Текст книги "Сталин. История и личность"

Автор книги: Роберт Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 95 страниц)

На его размышления по этому жизненно важному вопросу оказала влияние вышедшая в начале 1925 г. книга Юрия Ларина «Советская деревня». Ее автор, один из деятелей партии, описал сельскую Россию, в которой уже господствующее в экономике меньшинство зажиточных крестьян и кулаков угрожало захватить политический контроль, в то время как озлобленная крестьянская беднота начинала подумывать о новой крестьянской революции (подобной «второй революции» 1918 г., писал Ларин, когда сразу после ликвидации помещиков в 1917 г. поднялась волна раскулачивания). Далеко не одобряя такого развития событий, Ларин утверждал, что оно может и должно быть предотвращено пролетарским государством, вступившим в союз с крестьянской беднотой, с тем чтобы создать для ее же блага производственные коллективы (колхозы) в отличие от кооперативов, за которые выступали середняки²⁵.

Бухарин обрушился на сценарий Ларина, назвав его отходом от ленинского плана строительства кооперативного социализма с опорой на середняка в качестве «центральной фигуры» в деревне. Колхоз не есть столбовая дорога к социализму в деревне, утверждал Бухарин, а «вторая революция» Ларина означает ошибочные методы классовой борьбы «в форме вышибания зубов»²⁶. Ларин отверг обвинение в том, что он вынашивает «дьявольский замысел» второй революции. Да, когда придет время, через пятнадцать или двадцать лет, государство экспроприирует частные землевладения, так же как экспроприирует декретом принадлежащие нэпманам фабрики. К тому времени, однако, оно станет настолько сильным, что не будет нужды пугать кулаков призраком второй революции – «никаких “вторых революций” в нашей стране нам больше не понадобится»²⁷

С другой стороны, Ларин нашел благодарного читателя в Сталине, который в своей речи на XIV съезде партии в декабре 1925 г. упомянул о «Советской деревне», показав знание текста. Более того, хотя в то время он и находился в тактическом союзе с правыми, Сталин уважительно отозвался о Ларине и лишь «до некоторой степени» отмежевался от плана «второй революции» против засилья кулаков²⁸. Но если Ларин не вынашивал замысла второй революции, то Сталин, напротив, имел такие замыслы и ждать пятнадцать-двадцать лет не собирался. Он продемонстрировал это, как мы отмечали выше, характеризуя ситуацию в стране в 1925-1926 гг. как прелюдию к Октябрю в строительстве социализма. Слово «Октябрь», как никакое другое, безошибочно символизировало в умах большевиков революцию.

Большевики, читавшие зловещие заявления Сталина о сходстве между кануном «первого» Октября и нынешней ситуацией в стране, похоже, не уловили их подлинного смысла и последствий. Для очень многих оставалось непонятным, что он имел в виду на самом деле, когда в туманных и двусмысленных заявлениях представлял строительство социализма как классовую войну против внутренней буржуазии, – войну, которая надвигалась быстрыми темпами.

Сталин не мог не знать, что его сценарий коллективизации шел вразрез со страстным призывом Ленина не пытаться осуществить стремительный и бурный переход к социализму жесткими революционными методами. Ибо то, что он задумал, было революцией именно в том смысле, который Ленин придавал этому термину, когда в статье «О значении золота...» (1921) определял революцию как «такое преобразование, которое ломает старое в самом основном и коренном».

Его Ленин, тот, с которым он все еще себя отождествлял, которому старался подражать и которого стремился превзойти, был не поздний Ленин-рефор-матор (да еще тот самый, который хотел отстранить Сталина от власти). Его Ленин был великим политиком и теоретиком революции, героем 1917 г., несгибаемым приверженцем революционного террора и применения сверху принудительных мер государственной власти в непрекращающейся классовой борьбе против все еще многочисленных и крайне опасных врагов революции. Чтобы утвердить себя таким Лениным, Сталин должен вести Советское государство к строительству социализма революционным путем.

–Ф-'

Новый Петр г>1. «

Поскольку Сталин считал себя одновременно и большевистским революционным вождем, и русским национальным государственным деятелем, он мог отождествлять себя с героями русской истории, не переставая быть – в своих мыслях – вторым, только более великим, Лениным. Сейчас, в середине 20-х годов, этот невысокий человек со склонностью к историческим аналогиям и стремлением стать великим нашел предшественника, которому он пытался подражать и которого хотел превзойти, – революционера сверху, Петра Великого.

Каковы же были источники его знаний о Петре? Как отмечалось выше, Ленин, относившийся к царизму и царям с крайним отвращением и ненавистью, лишь однажды отозвался о Петре положительно. Он говорил, что России нужно овладеть германской техникой диктаторскими методами «в еще большей степени, чем Петр ускорил овладение западным образом жизни варварской Русью, не пугаясь варварских методов борьбы с варварством». Сталин, несомненно, знал это высказывание Ленина и, должно быть, читал некоторые соответствующие отрывки из Покровского. Но в то время как ленинский Петр отнюдь не был героем, а у Покровского представал вызывающим презрение, среди русских марксистов Петр все же имел почитателя – Георгия Плеханова. Плеханов дал положительную оценку деятельности Петра по осуществлению революции сверху в небольшой работе «Основные вопросы марксизма», которую, несмотря на тяготение автора к меньшевистскому крылу партии, с вниманием и уважением встретили русские марксисты, в том числе, несомненно, и Сталин, во времена ее первой публикации в 1908 г. В ней преобразования в России при Петре описывались в качестве примера того, как аккумуляция малых перемен в истории в итоге ведет (согласно диалектике) к качественным изменениям, к «революционному скачку».

«Медленно изменяется «тип» русских общественных отношений... Москва... все-таки остается азиатской Москвою. Является Петр и совершает «насильственный переворот» в государственной жизни России. Начинается новый, европейский период русской истории. Славянофилы ругали Петра антихристом именно за «внезапность» сделанного им переворота. Они утверждали, что в своем реформаторском рвении он позабыл об эволюции... Но всякий мыслящий человек легко сообразит, что петровский переворот был необходим в силу пережитой Россией исторической «эволюции», что он был подготовлен ею²⁹ Этот отрывок мог наставить Сталина на путь, в конце которого высилась желанная фигура – революционера-венценосца.

Ощущение сходства между Петром и большевиками, между его и их временем преобладало в России революционного периода. Оно нашло некоторое отражение в цитированном выше высказывании Ленина в 1918 г.ив замечаниях Устрялова в 1924 г. о том, что Ленин сам нес в себе некоторые черты «великого Петра». В том же году поэт Максимилиан Волошин включил строку «Великий Петр был первым большевиком» в свою поэму под названием «Россия». Тот же самый дух истории, что направлял мысли и топор Петра, которые помогли мужицкой России за три столетия разрастись от Балтики до Аляски, теперь вел большевиков «по вековому русскому пути»³⁰.

Сталин, возможно, прочитал небольшую книгу, вышедшую в Советской России в 1926 г. В ней Петр – работник-царь динамичной молодой России, возродившейся ныне благодаря Октябрьской революции. Эту книгу под названием «Россия прежде и теперь» двухтысячным тиражом выпустило в Москве Государственное издательство литературы. Ее националистический дух отразили строки Валерия Брюсова, взятые в качестве эпиграфа:

Над снежными просторами бывшей России

Горит невиданная еще заря.

Автор книги Н.А. Гредескул, бывший профессор права, был одним из тех интеллектуалов, которые оставались в России во время революции и впоследствии стали подписчиками «Смены вех» Устрялова. Однако в предисловии к книге, принадлежащем перу одного из коммунистов, она трактовалась как ответ на стремление «Смены вех» к послереволюционной обывательской «нормальной» жизни. И в самом деле, историко-политический трактат Гредескула представлял Советскую Россию как возрожденное воплощение исторической России с присущим ей революционным динамизмом.

Историческая Россия была укрывшейся за бойницами Россией посггатарс-кой эры, Россией, «собравшей» захваченные у нее земли и превратившей себя в вековой борьбе против татар, Литвы, Польши, Германии, Турции, Швеции в «Великую Россию». На определенном этапе понадобилась европеизация России, и явился «гений», который силой осуществил ее «сверху». ; ■» -.и-

«В Петре надо отметить не только то, что это был гениальный государственный человек, двинувший Россию в сторону “европеизации”, но и то, что это был настоящий “работник”, – работник, который уделял время не только для умственного, но и физического труда... Петр – это один из самых пламенных проповедников труда, как основной стихии жизни... Деятельность Петра была деятельностью “сверху” Внизу необходимость “европеизации” была не очень понятна... она даже прямо возбуждала против себя народные массы... Но все же Петр имел в народной массе и твердую опору: опору в ее социальности, в ее “привычке” повиноваться, в традиции ее “доверия” к самодержавию... Он смело мог “командовать” сверху, мог жестоко расправляться там, наверху, со всеми, кто становился ему поперек дороги, не боясь непокорности и строптивости из самой глубины, от народных масс».

Деятельность Петра сверху, писал Гредескул, превратила Московское царство в Российскую империю. У гениального царя-плотника не оказалось достойных преемников. Трон занимали ничтожества, но Российская империя, словно бы в силу исторической инерции, росла и росла, демонстрируя огромную военную мощь. И теперь вновь, благодаря революции во главе с Лениным – возможно, величайшим гением всего человечества, эта «нация зигфридов» шла вперед под руководством большевиков. «Никакого “разрыва” в русской истории нет. Она идет теперь полным ходом, доводя до окончательного завершения все то “лучшее”, что было в прошлом. И она привела нас к Октябрю, и она поведет нас и дальше путем Октября»³¹.

Вне зависимости от того, попала или нет к Сталину эта книга и оказала или нет влияние на ход его мыслей, она явилась довольно ясным выражением философии русской истории «прежде и теперь», которую он в то время для себя формулировал. Теперь, как и прежде, революционное наступление внутри страны диктовалось сверху. Сравнимое с революционным превращением Петром государства в орган экономического развития и перестройки общества, сталинское наступление будет также сравниваться с ленинским Октябрем как революционный прорыв к социализму. Как вождь, стремящийся к быстрому преодолению отсталости России через развитие индустрии, Сталин сознательно подражал Петру, однако видел и огромную разницу между собой и своим царственным предшественником: там, где первый Петр потерпел неудачу, новый Петр одержит победу.

Об этом Сталин сказал вовсеуслышанье. В одной из самых важных речей за всю его пятидесятилетнюю политическую карьеру, с которой он выступил на расширенном пленуме Центрального Комитета в ноябре 1928 г., есть упомя-нание об исторически унаследованной отсталости России, которую тщетно пытался преодолеть Петр. «Когда Петр Великий, имея дело с более развитыми странами на Западе, лихорадочно строил заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны, то это была своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости». При прежних правящих классах подобная попытка не могла завершиться успехом. Только большевики могут наконец решить проблему ликвидации вековой отсталости России³². В этом был весь Сталин, стремящийся идти петровским курсом на быстрое преобразование страны сверху, Сталин, который чуть более двух лет спустя объяснил советским хозяйственникам, почему нельзя снижать темпы развития.

Из отдельных моментов, упомянутых на этих страницах, – включая стремление Сталина войти в историю революционным героем, подобно Ленину, и революционным русским государственным деятелем, подобно Петру, включая его военизированную культуру Гражданской войны, его ощущение сходства между враждебный окружением «прежде и теперь», отношение к дипломатии как инструменту советской экспансии в соседние страны путем войны, его открытие революционной роли русского государства и царей-самодержцев, включая Марксову идею первоначального накопления путем насильственного отчуждения крестьянства при помощи государства и ленинское отношение к использованию государственной власти в качестве дубинки – вырисовывается ориентация Сталина на революцию сверху в Советской России.

В молодости Сталин противопоставлял революционную Россию России самодержавной. Теперь он обнаружил, что в давние времена революционная Россия и Российское государство не были теми антиподами, какими стали в конце ХУШ-Х1Х в. Напротив, само государство действовало как революцио-ная сила; политическая надстройка преобразовала социально-экономическую базу в стремлении к национальному могуществу в интересах самообороны во враждебном мире. Московия, петровская самодержавная Россия и Россия революционная являлись одной и той же Россией. Эта идея стала для Сталина путеводной звездой на всю жизнь.

» м*¹»'

У.

■I Примечания

.УЛ-

¹ Выступление I ноября 1926 г. Сталин И.В. Соч. Т. 8. с. 263. Курсив Р. Такера.

² Там же. Т. 5 . С. 109. Курсив Р. Такера.

⁵ Там же. Т. 6. С. 396-397, 398-399.

⁴ Там же. Т. 7. С. 281-282.

⁵ Беседа с первой делегацией американских рабочих в сентябре 1927 г. Сталин И.В. Соч. Т. I О. С. 135.

⁶ Выступление на Московской областной партконференции 27 января 1925 г. Сталин И.В.

Соч. Т. 7. С. 27.

⁷ Там же. Т. 7 С. 261-263, 281-282, 296-297.

⁸ Там же. Т. 7. С. 11 -14. Впервые опубликовано после Второй мировой войны.

⁹ Там же. С. 38. В начале выступления Сталин назвал западный пролетариат и колониальные народы первым и вторым союзниками. Однако третий союзник был «величайшим».

¹⁰ XIV съезд ВКП(б), 18-31 декабря 1925 г.: Стенографический отчеТ. М., Л., 1926. Часть I. С. 959-

¹¹Сталин И.В. Соч. Т. 2. С. 303-304.

^|2Тамже.Т. 5. С. 34, 15-16.

¹⁵ О «ежедневной норме» Сталина см. статью Ю. Шарапова в «Московских новостях» 18 сентября 1988 г.; о его пометках в книге Лозинского см. статью О. Волобуева и С. Кулешова в «Социалистической индустрии» 25 июня 1988 г. О личной библиотеке Сталина и подборе исторической литературы см.-. ЯалкогоновД. Триумф и трагедия-. Политический портрет И. В. Сталина //«Октябрь». 1988. № 12. С. 64-65, 101.

¹⁴Александров М. С. (Ольминский М.) Государство, бюрократия и абсолютизм в истории России. 2-е изд. М.. Пг., 1919– С. 85-86, 233-234, 240.

¹⁵Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке, М., 1934. С. 86 и в других местах.

¹⁶Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 52. С. 124.

¹⁷Покровский М. Н. Русская история...

¹⁸ТгоИкуП 1905. [Ч-У, 1971. Р. 4-8.

¹⁹ Отзыв Покровского был впервые напечатан в журнале «Красная новь* (1922. № 3), затем вошел в сборник «Марксизм и особенности исторического развития России». М., 1925.

²⁰ «Правда». I и 2 июля 1922 г.

²¹ «Правда». 15 июля 1922 г.

²² Впервые статья была напечатана в журнале «Коммунистический Интернационал». 1925. № 3 (40).

²³Сталин И.В. Соч. Т. 9– С. 176. Приведен ответ Сталина Цветкову и Алыпову за исключением той части, которая была опубликована после его смерти (см. ниже). Поскольку в ответе Сталина (7 марта 1927 г.) процитированная автором фраза взята в кавычки, можно предположить ее наличие в письме к Сталину которое опубликовано не было. Ответ Сталина впервые был опубликован в его избранных сочинениях, вышедших после Второй мировой войны.

²⁴Соколов О. Об исторических взглядах М.Н. Покровского // «Коммунист». Март 1962 г. № 4. Процитирован документ из Центрального партархива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Редактируя письмо для опубликования в т. 9 Избранных сочинений, Сталин опустил эту часть. Мотивы понятны – как Троцкий, так и Покровский в то время были в «черном списке», Пункт 4, очевидно, был заключительной частью письма: напечатанное в т. 9 письмо состоит из трех пунктов.

²⁵Сталин И.В. Соч. Т. 7. С. 43. Впервые опубликовано в Избранных сочинениях в 1947 г.

²⁶ Там же. Т. 9. С. 21.

²⁷ЛаринЮ. Советская деревня. М., 1925. С. 15, 17,142,144,175, 179-180,193-194.

²⁸ XIVконференция РКП(б): Стенографический отчет. М., Л., 1925. С. 189.

²⁹ Там же. С. 142.

⁵⁰Сталин И.В. Соч.Т. 7. С. 373– Исаак Дейчер (5ГаИп: А РоНа1са1 Вю§гарЦу, 2пс1 ес1. МУ., 1967 Р. 319) ошибочно приписывает идею «второй революции» Ларину и утверждает, что в выступлении, о котором идет речь, Сталин «с иронией говорил об этой эксцентричной идее». Мнение о том, что идея «второй революции» принадлежит Ларину, возникло благодаря полемическому ходу Бухарина.

⁵¹ПлеханоеГ.В. Основные вопросы марксизма. М., 1922. С. 102-103.

³²Волошин М. Стихотворения / Ред. ВА. Филиппов и др., Париж, 1982. С. 344-348. Автор признателен профессору Алеку Ноуву обратившему его внимание на данное стихотворение.

⁵³Александров. Государство... С, 102-103– О том, что Сталин прочел «Прародителя России* Максимова (инициалы неизвестны), автору сообщил в личной беседе в Москве в июне 1989 г. Дмитрий Волко-гонов, которому автор весьма признателен.

³⁴Платонов С.Ф. Петр Великий. Л., 1926. С. 102-113– В высших эшелонах власти Сталина в то время за глаза называли «Хозяином».

³⁵Гредескул Н.А. Россия прежде и теперь. М., Л., 1926, Книга вышла с предисловием С. Десницкого. Автор признателен профессору М.Я. Гефтеру обратившему его внимание на эту книгу.

³⁶Сталин И.В. Соч. Т. 11. С. 248-249. Слова Сталина о петровском «скачке» свидетельствуют о его знакомстве с упоминанием «революционного скачка» Петра Плехановым.

³⁷ В кн. «Му ЦГе» (И.У, 1930. Р. 467) Троцкий утверждает, что Ленин однажды в частной беседе заметил о Сталине: «Сей повар будет готовить только острые блюда».

„1

•1-; ! Г

НИ 5

т. .0.

к⁵

^е,.-Л'и

«Ж– ?? * * |Ч *• Л ЛГ; •’•{“•;

ЦАСТЬП

1 ПЕРВЫЙ ЭТАП

]] Как началась революция сверху

СОН?..Т*1>*л!Л«ЛГ

^{

г!* о;%>.:'•*'■'р!-.-.-:Г ЧГГ31 -■• ИПТ»'»-

..! (

4-1* *Ч Ч

¹

". 'ТЧ 'V V -.1"Ъ; V;;

Сталин начал открыто демонстрировать свою революционную позицию, едва лишь победа над левыми позволила ему разорвать союз с правыми. Выступая в декабре 1927 г. с докладом на XV съезде ВКП(б), закрепившем разгром левой оппозиции, он напомнил, что Ленин, вводя нэп, тем самым ставил в сфере экономики вопрос: «Кто кого?» Кто победит – социализм или частный капитал? С того времени вопрос этот решался в области торговли, отмечал Сталин, а теперь он переносится из области торговли в область производства¹. Эти слова Сталина прозвучали для нэпа погребальным звоном.

Поскольку партия была воспитана в духе позднего ленинского эволюционного подхода к построению социализма, а правые все еще пользовались влиянием, Сталин не смог сразу раскрыть свои революционные планы. Осуществлял он их постепенно. В дискуссиях, которые продолжались в течение целого года, Сталин, как позднее писал Бухарин, предстал перед всеми как «гениальный дозировщик»². В борьбе против умеренных лидеров партии Сталин выдвинул свою политическую платформу, которая к началу 1929 г. получила название «генеральной линии».

Чтобы руководство партии приняло ее, потребовалась не только весьма настойчивая разъяснительная работа, но и прямое политическое давление. И в том и в другом случаях Сталин эффективно воспользовался возможностью, которую ему давала власть в партии, для того чтобы манипулировать ходом событий. Он неоднократно способствовал созданию обстановки, рассчитанной на то, чтобы убедить членов партии в правильности его оценки внутреннего и внешнего положения страны и заставить их поверить, что в «социалистическом строительстве» необходимо начать генеральное наступление.

Генеральная линия

Защищая свою позицию, Сталин, однако, открыто не провозглашал необходимость нового революционного курса. Он настаивал на энергичных усилиях по ускорению индустриализации и коллективизации, для того чтобы в кратчайшие сроки преодолеть отсталость страны. Он доказывал, что современная экономическая система, основанная на тяжелой индустрии, должна быть создана как можно быстрее не только во имя построения социализма, но также ради выживания в крайне враждебном окружении. «Либо мы этого добьемся, – подчеркивал он в ноябре 1928 г. в докладе ЦК ВКП(б), – либо нас затрут»³. И здесь он ссылался на лихорадочные усилия Петра I, направленные на строительство заводов в России.

Согласно генеральной линии Сталина, ускоренная индустриализация осуществляется при условии коллективизации сельского хозяйства, проводимой революционными темпами. В ожидании импульса для развития российской индустриализации он, подражая Петру I, взирал на Запад. Сталин понимал, что строительство 1,5 тыс. заводов, предусмотренное составленным в 1928 г. пятилетним планом, потребует огромных расходов на закупку иностранных технологий и оборудования. Необходимым условием финансирования столь крупной зарубежной технологической помощи было соответствующее увеличение объема советского экспорта, преимущественно сырья (главным образом леса, нефти, мехов) и продуктов питания (в основном зерна). Чтобы увеличить объем экспорта, расчет делали прежде всего на зерно. Однако, если Россия в 1913 г. вывозила около 10 млн тонн хлеба, то в 1925-192бив 1926-1927 гг.ежегодный экспорт зерна составлял всего лишь 2 млн тонн⁴. Падение экспортных объемов с 10 до 2 млн тонн объясняется главным образом исчезновением в послереволюционной России крупных помещичьих имений и богатых кулацких хозяйств. Кроме того, деревенская Россия 20-х годов питалась гораздо лучше, чем прежде.

Сталин полагал, что для восстановления экспорта зерна в прежних масштабах советскому правительству необходимо во что бы то ни стало не только увеличить производство зерна, но и прежде всего наладить контроль над его производством и распределением. Поэтому главная цель сталинской коллективизации состояла в замене свободного рынка крестьян-производителей регулируемым сельским государством хозяйством. Таким образом, колхозы становились тем средством, с помощью которого государство собиралось выкачивать из деревни сельскохозяйственную продукцию, необходимую для финансирования ориентированной на военные нужды индустриализации.

Обращаясь к участникам закрытого пленума ЦКВКП(б), проходившего 9 июля 1928 г., Сталин выдвинул в пользу коллективизации свои доводы. Во-первых, указывал он, у страны нет гарантий против военного нападения и ей необходим по крайней мере шестимесячный запас зерна для армии. Во-вторых, запасы потребуются и на случай возникновения перебоев на внутреннем рынке. В-третьих, никак нельзя не учитывать и возможность плохого урожая. Далее Сталин сказал следующее-.

«Наконец, нам абсолютно необходим резерв для экспорта хлеба. Нам нужно ввозить оборудование для индустрии. Нам нужно ввозить сельскохозяйственные машины, тракторы, запасные части к ним. Но сделать это нет возможности без вывоза хлеба, без того, чтобы накопить известные валютные резервы за счет экспорта хлеба. В довоенное время вывозили от 500 до 600 млн пудов хлеба ежегодно. Вывозили так много потому, что сами недоедали. Это верно. Но надо понять, что все же в довоенное время товарного хлеба было у нас вдвое. больше, чем теперь. И именно потому, что мы имеем теперь товарного хлеба вдвое меньше, – именно поэтому хлеб выпадает теперь из экспорта»⁵ Но следует все же объяснить, почему «хлеб выпадает из экспорта».

В 1927 г. более 99% сельских жителей Советской России оставались не охваченными коллективизацией. Однако по сравнению с 1917 г. социально-экономический облик деревни претерпел значительные изменения. Хотя культура русской деревни во многом определялась еще традициями крестьянской общины – «мира», революционная эпоха уничтожила не только прежних землевладельцев. Исчезло также более 600 тыс. состоятельных крестьян-собственни-

ков, хозяйства которых производили около 1 /3 всего поставляемого на рынок зерна. Такие крестьяне за свои нередко безжалостные способы получения прибыли получили оскорбительное прозвище «кулак»⁶.

Все сельское население, по принятой тогда классификации, делилось на четыре категории. Верхний слой составили относительно преуспевающие крестьяне-кулаки, которые не только работали сами, но и использовали сезонный наемный труд. На втором месте находились крестьяне-середняки, на третьем – крестьяне-бедняки, а на четвертом – батраки, или сельский пролетариат. Причем советский кулак середины 20-х годов не был – за небольшим исключением – жестоким кулаком-«мироедом» прошлых времен. Это относительно зажиточный крестьянин, сумевший благодаря своему усердию и способностям, а также благоприятно сложившейся ситуации подняться над уровнем середняцкого большинства. Неудивительно, что советские чиновники испытывали определенные трудности, пытаясь определить, к какой социально-экономической категории отнести кулачество и как установить его численность⁷

В связи с этим следует отметить два важных момента. Во-первых, хотя в годы нэпа в деревне и шел процесс экономического расслоения, он не привел вопреки опасениям многих к резкой поляризации между состоятельными и бедными крестьянами, которая сопровождалась бы уменьшением числа середняков. Напротив, эта последняя категория крестьян с каждым годом становилась все больше и больше. До революции к середнякам относилось лишь 20% крестьян, а в 1927 г. их доля составляла уже 62,7%⁸. Во-вторых, несмотря на некоторое увеличение числа крестьян, попавших, по официальной классификации, в разряд кулаков, в 1927 г. их количество не превышало 1 млн человек. Кроме того, находясь под тяжелым гнетом дискриминационной налоговой политики властей, советское кулачество не могло стать той группой населения, которая пользовалась бы в деревне решающим экономическим и политическим влиянием⁹.

Нэп никак нельзя назвать золотым веком в истории русской деревни. Методы ведения хозяйства были отсталыми. Для вспашки продолжали использовать плуг, который тянула лошадь, если таковую крестьянину удавалось приобрести. Ограничительная налоговая политика не позволяла середняку заметно улучшить свое положение. В деревне недоставало товаров первой необходимости, например обуви. Перенаселенная деревня выбрасывала каждый год миллионы крестьян на поиски сезонной работы в города, однако трудоустроиться им было очень тяжело¹⁰. Тем не менее за годы нэпа экономическое положение многих крестьян улучшилось, а политические настроения в деревне в целом были лишены враждебности к советской власти. Один наблюдательный иностранный коммунист, совершив в 1927 г. поездку по русской деревне, пришел к такому заключению: «Большинство крестьян хорошо относятся к советской власти, во всяком случае они не испытывают к ней враждебности»¹¹.

Морис Хиндус, американец русского происхождения, с сочувствием относившийся к революции, исколесивший в 20-е годы всю сельскою Россию, посетивший, помимо прочих мест, и село, в котором родился, был поражен переменами, происшедшими в поведении крестьян. Исчез рабски покорный мужик дореволюционной поры, который кланялся и снимал шапку перед каждым помещикомл чиновником или даже падал на колени и целовал им руки в надежде выпросить какую-нибудь милость. Не было уже мужика, дрожавшего при слове «власть». «Революция превратила крестьянина в самого разговорчивого человека в России. Он говорит о своих трудностях не с большим сожалением,

чем о погоде или об урожае. Фактически лишь он один безнаказанно пренебрегает всеми запретами на свободу слова». Однако крестьянин совершенно не склонен к бунту, продолжает Хиндус. Но если крестьянин не был враждебно настроен по отношению к новой власти, это не означало, что он столь же доброжелательно относился к коллективизации. Он не имел ничего против кооперативных обществ, поскольку они отвечали его собственным интересам. Но коммунизм, понимаемый как совместное производство, распределение и потребление, был для крестьянина сущим проклятием. Хиндус не представлял, как мог крестьянин согласиться на нечто подобное¹².

Согласно ленинским положениям, Россия 1928—1929 гг. не была готова к проведению массовой коллективизации. Правда, кооперативное движение в начертанных еще Лениным формах к концу 1927 г. достигло весьма значительного уровня: около 10 млн (т. е. 40%) крестьянских хозяйств стали членами потребительских кооперативов. Через год их количество достигло уже 50%¹⁵. Однако процесс индустриализации, рассматриваемый Лениным как непременное условие коллективизации, только начинался. В 1927 г. в Советском Союзе было лишь 28 тыс. тракторов. Ленин уже в 1919 г. полагал необходимым наличие не менее 100 тыс. тракторов, для того чтобы побудить крестьян вступить в «ком-мунию». В 1927-1928 гг. в стране было произведено только 1272 трактора¹⁴. О культурной же революции, на необходимости которой настаивал Ленин, едва ли можно было говорить. В начале 1927 г. около 70-85% деревенской бедноты оставалось еще неграмотной¹⁵.

Сталин все это прекрасно знал. Но, по его мнению, данное обстоятельство никак не противоречило решительному проведению коллективизации. Он понимал, что это вызовет сопротивление крестьян и, следовательно, потребует применения к ним сипы – ибо так делается всякая революция. Тогда в партии могла бы сформироваться оппозиция. Но разве сам Ленин не действовал неоднократно вопреки мнению партии, например в предоктябрьский период? Сталин никогда не забывал об этом и несколько позднее – на XVI съезде ВКП(б) – заявил своим товарищам по партии, что они должны «усвоить ленинскую линию»: «...идти против течения, когда этого требует обстановка, когда этого требуют интересы партии... Это и есть ленинизм на практике, ленинизм в руководстве».

Произнесено это было в 1930 г., т. е. тогда, когда Сталин уже пошел против партийного «течения». В 1927-1928 гг. он еще не мог открыто выступить против мнения руководящего состава' партии. При всей своей огромной власти над партийной бюрократией ему недоставало, однако, того огромного личного авторитета, который позволял Ленину в некоторых критических ситуациях добиваться своего, несмотря на расхождения во взглядах с товарищам^ по Центральному Комитету. Сталину поэтому пришлось действовать с большой осторожностью и использовать хитрость и коварство.

Самым-еерьезным препятствием на его пути были правые. Они, несомненно, всеми возможными силами постарались бы помешать торжеству его линии. Необходимо было лишить их власти, убрав со всех ключевых постов, ликвидировав таким образом «правый уклон» и «правую опасность». Для того чтобы завоевать поддержку Центрального Комитета ВКП(б), требовалось разгромить правых – это были взаимосвязанные цели. Успешные действия на одном направлении принесли бы успех и на другом. Приступая к осуществлению своей политики «о двух концах», он не только готовил партию ко второй революции – он дал ей толчок.