Текст книги "Сталин. История и личность"

Автор книги: Роберт Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 95 страниц)

В конце концов Ворошилов пишет, что именно Сталин был тем человеком, которого Центральный Комитет в1918-1920гг. перебрасывал с одного действующего фронта на другой – в самые опасные места, где угроза революции была велика. Туда, где все шло гладко, его не посылали. Зато Сталин всегда появлялся там, где Красную Армию преследовали неудачи, где контрреволюционные силы угрожали существованию советской власти, и в любой момент паника и беспомощность могли привести к катастрофе. Не зная отдыха ни днем, ни ночью, он принимал на себя руководство, вел организаторскую работу, преодолевал все трудности, действовал безжалостно и в конце концов исправлял положение.

В легенде о Гражданской войне, которую Ворошилов сочинил для своего друга, Сталин играет роль, удивительно похожую на историческую роль Троцкого. Сталин – талантливый организатор, великий уполномоченный красных по преодолению критических ситуаций, правая рука Ленина на отдаленных фронтах, спаситель Петрограда, поборник строгой дисциплины. Таким образом, Сталин становился не только одним из вождей Октябрьской революции, но и обладателем героической роли, которую Троцкий сыграл в качестве главного организатора победы большевистского режима. А Троцкому, как мы уже отметили, теперь отводилась та роль, которую Сталин фактически играл – политического комиссара, которого порой приходилось отзывать с фронта из-за того, что он не справлялся со своими задачами. Отрицательный образ Сталина в Гражданской войне, который он подавлял в своем сознании, ретроспективно был спроецирован на Троцкого. . -г. ....-осе,– в «••оддг Ц’См'¹

Выдающийся марксистский теоретик

Даже к середине 20-х годов мало кто в России догадывался о желании Сталина стать выдающимся и признанным теоретиком. Вторым после Ленина теоретиком партии считался Бухарин. Хотя Сталин и добился заметного политического успеха в области кодификации ленинизма, у него была прочная репутация практика, не внесшего значительного вклада в марксистскую теорию, и в сознании старых большевиков изменить это представление было нелегко. В качестве примера можно привести эпизод, связанный с именем Давида Рязанова, авторитетного ученого-марксиста, директора Института Маркса, Энгельса, Ленина. Как-то в середине 20-х годов, после партийного собрания, на котором Сталин отстаивал теорию построения социализма в одной саране, Рязанов сказал ему: «Прекрати, Коба, не выставляй себя на посмешище. Все знают, что теория – не твоя стихия»¹³.

Рязанов сказал это без обиняков, но он, видимо, плохо знал Сталина и не понимал, что его слова могут задеть его. Он не осознавал того, что теория была одной из тех областей, в которых Сталин желал прославиться. В дебатах о политическом курсе партии, развернувшихся после смерти Ленина, Сталин избрал амплуа идеолога большевизма как по личным, так и по политическим мотивам. И действительно, мог ли он стать «лучшим ленинцем», не будучи самым последовательным, самым проницательным, самым эрудированным и вообще самым верным ленинцем из всех партийных толкователей Ленина и ленинизма? Постепенно те, кто тесно соприкасался со Сталиным, поняли его желание быть признанным первым крупным после Ленина теоретиком партии. «Им овладело страстное желание стать выдающимся теоретиком, – говорил о Сталине Бухарин в беседе с Каменевым 11-12 июля 1928 г. – Он считает, что это единственное, чего ему не хватает».

К этому времени Бухарин, должно быть, к своему огорчению, понял, что Сталин завидует его репутации первого теоретика партии. Если у него и возникали сомнения на этот счет, то Сталин развеял их в своем пространном выступлении на апрельском пленуме в 1929 г. Именно тогда он предпринял попытку разгромить Бухарина-теоретика, называя его «теоретиком не вполне марксистским», «теоретиком, которому надо еще доучиваться». В подтверждение этого Сталин сослался на слова о Бухарине из ленинского «политического завещания». Назвав Бухарина крупнейшим теоретиком и «любимцем всей партии», Ленин также отмечал, что его теоретические воззрения «с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)». Сталин сделал особый акцент на последних словах и объявил Бухарина «теоретиком без диалектики», добавив, что «диалектика есть душа марксизма». А затем он напомнил о старых разногласиях и попытался обвинить Бухарина в том, что он нескромно пытается «учить нашего учителя Ленина». В одной из статей, написанных в 1916 г., Ленин осудил Бухарина за утверждение, что марксисты, как и анархисты, хотят «взорвать» государство. В 1925 г. в статье о теории государства Бухарин напоминает об этом инциденте и пишет, что впоследствии Ленин принял его точку зрения. Когда в августе 1917 г. Бухарин приехал из Америки в Петроград (Ленин в это время находился на нелегальном положении), Крупская при встрече с ним сразу сказала: «В.И. просил вам передать, что в вопросе о государстве у него нет теперь разногласий с вами». Сталин выделил этот эпизод из воспоминаний Бухарина и назвал его «образчиком гипертрофированной претенциозности недоучившегося теоретика». Получается, добавил он с сар-

казмом, что ученики Ленина, да и сам Ленин, не были ленинцами, а были буха-ринцами. «Смешновато немножко, товарищи. Но что поделаешь, когда приходится иметь дело с разбухшей претенциозностью Бухарина?»¹⁴.

Пятидесятилетие Сталина совпало с его официальным признанием в качестве ведущего теоретика партии. «Правда» приветствовала его в редакционной статье 21 декабря 1929 г. как «самого выдающегося теоретика ленинизма не только для ВКП(б), но и для всего Коминтерна». Эта тема получила развитие и в других поздравительных посланиях и статьях. Институт красной профессуры назвал сталинские труды о ленинизме образцом марксистско-ленинской революционной диалектики и примером творческого, а не догматического и схоластического марксизма. Комакадемия и Институт Ленина поздравляли его как «партийного теоретика» и «воинствующего материалиста и диалектика». Его приветствовали как помощника Ленина, вместе с которым он заложил теоретический фундамент политики партии по национальному вопросу, и как создателя конституционной структуры советского многонационального государства.

В.В. Адоратский, известный ученый-марксист и философ партии, обосновал в своей поздравительной статье тезис о том, что Сталин был не только общепризнанным политическим лидером, но и «крупным теоретиком ленинизма». Другой автор, Г. Крумин, развивая эту мысль, подверг критике тех, кто видел в Сталине только практика и отрицал его вклад в вопросы теории. Он пояснил, что Сталин смог возглавить партию именно потому, что был и теоретиком, и практиком революции. В числе наиболее выдающихся качеств Сталина как марксистского теоретика Крумин называл точность и глубину мысли, искусное владение диалектикой и умение с удивительной четкостью видеть суть вопроса. Немыслимо, считал автор, при любой проработке вопросов ленинизма обходиться без сталинской работы «Об основах ленинизма». Сталин был не только верным учеником и интерпретатором идей своих великих учителей, но и «глубоким продолжателем» их дела. Он двигал марксистскую мысль вперед с помощью «действительно революционных диалектических формулировок», которые подводили теоретическую основу под новые явления и опыт мирового революционного движения.

Сталин воспринял эти похвалы как должное. На следующей неделе после юбилея он уже выступал публично в роли первого теоретика партии. На конференции аграрников-марксистов, созванной Комакадемией, он заявил, что достижения советской теоретической мысли в области экономики не поспевают за практикой. Налицо определенное несоответствие между практическими успехами и отставанием в теории, о чем свидетельствует тот факт, что среди коммунистов продолжают бытовать различные буржуазные и мелкобуржуазные теории, такие, например, как теория «равновесия» между различными отраслями экономики, теория «самотека» в советском строительстве и теория «устойчивости» мелкокрестьянского хозяйства. Это отставание должно было быть преодолено, поскольку «теория, если она является действительно теорией, дает практикам силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела»¹⁵.

Строитель социализма

Войти в историю в качестве строителя социалистического общества в СССР было одним из самых заветных желаний Сталина. Статья, посвященная восьмой годовщине революции, содержала скрытый намек на это. В этой статье, как было упомянуто выше, Сталин рассматривает современный период по аналогии с 1917 г., из чего следует, что впереди еще одна победа, сравнимая по значению с захватом власти большевиками.

О том, что подобная идея была постоянно в поле зрения Сталина, свидетельствует возвращение Сталина к этой теме в тезисах, представленных на XV партийной конференции в октябре 1926 г. Здесь он называет текущий момент периодом усиления борьбы между социализмом и капитализмом как на международной арене, так и внутри страны и обвиняет левую оппозицию в том, что она распространяет чувства пессимизма и пораженчества, характерные только для одной части партии. «В этом смысле, – пишет он далее, – нынешний переломный период напоминает до известной степени переломный период октября 1917 года. Как тогда, в октябре 1917 года, сложная обстановка и трудности перехода от буржуазной революции к революции пролетарской породили колебания одной части партии, пораженчество и неверие в возможность взятия власти и удержания ее пролетариатом (Каменев, Зиновьев), так и теперь, в нынешний переломный период, трудности перехода к новой фазе социалистического строительства порождают колебания в некоторых кругах нашей партии, неверие в возможность победы социалистических элементов нашей страны над элементами капиталистическими, неверие в возможность победоносного строительства социализма в СССР».

Сталин не упоминает о себе, но подразумевает, что он должен сыграть определенную роль в этот период. В ситуации, аналогичной 1917 г., в партии появились колеблющиеся элементы, подобные Зиновьеву и Каменеву, не верящие в решительные революционные действия; поэтому требовались ленинская твердость и вдохновенное руководство, которые мог обеспечить только новый вождь ленинского типа, т. е. такой человек, как Сталин.

В год пятидесятилетия Сталина его еще нельзя было прославлять как строителя социализма, потому что, по общему мнению, социализм еще не был построен. Но в некоторых юбилейных статьях содержался намек на то, что эта роль была одной из героических ролей Сталина. К примеру, Куйбышев, который в то время возглавлял ВСНХ и только что был избран в Политбюро, назвал Сталина «ярым поборником идей индустриализации» и человеком, которому суждено возглавить партию и рабочий класс в решении задачи построения социализма в СССР. В качестве доказательства того, что Сталин давно принимает практическое участие в решении этой проблемы, Куйбышев сослался на письмо, тогда еще не опубликованное, которое Сталин написал Ленину в марте 1921 г. и в котором он одобрительно отзывался о десятилетнем плане электрификации страны (ГОЭЛРО) и противопоставлял его предложениям Троцкого по восстановлению экономики, а также предлагал ряд практических шагов по претворению в жизнь этого плана. Именно в этом письме Сталин пишет о Троцком, что он «средневековый кустарь, возомнивший себя ибсеновским героем, призванным “спасти” Россию сагой старинной» (не под воздействием ли подсознательного импульса к самопроекции?).

Куйбышев также дает обзор высказываний Сталина об индустриализации, начиная с выступления на XIV съезде, когда он заявил, что генеральная линия партии – превращение СССР из аграрной страны в индустриальную. Куйбышев отмечает заявление Сталина в 1926 г., что индустриализация – это не только промышленное развитие, но главным образом расширенное производство средств производства. В 1928 г. Сталин добавил, что для строительства социализма и обеспечения независимости СССР в капиталистическом окружении необходимо создать соответствующую индустриальную базу для обороны и проводить индустриализацию ускореннымитемпами. Таков облик Сталина, пишете заключение Куйбышев, Сталина-идеолога страны, осуществляющей индустриализацию. «Железной рукой, с большевистской непоколебимостью и упорством, с величайшей энергией отстаивает т. Сталин идеи индустриализации страны, беспощадно разоблачая тех, кто пытается свернуть партию с этого пути».

В более пространной статье Савельева рассматривается сталинское толкование роли строителя социализма. Савельев, в прошлом профессиональный революционер, получивший докторскую степень в Лейпциге в 1910 г., был редактором партийного журнала «Просвещение» в 1913 г., когда в этом журнале появилась статья Сталина по национальному вопросу. Савельев был младше Сталина на пять лет, связал свою жизнь с фракцией генсека и в конце 20-х годов занимал такие важные должности, как директор Института Ленина и редактор журнала «Пролетарская революция». В поздравительном панегирике он дал яркий образ Сталина – вдохновителя индустриализации, подчеркнув его ориентацию на «решительное наступление» на капиталистические элементы города и деревни. Но особое значение статьи заключалось в том, что в ней Сталин фигурирует одновременно как созидатель и как новый Ленин современности. Савельев пишет, что невозможно понять роль Сталина как «лучшего ленинца» и «преемника дела Ленина в современных условиях», не осветив его современную роль в строительстве социалистической экономики. Развивая свой тезис, Савельев подчеркивает мысль Сталина о том, что социализм должен распространиться не только на город, но и на деревню, а также вспоминает выступление на XV съезде, в котором Сталин отметил, что путь к преодолению аграрной отсталости России лежит через преобразование мелкокрестьянских хозяйств в крупные колхозы. Из этого вытекало, что Сталин был вдохновителем коллективизации, которая уже осуществлялась в советской деревне.

Для большевиков, как известно, Ленин был прежде всего символом революционного героя. Самой главной заслугой Ленина перед партией и историей была Октябрьская революция, его решающий вклад в ее победу. Доводы Савельева были основаны на этом символическом образе. По его словам, для того чтобы понимать Сталина как современное олицетворение Ленина, нужно осознать, что Сталин взялся за дело подлинно революционное по масштабу и характеру,

Таким образом, как явствует из статьи, взявшись за коллективизацию сельского хозяйства и за индустриализацию, Сталин стремится утвердить себя в качестве нового Ленина. Для Сталина его Октябрь – в грядущем революционном преобразовании России.

Старый ученый-большевик внимательно изучил произведения Сталина, а по ним – его мышление.

Примечания

¹ «Жизнь национальностей», 24 декабря 1924 г. По мнению Бертрама Д. Вульфа (Вепгат Ц. ЧГо1Ге), который обнаружил эту статью, она свидетельствует о том, что «стремление к лести и настоятельное желание добиваться с помощью власти того, чтобы ему льстили, были чертами, присущими Сталину» (КЬгиьПсПеУ апД ЗгаНп’5 СБоы. Ы.У. Р. 155 п.).

² Именно этот аспект подчеркивает Моше Левин, объясняя появление культа личности. См.: Ьеилп Мо$Ье. Ки^ыап Реалапсь апД $оу!е1 Ро^ег: А 5гиДу оГСоНесгтгаПоп. Еуапзюп, III., 1968. Р. 452-453.

^ Сталин ИВ. Соч. Т. 7. С. 45. Письмо, датированное 25 февраля 1925 г., было адресовано некоему т. Мсрту, каких-либо дополнительных данных о нем не приводилось.

11*

323

⁴ Сталин ИВ. Сборник статей к пятидесятилетию со дия рождения. М„ Л., 1929– Второй массовый тираж этой книги вышел в 1930 г. По этому источнику цитируются все юбилейные материалы, не имеющие иных ссылок.

⁵ «Правда». 22 декабря 1929 г.

⁶АиЮгкЬапои АЬЫигакЬтап. ЗсаНп апИ 1|ле 5оу1е[ Соттипии Рапу: А 5гис1у т 11)е Тес1лпо1о§у оГ Ровдег. МУ, 1959 Р 157.

⁷ «Правда». 21 декабря 1929 г. и

⁸ «ОЛенине» – название речи, с которой выступил Сталин 28 января 1924 г. перед кремлевскими курсантами. Впоследствии была выпущена брошюра под таким же названием, куда были включены это выступление и другие статьи и речи Сталина о Ленине.

⁹ «Правда». 20 декабря 1929 г. Статья Д. Бедного была датирована 7 февраля 1928 г., но мне не удалось установить, была ли она опубликована до 1929 г.

¹⁰МсКепяе К. Е. Согшшегп апИ №ог1с1 Кеуокшоп 1928-1943– Т1ле 51лартв оГ ЭосГипе. Ы.У, 1964. Р. 29-30, 40-42. О программе Бухарина см.: Огарег ТЬеоЫоге. «Т1ле Зггапве Саве оГ Пле Согшшегп*, Зигуеу, № 3(84) (Зиплплег 1972). Р. 134.

¹¹КгизЬсЬеиИ.З.ЗресЫ Керон го Иле Зоу1с1 ТлгепиеПл Рану Соп^гевв // «Т1ле Ыел' Уогк 'Пплез». 5 .1ипе 1956; текст пьесы см.: Вишневский В. Пьесы. 1929-1950 гг. М., 1954. С. 450-558.

¹²ИеиИсЬег [заас. ЗгаИп... Р. 199.

'^Ъ1ЫЫ. Р. 290,

¹⁴Сталин И.В. Соч. Т. 12. С. 69-78. О разногласиях Ленина и Бухарина по вопросу о государстве см.: СоЬеп51ерЬеп р. Вик1лапп апс! г1лс ВоЫлсу^к КеуоШпоп. Ы.У, 1973-

¹⁵Сталин И.В. Соч. Т. 12. С. 141-143, 147, 149.

:Г • I;

V-

Л

' . Л: ’ •

.г-й: ^ ллг.

'■ чр-ГУ ■: Г .О

г г; г

,::л‘

г.

: . . И’-'Ч • ,'п Х) V;:-. ' 'ЛН гМ.:|<ЛО

и».!

л

г. у г*. Г'

ь$

Неоднозначные итоги

• К' .• '

Представление о политике как о человеке, стремящемся к власти, является одним из древнейших канонов политической мысли. Сталина часто приводили в качестве классического, почти хрестоматийного примера личности, поглощенной идеей власти. Некоторые из его биографов, как и некоторые политики из его окружения, считали его человеком, для которого власть – личная, абсолютная, власть ради самой власти – была высшей и всепоглощающей целью.

Наше исследование жизни Сталина до того периода, когда он завоевал признание в качестве лидера российского коммунистического движения, выявило много фактов, которые на первый взгляд подтверждают подобную точку зрения. Стремление Сталина главенствовать над другими проявлялось еще в раннем детстве, когда, как позднее вспоминал Иремашвили, остаться его близким другом можно было, только подчиняясь его властной воле. Его жажда власти проявлялась в отношениях как с молодыми социалистами в Тифлисской семинарии, так и с товарищами по партии в дальнейшей деятельности революци-онера-марксиста. Сталин ценил власть, проявлял интерес к искусству борьбы за нее и развил почти до совершенства необходимые для этого качества. Он был настолько привержен цели упрочения власти в советском партийном государстве, что некоторые большевики утверждали, что это была его единственная цель.

Но они ошибались. Сталин действительно был поглощен идеей захвата и упрочения власти, но цель, к которой он стремился, была более амбициозной, и в конечном счете власть была лишь необходимым средством достижения этой цели. Цель жизни Сталина сводилась к тому, чтобы стать преемником Ленина и быть признанным в качестве второго Ленина российского коммунистического движения, вождя, обладающего высшими талантами, под руководством которого совершаются новые подвиги, сравнимые по историческому значению с большевистской революцией 1917 г. В Советском Союзе в 30-е годы получило широкое распространение изображение профиля Сталина на фоне профиля Ленина, подпись к которому гласила «Сталин – это Ленин наших дней». И Сталин верил в эти слова. Если в этой связи большевики и не понимали, что движет им, то это происходило отчасти потому, что мало кто расценивал подобное сравнение как нечто большее, чем просто массовая пропаганда. Не принимая это всерьез, они не поняли, насколько серьезно к этому относился Сталин.

Но прежде, чем доказать свое революционное величие, возглавив движение к новым победам всемирно-исторического значения, ему нужно было стать признанным лидером этого движения. Именно к этой цели, а не к власти как таковой он стремился в 20-е годы. Его претензии на роль преемника еще при жизни Ленина стали одной из причин конфликта с ним. Чтобы занять высшую ступеньку пьедестала, Сталин был готов в случае необходимости сразиться с самим Лениным. Если Ленин не считал, что его преемником должен по праву стать Сталин, то, по мнению Сталина, лишь потому, что Ленин был болен и уже не являлся тем Лениным, каким его знали прежде.

Чего же добился Сталин в своей борьбе за роль преемника Ленина? На этот вопрос, по всей видимости, нельзя дать однозначный ответ. С одной стороны, Сталин своей цели достиг, но, с другой стороны, абсолютного успеха не добился. Это противоречие будет тяготеть над ним в течение всей его долгой жизни и приведет к далеко идущим и порою трагическим последствиям для коммунистического движения, для России и для всего мира.

С одной стороны, Сталин одержал победу в борьбе за главенство в партии после смерти Ленина. Он не только завоевал власть, но и добился широкого признания в качестве вождя большевизма. Он вывел из игры своих оппонентов в партии, левую и правую оппозиции – всех, кто был против того, чтобы он стал лидером. Он победил своего самого главного соперника – Троцкого. И он добился этого не только потому, что умело пользовался рычагами власти, но и, как мы уже отмечали, потому, что сумел установить политическое взаимопонимание с членами партии, выдвигая положения, которые были понятны как новому поколению большевистских руководителей, так и многим старым партийцам с революционным стажем. В результате в конце 20-х годов Сталин стоял во главе партии и коммунистического движения, которые в целом признали его своим вождем. Он еще не превратился в диктатора, который правил с помощью террора.

С точки зрения так называемых политических реальностей для Сталина это было время триумфа. Могло показаться, что его борьба за роль преемника Ленина увенчалась победой. Но такая оценка является слишком упрощенной и представляет истинное положение в ложном свете. Хотя партия и приняла Сталина в качестве вождя, она не считала его вторым Лениным. И в этом смысле Сталин не стал преемником Ленина, даже заняв высший партийный пост. На посту генерального секретаря он приобрел огромную власть и внушительный авторитет политического вождя большевизма. Но отношения между новым вождем и его последователями мало походили на отношения Ленина и большевистского движения. Личный авторитет Сталина не шел ни в какое сравнение с ленинским. Действительно, его чрезмерно восхваляли в день пятидесятилетия, но харизматической личностью в глазах большевиков он не стал. В партии его не считали («Лениным наших дней» даже те, кто охотно признал его лидерство. Даже в его собственной фракции никто, кроме рьяных политических протеже, таковым Сталина не считал.

Более того, его шансы получить признание в качестве «Ленина наших дней» в тот период несколько снизились. С одной стороны, он одержал победу в политических дебатах о путях индустриализации, но, с другой стороны, затянувшаяся борьба вокруг революционных биографий в конечном счете нанесла ущерб его интересам. Ему удалось во многом испортить политические репутации своих соперников, но и они не остались в долгу. Даже потерпев поражение в борьбе за власть, они сумели нанести ему несколько чувствительных ударов. Они знали и могли документально подтвердить факты, изобличающие Сталина, в особенности относящиеся к последнему периоду его отношений с Лениным. Они вынудили Сталина огласить на всю страну ту часть «политического завещания» Ленина, которая представляла наибольшую опасность для Сталина и в которой умирающий вождь партии отвергает Сталина. Сталин утверждал, что, поскольку Ленин не назвал никаких политических ошибок, а коснулся только личных недостатков, «завещание» подорвало его политическую репутацию в меньшей степени, чем Троцкого, Зиновьева и Каменева. Но, должно быть, он сам сознавал неубедительность этого довода.

Если бы Сталин был всего лишь убежденным реалистом и прагматиком в политике, каким его считали многие и в тот период, и впоследствии, то он не беспокоился бы из-за того, что не добился полного успеха. Он бы вполне удовлетворился внушительными достижениями в борьбе за власть. Его бы не угнетала мысль о том, что практически никто в партии не считает его вторым Лениным. Для него была бы аксиомой, как и для других большевиков, мысль о том, что никто не может стать вторым Лениным. Но, как мы видели, Сталин не походил на других большевиков в этом отношении. Только завоеванием власти и ролью верховного вождя его амбиции не ограничивались. Еще в молодости он присоединился к революционной группе под руководством человека, которого он называл «горным орлом», поставив себе цель не только добиться власти, но и стать великим героическим вождем, подобным Ленину. Именно поэтому впоследствии он решил, что из всех большевиков только он должен стать преемником Ленина. Став наконец вождем, он почувствовал настоятельную потребность быть признанным в качестве героического лидера, каким он себя считал. Он хотел быть преемником Ленина во всех отношениях.

Если большинство в партии не понимало этого, то виноват в основном был Сталин. Как правило, между политическим лидером и его последователями существует договоренность, которая недвусмысленно подразумевает, что он будет обеспечивать руководство определенного типа или вести их в определенном направлении. В случае со Сталиным одна из сторон этого договора, т. е. Сталин, ввела в заблуждение другую сторону. Как мы уже отмечали, в середине 20-х годов большевистскому движению не был нужен новый лидер-мессия в роли преемника Ленина. Оно не погибало и не нуждалось в спасении. Ему не нужен был новый революционный герой, который бы направил его вперед через великие испытания к новым берегам истории, что, казалось, был готов сделать Троцкий. Большевикам был нужен компетентный и энергичный предводитель, который бы верил в самостоятельное развитие революции и добивался бы могущества и процветания Советской России при социализме. Именно таким руководителем и представлял себя Сталин: простым, основательным, деловым, практичным, хорошим управленцем. Сталин сумел понять потребности партии и приспособился к ним.

Но это был своеобразный обман, необходимый Сталину в борьбе за лидерство в партии. Его гениальность и героическое предназначение, которых не видели другие большевики, были для него очевидными. Поэтому, победив своих соперников и утвердившись в роли лидера, он не мог не поддаться искушению представить себя в роли вождя ленинского типа и потребовать признания в этом качестве. Сталин хотел доказать, что он в полной мере заслужил те почести, которые он получил во время своего юбилея, и что созданный им идеализированный образ, символом которого для него была фамилия Сталин, является, истинным. Он не мог не стать преемником Ленина. Всем своим существом он стремился к тому, чтобы окончательно утвердиться в роли Ленина.

Хотя к концу 1929 г. Сталин еще не превратился в самодержца, он уже тогда мог в основном определять политический курс в соответствии со своими потребностями. Об этом свидетельствует, в частности, его роль в переработке плана коллективизации сельского хозяйства. Сталин добился того, что план предусматривал перемены, осуществляемые более ускоренными темпами по сравнению с теми, за которые выступали в своем большинстве другие руково-

дители партии. Впоследствии Сталин продемонстрировал способность подавлять возмущение и сопротивление в партии в тех случаях, когда его политика приводила к нежелательным результатам. Так он превратился в диктатора в полном смысле этого слова и в традиционном его понимании. Это стало возможным отчасти благодаря тому, что, находясь на посту генсека, он сосредоточил в своих руках огромную власть, а отчасти вследствие того, что структура роли лидера не была четко определена и не регламентировалась в организационном плане.

Ленин оставался для партии примером верховного вождя, который руководил главным образом, используя метод согласования и убеждения, опираясь на свою необыкновенную энергию, талант, воображение, личное обаяние и гений тактика. Фигура меньшего масштаба в этой роли, особенно в случае серьезных политических неудач, которые вскоре последовали, неизбежно должна была почувствовать сильное внутреннее побуждение к тому, чтобы компенсировать отсутствие способностей к руководству, сравнимых с ленинскими, мобилизовав взамен все свои способности к принуждению, умение подчинять и терроризировать партию. Тем более, если, подобно Сталину, это был человек диктаторских наклонностей, который в лице своих партийных оппонентов видел классовых врагов и не собирался признавать, что значительно уступает своему предшественнику как руководитель.

Это не первый и не последний случай в истории, когда личность лидера приобретает решающее значение. Одним из факторов трагической ситуации, которая назревала в коммунистической партии в конце 1929 г., было несоответствие между сталинской самооценкой и тем, как воспринимали его многие в партии. Сталин ощущал непреодолимую внутреннюю потребность сохранить свой образ-идеал в постоянном и четком фокусе и исключить из этого образа все черты своего характера и факты прошлого, которые могли его запятнать. Его товарищи, даже самые убежденные сторонники его политики, не ощущали этой потребности. Отдавая должное его достоинствам руководителя, они не видели необходимости игнорировать его недостатки, а также подавлять или подвергать рационализации такие факты прошлого, как условная поддержка Сталиным Временного правительства в марте 1917 г., его пагубные действия на польском фронте или добавление к «политическому завещанию» Ленина. Обладая политическим опытом, эти люди не понимали, насколько важно было для Сталина, чтобы они приняли его самооценку по всем основным параметрам. Они не смогли понять, какая смертельная опасность таилась в этой ситуации.

В сущности, эта ситуация предвещала катастрофу для всей страны и ее правящей партии. Во время террора 30-х годов тысячи и тысячи верных партийцев и простых советских граждан будут обвинены как тайные враги народа, чтобы Джугашвили смог доказать себе и России, что он – действительно Сталин.

■уУ

К ^ *.

¹

*■:

*

‘

.чП-

».иу

;г: с

...

; !•

ХГ-.Л,

>н

нШ**,;

;

; О.. .Ь*М ; ,-4 . ; .1..: ?

И,

1 Г* •

и–

У власти

1928-1941 Г

ф:

'Л я

'Ш

)Н")

•'Г '.о: Т'|

» -и

. ~.р к;"

Лизе, Роберту и новому поколению исследователей, изучающих Россию

<>

От автора

Русский перевод моей книги о Сталине выходит в свет спустя несколько лет после появления американского издания. Вместе с редактором этой книги мы сократили текст перевода, что, впрочем, не отразилось на изложении и аргументации основных положений исследования. Сокращению подвергались некоторые сюжеты, хорошо известные в России, но малоизвестные американской аудитории.