Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Наплевать? Можно в общем-то. Конечно, она мастерица своего дела и разводит мужиков на раз, а там профессионально обрабатывает клиента, не оставляя тому шансов. Но, с другой стороны, не такая уж она и незаменимая, чтобы устраивать за ней забеги по степи. Н-но… Пропадет же дура! И детей погубит. Хотя-а… чего это он. Детей как раз скорее всего кто-то возьмет к себе в семью. Малые же еще. Вылепят из них настоящих кочевников.

Завтракал без спешки, чтобы и с толком, и желудок не набивать, потому что с полным брюхом особо не побегаешь. Ксения ушла еще ночью. Только лошади к тому моменту не успели нормально отдохнуть. А значит, уже к полудню ей придется устроить привал.

Конечно, она может и продолжить путь. И сомнительно, чтобы загнала животных. Но двигаться они будут без особой прыти. Хорошо как успеют пройти шестьдесят километров. Не сказать, что ему такой марш-бросок на один зуб. Да еще и по полной выкладке. Но в то же время и не смертельно. Уже к ночи догонит.

Охохошеньки, дела его тяжкие! Проверил, как закреплено имущество, не болтается ли сидор. Выматерился, придавая себе решимости, и побежал, с места взяв размеренный темп. Два шага – вдох носом. Два шага – выдох ртом. И смотреть под ноги. Не хватало еще подвернуть. Тогда о погоне можно позабыть.

Выдерживать нужное направление не составляло труда. Четыре лошади оставляли след что твоя дорога. Оставалось только бежать по нему, не забывая посматривать по сторонам да вслушиваться в окружающие звуки, чтобы вовремя среагировать на возможную опасность. Выбранное Ксенией направление удачным не назвать, у клобуков кочевье, и она направлялась прямиком в сторону их зимовий.

Однако за весь день он так никого и не повстречал. Разве только незадолго до полудня обнаружил место привала. Его предположения подтвердились. Ксения не дала лошадям нормально отдохнуть и, едва те малость отдышались, погнала их дальше. Имея должный опыт, она могла бы пройти за сутки и большее расстояние. Но ее умений хватало только на то, чтобы худо-бедно держаться в седле.

Опять же дети, которые устают куда сильнее. Они ведь не кочевники, которые держаться на лошади учатся раньше, чем ходить по матушке-земле. К седлу Первуша и Анюта непривычные, а потому переходы выматывают их изрядно. Время от времени еще и шагать приходится, чтобы ноги размять. Он потому-то и продал трофейных лошадей, что, по сути, от них никакого проку не было бы. Только лишняя возня и чуть больше прибыли в перспективе.

Это только кажется, что верховая езда не представляет трудностей, на самом деле это испытание на выносливость. И уж тем более для неокрепшего детского организма. Конечно, если все время погонять, не проявляя жалости, то добиться можно многого. Но требовать такого от матери… Только если стоит выбор между жизнью и смертью. Чего не было и в помине.

С наступлением темноты он серьезно снизил темп. С одной стороны, видимость упала настолько, что терялись следы даже лошадей. С другой, он ни на минуту не забывал о том, что молодая мать с детьми могла стать добычей степняков. Конечно, сейчас кочевье и ни о каких набегах не может быть и речи. Нужно в первую очередь позаботиться о стадах. Однако это вовсе не отменяет разъездов по степи. Ведь во время кочевья курени и аилы наиболее уязвимы, а потому о приближении возможной опасности лучше бы знать заранее.

Стоп! Ну здравствуй попа новый год! Допрыгалась, матрешка! На фоне ночного неба Михаил рассмотрел какую-то странную тень. Быстренько прокрутил картинку перед мысленным взором. Никаких сомнений. Доблестный воин степей. Наверняка караульный.

Глава 18
Я своих не бросаю

Н-да. Вот никаких сомнений, что именно за этим взгорком Ксения и устроила свою стоянку. Михаил рассказывал ей, сообразуясь с чем устраивает их сам. И самое первое условие – это необходимость спрятать отблески костра от чужих глаз. Идеальный вариант – выбрать какую-нибудь низину в окружении возвышенностей. Промоину или овраг. Если таковой возможности нет, то выкопать яму.

К слову, лопата у нее имелась. Самая настоящая, выделки пограничных мастерских. Дорогое удовольствие, которым озаботился Михаил еще в Переяславле. Лишним такой девайс никогда не будет, тем более что его можно использовать и как топор, и как пилу. Эту конструкцию для своей дружины Романов разрабатывал сам.

Впрочем, все было за то, что в этот раз женщина обошлась без нее. Как и без оврага. Или же об этом позаботились кочевники. Слишком темно, чтобы можно было разобрать, есть ли поблизости еще какие-то следы. Или тот, по которому шел он, был единственным.

Вопрос, влезать ли в драку или нет, перед ним не стоял. Иное дело, как это сделать, чтобы не погибнуть и вытащить Ксению с детьми. А для этого неплохо бы сначала осмотреться. Благо пост караульного он приметил, и теперь можно обойти его стороной. Ну а там и принимать решение.

Весь металл на Михаиле вороненый и по поводу бликов он не переживал. Да и луна еще не взошла. Из светлого в его снаряжении только сидор, который Романов в любом случае собирался оставить. Он находится ниже, а значит, рассмотреть его будет не так-то просто. Главное, не нашуметь. Ну что-что, а бесшумно двигаться при обилии надетого железа у него опыт большой. Все подогнано должным образом, управится.

Мысль предоставить дуру самой себе все же шевельнулась. Но мелькнула и пропала. Он своих не бросает. Если погибнет, то с чувством выполненного долга. Большой заговор предотвращен, у престола есть верный цербер, который поможет выстоять великому князю. Правда, не получится лично посчитаться с Ростиславом.

Но, с другой стороны, может, сумеет быстро обернуться. Помнится, Макар Ефимович прямо ручки потирал, утверждая, что они значительно продвинулись в плане изучения ЕИПЗ. А значит, имеется шанс вернуться и застать-таки князюшку, хоть на смертном одре. Мужик он здоровый, через пару лет точно не помрет, если только не помогут.

А вот если сейчас он уйдет, бросит Ксению, то до конца дней своих будет себя корить. Причем сколько отмерено ему жизней в иных мирах или в родном, столько и будет. И без того хватает поступков, за которые стыдно до зубовного скрежета. И плодить их нет никакого желания.

Прежде чем двинуться вперед, он извлек собственноручно приготовленную мазь и обработал лицо. Это устранит светлое пятно, а резкий запах ассорти экстракта трав собьет с толку степных лошадок. Они у кочевников почище собак будут. Можно вообще никаких дозоров не выставлять. В теории. На практике такой дурью никто не мается. Потому как лошади, конечно, сторожа, но стопроцентно гарантировать безопасность не могут.

Щит за спиной. Там же меч в особых ножнах и саадак. В руках лук с наложенной на тетиву стрелой. Пригнувшись чуть не до самой земли, мелкими шажочками наверх. И все время вглядываться в более светлую полоску неба над изломом возвышенности. Если караульный вновь решит двинуться, то он его приметит. Разумеется, если тот все еще на месте. А то получится, что он сам уже обнаружил Михаила и, в свою очередь, выслеживает его.

Вскоре двигаться даже в полуприседе стало опасно. Лук в саадак за спину, и дальше по-пластунски. Практика у него богатая, а потому броня не стесняет движений. Опять же исходя именно из такого опыта и модернизировались доспехи в течение многих лет. Как результат, мало что осталось от изначального византийского прототипа. Только и того, что ламеллярный доспех.

Чтобы добраться до вершины, ему понадобилось минут пятнадцать. Не та ситуация, чтобы торопиться. Тут как в поговорке: тише едешь – дальше будешь. Никаких сомнений, что ему вновь придется драться с превосходящим противником, а потому фактор внезапности нужно использовать в полной мере.

Клобуки расположились в низине. Так, чтобы не был виден костер, от которого доносится запах готовящегося мяса. Впрочем, место, скорее всего, выбрали не они, а Ксения.

В отблесках огня удалось рассмотреть детей. Сидят вместе, скорее всего связанные. И спиной к матери, которой сейчас пользуются по очереди кочевники. Причем она всерьез старается доставить им удовольствие. Не столько за себя страшится, сколько за сына с дочкой.

Судя по количеству лошадей, клобуков шестеро. Двое сидят у огня, оба в доспехах. Металл бликует в отсветах пламени. Но что это, кольчуга или ламелляр, не понять. Третий наблюдает за товарищем, ритмично двигающимся на полонянке. И похоже, стоит не ради одного лишь любопытства, а в нетерпении дожидается своей очереди. Пятый, получается, на посту.

Вон он. Лежит именно там, где его изначально и приметил Михаил. Возможно, тот только занимал пост, вот и появился столь удачно в поле зрения. Потому что сейчас укрылся грамотно. Если бы не едва заметный блик костра на бронзовых накладках воинского пояса, то Романов его и не приметил бы.

Ну и где, спрашивается, шестой? Ксении и детям сейчас ничто не угрожает, так что для спешки никаких причин. Как бы это цинично ни звучало, но от нее не убудет. Всякого успела повидать. Детей не тронут. Их, может, даже и на невольничий рынок не повезут, а возьмут на воспитание в семьи кочевников. Довольно распространенная практика. Свежая кровь никогда не будет лишней.

Опять же не помешает отдохнуть перед дракой. С каждой минутой, проведенной в покое, усталость покидает его натруженное тело. И вообще, нужно же выяснить, где шестой. Придется, так Михаил и до предрассветных сумерек досидит. Но пока не разберется, где все члены этого отряда, не сдвинется с места. И без того на их стороне неоспоримое преимущество.

Пока суд да дело, решил изготовиться к бою. Аккуратно, чтобы ненароком не брякнул, перевел из-за спины щит и положил его слева от себя, чтобы сразу под руку. Затем настал черед саадака, который расположился справа. Пять стрел Михаил извлек и воткнул также справа и вплотную к себе.

При этом он не сводил взгляда с обнаруженного караульного. До него всего-то метров тридцать. Камень добросить можно. А потому лучше бы постараться даже дышать через раз. Выйти победителем Романов может только в одном случае – если навяжет свой рисунок боя и с первых мгновений гарантированно достанет хотя бы одного.

Через час кочевникам надоело тешиться с пленницей, и они наконец расселись вокруг костра, не забыв ее связать. Поговорили немного. И похоже, им было весело, так как они то и дело оглашали низину смехом. Потом двое поднялись и разошлись в противоположных направлениях. Ага. Вон, значит, где второй караульный. Каков умелец. Сумел укрыться так, что его не рассмотреть, даже несмотря на взошедшую луну.

Еще через полчаса лагерь окончательно угомонился. Либо стоявшие в карауле первыми успели натешиться с Ксенией, либо старший велел спать, а свою долю они получат утром. Вполне возможно. Чего мешать товарищам отдыхать. Девка страстная. Ласки настоящих мужчин принимает, громко получая от этого удовольствие, ну и щедро одаривая их, чего уж там.

Выждал еще немного. Наконец решил, что пора. Было бы неплохо для начала снять дальнего. До него добрая сотня метров, что для Михаила некритично. Если тщательно подготовить выстрел, то он гарантированно поразит кочевника. Но тогда можно подставиться под ближнего, что в тридцати метрах справа.

Михаил перекатился через левый бок на спину, устроившись на щите. Для использования из засады арбалет, конечно, куда предпочтительней, но в данных условиях и короткий лук ни разу не помеха, а его скорострельность еще и на руку. Вот если бы трава тут была повыше, тогда да, одно расстройство. Но, как видно, по склону прошлось какое-то стадо, подъели ее тут изрядно.

Лежа на спине, натянул лук, прицелился и спустил тетиву. Резкий щелчок по рукавице. Короткий свист оперения. Тупой, чавкающий удар срезня, пропоровшего одежду и вошедшего в живую плоть. И тут же ночь разорвал крик, полный боли. Еще бы. Когда прилетает такой гостинец. Охотничий наконечник не подарок, он оставляет обширные кровоточащие и весьма болезненные раны. А уж если они не смертельные…

Кочевники в лагере всполошились и повскакивали на ноги. Но не паникуют. Сразу схватились за оружие и прикрылись щитами, встав в круг. Не мешало бы для начала понять, где затаился враг.

Михаил наложил следующую стрелу, на этот раз бронебойную, и всмотрелся в караульного на противоположной стороне впадины. Еще несколько секунд назад он его наблюдал, теперь же никого не видно. То ли сместился, то ли укрыл все светлые части гардероба. Сволочь, одним словом! Все бы жизнь усложнять честным людям.

Плюнул на поиски и прицелился в того, что сейчас пытался затушить костер. Правильно. Нечего помогать вражескому стрелку. Да и самим взор застит. Только в этой ситуации не костер гасить, а самим сместиться в сторону. Метров семьдесят. Не близко. Н-но…

Вновь тренькнула тетива. Из-за стенаний раненого Михаил и сам-то этот звук едва различил, что уж говорить о кочевниках. Удачно получилось. Куда попал, не видно. Но достал качественно, коль скоро тушивший костер коротко вскрикнул и рухнул прямиком в пламя. Одежда тут же запылала, и окрестности огласил новый крик, полный нечеловеческих страданий. Хуже нет, чем гореть заживо. Романов на себе такое не испытал, только получал ожоги, но и не хотел обретать подобный опыт.

Дополнительное пламя еще больше осветило оставшуюся троицу. Но и прилетевшая стрела подсказала им направление, откуда исходила опасность. Грамотно прикрывшись щитами, они двинулись к находящимся в стороне лошадям. Самого Михаила еще не видели, но внимательно всматривались в склон. Да пусть хоть глаза сломают. Огонь сыграл с ними злую шутку. А вот то, что теперь в эту же сторону всматривается и второй караульный, уже проблема.

Очередная стрела завязла в щите. Все. Дальше в засаде уже не усидеть. Сбежавшие кочевники в его планы не входят. Это гарантированный геморрой с летальным исходом. Против этих у Романова есть хоть какие-то шансы. Когда же появятся их сородичи, хорошо как получится подороже продать свою жизнь.

Михаил отложил лук, перекатился на живот и одним махом оказался на ногах, подхватив при этом щит и один из метательных ножей. Мгновение, и он уже побежал в сторону вышедших из круга света воинов. Правда, совсем скрыться из виду у них не получалось из-за отблесков пламени на доспехах двоих из них.

Караульный приметил его и попытался достать из лука. Но грамотно выставленный щит с тупым стуком принял стрелу на себя. Хороший стрелок! Да еще и глазастый, сволочь. И это проблема. С такой поддержкой Романова могут в два счета разобрать на части.

У троицы, отходящей к лошадям, наконец кое-как восстановилось зрение, и они также рассмотрели набегавшего противника. А тут еще и выкрик караульного о том, что Романов один. Некая определенность тут же изменила планы противников, и они разошлись в стороны, изготавливаясь к рукопашной схватке.

Михаила такой расклад полностью устраивал. Он слегка подкорректировал курс, выбрав в качестве цели бездоспешного воина, крайнего слева. Тот не стал праздновать труса и бросился в атаку, при этом и не думая особо прикрываться щитом, тот защищал лишь левую половину груди. Сам виноват!

Короткий взмах, и кочевник, до которого было не больше семи метров, споткнулся и полетел кубарем в траву. Резкая колющая боль под правым соском не способствовала координации движений. И вообще, знакомство с граненой сталью смертельно опасно. Кочевник не ожидал подобной подлости, ведь противник должен был вооружиться мечом.

Все так же забирая влево, Михаил бросил руку за спину и, откинув стопор, выхватил изогнутый меч. При этом он двигался так, чтобы максимально прикрываться от стрелка. Но, похоже, отсветы костра теперь кое-как освещали и его, что облегчало задачу лучнику. Каким-то шестым чувством Романов понял, что очередная стрела прошла на уровне его бедра, под нижним срезом щита.

Клинок скользнул из ножен и, описав дугу, обрушился на второго кочевника, облаченного в кольчугу. Тот принял атаку на щит, и сразу же за этим в него влетела нога Михаила. Уступающего в массе кочевника отбросило назад. Все произошло настолько стремительно, что ни о какой контратаке не могло быть и речи.

Несмотря на то что степняки – конные бойцы, воин сумел удержать равновесие и не полетел кубарем. Хотя лучше бы все же опрокинулся, разрывая дистанцию и уступая место уже набегающему товарищу. А так ему пришлось слегка расставить руки для баланса. Этим не преминул воспользоваться Михаил, вогнав острие клинка ему в живот, разрубая и распрямляя кольчужные кольца. Такая рана не разит наповал, зато гарантированно выводит противника из строя. А еще шансы, что клинок завязнет в теле, минимальны.

Бог весть, как он вообще среагировал. Не помогла даже легкая отстраненность и управление телом словно со стороны. Обычный прием, дававший ему неизменное преимущество и позволявший серьезно прибавить в скорости реакции. Но тут Михаил вообще ничего не успел осознать. Просто по какому-то наитию подпрыгнул так высоко, как только мог. И лишь находясь в воздухе, осознал, что под ним сверкнула отточенная сталь. Кочевник, не мудрствуя лукаво, атаковал его по ногам. Но, к счастью, не преуспел.

В свою очередь, Романов контратаковал, описав дугу снизу вверх. Но также не сумел достать противника. Кочевник успел отшатнуться, и клинок его даже не задел. Впрочем, сомнительно, что это ему навредило бы. Кольчуга, та скорее всего не выдержала бы. Но русский ламеллярный доспех выстоял бы однозначно. Даже с железными пластинами.

Пользуясь тем, что Михаил еще не обрел окончательное равновесие, степняк ударил щит в щит. С массой тела у него все в порядке. На редкость здоровый для клобуков, не иначе как имелась смешанная кровь. У него получилось отбросить Романова, вынудив того открыться. И продолжение атаки, скорее всего, принесло бы ему успех, но в этот момент в бедро Михаила впилась стрела, и нога сама собой подломилась. Он попросту не успел совладать с острой болью, буквально рухнув на колено. Как результат, меч нападавшего просвистел у него над головой.

Сам Романов, еще до конца не приглушив острую боль, отчего перед глазами плыли разноцветные круги, различимые даже в темноте, нанес колющий удар снизу вверх. Подобного кочевник не ожидал уж точно. А потому не успел ничего предпринять и взвыл белугой, получив острие меча в пах.

Справившись с болью, Михаил поднялся на ноги и бросился в сторону приблизившегося стрелка. До него было не более пятнадцати метров, и он уже вновь натянул лук. А вот Михаил среагировать не успел. Притупив болевые ощущения, он потерял при этом в подвижности. Бронебойная стрела пробила стальные пластины, попав в правую часть груди.

Вот только все то же состояние отстраненности помогло Романову сохранить боеспособность. Он даже не сбился с шага, чем вызвал растерянность у кочевника, и сумел отыграть пару лишних метров. Еще немного, пока тот отбрасывал лук и выхватывал меч, переводя щит из-за спины на грудь. До конца изготовиться степняк так и не успел. Михаил запустил в него свой меч и тут же потянул из петли топор.

Впрочем, в этом уже не было необходимости. Клинок ударил точно в незащищенную броней грудь, опрокидывая клобука на спину и ставя точку в его жизненном пути.

Михаил приблизился к нему, вернул топор в петлю и, выдернув меч, коротко полоснул поверженного по горлу. Вынул из его саадака стрелу и даже при скудном лунном свете рассмотрел, что наконечник держится не так прочно, как хотелось бы. А значит, выдергивать стрелу из себя нежелательно. Дурная весть.

Для начала он обошел всех четверых у костра. Получивший укол в живот и угодивший в огонь были все еще живы, но оказать сопротивление неспособны. Пожалуй, раненые даже не осознавали, что к ним приближается смерть. Походя разрезал путы Ксении, смотревшей на него выпучив глаза. Караульный, получивший стрелу первым, потерял сознание от большой потери крови, и, скорее всего, она его таки добила бы. Впрочем, это не повод пускать дело на самотек. Поэтому Михаил полоснул мечом по его горлу.

Наконец вернулся к костру и опустился на траву. Устало вздохнул. Посмотрел на Ксению, возившуюся с детьми и бросающую в его сторону тревожные взгляды. Попытался провести диагностику раны в груди и не преуспел в этом. При удачном стечении обстоятельств шансы выжить есть. Правда, их не так много.

– В поясе деньги. Заберешь, – прерываясь из-за болезненных спазмов в груди, заговорил он, обращаясь к женщине. – Вернешься обратно на полдень, на один переход. Потом пойдешь на закат. Через три дня выйдешь на земли Теребовльского княжества.

– Почему? Найти мне замену не так трудно. Гулящих девок много.

– Я своих не бросаю.

Молодка постояла какое-то время, а затем решительно подошла к нему и ухватилась за древко стрелы.

– Убить решила? – кашлянув, спросил он.

– Помочь.

– Эдак только убьешь. Наконечник останется внутри.

– И как быть?

– Если поможешь, побарахтаюсь.

– Что делать? – с готовностью спросила она.

Он достал из кошеля резак, изготовленный оружейником по его заказу как раз на такой случай. Объяснил, как им пользоваться, и велел для начала срезать наконечник у стрелы, пробившей насквозь бедро. Любой другой от ранения в грудь уже потерял бы сознание, но Михаил сохранял ясность ума. Да и болевой шок ему не грозил, благо сумел купировать боль. Не полностью, чтобы сохранить возможность управлять телом. Но все же ощущал ее в разы слабее.

Когда на бедро легла повязка, женщина помогла ему расстегнуть ремни доспеха и убрать в сторону часть, прикрывающую со спины. Ничего не понимая, принесла седло и положила его перед ним. Он коротко рассказал ей, что и как нужно будет сделать. Какие приготовить мази и наложить на рану. Потом подмигнул ей и принялся за дело.

Уперев хвостовик стрелы в седло, он начал на нее давить, продавливая через прореху в доспехе на груди и через свое тело, ощущая, как наконечник пришел в движение, пронзая его плоть. В какой-то момент почувствовал, что тот упрется в ребро, и, слегка сменив направление давления, сумел сместить наконечник, пустив его мимо препятствия.

Наконец тот проклюнулся со спины, и в дело вновь вступила Ксения. На этот раз она срезала наконечник куда быстрее. Потом замерла перед Михаилом, глядя ему в глаза.

– П-поздно п-пить б-боржоми, – прерывисто произнес он. Ободряюще улыбнулся и уточнил: – Все помнишь?

– Д-да, – нерешительно ответила она.

– Тогда делай.

Она глубоко вздохнула, набираясь решимости, и наконец потянула древко, извлекая его единым плавным движением. Так, словно все время только этим и занималась. Но Михаил даже в лунном свете рассмотрел, как она побледнела.

А потом ему стало не до нее. Грудь сдавил очередной спазм, контролировать который он уже не мог. Боль была вполне терпимой, но для настрадавшегося мозга наконец настал его предел, и он попросту отключился. А вместе с ним и сознание Михаила.