Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 334 страниц)

Кого-то из гребцов отпустят, а кому-то предложат присоединиться к пограничникам. Но пока все они останутся прикованными к своим банкам. От греха, так сказать. А то мало ли какие планы родятся в их головах. Решат захватить галеру и начать пиратствовать. Кто сказал, что это прерогатива турок и арабов. Европейцы также грешат этим. Хотя справедливости ради пока не в таких объемах.

Вскоре Данила управился и предстал перед воеводой, довольный собой. Да еще и привел одного из пленников. По виду то ли китаец, то ли кореец. Не отличает их Михаил.

– Из сотни гребцов четырнадцать погибли, – начал докладывать безопасник, – двадцать настоящие тати, еще десять к ним басурмане, ну и пятьдесят шесть пленные христиане. Русичей только пятнадцать.

– А этот к каковым относится? – кивая на азиата, поинтересовался Михаил.

– Этот ханец, держали его отдельно. На цепи, но не в черном теле. Хорошая еда, сухая и чистая подстилка, к веслу не приставляли.

– На каком языке говорит?

– На турецком. Но совсем скверно. Толком, чем он хорош, я так и не понял. Вроде бы говорит, что кузнец. Но я полагаю, что простого коваля отдельно держать не стали бы.

– Правильно понимаешь. Ну что же, присаживайся, поговорим, – указывая китайцу на складной стул, предложил Михаил на турецком.

Расположился Романов на корме со всеми удобствами. Походный стол, пара складных стульев, над головой растянута парусина, оберегающая от палящих солнечных лучей. От доспехов он уже избавился, оставшись в льняных рубашке и портах. На ногах легкие сандалии. Чего над собой измываться.

– Тебя как зовут? – поинтересовался Михаил на чистейшем турецком.

– Минья звут Хуоджин Чжан, – с характерным мягким акцентом и коверкая слова, ответил тот.

– Ну что же, Хуоджин, ответь, отчего тебя держали отдельно и так заботились?

– Я мастьер, кузньес.

– Настолько хороший мастер?

– Я ни совсьем кузньес. Я дьеляю мьеталл.

– Понятно, что ни хрена не понятно. Но уже интересно. Дорофей, мы готовы к движению?

– Да. Пленников рассовали кого в трюм, кого на банки. Призовые команды на борту. Освобожденных к делу приставим уже по ходу, – доложил полусотник.

– Вот и ладно. Тогда трогаем. Нас, наверное, уже заждались на месте встречи.

– Слушаюсь.

– Ну а теперь с тобой, Хуоджин. Мне проще научиться твоему языку, чем ждать, когда ты заговоришь на нашем. Чего смотришь? Не понимаешь? Правильно. Но этот язык ты еще выучишь, – хмыкнул Михаил и перешел на турецкий. – Я буду изучать твой язык.

Материя для Романова известная и небезынтересная. А потому он знал, как подступаться к процессу обучения. Уж пятый язык изучает. Так что уже к вечеру он мог общаться с пленником на его родном языке. Разумеется, уровень все еще твоя моя не понимает, твоя стоит, моя стреляет. Но в общем и целом разговор складывался куда лучше, чем до того посредством турецкого. А пообщается с Хуоджином подольше, так и вовсе станет полиглотом. Еще и грамоту изучит, потому как тот знал иероглифы.

Итак, китаец был не столько кузнецом, сколько металлургом. И насколько понял Михаил, его жидкий металл, из которого можно отливать различные орудия труда, не что иное, как чугун. Технология в Китае известна с незапамятных времен. Когда точно, Хуоджин понятия не имел. Но все его предки были заняты на данном производстве.

Потом случился набег степняков, плен. Как мастера его поначалу оставили при стойбище, но позже оказалось, в кузнице он работать не мог. А полученный им металл никуда не годился. Его хорошенько проучили за то, что он потратил силы, средства и время своих хозяев, после чего сбыли с рук долой. Так он и кочевал, сменив уже третьего господина.

Михаил точно знал, что из чугуна получают и сталь. И выход ее должен был быть куда выше, чем в его усовершенствованных печах. Но он понятия не имел, как подступиться к этому вопросу. Сам Хуоджин утверждал, что железо из чугуна не получали, а просто отливали различную посуду, инструменты и сельхозинвентарь. Из особого сорта чугуна даже ковали оружие, наконечники для стрел и копий, и даже мечи.

Жаль, конечно, что китайцу неизвестна технология получения стали. Но с другой стороны, какая разница. Железо и сталь Михаил получит и так, благо производство уже налажено, и есть месторождение отличной руды. Но ведь в окрестностях Пограничного имеется и руда поплоше, которую никак не используют.

Дверцы для печей, колосники, задвижки, варочная плита с кольцами. Различная посуда. У него дома, в прежнем мире, была чугунная сковородка, и жена если что-то жарила, то непременно на ней. Просто потому, что даже банальная яичница получалась вкуснее, чем на всех этих тефалях. Словом, бог с ней, со сталью, он и так найдет, где и как использовать чугун. Да тут даже особо не придется напрягать воображение. И даже над технологией литья не нужно мудрить, вот он, готовый мастер…

К точке рандеву подошли к вечеру. Как и предполагал Михаил, они прибыли последними, так как себе он нарезал самый дальний маршрут. Количество кораблей в их своеобразной эскадре увеличилось до двадцати двух. Трюмы всех двенадцати трофейных галер оказались набиты как пленниками, так и ценными товарами. Ну и продовольствие. Куда же без него-то. Нужно же чем-то кормить такую прорву народа.

С трофеями Михаил решил просто. На рассвете они взяли курс на Крит, где будут ожидать возвращения ладей с остальной дружиной. Там же должны были определиться по участи рабов и пленников.

Ладьи же взяли курс на Акко. Близ порта обнаружилось довольно много судов самого разного размера. От небольших парусных лодок до кораблей. Первых они трогать не стали. Вторых жгли без разбора. И не пытаясь взять на абордаж.

Всего под раздачу попали восемь торговцев. Бог весть, какой у них на борту товар. Михаил даже не задумывался по этому поводу. Просто вражеские корабли, и весь сказ. И так боролся с жабой, за прошедшие дни отправляя на дно купцов. Но там он знал о содержимом их трюмов. Здесь же прошло легче. Или уже привык.

Приблизившись на дистанцию выстрела, эскадра встала бортом к порту и открыла огонь из всех стволов. Пушки заряжались семью стандартными зажигательными стрелами, пищали – одной. Всего в залпе выходило по сто шестьдесят стрел. Порядка шестнадцати литров греческого огня.

У пушек, конечно, разброс куда серьезней, чем при стрельбе обычными стрелами. Зато получалось накрыть большую площадь. Что, собственно говоря, и нужно. Четко и слаженно, как метроном, артиллеристы посылали одну волну за другой.

Вскоре над портом поднялся бурый дым от загоревшихся кораблей, который с каждой секундой становился все гуще, жирными клубами вздымаясь в голубое небо. Когда гавань оказалась практически полностью объята пламенем, перенесли огонь на верфи. Уж чего-чего, а сухой древесины там хоть отбавляй. А потому и пожар оказался предсказуемым.

Со сторожевой башни попытались было обстреливать нападавших. Но снаряды метательных машин давали серьезный недолет. Так что арабы ограничились лишь одним-единственным залпом.

Во входном створе гавани появились четыре боевые галеры, избежавшие пожара. Но только затем, чтобы в результате нескольких попаданий оказаться объятыми пламенем. Высунувшиеся было следующие суда предпочли вернуться и укрыться за высоким молом.

Пока пищали разбирались с этой проблемой, орудия продолжали обстрел, сместив его от верфей в город. Его ширина составляла порядка трехсот метров. Так что накрыть получилось всю площадь. Конечно, черепица и глинобитные стены не назвать горючим материалом. Но в человеческом жилье всегда найдется, чему загореться. Так что вскоре пожары начались и в городе.

Обстрел в общей сложности продлился примерно час. После чего эскадра поставила паруса и, отвернув от берега, взяла курс на Крит.

– Михаил Федорович, сдается мне, что после такого императору будет проще отобрать у нас пушки, даже если придется перебить, – огладив аккуратную бородку, произнес полусотник.

– Это точно. Только мне еще жить хочется. А потому секрет пушек я ему все же уступлю. Но для начала набью цену.

– Это дело доброе. Только как бы наши пушки потом не оказались еще у кого. Да хоть у тех же торгашей-венецианцев.

– Не окажутся. Сколько они уже с ромеями дела ведут и называют себя самыми верными друзьями? Но что-то я не вижу, чтобы Комнин передал им секрет греческого огня. Выделить какое-то количество для драки это да. Но только не секрет производства.

– Ну, так и пушками может поделиться.

– А вот этого он делать не станет. Потому что изготовить пушки по образцу и подобию куда как проще, чем догадаться о том, что понамешано в горючем зелье.

– Пожалуй, твоя правда, воевода. Но я все же поостерегся бы.

– Ничего. Рано или поздно все тайное становится явным. Главное, помнить об этом и успеть извлечь наибольшую выгоду.

Глава 23
Чугун и пушки

Расплавленный металл побежал тонкой струйкой в керамический ковш. На стенки и вверх брызнули сотни искр. Михаил поспешил прикрыть лицо рукой, укрытой в парусиновую рукавицу, и отшатнулся в сторону. Пара секунд, и на смену искрам пришел нестерпимый жар, пыхнувший из ковша и исходящий от желоба, по которому стекал чугун.

Наконец емкость заполнилась, и Хуоджин одним ловким движением вогнал в сливное отверстие пробку. Раскаленный поток быстро сошел на нет. Китаец снял сверху пленку образовавшегося шлака и кивнул Михаилу на ручки, железные ломы, приделанные к толстостенному ковшу.

Вес вышел изрядным, но не неподъемным. Отойдя от печи всего-то на три метра, они начали заливать чугун в установленные на земле формы. И вновь полетели в стороны брызги. Как только металл появился в заливном отверстии, лить прекратили и перешли к следующей форме.

Примерно с полчаса работы, и весь чистый металл был выбран. Какая-то часть еще оставалась на дне вместе с осевшим мусором. Его выгребли, вскрыв каменную дверцу. Все. Печь готова к следующей загрузке. Но Романов только покачал головой, мол, погодим.

В его планы не входило повторное использование этой временной печи, пусть и выполненной со всем тщанием. Он хотел убедиться в том, что его новый металлург в принципе может варить чугун и обращаться с ним. После этого все будет разрушено, превращено в мусор и выброшено в море. Чтобы не оставлять за собой грязь.

Для своих опытов он арендовал небольшое подворье за высокими городскими стенами Китиона. Древний город с обширной гаванью, каковой позавидуют и порты Царьграда, служил не только торговым центром, но и базой ромейского флота. Правда, сейчас тут не больше десятка кораблей, которые не в состоянии оказать сколь-нибудь существенное влияние на обстановку.

Впрочем, их состав увеличился ровно на двадцать одну галеру арабской постройки. Или это случится, как только Романов получит соответствующее вознаграждение. Если же нет, то он продаст их багдадскому халифу. Тому ведь дешевле выкупить готовые корабли, чем построить новые. И уж тем более после того, как лишился двух своих важнейших верфей в Акко и Тире.

Вообще-то чисто технически он их сохранил, так как мастера остались целыми и невредимыми. А кадры, как известно, решают все. Но материальные потери колоссальны. Когда еще удастся завезти все потребное для возобновления строительства кораблей. А ведь еще и восстановление городов, по которым прошлись страшные пожары.

Плюс к уничтоженным и захваченным кораблям Михаилу удалось нарушить движение по отлаженным торговым путям. Что нанесло серьезный урон казне халифата. Всего лишь за месяц он сумел сделать то, что никак не выходило у ромеев при наличии более существенных сил и ресурсов.

А ведь помимо всего этого в плену у Романова находится более трех тысяч арабских моряков. А это опять же те самые кадры. И полсотни состоятельных пленников. И за тех и за других он намеревался получить богатый выкуп. О рядовых позаботится халиф, о купцах и офицерах их родственники. И в последнем случае сумма должна быть существенно выше…

– Ну что, давай смотреть, что у нас получилось, – потирая руки, произнес Михаил.

Хуоджин только снисходительно улыбнулся, наблюдая такое нетерпение. Поначалу-то был словно напуганный мышонок. Но за прошедшие недели пообвыкся, понял, что не простой невольник, а находится на особом положении. Вот и расправил плечи. Но Романову на это накласть с прибором. Забитый раб ему без надобности, чего не сказать о мастере, знающем свое дело.

Вооружившись молотками, они начали безжалостно разрушать песчаные формы, являя свету горячий металл, превратившийся в различную утварь. Всего они отлили по пять больших сковородок, форм для выпеки хлеба, казаны, чугунки, кастрюли, гриль.

Объем металла для этого потребовался небольшой. Но ведь тут главное – попробовать. И получившийся результат Михаила радовал. Форма посуды для Хуоджина была явно непривычной. Но китаец справился на отлично. Такая утварь, если ее банально не разбить, может служить веками.

По роду своей деятельности Михаил сталкивался с домами, в которых канализация была устроена более ста лет назад. И при этом в трубах имелась разве только грязь и незначительная ржавчина. Они ее даже не меняли. Так что долговечность у чугуна поистине феноменальная.

Одну из сковородок Михаил тут же взял в оборот. Отбил и сточил прибыль, очистил от песка, отмыл и водрузил на очаг. Поджарил бекон и потом залил яйцами. Всегда любил яичницу на чугунной сковородке. Все эти новомодные антипригарные… Жена конечно же пользовалась ими. Но он время от времени предпочитал доставать старую, доставшуюся еще от бабки. Здесь пользовал только железную. Вкус совершенно не тот. От предвкушения у него даже слюнки потекли.

Едва только яичница поспела, как он перенес сковороду на грубо сколоченный стол в тени оливкового дерева. Вооружился вилкой, причем не тем двузубым убожеством, что пользовали ромеи. А нормальной, железной, с четырьмя зубьями, вороненой на льняном масле. Столовые приборы в Пограничном изготавливались в ограниченном количестве, потому как больше они нигде спросом не пользовались. Есть можно и деревянной ложкой, а вилка так и вовсе баловство.

Отделив кусок с беконом, отправил следом за хлебом. И по обыкновению тут же обжег небо. Все как всегда. Не мог он иначе. С одной стороны, неудобство, с другой – яичницу любил именно горячую, потому и ел прямо со сковородки. Никак иначе ее не воспринимал.

Вкус отличается от получающегося на железе или керамике. Но пока все еще не тот. Впрочем, сковорода ведь новая. Со временем все поменяется. С образцом у него дома тоже происходили такие метаморфозы, когда сковородку отбеливали с песком, выжигая при этом все масла и нагар. Но потом все возвращалось на круги своя.

Михаил уже приговорил половину сковородки, когда на двор влетел всадник, поднявший клубы пыли. Романов хотел было помянуть прискакавшего громким добрым словом, но сдержался. Налетевший порыв ветра отнес облако за ограду, не испортив угощение.

– Данила, я надеюсь, причина для таких скачек серьезная? Ты только что чуть не испортил мой обед, – недовольным тоном встретил безопасника Романов.

– В гавань входит ромейский флот, – выпалил парень.

– Что, весь? – наигранно удивился воевода.

– Н-нет. Сорок кораблей.

– А. Ну это нормально. Что сотник Рубцов?

– Поднял дружину по тревоге. Изготовил к бою батареи, выслал людей в город, чтобы собрали находящихся в увольнении.

– То есть делает все, что и должно?

– Так точно.

– Ну и чего ты тогда скачешь как блоха на сковороде? Ты кто, гонец или начальник безопасности эскадры?

– Мои парни заняты своим делом, Михаил Федорович. Сейчас выясняют, что это за новости с появлением кораблей. И отчего сюда направляется сам командующий ромейским флотом Иоанн Дука.

– Уверен, что он?

– Над головным дромоном его флаг. Сомнительно, чтобы кто-то посмел им воспользоваться.

– Хм. А вот это уже неплохо. Есть будешь? – кивая на сковороду, поинтересовался Михаил.

– Спасибо. Я сыт.

– Ну и ладно. Мне больше достанется, – произнес Романов, забрасывая в рот очередной кусок яичницы с беконом.

В свете успехов русичей на море глупо бы было не ожидать от ромеев какой-нибудь бяки. В конце концов, если Романов может безнаказанно спалить к нехорошей маме арабские города, что помешает ему поступить так же и с имперскими? А то еще и с Константинополем. Ведь приходила уже Русь к его стенам. И не раз.

Поэтому Михаил решил подстраховаться на случай, если вдруг Алексей решит заполучить секрет силой. В этой связи каждый раз по возвращении в Китион дружинники выносили с ладей все орудия и боеприпасы, устанавливая береговые батареи на случай нападения арабов. Конечно, русичи их изрядно проредили. Но как ни велики потери халифа, флот у него все еще силен. Поэтому мера вовсе не лишенная смысла.

Правда, основная причина была все же в возможности атаки со стороны ромеев. Даже десяток кораблей, имеющих на борту сифоны с греческим огнем, могли уничтожить всех русичей. Достаточно занять удобную позицию. Да что там, это возможно сделать и без использования дромонов.

Алексею пришлась по душе более простая и эффективная конструкция огнеметов, предложенная Михаилом. Прежде нужно было разогревать котел со смесью, нагнетая давление, и только потом выстреливать. Сжатый воздух оказался куда эффективней. А главное, оружие можно было держать готовым к использованию постоянно.

Но ты поди достань русичей, устроившихся на берегу и имеющих дальнобойное оружие. Причем уже показавшее свою эффективность. Корабли-то сжечь получится, а вот взять дружинников уже будет не так просто, и заплатить за это придется дорогую цену. К тому же Романов отпускал в увольнение не больше трети дружинников…

Видя, что Михаил не проявляет не то что беспокойства, а вообще не собирается никуда идти, Данила решил откланяться и заняться своими непосредственными обязанностями. А именно сбором сведений. Вот и правильно. Нечего из себя гонца строить.

Кстати, а чего это команда воздухоплавателей мышей не ловит. Что такого случилось, что воздушная разведка не засекла противника еще на подходе, и о нем стало известно, только когда тот оказался в виде гавани? Хотя-а-а… Полет змея зависит от ветра, а сейчас его почти нет. Так что пусть живут.

Закончив есть, Романов приказал гвардейцам разрушить печь и оборудование. Когда же они превратились в ни к чему не пригодный хлам, собрали посуду, уже приведенную Хуоджином в надлежащий вид, и направились к гавани. Окончательно приберутся за собой потом, когда разберутся со свалившейся на них напастью.

Эскадра командующего флотом уже была в гавани, расположившись таким образом, чтобы держать под прицелом ладьи русичей и их трофейные галеры. Вообще-то последние могли бы и пожалеть. Ведь именно на их борту содержатся пленники. Пограничников там немного, только и того, что сменяемый караул.

– Ну и что тут у вас, Зиновий? – поинтересовался Михаил у подошедшего с докладом сотника.

– Кроме того, что взяли наши корабли под прицел, вражды пока не проявляют. Но команды на берег не сошли, вроде и не на боевых постах, но все доспешные и оружные. К причалу подошел только дромон Иоанна. Сам он убыл в резиденцию стратига.

– Похоже, не знает Дука, что с нами делать. Вот и думают-гадают сейчас со Склиром, как им лучше выполнить волю их императора.

– Думаешь, все же пушки?

– Да к гадалке не ходить, – хмыкнул Михаил.

Его хорошее настроение объяснялось просто. Евгения была кузиной Иоанна. Причем, насколько знал Романов, они были сильно дружны. Молодой флотоводец несколько раз выкраивал возможность, чтобы навестить ее в Таматархе. Да что там. Михаил был готов поставить в заклад свою правую руку, что тот любил сестру вовсе не братской любовью. Но православная церковь не католическая и ни за что не одобрит брак между столь близкими родственниками.

Конечно, Михаил не мог знать, что по его душу прибудет лично командующий флотом. Но в последние годы тот набрал в империи значительную силу и популярность. А лишний союзник лишним никогда не будет. Поэтому Романов сделал так, чтобы до Дуки дошли сведения относительно обстоятельств смерти Евгении и роли Романова в судьбе человека, погубившего ее.

Правда, не следовало забывать о том, что Иоанн ромей, а интриги, заговоры и предательство у них в крови. Они всегда руководствуются выгодой. Но даже у них личное отношение кое-что да значило.

Вскоре прибыл гонец с приглашением стратига Склира в его резиденцию. Сотник Рубцов предложил было Романову прихватить с собой полусотню бойцов, но тот отказался, отправившись в сопровождении десятка гвардейцев. Не стоит перегибать палку столь уж явственным недоверием при достаточно шатком равновесии.

Резиденция стратига была выстроена в греческом стиле, с портиком в виде треугольного фронтона с четырьмя колоннами. Здание вполне себе можно было назвать древним. Романов терялся в догадках, сколько ему сотен лет. На белом мраморе то там, то здесь заметны выщербины, оставленные как временем, так и невзгодами. Город несколько раз переживал осады и штурмы, переходя из рук в руки.

Гвардейцев Михаил оставил у крыльца, пройдя мимо выставленного караула, отметив, что тех в этот раз побольше, чем обычно. И прибытием высокопоставленного гостя это не объяснить. Дука, конечно, в фаворе и является главнокомандующим флотом. Но и Склира не в дровах нашли, чтобы он так-то прогибался. Поэтому никаких сомнений, эти меры вызваны именно некоей неопределенностью с русичами.

Стратиг принял его в своем рабочем кабинете, восседая за большим столом из мрамора. Напротив него в кресле устроился Иоанн. Если первый – взрослый муж хорошо за сорок, то второй сверстник Михаила. Волевое и обветренное лицо с рублеными римскими чертами. Высокий рост. Крепкое сложение. Выглядит весьма брутально. И наверняка пользуется успехом у женщин далеко не только из-за своего высокого положения.

– Здравия вам, – произнес Романов, остановившись, едва пройдя в дверь.

– Привет, Михаил, – ответил Дука.

Склир только кивнул. Нормально. Это не пренебрежение. Социальный статус даже воеводы Пограничного не идет ни в какое сравнение со стратигом. Плюс древний аристократический род. Так что даже обозначенное приветствие означает расположение к вошедшему.

– Ты хотел меня видеть, стратиг, – произнес Романов, обращаясь к Склиру.

Не сказать, что Михаил испытывал какой-либо пиетет по отношению к хозяину кабинета и его гостю. Но и обострять не собирался. Поэтому остался стоять у двери, сунув большой палец правой руки за пояс, а левую положив на рукоять меча.

Кстати, тот факт, что его не разоружили, выглядит вполне обнадеживающе. Конечно, оба аристократа перед ним также вооружены, и пользоваться клинками они умеют. Это не золотая молодежь двадцать первого века, у которых все решается за бабки и с помощью связей папаш. Местные молодые люди с детства обучаются владеть оружием и служат империи, участвуя в войнах.

Но к чему усложнять, когда можно обезоружить посетителя. Однозначно хороший знак, указывающий на то, что с ним все же хотят для начала договориться. Или же демонстрация дружины русичей к готовности драться возымела свое действие. Сегодня для империи болезненна потеря каждого корабля.

– У меня к тебе вопросов нет. Но с тобой хотел переговорить Иоанн Дука. Вы, кажется, знакомы.

– Да, это так, – подтвердил Михаил.

– Тогда оставлю вас, – поднимаясь со своего места, произнес Склир.

– Что такого случилось, что стратиг вдруг покинул свой собственный кабинет? – когда за тем закрылась дверь, поинтересовался Романов.

– Ничего, если не считать этого, – взяв со стола свернутую в трубочку грамоту и демонстрируя ее, произнес Дука.

В глаза тут же бросилась восковая пурпурная печать. Императорский цвет. Никто другой не посмеет воспользоваться им. Вплоть до смертной казни.

– И что же понадобилось от меня Алексею?

– А сам-то как думаешь?

– Пушки.

– Именно.

– Надеюсь, устранять носителя или прятать его в темницу у тебя приказа нет?

– Считаешь нас глупцами? Какой нам смысл делать с тобой что-либо, если в твоем городе уже налажено производство. Но вот если не получится договориться, я имею полномочия добиться своего силой.

– И что же тебя останавливает? Потери? Сомневаюсь.

– Что бы ты там для себя ни решил, но Алексей благоволит тебе. Он не желает причинять тебе вред. Но и не может себе позволить, чтобы столь грозное оружие стало достоянием кого-то иного, кроме ромеев. Если бы император имел уверенность в том, что оно больше никому не достанется, то он не стал бы настаивать. Но ведь такой уверенности нет. Самая охраняемая тайна империи – греческий огонь. Но даже этот секрет становится достоянием то одних, то других проходимцев. Благодаря тому что они так же строго хранят тайну, он пока не стал известен многим. Но кто может поручиться, что все это не изменится?

– Согласен с тобой. Но пушки это не греческий огонь. Получив один образец, по его подобию можно создать хоть сотни. Правда, подобное пока под силу разве только империи.

– Не думаю, что все так уж сложно. Предполагаю, что стоимости одной пушки хватит на то, чтобы полностью вооружить сотню доспешных воинов. Но не думаю, что в отношении оружия нужно руководствоваться одной лишь ценой. Уверен, что желающих заполучить эти твои пушки уже много. И за ценой они не постоят.

– Глупо было бы это отрицать. Мы уже изловили двух подсылов еще у себя дома, в Пограничном. Одного взяли уже здесь. А после моей демонстрации не сомневаюсь, что вскоре потянутся посланники с заманчивыми предложениями.

– Итак. Что ты решаешь?

– А что я получу взамен?

– Золото и серебро. Плата будет щедрой. К тому же мы выкупим у тебя все захваченные тобой галеры и пленников. Ты получишь даже больше, чем от арабов.

– И с чем связана такая щедрость?

– Нам нужны работники на каменоломнях. Благодаря твоему цементу в империи теперь наметилась недостача в строительных материалах.

А еще такая мера лишает арабов готовых моряков, которых в одночасье не обучишь. Тут мало знать, нужен еще и опыт. А это годы подготовки. В свое время Гитлер отдал приказ своим подводникам расстреливать моряков, спасающихся после потопления судов.

– Пленных офицеров и купцов я передавать не стану, – не задумываясь, ответил Михаил.

– Мы это предвидели. Обозначь цену выкупа, и ты получишь ее сполна.

– А вы с арабов получите потом с лихвой.

– У нас есть время. Мы можем ждать хоть годы.

– Согласен.

– Итак, мы договорились?

– Нет, Иоанн. Плату за моих пленников я и так получу. Выкупив же их у меня, император еще и возьмет сверху. Получается, что это обоюдовыгодная сделка. Что же до пушек, то я желаю получить те же самые льготы, которые сегодня имеют венецианцы.

– Боюсь, что Комнин не пойдет на это.

– Отчего же? Алексей даровал им привилегии в обмен на предоставление флота. Но с моими пушками флот империи уже через год сможет сокрушить на море любого врага. А раз так, то какой смысл придерживаться договора, потерявшего всякий смысл? Конечно, венецианцы захотят сохранить такое положение дел. И наверняка пошлют свой флот. Но ты встретишь его и разобьешь.

– А какой смысл Алексею менять одних стервятников на других?

– Как бы много у меня ни было товаров и кораблей, я один. Венецианских купцов сотни. Они, как паразиты, расползлись по всем городам империи и диктуют свои условия, разоряя других торговцев. Мне одному это не под силу. Поэтому выгода империи очевидна. Ромейские купцы вновь расправят плечи, пошлины снизятся, а приток в казну увеличится. К тому же если подготовить пушки и научить их расчеты втайне, то расторгнуть договор с венецианцами можно будет в тот момент, когда ты будешь готов к битве.

– Они непременно захотят за это нас наказать. И когда их флот направится к Константинополю, Алексей может захватить купцов и отобрать их товары по всей империи, – с понимающим кивком произнес Дука.

– Казна получит единовременное поступление, и снижение пошлин пройдет для нее безболезненно. Цены будут снижены, народ доволен, ромейские торговцы станут возносить императора.

– Когда ты сможешь передать секрет?

– Как только получу соответствующую грамоту от Алексея. Но уже сейчас советую тебе отправить по три человека на каждый мой корабль, чтобы они начали осваивать пушки.

– Михаил, насколько правда то, что Евгения умерла не от болезни, а ты причастен к гибели Олега? – вдруг сменил тему Дука.

– Евгению отравили по приказу Олега или он сам. Ее служанка сейчас живет в Пограничном. Моим людям едва удалось ее спасти. Яд, убивший Олега, изготовил я лично.

– Я слышал, что из тебя получился бы выдающийся лекарь.

– Я выбрал иную стезю.

– Вижу. Ты получишь назначенную тобой плату. Я употреблю все свои связи и влияние, чтобы добиться этого.