Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 113 (всего у книги 334 страниц)

Супруга его Анна когда-то была экономкой Михаила, а по совместительству, еще до замужества, и любовницей. К тому же вот он, Андрей, сын ее, что приближен к Романову. Опять же, за три года, что вместе, трех погодков народили. И эти уж, в отличие от прежних детишек, что Господь у нее прибрал, пока все живы-здоровы. Так что было, за что ей куковать.

Пока делал обход, вникал в заботы и объяснял в мастерской тонкости по очередной своей задумке, как-то успел и позабыть о посланнике. Когда же вспомнил, время уже было к обеду. Прикинув так и эдак, решил, что нечего незваному гостю делать за его столом. Глядишь, еще и яду сыпанет. И вообще долго разговаривать с ним не о чем. Все счета с Алексеем у Михаила закрыты. Мало того, он решил, что если появится еще один подсыл, то не жить Комнину. Надоел. А уж как его достать, он придумает.

В рабочий кабинет вошел мужчина лет двадцати пяти. Среднего роста. Крепкого сложения, что проглядывает даже сквозь длиннополое свободное одеяние ромейского аристократа. Купец? Ага, как же. Порода видна во всем. А главное, в манере держаться. Впрочем, знать империи отличает как раз то, что они не гнушаются заниматься предпринимательством, и торговлей в том числе. Так что ничего удивительного. Важно другое, Романов точно знал, кто перед ним.

– Здравствуй, Михаил. Помнится, в свое время, когда я командовал линией крепостей, ты ожидал моего приема. Теперь решил отыграться? – склонив голову набок, произнес гость.

– Не знал, кто меня ожидает, – пожал плечами Романов. – Впрочем, даже если бы и знал, не стал бы бросать дела ради этой встречи. Присаживайся, Кирилл.

– Спасибо, – опускаясь на стул, поблагодарил он. – Решил полностью откреститься от императора? – хмыкнув, произнес представитель рода Комнинов.

– Я уплатил по всем долгам и ничего не должен Алексею. И да, я никогда не был подданным империи. Всего лишь наемник. Так что не от чего открещиваться.

– Как быстро забывается добро.

– Вот только не нужно этих разговоров, Кирилл. Повторяю, я ничего не должен Алексею. Он, безусловно, покровительствовал мне, только я за это уплатил сполна. И то, что не захотел служить дальше, вовсе не повод подсылать ко мне убийц.

– Каких убийц? – вздернул брови гость.

– Либо ты хорошо играешь. Либо и впрямь не знаешь о покушениях на меня, – хмыкнул Михаил.

– Алексею нет смысла убивать тебя.

– Да? А как же насчет того, что я ослушался его приказа и не отправился туда, куда указал он?

– Ну, не отправился и не отправился. Ты наемник. Не будет же император гоняться за всеми дезертирами. К тому же он выделил тебя с самого начала, заметив в тебе большой потенциал. Как сделал и вывод о том, что посадить тебя на цепь не получится. Думаешь, с чего бы он стал делиться с тобой прибылью с производства стали?

– Чтобы в случае чего свалить всю вину на меня.

– Зачем? Уверен, что не нашлось бы других козлов отпущения? Тот же Варданий, что ведал плавильней у Пограничного, вполне подошел бы для этого. А твоя отправка в Таврию? Из донесений Зосимы стало понятно, что вы исподволь готовитесь покинуть Малую Азию. Алексей справедливо рассудил, что лучше вам отправиться в земли, которые номинально принадлежат империи. Таматарха находится на важном торговом пути, и он посчитал, что тебя это полностью устроит.

– И зачем ему было проявлять обо мне такую заботу? Неужели из-за моего потенциала?

– Именно. А насчет убийц. К чему ему это делать, если от тебя может быть еще много пользы? Не смотри на меня так, Михаил. Взаимовыгодное сотрудничество еще никому не мешало. И потом, неужели ты и впрямь решил, что нам не было известно о твоем посещении Константинополя? Что нам мешало схватить тебя?

– Может, вы узнали слишком поздно.

– Ничего подобного.

– Допустим. Но как же тогда быть с убийцами? С Зосимой, получившим приказ императора отравить меня?

– А вот с этим я буду разбираться. Если ты позволишь. Алексей должен знать все. Твоя смерть не несет выгоды императору. Твое ослушание не наносит ему урона.

– Тогда кто?

– Быть может, это Мелиссины. Всем известно, что Досифей пал от твоей руки.

– Он напал на меня, так как хотел выслужиться перед Алексеем.

– Да мало ли кто и как хочет выслужиться. В этом случае он прогадал бы. Очнись, Михаил. Князь Олег участвовал в мятеже против императора, но его не казнили. Наоборот, посадили на стол в Тмутаракани, предоставив тысячу воинов, которым до сих пор платят жалованье из императорской казны. Да еще и женили на представительнице аристократического рода.

Вроде бы вполне искренен. Но он ведь ромей! У них лицемерие и интриги в крови. С другой стороны, они всегда и во всем готовы получить выгоду. В чем выгода Комнину устраивать погоню за мухой, забившейся в дальний угол?

– И с чем Алексей прислал тебя ко мне?

– К тебе? Не хотел бы тебя расстраивать, Михаил, но ты случился по пути. Я направляюсь к киевскому князю. Мы ищем союзников в войне с норманнами и готовы предложить щедрую награду. Не желаешь присоединиться?

– Нет. У меня иных забот хватает.

– Я так и думал.

– И зачем же я понадобился Алексею даже по пути?

– Казна империи скудеет. А потому его интересует все, что может восполнить ее. Нас интересуют твои новинки.

– И что конкретно интересует Алексея?

– Как ты получаешь сталь, превосходящую по качеству даже испанскую? Этот твой цемент. Зрительные трубы. Секрет быстрого изготовления доспехов. Твои полеты в небе. И наконец, грохочущие баллисты.

– Полеты-то вам зачем? – поинтересовался Михаил, уже не удивляясь информированности гостя.

Видно, они знают многое. И это не есть хорошо. Но имеется и положительный момент. Секретное производство Борис все же сумел прикрыть, коль скоро ромеи не сумели получить сведения. О наличии самих новинок в той или иной мере можно узнать, просто проживая в городе или прибыв сюда на заработки. Эффективность пушек воочию наблюдала команда погибшего дромона.

– Это отличный способ разведки, причем не только в море, – ответил Кирилл.

– Согласен. Итак, что касается стали, нет никакого секрета. Есть просто рудник с отличной рудой. Вот и все. Далее, я готов поделиться секретами всего, что ты просишь. За исключением баллисты.

– Но они интересуют императора. Это даст преимущество нашему флоту перед арабами.

– У вас и без того есть это преимущество в виде греческого огня. Просто сделайте ставку не на сифоны, а на лучников. Получится и экономичней, и эффективней.

– Но твои баллисты стреляют дальше и точнее.

– И зачем мне передавать секрет такого оружия? Повторяю, я готов поделиться всем названным тобой, кроме устройства баллисты. Вопрос лишь в том, что я за это получу. Только не предлагай мне прощение Алексея за ослушание.

– Напутствуя меня, Ирина сказала то же самое, – хмыкнул он. – А что хочешь ты?

В этот момент с улицы донесся тревожный набат. А несколькими секундами позже в дверь влетел возбужденный Андрей.

– Михаил Федорович, дым над заставой Угольной, – с ходу выпалил он.

– Та-ак. Весело. Прости, Кирилл, но договорим позже.

Глава 27
И с ходу в бой

– Андрей, сбегай-ка к этому дурню на колокольне да вели прекратить трезвонить. Все уже поняли, что враг у ворот. Хватит разоряться. Голова пухнет. Я уж тут и сам как-нибудь.

– Слушаюсь.

Парень сорвался с места и убежал выполнять поручение. Канючить, чтобы взял с собой, Михаил его уже давно отучил. Каждый должен заниматься своим делом. Его задача учиться. А там через годик отправится на срочную службу. Хотя, признаться, жаль такие мозги бросать в сечу. Способный шельмец. Да только закон един для всех. Либо так, либо хрень какая-то получится. Решение не Романова. Он только предложил. А уж выборные на большом совете постановили.

– Погоди. Помогу, – берясь за ремешки, произнесла вошедшая в оружейную Елена.

– Ага. Спасибо, – поблагодарил он жену.

– Зачем Андрейку услал?

– Да надоел этот звонарь. Пусть угомонит его.

– Надо бы. Всю душу вынул, – согласилась она, застегивая второй ремешок. – Как думаешь, это не отец?

– Надеюсь, что нет. Да и незачем ему меня тревожить. За три года, что мы женаты, ему только польза от дружбы со мной. Скорее уж завистники его. И не исключено, что из его же орды.

– И как ты поступишь?

– После того как не стало Тугоркана, жили мы спокойно. Доподлинно никто не знал, но слухи ходили разные. Да еще и поддержка Белашкана и Теракопы стоили немало. Но, похоже, кто-то решил, что они им не указ. А значит, нужно дать в зубы так, чтобы к нам дорогу позабыли еще хотя бы на пару лет.

– Будь осторожен, – закончив помогать прилаживать доспех и проведя маленькими ладошками по стальным пластинам, словно разглаживая их, произнесла она.

– Не волнуйся. Все будет хорошо. Береги дочку.

Он ободряюще улыбнулся, провел мозолистой ладонью по ее животу и, склонившись, поцеловал в губы. Ч-черт! Какие же у нее сладкие губы. Настолько, что она ходит уже третьим ребенком. Оно бы притормозить, но двое пацанов – это перебор. Ему хотелось такую же красавицу-дочь, как ее мать. И плевать на оспенные отметины. Раньше он их еще замечал. Но теперь, только если вспоминал о перенесенном ею недуге.

– С чего ты взял, что это дочка? – с плохо скрываемой грустью возразила она.

– Мария сказала. А она акушерка со стажем. Двадцать лет рожениц принимает. Как ей не верить, – поминая сманенную гречанку, ответил Михаил.

– Вот рожу еще одного мальчика, будете знать, – мстительным тоном произнесла Лена, хотя и видно, сама тоже дочку хочет.

Дружина собиралась споро. Когда Романов вышел на крыльцо своего дома, у казармы наблюдалась суета. На первый взгляд излишняя. Воины носились в разные стороны. Отовсюду слышались команды и площадная брань. Но на деле ничего лишнего. Каждый четко знал, что и как нужно делать.

Результат систематических тренировок. К примеру, переправу отрабатывали раз в неделю. Причем чередовали как с помощью паромов, так и вплавь. Поэтому, с какой стороны подступиться к Славутичу, они знали доподлинно.

Иное дело, что без волшебного пенделя военные всех времен и народов обойтись не могли. Впрочем, причина для этого всегда сыщется. Можно проделать одно и то же без ошибок сотню раз, а на сто первый опростоволоситься. По закону подлости, обычно это случается в самый неподходящий момент. Вот и разоряются десятники, не щадя голосовых связок, не жалея пинков и не задумываясь о тонкости душевной организации своих подчиненных.

– Михаил, ты не возражаешь, если я отправлюсь с тобой? – подошел к нему Кирилл Комнин.

– Уверен, что тебе это нужно? Со мной будет всего-то двести сорок человек. Врагов может быть гораздо больше.

– Я все же рискну.

– Один?

– Если не возражаешь, я взял бы с собой двоих воинов.

– В седле держаться умеют?

– Они хорошие наездники.

– Договорились. Гордей, – окликнул он командира личного десятка.

– Слушаю, Михаил Федорович.

– Гостям трех лошадей и держишь при твоем десятке.

– Слушаюсь.

Все, посол уже в прошлом. О нем позаботятся. У Романова же слишком мало времени. Нужно как можно быстрее выдвигаться. Но не вслепую. Без предварительной разведки никак.

Командовать гарнизоном в Пограничном останется Арсений. Он комендант, ему и карты в руки. Сейчас повсеместно сворачиваются работы, горожане вооружаются и выдвигаются на боевые посты. И везде нужен контроль. Вообще, адова работенка. Михаил не завидовал своему бывшему наставнику, потому как помнил по себе, каково оно. Только сейчас все куда серьезней.

Более двух тысяч населения, чуть не половина из которых непоседливая ребятня. Детей в городе много. Михаил тащит их откуда только возможно. Плюс мальчишки из Переяславля и половецкая поросль, которых он привечает для обучения в городской школе. Шутка сказать, но она в два этажа. Учителей не хватает. А еще под тысячу работяг, прибывших на сезонные заработки. Словом, есть отчего разболеться голове Арсения.

Обойдя казарму, вышел на задний двор. У воздушного шара уже суетится Мефодий с помощниками. Ромей был учителем в школе. Бог весть, к какому классу ученых можно было его отнести. Сам он называл себя философом. Но разбирался во многих областях. К примеру, у него целая химическая лаборатория, в которой он проводит различные опыты. Научился получать светильный газ из бурого угля.

Правда, сейчас это открытие бесполезно. Уж в чем в чем, а в газе они недостатка не испытывают. Слишком велика потребность в древесном угле, газ же является побочным продуктом при его выжигании. Так что излишков хватает.

Кроме этого Мефодий увлекся воздухоплаванием, которое находится полностью в его ведении. Воздушный змей штука хорошая, но, чтобы его поднять в небо, нужен воздушный поток. Аэростат же в этом не нуждается. Проблема была только в непроницаемой оболочке.

Проклеенную ткань нельзя сложить, но если в оболочку вшить ребра жесткости из ивовых прутьев и подвесить между шестью высокими столбами с сохранением формы, то получается вполне прилично. Иное дело, что эта оболочка плохо удерживала газ. Его у них много, но при таком подходе все же не напасешься. Поэтому Михаил решил использовать тепловой аэростат.

Получилось не сразу. Пришлось поэкспериментировать. Но результат вот он. Мефодий, возящийся вокруг аппарата, под которым гудит пламя, вырывающееся из газовой горелки. Учитель-философ регулярно поднимался в небо. Как и его ученики. Правда, не только ради науки и развлечения, но и с сугубо практической целью.

От наблюдателя на высоте птичьего полета в открытой степи сложно укрыться даже одиночному всаднику. Что уж говорить об отряде. Вот и совмещают научно-развлекательную деятельность с практической пользой городу.

– Как тут у вас, Мефодий? – поинтересовался подошедший Михаил.

– Все уже готово, – подавая знак своим помощникам, чтобы они заменили практически опустевший баллон газа на полный, сказал тот.

– Вот и ладно.

– Ты сам поднимешься?

– Нужно же оценить обстановку, – снимая с себя оружие, ответил Романов.

Доспехи скидывать не стал. Оружие мешает влезть в подвесную. Что же до массы, то шарик получился с запасом и поднимет его за милую душу.

Земля привычно ушла из-под ног. Еще бы он сам не развлекался такой игрушкой. Еще и жену запускал, которая была просто в восторге от полета. Крыши строений быстро остались внизу. Перед взором предстала боевая пристань у юго-западной стены, где стояли четыре самоходных парома.

Ничего особенного, по сути, понтон, на котором могут разместиться шестьдесят всадников с лошадьми и снаряжением плюс одно орудие с упряжкой, передком и груженой повозкой. Воины садятся на весла и перегоняют всю эту массу на противоположный берег, где и десантируются.

Четыре понтона, две полноценные сотни дружинников регулярного войска при четырех орудиях полевой артиллерии. Серьезная сила в местных реалиях. И это не предел. В случае необходимости Михаил мог выставить еще полноценную кавалерийскую сотню и три сотни пехоты. Причем мобильность последней обеспечивалась посадкой их на лошадей. Вот драться в седле они уже не могли.

От противоположного берега движется паром, набрав максимально возможную скорость. Обычно на нем помещается шесть повозок с углем. Паромщик становится у руля, возницы к в€оротам, вращая которые приводят в движение гребные колеса. До боевой ладьи далеко, но уже с грузовой вполне способны поспорить в скорости. Торговый транспорт Пограничного также имел гребные колеса. Правда, ходили только вверх по течению Славутича. На порогах и переволоках им делать нечего.

Сейчас на пароме только лошади и людей куда больше. Повозки оставили на том берегу. Ну и правильно. Они противнику без надобности. Максимум сломают или спалят. Не такая уж и большая потеря.

Приподнялся повыше. А вот и сюрприз. Кто бы ни напал на Угольную, но о возможностях и порядке действий его дружины они знают. А чем еще можно объяснить то, что за складкой местности, метрах в двухстах от берега, где обычно происходит переправа, сосредоточились не меньше трех сотен половцев. Не иные какие кочевники, а именно половцы. Хотя пока и непонятно, кто именно. Похоже, их хотят взять на переправе, когда они будут наиболее уязвимы.

Поднявшись еще выше, он сумел рассмотреть, что происходит у Угольной. У стен кружились не меньше двух сотен воинов. Держались в отдалении. И скорее всего, ничего предпринимать не будут. Их задача обозначать угрозу заставе, чтобы выманить дружину из Пограничного.

Ну и полон лишним не будет. Вон несколько десятков человек похватали. Однозначно рабочие с угольного рудника и работавшие в поле пограничники. Двадцать второе июня. Страда в полном разгаре. Так-то за подходами наблюдают, как же без этого. Но и кочевники учитывают это. Сумели как-то подобраться, что уйти под защиту стен успели не все.

Итак, цель набега – дружина. А и то. Шутка сказать, две сотни ламеллярных доспехов, отличное вооружение, и все это из превосходной стали. В смысле о пластинах доспехов никто не распространялся. Но даже одно только оружие, чувствующее себя на морозе куда лучше иных, дорогого стоит.

Ну что же, придется вас удивить, господа половцы. Причем удивить насмерть. Так, чтобы неповадно было. Конечно, задуманное им однозначно настроит против него Белашкана, который метит в великие ханы. У половцев все еще продолжается мышиная возня вокруг этого. Оттого и поход трехлетней давности обернулся для них разгромом. Так что спустить Михаилу этого он не сможет. Но тут уж ничего не поделать. Придется малость повоевать.

Ну и князю переяславскому вспомнить о том, что ему полагается не только стричь купоны с Пограничного, но еще и проявлять заботу о безопасности своих подданных. Да и повод будет прекратить платить Белашкану. Несмотря на то что Борис качественно взял в оборот наблюдателей с обеих сторон и доходы сильно занижены. Но к чему платить, если они и сами уже достаточно крепко стоят на ногах.

Едва спустившись на грешную землю, Михаил вызвал к себе всех сотников и развернул карту. Дело это было поставлено на серьезную основу. Романов даже сманил картографа из Царьграда, приставил к нему десяток воинов, и катается он по окрестностям, составляя карты. С каждым разом отдаляясь все дальше.

– Ситуация ясна? Вот и ладно, – рассказав о своих наблюдениях и выводах, произнес Михаил и продолжил: – Арсений, все восемь пушек выводи на этот участок. Ориентир во-он тот куст.

– Вижу. – Они расположились на юго-западной стене, под которой как раз шла погрузка дружины на паромы.

– Как только половцы рванут в атаку, бейте по ним стрелами над нашими головами. Шар пусть висит в небе. В случае изменения обстановки дашь нам сигнал.

– Принял.

Михаил решил-таки озаботиться системой связи. Но пока только сумел разработать азбуку флажкового семафора, по которой сейчас активно готовились кадры. Сигнальщики одновременно должны будут появиться как на заставах, так и в каждой полусотне дружины. Но пока это только планы, пусть и не на дальнюю перспективу.

– Григорий, твоим пушкарям выставить пушки на носу паромов, зарядить картечью и быть готовыми встретить конную атаку.

– Может, выставить по две пушки? – предположил начальник артиллерии, приравненный по положению к сотнику. – Если не брать с собой повозки снабжения, то избегнем перегруза. А их можно будет переправить и на колесном пароме. Картечь, она куда губительней стрел выходит.

– Хм. Делай. Арсений? – Михаил вновь перевел взгляд на коменданта.

– Я все понял, – заверил грек.

– Гаврила, Игорь, как только пристаем к берегу, половина тут же сбивает щиты, вторая бьет из луков. После того как грохнут пушки, в седла и в атаку. Вопросы?

– Вопросов нет, – чуть не в один голос ответили сотники.

– Тогда действуем.

Переправа прошла без проблем. Да и с чего бы им быть, если проделывалось это уже и не по одному разу. Но отличия все же были. Прежде орудия располагались… Нет, не на корме. Ибо где тут нос, а где корма, не разберешь. С какой стороны воткнешь рулевое перо, с той и будет. Но сзади. Теперь же спереди.

Четыре понтона с тихим шелестом выползли на прибрежный песок практически одновременно. Начали опускаться сходни. И в этот момент над урезом в двухстах метрах от берега появились всадники. Со стороны Пограничного послышался слитный хлопок четырех орудий. Двести двадцать стрел уже в пути и заходят на цель по крутой траектории с соответствующим упреждением.

– Сбить щиты! Лучники, бей! – послышались команды полусотников.

Все оговорено заранее, так что бойцы точно знают, кто и что должен делать. Три десятка всадников и артиллерийский расчет вздели заранее припасенные большие пехотные щиты, прикрывая как лучников, так и лошадей. А из-за их спин уже послышались щелчки тетив.

Практически слитно с визгом накатывающих половцев послышался нарастающий, посвистывающий шорох приближающейся первой волны стрел противника. Пара ударов сердца, и прозвучал дробный перестук наконечников, входящих в дерево. Несколько сдавленных вскриков, усталый вздох, тихая брань.

И вновь щелчки тетив. Шорох стрел, но на этот раз летящий в обратную сторону, привет со стен Пограничного, откуда вновь донесся хлопок очередного залпа. Со стороны половцев также послышались вскрики и страдальческое ржание лошадей, полетевших через голову, выбрасывая всадников из седел. Не так много, как хотелось бы. Но попадания есть, и это радует.

Наконец широкие сходни коснулись песка. До половцев меньше сотни метров.

– Бе-эй! – раздалась команда старшего артиллериста.

Восемь орудий ударили слитно, выпустив навстречу волне всадников визжащую каменную картечь. Михаил впервые наблюдал столь убойное действие артиллерии. Вроде и не был никогда любителем поэзии, и на уроках литературы вечно были проблемы с тем, чтобы выучить наизусть стихотворение. Но тут строчки Александра Сергеевича как-то сами возникли в мозгу.

 
Швед, русский – колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть и ад со всех сторон[66]66
  А. С. Пушкин, «Полтава».


[Закрыть].
 

Наваждение длилось всего лишь мгновение. Или целое мгновение. А может, и вечность. Вот уж когда поверишь, что время материально и способно тянуться как улитка или мчаться подобно взбесившейся лошади.

– На ко-онь! Вперед! – послышалась команда сотников.

Михаил, вне всяких сомнений, лидер. И ему как бы полагается находиться сзади, а не рисковать в первых рядах. Но это только слова. Здесь и сейчас вожак, прячущийся за спинами своих людей, уважением пользоваться никогда не будет. Они поймут, если он будет командовать, а не мечом махать. Но за тем, кто сам впереди, готовы пойти хоть черту в пасть. А ему сейчас именно такие и нужны.

Потому он и стоял в первом ряду со щитом руках, а потом оказался в седле и послал вперед своего жеребца. С гулким перестуком подков по деревянной палубе пронесся мимо артиллеристов. Они жались к своим орудиям, чтобы не оказаться стоптанными идущими в атаку всадниками.

Кинул руку за спину. Рукоять изогнутого меча привычно легла в руку. Палец сам собой откинул стопор. Короткий шелест клинка, принять плоской стороной вражеский, отвести его в сторону и подать свой вперед. Все это произошло в считаные доли секунды. Но этого хватило, чтобы избежать смерти и вспороть горло половца. Михаил достал его только самым кончиком, чего оказалось более чем достаточно.

Атаку следующего он отбил со звоном и искрами, встретив вражеский клинок боковым движением. И тут же, описав короткую дугу, обрушил утолщенную треть своего меча в рубящем ударе в основание шеи степняка. Тот захлебнулся своим криком и повалился во все еще зеленую траву, где по нему тут же протопталось сразу несколько копыт.

Следующего он достал со спины, ничуть не заботясь о честности поединка. С четвертым разобрался, беспардонно вмешавшись в схватку одного из дружинников с дюжим половцем. Рубанув с разворота, он отсек тому руку. А уже дружинник поставил в этом деле точку.

И тут вдруг обнаружилось, что драться больше не с кем. Половцы обратились в бегство, нахлестывая своих лошадей. Дурная затея. Вот что значит им не приходилось еще драться с дружиной Михаила. Их лошадки, может, и выносливы, а лошади русичей медлительны. Но арабские скакуны, что были под седлом пограничников, пусть и не самые лучшие, но отличались куда большим проворством.

Рубка бегущих. Тут не нужна храбрость. Не требуется особое умение владеть клинком. Достаточно просто нагнать врага и обрушить на него свой удар. Никаких изысков. От всей широкой души. Словно дрова рубишь.

Не ушел ни один. Достали всех. Даже тех, у кого кони оказались достаточно резвы, настигли стрелы. Едва ссадили из седла последнего, как Михаил вскинул к губам трубу и подал сигнал остановиться.

Нужно перевести дух. Разобраться с потерями. Выгрузить артиллерию и наступать на противника планомерно, с неумолимостью асфальтового катка. Никуда половцы не денутся. Отсюда не ушел ни один. А значит, и сообщить о разгроме некому. Заставе Угольной ничего не угрожает.

– Пришли за шерстью, да сами ушли стриженными, – хохотнув, произнес один из воинов, прикладывая тряпицу к царапине на щеке.

– Не ушли, – хмыкнув, возразил другой, стряхивая с клинка кровь.

– А! Ну это да, – жизнерадостно согласился первый.