Текст книги "Сталин. История и личность"

Автор книги: Роберт Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 95 страниц)

С учетом сказанного выше вполне естественно, что 12 ноября во время первой личной встречи Молотова с Гитлером тот предстал перед ним экспансивным, дружественно настроенным «фюрером», германским канцлером бисмарковского толка, с которым можно было обсуждать в духе имперских государственных деятелей разграничение сфер влияния двух мировых держав. Россия и Германия, заявил Гйтлер, – две великие страны, между которыми, согласно их природе, не должно быть столкновения интересов. Они способны договориться об урегулировании, которое приведет к мирному сотрудничеству на период, превышающий время жизни их нынешних лидеров. Молотов полностью согласился с такой постановкой вопроса, а также с высказанной вслед за этим точкой зрения Гйтлера, что германо-советское политическое сотрудничество в прошлом году оказалось весьма ценным для обеих стран. Молотов также заметил, что одно из преимуществ, полученных Германией, – это надежный тыл, имевший большое влияние на события в течение этого года.

Если Германия и Россия будут вместе, продолжал Гитлер, то это принесет выгоды обеим странам, с чем Молотов полностью согласился, добавив, что такой вывод подтвержден историей. Затем Гитлер описал военные операции против Англии и сказал, что, как только погода улучшится, Германия будет готова нанести мощный окончательный удар по Англии. Относительно будущего русско-германского сотрудничества он заметил, что необходима определенная колониальная экспансия в Центральную Африку, а Германия нуждается в некоторых сырьевых материалах, но что «русская империя могла бы развиваться,

28 —4050

не нанося ни малейшего ущерба немецким интересам». Молотов подтвердил «правильность» такого взгляда. Гитлер же сказал, что он понимает стремление России получить незамерзающие порты с надежным выходом в океан и был бы готов помочь России добиться лучших условий при определении режима черноморских проливов.

В ответ Молотов сначала подчеркнул, что получил от Сталина точные указания. Поэтому все, что он намерен изложить, совпадает с взглядами Сталина. Что касается Трехстороннего пакта между Германией, Италией и Японией, подписанного 27 сентября 1940 г., присоединение к которому России рассматривается как возможность, то необходимо выяснить смысл «нового порядка» в Европе и Азии и какая роль отводится в нем России. Далее, указал Молотов, все еще не решен финский вопрос (он имел в виду присутствие в Финляндии немецких войск) и необходимо уточнить, сохраняет ли силу достигнутое в прошлом году германо-советское соглашение о Финляндии. Требуют прояснения проблемы российских интересов на Балканах и в Черном море. Выслушав ответы Гитлера, Молотов сказал, что участие России в Трехстороннем пакте кажется ему в принципе вполне приемлемым при условии, если Россия будет рассматриваться как партнер, а не просто в качестве объекта⁸⁷

Молотов настолько поверил игре, которую вел Гитлер, что во время следующей продолжительной беседы пошел напролом и сформулировал некоторые притязания, затрагивающие будущее сотрудничество в переустройстве мира. Молотов сказал, что, упоминая Финляндию, он имел в виду секретный протокол. (Согласно этому документу Финляндия была включена в сферу влияния России.) На это Гитлер ответил, что Германия очень заинтересована в поставках из Финляндии никеля и леса, но не в приобретении финской территории.

После распада Британской империи, сказал Гитлер, Германия, Франция, Италия, Россия и Япония должны будут заняться ее разделом. Молотов проявил интерес к режиму черноморских проливов и прозондировал Гитлера в отношении возможности того, чтобы Россия дала Болгарии гарантии, идентичные тем, которые Германия и Италия дали Румынии. Гйтлер указал, что ему ничего не известно о просьбе Болгарии получить такие гарантии. На это Молотов ответил, что Москва хотела бы урегулировать с Турцией вопрос об устранении опасности нападения на Россию через проливы и что гарантии, данные Болгарии, смягчили бы ситуацию. Гйтлер сказал, что он должен обсудить это с Муссолини, а затем вернулся к планам раздела между заинтересованными державами «имущества обанкротившейся Британской империи». После состоявшегося 14 ноября ужина Риббентроп и Молотов имели продолжительную беседу в бомбоубежище о будущем сотрудничестве стран-участниц Трехстороннего пакта и России и предложили проект соглашения по этому вопросу, который должен был быть опубликован. В заключение Молотов сослался на письмо Сталина от 22 октября и согласился с размежеванием сфер влияния⁸⁸.

Поездка Молотова в Берлин и проведенные им переговоры привели не только к тому, что Сталин и Молотов сыграли на руку Гйтлеру. Они еще больше укрепили его в намерении напасть на Россию. Риббентроп вспоминал, что в результате визита Молотова «скрытность Гйтлера в отношении его русских планов стала просто поразительной и появились признаки того, что в действие вступили большие силы, побуждающие его предпринять меры против России»⁸⁹. Не зная об этом и исходя из предположения, что он ведет с Пгтлером игру на компромисс, Сталин сделал еще один шаг в ответ на проявленный Гитлером и Риббентропом интерес к присоединению России к Трехстороннему пакту. В меморандуме, врученном Молотовым Шуленбургу 26 ноября, согласие присо-

единиться к пакту было связано с выполнением следующих условий: выводом немецких войск из Финляндии; заключением пакта о взаимопомощи между СССР и Болгарией; созданием базы советских сухопутных и военно-морских сил в зоне Босфора и Дарданелл на основе долгосрочной аренды; признанием региона к югу от Батума и Баку в направлении Персидского залива вектором советских притязаний; отказом Японии от ее прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине⁹⁰.

Хотя предпринятый Сталиным маневр на дипломатической шахматной доске полностью соответствовал тому, чего добивались Гитлер и Риббентроп в Берлине, тем не менее Сталин лишь утвердил Гитлера в его агрессивных устремлениях. Ответа на меморандум из Берлина не последовало. Напротив, он лишь ускорил приготовления к войне со стороны Гйтлера. Генерал Гальдер в своем дневнике записал, что, получив телеграмму Шуленбурга, в которой излагался молотовский документ, Гитлер заявил: «Россия должна быть поставлена на колени». Затем он приказал генеральному штабу ускорить разработку конкретного плана войны на Востоке, который и одобрил 5 декабря под кодовым наименованием план «Отто»⁹¹.

Восемнадцатого декабря Гитлер утвердил более полный окончательный вариант, который был назван планом «Барбаросса». В нем говорилось: «Немецкие вооруженные силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе быстрой кампании еще до окончания войны с Англией». Директива предусматривала, что подготовка к нападению должна быть завершена к 15 мая 1941 г., и придавала величайшее значение сохранению плана в тайне⁹².

Итак, жребий был брошен. Над Россией нависла самая грозная за все время ее существования опасность. Угроза усиливалась тысячекратно тем фактом, что российские граждане в своем огромном большинстве ничего о ней не подозревали, а срочные оборонительные меры для ее отражения не принимались.

Подписав в августе 1939 г. пакте Гйтлером, Сталин похвалялся, что он, дескать, «обвел» Гйтлера. На самом же деле все было наоборот. Своей быстрой победой над Францией Гйтлер не только свел к нулю твердую уверенность Сталина, что война на Западе окажется затяжной, а поэтому выгодной для него. Теперь Гйтлер перехитрил Сталина, заставив его поверить в свою готовность вступить в сделку, согласно которой они в тандеме станут в той или иной степени господствовать над миром. Сталин, по-видимому, никогда полностью не осознавал силу фанатизма Гитлера и невозможность вести с ним подобные дела. Как вспоминает дочь Сталина, он никогда не переставал сожалеть, что сценарий кондоминиума не осуществился. Уже после войны Сталин продолжал повторять: «Эх, с немцами мы были бы непобедимы!»⁹³.

Примечания

Статья Р. Медведева в «Аргументах и фактах» (3 февраля 1989 г.).

² Павлов Д. Две последние встречи с В.М. Молотовым // «Литературная газета». 18 апреля 1990 г.

⁵МеЫчеЫеч Коу А. Ье1 Шыогу Щс^е. Ы.У., 1971. Р. 199. Историки И. Куликов и В. Куманев считают, что обстоятельства смерти Крупской «требуют дальнейшего объективного изучения» // «Правда». 5 января 1990 г.

⁴ XVIII съезд ВКП(б), 10-21 марта 1939 г. М., 1939– С. 12-15. Далее ссылки на выступления Сталина и других ораторов приводятся по данному источнику.

⁵Данилове. Феномен первых пятилеток //«Горизонт». 1988. № 5. С. Зб.

⁶Чурбанов В. Что происходит с нашей культурой //«Огонек». 10-17 сентября 1988 г., № 37. С. 19.

28*

⁷Ржевская Е. В тот день, поздней осенью // «Знамя». 1986. № 12. С. 169-170. Статья была впервые опубликована спустя 21 год после разговора автора с Жуковым в ноябре 1965 г.

⁸ТалъцМ. Репрессированная перепись // «Родина». 1989– № 11. С. 59– О Кравзле, его разговоре со Сталиным в 1936 г. и дальнейшей судьбе сп.-. Березин А. Иван Краваль// «Вестник статистики». № 7.1988. С. 56-57

⁹Талъц М. Репрессированная перепись... С. 60.

¹⁰ Головков А. Не отрекаясь от себя. Из истории современности//«Огонек», № 7.14-21 февраля 1988г. С. 27.0 закрытом заседании, на котором Сталин выдвинул обвинения против Ежова, см.: ЗтаНгшт / Е<± К. Тискег. МУ, 1977. Р. 218-219 (материал Р. Медведева, основанный на свидетельствах очевидцев).

¹¹Микоян С. Слуга // «Комсомольская правда». 21 февраля 1988 г.

¹²Щербакова йг-0дин из ста, из пятисот, из тысячи // «Московские новости». 30 октября 1988 г. Бек и Годин отмечают, что «фашисты из НКВД» – одно из самых распространенных объяснений из 17 «теорий», которыми заключенные в тюрьмах и лагерях пытались объяснить происходившее (ВескрСосИп VI/. Ки551ап Риг§е. МУ, 1951. Р. 223-225).

¹⁵ПоржинН. О войне мы узнали от Вавилова // «Советская культура». 24 декабря 1988 г.

¹⁴Ваксберг А. Процессы // «Литературная газета». 4 мая 1988 г. О том, как Берия принуждал женщин вступать с ним в связь, см.: Попов В., Оплоков В. Бериевщина // «Труд». 26 августа 1989 г.

¹⁵Вескр., СосИп И/. Кизыап Риг§е... Р. 223-225.

¹⁶Кулиш В.М. У порога войны // «Комсомольская правда». 24 августа 1988 г. О предполагаемом поражении Германии в войне с демократическими государствами Запада см.: «Правда». 14 августа 1939 г. (неподписанное книжное обозрение «Разоблаченный миф»),

¹⁷Ве1о$М. ТЪе Рогефп РоНсу оГ 5оу1ес Кизыа, 1929-1941. Бопбоп, 1949– И. Р. 232.

¹⁸ 01р|ота( т ВегПп, 1933-1939: Рарегз апб Метода оГ_|оаеГ 1Лрак1 // Е<± ’'Х'аа1ау)ебгге)СУ'1сг. МУ, 1969 Р. 522-524.

¹⁹'Х'етЬес^ СегЬагсП ТНе рогефп РоНсу оГНШег’а Сегтапу. СЫса§о, 1980. Р. 552-553.

²⁰ЕЬгепЬш'% I. Метода: 1921-41. С1еуе1апб, 1964.Р.447.

²¹ Меморандум Вейцзекера в: К'аг1-5оУ1е1 Ке1анопа, 1929-1941. АгсЫуеа оГ (Не Сегтап Роге^п ОГПсе // Ебз. К.ф 5оп(а§ апбф5. ВебсНе. МУ, 1948. Р. 1-2.

²² 1Ы6.Р.2-3.

²⁵НИ§ег С., Ме)’ег А1/геЫ С. ТЬе 1псотраиЫе АШеа: А Метод Шагогу оГ Сегтап-5оу1ег Ке1апопа, 1918-1941. МУ, 1953-Р. 293-297.

²⁴ЗошацК.}., Вед<Ие].5. Ма21-5оУ1е[ Ке1аНопа... Р. 5-8.

²⁵ Сегтап Рогефп ОГПсе тетогапбит, 15 )ипе 1939,Нмб. Р. 20-21.

²⁶Гнедин Е■ Себя не потерять // «Новый мир». 7 июля 1988 г. С. 179-185– Данная статья является фрагментом воспоминаний Гйедина «Катастрофа и второе рождение. Мемуарные записки». Амстердам, 1977.

²⁷ВиЫогои>)<сгВоМапВ. РоНаН-Зоугег Ке1аИопа, 1932-1939. МУ, 1963. Р. 157-160.

²⁸ЧРетЬег^С. рогещп РоНсу... Р. 582.

²⁹Зоша^К.]., Веские].5.14аг1-5оу1е( Ке1аНопа... Р. 50-68.

³⁰НИ^егС., МеуегА1/гес1 С. 1псотраНЫе А1Неа... Р. 300.

³¹ЗоМа^К.]., ВейсИе].5. №г1-5оу1еГ Не1апопз... Р. 71-78.

³² Интервью, данное фон Вальтером 23 марта 1970 г. в Германском обществе внешней политики (ко

торое он тогда возглавлял) в Бонне, и интервью Шиурре в Бад-Голдсберге 25 марта 1970 г. В конце 30-х годов Шнурре работал в области германо-советских экономических связей и был подчиненным Шахта. '•^а *'

³³ КНгизНсНеу КететЬегз... Возгоп, 1970. Р. 127-128.

³⁴Кулиш В.М. У порога войны. По словам профессора Куманева (Москва, май 1989 г), переданная Хмельницким записка была написана помощником Сталина Поскребышевым.

³⁵ВиЫоюшусгВоЬЫап В. РоН5й-5оу1ес Ке1агюпз... Р. 168.

³⁶ «Правда». 1 сентября 1939 г.

³⁷Ог1оиа Я. Метопе. МУ, ] 983– Р– 218.

³⁸Голованов Ю. 1 367 дней из жизни Андрея Туполева // «Литературная газета». 9 ноября 1938 г.

³⁵¹ЯоЫпзоп Я., $1аит]. Ыаск оп Кед-. Му 44 Уеагй 1п.ч1с1е (Ве 5о']еГ Б’шоп. У/а.'Лцп^шп, О.С., 1988. Р. 137

⁴⁰Ввек К, СосИп V/. Кизз^ап Риг$>е. Р. 75.

⁴¹ Сообщение из Москвы Г. Гедийе // «Нью-Йорк Таймс». 9 сентября 1939 г.

⁴²5опШ§Я]., ВескИе^.5. №21-5оу1е1 Ке1аПоп8... Р. 88.

⁴³ О романе Оруэлла «1984» как сатире на сталинскую Россию см.: ТискегЯ. Эоея ВгоНаег КеаИу Ех151 т: 1984 КеУазИеб. ей. 1гут§ Ноауе. N.31, 1983– Р. 82-102.

⁴⁴ВоЫеп СЪаИезЕ. ''Хйтезз Го Н15(огу. МУ., 1973. Р 90.

⁴⁵5оШа%Я.}., ВесШе].5. ЫагБЗоуаеГ КеЬпопз... Р. 89.

⁴⁶ 1Ы<± Р. 93-94.

⁴⁷ Выступление Молотова 31 октября 1939 г.; напечатано в «Правде» 1 ноября 1939г.

⁴⁸Сго55/ап Т. КеуоКШоп Ггот-АЬгоаб: ТВе 5оу1е( Соодиез! оГ Ро1апс1’5 ^УеяГегп Чкгаше апб 'ОУезГегп Ве1о-ги551а, Рппсегоп, 1988. Р. 29, ЗБ

⁴⁹5оШа§Я.]., Вес1ске].5. №21-5оУ1еГ КеЫиопз... Р. 102-108, Тексты договора и заявления были опубликованы в советской печати 29 сентября 1939 г.

⁵⁰ ТВе ШЪЪепГгор Методе. Бопбоп, 1954. Р. 131-132. Неоконченные воспоминания Риббентропа были написаны им в 1946 г., когда Риббентроп был подсудимым на процессе в Нюрнберге.

⁵¹ВоЫеп СЬаНезЕ. ''ХТспе55 1о И.зГогу.. Р. 91– Сведения получены Боленом от члена эстонской миссии в Москве,

⁵² Подробно о выборах см.: Сгозз]ап Т Кеуо1иГюп (тот АЬгоаб. СВ. 2.

⁵³ «Правда». 1 ноября 1939 г.

⁵⁴Гинзбург Е. Крутой маршрут... С. 52.

⁵⁵ ТВе Сопатишзг 1Шегпапопа1, 1919-1943– III, Бопбоп, 1971. Р. 455-456.

⁵⁶Валкое Н. Пролог мировой войны //«Новое русское слово». 7 мая 1985 г.

⁵⁷Вещег/. ЗЫру/геск о! а Сепегайоп. Бопбоп, 1971. Р. 171. Будучи заключенным в норильском лагере, Бергер видел отправку этапа этих военнопленных в Норильск.

⁵⁸Кузнецов Н. Крутые повороты. Страницы истории // «Правда». 29 июля 1988 г.

⁵⁵ КВгизБсВеУ КепаетЪегк... Р. 154.

⁶⁰НепоаПЬ Наш иоп апЫ5{а)тЕгесГепск 5. А§атзг Тую ЕуИз. НУ, 1981. Р. 165.

⁶¹ГнединЕ. Себя не потерять... С. 146-147-

⁶²'Х'егззЬеуу А .ТВе Ассизеб. Бопбоп, 1951 Р. 502-506; Веек Г., СосИпЖКи.551ап Риг§е... Р. 126-127; см. Также: Ва&егМ Цпбег Тую Оюгаюгв. Бопс!оп, 1949 Р. 150—175-

⁶³Нй§ег С., МеуегА1{гес1 С. 1псотраПЫе АШек... Р. 314-

⁶⁴Кулиш. У порога войны...

⁶⁵Се (Туе С.ЕЯ. ЗгаИп’к ВцгВбау ЕсИрзез (Ье'ЧУаг // «Нью-Йорк Таймс». 21 декабря 1939 г.

⁶⁶ Сталин. К шестидесятилетию со дня рождения. М., 1940. С. 382.

⁶⁷ НИ^ег, Меу>ег. 1псошрайЫе А1Не5... Р. 314.

⁶⁸ВалкоеН. Пролог, 8 мая 1985 г.;№кпскА.М.}ипе 22. Со1ишЫа, 5. С., 1968. Р. 128.

⁶⁵¹ КВгизБсВеУ КетешЬегй... Р. 134, 166.

⁷⁰ОаШп А. ТВе Ва1ис 5га[ез Вепуееп №21 Сегшапу апб 5оУ1е1 Ки551а. Т1ге ВаШс 51а(е5 ш Реасе апб 'ЧУаг, 1917-1945 //Ебз. У5. Уагбуз апб К/. М^кшпаз. ипщегяИу Рагк, Мб., 1978. Р. 108.

⁷¹Волков Н. Пролог. 8 мая 1985 г.

⁷²'№етЪег% СегЬагсИ. Сегшапу апб гВе 5оУ1е( Б1шоп, 1939-1941. Бейеп, 1954. Р. 101-104; НИсЬепз М.М. Сегшапу, Ки551а, апб (Ве Ва1кап5. НУ, 1983– Р. 257.

⁷³Медведев Р. Наш иск Сталину //«Московские новости». 27 ноября 1988 г.

⁷⁴Сгозз]ап Т. Кеуо1ипоп Ггогп АЪгоасБ. Р. 228-229-

⁷⁵ СогЬасВеу Напбз Оуег Кагуп рарегз // «Пае МУ Тиаае5». 14 Арп1 1990.

⁷⁶ «Тайны катынского дела» // «Московские новости». 6 августа 1989 г.

⁷⁷ЬаазгЕ. Спте Адатяг НитапВу. Радиопередача из Таллина на английском 23 ноября 1988 г.; статья в эстонском еженедельнике «5Др )а Уаяаг» 27 ноября 1987 г.

^7Я ОеШзсЬег I. ТЬе РгорЛе! ОШсазГ ТгоКку, 1929-1940, ИУ, 1963. Р 472-475.

⁷⁹ 1Ыс). Р. 483-508 ра551т; ВалецкийН. Ликвидация // «Литературная газета». 4 января 1989 г.

⁸⁰Кулиш В.М. У порога войны.

⁸¹Шейнис 3. Венков не надо... Жизнь и судьба Максима Литвинова // «Советская культура». 7 января 1989 г.

⁸² ШЬЬепГгор тетопз. Р. 151. —■

⁸⁵ГефтерМ. Сталин умер вчера // «Иного не дано» / Ред. Ю.Н. Афанасьев. М., 1988. С. 322, Автор настоящей книги благодарен профессору Гефтеру, показавшему ему копию гранок с собственноручными карандашными поправками и пометками Сталина.

⁸⁴ Запись в дневнике приводит В. Бережков. См.: С дипломатической миссией в Берлин, 194 0-1941 • М., 1966. С. 43– Владевший немецким языком специалист по германским делам Бережков в 1940 г. был сотрудником советского торгпредства в Берлине.

⁸⁵ТгеррегЬ. ТНе ОгеаГ Саше: Т1ге 5югу оГ (1ге Кес1 ОгсЬеМга. Ьопс1оп, 1977. Р. 125-

⁸⁶ЗоШарК.]., ВейсИе/.5.1а7[-5оче1 Ке1аПопь.. Р. 216.

⁸⁷См.: Бережков. С дипломатической миссией... С. 49-

⁸⁸ЗопСа^К.]., ВеЫсИе/6. Ка21-5оУ1е1 Ке1а[юш>... Р. 226-233. Упомянутый документ представляет собой запись беседы, на которой присутствовали Риббентроп и замнаркома иностранных дел В, Деканоэов. Переводили Хильгер и В.Н. Павлов. См.:Нйдег С., МеуегА)[гес1 С. 1псошрайЫе А1Пе.з... Р. 323.

⁸⁹5оп1а&к.]., ВесШге].5. Ыа21-8оу1е( Ке1а(1ош>... Р 258-259– ^л'¹'"

⁹⁰ ШЪЬетгор тетопз... Р. 150.

⁹¹ЗоШа^Е.ВескИе].3.1а2]-5оу1е1: Ке1аиоп5... Р. 258-259.

⁹²Бережков В. С дипломатической миссией... С. 51.

⁹⁵ Полный текст «Плана Барбаросса» см. в: ЗопСарЕ.]., ВеРсИе].$. Ка2[-5оу1е( Ке1а[юпя... Р. 260-264.

⁹⁴Аллилуева С. Только один год... С. 340.

• 4– Н/‘

■;

г

Ч-Ку.

Г. -в V

⁵

■А

?>.п.

"'У!'»:

ь

г

Час расплаты

Эффективность советской разведки, с одной стороны, и масштабы немецких приготовлений к войне на Востоке – с другой, исключали возможность сохранения в тайне мероприятий, осуществляемых в соответствии с планом «Барбаросса». Советский разведчик в Токио Рихард Зорге без промедления информировал о решении Германии начать подготовку к войне, а руководители Красной Армии еженедельно получали уточненные данные о ходе проводимой Берлином подготовки. К началу 1941 г. они обладали точной информацией о запланированной кампании¹. В марте Берлин, где в то время работал В. Бережков, полнился слухами о предстоящем вторжении. Назывались различные даты его начала – б апреля, 20 апреля, 18 мая и 22 июня².

Вся эта информация, естественно, поступала к Сталину. Однако набор симптомов еще не диагноз того, что они означают и что им следует противопоставить. Сталин не доверял начальникам военной разведки, шесть из которых были арестованы в 1936-1940 гг.³ Как об этом поведал Микоян, Сталин убеждал себя, что Гитлер не рискнет воевать на два фронта, вторгнувшись в Россию и не одолев Британию. По расчетам же Сталина, последнее могло случиться не раньше середины или конца 1942 г.⁴

Как же поступил Сталин, поставив такой диагноз? В начале 1941 г. он обратился с личным посланием к Гйтлеру, в котором указал, что концентрация немецких войск на Востоке создает впечатление, будто Германия намерена начать войну против Советского Союза. Гйтлер ответил личным (он назвал его «доверительным») письмом, в котором признал, что такая концентрация, действительно, имеет место. Однако он заверил Сталина (дав честное слово рейхсканцлера), что эти войска не нацелены на Советский Союз, ибо он, Гйтлер, намерен строго соблюдать германо-советский пакт. Причину же концентрации войск Гитлер объяснил тем, что Западная и Центральная Польша находятся в радиусе действия британской разведывательной авиации, которая наносит бомбовые удары. Это-то и вынуждает его разместить крупный контингент немецких войск в Восточной Польше. Читавший это письмо генерал Жуков, который в феврале 1941 г. стал начальником Генерального штаба, позже заметил, что своим посланием Гитлер пытался создать впечатление о переброске войск в Восточную Польшу в целях подготовки операции «Морской лев»⁵.

Хотя эта призванная успокоить ложь и подействовала на Сталина, трудно представить, что он не осознавал того, сколь велика опасность, нависшая над страной. Подтверждением такой озабоченности лучше всего может, по-видимому, служить быстрота, с которой он 5 апреля 1941 г. признал новое, пришедшее к власти в результате переворота югославское правительство. Германия же на следующий день вторглась в Югославию. Сталин надеялся, что гористый

%

ландшафт Югославии и стремление ее народа оказать сопротивление немцам задержат их приготовления к войне против Советского Союза, и в результате Германия не сможет выступить против него весной 1941 г.⁶ Однако немецкая армия быстро завоевала Югославию.

Но, вопреки всему, Сталин все еще надеялся на отсрочку. В апреле 1941 г. советский Генеральный штаб получил по разведывательным каналам сообщение о том, что Германия приняла окончательное решение развязать войну и что вторжение вскоре начнется с «блицкрига» на Украину с дальнейшим продвижением на восток. И все-таки в мае, т. е. за месяц до нападения, Сталин в ходе одной из бесед высказал мнение, что, «пожалуй, в мае будущего года столкновение станет неизбежным»⁷. Стремление принимать желаемое за действительное овладело Сталиным. Значительно позже Жуков так вспоминал дни, непосредственно предшествовавшие войне: «Все его (Сталина. – Р.Т.') помыслы и действия были пронизаны одним желанием – избежать войны... и уверенностью в том, что это ему удастся». Жуков добавляет, что никому никогда и в голову не приходило сомневаться в суждениях и оценках Сталина⁸.

Решения, принятые Сталиным в критический для России час, были поистине катастрофическими. Его мысли сконцентрировались на второй половине сделанного им в 1930 г. на XVI партсъезде заявления-. «Ни одной пяди чужой земли мы не хотим, но ни одного вершка своей земли мы не отдадим никому». Теперь Сталин расширил пределы «своей земли» на многие тысячи квадратных километров за границы 1939 г., и ни одного вершка этой земли не должно было быть отдано никому. Эта увеличившаяся территория была единственным ощутимым плодом всей сталинской дипломатии с начала 30-х годов. И Сталин требовал, чтобы разрабатываемые Генеральным штабом планы были направлены на то, чтобы сохранить ее. В том виде, как эти планы были сформулированы осенью 1940 г., возможность прорыва советской обороны вражескими силами отвергалась. Когда во время одной штабной игры анализировались аспекты глубокой обороны, Сталин ехидно заметил.– «Зачем культивировать оборонительные настроения? Вы что, планируете отступление?»⁹.

Весной 1941 г. в результате отказа Сталина рассмотреть стратегию глубокой обороны было принято решение, которое нанесло ущерб важнейшим составляющим безопасности России. По приказу Сталина была частично демонтирована, а частично эвакуирована построенная в 30-е годы ценой огромных затрат и физических усилий 1200-километровая полоса надежных укреплений, протянувшаяся от Балтийского до Черного моря. Предполагалось вместо нее возвести другую линию вдоль новых западных границ.

Однако осуществление разработанных в 1940 г. планов постройки новой линии было рассчитано на несколько лет, и к июню 1941 г. к ее возведению только-только приступили¹⁰. Если бы захваченные западные районы стали бы слабо обороняемой буферной зоной, а старая линия не была бы демонтирована, то Красная Армия, неизбежно бы уже заранее предупрежденная о готовящемся немецком вторжении, сумела бы сражаться на этой линии так, как это способны делать только русские, коль скоро речь идет о защите от смертельного врага. Более того, старые советские укрепления не были какой-то не столь протяженной линией «Мажино», которую немцы сумели обойти через Нидерланды, Бельгию и Люксембург в мае 1940 г.

Судя по всем признакам, стратегия Сталина была такова: как только гитлеровская армия начнет наступление, молниеносно надо начать контрнаступление и, таким образом, вести военные действия не на своей территории, а на территории врага.

Сталин перебросил большую часть своих 170 дивизий на позиции, расположенные недалеко от новых границ. Там же были размещены 25 тыс. груженных боеприпасами вагонов, что составляло 30% всего боезапаса, которым располагала Россия, и половина армейских резервов горючего. Как и следовало ожидать, они стали легкой добычей немецких войск или были уничтожены ими. Более того, в период, непосредственно предшествовавший вторжению, сотням немецких разведывательных групп разрешалось пересекать границу под предлогом «розыска захоронений», а совершающие рекогносцировки немецкие самолеты не только допускались в советское воздушное пространство (в первой половине 1941 г. было зарегистрировано 324 таких нарушения), но в случае выхода из строя моторов русские любезно ремонтировали их и отпускали обратно с заполненными бензином баками¹'.

Первого августа 1940 г. на заседании Верховного Совета Молотов закончил свой доклад словами Сталина: «Нужно весь наш народ держать в состоянии мобилизационной готовности перед лицом опасности военного нападения, чтобы никакая “случайность” и никакие фокусы наших врагов не могли застигнуть нас врасплох». Однако, когда опасность обрела вызывающие тревогу размеры, Сталин поступил совсем наоборот. Он морально демобилизовал страну, опубликовав 14 июня 1941г. официальное опровержение слухов (датированное 13 июня) о надвигающемся немецком вторжении, назвав их «неуклюжей выдумкой». Далее говорилось, что, «согласно имеющейся у советских кругов информации, Германия, как и СССР, строго соблюдает положения советско-германского пакта о ненападении и поэтому, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии нарушить пакт и совершить нападение на СССР лишены каких-либо оснований».

Военный историк Д. Волкогонов замечает, что это заявление было опубликовано для того, чтобы подтолкнуть Гйтлера на новые переговоры. Сталин рассчитывал, что, действуя таким образом, он сумеет предотвратить начало войны в июне или июле, а в августе, как полагал он, приближение осени вынудило бы Гйтлера отложить начало войны до весны 1942 г. Еще 15 июня, указывает Волкогонов, Сталин в конфиденциальном порядке высказал мнение, что война вряд ли начнется, по крайней мере до следующей весны¹²

Одним из последствий заявления от 14 июня стало то, что в воскресенье 22 июня, когда в европейской России стоял ясный день, люди отдыхали, не зная, что на их страну уже напали 152 немецких дивизии.

Информация о приближении неизбежного вторжения поступала не только от советской разведки, но и из других источников. Так, она содержалась в телеграмме британского премьер-министра Уинстона Черчилля, сообщение которого Сталин, наряду с другими аналогичными материалами, не направил в свой Генеральный штаб. Сталин расценил это предупреждение как попытку ускорить столкновение между ним и Гитлером¹³.

Потребовавший величайшей смелости шаг был предпринят послом Шулен-бургом. Он пригласил на обед в немецкое посольство Деканозова, который в то время приехал в Москву из Берлина, куда был назначен новым полпредом. Обед, на котором присутствовали также Хильгер и фон Вальтер, состоялся 19 мая 1941 г.

Во время обеда, как об этом рассказал значительно позже историку Куманеву Микоян, Шуленбург повернулся к Деканозову и сказал: «Господин посол, может, этого еще не было в истории дипломатии, поскольку я собираюсь сообщить вам государственную тайну номер один: передайте господину Молотову, а он, надеюсь, проинформирует господина Сталина, что Гитлер принял решение 22 июня начать войну против СССР. Вы спросите, почему я это делаю? Я воспитан в духе Бисмарка, а он всегда был противником войны с Россией».

На этом обед закончился. Предав Гитлера, Шуленбург защитил честь немецкого народа.

Деканозов немедленно направился к Молотову, чтобы сообщить ему обо всем, что услышал. Позже в этот же день Сталин собрал членов Политбюро для обсуждения сообщения Шуленбурга и заметил: «Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов»¹⁴.

Заслуживают внимания два других эпизода, имевших место в это же время. Незадолго до вторжения командующий Киевским особым военным округом генерал Кирпонос доложил Сталину, что немецкие армии готовятся к нападению в весьма близком будущем, и предложил подготовить надежную оборону, включая эвакуацию из пограничных районов 300 тыс. человек, создать там несколько укрепленных пунктов, а также вырыть противотанковые рвы и траншеи. Из Москвы ответили, что такие меры выглядели бы «провокацией» и что нельзя давать немцам предлог для открытия военных действий¹⁵.

О другом эпизоде стало известно от секретаря Сталина Поскребышева. Тринадцатого июня, рассказал он, Сталина посетил нарком ВМФ адмирал Кузнецов. Он сообщил Сталину, что немцы вывели все свои суда из советских портов, и просил разрешить вывести все советские суда из немецких портов. Сталин прогнал его со словами: «Неужели адмирал не читал сегодняшнее сообщение ТАСС, опровергающее провокационные слухи о нападении Германии на Советский Союз? Всюду – провокации. Все наши враги и мнимые друзья пытаются стравить нас с Гитлером в своих интересах»¹⁶.

Сложилась ситуация, не имевшая прецедентов в истории. Судьба России оказалась в руках абсолютного самодержца, который мнил себя гениальным политическим и военным лидером, но на самом деле в критический момент оказался неспособным выполнить первейшую функцию руководителя – реалистически оценить трудное положение, в котором оказалась страна, разработать ответные меры и провести их в жизнь.

«Провокации» – таков был диагноз Сталина в отношении множества предупреждений, поступавших и от агентов, и от других лиц. Исходя из этого диагноза, он и прописал логичный рецепт для действий или, точнее, бездействия. Оставив страну неподготовленной к вторжению, Сталин пытался убедить Гитлера, что тот не должен бояться России и поэтому у него нет и надобности вторгаться в нее.

Это было одно из самых катастрофически ошибочных решений лидера в истории человечества. И тем не менее историки должны попытаться объяснить его. Я полагаю, что в поисках объяснения следует вернуться к событию, которого Сталин не ожидал, – к быстрому падению Франции под ударами Гйтлера, и вспомнить отчаяние, в которое, как мы знаем по свидетельству Хрущева, впал Сталин под впечатлением этого.

Сталин не верил в способность своей страны выстоять под ударами массированных сил Гитлера (хотя она и выстояла в самых тяжелых, какие можно было только вообразить, условиях). Поэтому у него оставался только один выход: отвергать многочисленные предупреждения о грядущем вторжении, воспринимая их как «провокации», и не предпринимать никаких оборонительных мер в отчаянной надежде, что это удержит Гйтлера и он, Сталин, получит еще один год отсрочки для того, чтобы подготовиться к войне.

Такая гипотеза подтверждается тем, что случилось, когда Сталин получил страшное известие о вторжении. Двадцать первого июня он лег спать очень поздно, как обычно на диване в одной из комнат своей кунцевской дачи. В 4 часа утра его телохранитель вопреки всем правилам постучал в дверь комнаты и сказал, что звонит генерал Жуков. Сталин накинул халат и взял трубку. Жуков проинформировал его, что вражеские самолеты бомбят Киев, Минск, Севастополь, Вильнюс, другие города. Реакции не последовало. Тогда раздался голос Жукова: «Вы меня поняли, товарищ Сталин?». Человек на другом конце провода тяжело дышал в трубку и ничего не говорил. Жуков повторил: «Товарищ Сталин, вы меня поняли?»¹⁷.