Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 334 страниц)

– То есть то, что Вы стояли на руках…

– Мы поспорили с моим другом Ноа, кто первым из нас научится делать десять необычных вещей, которые никто в нашем окружении делать не может. Я выяснил, что стоять на руках умеют лишь трое из наших друзей, ну а при этом одновременно что-то делать ногами – никто не умеет.

Салатовые глаза грозно сверкнули из-под косой чёлки.

– Определённо, из моего круга тоже, – усмехнулся я изобретательности принца.

Удивительные всё-таки у Лорнака правители – что нынешний Бенедикт Третий, что будущий принц Эндрю. Хорошо хотя бы то, что помимо короля львиная доля государственных дел ложится на жандармерию, министров, глав гильдий и прочих немаловажных людей.

– Ну и как, много уже чему научились?

– А то! – Парень довольно растопырил пальцы и стал загибать их, перечисляя. – Я нашёл в библиотеке и перевёл древний том погодных заклинаний, написанный древнемакеарельскими рунами, выучился самостоятельно управлять дирижаблем благодаря господину Миллеру, научился ходить на тонком канате, стоять на руках, есть такими тонкими смешными бамбуковыми палочками и читать наоборот, с конца текста в начало.

– Ого, шесть пунктов уже. А как обстоят дела у вашего приятеля Ноа?

Принц помрачнел.

– Он говорит, что восемь, но не сообщает каких. По условиям нашего спора об этом можно говорить только в конце, так как кто-то может специально научиться чему-то, что умеет другой.

Я от души усмехнулся. Хитро договорились.

– Правильно ли я понял, что вы не хотели уплывать из Лорнака?

Принц Эндрю просмотрел на меня недовольно. Из смешного юноши с забавными желаниями он за какой-то миг превратился в принца голубых кровей. Улыбка исчезла с его лица, а между бровей залегла вертикальная морщинка.

– Это вы, господин Ксавье, сейчас так намекаете, что я по прихоти, чтобы не плыть во Франконию, собственноручно поджёг королевский корабль, а с ними и верфи? Да я никогда бы так не поступил. При пожаре пострадали люди!

Вообще-то я так не говорил… но, судя по реакции принца, такие вещи ему уже высказывали вслух. Наверняка, какой-нибудь остолоп вроде инспектора Теренса бросил молодому принцу в лицо то, что думает. Вновь взглянул на принца. К щекам прилила кровь, ноздри чуть расширились, брови всё ещё сведены. Все признаки искреннего негодования на лицо, такое не подделаешь. Нет, определённо Эндрю не стал бы заниматься поджогом.

– К тому же, – принц словно услышал мои мысли, – планы отца по отсылке меня во Франконию это событие всё равно не сильно изменило.

– Да, верфи отремонтируют, построят новый корабль и не в этом году, так в следующем, вы женитесь на принцессе Мари.

Эндрю посмотрел на меня удивлённо.

– Да нет, господин Ксавье, вы ошибаетесь. «Жемчужина» должна была отплыть в начале весны, пока ещё не все морские бесы проснулись, и открытая вода относительно безопасна. Сейчас же океан уже не так безобиден, а вот воздух – наоборот. Отец ждал самого сухого и безветренного месяца, чтобы отправить меня дирижаблем. Собственно, завтра вечером я уже отплываю, только воздухом.

Открывшееся известие стало для меня подобно крику чайки в пустыне.

– Что? Завтра? – повторил, смутно ощущая тревогу.

Какая-то тревожная мысль не давала мне покоя, но я всё никак не мог ухватить её за хвост. К тому же после выпитого эликсира на крыше здания братьев «Люро» голова всё ещё продолжала болеть. Именно в этот момент, когда я пытался судорожно сообразить, почему всё моё существо противится отбытию принца Эндрю, в королевскую спальню ворвался комиссар Маркус Лейк и двое стражников.

– Принц, вы живы?! Вам требуется помощь? – с порога крикнул комиссар.

Молодой человек совершенно спокойно, будто на дворе не была глубокая ночь, повернулся к шефу жандармерии и произнёс:

– Благодарю, со мной всё в порядке. Стража, можете быть свободны. Комиссар Маркус, чем обязан?

Не отвечая на вопрос, комиссар смерил меня тяжёлым взглядом и подошёл к принцу вплотную. Несколько секунд сосредоточенно поводил руками около коронованной особы, явно сканируя его ауру, затем бросил «прошу прощения, Ваше Высочество, видимо, дворецкий что-то напутал» и грубо вытолкал меня из покоев Эндрю.

– Ну-с, Кай, и что это было? – Комиссар скрестил руки на широкой груди. – Без приглашения вломился в покои принца среди ночи, да еще в таком виде. Я, конечно, понимаю, что ты теперь выжженный маг, но с мозгами-то у тебя...

Маркус говорил что-то ещё, отчитывал, а я смотрел в тёмные глаза и думал о том, насколько же влиятельная фигура – шеф жандармерии – с одной стороны, и как долго он находится в тени короля – с другой. Ведь все лавры спокойной жизни в Лорнаке всегда достаются Бенедикту Третьему, и в то же время, когда случается что-то серьёзное, горожане не преминут отругать жандармерию. Да и по магическому резерву комиссар вполне мог бы претендовать на место короля как никто другой. Аристократическое происхождение у него точно имеется. Если бы я был на месте комиссара, то образ добродушного толстяка, который тщательно формировал долгие годы, определённо сыграл бы мне на руку. Во-первых, он не так уж и далёк от ныне действующего короля, а во-вторых, никто не подумает на него. Те, кто знает Маркуса существенно лучше, – его подчинённые – давно принесли ему соответствующие клятвы. По долгу службы, конечно, но что-то мне подсказывает, что их текст составлен очень тщательно. А единственный законный наследник престола отправлен во Франконию. Хм-м-м…

Я не слышал, что говорил собеседник, но вынырнул из своих мыслей, когда напряглась шея и плечи комиссара, а надбровные дуги опустились.

– Кай, что это у тебя? Кровь?

Я тронул губы и понял, что от усердного мыслительно процесса у меня снова пошла кровь из носа.

– Да, ерунда. – Небрежно вытер рукавом лицо. – Так что там насчёт принца? Он действительно улетает завтра?

Комиссар сощурился и приблизил своё лицо ко мне.

– У тебя ко всему ещё и расширены зрачки. Ты что-то употреблял из наркотических средств?

С губ так и рвалось шальное: «да, ту дрянь, что ты мне подсунул», – но я постарался сохранить нейтральное выражение лица.

– Понятия не имею, о чём ты говоришь.

Несколько секунд в коридоре стояла абсолютная тишина. Воздух между нами сгустился.

– Ну, раз ты понятия не имеешь, Кай, я надеюсь, ты не будешь возражать против небольшого магического обследования?

– Ага, чтобы обвинить меня сумасшедшим?

Непроизвольно сделал шаг назад.

– Кай, прошу, пойдём со мной. Тебе ничего не угрожает. – Маркус говорил со мной как с психически больным пациентом.

– Почему ты не организовал мне аудиенцию с принцем? Ты не хотел, чтобы я говорил с ним перед его отплытием? – спросил вместо ответа.

– Ты не просил об этом. К тому же мои люди с ним уже говорили, он ничего не знает и сам на такое преступление не способен.

– Я отправил тебе сегодня записку! Ты даже не ответил на неё?

– Записку?

Клянусь, комиссар Лейк изобразил на своём лице настолько достоверное удивление, что не помни я о том, что написал её собственноручно, сам бы засомневался в своей памяти.

– Кай, не было никакой записки. Ты точно хорошо себя чувствуешь?

Как назло именно в этот момент противные молоточки застучали у меня в висках.

– Точно, – ответил чуть резче, чем хотел. Вот ещё, повод упекать себя к мозгоправам я точно не дам.

Шеф жандармерии покачал головой и внезапно напрягся:

– Мне доложили, что сегодня какой-то спятивший хотел броситься с крыши пятиэтажки в центре города. Но когда жандармы прибыли, там уже никого не было. Успокой меня, скажи, это ведь был не ты? – Краем глаза я уловил, как собеседник сделал какое-то мимолётное движение пальцами левой руки.

Тонкую магию я со своим выгоревшим резервом я теперь не видел, но понимал, что, скорее всего, комиссар медленно накручивает воздушное лассо или какое другое заклинание, чтобы меня нейтрализовать. Шагнул к постаменту с явно очень древней вазой.

– Ты как-то говорил, Маркус, что все самые талантливые сыщики заканчивают свои дни в специализированных заведениях врачевателей душ. Вот мне стало любопытно: а не ты ли так стараешься, чтобы оно так выходило? Может, постепенно люди, работавшие на тебя независимо, начинали раскапывать твои грязные секреты, и ты таким образом от них избавлялся?

– Что? Кай, что за чушь ты несёшь…

Маркус возмущался и шикарно играл свою роль, но за долю секунды, когда он выкинул руку вперёд, я метнул в него вазу и резко пригнулся. Раздался звон разбитой глины, ваза пришлась идеально в голову не ожидавшего этого комиссара. Мимо меня пронёсся маленький вихрь. Злость застлала мне глаза! Так и есть, Лейк заговаривал мне зубы, чтобы спеленать воздушным лассо. Я со всей силы толкнул сам постамент на неповоротливого Маркуса и бросился прочь, на ходу крича:

– Стража! Скорее! На комиссара Лейка совершено покушение! Быстрее, ему требуется срочная помощь.

Как всегда сработала тонкая психология. Люди больше всего концентрируются на самих словах, а не на том, кто их говорит. Когда по деревне бежит человек и кричит «пожар», меньше всего соседи склонны думать о том, что он сам же и устроил поджог. Свободно выйдя из Малого дворца, я пошёл, куда глядят глаза. Суматоха с покушением вряд ли продлится дольше четверти часа, а комиссар Лейк прекрасно знает, где я остановился. В «Чистую ауру» мне возвращаться нельзя.

Глава 13. Спасение

Несмотря на тёплую ночь, тело постоянно ознобило, а руки тряслись как у заядлого наркомана. Произошедшее накануне ночью в Малом дворце казалось каким-то диким, фантастическим сновидением. Чем больше я пытался вспомнить отдельные кадры, мимику принца, проанализировать реакцию комиссара, тем сильнее путались мысли и гудело в висках. Но я продолжал бесцельно бродить по ночному Лорнаку и предаваться размышлениям.

Если всё так, как я думаю, то выходит, Маркус вот-вот сплавит принца Эндрю куда подальше, а затем сам займёт место короля. И поверит ли мне Бенедикт Третий, если я расскажу о своих догадках? Найдётся ли хотя бы одна живая душа во всём Лорнаке, которая не объявит меня сумасшедшим? А ведь Берни я на днях повстречал в Малом дворце, и он как раз шёл «поздороваться с комиссаром»… Вдруг и он тоже заодно с Лейком?! Капля пота медленно стекла с виска на шею и с неприятным ощущением, будто по мне топчется мелкий грызун, юркнула под ворот рубашки.

Отчего-то с каждым часом становилось лишь тяжелее. Я чувствовал, как дыхание всё чаще сбивается от обычного шага, а в груди начинает остро колоть. Ко всему перед глазами предметы стали терять очертания и цвет, затылок налился свинцовой тяжестью, а бок будто бы пронзила стрела. В какой-то момент я просто привалился к дереву и съехал по стволу вниз. В висках болезненными ударами молота по наковальне отдалось собственное сердцебиение. Тук-тук-тук. Точно, Мелкий же сказал, что помимо ягод беладонны, там ещё и ведьминская трава. Как я про это мог забыть? Судя по всему, у меня сейчас самая настоящая ломка…

Надо переждать, надо только переждать. Тук-тук. И всё-таки любопытно, почему Маркус так хотел, чтобы я занялся делом о взрыве в верфях? Неужели ради пресловутой клятвы? Хотя какая теперь разница… Несмотря на все мои фэрны, к врачевателю мне нельзя. Если даже комиссару были заметны признаки употребления наркотических средств, то для опытного целителя это будет очевидно. Он вызовет жандармов, а там… запрут до конца жизни либо в каменном мешке, либо в специализированном заведении, где будут препарировать мозг. Конечно, если я вообще переживу сегодняшнюю ночь.

Мысль, что у меня несколько тысяч фэрнов на личном счёте, а я вместо того, чтобы спать в роскошном особняке или хотя бы в гостинице, сижу на грязной земле, меня позабавила. Я запрокинул голову назад и от души рассмеялся. Наверное, увидь меня кто-нибудь из горожан, то точно бы счёл за сумасшедшего. Каркающий смех перешёл в сдавленный кашель, а затем и вовсе в хриплый сип. Тук. В груди вновь особенно болезненно кольнуло, затем боль каким-то немыслимым образом растеклась в бок. Я бы вскрикнул или выругался, но сил не хватило даже на это. Долгожданная темнота и облегчение накрыли меня с головой.

– Кай, Кай! Небесная старица, только не умирай!

Кажется, я сплю, и мне снится чудесный сладкий сон. Что-то невесомое и шелковистое, словно пушистая кисточка для акварели, коснулось моей щеки. М-м-м-м… как я скучал по этому аромату кошачьей мяты с древесными нотками. Втянул в лёгкие божественный запах и пробормотал:

– Дженни, моя Дженни, как же я по тебе скучал всё это время…

– Ну вот, ты теперь ещё и бредишь, – знакомый голос прозвучал тревожно, кисточка переместилась на ключицу, а влажные губы коснулись моего лба. – Дьявольское отродье, у тебя жар!

Я засмеялся. Точно сплю. Моя Дженни никогда бы не выразилась так грубо. Как же приятно даже мысленно называть её своей.

– Моя Дженни…

– Кай! – Это прозвучало почти что с надрывом, а затем воздух коснулся груди, ослабла пряжка ремня. – Я пыталась исцелить, честное слово, но у тебя и выгоревший резерв, и какая-то ерунда с аурой в боку, что-то с внутренними органами, а ещё несёт белладонной… Кай, ну в какую историю ты влип в этот раз?

А во сне Джейн была такой очаровательно милой и заботливой. Она искренне за меня переживала. Я распахнул глаза и увидел до боли родное лицо в ореоле струящегося солнечного света. Золотые локоны ниспадали, подчёркивая её трогательно нежную красоту. Она выглядела как ангел, сошедший на грешную землю. Огромные серо-голубые глаза смотрели на меня тревожно, в них плескался океан эмоций.

– Дженни, как же я тебя люблю… – выдохнул, любуясь совершенством, которое подсунул мне явно одурманенный наркотиком мозг.

Ещё никогда в жизни никому не говорил, что люблю. Мать бросила нас с отцом рано, а ночным феям и клиенткам таких слов не говорят. Наверное, надо было сказать эти слова ещё тогда, когда занимался поисками Милинды, а леди Джейн пришла в мой особняк. Или хотя бы тогда, когда мы встретились в той ажурной беседке. Чёрт, это надо было сказать хотя бы в Малом дворце, но я почему-то испугался. Верно леди Паркер тогда назвала меня трусом. Но признаться ангелу в любви не стыдно. Их любят все.

– Кай… – на этот раз Джейн всхлипнула, и крупные слёзы упали мне на щёку. С ума сойти, как настоящие… Ради такого следовало принять белладонну, смешанную с ведьминской травой.

Внезапно ангел резко расстегнул мои брюки, и миниатюрная ладонь легла на мой пах. Мне стало горячо, кровь теперь пульсировала не только в висках. Я громко сглотнул. Определённо, такой Джейн могла быть лишь в моей разыгравшейся фантазии. Тёплые нежные руки заскользили по моим бёдрам, мягкие губы прикоснулись к груди, целуя каждый шрам. Почему-то было мокро.

Краем сознания отметил, что лежу на чём-то твёрдом. Видимо, вновь на полу. Правильно, а где ещё? Первый секс с Джейн был на паркете, отчего второму, пускай и выдуманному, не быть там же? Словно услышав мои мысли, девушка прошептала севшим голосом:

– Как-то у нас с тобой всё неправильно, Кай. С самого начала.

Я хотел возразить, но меня фактически заткнули поцелуем. Сильным, глубоким, настоящим. Я почувствовал на языке солёные слёзы и неосознанно провёлся пальцем по нежной щеке, собирая влагу.

– Почему ты плачешь, Дженни?

– Потому что хочу спасти тебя.

– Ну, спасай, – я улыбнулся этой странной идее. Неужели меня надо спасать? Что ж, посмотрим, как это будет происходить. Не успел я додумать мысль до конца, как Джейн решительно привстала и опустилась сверху. Стало так горячо, что невозможно дышать. Мир померк. Или наоборот стал ещё ярче, но сузился до одной маленькой светловласки? Не знаю. Я так же не знаю, в какой момент понял, что всё происходит взаправду, а не в моём воображении. Возможно, когда внезапно увидел сияющий весенней зеленью кокон вокруг девушки, множество нитей, что опутывали стройную талию и высокую грудь. Или когда обкусанные розовые губы приоткрылись, и из них вырвался будоражащий низкий стон? Но могу сказать совершенно точно, что в тот момент, когда она прошлась обжигающе-горячим языком по моему шраму под сердцем, я всё ещё был уверен в нереальности происходящего.

Магия струилась по нашим телам, щедро перетекая от Джейн ко мне, наполняя мой иссушённый резерв, раскачивая каналы. Где-то на задворках сознания какая-то часть меня подспудно ожидала боли от усвоения чужой энергии, но её не было совершенно. Наоборот, каждое движение, каждый миг дарил мне необыкновенное тепло и струящуюся по венам пузырьками шампанского радость. Словно Джейн возвращала мне что-то родное, словно мы вместе с ней составляли одно целое, но до сих пор были слепы и не видели этого. Она была необыкновенно нежной и, явно думая о том, что мне может быть больно от принятия магии, замедлялась, льнула к моей груди, целовала, ласково водила руками по моим бёдрам. Для меня же все эти действия больше походили на сладкую пытку. В какой-то момент я почувствовал в себе достаточно сил, не выдержал и подмял Джейн под себя. Мне было всё равно, сколько магии усвоит моё тело и сможет ли полностью исцелиться от отравы. Больше всего на свете я хотел доставить Дженни удовольствие, попробовать на вкус её совершенное тело везде, зарыться пальцами в белое золото и смотреть, как расширяются зрачки в серо-бирюзовых глазах, когда она достигает пика.

Сердце вновь сорвалось в рваный галоп, но теперь я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

– Дженни?

– Да? – Затуманенный от наслаждения взгляд остановился на моём лице.

Я медленно вышел из узкого и пылающего лона, не отводя взгляда от девушки. Нутро буквально скручивало от желания продолжить. Кровь пульсировала с такой силой, что это мешало думать, но сейчас я хотел услышать самое важное. Что она сделала это не только ради того, чтобы меня спасти.

– Скажи, что любишь меня.

Джейн как всегда закусила губу. Она явно не хотела произносить этих слов вслух, но её тело желало продолжения и плавилось от одного моего взгляда. Я видел, как бешено билась жилка чуть выше изящной ключицы, как горели румянцем щёки, как подсознательно она тянулась ко мне. Её зрачки были огромными, заполняя собой почти всю радужку.

– Скажи, что любишь меня. – Я вновь надавил на нежные складочки и мучительно медленно вошёл в неё.

Кажется, это было слишком медленно даже для Джейн, так как она возбуждающе томно выдохнула, но всё-таки продолжила упрямо молчать.

– Скажи, что любишь! – ускорился, с горечью осознавая, что финал уже близок. Пот катился по спине, я сдерживался из последних сил. Я хотел Джейн до судорог, безумно хотел, но не так… Во рту давно пересохло, а голос сел. Длинные ресницы дрожали, глаза цвета океана наливались грешной магнетической тьмой, но светловласка не проронила ни слова.

– Скажи!!! – не то крикнул, не то прохрипел, чувствуя болезненную пульсацию в члене.

– Люблю, – прозвучало в тишине.

Как взрывающийся фаер. Как молния в ночном небе. Как нокаутирующей удар на ринге для боёв без правил. Моё горло издало торжествующий вибрирующе низкий рык, и я излился в Джейн. В ответ она, вскрикнув, крепко обхватила меня своими длинными ногами, выгнула спину и прижалась теснее.

«Любит. Всё-таки любит», – билась единственная мысль набатом в ушах.

Всё остальное вдруг потеряло всякий смысл. Мне было абсолютно всё равно, где мы находимся, были ли у нашей интимной связи свидетели, насколько я смог пополнить резерв… Мне было плевать на всё, кроме этого короткого слова из двух слогов. Люблю.

Не желая причинять своим весом неудобство, я откатился в сторону. Джейн же внезапно подорвалась и суматошно стала надевать на себя платье. Счастье настолько меня переполняло, что я не сразу заметил, что что-то не так. Лишь краем глаза заметив дёрганные движения девушки, стремящейся как можно скорее застегнуть платье, а также слёзы на её лице, я удивлённо спросил:

– Что случилось?

Дженни всхлипнула.

– Одного не понимаю, зачем тебе потребовалось полностью меня растоптать?!

– Что? – ошеломлённо переспросил.

– Что-что! – Дрожащие пальцы, наконец, справились с застёжкой. Она рывком оправила на себе юбку простенького домашнего платья оттенка топлёного крема. – Поздравляю, Кай! Конечно, зная тебя, я изначально предполагала, что ты специально напился какой-то дряни и валялся у меня под дверью галереи, чтобы повернуть ситуацию по-своему и вернуть свою магию, но вымогательство признания в любви – это было подло! Очень подло! Я и так изменила своему жениху, спасая тебя, а ты… – Девушка вновь всхлипнула, подобрала туфли с пола и направилась к лестнице на второй этаж.

С меня словно оцепенение спало.

– Джейн, постой! Джейн это не так, честное слово! Я же сам сказал, что люблю тебя. Это правда, абсолютная, чистейшая правда!

Тонкая фигурка замерла, но так и осталась стоять ко мне спиной.

– Ты признался в любви, будучи под каким-то дурманом. Я вообще не уверена, что тебе в этот момент не виделась одна из твоих…. ночных фей.

Боясь спугнуть светловласку, я медленно подошёл к ней, мягко развернул и обхватил женское лицо шершавыми ладонями. Взгляд серо-голубых глаз метался по комнате и отчаянно не хотел встречаться с моим.

– Хорошо, тогда повторю снова, – произнёс отчётливо. – Я люблю тебя, Джейн Паркер-Оллроу и… даже если ты возьмёшь фамилию Лэнгфорд, мне будет всё равно. Я полюбил тебя ещё давно, но как ты правильно высказалась тогда во дворце, был последним трусом и не мог признаться в этом даже себе. Я люблю твои глаза цвета морского шторма, твои губы, которые ты отчаянно кусаешь, когда с чем-то не согласна, твой аромат, который сводит меня с ума. Ты напоминаешь мне маленькую солнечную колайри. Прошу, только не улетай от меня снова.

И прежде чем Джейн успела что-то ответить мне, я накрыл её губы своими губами. И это уже был не тот страстный поцелуй, какой произошёл на ступенях банка, а томительно-долгий, полный нежности и надежды. Я целовал Джейн, надеясь, что она ответил мне взаимностью. И в какой-то момент она ответила. Тяжело дыша после поцелуя, леди Паркер вздохнула и, словно с чем-то смирившись, тихо произнесла:

– Хорошо, Кай. Я согласна на всё, лишь бы быть с тобой. Позволь, отпусти меня наверх, мне надо привести себя в порядок. Да и ты оденься, пожалуйста. Скоро открытие галереи, посетители могут прийти в любой момент.

Я кивнул и молча пронаблюдал, как Джейн поднимается по ажурным ступеням кованой лестницы. Проводил тонкую фигуру взглядом и стал надевать штаны. Мелькнула мысль, что правильнее было бы прямо сейчас надеть на неё своё кольцо. Любое. Чтобы заявить права на эту девушку, рассказать всему миру, что отныне она моя. Но, к сожалению, из-за текущего дела я не мог ничего обещать Джейн. Я понимал, что если комиссар Лейк до меня доберётся, то наверняка обвинит в покушении на его персону или придумает ещё какой-нибудь способ от меня избавиться. Наверняка меня уже объявили в розыск. Помолвка с леди Паркер лишь принесёт девушке ненужные допросы и подозрения. Но теперь у меня появился стимул бороться.

В тот момент, когда я уже завязывал ленты на сорочке, раздался мелодичный звон сигнальных чар над входной дверью. Машинально поднял взгляд и встретился с Мэтью.

– Кай? – с удивлением, которое больше походило на подозрение, спросил веснушчатый мальчишка.

– Мэт, – откликнулся, давая понять, что узнал его.

Мэтью обшарил глазами пол, потом мой немного помятый внешний вид и хмыкнул. Не знаю, что он решил про себя, но, по крайней мере, убегать, как в прошлый раз, не стал. Я же наоборот воспользовался моментом и решил задать интересующий меня вопрос:

– Последний раз мы с тобой виделись на пороге антикварного магазина. Скажи, что ты там делал?

Подросток упрямо сложил руки на груди, вздёрнул подбородок, сверкнул глазами, совсем как это делает Джейн, и ответил:

– А если не скажу?

– Это как-то связано с тем, что Джейн ходила на днях в банк и просила займ? – продолжал наступать.

– Что? – Мэт опустил руки. – Она просила ссуду? Зачем?! Гнилые отбросы, я же сказал, что найду способ заработать…

Парень схватился за волосы, а я подошёл ближе, взглядом прося говорить тише и указывая, что Джейн находится на втором этаже.

– Ты сдал в ломбард какую-то драгоценность Джейн? Вам не хватает денег? Жалование королевского искусствоведа слишком мало?

– Да что ты знаешь о жаловании королевского искусствоведа! – внезапно взорвался Мэт. – До него ещё дожить надо! А так да, ты как всегда угадал, Кай, поздравляю. Джейн продала единственное, что осталось у неё от родителей – золотой браслет. Причём не от приёмных родителей, а от родных. Чета Оллроу лишь сделала из драгоценности мощный артефакт.

Я готов был застонать в голос. А ведь я заметил, что во дворце она не надела это украшение, хотя раньше носила его постоянно. Можно было бы и догадаться…

– Почему Джейн заложила его в ломбарде? – спросил я глухим голосом.

– Потому что нам нечего было есть, – произнёс Мэт и покраснел вместе с ушами. – После того, как она усыновила меня, клиенты разбежались. Галерея пустовала, никто не хотел делать заказы или пользоваться услугами у самозванки.

Я несколько секунд смотрел на парня, что кусал губы и отчаянно делал вид, что ему не стыдно.

– Мэт, – позвал тихо. Мальчишка бросил на меня хмурый взгляд исподлобья. – Ты ни в чём не виноват. Ты это понимаешь? Джейн сама сделала выбор рассказать всем о своём прошлом и сама решила взять над тобой опекунство. Её никто к этому не принуждал.

«Об одном лишь во всей этой истории жалею, – добавил мысленно, – что не оформил опекунство сам, пока ты жил в моём особняке».

Мэтью неохотно кивнул, но я видел по его глазам, что он сомневается в моих словах.

– А почему Берни не помог с деньгами, если у вас было всё так плохо?

– А… мы ему не говорим. Джейн запретила. Она сказала, что они только помолвлены, и просить деньги будет неправильно.

– Ясно, – ответил, в душе поражаясь храбрости и гордости моей светловласки. Она посчитала приемлемым продать единственную вещь, которая её связывала с давно погибшими родителями, но не брать денег в долг у Берни. В душе разлилось щемяще тёплое чувство.

– А что с жалованием на должности королевского искусствоведа? Неужели король его задерживает? – я вновь вспомнил то, что меня уже давно интересовало.

– Нет. – Мэт отрицательно качнул головой. – Насколько мне известно, Джейн даже небольшой аванс выплатили. Она работает в Малом дворце всего ничего.

– Как всего ничего?! – искренне изумился. – Неужели Берни не порекомендовал свою невесту Бенедикту Третьему, как только узнал о его хобби?

Рыжий подросток скривился.

– Джейн в самом начале, когда господин Бернард пробовал помочь с клиентами, заявила, что не станет работать по рекомендации. Это низко, мол, её будут оценивать исключительно как «придаток к богатенькому наследнику рода Лэнгфордов», – Мэт нарочито писклявым голосом проговорил конец фразы. Чувствовалось, что в отличие от самой Джейн, он не видел ничего зазорного в устройстве на работу по связям.

Я усмехнулся. Вот же гордячка. Узнаю свою Дженни. Помнится даже в каменном мешке, когда она насквозь продрогла, девушка не стала унижать себя просьбой отдать ей пальто.

– Так как она всё-таки попала в Малый дворец на службу к самому Бенедикту Третьему? – мягко спросил, улыбаясь накатившим воспоминаниям.

Неожиданно Мэт переступил с ноги на ногу и бросил короткий взгляд на лестницу. Как гончая, взявшая след дичи, я моментально скинул с себя флёр приятных эмоций и насторожился.

– Ну, это было случайно… – начал было Мэтью.

– Мэт, ты ещё толком ничего не сказал, но я уже чувствую, как ты пытаешься мне повесить водоросли на уши. Давай коротко, быстро и главное – честно.

Мальчишка обречённо вздохнул.

– Один мужчина предложил мне пять фэрнов за то, что я расскажу о Джейн, – увидев, как я закипаю, тут же торопливо добавил: – Ничего особенного, просто правда ли, что она хороший искусствовед, давно ли открыла галерею, действительно ли делает глиняные вазы и гипсовые скульптуры своими руками…

Ох, Мэтью, проходили же мы это с тобой…

– Мы почти ничего не ели на тот момент уже неделю! – словно прочитав укор в моих глазах, запальчиво выкрикнул мальчишка, а потом спохватился и продолжил уже шёпотом. – Мужчина представился клиентом. Я думал, что он хочет, чтобы Джейн просто создала его бюст. В общем-то, так оно и было… Он заказал у неё скульптуру, а затем как-то снова меня выловил и посулил уже десять фэрнов за то, что я подтолкну свою опекуншу к работе во дворце. Он тогда сказал, что леди Паркер очень гордая, а он видит, как нам сейчас финансово тяжело, и просто хочет помочь. Тем более у него есть средства и возможность, он лично знаком с Бенедиктом Третьим. Ему не будет ничего стоить порекомендовать её в Малый дворец, и он хочет, чтобы она согласилась, но не восприняла это как подачку. Господин обещал всё организовать так, чтобы это выглядело, будто её пригласил на работу сам король. От меня требовалось лишь бурно обрадоваться и всячески уговаривать опекуншу согласиться на предложенную должность. На тот момент господин уже неоднократно бывал в нашей галерее, позируя для скульптуры, и хорошо изучил характер Джейн. Я не сделал ничего плохого, честное слово! Да и мужчина своё слово сдержал, и за бюст предоплату внёс, и в Малый дворец Джейн порекомендовал, – оправдываясь, добавил Мэт.

Хм-м-м-м…. смутный колокольчик подозрения зазвенел у меня в голове. А ведь не так много людей в окружении короля, которые могут кого-то порекомендовать. И как-то мне плохо верится в благотворительное настроение этого незнакомого типа.

– Как, говоришь, звали этого человека?

Мэт замялся.

– Он просил обращаться к нему «Филипп», а фамилию я даже как-то и не расслышал. Может Джейн знает…

– И тебе не показалась вся эта история подозрительной? – уточнил у мальчишки, буравя его строгим взглядом.

Мэт замялся.

– Господин был хорошо одет, лакированные туфли из телячьей кожи тонкой выделки, немнущаяся ткань брюк, а на цепочке часы такие в золотом корпусе! – Мэт так широко распахнул глаза, словно пытался передать их размеров дороговизну часов. – У тебя тоже, конечно, Кай красивые часы, но те были, как будто полностью из золота сделаны, а ещё по кругу такие мелкие блестящие камушки красного цвета… рябиновые.

– Рубиновые, – поправил машинально.

– Да, точно! – Кивнул Мэт. – Ну и господин Филипп так смотрел на Джейн всякий раз… Ну долго так, внимательно, как она работает, как из глины вылепливает ручки к вазе, как с помощью инструментов из гипса вытачивает профиль. – Щёки рыжика покраснели, и он неожиданно перешёл на шёпот. – Мне показалась, что она ему нравится, так же, как и господину Лэнгфорду, и перед королём он за неё ходатайствовал по той же причине.