Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 155 (всего у книги 334 страниц)

Глава 25
Порубежник

Десяток воев. Обряжены в русский доспех. Кони высокие, статные. Все вместе это однозначно указывало на то, что видит он не степняков. Оптика у него не чета той, что была вначале. А потому и приближение и картинка вполне на уровне.

Спасибо интернету и почерпнутым из него знаниям. Среди всевозможного шлака полезного там ой как немало. Не сказать, что Михаилу удалось полностью избавиться от расплывающейся по окружности каемки, но она стала уже и не так мешает обзору. Главное же, он разобрался, как можно изменять кратность, и сумел применить это на практике в своей мастерской на заставе.

Михаил опустил подзорную трубу и глянул на скачущий по степи отряд невооруженным взглядом. Километра два, не больше. Направляются аккурат к переходу через топкий ручей с отвесными берегами. Десятку Романова туда гораздо ближе. Тем более что неизвестные как раз перешли с рыси на шаг.

Вообще-то ему нет необходимости отправляться в разъезды лично. Боярин он или погулять вышел? Но Романов предпочитал все же участвовать в патрулировании границы. Это способствует повышению авторитета среди молодых дружинников. Тут и ветераны-то заморачиваются таким обстоятельством, как личная храбрость и бойцовские качества командира, что уж говорить о парнях, у которых все через край.

Оно ведь как. За кружкой пива воины не только своими подвигами бахвалятся, но и о боярине своем не забывают. Его лихость, мастерство и разумность являются неизменными составляющими гордости дружинников. Служить трусу, неумехе и глупцу радости мало. Вот и катается Михаил время от времени в патрулях. В этот раз выбор пал на десяток Добролюба.

Уж год как здоровяк женился на Ксении. А два месяца назад она разрешилась от бремени крепким мальчуганом. К чести товарищей, никто ни словом, ни косым взглядом не намекнул на ее прошлое и тот факт, что был ее полюбовником. Все отнеслись к его выбору с уважением.

Было дело, еще в Пограничном, Зван набил морду одному княжескому дружиннику, повторившему сплетню о том, что вдова была близка с князем Матвеем. Бил крепко. Хорошо, что не насмерть. Но вира все одно прилетела знатная. Романов предложил было своему десятнику деньги на выплату, но тот отказался брать серебро от кого бы то ни было. Сам набедокурил, своим же рублем и ответил.

– Ну и что ты об этом скажешь, друже? – поинтересовался Михаил у десятника.

– По всему получается, возвращаются из степи. Да едут особо не таясь. Даже дозоры на увалы не отправляют. Опять же уверенно тянут к переходу, а значит, дорогу знают, – опуская свою подзорную трубу, ответил десятник.

– Так, может, соседи?

– Не. У боярина Топоркова вои все больше в кольчуге. Ламелляр только у семерых, включая его самого, – помянул Добролюб соседа с востока. – У Камышинского только он сам, – не забыл он и о том, который на западе. – Здесь же десяток, все как на подбор.

– Вот и я о том же. И как бы ты поступил, не будь меня? – продолжал допытываться Михаил.

– Мы здесь не просто рубежи стережем, но и живем, землю пашем. Так что нам до всего непонятного дело есть. Думаю, нужно поспрошать, кто такие и за какой такой надобностью пожаловали в твою вотчину, боярин. А потому нужно выдвигаться к переходу.

– Согласен. Командуй, десятник.

К месту поспели раньше неизвестных. Лошадей и тачанку отвели за взгорок, чтобы не мозолили глаза. Михаил и не подумал отказываться от артиллерии, ну коль скоро есть возможность купить. Вот и приобрел себе чугунную пищаль. Задорого.

Оно конечно, по массе и габаритам получилась реальная пушка с весьма скромным калибром, но стальными образцами Пограничный не торговал. Их ладили только для великого князя. Да на вооружении дружины состояло ровно четыре штуки. Пушки так и вовсе были под запретом. Только чугунные на стенах.

Ясное дело, что пищали в обычном пограничном разъезде делать нечего. Она где-то даже сковывает отряд всадников. Но, с другой стороны, артиллеристам не помешает практика. Ну и изучить местность, примериться к ней непосредственно с колес. Вот и катаются они в степь через раз. Да палят время от времени, благо запасы газа восполнить не проблема.

Купил Романов и самострелы с обратными плечами, которые отличали куда лучшие характеристики. Тут ограничений никаких. Но те сугубо для обороны заставы. Прошлый опыт однозначно говорил об их малой эффективности в чистом поле. Если только в серьезном сражении, по большим скоплениям войск. Но охрана границы явно не тот случай.

Спешившиеся бойцы заняли позиции, укрывшись в прошлогоднем бурьяне, выстоявшем в зимнюю пору, да за парочкой кустов, едва пустивших лист. Так себе позиция, но если использовать маскировочную накидку, то получается вполне незаметно. А там узкий и топкий проход, который враз не преодолеть. Словом, хорошая позиция, чего уж.

Михаил остался в седле и лично выехал к переходу встречать гостей незваных. А то как же! Положение обязывает! Даже Добролюб отговаривать от подобной глупости не стал. Только предложил для порядка, мол, может, он пойдет. Ах нет? Ну так и не надо.

При виде Михаила неизвестные насторожились. Подъезжали уже куда медленней и рассредоточившись. Перебросили из-за спин щиты. К лукам не тянутся, что в общем-то и понятно. Противника-то пока не видно. В то, что Романов один, они явно не верили. Да и кто поверил бы. Наивными юнцами неизвестные не выглядят. Напротив, все сплошь зрелые мужи, чуть не у половины заметная проседь в бородах. Тяжко придется, если дойдет до драки.

– Я порубежный боярин Романов, – повысив голос, представился он.

Вот не хотелось ему становиться Осколовым. Хотя такое предложение и поступило от Всеволодова. То, что новоявленный боярин решил взять себе фамилию по отцу, никого не удивило. С введением новых правил такое на Руси повсеместно.

– Это мои земли. А вы кто будете? И что тут делаете без моего на то ведома? – продолжил он.

– Люди проезжие. Идем своей дорогой, никого не трогаем, – также повысив голос, ответил воин, возглавлявший отряд.

– Чьи будете? Что везете? Я желаю осмотреть ваших вьючных лошадей, – заявил Михаил.

– С чего бы это? – возмутился старший.

– Чудак-человек. А ну как вы купцы и везете товар беспошлинно? В этой вотчине я хозяин, а потому обходить себя не позволю.

– Нет у нас товара. Только припасы.

– Вот я и погляжу.

– А силенок-то достанет?

– Не переживай, за этим дело не станет.

К старшему неизвестных приблизился один из седобородых воинов и легонько кивнул в сторону куста. Ясно. Кому-то из дружинников Михаила не сиделось спокойно, и он выдал себя движением. Потом нужно будет наказать за нерадивость. Без фанатизма, но так, чтобы запомнил.

– Ну подъезжай, – предложил старший.

– Не пойдет, – покачал головой Михаил. – Пусть двое твоих воев переправят сюда вьючных лошадей.

– Не много о себе думаешь, порубежный боярин? – выделив интонацией первую часть титула, возразил старший и продолжил: – Иль от свалившегося на тебя счастья голова закружилась?

Ну что тут сказать. Акцент явно указывал на то, что Романов не русич. А значит, не сын боярский, а наемник, которому улыбнулась удача на службе великому князю. А оно ведь как, зачастую, когда из грязи да в князи, голову сносит и гонор зашкаливает.

Романов взмахнул рукой, и из-за взгорка выкатилась тачанка, ну или скорее лафет на рессорах, с сиденьем для стрелка и облучком для возницы. Развернувшись, расчет изготовился к стрельбе. Калибр, конечно, смешной, но в стволе свинцовая картечь, которая на дистанции до семидесяти шагов наковыряет дыр и в доспешных воинах.

Ну и такой момент, как спаренный с ним огнемет. Греческий огонь по цене кусается, чуть не на вес серебра. Но Романов и не подумал отказываться от такого подспорья. И да, к слову сказать, уж он-то вполне доступен князьям. Это одна из статей дохода Пограничного и Киева. Правда, по причине дороговизны успехом особым не пользуется.

– А если так? – склонив голову набок, поинтересовался Романов.

– Богато живешь, – хмыкнул старший.

– Да уж не жалуюсь.

Князья могли закупать пушки для городских стен. В поле с эдакой тяжестью возни столько, что в пользе такой артиллерии появлялись серьезные сомнения. Пищали куда маневренней, но иметь их им можно было не более четырех на дружину. Боярам владеть таким оружием запрещалось. Исключение составляли порубежники. С одной стороны, они вроде как лояльны великому князю, с другой, и им позволялось владеть только одной пищалью. В реальности же они имелись лишь у немногих. Уж больно дорогие. Как, впрочем, и огнеметы.

– Ну так что будем делать? – развел руками Михаил.

– Твоя взяла, – хохотнул старший и приказал двоим воям перевести через ручей вьючных лошадей.

Как и ожидалось, при досмотре не обнаружили ничего подозрительного. Припасы и снаряжение для длительного перехода со стоянками в чистом поле. Обычный набор не то что для воинского отряда, но и вообще для путешествия. Вот только непонятно, что они тут делали.

Покончив с осмотром, Михаил приказал Добролюбу собирать людей и двинулся через ручей к старшему неизвестного отряда. Вроде как выказывая доверие, хотя и не доверял ни на миг. Вот только сидела в нем подспудная уверенность в том, что не станет на него никто нападать. Не нужно им этого.

– Кому служите? – поинтересовался Михаил.

– А с чего ты взял, что мы не сами по себе? Вои мы бывалые, накопить на такие доспехи и оружие нам по силам.

– Это так. Только бывалые вои отправиться в степь могут по трем причинам. Либо за добычей, но ее я что-то не вижу. Либо решив податься в купцы, но товара при вас нет. Либо по приказу. А потому желаю знать, чьи люди прошли через мои земли, чтобы потом не держать ответ перед великим князем.

– Верное суждение. Ну что же, я боярин Остроухов, служу князю Муромскому Юрию Ярославичу. А это мои дружинники. Ходили в степь с посольством к хану Атраккану.

Был такой. Старший сын Шарукана. Помнится, ему и его младшему брату в свое время наподдал Мономах. Да так, что младший Сарычанкан откочевал значительно южнее и восточней, к правобережью Дона. Атраккан же и вовсе подался в Грузию, служить тамошнему царю. Но после смерти Мономаха он вернулся и занял пустовавшие старые кочевья отца.

Граница Муромо-Рязанского княжества в двух переходах к востоку от Оскола. Но оба стольных града, давших имя княжеству, находились на северо-востоке, и если двигаться по прямой, то направление не вызывало сомнений. Не заехали по пути на заставу? Так и что с того. Правильно заметил боярин, они просто проезжают мимо, товара не имеют, а потому он в своем праве и по нынешним законам отчитываться не должен.

Вот если бы они двигались с юга, от орды Сарычанкана, и переправились через Оскол не по удобному броду, где стоит застава, а вплавь, тогда да, выглядели бы подозрительно. А так-то они пришли с юго-запада и изначально находились на правобережье. Пока все в кассу.

– Сразу нельзя было сказать, что ты боярин? А то: люди проезжие, – изобразил легкую обиду Михаил.

– Ну, нужно же было глянуть, кто нынче занял заставу на Осколе. Теперь, стало быть, Романовскую?

– Нет. Осколом и осталась. Хорошее название.

– Не суеверный?

– Коли смерти сильно страшиться, так и за меч браться не стоит.

– Не скажу, что согласен, но то дело твое.

– Тебя как по батюшке-то, боярин?

– Боян Истомич.

Представился не по-православному. Так суеверен или крестился по надобности, в церковь ходит для порядка, а сам почитает древних богов? Есть такие. Процесс отрицания язычества и принятия новой веры небыстрый, длящийся веками. А Крещению Руси еще и полтораста лет не минуло. Да и не повсеместно еще христианство. Так что ничего удивительного.

– Дело уж к исходу дня, Боян Истомич. Может, заедете, переночуете на заставе. Чего в поле-то куковать.

– Одичал уж, поди, сидючи на рубеже? – хмыкнул Остроухов.

– Есть такое дело. Только с соседями и видимся. Даже половцы не захаживают. Чего им у нас делать. А оно уж и надоедать начинает.

– Понимаю. Оно, конечно, малость не по пути, но то крюк невеликий, а спешки у нас особой нет. Веди, хозяин.

До места и впрямь добрались быстро. Тут всего-то порядка шести километров. Не прошло и часу, как въехали во двор.

Возводимые киевлянами заставы представляли собой эдакий квадрат со стенами в два с половиной кирпича, стороной в пятьдесят метров и высотой в четыре. Плюс вал и ров. Вдоль стен с внутренней стороны саманные постройки, над черепичными крышами которых имеются помосты для обороны, по углам площадки. Подъемный мост без надвратной башни, только помост для обороняющихся и поворотный механизм. У противоположной стены донжон – место проживания боярина с семейством и последний рубеж обороны.

Словом, ничего особенного. Эту планировку придумал еще Михаил. Великий князь только воспользовался уже готовым проектом. Не так уж и плохо в расчете на кочевников, лишенных осадных машин. Но даже если и приволокут, что порой все же случается, не так уж все и безнадежно. Есть крепостные арбалеты с приличной дальностью и зажигательные стрелы с греческим огнем. Этот средневековый напалм слишком затратно закупать для огнеметов, а для стрел расход выходит уже не таким большим. Польза же несомненна.

В свое время Михаил собирался снабжать такими арбалетами и греческим огнем централизованно. Покойный Владимир и здравствующий Ростислав решили отдать это на откуп самим порубежным боярам. Как всегда, все упирается в деньги.

Вот только избранный ими подход привел к тому, что в настоящий момент из намеченных застав поставлена едва половина. Впрочем, а был ли у них иной путь, когда у казны наметились серьезные трудности? И все из-за опрометчивого шага Мономаха с вмешательством во внутренние дела ромеев.

Михаил вступил во владение своей вотчиной в начале июня прошлого, сто тридцать второго года, едва успев завершить отбор и снарядить дружину. К этому же времени сумел выкупить десяток семей холопов, которым пообещал свободу и собственные земельные наделы. Плюс Нестор с четырьмя молодыми и такими же холостыми подмастерьями. Отбирал грек их сам, а потому не неумехи какие, хотя еще и не мастера.

За прошедший год внук Леонида успел оборудовать механическую мастерскую и плавильню. Михаил исходил из того расчета, что уж луговую-то руду он всяко разно найдет. И металлом собирался обеспечивать себя сам. Как, впрочем, и кирпичом, черепицей да цементом.

Плюс таких возводимых казной застав заключался в том, что эти материалы не тащили за тридевять земель, а изготавливали прямо на месте. С цементом, правда, получалось не всегда. Как результат, новому владетелю доставались уже готовые к эксплуатации печи по изготовлению строительных материалов.

Внутри стен место нашлось только для ремесленников и мастерских. Крестьянские семьи устроились в посаде, в деревянных домах. Вокруг лесостепь. Из почти двенадцати тысяч гектаров принадлежащей Михаилу земли более трех тысяч были заняты рощами и лесом, поэтому со строительными материалами особых трудностей не возникло.

С его воинством, к слову сказать, дела обстояли не столь плачевно, как поначалу предполагал Романов. Двадцать семь человек успели пройти срочную службу в дружине Пограничного. Далеко не все желают осесть на земле или остаток дней своих посвятить каким-либо ремеслам. Из пяти сотен постоянно в состав дружины входит только две, одна из которых – особисты. Так что остаться на службе шансы крайне малы.

Конечно, с десятниками и самим боярином парням, отслужившим срочную службу, не сравниться. Зато они и не полные неумехи, каковыми оказались остальные. Ну и за прошедший год ветераны их неплохо поднатаскали…

Гостей встретили, как полагается, хлебом-солью, устроили и пиршественное застолье. Михаил с Бояном посидели за общими столами, пока хмель окончательно не ударил в головы пирующим, после чего уединились в кабинете Романова, где продолжили, уже дегустируя ромейские вина. Ну вот любил Михаил себя побаловать.

– Еремей, ну что там дружинники боярина? – когда Боян окончательно сомлел, поинтересовался у протеже Данилова вышедший на крыльцо Романов.

– Двоим подлил зелье, чтобы совсем подозрительно не было. Сказывают, что ходили в орду Атраккана уговариваться с ним о свадьбе его дочери с наследным княжичем Муромским Олегом.

– Почти о том же поведал мне и Боян. Только добавил еще, что князь предложил хану военный союз. Полагаю, он что-то затеял. Поди, не может забыть, что в шестнадцатом году его батюшку постригли в монахи, а три года тому он скончался, – предположил Михаил.

– Если так, то наверняка он снюхался со своим двоюродным племянником, Ростово-Суздальским Давыдом Всеволодовичем. У того и деда и батюшку остригли, – добавил Еремей.

– Возможно. Но то вилами по воде.

– А на кой тогда еще Юрию сговариваться с Атракканом? Его пастбища не граничат с землями муромо-рязанцев.

– Зато пастбища его младшего брата Сарычанкана граничат. Да только у него свободных дочерей уже нет. А так родня моего брата – моя родня. Есть точки соприкосновения. Поэтому совсем необязательно заговор. Разбираться надо.

– Мне отправляться? – подобрался Еремей.

– Вместе пойдем. Здесь и без меня управятся.

– Тебя, боярин, по говору враз признают. Приметный он.

– Ничего. Прикинусь немым.

– А сумеешь?

– Не сомневайся.

Еще бы ему не суметь, коль скоро у него прежде в друзьях был немой, который так и прозывался. Михаил же забыть в принципе ничего не может. А потому и поведение, и мимику, и жесты воспроизведет без проблем. А вот Еремею придется подучиться. Хотя-а… Он ведь из тех, кто у Данилы учился читать по губам. Поймут друг друга без проблем.

Глава 26
Дела занятные, рязанские

Княжество-то Муромо-Рязанское. Да только вот уже шестнадцать лет, как стольным градом была именно Рязань. Муромская знать пытается вернуть стол себе. Не силой оружия, конечно, а своим экономическим влиянием, развитием ремесел и торговли. Время от времени засылают к князю послов с дарами, пытаются его умаслить. Но пока без толку.

Бог весть, что нашло на Юрия Ярославича, но он не желает возвращаться в град, связанный с постригом его батюшки в монахи. После чего того удалили в глухой монастырь, где он и преставился. А потому князь изначально осел в уступающей Мурому Рязани и принялся за активное развития города.

Средства сюда вложены были немалые. Всего лишь за три года площадь города увеличилась в десять раз. За шестнадцать лет его княжения население возросло с полутора тысяч до десяти. Активно развивались ремесла. Как грибы росли мастерские по обработке кости, керамические, кожевенные и ткацкие. Ставились кузницы, бронзовые, железные и стекольные плавильни.

В основе своей город был деревянным. На высоких валах установлены бревенчатые стены. Что в общем-то и понятно, учитывая темпы его роста и доступность строевого леса. Но затем началось каменное строительство. Появились кирпичные и цементные печи. Постепенно кровля менялась с дранки на черепицу. Новые храмы изначально ставились каменными. Затем пришел черед детинца и княжьих палат. Сегодня в камень активно одеваются боярские усадьбы.

Словом, Рязань это едва ли не самый динамично развивающийся город, подобный разворошенному муравейнику. Помимо постоянных жителей тут хватает и пришлого люда, как сезонных рабочих, так и разных купцов. Рязанцы активно торгуют всевозможными товарами, причем далеко не только ремесленными.

Край богат лесами, и тут всегда было развито бортничество, а потому получило широкое распространение и пчеловодство, начало которому в свое время дал именно Михаил. Плодородные земли родили зерно, в настоящий момент являвшееся одной из серьезных статей дохода княжества. Его активно вывозили в основном на север, в Новгород, и далее в варяжские земли.

К слову, стекольное производство тут поставлено на широкую ногу. Правда, поначалу имелись затруднения с хорошими песками и, как следствие, с прозрачностью изделий стекловаров. Но кто сказал, что такой товар не стоит серебра? Еще как стоит. Потому как все одно куда практичней слюды. Да и рука у мастеров набивается.

– О! Макар! Здорово! – воскликнул один из посетителей трактира, поднявшись и призывно замахав вошедшему мужику.

– Ну здорово, Антоха! – подходя к столу, за которым сидели трое, произнес тот.

– Ты когда пришел?

– С вечера еще. Только мы сразу под разгрузку у княжеского причала встали.

– И что за груз на этот раз, коли прямо к князю? Да еще и в ночную пору? – удивился Антон.

– Так песок, от Москвы привезли, – присаживаясь за стол и делая знак подавальщику, ответил Макар.

– А-а-а. Понятно. И куда после?

– Да кто же его знает. Наше дело служивое. Куда отправит князь, туда и пойдем, – огладив бороду, произнес мужик.

Михаил отпил из кружки пиво, потеряв интерес к шумной компании. Ничего любопытного они уже не поведают. Местные к пришлым с настороженностью и откровенничать особо не спешат, а потому приходится добывать сведения все больше исподволь. И за прошедшие три дня удалось кое-что выяснить.

К примеру, ему стало известно, что четыре года тому назад на Москве-реке появилась слобода с знакомым до боли названием Москва. Вообще-то из истории Романов помнил, что основал этот город вроде как Юрий Долгорукий. И было это в Ростово-Суздальском княжестве. Но тут вышло все иначе. Сидит младший сын Мономаха в Торопце, являясь основателем княжеского рода Владимировых, и от престолонаследия находится бесконечно далеко. Москву же основал Муромский Юрий Ярославич. Хм. Тезка получается.

Насколько удалось выяснить, неподалеку от Москвы-реки обнаружились залежи белоснежного песка, вот рядом и устроил слободу князь, не мудрствуя лукаво назвав ее Москвой.

Стекловары Рязани уже четвертый год варят чистейшее стекло. Вот только держится это в тайне. И если приметит соглядатай какой, как треплется эта компания, то не сносить им головы. Потому как на сегодняшний день это серьезная статья дохода княжеской казны. Стекло караванами уходит вниз по Оке до Волги, волоком переходит в Дон, далее к морю и прямиком в Царьград. Там его перекупают венецианцы и продают уже как свое. Но даже с учетом этого доходы князя крайне велики.

И что это означает? Только то, что Юрию нужны не просто деньги, но еще и сохранить эту прибыль в секрете. Для чего именно, предположить нетрудно. Тем более если учесть то обстоятельство, что он пытается сблизиться с половцами. Причем с теми, что держат зуб на Мономашичей.

Остается вопрос по войску. Схема, сработавшая в Червене, пусть и случайно, здесь результата не дала. Двое воинов, ищущих наем, не привлекли ничьего внимания. Если бы князь собирал армию из наемников, то их непременно приметили бы. А тут словно в вакууме. Никому не нужны. Для порядка пытались прибиться к купцам, но неизменно получали от ворот поворот. Без надобности оказались и боярам.

Кстати, последних в княжестве откровенно много. Михаил точно не знает, но по его прикидкам больше сотни. Учитывая же, что каждому из них разрешено содержать по пятьдесят дружинников, получается уже достаточно серьезная сила. Вместе с княжеской дружиной выходит порядка шести тысяч, а может, и больше. И если они проводят хотя бы минимум учений для боевого слаживания, это уже реальная сила.

Впрочем, все одно это слезы. По численности такая дружина сопоставима с мобилизованным надельным полком, но на деле уступит ему. Во-первых, у надельников со слаженностью дела обстоят куда лучше. Во-вторых, более серьезное вооружение. Минимум одна батарея полевых пушек, десяток пищалей и столько же огнеметов. Да плюс централизованное снабжение греческим огнем.

Конечно, у князя есть еще и ополчение. Но это так, пушечное мясо. От них против привычного к строю войска только и толку, что те умаются их рубить и колоть, да больше израсходуют стрел и горючего. Конечно, в открытом бою и при подобном подходе князь может задавить массой. Но ведь от эдакой напасти можно выстоять и в обороне. А там, глядишь, и подмога подоспеет. Нынче великокняжеское войско легкое на подъем.

Дверь в трактир вновь распахнулась, и в обеденный зал ввалились трое мужиков в кольчугах, усиленных железными пластинами, с промежутками между ними в одно кольцо. Такой доспех тяжелее, но в то же время мало чем уступит ламелляру, все еще превосходя его по удобству и гибкости.

У Михаила в комнате на втором этаже трактира остался почти такой же. Обзавелся как раз на такой случай, если нужно будет особо не отсвечивать. Подобные усиления в связи с широким распространением ламелляра на Руси стали едва ли не повсеместными. Разве только кольца и пластины у Романова стальные, а потому обеспечивают лучшую защиту. С другой стороны, и стоит такая броня значительно дороже той, что была на вошедших мужиках.

Отчего мужики, а не вои? Так ведь а кто они еще-то. Ну, может, ремесленники. Воина сразу видно уже по тому, как он носит все это железо, словно броня его вторая кожа. Все неизменно подогнано, не болтается, не мешает и не стесняет движений. Он и идет-то практически не звеня кольцами и не бряцая оружием. Этого у вошедших не наблюдалось и близко, хотя и полными неумехами они не выглядели.

И вот это-то и заинтересовало Михаила настолько, что он взглядом подал Еремею знак. Тот понятливо моргнул и, когда вошедшие прошли мимо него к стойке, за которой находился трактирщик, сосредоточил на них свое внимание, так как теперь они оказались у Романова за спиной.

– Здорово, Осьма.

– И тебе не хворать, Вторуша. Неждан, Петр, поздорову. – Это уже к спутникам первого.

– Здравия, – подкрепляя свои слова жестами, чуть не в один голос ответили те.

– Я гляжу, учения у вас сегодня, – произнес трактирщик, явно подразумевая их полную выкладку.

– Есть такое дело. В броне и оружные. Щиты с копьями в повозке оставили, – подтвердил Вторуша.

– Даже повозки выгнали. Серьезно у вас на этот раз.

– Эт точно, – хмыкнул тот.

– Чего хотели-то? – поинтересовался трактирщик.

– Бочонок пива с собой нам сделай.

– Может, и здесь по кружечке опростаете? Много времени не займет.

– Ага. Чтобы Олег из нас потом всю душу вытряс. Не. Оно того не стоит, – возразил Вторуша. – Вот покончим с учением, тогда и выпьем малость всем десятком.

– Если этот ирод позволит. Помнишь, что было на прошлой седмице? – возразил Неждан.

– Вот типун тебе на язык, – вскинулся Петр, третий их товарищ.

Трактирщик ушел в заднюю комнату и вскоре вернулся с бочонком на одно ведро[91]91
  Ведро – старинная русская мера объема жидкостей, равная 12 литрам.


[Закрыть]. На десяток вроде получается и не так много, но, с другой стороны, им ведь не пьянствовать, а так, для аппетита.

– Это что же, ополченцы, получается? – проводив воинственных мужиков взглядом и изображая немого, одними губами произнес Михаил.

– Выходит, что так, – прекрасно поняв его, ответил Еремей.

– Погляжу, – сделал очередной знак Михаил.

Он поднялся из-за стола и направился к двери. Еремей решил присоединиться к нему. Чего ему тут киснуть. Подышит свежим воздухом.

Десяток ополченцев уже отдалялся от трактира, двигаясь за боевой повозкой, грохочущей по успевшей просохнуть после дождя улице. Из переулка неподалеку появился следующий, двинувшийся вслед за первым, и также при повозке. К трактиру приближался еще один десяток, о чем возвещал грохот очередной повозки. И все на один манер в усиленных кольчугах. Щиты, копья, на поясах мечи и массивные ножи. И при каждом десятке воин, которого не спутать с ополченцем. Похоже, наставники, назначенные к ним десятниками.

Подобную картину Михаил прежде наблюдал только в Пограничном, где сам же такие порядки и завел. Матвей не дает ополченцам расслабиться, и, если уровень боевой подготовки пограничников снизится, случится это явно не при нем.

Дело это дорогое, но, похоже, князь Юрий не скупился на снаряжение своего ополчения. И деньги на это у него имелись. Мало того, он извлек урок из неудач своих предшественников, а потому никаких незаконных вооруженных формирований. Каждый князь и боярин обязан заботиться о снаряжении и обучении ополчения в меру сил и способностей.

Матвей под таким соусом имел свою небольшую армию. К этому же призывал и покойного Петра, но тот не послушал. Правда, справедливости ради, у пограничников дело поставлено куда основательней. Там все жители проходят сначала срочную службу, где только тем и занимаются, что боевой подготовкой. Учения ополчения для них уже скорее повторение пройденного, чтобы не забывалось. По рязанцам же видно, что плотное обучение они не проходили.

Впрочем, даже наблюдая со стороны всего лишь за тем, как они движутся к городским воротам, можно было сделать безошибочный вывод – это ополчение если и уступит какому, то только пограничникам. Вообще-то некорректное сравнение. Те вполне могут встать и против надельников. С другой стороны, и вот эти уже не совсем пушечное мясо или живая масса. А значит, куда опасней, чем Михаил предполагал еще несколько минут назад.

Стоп! А ведь род Ярославичей достаточно ветвистый. В Муромо-Рязанском княжестве только одних удельных князей шестеро, а это тысяча двести законных воев. Да если у всех дела с ополчением обстоят точно так же… Да еще и бояре не отстаиваются в сторонке…

Сомнительно, чтобы князь Юрий Ярославич претендовал на великокняжеский престол. У него на это нет никаких прав. Зато, набрав достаточно сил, может попытаться отложиться. И похоже, он решил, что пришла пора, коль скоро начал сговариваться с Атракканом о свадьбе сына с его дочерью и брачном союзе. Две орды – это порядка двадцати тысяч всадников. А там, глядишь, и еще подтянутся. Кочевники воевать любят. Да плюс войско князя, которое навскидку получается порядка сорока тысяч. Сила!

И куда более внушительная, если они объединят усилия с Ростово-Суздальским князем Давыдом Всеволодовичем. Есть у того зуб на Мономашичей, величиной с бивень мамонта. Опять же жить сами по себе, наособицу, плохо ли? Да замечательно!

И что самое интересное, Михаил подобную мысль глупой не считал. Да, он не просто поддерживает великого князя, но и готов драться за его власть. Но это вовсе не значит, что ему все нравится в существующих реалиях. Многое он делал бы по-своему. Но Романов все же выбрал единое государство. Объединить, создать сильную вертикаль власти, ограничить влияние бояр, которые сейчас набирают силу, а там уж можно браться и за иные реформы.

Хм. А ведь может статься и так, что князья сговорились с восточными соседями, булгарами. У Мурома, теперь уже Рязани, и Суздаля, несмотря на противоречия, с ними давние торговые отношения. Опять же купеческие караваны идут по Волге, через их земли. А уж сколько воинов сможет выставить булгарский хан, остается только гадать.

Иное дело, а хватит ли у князей серебра, чтобы заплатить всем своим новоявленным союзникам. Но им ведь можно и не платить. При наличии артиллерии, а паче того, греческого огня, города будут падать к ногам штурмующих как скошенная трава. Пообещать кочевникам отдать на разграбление земли успевших нагулять жирок черниговцев, да смолян, и те согласятся, к гадалке не ходить. Им ведь достаточно ворваться за стены, а там уж они наведут шороху, ни капли сомнений.