Текст книги "Сталин. История и личность"

Автор книги: Роберт Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 95 страниц)

Хотя Московское русское государство во второй половине XV в. и добилось признанного места в существовавшей системе международных отношений, положение его оставалось весьма сложным из-за постоянной угрозы татарских набегов и амбициозных устремлений к дальнейшему собиранию русских земель. Едва ли не со всех сторон молодое русское государство окружали враждебные или потенциально враждебные соседи. На северо-западе – Швеция, сильная держава, чьи владения включали Финляндию. На южном побережье Балтики лежала Ливония, родина грозного Ливонского ордена меченосцев. Прямо на западе – Литовское государство, находившееся в династическом союзе с католической Польшей и владевшее смоленскими и другими землями, в наши дни частично вошедшие в состав Белоруссии и Украины. Место Византии на южных рубежах в середине XV в. заняла новая держава, Оттоманская Турция, которая распространяла свой контроль на Балканы. И наконец, приходилось считаться с различными ветвями приходящей в упадок Золотой Орды: Крымским ханством на юге, Астраханским – на юго-востоке и Казанским ханством на Волге, к востоку от Москвы.

В подобном окружении защита Московского государства и его дальнейшее расширение требовали как создания сильной армии, так и искусной дипломатии, направленной на поддержание раскола среди его потенциальных врагов. По словам Георгия Вернадского, «перед московскими правителями стояла постоянная задача предотвращения создания какой-либо коалиции иностранных государств против Москвы, а когда такая коалиция, тем не менее, возникала – раскола единства потенциальных или фактических врагов путем заключения сепаратных соглашений с некоторыми из них и противопоставления вражескому блоку своей собственной коалиции»². Иван III, например, в своей безуспешной борьбе за свержение Казанского ханства вступил в союз с близлежащим Касимовским княжеством, а позднее – с Крымским ханством в противовес остаткам Золотой Орды и польско-литовскому блоку.

Таков был исторический фон, на котором происходил процесс строительства русского государства. Главным фактором являлось преобладание внешнеполитических интересов. В условиях необходимости непрестанно вести военные действия или готовиться к войне ради самообороны и сознательного курса на свое возвеличение Московия превратилась в военный лагерь и подверглась трансформации в «военно-национальное государство на элементарной экономической основе»^. Военно-национальное государство наращивало свою мощь путем привлечения различных классов населения к обязательной государственной службе. С помощью системы дарования военных земель, заимствованной, согласно П.Н. Милюкову, у Оттоманской Турции, Московское государство создало особую, подчиненную себе прослойку, «класс военнослужащих», для которых срок владения переданными им земельными наделами зависел от продолжительности военной службы. Одним из способов создания такого государства стало введение военных наделов на новоприобретенных территориях. Когда Иван III присоединил Новгород, он выслал около 8 тыс. крупных и мелких наследных владельцев, а отобранные у них земли передал во временное пользование меньшему числу военнослужащих, которые в большинстве своем ранее были придворными в Москве или каком-либо из ее владений'¹. Примечательно, что слово «дворянин» стало термином, обозначавшим в русском языке аристократию, людей благородного происхождения.

Другим проявлением этого процесса государственного строительства стало закрепощение русского крестьянства. До второй четверти XV столетия русский крестьянин не был привязан к земле и мог в установленное время года свободно переходить из одного места в другое. Впоследствии его свобода передвижения стала все более и более ограничиваться, отчасти из-за стремления правительства прикрепить его к одному определенному месту для облегчения сбора налогов. Тем же самым стремлением были продиктованы и правительственные меры, направленные на то, чтобы привязать горожан к их местам проживания и занятиям. Еще одной причиной для того, чтобы приковать крестьянина к земле, стало желание правительства заручиться поддержкой среднего служилого класса в различных критических обстоятельствах⁵. К середине XVII в. бывшие крестьяне-арендаторы стали крепостными, законодательно привязанными к поместьям, обслуживаемым деревенскими общинами. Закрепощенный крестьянин во все возрастающей степени превращался в объект барщины, или принудительного труда в течение определенного времени на землях помещика.

Милюков противопоставляет процесс государственного строительства в России ходу исторического развития в Западной Европе. Русская государственная система обрела форму прежде, чем возникли необходимые экономические условия – как это произошло на Западе. Случилось так, что «в России государство имело огромное влияние на общественную организацию, тогда как на Западе общественная организация обусловила государственный строй». Европейское общество строилось «снизу вверх, т. е. централизованное государство воздвигалось на уже сформировавшемся среднем слое феодальных землевладельцев, в то время как русское общество строилось «сверху вниз». Указывая на кажущееся противоречие этого тезиса марксистской идее о том, что любая политическая система есть надстройка над определяющим социально-экономическим базисом, Милюков отмечал, что не ставит под сомнение важность экономических факторов: «Именно элементарное состояние экономического “фундамента” вызвало у нас в России гипертрофию государственной “надстройки” и обусловило сильное обратное воздействие этой надстройки на самый “фундамент”»⁶. ф-^г

(Ц'.г л.–,-. г<.

.1.<'3/ г.у•']/

Происхождение автонратии ^ гь л, .ир-

Политический абсолютизм не являлся исконной данностью русской жизни, но был продуктом исторических условий и процесса строительства Московского русского государства. Одним из таких обстоятельств стало продолжительное татарское иго. Двухсотлетнее подчинение оставило глубокий след в русской политической мысли и поведении, акцентировавших деспотичность повелителя и раболепие повелеваемого. Ханы были правителями, которые требовали и беспощадно принуждали к безусловному подчинению их воле всех своих подданных и подчиненных. Русские князья, таким образом, на собственном опыте познали новую модель правления, весьма отличную от олигархического киевского образца. Со временем появилась тенденция к подражанию подобной

новой модели, даже несмотря на то, что сами ханы оставались врагами. Московские великие князья, в частности, стали рассматривать себя единственными правителями, которым все подданные, какое бы положение они ни занимали, обязаны подчиняться беспрекословно. В то время как продолжался распад могущества Золотой Орды в XV в., они начали занимать место ханов в качестве верховных правителей всех русских земель. Эта тенденция нашла свое отражение во все возрастающем использовании титула «царь» (русское искаженное «саезаг»*), относившегося ранее лишь к действующему правителю Орды.

Формирование автократии требовало политических акций по устранению препятствий на этом пути, включая продолжающееся существование наследной аристократии в лице бояр и традицию княжеского правления в совете с их верхушкой. В процессе государственного строительства создание нового класса военнослужащих сопровождалось принижением роли старой аристократии. «Все высшие социальные слои теперь беспощадно низвергались; общество Московии систематически и умышленно нивелировалось с целью создания основы для автократической власти. Таким образом, не чем иным, как серией социальных революций, завершившихся в течение почти столетия (1484-1584), было положено начало политической традиции автократии»⁷

Когда Иван IV, в будущем Иван Грозный, в 1533 г. в возрасте трех лет унаследовал трон, боярство обладало огромной властью. Великий князь рос сиротой в Кремле, где заправляли бояре, которых он возненавидел, все более и более становясь жертвой подозрения, что они плетут сеть тайных заговоров против него. В его характере стала также проявляться маниакальная тяга к величию. В ранние годы единственным утешением ему служили мысли о царственности его личности, и постепенно «он сам для себя стал святыней и в помыслах своих создал целое богословие политического самообожания в виде ученой теории своей царской власти»⁸. Возложение на себя титула «царя московского и всея Руси» на официальной церемонии коронации в 1547 г. весьма в этом смысле символично. Впоследствии он стремился трансформировать восприятие себя как абсолютного самодержца в действительность. Весьма способствовал этому публицист Иван Пересветов, призывавший его возвысить мелкое дворянство и разгромить «изменников вельмож»⁹. Восприимчивость царя к этой идее еще более усилилась после тяжелой болезни в 1553 г., во время которой вельможи выказали предпочтение его двоюродному брату князю Андрею Старицкому в качестве преемника на троне.

Когда русские войска потерпели ряд поражений в Ливонской войне в 1564 г., Иван возложил всю вину на бояр, многие из которых решительно выступали против продолжения войны. Князь Андрей Курбский, командующий русскими войсками в Ливонии, в страхе перед царской местью бежал в Литву. Оттуда он слал памфлеты, в которых осуждал Ивана за узурпацию власти и отход от древнего обычая держать совет с боярами. Иван отвечал гневными контробвинениями. Он утверждал, что оппозиция ему есть не только измена, но и святотатство. Он заявлял о своем богоданном праве на беспрекословное подчинение его воле со стороны подданных, или «рабов», как он их называл. И наконец, он утверждал – ошибочно, но с достаточными генеалогическими предпосылками, – что самодержавие (в его понимании) существовало в России всегда: «Русские самодержцы изначала сами владеют своими царствами, а не бояре и вельможи»¹⁰.

Бегство Курбского укрепило Ивана в его давно зревшем подозрении, что все боярство в целом является рассадником измены и что именно он намечен * Самодержец, император {лат), ,

342

предполагаемой жертвой заговора. Никаких неопровержимых доказательств подобного заговора добыть не удалось¹ хотя высокопоставленная оппозиция Ивану сплачивалась все сильнее в ответ на его долговременную кровавую кампанию по ликвидации «изменников». Для начала он удалился в Александровскую слободу неподалеку от Москвы и объявил, что отрекается от царства из-за возникшего среди бояр бунта, угрожающего жизням царской семьи. Целью такого маневра было заручиться народной поддержкой в намечаемой чистке¹². Когда депутация, направленная к нему потрясенным населением, стала молить царя пересмотреть решение об отречении, он ответил согласием, но на условии, что ему будет предоставлена свобода действий в расправе с изменниками. Он гневно обвинил последних в заговоре в пользу семьи Старицких, в смерти его жены Анастасии и попытках физически уничтожить его самого¹³.

Иван затем утвердил себя как самодержец в ходе вендетты против своих противников. Он учредил особый новый удел, названный опричниной. Удел располагал собственной высшей администрацией, войском, финансами и территорией. Новоявленные придворные, или опричники, первоначальная численность которых не превышала 1 тыс. человек, набирались главным образом из незнатных дворян и составляли привилегированную охрану, личную армию царя, предназначенную для борьбы с изменой, охватившей, по его мнению, всю страну. Возглавив опричнину, Иван поделил царство между нею и старой администрацией, земщиной. Последняя, однако, была подчинена наместнику Ивана, пленному татарскому хану, который подписывал правительственные указы как «царь всея Руси», в то время как Иван стал называть себя просто «князем Московским Иваном Васильевичем»¹⁴. Опричникам были розданы тысячи наделов, бывших владельцев которых сослали в отдаленные края на новые земли по границам России.

Опричнину справедливо называли государством в государстве. По характеристике Ключевского, «опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены»¹⁵. И подобно полиции, у опричников были особая форма и символика. Они носили черные одежды, ездили на вороных лошадях и поэтому среди современников стали известны как «мрак» и «тьма». К седлу опричники приторачивали собачью голову и метлу, символизирующие их задачу по обнаружению измены и очищению от нее русской земли. Говорили, что новые члены принимались в эту организацию на полутайной церемонии посвящения, в ходе которой каждый целовал крест и клялся отречься не только от друзей, но и родителей и служить одному только Ивану Грозному. Александровская слобода, ставшая с этой поры основной резиденцией царя Ивана, превратилась в своего рода столицу опричнины, укрепленную как поистине неприступная крепость, где даже крайне подозрительный царь мог чувствовать себя в безопасности. Там, в компании сотен трех доверенных опричников, многие из которых носили монашеские одеяния и приняли монашеский сан, он вел жизнь, в которой звон церковных колоколов и заунывное чтение молитв перемежались буйными кутежами и посещениями подземных темниц, где пытали подозреваемых. Новый личный удел Ивана, таким образом, представлял собой своеобразную копию военно-религиозного ордена.

Сразу по возвращении в Москву в 1565 г. Иван начал наступление на бояр. Террор, осуществляемый опричниной, длился семь лет. Многие бояре и их семьи были казнены по подозрению в измене, а их родовые владения конфискованы. Однако большинство жертв составляли люди низкого сословия: писцы, челядь, псари, монахи и монашки, которые едва ли могли принимать участие в мятежном движении бояр, даже если бы оно и существовало. В 1570 г. царь и его подручные напали на Новгород, где по подозрению в измене устроили страшную резню среди его жителей независимо от их родовитости. Общее число убитых оценивается в 4 тыс.¹⁶ Это подтверждают списки имен погибших, которые Иван разослал в монастыри, с тем чтобы там молились за упокой их (и его) душ. В конце концов он обратил свою ярость против самой «тьмы». Многие видные опричники были казнены, а организация распущена. Но познать в полной мере все последствия этой оргии насилия только еще предстояло. Ибо высказывается предположение, что террор опричнины против воображаемого заговора открыл путь к реальному мятежу, который опустошил и разорил Россию вскоре после смерти Ивана, в период междуцарствия 1598-1613 гг., известного как Смутное время¹⁷

Следует отметить, что этот самый деспотичный монарх способствовал созданию ауры демократичности. Он принимал сторону – или делал вид, что принимал сторону, – средних и низших слоев общества против притязаний знати. Во всяком случае, такое впечатление оставлял его маневр с отречением и последующим возвращением на трон по соглашению с народом, с тем чтобы повести войну с боярской изменой. И именно Иван начал созывать Земские соборы для обсуждения положения дел в государстве с посланниками народа; перед таким собором, в частности, он и огласил свой указ о создании опричнины в 1565 г.

Суждения об Иване Грозном на протяжении последующих веков носили противоречивый характер. Он вошел в историю России как жестокий тиран. Слово «опричник» стало – особенно в устах революционеров – уничижительным синонимом полицейского душителя. Имя первого подручного Ивана, Ма-люты Скуратова, упоминается в песнях и сказаниях для обозначения кровавого убийцы. И все же некоторые историки рассматривают развязанный Иваном террор как плату за прогресс в создании могущественного централизованного Российского государства. Согласно одному из них, террор против бояр был «революцией сверху», необходимой для создания единого Российского государства, а значит, представлял собой «революционный террор»¹⁸.

••Г:.'

Коронованный революционер туу

Принуждение всех классов к государственной службе не могло в полной мере компенсировать отставание России от Западной Европы. Как следствие, царское государство стало ощущать необходимость уменьшить изоляцию от Запада как раз в то самое время, когда оно достигло своей завершенной формы в XVIII в. Правительство пригласило иностранных инженеров и мастеровых, предоставило ряд концессий иностранным промышленникам и направило русские миссии изучать жизнь в Европе. Одновременно с этим оно также предпринимало попытки сдержать распространение влияния европейской культуры, например путем сегрегации иностранцев, проживавших в Москве в особом районе, называвшемся Немецкой слободой. По иронии судьбы, именно частые посещения Немецкой слободы в дни юности и встречи там с иностранцами пробудили в царе Петре I жгучий интерес к европейскому образу жизни. В 1697-1698 гг. он провел в Европе пятнадцать месяцев, путешествуя под вымышленным именем в составе русской миссии, изучая военное искусство и навигационное дело, посещая как фабрики, музеи и общественные заведения, так и таверны и прилежно трудясь на верфях в Голландии.

В этом беспокойном, беспощадном и динамичном царе Россия обрела революционного главу государства. Действуя решительно, но импульсивно и без заранее обдуманного плана, он насильственно провел революцию сверху, которая превратила ортодоксальное Московское царство XVII в. в Российскую империю XVIII в. В ходе этих преобразований он придал методам правления, как никогда ранее, диктаторский характер и усилил подчиненность общества государству. Разрыв с ортодоксальным прошлым нашел свое выражение и в переводе столицы из полуазиатской Москвы в Санкт-Петербург, совершенно новый город, отстроенный ценой огромного множества жизней на северных болотах по берегам реки Невы, вблизи от моря и Европы. Центральная структура правительства была перекроена на манер европейского монархического абсолютизма, а местная администрация подверглась реорганизации по шведскому образцу. Во многих отношениях революционизировался и повседневный быт русской знати. По возвращении из Европы в 1698 г. Петр лично сбривал бороды дворцовым вельможам, лишая их тем самым некоего символа, имевшего в глазах русских стариков религиозное значение. Последующими указами царя-реформатора (именно так его назвали позже) благородному люду предписывалось одеваться по-европейски и запрещался пошив одежды старого русского покроя. Были основаны первая русская газета и первый русский театр, открылось первое русское профессиональное учебное заведение – школа морских офицеров и учреждена Российская академия наук¹⁹

Легенда приписывает Петру высказывание в том духе, что «нам нужна Европа на несколько десятков лет, а потом мы к ней должны повернуться задом». Не ручаясь за достоверность, Ключевский цитирует это высказывание как характерное для отношения Петра к Европе: царь видел в ней источник технических знаний и передового опыта, способных укрепить могущество России, но отнюдь не образец цивилизации, которому должно подражать.

Было подсчитано, что военные действия, в том числе продолжительная Северная война со Швецией за контроль над Балтийским побережьем, заняли почти весь 3 5-летний период правления Петра. Как и при прежних царях, стремление к военной мощи в обеспечение внешнеполитических амбиций государства составляло главную движущую силу внутренней политики. Военные нужды в большой степени определяли как насильственную секуляризацию русского образа жизни, так и усилия по индустриализации страны, которую правительство Петра проводило лихорадочными темпами.

Десятки русских юношей отправились за границу изучать математику, естественные науки, судостроение, навигацию и т. п., и одновременно в страну прибыли офицеры, судостроители, горные инженеры, квалифицированные рабочие, специалисты в области юриспруденции и эксперты в сфере финансов, призванные помочь развитию России. Располагая прежде лишь мелкой добывающей промышленностью и не имея почти никакой обрабатывающей, страна к концу правления Петра в 1725 г. насчитывала более 200 фабрик, а по производству чугуна вышла на одно из ведущих мест в Европе²⁰. Эти фабрики, замечает Ключевский, не были полностью частными, но скорее «государственными предприятиями», надзор за деятельностью которых осуществляли назначаемые правительством агенты. Благодаря таким мерам, хозяева фабрик купеческого происхождения обрели дворянскую привилегию использовать крепостную рабочую силу И подобно тому как крепостные приписывались к помещичьим землевладениям, фабрикам отводились целые деревни²¹. Более того, военнопленные, гражданские лица с оккупированных территорий и принадлежавшие государству крепостные сгонялись в так называемые петровские лагеря принудительного труда для сооружения каналов на Ладожском и Онежском озерах и в других местностях²².

Таким образом, нововведения Петра не только допускали, но и делали упор на принцип обязательной государственной службы. Требования обязательной службы для дворян были ужесточены в результате целой серии мер, кульминацией которых стал законодательный акт 1722 г. – Табель о рангах. Эта официально утвержденная иерархия, состоящая из 14 военных и соответствующих им штатских рангов, превратила государственную службу в прямой путь к обретению дворянского статуса. Каждый военный и штатский должен был начинать свою карьеру с нижней ступени служебной лестницы, имея при этом возможность по достижении установленных высших рангов получить личное, а в итоге и передаваемое по наследству дворянство. Табель создал аристократию рангов (чинов) и организовал царскую бюрократию в корпус облаченных в форму обладателей ранга – чиновников. А поскольку государственная служба была в принципе открыта для любого представителя любого слоя общества и предоставляла равные возможности продвижения по службе, эта реформа Петра носила определенный демократический характер. В то же время она препятствовала росту корпоративного духа независимости среди дворян, усиливала их подчиненность короне и тем самым вела к дальнейшему упрочению самодержавия.

В классическом пассаже о процессе государственного строительства в России Ключевский находит его причинную суть в «неестественном отношении внешней политики государства к внутреннему росту народа». Он отмечает, что «расширение государственной территории, напрягая не в меру и истощая народные средства, только усиливало государственную власть, не поднимая народного самосознания... Государство пухло, а народ хирел»²³. Правление Петра служит тому яркой иллюстрацией. Не только дворянство, но также и другие социальные группы и институты были в еще большей степени подчинены нуждам бюрократического государства. Церковный устав 1721 г. лишил русскую ортодоксальную церковь последних остатков административной автономии, ликвидировав патриархат и передав управление делами церкви в руки Святейшего синода, коллегиального органа, возглавлявшегося обер-прокурором и представлявшего правительственный департамент, ведавший делами церкви. Что касается крестьянского населения, то материальные условия его жизни ухудшились, а рабское положение осталось неизменным. С целью обеспечения ресурсов для ведения бесконечных войн Петр взвалил на крепостных еще более тяжелое финансовое бремя и распространил крепостничество и на некоторых из тех, кто до той поры сохранял еще частичку личной свободы.

Государство обязательной службы при Петре превратилось в полноправное полицейское государство. Законодательным актом от 1721 г. полиция наделялась весьма широкими функциями по надзору и контролю над обществом, экономической жизнью и просвещением. Из-за этих насильственно осуществленных радикальных преобразований в жизни России многие подданные люто возненавидели царя, а некоторые считали его антихристом. Целая серия указов, отчасти порожденных неодолимым стремлением Петра узнать, что думают и говорят о нем его подданные, была направлена на то, чтобы угрозой наказания или посулами вознаграждения превратить частных лиц в осведомителей. Наводившая ужас тайная полиция Петра не брезговала пыточными камерами для добывания информации и признаний.

Порвав с чопорной религиозной напыщенностью московской придворной жизни ради активного существования светского правителя, Петр изменил и сам стиль самодержавного правления. Он принял титул императора, но себя называл тем не менее не иначе как «государевым слугой». Он разгуливал среди подданных в платье голландского моряка, отдавал себя без остатка страсти к машинам и механизмам, пародировал религиозные обряды во время развеселых кутежей со своими собутыльниками, известными как «всепьянейшая компания дураков и шутов». Но что бы он ни делал, всегда оставался самодержавным хозяином России. С помощью приближенных советников он контролировал действия правительства во всех сферах, возглавлял вооруженные силы, занимался иностранными делами и даже разрабатывал законодательные акты и вел дипломатическую переписку.

Однако эта его личная простота в поведении нисколько не несет в себе признаков принижения величия самодержавия. Отбросив некоторые византийские условности священной и неприкосновенной монархии, Петр тем не менее поощрял культ царя и всячески культивировал доктрину самодержавной власти. Феофан Прокопович, его официальный автор панегириков и памфлетов, выдвинул новаторскую теорию монархического абсолютизма, написав памфлет в защиту петровского указа 1722 г., провозгласившего право императора назначать своего преемника по собственному усмотрению. Теория Прокоповича утверждала, что богоданный монарх имеет законное право менять светские и религиозные обычаи и регулировать деятельность своих подданных во всех сферах, потому что обязан заботиться об их благосостоянии и счастье. Подобная теория явилась весьма подходящим памятником царю-реформато-ру и модели проводимой режимом революции, обретшей в Петре своего ярого приверженца. Царь Петр поистине был тем, кем назвал его в середине XIX в. находящийся в изгнании писатель Александр Герцен, – «революционером, но только коронованным»²⁴.

В конце XVII в. Россия стала играть ведущую роль в мире, давление внешней политики на внутреннюю ослабло, что дало правительству возможность уделять больше внимания внутреннему благосостоянию, нежели территориальной экспансии, хотя последняя и продолжала осуществляться. Прежнее принуждение всех классов к обязательной государственной службе с освобождением дворян в конце XVIII в. от их служебных обязательств уступило место частичному послаблению. В дальнейшем подобное послабление шло медленными, спотыкающимися шагами. Только в 1861 г. крестьянство освободилось от крепостной зависимости. Императорский указ от 1861 г. положил начало наступлению преобразований (сверху), известному как эпоха великих реформ. Хотя они и привели к либерализации жизни в России, самодержавное, централизованное, бюрократическое государство было слишком крепким и сильным, его репрессивный аппарат – слишком всесильным, средний класс же был слишком слабым, а исторически укоренившаяся покорность народа – слишком стойкой для того, чтобы процессы преобразований шли мирным путем. То, что в процессе государственного строительства развивалось как динамическая, активная правительственная власть, впоследствии оказалось настолько могучей статической силой, что она смогла успешно блокировать сколько-нибудь существенные реформы в самой себе, что и было наглядно продемонстрировано ее способностью выдержать всенародное восстание в 1905 г.

И только невыносимые тяготы и напряжение третьего года Первой мировой войны смогли пошатнуть царский режим и привести к его краху. Запоздалая республиканская революция в России внезапно произошла в феврале 1917 г.: царь был свергнут, а Временное правительство провозгласило демократические свободы и обязалось созвать Учредительное собрание для определения нового государственного строя России. Но к тому времени, однако, на волю вырвались социальные и политические силы, которые привели к Октябрьской революции и победе партии Ленина. В России завыла вьюга.

Примечания

Ключевский В.О. Курс русской истории XIX века. М, 1937. Т. 2. С. 130. В 80-е и 90-е годы XIX в. Ключевский (1841-19П) возглавлял кафедру истории Московского университета. Первое издание пятитомного «Курса русской истории» Ключевского вышло из печати в 1904-1908 гг

²Уетайвк)' Сеогрр. Кизз1а а! Пае Оа-дап о!' (Пе МоНегп Аде. Иеда Науеп, 1959– Р. 68 апб разз1т.

³Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры, СПб., 1904. Т. 1.С, 144, 145.

⁴ Там же. Т. I. С. 143; Мйикои. Кизз|а апд Из Спз|5. МУ, 1962. Р. 121 – 123– В основу второй книги положены лекции, прочитанные Милюковым в 1903 г, в Чикагском университете.

⁵НеШеШсЬагй. ЕпзегГтеп! апс! МШгагу СПап^е т Мизсоуу. СЫса^о апс1 ЬопПоп, 1971. Р. 103. На основании анализа документов Хелли подтверждает «главенствующую роль государственной власти в закрепощении крестьян» (С. 264).

⁶Мйикои Р. Кизз1а„. Р, 122.

⁷Милюков П.Н. Очерки... Т. 1. С, 133-134, 143-144. Милюков, однако, неоднократно подчеркивает причинное главенство внешнего фактора – «главенство внешнего роста над внутренним» (С, 144).

^вКлючевский В О. Курс... Т. 2, С, 208-209. О проявлениях крайней неуравновешенности характера Ивана Грозного уже в двенадцатилетнем возрасте, других его буйных выходках и неистовых скачках по Москве во главе ватаги сверстников в четырнадцать лет см.: Скрынников Р Г. Иван Грозный. М, 1975. С. 20.

⁵Скрынников Р.Г Иван Грозный.,. С. Зб.

¹⁰Ключевский ВО. Курс.Т. 2. С. 179-Подлинность переписки Грозного с Курбским оспаривает Эдвард Л, Кинан в кн.; Кеепап ЕЫюагсП. Т1те КигЬзкв-Сгогпу! АросгурПа: Пте 5еуеп1ееп(1т-Сетигу Сепез1з оГ Иге «Соггезропбепсе» АПпЬшеб [о Рппсе А. М. КигЬзкп апб Тзаг 1уап IV. СатЬгИ^е, Мазз., 1971. Автор разделяет мнение Скрынникова и некоторых других историков, которые считают письма подлинными,

¹¹Ключевский В О. Курс„,Т. 2, С. 196; Скрынников Р.Г Иван Грозный... С. 130-132. Скрынников цитирует записки современников, в которых говорится, что заговора как такового не было, но сторонники князя Владимира Андреевича вели неосторожные разговоры, о которых донесли царю.

¹²Скрынников Р.Г. Иван Грозный... С. 101.

¹³ Там же, С. 104. Анастасия, первая из семи жен Грозного, после продолжительной болезни умерла в 1560 г.

¹⁴Ключевский ВО. Курс.., Т. 2, С. 189-190 Скрынников Р.Г Иван Грозный... С. Ю5-Ю7

¹⁵ Там же. Описывая опричнину, автор опирался главным образом на труд Ключевского,

¹⁶Скрынников Р.Г. Иван Грозный... С. 179-

¹⁷КлючевскийВ.О. Курс...Т. 2. С. 197. ;.•••• К

^1ВЛокоть ТВ Смутное время и революция-Берлин, 1923. С. 24. Считая 1917 г. новым «смутным временем», Локоть предвидит возможность «национального движения за возрождение России» во главе с новым Иваном, «диктатором, который выведет народ из хаоса революции к твердым основам национальной государственности» (С. 91-92).