Текст книги "Сталин. История и личность"

Автор книги: Роберт Такер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 95 страниц)

Одной из первых миссий Сталина в должности народного комиссара была поездка в Хельсинки в качестве эмиссара новой России и адвоката ленинской политики признания права Финляндии на национальное самоопределение. Обращаясь 14 ноября 1917 г. к съезду Финляндской социал-демократической партии, он во всеуслышание заявил, что Советское правительство намерено проводить именно такую политику. В следующем месяце Сталин представил ВЦИК для ратификации декрет, которым Совет народных комиссаров признавал независимость Финляндии. Вместе с тем он высказал сожаление по поводу того, что русским социалистам пришлось предоставить независимость стране, где правит буржуазия, и обвинил финских социал-демократов в «нерешительности и непонятной трусости», которые помешали им взять власть в свои руки⁷.

В задачу Сталина не входило (если не считать Финляндии) руководить расформированием бывшей Российской империи. Напротив, под руководством Ленина он стремился сплотить как можно больше народностей в границах нового государства, названного в принятой в июле 1918 г. Конституции Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой (РСФСР). До принятия в январе 1924 г. второй Советской Конституции, в соответствии с которой страна стала официально именоваться Союзом Советских Социалистических Республик, Российская Федерация (РСФСР) состояла в договорных отношениях с формально самостоятельными Украинской, Белорусской и Закавказской республиками. В 1924 г. четыре союзные республики объединились в СССР. В подготовке обеих конституций участвовал и Сталин. Представляя наркомнац в комиссии, созданной под председательством Свердлова для выработки Конституции 1918 г., он отстаивал разновидность федерализма, основанного на национально-территориальных формированиях⁸. Комиссия приняла проект Сталина, нашедший отражение в статье 11-й Конституции 1918 г., согласно которой регионы с особым бытом и национальным составом приобретают в рамках РСФСР областную автономию.

Избрать политику национально-территориальной автономии Сталина (и, конечно же, Ленина) заставила необходимость соперничества с другими силами, также стремившимися заручиться поддержкой национальных меньшинств. В ходе революционного распада Российской империи в различных районах страны возникли движения за национально-территориальную автономию, которые не контролировались большевиками. Такое наблюдалось среди поволжских татар и уральских башкир, среди народностей восточных регионов и мусульман Туркестанского края. В обращении наркомнаца в апреле 1918 г к Советам названных территорий Сталин объявил совершенно неприемлемым путь «буржуазной» автономии. Для того чтобы оторвать массы от буржуазного руководства, писал он, нужно «“взять” у них автономию, предварительно очистив ее от буржуазной скверны, и превратить ее из буржуазной в советскую». Другими словами, национально-территориальная автономия мыслилась в качестве инструмента советизации. По этому вопросу Сталин совершенно определенно сказал: «Необходимо поднять массы до Советской власти, а их лучших представителей – слить с последней. Но это невозможно без автономии этих окраин, т. е. без организации местной школы, местного суда, местной администрации, местных органов власти, местных общественно-политических и просветительных учреждений с гарантией полноты прав местного, родного для трудовых масс края, языка во всех сферах общественно-политической работы»⁹. Так сложилась национальная политика, которой в последующем было суждено воплотиться в формуле советской культуры, «национальной по форме и социалистической по содержанию».

Главная задача наркомнаца состояла в том, чтобы проводить в жизнь политику национально-территориальной автономии. С этой целью комиссариат был организован по национальным направлениям. Вето рамках действовали польский, белорусский, латвийский, еврейский, армянский и мусульманский комиссариаты, а также отделы по делам небольших национальных групп, проживающих на территории России (эстонцев, немцев Поволжья, киргизов, калмыков и горцев Кавказа). После создания в 1918 г. в порядке эксперимента Татаро-Башкирской автономной республики мусульманский комиссариат получил такое же название. Наркомнац выпускал еженедельную газету «Жизнь национальностей» и различные печатные издания на языках всех других народностей. В результате проведенной в 1920 г. реорганизации национальные комиссариаты превратились в обычные отделы, а при исполкомах областных советов появились соответствующие секции. В том же году был создан Совет национальностей, который являлся совещательным органом наркомнаца и в котором заседали представители всех проживавших на территории РСФСР народностей. В соответствии с положениями Конституции 1924 г. Совет национальностей стал второй палатой законодательного собрания СССР, а наркомнац распустили как выполнивший возложенную на него задачу¹⁰.

В мае 1918 г. Сталин открыл совещание по созыву учредительного съезда Татаро-Башкирской автономной советской республики и в коротком выступлении с нарочитой прямотой вновь изложил свою нейтралистскую философию советской национальной политики. Он отверг как антисоветскую и ведущую к размежеванию населения «чисто националистическую» автономию, при которой организация какой-либо национальной или этнической группы представляла бы интересы этой группы независимо от места ее проживания на советской территории. Единственно приемлемым типом автономии являлась, по его словам, автономия, осуществляемая через советские органы областей с преобладанием одной или нескольких национальностей. Не подходила для защиты прав национальностей и двухпалатная законодательная система (как, например, в Северной Америке или Швейцарии) с ее волокитой и удушением всякого революционного дела. В сложившихся исторических условиях, сказал Сталин, стране нужна «сильная общероссийская власть, способная окончательно подавить врагов социализма и организовать новое, коммунистическое хозяйство». Местные и областные суверенные органы власти только помешали бы решить эти задачи. Поэтому было необходимо оставить в руках центрального правительства «все важные для всей страны функции» и поручить автономным областям решать главным образом задачи, относящиеся к административно-политической и культурной сферам (школы, суды и т. п.), где употреблялся бы родной язык¹ ’.

Заместитель Сталина Пестковский проявил при создании наркомнаца творческую инициативу, а поскольку Сталин не мог уделять этой работе много внимания, его заместитель, как видно, продолжал обеспечивать организационное руководство в течение 20 месяцев своей службы в комиссариате. Впоследствии Пестковский писал, что разделял взгляды работавших в наркомнаце левых коммунистов. Они считали, что территориальное деление следует проводить по экономическому, а не по национальному признаку, как того хотел Сталин. Он также вспоминал, что Сталин осуществлял личный контроль за политикой в отношении восточных народностей, передоверив ему (т. е. Пестковскому) работу среди национальностей западной части страны: поляков, латышей и т. д.¹² Сталин также часто полагался и на И.П. Товстуху, тридцатилетнего украинца, революционера со стажем, вступившего в партию в 1913 г. Товстуха пришел в наркомнац в начале 1918 г. и зарекомендовал себя на редкость талантливым организатором, Комиссариат он покинул в 1921 г., чтобы возглавить секретариат Сталина¹³. Этот способный и скромный человек, первый личный секретарь Сталина, позже стал и первым его биографом.

Участие в войне

Начиная с июня 1918 г. повседневная деятельность Сталина в правительственном аппарате отошла примерно на два года на задний план и уступила место усилиям по преодолению кризиса, в котором оказалась новая власть. Как и многие другие партийные руководители, он отдавал все силы решению первостепенной задачи спасения революции в условиях военной конфронтации с белыми. Короче говоря, Сталин отправился на войну.

Хотя судьба революции во многом зависела от поведения крестьян, большевики главным образом опирались на городское население. Захватить власть в Петрограде, Москве и других крупных городах удалось за несколько недель без большого кровопролития. Однако при наличии общественных сил, не примирившихся с революцией, а также в условиях царившего на большей части огромной страны хаоса, трудностей на транспорте и в средствах связи, существования очагов вооруженной контрреволюции относительно спокойный начальный этап революции неизбежно должен был смениться, и действительно сменился, ожесточенной Гражданской войной 1918-1920 гг.

Белые армии выступили под командованием бывших генералов царской России, таких, как Деникин, Юденич, Врангель. Возникли местные антибольшевистские правительства, в том числе в Сибири, в Омске, во главе с адмиралом Колчаком. Военное вмешательство извне (главным образом со стороны Франции, Великобритании, Японии и Соединенных Штатов) не ограничилось поставками белым боеприпасов и снаряжения; была осуществлена и прямая вооруженная интервенция. У красных тем временем появился талантливый военачальник Троцкий, который оставил наркоминдел, чтобы стать народным комиссаром по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета Республики. В результате мобилизации (сначала проведенной среди рабочих Петрограда и Москвы) Красная Армия к концу 1918 г. уже насчитывала 800 тыс. бойцов, а через год их число выросло вчетверо.

Наиболее критическое положение сложилось летом 1918 г. Германская армия оккупировала Украину и другие территории, отторгнутые от России по условиям Брестского мира. На востоке и юго-востоке антибольшевистские силы контролировали часть Поволжья и Донскую область. Фактически власть Советов ограничивалась территорией исторически сложившейся центральной России – областями, примыкающими к Петрограду и Москве, а также к югу и юго-востоку от столицы. Кризисную ситуацию еще больше усугублял голод. Разруха в промышленности, инфляция нарушили нормальный обмен между городом и деревней. Практически отсутствовал всякий стимул, который мог бы побудить крестьян везти в город хлеб и другие продукты. В подобных условиях борьба за выживание нового строя стала, по существу, борьбой за хлеб. По деревням отправили вооруженные продовольственные отряды, которые силой отбирали хлеб. Желая при конфискациях заручиться поддержкой части крестьян, власти создали во многих деревнях «комитеты бедноты». В них вошли беднейшие крестьяне (часто сами голодавшие), которые должны были помочь Советам организовать изъятие хлеба у кулаков и других лиц, подозреваемых в укрытии излишков зерна. За это члены комитетов получали установленную долю конфискованного хлеба. В итоге сама деревня превратилась в арену кровопролитнейшей классовой борьбы.

Таковыми были обстоятельства, при которых возникла система «военного коммунизма» и которые заставили декретом от 2 сентября 1918 г. объявить Советскую республику «военным лагерем». «Военный коммунизм» представлял собой соединение чрезвычайных военных мер с социалистическими догматами. Помимо изъятия зерна, его основными чертами являлись: крайняя централизация экономики, стремление государства почти полностью сосредоточить в своих руках промышленное производство и распределение, мобилизация трудовых ресурсов, попытки отменить деньги и перейти к прямому натуральному обмену¹⁴. «Военный коммунизм» сохранялся до 1921 г., когда правительство провозгласило новую экономическую политику, чтобы таким путем возродить разрушенную экономику. При нэпе изъятие зерна заменил продналог на крестьянские дворы; было также восстановлено денежное обращение, узаконено частное предпринимательство в сельском хозяйстве, сфере услуг и частично в легкой промышленности.

Двадцать девятого мая 1918 г., в самый тяжелый период советской власти, Сталина поставили во главе продовольственного дела на юге России. Через несколько дней он в сопровождении отряда красноармейцев специальным поездом выехал из Москвы в Царицын. Этот ключевой пункт – ворота к хлебной житнице Северному Кавказу – защищала состоявшая в основном из партизанских соединений 10-я армия под командованием старого знакомого Сталина Климента Ворошилова, который в Первую мировую войну служил в царской армии в чине унтер-офицера. Сам город приобрел известность как «красный Верден». Большевикам было очень важно удержать его, чтобы не допустить соединения белых сил, действовавших на Дону, Северном Кавказе и в Сибири. На место Сталин прибыл б июня. На следующий день он телеграфировал Ленину о принятых чрезвычайных мерах по наведению порядка в хозяйственной жизни города и об отправке железнодорожным транспортом большого количества хлеба¹⁵.

Распоряжался Сталин со свойственной ему деспотичностью и быстротой. Позже Ворошилов вспоминал, что вскоре после прибытия Сталина в Царицын была проведена реорганизация воинских частей на фронте и «железной беспощадной метлой прочищен тыл». В отношении приехавших из Москвы инженера Алексеева и его двух сыновей, заподозренных в контрреволюционной деятельности, приказ Сталина был коротким: «Расстрелять». По одному лишь подозрению в заговоре против большевиков сразу же расстреляли не только Алексеева и его сыновей, но и ряд других лиц¹⁶. В этой связи следует иметь в виду, что критическую ситуацию, которую переживала новая власть, усугубили события, происшедшие в Москве вскоре после отъезда Сталина. Левые эсеры, входившие в правительство Ленина, выразили свое несогласие с Брестским договором и некоторыми аспектами крестьянской политики большевиков тем, что организовали убийство германского посла графа Мирбаха и подняли в столице антиправительственный мятеж. Террор против революционного строя лишь усилил ответный террор, который не ограничился операциями официальных органов безопасности – ВЧК Дзержинского. Седьмого июля, т. е. на другой день после убийства Мирбаха и попытки эсеровского путча, Ленин телеграфировал Сталину: «Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов, ставших орудием в руках контрреволюционеров... Итак, будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще». На это Сталин ответил: «Ваше сообщение принято. Все будет сделано для предупреждения возможных неожиданностей. Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука...»¹⁷. И она действительно не дрогнула.

В августе 1918 г. Троцкий выехал на бронепоезде на восток и расположился в небольшом городе Свияжске, на берегу Волги близ Казани. Здесь он объединил деморализованные части красных в боеспособную силу, которая в начале сентября после сражения, названного «Вальми русской революции»¹⁸, захватила Казань. В результате этой победы от белых очистили все Поволжье. Однако под Царицыном красные оказались летом 1918 г. в тяжелом положении. Белоказачьи отряды захватили окрестные населенные пункты, чем не только затруднили выполнение возложенной на Сталина миссии, но и создали угрозу для самого города. В этих условиях Сталин принял непосредственное участие в боевых действиях. Седьмого июля Сталин писал Ленину: «Спешу на фронт. Пишу только по делу.

..Линия южнее Царицына еще не восстановлена. Гоню и ругаю всех, кого нужно, надеюсь, скоро восстановим. Можете быть уверены, что не пощадим никого, ни себя, ни других, а хлеб все же дадим. Если бы наши военные «специалисты» (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, и если линия будет восстановлена, то не благодаря военным, а вопреки им...

Ввиду плохих связей с центром необходимо иметь человека с большими полномочиями на месте для своевременного принятия срочных мер».

Через три дня в следующем послании Сталин сообщал: «Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит»¹⁹. Такое дерзкое домогательство Сталина увенчалось успехом. Девятнадцатого июля Реввоенсовет Республики создал Военный совет Северо-Кавказского военного округа во главе со Сталиным. Ему поручалось «навести порядок, объединить отряды в регулярные части, установить правильное командование, изгнать всех неповинугощихся». На телеграмме о назначении имелась пометка,– «Настоящая телеграмма отправляется по согласованию с Лениным»²⁰. Очевидно, Троцкий не пожелал подписать ее.

Таким образом, в Царицыне Сталин стал участником операций, направленных не только против белых, но и против Троцкого. Разногласия касались роли военных специалистов. В то время, опираясь на поДцержку Ленина, Троцкий создавал Красную Армию как профессиональную военную организацию. Из-за нехватки офицеров (тогда называвшихся командирами) из среды рабочего класса в качестве «военных специалистов» привлекли большое число бывших царских офицеров. Они выполняли командные функции, однако под надзором большевистских политических комиссаров, которые должны были вместе с командирами подписывать приказы. Политика широкого использования старых офицерских кадров натолкнулась на сопротивление ряда красных командиров, с недоверием относившихся к «буржуазным» военным и предпочитавших партизанские методы ведения войны. Центром «военной оппозиции» (как ее вскоре окрестили) стал Северный Кавказ. Ее лидерами были Ворошилов и некоторые другие красные военачальники, включая такую колоритную фигуру, как бывший кавалерийский вахмистр Семен Буденный, прославившийся в Гражданскую войну в качестве командующего Конной армией. В Царицыне Сталин действовал в русле «военной оппозиции». Несомненно, это явилось причиной нежелания Троцкого предоставить ему неограниченные полномочия, которых Сталин так настойчиво добивался у Ленина.

Утверждая вновь приобретенные права, Сталин побуждал местных красных командиров не выполнять распоряжения главного командования. После восстановления железнодорожной линии к югу от Царицына он приказал арестовать старшего военного специалиста А.Е. Снесарева и большое число штабных работников. Последних заключили под стражу на барже, стоявшей на якоре посредине Волги. На протестующей телеграмме Троцкого, который требовал, чтобы военному штабу и комиссариату дали в Царицыне возможность спокойно работать, Сталин начертал: «Не принимать во внимание»²¹. С прибытием специальной комиссии, расследовавшей обстоятельство дела, Снесарева освободили и перевели командиром на другой участок фронта. Штабным работникам, однако, повезло значительно меньше. Баржа по неизвестным причинам внезапно затонула вместе со всеми находившимися на борту²².

В нарушение распоряжений Москвы, запретившей вмешиваться в решения военных командиров по оперативным вопросам, Сталин сначала отменил приказы вновь назначенного командующего Южным фронтом Н.Н. Сытина, а затем отстранил его от командования²³. В ответ Троцкий 4 октября телеграфировал Ленину:

«Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно несмотря на избыток сил. Ворошилов способен командовать полком, а не пятидесятитысячной армией. Я оставлю его командующим царицынской армией на условии подчинения командующему Южным фронтом. До сего дня Царицын не посылает даже оперативных донесений на Козлов... Если завтра это не будет выполнено, я отдам под суд Ворошилова и объявлю об этом в приказе по Армии... Царицын должен или подчиниться, или же ответить за последствия. У нас колоссальное превосходство сил, но в верхах полная анархия. Я могу покончить с этим в 24 часа, если буду иметь твердую и ясную поддержку. Во всяком случае, это единственный путь, который я себе представляю»²⁴.

Ленин уступил, и во второй половине октября Сталина отозвали из Царицына. По словам Троцкого, Свердлов лично специальным поездом поехал в Царицын за Сталиным. По пути Свердлов организовал в вагоне встречу Сталина и Троцкого. Как вспоминал позднее Троцкий, речь шла о красных командирах в Царицыне. Он же воспроизводит следующий диалог: «Неужели Вы хотите всех их выгнать? – подчеркнуто смиренным голосом спрашивал меня Сталин. – Они хорошие ребята». «Эти хорошие ребята погубят революцию, которая не может ждать, доколе они выйдут из ребяческого возраста, – ответил Троцкий. – Я хочу одного: включить Царицын в Советскую Россию»²⁵.

Хотя Сталин сделал все, что в его силах, чтобы доставить хлеб с юга, его первые шаги на военном поприще были с военной точки зрения неудачными. Изучив после смерти Сталина архивные материалы, советские военные историки пришли к выводу, что Сталин оказался не в состоянии понять значение военных специалистов, придерживался партизанских методов борьбы и не проявил должной инициативы и умения в деле оказания помощи Северо-Кавказской армии и войскам, сражавшимся в Баку. И он, и Ворошилов проявили недисциплинированность в отношении командования Южным фронтом. Его вмешательство в дела этого фронта «осложнило» организацию и обеспечение воинских частей, их действия на поле боя. При решении задач снабжения войск, защищавших царицынский сектор, Сталин обнаружил «местничество и сепаратизм». Переоценивая значение своего участка фронта, он все время стягивал туда лучшие силы и боевые средства, ослабляя при этом другие, не менее важные участки²⁶. Опубликованная переписка показывает, что, будучи в Царицыне, Сталин буквально бомбардировал Ленина настойчивыми просьбами относительно боевой техники и рисовал заманчивые картины успешного развития событий с ее помощью. В одном из посланий он обещал занять Баку, Северный Кавказ и Туркестан, если только Ленин «разобьет все преграды» и без промедления пришлет несколько миноносцев легкого типа и две подводные лодки. Письмо, датированное 31 августа 1918 г., кончалось словами: «Жму руку моему дорогому и любимому Ильичу»²⁷

Бесславный конец военной миссии Сталина в Царицыне не имел серьезных последствий для его политической карьеры. Восьмого октября, перед самым отъездом в Москву, Сталина назначают членом Реввоенсовета Республики, вероятно, чтобы успокоить его самолюбие. Не предавались гласности и весьма нелестные обстоятельства отзыва. По возвращении Сталин имел беседу с корреспондентом газеты «Правда», в ходе которой поделился своими впечатлениями о положении дел на Южном фронте. Он назвал Царицын пунктом особой заинтересованности противника ввиду важного стратегического значения города, находившегося между белыми войсками, дислоцированными в Донской области, близ Астрахани и на Урале. Он с похвалой говорил об умелых организаторах тыла, чья работа по мобилизации и снабжению способствовала спасению Царицына, и объяснил успехи армии «прежде всего ее сознательностью и дисциплиной»²⁸.

Помимо работы в наркомнаце, у Сталина появились и другие обязанности. В ноябре его избрали членом Президиума Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Но что еще важнее: когда ЦИК 30 ноября учредил под председательством Ленина Совет рабоче-крестьянской обороны, который должен был руководить мобилизацией всех ресурсов страны на нужды войны, Сталина назначили членом этого органа, куда вошли также Троцкий, заместитель наркома продовольствия Н. Брюханов, народный комиссар путей сообщения В. Невский, председатель Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной Армии Л. Красин. Сталин вступил в новую должность как представитель ЦИК и стал в Совете заместителем Ленина²⁹. Комментируя это назначение, Троцкий впоследствии писал; «Ленин хотел дать Сталину известное удовлетворение за его удаление из царицынской Армии. Я хотел предоставить Сталину возможность открыто формировать свою критик)' и свои предложения, без подрыва порядка в военном ведомстве»³⁰ Даже принимая это объяснение за чистую монету, трудно поверить, чтобы Ленин хотел видеть Сталина членом Совета, особенно своим заместителем, если бы он не ценил высоко организаторские способности Сталина, его надежность и абсолютную преданность делу. Весьма возможно, что конфликт между Сталиным и Троцким он относил на счет несовместимости характеров этих двух заносчивых и волевых помощников, каждый из которых был ему верен и по-своему незаменим.

Конфликт, естественно, быстро приобрел форму взаимных обвинений. Троцкий, например, жаловался Ленину в частном порядке на то, что Сталин восстанавливал в армии «порядки великих князей», намекая на обычаи царского времени, когда приказы, отдававшиеся войскам великими князьями через головы вышестоящих начальников, порождали неразбериху в управлении войсками³¹. Как бы там ни было, но зачинщиком вражды являлся Сталин. Более того, вопрос о военных специалистах, при всей его важности, не был причиной конфликта, а лишь одной из многих сфер, в которых он выплескивался наружу. Причем со стороны Сталина к конфликту привели побуждения психологического свойства. К нападкам на Троцкого его, по-видимому, толкало чувство сильнейшей неприязни к человеку, который в силу своей роли в революции портил ему жизненный сценарий.

Еще будучи очень молодым, Сталин привык идентифицировать себя с героем в образе Ленина. Он мечтал стать вторым «я» и ближайшим сподвижником вождя. И вот, несмотря на все усилия, направленные на реализацию давней мечты, несмотря на особые отношения, сложившиеся с Лениным в 1917 г., и на близость к нему, на все надежды и планы легла тень Троцкого – этого, как считал Сталин, выскочки и чужака среди большевиков, этого попутчика меньшевиков, противника Ленина в революционном движении и еврея, который появился в Петрограде в самый разгар революции, играл видную роль в последующих событиях и стал наркомом по военным и морским делам. Троцкий вторгался в особые отношения Сталина с Лениным. Короче говоря, он пытался отнять у Сталина принадлежавшие ему по праву привилегии, лишить его с таким трудом приобретенного статуса Ленина II в революционном движении. Ощущение непосредственной угрозы вызвали у Сталина не какие-то действия Троцкого, а тот факт, что наряду с Лениным он стал героем революции и знаменитостью. Поскольку же Сталин был не в состоянии привести свои честолюбивые помыслы в соответствие с собственными реальными достижениями и возможностями, то его реакцией стали ревность, чувство обиды и вражды к источнику этой угрозы. Сообщения Сталина из Царицына ясно показывают, что он вознамерился принизить Троцкого, прежде всего в глазах Ленина. Ничего не ведая о внутренних переживаниях Сталина и не проявляя к ним никакого интереса, Троцкий облегчал ему задачу реализации враждебных планов уже тем, что оставался самим собою, т. е. властно-непреклонным, не потакающим сталинскому самолюбию. Трудно, однако, представить, чтобы иная позиция Троцкого серьезно повлияла бы на окончательный итог. Конфликт не был случайным.

Стремление Сталина ниспровергнуть Троцкого в какой-то мере имело и ретроспективную направленность. Ему хотелось принизить и дискредитировать не только действия Троцкого на посту военного комиссара, но и приуменьшить его роль в важнейших событиях предшествовавшего года. Возможность начать действовать в данном направлении появилась вскоре после возвращения из Царицына в Москву. К первой годовщине Октября, ставшей национальным праздником, Сталин написал небольшую статью «Октябрьский переворот (24 и 25 октября 1917 г. в Петрограде)», напечатанную в «Правде». В ней содержался абзац (исключенный из более поздних изданий сочинений Сталина), в котором автор отдавал дань уважения Троцкому. «Вся работа по практической организации восстания, – писал Сталин, – проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета, т. Троцкого. Можно суверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы Военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому. Товарищи Антонов и Подвойский были главными помощниками товарища Троцкого»³². В общем же в статье очень тонко приуменьшался вклад Троцкого, чья роль в том же хвалебном абзаце оценивалась, по сути, как чисто организационная, а не как политическая и организационная, каковой она в действительности была. В сталинском изложении героем событий этих двух решающих дней (если не считать балтийских матросов и красногвардейцев с Выборгской стороны, сыгравших вспомогательную роль) был Центральный Комитет партии. Сталин, в частности, писал.– «Вдохновителем переворота с начала до конца был ЦК партии во главе с товарищем Лениным», Троцкий не ошибся, когда много лет спустя заметил-. «Цель статьи была нанести удар престижу Троцкого, выдвинув против него авторитет Центрального Комитета, возглавлявшегося Лениным»³³.

• • .л-.

Жажда воинсной славы ^

Как видно, после пережитого в Царицыне у Сталина проснулось желание сыграть совершенно определенную роль в войне; возможностей для этого было предостаточно. Прошло немного времени, и он отправился в путь с новой миссией. В январе 1919 г. Сталин вместе с Дзержинским выехал в Вятку, чтобы по поручению ЦК расследовать причины сдачи уральского города Перми 3-й армией. А в мае его направили в Петроград, чтобы приободрить Зиновьева, запаниковавшего перед лицом опасных передвижений дислоцированной в Эстонии белой армии генерала Юденича, а также в связи с возникшей угрозой сдачи Петрограда и назревавшего мятежа в городе и его окрестностях. В Петрограде Сталин оставался весь июнь, действуя с привычной бесцеремонностью. После взятия 16 июня форта Красная Горка, гарнизон которого несколькими днями ранее взбунтовался, Сталин послал Ленину телеграмму со следующим текстом:

«Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных.

Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой»³⁴.

Это хвастливое послание, которое оправдывало произвол Сталина военными успехами, можно расценить как попытку задним числом извинить собственное отношение к военным специалистам (и Троцкому) в Царицыне. Оно также примечательно тем, что раскрывает желание Сталина оставить свой след в военной истории. Явный подтекст послания – «штатские» могут преподать военным специалистам урок стратегического искусства.

В том, что Сталина втайне обуревало военное честолюбие, нет ничего удивительного. Не вызывает сомнений и то, что он жаждал отобрать у Троцкого лавры, доставшиеся ему (еще одному «штатскому») в результате энергичного руководства Красной Армией. Полезно также вспомнить, что первые мечты Сталина о будущей славе связывались с военным поприщем, проистекая из потребности превзойти подвиги отважного воина Кобы, чьим именем близкие соратники продолжали называть Сталина. Этим же объясняется и интерес, который он с давних пор проявлял к военному аспекту революции. Воодушевленный событиями 1905 г., Сталин написал для газеты «Пролетариатис Брдзола» статью «Вооруженное восстание и наша тактика». В ней он критиковал идею, согласно которой роль партии при подготовке вооруженного восстания должна или может быть сведена только к политическому лидерству. Партия, по его мнению, была обязана взять на себя руководство также и «техническим» аспектом восстания – организовать мастерские по изготовлению взрывчатых веществ, создать специально обученные боевые дружины, способные повести в бой восставший народ, заручиться помощью военных из числа членов партии, а также других товарищей, «которые по своим природным способностям и склонностям будут весьма полезны в этом деле»³⁵. Вряд ли можно усомниться в том, что себя автор причислял к категории последних.