Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 258 (всего у книги 334 страниц)

Их накрывали залпы пушек и ружей. Я стрелял в головы, убивая бессмертных до того воинов. Однако самым эффективным, да и, пожалуй, эффектным, оказался все-таки Торлоу. Точнее, его жуткое орудие. Результаты выстрела были просто ошеломляющими. Словно невидимый кулак врезался в бегущих зулусов, буквально разрывая их на куски. Какими бы бессмертными те ни были, а против такого удержаться не могли. Это было намного страшнее залпа картечью в упор. Тела разлетались кровавыми ошметками. В разные стороны летели руки-ноги-головы. Выстрел проделал в толпе бегущих зулусов кровавую просеку, оставив лежать на земле несколько десятков комков, лишь отдаленно напоминающих человеческие тела.

Наверное, любая другая армия обратилась бы в бегство после подобного. Но только не эти чертовы зулусы. Они неслись на нас, казалось, даже не обратив внимания на чудовищную гибель десятков своих товарищей.

– Мать твою! – в сердцах выругался Торлоу. – Да что же этим черножопым мало что ли врезал?!

Вопрос был чисто риторическим. Да и отвечать на него времени не было совершенно. Зулусы были слишком близко.

Повозка отца Уитта, наконец, миновала разобранную баррикаду. Теперь солдаты интендантской службы спешно возвращали на место ящики, набитые камнями, и мешки с землей. Страх заставлял их работать очень быстро. Не успели зулусы пробежать и двух дюжин шагов, как баррикада была восстановлена. За ней выстроились в два ряда солдаты.

– Штыки примкнуть, – скомандовал я, видя, что зулусы уже близко.

Сержант с роскошными бакенбардами принялся выкрикивать приказы один за другим. Солдаты последовательно выполняли их. Не прошло и десяти секунд, как все штыки оказались прим кнуты к стволам винтовок. А следом прозвучал новый слитный залп. Потом еще один. Еще. И еще.

Тем солдатам, кто стоял на колене в первом ряду, теперь было неудобно стрелять по ногам приближающихся зулусов. Хоть и невысокая, а стена мешала им. Они снова принялись всаживать патроны в тела бегущих на них чернокожих воинов. Но это не приносило особого эффекта. Те лишь покачивались, словно от внезапных порывов ветра.

– Торлоу! – крикнул я сержанту, даже не оборачиваясь. – Хватит их уже подпускать ближе – стреляй!

– Не могу, – пробасил тот. – Пушка перезарядиться должна. Не может она, проклятая, постоянно палить. Время ей для чего-то-там нужно!

Подгонять его смысла не было. Вряд ли сержант понимал хоть что-то в устройстве оружия, которым владел. Интересно все-таки, откуда она у него?

Но размышлять над этим вопросом было некогда. Я сунул в карман на поясе опустевший магазин. Выхватил новый. Этот оказался последним. А ведь казалось, мне их хватит, чтобы всю армию зулусов перестрелять! Я купил еще пару магазинов по сходной цене еще в Питермарицбурге перед отбытием на войну. Сделал это но совету Пичи Карнахана, который любил говаривать, что лишних патронов не бывает, и что магазин к моему пистолету во время боя перезарядить не получится никак. У меня их было четыре штуки – все забиты под завязку, два десятка патронов в каждом. Но вот теперь я держал в руках последний полный магазин.

Если зулусы доберутся до нас и начнется рукопашная, полагаться придется только на саблю – подарок графа Сегеди. Отстреливаться будет нечем. Да и нет особого смысла сейчас беречь патроны.

Лица зулусов были уже очень близко. Никакой особой меткости не требовалось, чтобы попасть в них. И я всаживал пулю за нулей в окровавленные, но удивительно спокойные черные рожи. Головы зулусов буквально взрывались. Они валились под ноги товарищам, хотя бы немного замедляя движение.

Остальные солдаты, кто посообразительней, конечно. увидели это, и тоже принялись стрелять зулусам в головы. Правда, не у всех получалось попадать, но так или иначе, другие выстрелы все равно не причиняли врагу никакого вреда.

Но вот зулусы уже настолько близко, что их копья готовы вонзиться в нас. Многие солдаты, рискуя жизнью, вонзали штыки в тела чернокожих воинов, ближе к шее, и давили на курок. Пули разносили головы врагов в клочья. Те взрывались, словно переспелые арбузы.

Я стрелял в упор, пока магазин не опустел. Тогда я быстро сунул маузер в кобуру. Выхватил саблю.

Зулусы были уже очень близко. Они прыжками пытались преодолеть стену. Но натыкались за ней на новую – из штыков и слитных залпов британских винтовок. А потом снова выстрелил сержант Торлоу.

Если в первый раз результаты были чудовищно жестокими, то для второго выстрела у меня просто нет слов. Ведь Торлоу стрелял в упор. Невидимая волна ударила с такой силой, что стоявших к сержанту ближе всего зулусов просто превратило в кровавый пар. А потом волна пошла дальше. Просека в рядах зулусов, сильно сгрудившихся, чтобы атаковать наши позиции, оказалась еще более страшной. Их уже не разбрасывало, а просто сминало, словно картонные фигурки. Кровь потоками хлынула на остальных зулусов. Да и нам перепало немало.

Когда осела пыль и рассеялся самый настоящий кровавый туман, повисший в воздухе после выстрела пушки Торлоу, перед баррикадой остались стоять не больше десятка зулусов. Да и те были не в лучшей форме. Любой человек на их месте давно отправился бы на тот свет – столько на их телах было ран. Но эти даже попытались напасть на нас. Страх смерти им был неведом.

Как только это жуткое нападение было отбито, мы смогли хоть немного расслабиться. Но тут прозвучали первые выстрелы зулусских стрелков.

Рядом со мной покачнулся сержант с роскошными бакенбардами. Пуля пробила ему левое плечо. Рукав мундира начал стремительно темнеть.

А пули врезались в землю и в стену миссии все чаще и чаще. Они разбивали в щепу ящики, набитые камнями. Застревали в мешках с землей. Конечно, особенной меткостью чернокожие стрелки не отличались, однако винтовок и патронов у них, похоже, было вдоволь.

– Взвод, на колено! – скомандовал я. – Сержант, отправляйтесь в лазарет немедленно. Сопроводите туда остальных раненых.

– Есть, сэр! – выпалил побледневший от боли и кровопотери сержант с роскошными бакенбардами.

Он и еще пять человек из взвода, которым мне пришлось командовать, пригнув головы, бегом направились к госпиталю. Еще двое так и остались лежать на земле. Их ранения были смертельными.

Остальные солдаты взвода тем временем опустились на колено. Мы с Торлоу последовали за ними. Теперь нас почти полностью скрывала баррикада и стена миссии. Можно было аккуратно осмотреться, чтобы понять – откуда по нам стреляют зулусы.

– Торлоу, – обратился я к здоровяку, – как скоро ваша пушка сможет стрелять?

– Полминуты, сэр, – тут же ответил он, – не больше.

Не знаю уж, как он узнавал это, но мне оставалось только верить его словам.

Сняв шлем, слишком хорошо видный из-за своей белизны, я аккуратно высунулся из укрытия, поводя линзами бинокля примерно в том направлении, откуда слышались выстрелы.

Увидеть их удалось далеко не сразу. Они засели на скалистой террасе, что возвышалась над постом примерно в направлении кухни. Стрелков было довольно много. И разглядеть их мне удалось только потому, что они напялили, словно в насмешку над нами красные мундиры прямо на голое тело.

– Питер, – обернулся я к сержанту Торлоу, – выстрели из своей пушки прямо по той скале. – Я указал ему на террасу, где засели зулусские стрелки.

– Вряд ли толк будет, сэр, – засомневался тот. – Угол не тот. Даже если в полный рост встану.

– Стреляйте, сержант, а не пререкайтесь! – оборвал его я.

Я не хуже Питера видел, что с нашего места ничего с зулусами на террасе не сделать. Ни чудо-пушка Торлоу, ни орудия – даже паровые – тут не помогут. Но я не ставил целью перебить зулусов одним или парой удачных попаданий.

Торлоу встал во весь рост. Казалось, его ничуть не волновали пули, что били в землю и в наши нехитрые укрепления вокруг него. И били они очень часто. А может быть, Питеру на самом деле было плевать на все зулусские пули. Он нажал на курок своего смертоносного орудия.

Волна кровавой земли поднялась в воздух. Неведомая сила разбрасывала останки зулусов. А после врезалась в скальную террасу, где засели стрелки. Но лишь для того, чтобы поднять пыль да отколоть пару некрупных камней.

Вот только именно это мне и было нужно.

– Все назад! – скомандовал я, вставая во весь рост. – Отходим к госпиталю! Помочь пушкарям с орудиями.

Зулусы снова начали стрелять по нам, когда мы уже успели отступить на приличное расстояние. Мы отошли почти к самой стене госпиталя, которая довольно хорошо прикрывала нас от их пуль. Правда, отсюда вести ответный огонь не удалось бы никак. Но я решил, что этим вполне можно пожертвовать.

– Торлоу, принимайте командование, – сказал я. – Мне надо вернуться к Чарду.

Хотя вернуться – это сильно сказано. Нас с командиром теперь разделяло не больше десятка шагов. Я подбежал к нему. Быстро отдал честь и доложил обстановку на моем участке сражения.

– Плохо, конечно, что вы отступили, – покачал головой Чард. – Мы даем зулусам и так слишком много места для маневра. Но я понимаю, что выбора у вас не было. Возвращайтесь к взводу. Верните сюда Торлоу, он тут нужнее будет. Если зулусы полезут с той стороны – отбивайтесь, сколько сможете. Не дайте им ворваться в госпиталь. Фельдшерам передайте мой приказ – всех легкораненых отправлять вам в помощь.

– Вас понял, сэр, – ответил я, снова отдал честь – и только тут понял, что шлем мой так и остался лежать у полуразрушенной стены миссии, Я забыл взять его, когда скомандовал отступление.

– Ничего, – усмехнулся Чард, видя мое недоумение по этому поводу. – Главное, чтобы наши головы не достались зулусам. А шлем – черт с ним, со шлемом.

Я был удивлен тому, что вроде бы обычно мрачный Чард оказался способен на шутки в таком жутком положении. Однако лейтенант не спешил впадать в уныние.

Я вернулся на позиции взвода. Там уже худо-бедно собирали баррикаду. В дело пошло всё. Опустошенные ящики из-под патронов. Только на сей раз пустые. Перевернутая повозка отца Уитта. Днище ее укрепили снятыми колесами. Пятеро солдат выносили из церкви лавки – они тоже пошли в дело. Сам святой отец периодически высовывался из задних дверей церкви, превращенной в госпиталь, и кудахтал о варварстве и причинении ущерба святой церкви. Этим он только мешал солдатам, которых то и дело хватал за рукава мундиров или пытался вырвать лавки у них из рук. Солдаты держались мужественно и спокойно. Хотя видно было – еще немного и кто-нибудь из не сильно верующих просто отмахнется от святого отца. А это может закончиться для Уитта довольно плачевно.

Походя одобрив действия солдат, я зашел в госпиталь. Мне надо было быстро переговорить со старшим фельдшером насчет легкораненых. Заодно я решил переброситься и парой слов с отцом Уиттом.

Он как раз кинулся к солдатам, выносящим последнюю лавку, когда я перехватил его за рукав рясы.

– Святой отец… – только начал я, но прервался. От Уитта несло дешевым спиртным. По всей видимости, он был пьян в стельку. И тогда разговор я повел совсем в ином ключе. – Что вы тут делаете в столь непотребном виде?

– Это моя церковь, – выпалил он, обдавая меня волной винного духа. – И я не позволю…

– Вы зулусам будете позволять или не позволять, когда войдут сюда, – оборвал его я. – Если не можете быть полезны нам, так хоть не мешайте. Возьмите пример с вашей дочери!

Я указал на юную Маргарет. Та как раз ловко бинтовала руку моему сержанту с роскошными бакенбардами. Под ногами их валялись оторванный рукав мундира и рубашки.

– Я не умею лечить людей, – отрезал Уитт, но в голосе его мне послышались виноватые нотки.

– Тогда помолитесь за нас, – отрезал я. – Или просто не мешайте.

Я направился к его дочери. Маргарет как раз закончила с перевязкой и мыла руки в тазу. Вода в нем стремительно окрашивалась кровью. Довольно жуткое, надо сказать, зрелище.

– Мисс Маргарет, – обратился к ней я, – подскажите, кто старший среди фельдшеров?

– Теперь я, – ответила она. – С тех пор, как беднягу Хэнкока застрелили. Слава Господу, он почти не мучился. Пуля пробила грудь навылет.

Меня мало интересовали подробности гибели фельдшера Хэнкока, но прерывать мисс Маргарет я счел невозможным. Слишком невежливо. Даже в сложившихся обстоятельствах.

– Раз вы теперь за старшую, – сказал я ей, – то вот вам приказ лейтенанта Чарда. Всех легкораненых, кто может продолжать сражаться, – отправляйте прямо ко мне.

– Но это же просто бесчеловечно, – лицо Маргарет вспыхнуло, – снова отправлять в бой тех, кто только покинул его с ранением.

– Мисс, – сказал ей я, – зулусы, как я слышал, имеют привычку вспарывать всем животы. Я думаю, лучше умереть в бою, чем от такой раны. Впрочем, бесчеловечно или нет, но приказ лейтенанта вы слышали.

Сейчас у нас на счету каждый человек, который способен держать винтовку.

Я указал ей на сержанта с роскошными бакенбардами. Тот одной рукой помогал солдатам вынести ящик из-под медикаментов. Он тоже пойдет в нашу баррикаду.

– Очень скоро нам придется драться с зулусами без прикрытия стен, – сказал я мисс Маргарет напоследок. – Я понимаю, что ваша христианская доброта застит вам глаза, но подумайте о том, что зулусы вспарывают животы всем и пленных не берут.

– А вы разве не христианин? – с укором поглядела на меня Маргарет.

– Сейчас, мисс, я – солдат.

И я вышел из церкви, превращенной в лазарет, вслед за солдатами, несущими пустой ящик из-под медикаментов.

– Снарядов мало осталось, – сказал мне артиллерист, стоило мне только покинуть стены церкви. – Да и пороха тоже.

– Беречь все равно не стоит, – отмахнулся я. – Вряд ли мы доживем до вечера.

– Это да, – кивнул артиллерист.

Мои солдаты быстро сооружали баррикаду. Но та не шла ни в какое сравнение с нашими первоначальными позициями. Укрыться за ней можно было разве что во время рукопашной. Но когда дойдет до нее – скорее всего все мы очень быстро окажемся покойниками. Тем более что Торлоу со своей чудо-пушкой давно убрался обратно к Чарду.

Солнце перевалило зенит, а солдаты наладили баррикаду, когда зулусы снова пошли на приступ.

По нам открыли просто ураганный огонь с террасы, но результата он не принес. Пули без толку бились в стену госпиталя, не в силах причинить нам вреда. Тем временем сотни зулусов устремились в атаку. Они ловко перепрыгивали стену миссии, почти не замедляя шага, и также бегом неслись на нас. Вот тут чернокожие воины были как на ладони. Этим и надо было пользоваться!

Орудия были заряжены картечью – и они выплюнули ее прямо в передние ряды атакующих. А следом стрелки принялись палить с такой скоростью, с какой могли. Не до меткости сейчас. Главное всадить в зулусов как можно больше пуль. Попытаться остановить их неудержимый, казалось бы, вал.

Я успел переснарядить все магазины для своего маузера – и теперь палил без разбора. Держал пистолет в левой руке – даже так вряд ли в кого промазал. Правой же крепко сжимал эфес венгерской сабли. Казалось, вот-вот мне придется-таки пустить ее в ход. Два десятка патронов в магазине маузера улетели почти мгновенно – не знаю уж, скольких зулусов удалось ими свалить. Я воткнул саблю в землю прямо перед собой. Выхватил новый магазин – перезарядил оружие. Снова принялся палить.

Рядом рявкали винтовки. Дважды еще прогрохотали орудия, осыпав наступающих зулусов картечью. Во второй раз их залпом буквально смели с баррикады. Несколько десятков чернокожих воинов рухнули замертво, иссеченные картечью.

– Слава Господу богу на небесах, – услышал я голос рядом, – это обычные черномазые, а не те черти.

Я скосил глаза на секунду – и увидел моего знакомца рядового Хитча. Тот быстро совал патрон в казенник винтовки. Он даже не заметил моего интереса. Все внимание Хитча сейчас поглощали зулусы. Я только усмехнулся – довелось драться вместе с тем, кто не так давно хотел прикончить меня. А ведь он вполне способен всадить мне штык в спину. Но оставалось надеяться, что он этого не сделает, потому что отвлекаться еще и на Хитча у меня просто не было возможности. Да и зулусы, скорее всего, прикончат нас раньше, чем Хитчу в голову взбредут дурные мысли.

Не знаю, каким чудом, но нам удалось трижды отбросить чернокожих от нашей баррикады. Ни разу не дошло до рукопашной. К тому времени как стрелка на моих часах миновала два пополудни, почти все пространство между старой стеной миссии и нашей баррикадой оказалось завалено трупами негров.

И все же им удалось выбить нас с позиций у стены госпиталя. Несколько воинов залегли в высоком кустарнике, что подбирался почти к самой старой стене миссии. Его, конечно, сильно проредили залпы пушек и винтовочные пули, но все-таки не настолько, чтобы там не смогли укрыться зулусы. Они вскакивали на ноги всего на секунду – раскручивали над головой пращу с горящим снарядом и швыряли его в госпиталь. Крыша его была крыта соломой, а не черепицей. Так что хватило всего пары снарядов, чтобы над нашими головами начался самый настоящий пожар.

– В госпиталь! – приказал я. – Помогаем выводить раненых! Пушки придется бросить!

– Мы прикроем вас, сэр, – заявил сержант-артиллерист. – Дадим последний залп прямо в зулусские морды.

– Отставить, сержант, – отрезал я. – У нас каждый человек на счету.

– Простите, сэр, – усмехнулся тот, – можете назвать меня бунтовщиком, но я отказываюсь выполнить ваш приказ. Как и все мои парни. Верно, ребята?

Пушкари согласно закивали. Хотя мало у кого из них вызывала энтузиазм идея погибнуть, прикрывая нас последним залпом картечью в упор.

– Ну, как хотите. – Я стиснул плечо сержанта напоследок. – Спасибо вам!

– Саблю, как шлем, не забудьте, – усмехнулся в ответ сержант.

Я понял, что подарок графа Сегеди все еще торчит из земли у меня под ногами. Я кивнул сержанту и спрятал оружие в ножны.

В пылу сражения я не понял, что с фланга нас все время поддерживали солдаты из госпиталя. Они не могли сражаться на передовой из-за ранений или болезни, однако постоянно стреляли из узких, больше похожих на бойницы, окон здания. Но теперь нам надо было спасать их. Солдаты моего взвода ворвались в помещение госпиталя и принялись помогать раненым и больными покидать его. Я и сержант с роскошными бакенбардами, а также мисс Маргарет пытались хоть как-то руководить этим процессом. Но, сказать по чести, получалось это у нас не слишком хорошо.

Жара стояла, как в аду. Огонь то и дело прорывался откуда-нибудь – откуда его и не ожидаешь совсем. На голову сыпались куски горящей соломы. Мы временами даже не обращали на них внимания. Боли почти не чувствовали, а пропитанная потом форма не желала гореть. Так бывало и бегал кто-то с клоком горящей соломы на плече и на спине, пока его не сбивали на землю.

Зулусы быстро поняли, что к чему, и бросились в новую атаку. Но было поздно. Мы уже выводили и выносили из госпиталя раненых. Тем более что атака чернокожих оказалась слишком спонтанной и некоординированной. Им мешали бежать трупы убитых. Да и у самых дверей госпиталя их ждал весьма неприятный сюрприз.

Артиллеристы, как и обещали, дали залп в самые лица бегущих зулусов. Картечь свалила несколько десятков негров. Покалечила многих. А следом из горящего госпиталя принялись палить мои солдаты, прикрывая бегущих прочь от пушек артиллеристов.

– Скорее! – кричали им, хотя те вряд ли могли нас слышать. – Бегите давайте!

Пригибая головы, чтобы не попасть под пули, артиллеристы бежали к госпиталю.

Я отослал сержанта с большей частью взвода и ранеными к Чарду, сам же остался руководить здесь в госпитале. Может, это и было безумство, но я тогда как-то совсем не думал об этом. Я просто встал во главе полудюжины солдат, прижавшись плечом к горячей, будто сковорода, стене, и палил в зулусов из пистолета.

Магазин маузера как раз опустел, когда артиллеристы ворвались в горящий госпиталь. Вместе мы бросились бежать через него. Кто-то на бегу оборачивался, чтобы послать прощальную пулю или две набегающим зулусам. Но я предпочитал не тратить маузеровские патроны. Не так и много их у меня осталось – даже россыпью. Хватит, наверное, чтобы зарядить все магазины еще раз. Да и то не факт.

– Боже мой, мистер Евсеичев, – приветствовал меня Чард, – да если все офицеры в русской армии подобны вам, с Русской империей воевать не стоит никому.

– А вы просто не проверяйте, мистер Чард, – усмехнулся я.

– Это вы лучше посоветуйте Роузбери[140]140
  Арчибальд Филипп Примроуз, 5-й граф Роузбери – британский государственный деятель шотландского происхождения, 48-й премьер-министр Великобритании с 1894 по 1895 год. Единственный премьер-министр Великобритании в викторианскую эпоху, который родился во время правления королевы, а также второй и последний, кто был младше ее. Известный коннозаводчик, патрон английского футбола


[Закрыть], – заявил с необычной для него веселой улыбкой лейтенант Бромхэд.

Кажется, на обоих офицеров война с зулусами подействовала наилучшим образом. Оба как-то ожили и стали похожи на людей, а не на чопорных английских снобов, вроде Челмсворда. А может, так действовала на них близость почти неизбежной гибели.

– Берите взвод и всех раненых, мистер Евсеичев, – сказал мне Чард, – выдайте всем, кто может стрелять, оружие и укрывайтесь за вон той стеной. – Он указал на высокую – в человеческий рост, если не больше, – высотой стену из ящиков и мешков. – Здесь мы примем наш последний бой.

– Вы уверены, что надо отходить? – удивился я.

– Надо, – кивнул Чард. – Слишком хорошо нас видно с той проклятой террасы. Мы несем большие потери от выстрелов. А там, – он махнул себе за спину, – зулусы окажутся в мешке, и у нас будет хоть какой-то шанс расстрелять их перекрестным огнем. Но помните, мистер Евсеичев, вам и вашим людям высовываться до моей команды нельзя ни в коем случае. Вы – наш последний козырь в этой партии. Да, и возьмите с собой Торлоу.

– Не слишком ли много яиц в одну корзину, мистер Чард? – усомнился Бромхэд.

– Нет, – покачал головой тот. – Как раз достаточно, чтобы дать нам хотя бы призрачный шанс дожить до заката.

Солнце тем временем только начало клониться к горизонту.

Дабуламанзи глядел на иканда красных курток через линзы цейсовского бинокля. Эти волшебные стекла обошлись ему в полсотни рабов, но они того стоили – нечего сказать. Теперь весь военный крааль был у него как на ладони. Он видел, как красные куртки отступили к последнему рубежу. Дальше – некуда. Значит, пришла пора перебить их до последнего.

Он опустил бинокль. Жестом подозвал своих изиндуна. Могучие воины в леопардовых и львиных шкурах, в головных уборах из разноцветных перьев подошли к нему. Они держали в руках длинные копья и крепкие щиты. Рядом с каждым на почтительном расстоянии следовал десяток телохранителей.

– Изиндуна. – обратился к ним всем Дабуламанзи, – пришла пора покончить с красными куртками. За их спинами последняя стена, а дальше только Мзинуати[141]141
  Мзинуати – зулусское название Буйволиной реки.


[Закрыть]. Собирайте все амабуто – ударим в последний раз. Старый Кхоза взял победу у холма Изандлхвана, мы возьмем ее у переправы через Мзинуати!

– USuthu! – ответили ему изиндуна хором.

Зарядив все магазины к маузеру, я понял, что выстрелов у меня осталось всего полсотни. Не слишком много для такой толпы зулусов, как та, что готова вот– вот обрушиться на наши последние позиции тут. Поэтому я взял себе еще и винтовку. Новенькую – еще в масле.

Помощник комиссара Далтон щедро раздавал оружие и патроны. Это было не слишком похоже на этого обычно весьма бережливого, как все интенданты, человека. Но, видимо, близость огромного числа зулусов повлияла на него. Далтон и сам встал вместе с нами. Как и его люди в темных мундирах, чем-то напоминающих мой. Теперь не было нужды выдавать патроны – прямо за нашими спинами стояли три открытых ящика. Бери – не хочу.

Зулусская пуля пробила мешок рядом со мной. Из него прямо на меня и стоящего рядом солдата посыпались желтые зернышки.

– Да это же маис, сэр, – удивился рядовой. Он подставил под поток зернышек руку, набрав их полную ладонь. – На баррикаду пошли мешки с маисом.

– Ну и бог с ним, – пожал плечами я. – Сейчас нам нужны все мешки, не важно, чем они наполнены.

С той стороны баррикады раздались первые выстрелы. Зулусы пошли в отчаянную атаку. Но никто из нас этого не видел. Мы сидели за баррикадой и ящиков и мешков с маисом – и ждали команды.

– Просто жаль, что продукты так переводят зазря, – сказал рядовой и, опомнившись, добавил: – сэр. Я ведь хорошо знаю, что такое неделю кряду засыпать на пустой желудок.

Я поглядел на совсем еще молодого парня и узнал в нем Джона Томаса, которого когда-то спас от нападок Хитча. Юноша был до крайности измотан. Мундир его разорван во многих местах и покрыт копотью. Выходит, этот недотепа вместе со всеми дрался у стены госпиталя, а после вытаскивал из него раненых и больных. Война – особенно такая жестокая, как эта – быстро закаляет людей и делает из них солдат.

– Нами зулусы сегодня наедятся, Томас, – усмехнулся Хитч. Тот тоже был жив, и выглядел таким же грязным и измотанным, как и все мы.

– А это правда, что зулусы людей едят, сэр? – спросил у меня Томас. С ладони его зернышки маиса сыпались под ноги. Он уже и думать забыл о переводе продуктов.

– Ты ведь не хочешь это проверить, парень, – усмехнулся, правда, несколько натянуто, я.

– Никак нет, сэр.

– Тогда заткнись и стреляй в них, когда полезут! – заорал на него сержант, бакенбарды которого выглядели уже не столь роскошно.

– Слушаюсь, сержант! – тут же выпалил Томас.

– Для этого тебе понадобятся обе руки, рядовой! – продолжал распекать его сержант. – Так что бросай этот чертов маис – и берись за винтовку обеими руками.

– Слушаюсь, сержант!

Рядом со мной присел прямо на землю Пит Торлоу. Форма на нем представляла собой весьма живописные лохмотья. Костяшки пальцев на обеих руках были сбиты в кровь.

– Твоя пушка готова стрелять по первой команде? – спросил у него я.

– Вполне, – кивнул тот. – Будет чем угостить черножопых.

– Я смотрю, ты и кулаками поработать успел. – Я указал на его сбитые костяшки.

– Было дело. Когда подбирались слишком близко, приходилось проламывать черепа прикладом моей малышки. Хотя я и без нее обходился пару раз.

Стрельба и крики с той стороны стены нарастали. Топот сотен ног уже заглушал слитные залпы солдат Чарда и Бромхэда.

– Скорее бы, – протянул Торлоу. – Противно сидеть тут, когда другие дерутся с зулусами.

– Терпи, Пит, – сказал ему я. – Мне и самому тяжко. Но мы сейчас – засадный полк. – Я увидел, что Торлоу не понял меня. – Последний козырь, – пояснил я, – в той игре, что ведет с зулусами лейтенант Чард.

Кажется, такое сравнение было более понятным для сержанта. Конечно, он ведь никогда не слышал о Куликовской битве.

Стрельба стала частой, словно барабанная дробь. Крики зулусов усилились многократно. От грохота их проклятых барабанов уже раскалывалась голова. И в нее лезли дурацкие мысли. А вдруг Чард и Бромхэд мертвы. Ведь никто больше не знает, когда подать нам команду. Тогда зулусы перебьют всех по ту сторону – и примутся за нас.

Не раз я порывался уже скомандовать огонь. Но всякий раз останавливал себя. Все-таки я верил в Чар– да. Лейтенант не умрет, пока не выиграет этого боя. Почему-то я был в этом непоколебимо уверен.

И вот, когда сил терпеть уже не осталось, прозвучал голос лейтенант Чарда. Он изо всех сил заорал, стараясь перекричать частую стрельбу и вопли атакующих зулусов.

– Русский, давай!

Видимо, на то, чтобы произносить мою фамилию времени уже не было.

– Пали! – крикнул я, поднимаясь над стеной.

Одновременно со мной выстрелили десятки винтовок – и, конечно, чудо-пушка Питера Торлоу.

В этот раз даже эффект от ее чудовищного на столь близком расстоянии выстрела был не столь выдающимся. С виду, по крайней мере. Просто в первые секунды зулусы умылись кровью. Практически в прямом смысле этого выражения. Пули и невидимая сила пушки Торлоу косили их десятками. Они сыпались под ноги солдатам Чарда и Бромхэда, обильно орошая землю кровью. Она и так уже превратилась в кошмарную грязь багрового оттенка, но нам словно было мало. Мы лили и лили на нее новые потоки крови.

Я стрелял не раздумывая. Всаживал пулю за пулей в зулусские лица. Те лопались, будто перезрелые арбузы. Но на смену им появлялись все новые и новые. И казалось, не будет им ни конца ни краю.

Один за другим опустели магазины моего маузера. Я сунул его в кобуру – подхватил винтовку. Мне еще не приходилось пользоваться подобным оружием, но она оказалась столь проста и незамысловата, что я освоился с нею в считанные мгновения. Быть может, сказалась привычка к новому оружию, полученная еще во время службы во 2-й экспедиции.

Господи боже, как давно это было!

Раненый солдат сунул мне прямо в руку распечатанную пачку патронов. Я кое-как утрамбовал ее в подсумок. Наверное, прежде стоило избавиться от бумаги, но я в тот момент как-то не думал о подобных мелочах. Патрон – в казенник. Приклад – к плечу. Выстрел! Снова патрон – в казенник и приклад к плечу. Выстрел! А пальцы левой руки уже будто сами собой лезут за следующим патроном. Приклад больно с непривычки бьет в плечо. Я морщусь, но продолжаю стрелять. Вскоре плечо немеет. Правая рука грозит отказать в любой момент. Но и это не останавливает меня. Я стреляю, перезаряжаю и снова стреляю. И так, пока не заканчиваются патроны в подсумке. Я отшвыриваю скомканную бумажку – на пальцах остаются следы масла. А раненый, быстро заметив мой жест, уже сует мне прямо в ладонь следующую пачку.

Сколько раз повторялась эта процедура – я не могу сказать. Солнце медленно скатывалось за горизонт. Тени росли. Но я не замечал этого. Весь мир для меня свелся к лицу врага на мушке винтовки. Черное, перекошенное лицо зулуса.

Они не давали нам ни секунды передышки. Наваливались раз за разом, оставаясь лежать трупами у стены из ящиков и мешков маиса. Не знаю, каким чудом держались Чард и Бромхэд с остальными солдатами, лишенные этой защиты. Им не раз приходилось вступать в жестокую рукопашную схватку с зулусами, пока мы изо всех сил прикрывали их сверху. Раненых, кого успевали, перетаскивали в кратких передышках между атаками зулусов, на нашу сторону и отправляли в импровизированный лазарет к доктору Рейнольдсу. После того как зулусы сожгли его госпиталь, доктор оперировал в каменной церкви, у стен которой мы, собственно, и держали последний бой.

Нас продолжали обстреливать со скальной террасы. Достать нас тут было сложно, особенно для таких скверных стрелков, как зулусы, но все-таки одна-другая пуля достигали цели. Солдаты падали, сраженные ими, то по одну сторону стены, то по другую. Враг усиливал стрельбу по нам, когда его воины нападали в очередной раз на солдат Чарда и Бромхэда, держащих оборону под стеной. А мы не могли позволить себе укрыться от огня черных стрелков – слишком важно было стрелять самим. Потому не раз я видел, как валился с ног убитый вражьей пулей солдат, роняя винтовку и сползая со стены.

Сержант Торлоу стрелял из своей пушки – и всякий раз после этого выстрела зулусская атака захлебывалась в крови. В перерывах между этими чудовищными залпами Питер брался за обычную винтовку. Та казалась в его руках до смешного маленькой, особенно после бандуры его обычного оружия. Но и с ружьем он вносил свою лепту в общее дело. Промазать по врагу с такого расстояния было просто невозможно. Вот и близорукий Питер бил без промаха.