Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Глава 28
Брат

Вот и еще два года пролетело. На дворе сентябрь тысяча девяносто четвертого года от рождества Христова. Бог весть, как оно было в реальной истории, но здесь великий князь Всеволод умер от болезни этой весной[84]84
  В реальной истории великий князь Всеволод скончался в апреле 1093 года.


[Закрыть]. Михаил сделал все, что мог, чтобы продлить его дни. Причем вовсе не полагался на свои познания, а направил в Киев Геласия.

Новатор в области медицины и глава созданной в Пограничном академии не знал себе равных. Причем Михаил был уверен, что и далеко за пределами Руси. За прошедшие годы ромей успел достигнуть многого как сам, так и перенял кое-что у знахарей кочевников. Однако битву с подкравшейся смертью он все же проиграл.

Не сказать, что бремя власти навалилось на Владимира неожиданно. К этому все шло. А потому он готовился всерьез. Причем это вовсе не относилось только к армии. Хотя тут наращивание мускул шло семимильными шагами. Если в позапрошлом году годичный набор на строевую службу составил три тысячи новобранцев, то уже в прошлом он вырос до четырех. В этом году набирали уже пять.

Дела Михаила с каждым годом шли все лучше и лучше. Бог весть, сколько еще продлится это его выгодное предприятие. В то, что это навсегда, как-то не верилось. Пусть тенденций к снижению и не наблюдалось. Однако сегодня для уверенного старта Владимира средств вполне хватало. Как, впрочем, и на развитие Пограничного, численность населения которого росла как на дрожжах.

На месте застав Рудной и Угольной выросли уже самые настоящие грады с населением, перешагнувшим полуторатысячный рубеж. Металла и угля год от года требовалось все больше и больше. А еще росла потребность в наращивании ткацкого производства. Оно и хорошо, так как это позволяло занять женские руки городского населения. Так что теперь у него было уже три фабрики. Ну или все же мануфактуры.

Правда, этот рост по всем направлениям добавлял забот и самому Михаилу. Он все чаще ворчал, поминая недобрым словом некогда принятое решение. Ведь в своей прошлой жизни он обходился малым, не замахиваясь на большое. Ну и к чему было затеваться с этим тут? Понятно, что поначалу он воспринимал все происходящее как какую-то игру. Но она как-то подзатянулась. Романов здесь уже шестнадцать лет, пролетевшие как один день.

С другой стороны, оглядываясь назад, понимал, что за это время успел достигнуть многого. А еще то, что не может оставить доверившихся ему. Вот только чем лучше они жили, тем большие силы нужны были, чтобы обеспечить их безопасность. И число тех, за кого он нес ответственность, стремительно увеличивалось…

Кроме армии, Мономах усиливал и свои политические позиции. Обзаводился единомышленниками и союзниками. Многие были согласны обосноваться в своих вотчинах навсегда, а не перемещаться в зависимости от наследования родне. Правда, были и те, кто сидел на скромном столе и мог претендовать на более лакомый кусочек. Этих подобный подход, конечно же, не устраивал.

У Михаила голова шла кругом от всех этих хитросплетений интриг, с каждым разом затягивающихся во все больший клубок противоречий. Он попросту не представлял, как Владимир будет все это распутывать. Но тот беспокойства по этому поводу не выказывал.

Борис предложил было начать устранять князей. Благо успел раскинуть сесть на все княжества. А еще обзавелся командой убийц, которые действовали весьма умело. Нельзя же все сводить к одним только ядам. В особенности когда нужно было стравить противников, дабы они больше занимались друг дружкой, а не смотрели, куда им не следует.

Кстати, подобный подход помог рассорить несколько половецких орд. Что там про них говорили? Они никогда не воюют между собой? Ну-ну. Это смотря как взяться за это дело. Довести до кровной вражды можно кого угодно.

Однако Романов предпочел воздержаться от тайных операций, дабы не спровоцировать еще большие противоречия. Опять же Владимиру нужен повод, чтобы показать свою военную мощь, способную сокрушить любую силу, решившую ему противостоять.

А этого одними лишь уколами исподтишка и бряцаньем оружием не добиться. Даже если никто из князей не решится открыто выступить против воли нового великого князя, придется найти козла отпущения. А лучше нескольких. Спровоцировать их на открытое противостояние, после чего нанести сокрушительное поражение, судить и показательно казнить.

Жестко и даже жестоко, не без того. Но иного выхода ни Мономах, ни Романов не видели. Уж слишком значительные изменения намеревался ввести князь. Такие, что без серьезного противодействия не обойдется. Ни много ни мало он решил изменить государственные устои, переформатировать правовое поле. Да что там. Удар придется даже по жизненному укладу русичей. По сути своей, предстоящее можно было назвать самой настоящей революцией.

Едва заняв место отца, Владимир разослал всем князьям приглашение на общий съезд, назначив его в Киеве на конец сентября. Причем звал не только сидевших на столах княжеств, но и изгоев[85]85
  Изгой – член княжеского рода, который выпадал из права наследования киевского княжества.


[Закрыть], коим грады были даны в кормление. Он намеревался раздать всем сестрам по серьгам. А уж кого обидит, кого нет, тут уж как выйдет. Потому как всем мил не будешь.

– Здрав будь, князь, – входя в горницу, поприветствовал Михаил.

– А-а, воевода. Чего в дверях замер? Проходи. Присаживайся. Сбитня выпьешь?

– Благодарю, князь, – присаживаясь на лавку напротив него, произнес Михаил.

Владимир, не чинясь, взялся за кувшин и наполнил простую керамическую кружку. Так-то он и золотой посудой пользоваться может. Но в быту предпочитает простоту. Может, все дело в том, что несколько лет назад хворь его одолела, да такая, что за край заглянул. Чудом тогда выкарабкался.

Михаил в тот год как раз в заморском походе был, а потому о болезни узнал поздно и вмешаться не успел. Крепкий организм Всеволодовича, считай, сам и управился. А не исключено, и божье провидение вмешалось. Как бы то ни было, а отношение к бытию у Владимира сильно изменилось. Понял, что все тлен и, как бы сладко человек ни ел да ни был богат, после него останутся только потомки и его деяния.

– Слухи до меня дошли, что ты решил взяться за ростовщичество, – когда Михаил сделал пару глотков, произнес Владимир.

– Не ростовщичество, князь. Я хочу создать банк. Деньги в рост там тоже можно будет взять. Но не под такой безбожный, как у иудеев.

Вот уж у кого аппетиты выше крыши. Глядя на них, сразу же вспоминались микрофинансовые организации его мира с их заоблачными процентами. Михаил долго ходил мимо этого безобразия. Но вот настал момент, когда он решил влезть в это дело. Не то чтобы с головой. Но польза от банковской системы, даже самой доморощенной, до которой может додуматься он, будет ощутимой. В этом он не сомневался.

– Как это не ростовщичество, если деньги даются в рост? – вздернул бровь Владимир.

– В общем и целом все так. Банк будет делать все то же самое, что и ростовщики или менялы. Только рост будет значительно меньше. А еще можно будет сдать свое серебро в Киеве, получив соответствующую грамоту, а по той грамоте уже в Царьграде выдадут серебро. Сдать его там и вернуться в Киев с грамотой, по которой опять получить серебро. Или же оставить свои деньги на хранение в банке под небольшой рост. Свое серебро можно получить в любой момент. Просто дома мошна будет лежать мертвым грузом, а здесь приносить хоть и незначительный, но все же доход.

– И много думаешь брать за пользование той грамотой?

– Сотую часть от вклада. Зато, если случится кто-то пограбит купца или даже убьет его, серебро останется в целости и наследники смогут его получить. Не сразу, а только после того, как киевский банк сможет снестись с царьградским. Но это куда лучше, чем потерять все деньги. К тому же серебро на счете будет не просто так лежать, а под ростом. И забрать его уже можно будет без уплаты сотой части.

– Чудно.

– Удобно. А главное, со временем немалая часть серебра станет храниться не по подполам мертвым грузом, а в банке, будучи в обороте. Что куда выгодней.

– Ну, пока все, что ты задумывал, было только на пользу. Что с семафорной линией?

До недавнего времени линии связи были только между Пограничным, заставами и поселками на порогах. Год назад Михаилу все же удалось наладить отношения с Ростиславом. Спасибо Владимиру, который насколько любил младшего брата, настолько же не стеснялся и поучать его жизни. Ну и безопасник Федор с Горыней внесли свою существенную лепту. Как результат, между двумя городами появилась семафорная линия.

После смерти Всеволода Владимир решил озаботиться связью с Киевом и Черниговом. У Михаила уже все было отлажено, вот он и занялся этим вопросом. В нужных местах ставились высокие каменные башни с основанием в шесть метров и машикулями по верху. Конечно, стены даже против полевой камнеметной машины или знатного тарана выстоят не так долго. Но какая-нибудь банда кочевников им точно не страшна.

Все оборудование и обслуживающий персонал также были от Романова. Как, впрочем, и последующее содержание. Но это только на первых порах предприятие будет убыточным. Связь, она дорогого стоит. Никаких сомнений, что вскоре после князя удобство семафора оценят еще и купцы. Разве только пришлось придумать другую азбуку для гражданского сектора. Но это мелочи.

– Семафор запустим еще до первого снега. Так что Чернигов, Киев, Переяславль, Пограничное, пороги и Олешье образуют одну линию. В принципе средства позволяют со следующего года продолжить строительство. Но тут уж все будет зависеть от того, чем закончится твой съезд.

– Чем-нибудь да закончится, – подмигнул Мономах. – Ты-то что думаешь, куда потребно вести линию в первую голову?

– Новгород, – тут же ответил Михаил.

– Почитай шесть сотен поприщ, – покачал головой Владимир.

– Самый долгий путь начинается с первого шага. Куда важнее, кто из князей вообще позволит такое строительство. Может статься и так, что придется это дело отставить.

– Отставлять ничего не станем. Будущей весной продолжишь строительство. Путь на Новгород полностью останется под моей рукой. Это уже точно.

– Как скажешь, великий князь. Мы всегда готовы.

– Ты вот что, Михаил, завтра в думную палату приходи.

– К чему это, Владимир Всеволодович? И без того шушукаются по углам о том, что я тебе в уши яд лью.

– То не твоя забота. Быть тебе на съезде. Ясно ли?

– Ясно.

– Вот и ладно, – удовлетворенно подвел итог князь…

Думная палата была просторной, светлой и с высокими потолками. Спасибо большим окнам, стеклу и отказу от сводчатых потолков. В смысле здесь они пока применялись только в строительстве храмов. Потому как каменное строительство только там и имелось. Остальные обходились деревом. Но позже эта традиция стала бы основой русской архитектуры. Вот только лишнее это.

Сейчас в каменных хоромах используют деревянные перекрытия. Но великокняжеский дворец имеет монолитные. Дорого обошлось строительство по проекту Михаила. Но заливать монолит без армирования не получится. Вот и пришлось под это дело специально ладить арматуру. А железо по цене кусается. Даже с учетом производства в Пограничном.

Но тут Всеволод и не думал экономить. Как и на росписи стен. Получилось не просто представительно, а для неподготовленного человека еще и завораживающе. Впрочем, и для подготовленного бесследно не пройдет. Романов откровенно залюбовался разнообразием и насыщенностью красок. Хотя, конечно, получилось где-то настолько пестро, что даже глаз режет.

Каменные хоромы это уже данность. Всяк уважающий себя боярин ставит таковые. О князьях и говорить нечего. Кстати, развитие капитального строительства – один из косвенных признаков, что элита в принципе уже созрела до вотчинного права. Иное дело, как они себе это видят.

Едва Михаил вошел в палату, как его тут же отвели в сторонку и усадили в уголку. Тут же сидели несколько бояр, что были дядьками при малолетних князьях. Ну или регентами. Рядом оказался Еремей, наставник тмутараканского князя Игоря. Переглянулись, поздоровались. Тот не скрывал своего удивления. А и то. С ними-то все понятно. Но Романов-то тут каким боком? Тот в ответ лишь пожал плечами, мол, и самому интересно.

Оно бы и ну его к ляду вообще высовываться. Но тут уж Мономах его не спросит. У него свое видение того, как нужно обставлять дела. И никаких сомнений, что некую роль он отвел и Романову. Хотя пока и не понятно какую. Ну куда ему со своим происхождением в калашный ряд?

С другой стороны, как Всеволод ни выделял, но боярским званием так и не одарил. Михаил и забрасывал крючки. Но все без толку. Мономах Романова ценит, как и вклад его на благо Руси. Так, может, решил исправить несправедливость и возвести своего соратника в бояре? Было бы неплохо. Как ни крути, а лишняя легитимность никогда не помешает.

В другое время и по другой причине в этом зале можно было бы собрать и куда больше народу. Если церемония какая, так и тысяча встанет. Если за пиршественным столом сотен пять, а то и больше, если малость потеснить и не оставлять площадку для гульбища. Ну да какой пир без танцев и веселья.

Но сейчас тут чуть больше двадцати человек. Практически все Рюриковичи подтянулись. За некоторым исключением. К примеру, нет князя Полоцкого. Тот уже давно заявил, что он живет наособицу и в престолонаследие Руси не лезет. С него достаточно и его владений. И право свое он отстаивал уже не раз. Мало того, еще и у Киева пытался отжать верхнее течение Славутича, дабы оседлать путь из варяг в греки. Правда, у него из этого ничего не получилось.

Ждать выхода великого князя пришлось недолго. Тот появился из широкой двери сбоку от трона. Эдакого огромного и жутко неудобного кресла с затейливой резьбой. Остальные участники расселись на лавках по старшинству. Ну очень похоже на то, как изображали боярскую думу в фильмах. Разве только высокие бобровые шапки отсутствуют. Зато богатые, расшитые золотом длиннополые кафтаны – вот они. Таскать на себе такую тяжесть никакого желания.

Михаил предпочитает легкий кафтан до колен. На грани приличий, между прочим. Но ему никому и ничего доказывать не нужно. В Пограничном все и так знают, кто он, да и мода там серьезно отличается от остальной Руси. У них все больше в чести удобство, а не выпячивание своего достатка. А в Киеве его и знать-то никто не знает. Но справедливости ради по виду его понять нетрудно, что лучше проявить вежество. На то указывает и дорогая ткань, и мурмолка с соболиной оторочкой.

Владимир, кстати, тоже обрядился так, что доспехи весят меньше. Положение обязывает. Романов его даже пожалел. Ну да чего уж, кто на что учился. Подниматься, приветствуя вошедшего, никто не стал. Все они тут родня и, считай, ровня.

А вот дядьки и Михаил очень даже поднялись и вновь опустились на скамьи только после того, как князь воссел на трон. Хотя и без особого на то приглашения. Византийский церемониал до Руси еще не дошел.

– Родичи, собрал я вас, потому что жить и далее, как мы жили допрежь, мочи более нету. Мало нам грозят вороги с заката, полдня, полуночи и восхода, так и мы еще про меж собой грыземся да землю разоряем. А паче того, иные не усердствуют в том, чтобы земля в их руках процветала, а народ благоденствовал, потому как знает, что век его на том столе недолог и заботы те зряшние. Потому как оно всегда ладком выходит, когда заботу имеешь о своем и то свое оставить сумеешь детям.

– К чему ты клонишь? – произнес Давыд Святославич, самый старший из присутствующих.

– К тому, брат, что пришла пора нам менять старые устои и меняться сообразно с изменяющимся временем. Я так думаю, родичи, что отныне каждый должен держать отчину свою. Править в ней на благо свое и народа. И жить нам нужно дружно, уважая земли друг друга. А кто посмеет возжелать чужого, так все как один встанем на защиту обиженного и накажем обидчика…

Говорил Мономах долго и вдохновенно. После общего вступления пошла конкретика. Он перечислял, кому и какие земли достанутся. По сути, все оставались на своих местах и в прежних границах. Обделенными оставались разве только те, кто мог бы продвинуться по лествичному праву к более лакомому куску. Со смертью Олега усобицы не прекратились. Еще чего!

Михаил видел по лицам князей, что те имеют свои возражения. Вот только противопоставить пока ничего не могли. Во-первых, они были в гостях у великого князя, а он тут не только хозяин, но и сила.

Во-вторых, не больно-то воспротивишься, зная о том, что у князя под рукой более десяти тысяч обученного войска. Оно вроде и из лапотников собрал, да только успели те вои пару раз сходить в походы на половцев. Да о дружину князя Полоцкого зубки поточили. Так что многим это внушает уважение.

Однако Михаил уже сейчас мог сказать, кто в ближайшем будущем поднимется против воли великого князя, отстаивая свое исконное право. Понимает это и Мономах. Но ему, по сути, на это плевать. Вот сейчас он диктует свою волю. Хотя и заманил князей совершенно иными раскладами. Решение он продавит. Где своим авторитетом, где доминирующим положением. А там… Всяк, кто встанет против него, воспротивится общему решению. То есть даст Владимиру законное основание раздавить себя как гадину.

Впрочем, даже в этом случае не обошлось без споров. Рядились целых три дня, до хрипоты отстаивая свою правоту. Мономах пока не давил, словно стараясь прийти к соглашению. А как известно – в споре рождается истина. Вообще-то чушь собачья. В споре рождается только спор. И каждая из сторон еще больше утверждается в своей правоте. Потому что правда у каждого своя.

Вот Мономах свою и продавливал. Так, в Переяславле оставался его младший брат Ростислав. В Киеве он сам. Черниговское княжество отходило его второму сыну Изяславу. В Смоленске обосновывался третий – Святослав. На стол Новгородской земли садился старший, Мстислав. Таким образом все течение Славутича и торговый тракт вообще оказывались под контролем Владимира. А Романов еще сомневался по поводу линии семафора.

К исходу третьего дня, когда все умаялись, наконец решение было сформировано, и князья все же договорились. В чем Михаил уже откровенно сомневался. Но тут уж наверняка великий князь не дремал. Даром, что ли, Романов предоставил ему целую прорву серебра. Да и княжеская казна не пустая. Так что за пределами этого зала страсти кипели с не меньшим накалом.

Все это время Михаилу приходилось сидеть в углу, прикидываясь веником. Хорошо хоть на него никто не обращал внимания, и он мог себе позволить вести записи или рисовать портреты присутствующих.

А чем еще прикажете себя занять? Вслушиваться в эти нескончаемые споры никаких сил не хватит. Дядьки хотя и воспитатели, тем не менее слова лишены. Они тут только ради того, чтобы понять, что именно отмерено их воспитанникам. Потому все без исключения посматривали на то, как из-под руки выходит один рисунок за другим.

– Родичи, коли с этим вопросом покончили, то остается еще один, – заговорил Мономах, когда казалось, что все разговоры уже позади. – Дело в том, что у нас случилась радость великая. Долгие годы наш родич был в забвении. Но правда все же взяла верх и стала известна. Все вы помните, как погиб Святослав Владимирович, убиенный братом своим Святополком Окаянным. Как пали все его семь сыновей. Но правда такова, что младший из них Роман выжил. Его подобрали простые люди, выходили и поставили на ноги. Он решил более не лезть в свару и жить наособицу. Так же жил и его сын, в крещении получивший имя Федор. Кто знает, может, так же тихо прожил бы и внук. Но половцы сожгли их слободу и сорвали мальца с места.

– О ком это ты, Владимир? – вновь подал голос старший из присутствующих, Давыд.

– Так обо всем известном Романове Михаиле Федоровиче. Поставившим град на границе со степью и принесшим мир на большом ее протяжении. Княжеская кровь, она не водица, все одно свое берет. Вот и он не пожелал подобно деду и отцу жить в тиши, поднялся из грязи.

– Да может ли такое быть? – удивился Святославич.

– Я провел большое дознание и могу поклясться в том, что это правда. Нам получилось найти даже видоков. Пусть они теперь и древние старцы, но ум их по-прежнему остер.

После этого в зал ввели трех сгорбленных стариков, убеленных сединами и метущих своими бородами пол. Князья приступили к допросу. Картинка складывалась. Сам Михаил поверил бы в это, если бы в его семье проскальзывали хотя намеки на то, что у них в роду был кто-то знатных кровей. Так что ерунда все это. Просто Владимир решил не размениваться на боярское звание и повысить статус того, кого посчитал своей опорой по максимуму.

После трехдневной баталии по разделу земель принятие в семью потеряшки прошло с небывалой легкостью. Устали Рюриковичи бодаться. Опять же головы забиты совсем другими проблемами. Кто-то уже козни строит. Другие не могут в полной мере осознать произошедшее. Третьи ждут подвоха.

– А владеть нашему брату градом Пограничным с уделом и городками при нем и Олешьем. Ставить заставы по Славутичу да блюсти торговый путь, – подытожил Мономах.

И это предложение также было принято на ура. А отчего бы, собственно говоря, и нет, коли их княжества это никак не затрагивает. Это ведь все киевские заботы.

М-да. Были киевскими, а вот теперь у Романова порты преть станут. Олешье на отшибе. Одно время там сидел князь Давыд Игоревич, да не вынесла душа, глядючи на проходящие мимо богатства, пограбил он купцов. Всеволод его оттуда и убрал от греха подальше, посадив во Владимиро-Волынском княжестве, которое теперь ему и отходило.

Только к чему было Михаила для этого в князья тянуть? Он и в качестве воеводы вполне управлялся. Олешье, конечно, лишняя головная боль, но управился бы, чего уж там. О том и спросил Владимира, когда они уединились.

– Поди приметил, что я пока только о разделе вотчин речь и вел.

– Приметил, конечно. И полностью с тобой согласен. Если большой пирог разом затолкать в рот, то и подавиться можно. А потому и есть его нужно по кусочкам.

– Вот и я так мыслю. А еще не ведаю, сумею ли я сам его съесть, иль детям моим за мной доедать. И для того им опора нужна. Тебе же подпирать, будучи князем, будет проще. Опять же, даже если мои чада не схотят вводить изменения в устройство Руси, ты у себя его все одно уж ввел, а там… В единении наша сила. Я в то верю. И веру ту в тебе вижу. Так что выбрось все из головы и делай, что должен. Брат.