Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 200 (всего у книги 334 страниц)

– 06 -

– …но больше никакого спасения девиц – сдался Верес опав в кресле – с этой бы утрясти. Как объяснять ее исчезновение? Как здесь устраивать? А? А если здешнее отражение поглотит твою Наташеньку? Хочешь не хочешь, а синхронизировать их придется, не опекать же всю жизнь, чтобы она нос к носу не столкнулась со своей копией?

– Не столкнется – бросил примирительно особист – кажется, она говорила что ее родители умерли? У нас этого не произошло, во время автомобильной аварии они выжили, легко отделавшись, а вот ей досталось, впала в кому. Выдумывать ничего не нужно. Духовное совершенствование, пусть и не у тех учителей, дало плоды: сознание у нее более развитое, чем у альтера, она останется доминирующей личностью. К тому же этим можно объяснить ее незнание происходящих событий. Везет тебе Брама. Может это награда за все твои мытарства?

 – С клиникой созвонились? – Верес что-то черкал на бумаге.

– Да. Сослались на новый метод кенотерапии, который надо проводить в условиях НИИ, уже везут. Родители согласны.

– Спасибо – скупо улыбнулся путник – не знаю, что на меня нашло, словно искра проскочила и…

– И встретились два одиночества – закончил Самум – понимаю и даже рад. Так ты быстрее оставишь прошлое. Доктор рассказывает ей сейчас сказочку о Зоне, чтобы худо-бедно объяснить, как стал возможен такой прорыв в обществе, ну и о явлении синхронизации, чтобы подготовить и не шокировать твою избранницу при виде второй копии.

– Тогда хорошо – постучал по столу Верес – если большинство за, возражать не стану. Но больше никаких вероятников. Нам вполне достаточно Ореста и Сергофана из СНГ. Но то забота Кречета, пусть занимается, зря он что ли «погиб»?

– Кстати, что же произошло на самом деле? Лист распахнул мост прямо на плац, и прошли все, последним уходил Кречет.

– Прижимая руку к груди, он упал наземь и исчез. Не верил, что после всего его не поставят к стенке. Переубеждать не стали, единственное место, где он чувствовал себя в безопасности – форпост путников на Агарти. Многие путники откровенно заскучали дома, чувствовали себя чужими в изменившемся мире, а потом Шухов предложил такой вариант.

– Как так, выходит, тамошний Севастополь занят?

– Туда все еще попадают сталкеры. Конечно реже, чем раньше, но бывает. Да и кенам норный способ жизни по душе. Они там леса растят. А то все скалы да скалы, пепла там завались, теперь вот деревья будут.

– Это потом, успеешь еще насмотреться, давайте решать вопрос Наталии. Ты это серьезно о женитьбе?

Путник кивнул, а Верес вздохнул:

– Тогда с вероятностями тебе пора завязывать, надо быть с семьей, а не прыгать по вероятностям. Самум?

– А что Самум? Я за! Можно их на Агарти в круиз спровадить, почище буржуйских Парижей будет. Моря там прелесть. Да и польза, посмотрят мир, поумнеют. Пришлось после тебя в тамошнем Киеве следы подметать. Убирать на камерах момент вашего смещения: вы просто вышли в двери, ну а куда исчезли, черт его знает. Обстановка сейчас напряженная, люди прямо с улиц исчезают. Решат, отставного генерала убрали. С Натальей еще проще: ушла и не вернулась. Цены на жилье дорогие, желающих дальних родственничков много, квартира пустовать не будет.

– Раз так, то выездной консультационный совет закрыт – подытожил Верес – пулей в корпуса интенсивной терапии. Доктор сыграет доктора, выглядит он солидно, а ты лучше держи рот на замке. Угукай с умным видом и присматривайся к будущим родственникам. Может передумаешь. Ладно-ладно, не буду, летите голуби, летите. А мы набросаем дальнейший фронт работы. Кены предложили свое участие в реабилитации не только генетически больных детей, но и морально неполноценных уродов в местах строго режима. Идея стоящая, уродов у нас, к сожалению, хватает.

Брама просияв, кинулся из кабинета, а Верес и Самум склонились над распечатками. То, что путник никого не зашиб по дороге было дисциплинарным чудом: сотрудникам куда больше нравилось заниматься работой, а не шататься без дела. К тому же, несмотря на внешность увальня, он был гибок, а в Зоне это необходимый момент. К корпусу подъехала мигающая огнями скорая, и облепленную приборами поддержания жизни каталку уже катили внутрь. В приемной сновал персонал, в уголке, рядом с двумя пожилыми людьми, стоял облаченный в халат Доктор, слушая и время от времени кивая. Увидев его, махнул рукой.

– Знакомьтесь, это и есть тот самый сталкер. Это благодаря его работе в Зоне мы получили сей метод излечения. Не будь его, вряд ли подобное стало бы возможно не только для вашей дочери, но для очень многих людей.

Увидев путника, еще крепенький Лев Ильич хотел было пожать ему руку, но тот спрятал ее за спину:

– Извините, стерильно. Нам предстоит работа. Петр Степанович, у нас все готово?

– Да-да, все готово. Вы главное не волнуйтесь, метод абсолютно безопасен.

Оставив чету будущих родственников томится в ожидании, Брама подхватив Журбина под руку пошел в операционную:

– А халат вам идет.

– На то я и Доктор. Я тут частенько бываю, деток проведываю, к нам со всей страны везут. Они страсть как кенов любят.

– А их пускают, с блохами?

– Да на тебе их больше будет. Кены относятся к этому серьезно.

Они зашли в операционную, при виде лежащей на каталке девушки сердце у Брамы сжалось, а Журбин кивнул:

– Полина, посторонних нет? Вводи Наташу.

 Несмотря на то, что Доктор ее успел подготовить, при виде собственного живого отражения она растерялась, скользнула глазами по Браме, потом замерцала, поплыла как раздвоенное изображение и каталка опустела.

– Вот и чудненько, Полиночка, дай ей воды. Да ты садись дочка, садись. Это только в первый раз страшно, после сотого привыкаешь, уже не замечаешь синхронизации. Полина тебе за крестную теперь, а я за отца сойду.

Брама присел перед Натальей, взял ее за ладошку, ту был мелкий ледяной озноб. Она распахнула глаза в которых плескалась бездна. Чем станет эта бездна, решать ей, а они помогут и поддержат. Десять человек на планету это мало, но достаточно для нового витка. Глядя как дрожь утихает, Полина снова подала воды, а Наталья пила мелкими глотками. Им было легче. В Зоне они привыкли к аномальным полям и перегрузкам, а обычному человеку приходилось куда тяжелее – синхронизацию пустить на поток невозможно.

– Вот и славно, вот и отлично. Аметист, что скажешь?

– Хороший человек, светлый, немного наивный, но это же человек – обронил кеноид, не сводя с Натальи глаз.

– Человеком ей только предстоит стать, воплощая то, что знает в искаженной теории. Ты нормально себя чувствуешь?

Наташа кивнула, а Доктор продолжил:

– Сейчас мы пустим твоих родителей. Я уже говорил, что у нас они живы, но слова это слова, а увидеть другое… Брама, пригласи, да не робей, я так расписал твои подвиги, хоть сейчас под венец.

Путник, снимая маску, вышел в приемную и глядя на родителей Натальи слабо улыбнулся:

– Все прошло удачно, она вышла из комы и находится в сознании.

 На это раз речами о стерильности он не отделался: Лев Ильич крепко обнял, а Марья Антоновна засыпала щеки поцелуями. Брама смущенно отбивался, пытаясь их успокоить:

 – Полно вам, это совершенно излишне. Последнее что она помнит это авария и считает, что вы погибли, потому прошу без эмоций, держите себя в руках дабы ее не травмировать. Только на таких условиях вы сможете ее увидеть.

Медперсонал облачил родителей в халаты и бахилы, закрепил на лице марлевые маски, и поддерживая под руки путник повел их в операционную. Наталья уже окончательно пришла в себя, и, лежа на каталке, поддерживала легенду о выходе из комы. Родители застыли на пороге, боясь поверить глазам, она слабо шевельнулась и открылась глаза. Марья Антоновна, несмотря на заверения держать себя в руках, залилась слезами, а Лев Ильич пытался держаться. Брама осторожно подвел их к изголовью, а Доктор махнул рукой. Пусть рыдают, что поделаешь. Рыдали все, исключая Доктора и Браму, даже Аметист угнув в голову в пол пытался сдерживать жалобный скулеж. Благо, стены бокса были звуконепроницаемы, иначе этого никто не понял. Дав людям всласть порыдать, Доктор выставил родителей из операционной, сказав, что пациентке необходим двухнедельный курс реабилитации и был таков. Наталья плакала, уткнувшись Браме лицом в грудь, а Полина обесточивала уже ненужные приборы:

– Когда-нибудь они перестанут быть нужны, когда-нибудь такая «кенотерапия» станет действительно возможной…

– Кто сказал, что она невозможна сейчас? – возразил Аметист – это возможно, вы не спрашивали, а мы не навязывали.

– Ты серьезно? – Полина трепанула угольно черное ухо – вы можете выводить из комы?

– Нам не свойственно врать – зевнул кеноид – ты же можешь. Просто вас мало, нас тоже мало, а людей много.

Огромный кен встал, и цокая по кафельному полу когтями, направился в свое отделение. Кто бы мог подумать еще несколько лет назад, что к экзотичной дельфинотерапии добавится еще один, куда  экзотичнее – кенотерапия. Кены любили детей, а дети обожали громадных глыбоподобных собачьих, в чьих глазах светился разум глубже и гуманней человеческого. Умея работать с собственной наследственностью, они исправляли поврежденные генетические участки и у детей. Правда брали они не всех, отбирая лишь по им ведомым принципам, но и отказывали редко. Лесникам пришлось обживаться во многих санаторно-курортных здравницах, давая возможность реализовывать программу межвидового сотрудничества. Злые языки твердили что кены так же работали и с экологами, морализируя недобросовестных чиновников при их проверке на соответствие занимаемой должности, но сколько в этих вымыслах правды знал только консультационный совет НИИ. Но, исходя из того, что после посещения экономических ликвидаторов уровень бюрократии в проверяемых инстанциях резко шел на убыль, какая то доля правды в этом все-таки была.

– Все, закругляемся – Полина стянула и бросила в урну перчатки – сегодня отдыхаете, осваиваетесь, в понедельник жду в кошатнике. Если надумаете, мы планируем за город, присоединяйтесь.

Наталья сбросила накрахмаленную простыню и слезла с каталки, опираясь на руку Брамы:

– Смотришь на все словно с разных сторон. Теперь так всегда будет?

– Привыкай. Как говорит Шухов, с этим надо уметь жить, а если учесть что он чемпион по количеству синхронизаций, то знает что говорит. У него их за плечами столько, представить страшно. Он синхронизировался первым.

Едва они освободили бокс, как туда ввезли следующего больного, вытолкав из операционной.

– А это что вообще? Думала, НИИ занимается только наукой, исследованиями аномальной Зоны.

– У нас много направлений: интенсивная терапия для тяжелых больных и детское отделение, лечение генетических и прочих заболеваний в таком же духе. Дальше исследовательские корпуса: прикладного применения, направо кошатник, резиденция баюнов, и академгородок. Его ты уже видела.

Они вышли из корпуса и не спеша побрели по залитым солнцем аллейкам. Брама молча шел рядом держа за руку, давая возможность прийти в себя и свыкнутся с происходящим. Над головами с ветки на ветку с щебетом перепрыгивали птицы, ветер нес запах полевых цветов, а из под ног яркими брызгами разлетались приникшие к лужицам стайки бабочек. Было хорошо идти вот так, просто держась за руку и ни о чем не думать, побыть самим собой, радуясь присутствию друг друга и привыкая к новому чувству наполненности. Такие минуты очень редки, испытать их можно всего раз или два за жизнь. Ум становится несказанно тих, а сердце безмолвно поет от переполняющих чувств, в которых смешались и неистовство первой влюбленности и спокойствие зрелой любви, когда сердца неразделимо прорастают друг в друга. Они берегутся как самое сокровенное и дорогое даже спустя годы. Брама был так погружен в себя, что не заметил как мимо пронеслась размазанная тень, схватив Наташу в охапку. Он еще приходил в себя, а высокий незнакомец в форме уже кружил ее вокруг себя.

– Наташка, Наташка!

Наталья слабо отбивалась, а потом глянула в лицо незнакомцу и оторопела:

– Сашка? Боже мой, но откуда!

Брама оторопело приглядывался к высокому как жердь военному в броне лесников и прошептал:

– Погоди, погоди, это же…

– Как только мне позвонили что ты, тебя вывели из комы, я пулей прилетел сюда! Наташка, эх…

Престав кружить, незнакомец осторожно поставил ее на примятую берцами траву, а Брама подобрался:

– Меня уже в упор не видят?

Высокий лесник тут же облапил нахмурившегося путника и в радостях приподнял его от земли:

– Брама, я так тебе признателен, просто нет слов!

– Да? У меня знаешь тоже.

Лесник посмотрел в напрягшееся лицо путника, потом перевел взгляд на Наташу и расплылся в широкой улыбке:

– Погодите, так вы… вот дурак, как же я сразу не сообразил! Все нормально, Брама, Наташа моя сестра!

– Шуня, ну и умеешь же ты навести шороху. Ты только что чуть не сломал мне жизнь!

– Наташка, да скажи ему, ну? Я же тогда в Зону не только ради Сереги, но и ради нее пошел. Слышал что арты многое могут, вот и искал такие, чтобы вытянуть ее из того света, а ты сам, без меня все сделал. Брама, эх, да я ж ради тебя!

– Свидетелем будешь?

– Свидетелем? А за что? Тфу ты, привычка – он рассмеялся – конечно, пойду! Лучшего мужа для нее найти невозможно! Погодите-погодите, а как так получилось, что вы вообще встретились?

Он остановился, пристально приглядываясь к сестре, а потом понимая кивнул:

– Синхронизация. У тебя глаза другие, глубокие. После нее они становятся иными, нездешними.

– Это, между прочим, государственная тайна – облегченно вздохнул Брама снова взяв Наташу за руку.

– Выворотники тоже, и что из того? – пожал раздавшимися вширь плечами Шуня – Синхронизация только ваша тайна. Да и кто поверит? Мне приходится, я же сам все видел на Агарти. Да и сотрудничество с кенами не проходит зря.

– Кены, Агарти? – Наташа переводила смущенный взгляд с брата на Браму, пытаясь хоть что-то понять.

– Эх, Наташка, мне столько всего надо тебе рассказать – Шуня от нетерпения чуть не подпрыгивал на месте – мы с Брамой такое прошли! Он же меня в Зоне этой распроклятой не раз спасал, на спине выносил. А теперь и сестру к жизни вернул!

– Шуня, Наташа, синхронизирована, а это… – попробовал пояснить путник.

– То, что она помнит две вероятности, сделало ее другой? Мне на это глубоко наплевать, веришь?

– А про вероятности откуда знаешь? С твоим языком это очень опасно.

– Кены народ хороший, а в рейдах есть время научится: синхронизированный сияет как солнце. Вы оба – светитесь.

– Это от другого, Саша – засмеялась Наташа – Брама не только жизнь, но и вас мне вернул. В моей реальности вы погибли. Родители в аварии, а ты в зоне. Только не аномальной как у вас, а в обычной, для зеков, связался не с теми.

– Эээ – замялся Шуня – тут я тоже, знаешь, не с теми связался. Брама вот выдернул. Но это долгая история.

– 07 -

Вскинувшись рыба хватанула воздух и одурев плеснула хвостом, оставив играющие бликами круги. Путник, закатывая рукава клетчатой рубахи, проводил ее завистливым взглядом. Над плесом со звоном толклась мошкара, раздающийся среди палаток смех отскакивая от глади уносился на другую сторону заросшего сочными камышами озера. Шуня сопел, тщательно оттирая закопченный котел. Идиллия. Смотреть как горит огонь течет вода и кто-то работает можно до бесконечности.

– Удочку бы, спиннинг.

– Разве это ловля – хмыкнул путник – дерево должно быть живое, а не всякий там полимер. Три, я сейчас.

Оставив молодое поколение работать, направился в сторону небольшого лещинника, и через минут десять вернулся,  неся  на плече длинные прямые удилища. Опустив наземь, сноровливо выстругал из акациевой коры поплавки и подмигнул:

– Свинец найдется?

– Откуда – вытаращил глаза Шуня – разве аккумулятор раздолбать.

– Не юли, у тебя в нагрудном кармане дробь. На уток что ли собрался? Явно не сезон.

Шуня достал пару горошин дроби и вынул из-под подкладки берета скрученную леску. Быстро приладив грузики Брама привязал леску, порывшись пальцами в рыхлой земле поймал жирных червей и закинул удочки.

Подошедшая Полина уселась в прибрежную траву, присматриваясь к бликам заходящего солнца. Ирис и остальные хлопотали по хозяйству, присматривая краем глаза за спящей Наташей. Спать она будет долго, до вечера. Давало знать  обилие впечатлений. Шуня тараторил без умолку, не давая Браме вставить слова, рассказывал, как изменился мир, как появилась Зона, разворачивал картины голема, демонстрируя мерцающие аномалиями пейзажи, и в конце ее нервная система не выдержала. Это безобразие пресекла появившаяся у детсадика Полина, задав Шуне так, что тот еще долго чесал голову. Едва они выбрались за привычный и вместе с тем незнакомый Киев, как Наталья уснула на полуслове, едва не выпустив Вереса из рук. Проснувшись, голова будет ясной, словно и не было информационного перегруза, а мир глубже и понятнее. Браму в произошедшем не винили: он затыкал Шуне рот как мог, но того развезло от неожиданного счастья, за что и получил два честных наряда вне очереди, драя под бдительным присмотром путника закопченный котел.

– Не верится, будто сто лет прошло – посмотрела в сторону Экс-один с высившейся антенной дальней связи Полина.

– И воду пить можно, а как вспомнишь, что тут раньше водилось – начал Шуня и осекся, начав драить еще усерднее.

– Нас хватило лишь восстановить пространство и природу – кивнул огорченно путник – дальше отпущенная сила словно иссякла, а так хотелось изменить мир в лучшую сторону. Счастья всем, по совести.

– Такого не будет – хмыкнула Полина – счастье у каждого разное, свое собственное, часто мелкое и сиюминутное.

– Но и того что сделали хватит с лихвой – встрял Шуня – раньше от аномалий не пробиться было, железо и бетон торчало на каждом шагу, только и смотри чтобы не попасть. Чего? Да не смотрите вы так. Знаю, дурак, не рассчитал.

Полина смерила его взглядом и примирительно махнула: дуракам наука, но хуже всего если она бьет по самим близким.

– Железо, да… сколько его было здесь, а помнишь, как отбивались от зомбей, вон на том пригорочке?

– Иногда снится. Вскакиваю среди ночи с дикими глазами, автомат ищу, а Уголек успокаивает. Лист еще с нами был.

– Лист – потянула Полина, вертя в руках стебелек – кто знает, где они теперь, в каких небесах. Звездочет тоже ушел, помог сообща навести порядок и ушел, передав все дела Вересу. Словно часть души ушла вместе с ними и не вернулась.

Тут поплавок дернулся, и Брама сделав подсечку начал тянуть здоровенную рыбину. Она взлетела на воздух, трепаясь зеркальными отблесками, леска натянулась, гудела и вибрировала словно тетива. Путник сделав отчаянный рывок взметнул коропа на берег, прямо в лицо Полине. Та ушла перекатом вбок, поскользнулась на скользкой земле и приземлилась пятой точкой в воду. Шуня дернулся следом, протягивая руку, но Полина неожиданно дернула на себя и он свалился рядом, отфыркиваясь от воды. Выбравшись на берег она отбросила бьющуюся рыбину подальше и отжимая волосы торжествующе посматривала на отплевывающегося лесника. Шуня прытко выскочил наружу, хотев было брызнуть водой на хохочущего Браму, но предпочел не рисковать. Вода была теплая, пахла тиной и ряской, встревоженные стайки мальков метались вдоль берега. Вышедший на плеск Ирис, прикидывая, с чего рыбалка превратилась в купание, забрал рыбину и пошел чистить.

– Продолжим? – скосил на Полину глаза взбалмошный лесник – Вон с того пригорка были видны затопленные машины…

Закончить он не успел, Северова молнией рванула вперед, он растеряно хлопал глазами, а потом поддал ходу. Из лагеря выскочил Уголек и с лаем устремился следом. Во всеобщей кутерьме смешались кены, люди, выполз даже Эксик, брезгливо отряхивая с лап воду, постоял какой-то миг, а затем, вздыхая, устроился возле Брамы, не сводя глаз с поплавка.

Из лагеря вышел Журбин потирая руки:

– Дай посидеть старику с удочкой, сто лет не рыбачил, а ты иди, окунись с ребятами.

Брама благодарно кивнул и устремился сквозь камыши к высокому глинистому обрыву, от которого слышалось плеск. Разбежавшись вместе с одеждой ухнул в прозрачную, изумрудного отлива воду, взметнувши фонтан брызг. Выбравшись на берег отряхнулся как здоровенный кен, вызвав одобрительный лай Уголька, и рухнул на песок. Над головой с шелестом носились стрекозы, где-то высоко гудел самолет, а он лежал, думая как хорошо быть просто человеком. Быть счастливым от разделенной дружбы и любви, и весь путь горечи и утрат стоит не затянутого Зоной неба. Полина и Шуня переговаривались, он шевельнулся и тут же был вылизан любвеобильным Угольком:

– О чем секретничаете?

– Да особо ни о чем: рассказываю, как вернулись из «погружения» доставляя Мак-Грегора. Верес и Самум из-за него были вызваны в Москву, обсуждают что-то в Минобороны. Жаль, пропустят хороший вечер. В кои то веки можно собраться всем вместе у костра, да еще и в таких памятных местах. Полина, а что, Митош все так же на Экс-один сидит?

– Сидит. Наружу он не особенно ходит, хотя может. Предпочитает сторожить свой огород.

– Какой это?

– А что, кены не рассказывали? – открыла глаз Полина, став похожа на зеленую саламандру.

– Не, они не особо Экс-один любят. Шумана ценят, но дай им волю, окопались бы норно-семейным способом на Агарти.

– Как тебе сказать, Зону мы тогда закрыли: силы у нас было много, опыта мало, на свое благо пространственную метрику вернули в норму лишь частично. Это позволило обойтись без аномалий и взращивать необходимые арты.

– Зря особисты Зону открыли – буркнул Шуня – вдруг какой шпик пролезет и арт потянет. Они же за бугром такое из него сотворят, мало не покажется. Выворотников там, мать моя, все туда лезут. Потому рейд и затянулся.

– Не сотворят, силенки не хватит – фыркнула Полина – что такое арт? Узкопрофильный преобразователь энергий.

– Погоди, это что же, вы как на грядке их выращиваете? – Шуня от удивления вытаращил глаза на приникшую к песку  саламандру – арты ведь в аномалиях рождаются, сам не раз за ними ползал под дулами бандитских автоматов.

– Аномалии это внешний признак смешения пространственных метрик, а арты рождаются от столкновения законов.

– Значит, зная эти законы можно выращивать их штучно и никаких тебе монстров, аномалий и прочих радостей?

– Митош успешно все это делает на восстановленном Эксе. Под его руководством там все починили и модернизировали.

Из лагеря донесся свист, Ирис оповещал, все готово и они потянулись обратно. Шуня просветлел, узнав, что за арты теперь не платят жизнями и усмиренные законы поставлены на службу человечеству. Разумеется, под строгим контролем морально этических принципов консультационного совета девяти. Пробовали без них и что из этого вышло? Зона.

На поляне трещало пламя, Верес уже снял с костра большой котелок с кипящей огненной ухой и отставил в сторону. Рядом терся и орал на всю глотку обожравшийся рыбы Эксик, хотя набитый как бубон живот большего не вмещал. Он метался по поляне то нюхая уху, то снова кидаясь к ведру с рыбой, делая вид умирающего от голода. Но на это никто не обращал внимания, все давно привыкли к подобным ужимкам диких инстинктов. Уголек не сводил глаз с порученного ему младшего Вереса, наблюдая, как тот возится в зарослях лесных цветов, на замшелой колоде негромко переговаривались Доктор с Семецким. Брама почувствовав пробуждение Натальи, подошел в машине и подал руку:

– Прошу к ужину, все готово, ждем только тебя.

Опершись на руку путника, она вылезла из мощного внедорожника и удивленными глазами обвела лесную сень:

– Где это мы?

– На берегу хрустального озера, бывшая территория Экс-один, одно из чудеснейших мест. Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно хочется есть! – призналась Наталья, наблюдая за кутерьмой у костра.

– Эй, народ расступитесь, дайте место – крикнул путник, усаживая Наталью на раскладной стульчик.

 Стоящий на раздаче Верес тут же зачерпнул с самого дна ароматной ухи и протянул новой знакомой. Та благодарно кивнула, все еще смущаясь от обычного человеческого внимания, отвыкнув от него в обыденной, оставшейся позади жизни. Под веселые шутки все взялись за уху, нахваливая мастерство лесника и подтрунивая над Полиной, сумевшей удержать улов столь необычным способом. Верес есть не захотел и Полина не став заставлять отпустила его под присмотр Уголька. Наталья, превозмогая свою робость, укорила нерадивого родителя:

– Ребенку нужны витамины, правильное питание, как же он без этого вырастет здоровым?

– Проголодается придет – пожала плечами Полина, ничуть не обидевшись замечанию – если пихать в ребенка через силу, то и полезности будет немного. На свежем воздухе он быстро нагуляет аппетит и сам умнет предлагаемое за милую душу. Разбаловали его в садике, так что имей ввиду и не попускай капризам. Спартанское воспитание дает самые лучшие плоды: от него еще никто не умер, зато чудесно закалил характер, тело и иммунные силы организма.

Над озером, осыпая небосвод бисером звезд взметнулась ночь, разошлись лягушачьи хоры, из обрамлявшего Экс-один леса раздались соловьиные трели. Собравшиеся переговаривались, вспоминая прошлые, канувшие в лету события, вспоминали легко, отпуская на волю старую горечь и боль, изливая пред теми, кто понимал без слов. К удивлению заслушавшейся страшными, захватывающими рассказами Натальи, изголодавшийся Верес не стал канючить взрослых, а сам подошел к котелку, подобрал с земли тарелку и попробовав зачерпнуть уху огромным половником шлепнулся наземь.

Полина многозначительно посмотрела на Наталью, та смущенно улыбнулась, признавая ее суровую жизненную правоту, и пошла кормить изголодавшееся дитя. Верес есть с чужих рук не хотел, взяв ложку лопал сам без всяких уговоров. Едва он опорожнил тарелку, как отяжелевшие веки сомкнулись, Полина отнесла его в палатку и вернулась неся гитару. Мужчины одобрительно загудели, гитару взял Ирис и запел звучным проникновенным голосом. Наталья не запомнила простых слов, рассказывающих о судьбе, ожидании, о вере и неугасающей надежде, но в душе поднималось что-то глубокое, от чего хотелось обнять мир. В ее вероятности давно не было таких простых, отзывающихся в душе песен, сцену заполонили гламурные существа выводящие под фонограмму пустые слова-однодневки, которых на завтра не помнишь. Подсвеченные отблесками костра из леса вышли две фигуры и не тревожа седую от росы траву сели рядом. Один был облачен в черную, воронова крыла броню, кряжист, в плечах даже шире Брамы. Он внимательно посмотрел на Наталью и приложил палец к губам, призвал к молчанию. Второй, худощавый и жилистый, облаченный в плащ как у Доктора, с тускло отсвечивающими кругляшами на капюшоне, улыбнулся краем губ и подвинув Браму сел на колоду.

– Григорий, Шухов, какими судьбами? – раздались приветствия.

– Не могли же мы пропустить крестины – загудел Шухов – не каждый день рождаются новые ступени человечества!

– Верно – кивнул доминус – этого мало, но для начала сойдет. Самое трудное начать, а дальше будет видно. Только не по сталкерски это, крестины ухой заедать. Шухов, тащи «лозу», встретим нового друга как следует.

Никто не понял, откуда появилась оплетенная вербовой лозой бутыль, Шухов, выбив пробку, плеснул в подставленные стаканы терпкую рубиновую жидкость, затем встал, взявши на правах старшего слово:

– За новых и старых друзей, за будущих супругов! Ура!

Они чокнулись над огненными языками костра и Наталья пригубила «лозу». Она была немного терпковатой, сладости не почти не было, но удивительно освежала. Так же как и в дружбе: слова старого друга могут быть терпкими как застывшие на морозе терновые ягоды, в них нет сладкой лести, но, несмотря на горечь, они поддерживают и дают силы. По жилам словно пробежал огонь, голова пошла кругом и все ее оцепенение и скованность разом прошла, слетев с души как отмерший лист. Григорий, скинув оббитый нейтрализаторами капюшон, посмотрел на крестницу:

– За человечность и за человечество, за все, что делает нас людьми.

Наталья почувствовала как вздымаются поддерживая плечи новых друзей, лица словно озаряются неземным светом, сливаясь в нечто неделимое, что невозможно разъять и разбить. Они были твердыней и осью витков эволюции, от их решения зависело куда шагнет человечество. Не боги, не вершители, а люди: звено в эволюции вечности. Они молча всматривались в пляшущие языки пламени, время от времени бросая хворост и молчание их было глубже несказанных слов. Молчание понимающее и принимающее без оговорок и условий. Робко прикоснувшись к невесомому покрывалу   почувствовала что ее словно ведут за руку и погрузилась в странное инобытие. Других слов и определений не было. Именно так, иное состояние души и ума: видишь и осознаешь открывающийся в безмолвии горизонт вечности.

Когда очнулась, из палаток раздавалось мерное дыхание спящих. Григорий, помешивая в котелке душистый кофе, протянул кружку. Она зябко дернула плечами, все сияло от росы, но было вовсе не холодно.

– Попробуй, у вас такого почти не осталось. Это настоящий, натуральный, а не пахнущая химия.

– Спасибо.

– Да не за что, это тебе спасибо – Григорий, раскурив сигарету сел на колоду с подветренной стороны – ты всех выручила.

– Я? – изумилась Наталья, отхлебнув горячий напиток.

– Да. Ты уже знаешь, что раньше нас было двенадцать, но потом трое ушли. Лист вернулся куда-то туда – Григорий описал рукой полукруг – у вас бы назвали духовными небесами. Следом Звездочет, Шуман улетел осуществлять мечту о новом доме для человечества. Хотя вот они, под боком, только заселяй и живи. Хуже всего пришлось Браме, он оказался не готов к новому состоянию. Просто так случилось. Может быть по недомыслию, а может и по промыслу. Забился как барсук в нору, оплакивая прошлое. Прошлого не вернешь, было и не стало, живое движется вперед. А потом неожиданно привел тебя.

Доминус беззвучно засмеялся:

– Признаться, мы поначалу страшно перепугались, не зная, что же нам с тобой делать: ты первая синхротка пришедшая извне. Потом все сложилось само собой с твоим отражением и новой судьбой. Благодаря тебе Брама нашел силы признать в себе то, что получил в дар и что не должен растратить впустую. Обучая тебя, будет обучать и себя. И я очень этому рад. Кто бы мог подумать, что судьба ждала его где-то там, за тонкой вероятностью выбора. Он сделал свой, за тобой ответ.

– Я все выбрала – снизала плечами Наталья – сразу как увидела, с первого взгляда. Словно что-то стало на свое место, и  бывшая в душе пустота заполнилась сразу и навсегда. Глупо звучит, правда?

– Наоборот, только так и будет правильно, когда ты уже не принадлежишь себе, но и не требуешь ничего. Настоящая любовь никогда не станет насиловать или досаждать, иначе любит не другого, а свое представление о любимом. Знаешь, я очень признателен, все мы признательны – из-за чувства долга мы лишили себя права любить. При нашей работе это просто немыслимо: то ты здесь, а на другой день уже за тридевять земель, и сколько всего… это только кажется что мы лодыри и у нас одни пикники и бесконечные разговоры о жизни. Говорить без слов можно говорить только со своими.