла, что он использует свои силы; он заглянул в ее разум. – Это ее ночные стражи. В холмах шевелятся темные вещи.

Она повернулась ровно настолько, чтобы увидеть его лицо. Его глаза были дикими, лицо бледное и осунувшееся. Пот катился у него со лба, и он пристально всматривался в свое маленькое пламя, как будто огонь что-то показывал ему.

Чему его научил Смокер? – задумалась Рианна. Он не так давно тренируется. Действительно ли он так одарён как ткач огня, или его сильным делает отчаяние?

Это мог быть просто крошечный огонь, но Рианне показалось, будто в зрачках Фаллиона было слишком много света, словно в его глазах запечатлелись далекие звезды.

29

ВЕСЕЛАЯ ДЖИГА

Знать, когда нанести удар, а когда остановиться, – это полдела.

– высказывание Рофавана

Сталкер занял капитанское кресло в гостинице. Это было небрежное погружение под названием Веселая Джиг, которое он хорошо запомнил. Он был известен тем, что к пережаренной птице подавали кислый эль, и все это обслуживали такие уродливые девицы, что они грозили очернить женственность в целом. Но у гостиницы была одна положительная особенность: музыканты играли по ночам уже более ста лет.