Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 208 (всего у книги 334 страниц)

– Мне лестно, что ты лично вышел нас встречать. Смотрю, Агарти тебе на пользу, загорел как цыган.

– Нас предупредили о прибытии, а тут пробежаться позагорать всего ничего. Солнышко здесь активное, живее нашего.

– В смысле активнее? Здешнее солнце такого же класса, как и наше, оборот и наклон оси Агарти идентичен земной.

– Так и есть, но при преломлении света в атмосфере преобладает голубоватый спектр, а не желтый как у нас.

– В астрофизики подался? – одобрительно хмыкнул Брама, проламываясь сквозь траву на накатанную грунтовку.

– Наташа, осторожнее, не запутайтесь в траве – подал руку Кречет, помогая выбраться на дорогу – Помнишь, я все шутил, что после выживания в Зоне нас можно смело отправлять колонизировать иные миры? Так и вышло.

– Ты ради этого сюда просился? – кивнул путник на раскинувшееся кольцо Севастополя.

– Кто я в союзе? Отставной опальный генерал, каких много, а здесь первопроходец и колонист.

– Знаю еще одного опального, Трепетов фамилия. Вернулся и ничего, не расстреляли.

– И долго он пробыл дома? То-то и оно. После Зоны все меняется, таким как прежде уже не будешь. И это к лучшему.

Наташа изумленно рассматривала тусклое кольцо города, утыканное по периметру мачтами вышек и снующие БТРы, старые добротно сработанные машины войны, модернизированные на гравитонную тягу, ныне служащие вездеходами. Во время исхода из города уходили только люди, оставляя созданную непомерным трудом и жертвами цитадель пустой. Но вскоре сюда вернулись путники, основав на далеком пространстве форпост, торя дороги иного мира для поселенцев. Казалось, до города рукой подать, но он скрывался в голубоватой дымке, будто находился на значительном отдалении.

– Мне кажется или что-то горит? – спросила Наташа, вглядываясь в кольцо города.

– Обман зрения. Атмосфера перенасыщена кислородом и ириниевым излучением. Для нас безвредно. Поверь, Зона была куда опаснее. Мы тут третий год и не заметили никаких отклонений. Севастопольцы вообще рядом с бесформами выживали и нормально. Ириний некая квинтэссенция энергии. Единственное чего добились севастопольцы, линейное преобразование в другие виды, ни о каком скачке типа взрыва или сгущения говорить не приходиться. В остальном абсолютно инертен: ни в какие химические или физические реакции не вступает, и вступать не желает.

– Аргус вон знает да не скажет, верно?

– Сами разберетесь. Мы не вмешиваемся в становление разума. Вы должны развиваться сами, искать свой путь, а не идти нашим. Помочь поможем, но делать что либо за вас не станем, иначе какой от вас толк вселенной?

– Спасибо и на этом – пожал плечами Кречет – встретимся позже, нам в город, а тебя ждут щенки и Род.

Махнув на прощание хвостом, Аргус скрылся в придорожной траве, создав волну колышущихся стеблей.

– Умники. Напустят туману и строят из себя собак. Я как-то Ингуса спросил о синхронизации, он посмотрел отсутствующим взглядом и начал вычесывать блох, будто и не слышал. Хотя все знают, блох у них нет.

Они подошли к распахнутым воротам, и по ним скользнула искра сканера. Часовых не было, да и зачем, если на Агарти в здравой памяти можно попасть только через созданный синхрами безопасный прокол. Но предосторожность прежде всего. Внутри все напоминало Арсенал. Над площадью вздымался флагшток с колышущимся красным знаменем, символ победы человеческого духа над буйством стихий, холодным безжалостным космосом. Здесь, в самом центре некогда стояли будущие синхры: испуганные, измотанные боями, с гордо поднятой головой и готовностью идти до конца. Вдоль площади в молчании застыли шеренги бойцов, образовав ведущий к центру коридор. Брама замер в нерешительности, а Кречет перейдя на парадный шаг вдруг повернувшись отдал ему честь, и подтолкнул за локоть к центру. Идя вдоль застывшей шеренги, путник чувствовал себя крайне смущенным. Он ведь не сделал ничего особого. Делал что нужно, как и любой из них. Не ради почестей, заслуг, а потому что так было надо. Пройдя вдоль шеренги, взял протянутый букет солдатских гвоздик и наклонясь положил к полыхающему вечному огню с той же суровой надписью: «От живых – вечным». Над головой грянул слаженный визг пульсаров, отдавая дань погибшим.

– 05 -

– Помню этот зал – осматриваясь, произнес Брама – тут раньше Стержнев сидел. Ты въехал в новый кабинет?

– Что-то вроде – облокачиваясь на заполненный бумагами стол, выдохнул Кречет – дел по горло, жаль, Шуни нет.

– Шуни? – округлила глаза Наташа, оторвавшись от созерцания прозрачного сферического потолка – Вы его знаете?

– Да, ты же его сестра – кивнул генерал – он был на должности адъютанта, жаль, недолго. Помог разгрести на Арсенале бумажную бюрократию. Не срастается у меня любовь с компьютерами, у нас взаимная неприязнь. Отчетов выше крыши: на нас и топография, и геология, и биология – в общем, все на свете. Даже археология, и та на нас.

– А как же гражданские? Вон сколько их у тебя гуляет по городу. Кстати, так и называете Севастополем?

– Нет, все должно называться своими именами. Наташа, я с вашего разрешения закурю.

– Сколько угодно генерал, а я пока осмотрюсь, можно? В жизни не видела таких разветвленных рукотворных пещер.

Кречет нажал на селектор и кивнул вошедшему моложавому путнику:

– Левченко, организуй гостье краткий экскурс по форпосту. И не вздумай приставать, а то Брама живо голову свернет.

– Есть товарищ генерал. Разрешите исполнять? – опасливо покосился на хмурое выражение Левченко.

– После ночного дежурства вернулись все квады? Хорошо, тогда, исполняй.

Наташа вышла следом за путником и прикрыла дверь. Кречет с минуту прислушивался, а потом выдохнул.

– Вот уж не ожидал, что бы ты, да женится. Но силен-силен. Хвалю. Даже завидую. Мне все некогда, то Зона, то форпост.

– Кто тебе доктор, на гражданке знаешь сколько барышень? Квады в Киеве от них чуть ли не руками отбивались. А ты генерал, один из главных героев аномальной блокады. Грудь в медалях, в волосах проседь, красавец одним словом.

– Да ну тебя – пыхнул сигаретой Кречет – лучше я дождусь первую партию колонистов. Отбирают не только семейных.

– Так первыми китайцы пойдут, аж пищат. У них перенаселение будь здоров. Заканчиваем монтаж большого «окна».

– Не-не – замахал руками Кречет – пусти козла в огород, сразу Сибирь оттяпает. По договоренности и для уверенной акклиматизации, колонисты будут селиться в тех географических районах и границах, из которых вышли на Земле.

– Ну и как границы большой Хуанхэ? Позволяют всех прокормить?

– Летуны в упряжке с кенами сейчас проверяют. Выворотников нигде нет, артефактных останков тем более. Это знаешь.

– И вспоминать не хочу. Ты о бесформах голограммы смотрел, а я набегался от них по самое не могу. Но выворотников опасался бы меньше всего. Всех здесь присутствующих Лист со Звездочетом тогда на ноль умножил.

– Кены также считают. Но перед уходом хотят удостовериться, что не осталось каких артефактных материалов.

– Куда-то мигрируют? Да тут места рой не хочу. Не один пещерный город можно соорудить.

– Нет, Брама, они совсем уходят, навсегда. Куда-то туда… в иные обители значит.

– Вот Аргус, сукин сын. Был и не сказал, хотя мог.

– Они много что могли, только не хотят нам мешать. Говорят – равновесие восстановлено, а держать вам самим.

– Плохо. Что если нас прижмут, вылезет какой недруг типа выворотников и что?

– Вот и я о том. Вся надежда на вас с Наташей. Да не красней как институтка – речь о дальнейшей того, спирали развития.

– Это какой такой спирали? – Брама затянулся, сделал вид что ничего не понял.

– Виточками которая. Эволюции видов. Только не включай дурочку, знаю вы оба – синхры. Колол Ингуса на информацию, а он блохастиком прикинулся. Мол, знать не знаю, ведать не ведаю. Если синхров уважают кены, то у вас задача-минимум организовать нам взвод. Синхрами становятся далеко не все, но с большой вероятностью ими рождаются.

– Загнул ты, генерал. Я тебе что, бесперебойное производство?

– Да не кипятись – вытянул из стола темную бутыль Кречет – вот хлебни, это здешнего, между прочим, урожая «лоза». У нас не жизнь, а сплошной курорт, природа какая. Селись где хочешь, дом отгрохаем. Я даже пеленки стирать обязуюсь. Ну?

– Дождешься от тебя – разлил пахнувшую виноградом жидкость по стаканам Брама – дневального, небось, приставишь.

– Негоже мне, участнику аномальной блокады, дважды герою советского союза и агартийского пакта и пеленки. Как наберусь опыта в этом нелегком деле, тогда да. А так зачем позорится? Ну, будь здрав, синхр!

– Классная «лоза», куда лучше нашей. Когда только успели?

– Успели-успели, климат сам видишь, способствует. Но ты не выкручивайся, а давай, выручай человечество.

– Да чего пристал. Верес с Полиной тоже синхры, а у малого как-то не наблюдается особых свойств. Мне ли не знать?

 – Кены знаешь, тоже не сразу умными родятся, а вон гляди чего откаблукивают. Мы вот Кайману памятник планируем с лесниками организовать, сначала думали в Зоне поставить, так ведь растащат на сувениры. Решили на кургане поставить.

– Это где?

– Где старый Севастополь был. Новый на той стороне объявили всесоюзной стройкой. А тут мы холм огромный насыпали. Кены помогали всеми родами, землю рыли. Могли и движением мысли накатать, но нет – язык на бок, и тягали волокуши с землей на равных с нами, чтобы помнить стольких жизней стоила победа.

– Жаль что уходят. Может, удастся отговорить?

– Вряд ли. Ты же их знаешь, но попробовать стоит. С этим все. Если дел особых нет, тогда сходите к морю, нам все равно в ту сторону надо. Минздрав присматривает места для детских здравниц. Здешняя вода она знаешь, чудеса делает.

Дверь распахнулась и вошел косящийся Левченко:

– Товарищ генерал, краткий экскурс провел. Показал гидропонику и литейные. Хотел поле включить, так тревоги нет.

– Вечером покажем. Пусть люди знают, с чего тут все строилось. У нас к морю идет какой транспорт?

– Сейчас нет, но если надо, найдем.

– Не надо, а нужно.

– Не стоит, сами найдем. Тут где-то Григорий поблизости, он лучше любого маяка будет. Но за БТР спасибо, позже верну.

– Можешь не спешить, мы их все из Зоны сюда перетащили. Зачем им ржаветь да в пыль превращаться? Отдыхайте, а у меня сейчас очередное совещание. Графики разведки летят, а через месяц надо Китай заселять.

Они вышли за Левченко, разглядывая длинные коридоры, вспоминая прошлое как далекий сон. Путников было мало, куда не глянь, гражданские в серебристых униках. Боковые ниши-комнаты освещены солнечными лучами, вьющаяся сеть крионной аппаратуры, громадные дисплеи – одним словом лаборатории, настоящий филиал НИИ в агартийских условиях.

– Левченко, а где наши все, что-то не видать никого? В былые времена на Арсенале целые квады сидели.

– Так-то Зона, товарищ майор, а тут целый мир. Только успевай сопровождать научников, да миграции отслеживать.

– Миграции?

– Растительный мир вы восстановили, а животных мало, переселяем через «окна». Целые отряды звероловов, во главе с научниками. Чтобы не нарушить выстраиваемую здесь эко систему.

– А как местная, эндемичная фауна – быстро вошла в курс дела Наташа – наша не нанесет ей вред?

– Нет, Наталья Львовна, она идентична земной, только сильно мутировавшая, вырождающаяся. Да и было ее на пальцах.

– Научники это понятно, а кто открывает «окно» топологического тоннеля, портативной установки еще нет.

– Доминус Григорий. Лично в обе стороны ходит, без него никак. Мы до сих пор подбираем сталкеров из иномирья – иногда их выбрасывает без памяти в районе ЧАЭС. Не иначе, штурмовали у себя местный Постулат.

– Часто? – хмыкнул заинтересованный Брама, осматривая подземный ангар с множеством БТРов и прочей техники.

– В первые месяцы очень, даже держали постоянный патруль и временный лагерь. Потом утихло само собой.

– О, Брама – налетел на путника перемазанный мазутой механик в синей спецовке – ты что, не признал меня?

– Признаешь вас, черти мазутные. Лицо вытри, а то изгваздался до ушей.

– Верно – согласился тот, вытирая лицо тряпкой – а так? Я Сергофан из СНГ, помнишь?

– Ну да – кивнул Брама – то-то вижу, рожа знакомая, но не из наших. Наши-то все наперечет знаю. И как тебе у нас?

– Год как у Экс-один выкинуло. Мы тогда с мужиками подумали над словами Самума, и организовали сопротивление. Прав он оказался – пуля равняет всех. Начали отстрел сволочей – такая шумиха поднялась, куда итальянскому «Спруту».

– А позже вас прижали, не иначе как кто-то сдал и ломанулись в Зоне по нашему следу?

– Точно – кивнул Сергофан, вытирая пальцы от смазки – сдали за паршивые баксы. Орест, я, да еще пара тройка ребят ушедшие из-под слежки искали зацепки, расспрашивали народ на «Арсенале» и даже у шпиков на развязке. Не косись, они за деньги очень даже разговорчивые. Вот так и дошли до Экса, сверху донизу излазили, пока чудом в «окно» не попали.

– Погоди, вы же не должны ничего помнить, как так?

– Мы ничего и не помнили. Оклемались – во все стороны степь, куда идти непонятно. Нас нашел и вернул память прайд кенов. Она не совсем стирается – блокируется при переходе или как то так. С тех пор механиками, не сидеть же дармоедами на шее. Жить можно. Кречет даже на ту сторону в отгул пускает. И после всего увиденного нам обидно за отчизну.

– Ничего, наведем порядок дома, глядишь, может еще и к вам подадимся – строить доброе, вечное, мудрое.

– Скорей бы, а то как подумаю, что там творится, выть охота. А вы сами чего тут, проведать, или как?

– К морю надо, да далеко, Кречет нам БТР обещал.

– Зачем БТР? Баграм тут что ли, он бы еще десант на борт посадил. «Уазик» есть. С Зоны перетащили и на гравитонку переделали. Это вещь, скажу. Запатентуй ее дома и можно смело стать миллиардером, пустив нефтяных шейхов по миру.

– И чего не стаешь? – иронично прищурился путник, смотря, как Сергофан сдергивает брезент со старого «Уазика».

– Ну его, еще шлепнут, за этот самый патент. Да и не могу я быть шкурой, все грести под себя. У нас гребут, а народу что? Нет, Брама, гравитонная энергия и прочие высокие технологии должны быть доступны не раньше коммунистического строя, когда все люди равны, служа всем, а не обогащать кланы олигархов. Ой, девушка, извините, я не поздоровался.

– Ничего, Сергофан, я не в обиде. Прекрасно понимаю ваши чувства, сама из СНГ.

– Правда? – заинтересованно обронил техник, протягивая Браме ключи – Из какого индекса?

– Не понимаю – Наташа вопросительно посмотрела на поглаживающего пепельный ежик волос механика.

– Иван, оторвись на минутку – окликнул Сергофан торчащего из люка БТР механика – принеси людям припасов на дорогу.

Смуглый Иван вылез из люка и, вытерев руки тряпкой, вместе с Левченко скрылся из ангара.

– Сергофан, совсем забыл представить, это Наташа, моя невеста.

– Очень приятно – осторожно поздоровался механик, стараясь не измазать спецовкой – Говоря проще, всем открытым вероятностям присваивают индекс. Процентов восемьдесят – вырождение и скатывание в СНГ: от постепенного обнищания, до полной зачистки населения. Остальные непонятного строя. Как понять, если там одни апокалипсисы и концы света? Экономические, природные, техногенные…

– А союз как же – поднял бровь путник – его что, больше нигде нет?

– Почему? Он занимает львиную долю апокалипсисов – сплошь войны: от гражданских до третьей мировой. Изначальный мир, мир ретроспекта, как называют вероятники – это исключение из правил, невозможная утопия общества.

– Откуда ты об этом знаешь? – заинтересованно спросил Брама, прислушиваясь к урчанию «Уазика».

– Интересно как люди живут. Вероятники, они ведь отсюда ходят, НИИ Шумана лишь обрабатывает данные. Если тебя это коснулось, то невольно отслеживаешь, ученые сами рады рассказать поделится теориями, у них их много.

Подоспел Иван, таща набитую продуктами корзинку, и, заботливо уложив на пол за сиденьями, отошел.

– Удачи, ребята – кивнул Сергофан – езжайте, за машину не волнуйтесь, их тут целый автопарк, рук до всех не хватает.

– Какой смысл в смерти, Серж? Уж лучше я буду верить в эту миллионную долю смысла и отвоеванного счастья.

Махнув на прощание, он вырулил из ангара, а Сергофан вернулся к полуразобранному БТРу.

Эпилог

Море набегало на берег пенной волной, шурша в отточенных временем камнях, Брама раскинулся на прогретом песке, смотря как солнце обретая медовый отблеск клонится к закату. Оно было активное, но не жгло. На Земле уже десять раз слезла бы кожа, а тут подернулась бронзой, но не обгорала. Наташа вынырнула у берега, выталкивая вверх Грая, ее накрыло волной, а тощий кен кружил вокруг, оглашая окрестности лаем. Окруженный щенками Аргус пришел позже, и не говоря ни слова, полез в воду, доныривая до песчаного дна. Ильма в который раз засунула влажный нос в корзину, убедится что все уже съедено. Аргус, вывалив розовый язык, нюхал напитанный йодом воздух, вяло протестуя разомлевшему Браме.

– Мы не хотим быть прихлебателями людей, и вам не дадим ими стать. Не говорю навсегда, говорю – необходимо.

– Я буду скучать.

– Мы тоже. Есть время приходить, есть время уходить. Ты синхр, возможно когда-нибудь мы встретимся.

– Когда? – наблюдая за Наташиной возней со щенками, спросил путник, чувствуя как пустеет часть души.

– Скоро. Узнаешь когда, но не раньше, чем все произойдет.

Аргус встал и прыжком скрылся в росшей у песчаной косы прибрежной траве. Щенки смешно натопорщили треугольные уши и кинулись следом, Грай виновато лизнул лицо Наташи и вильнув хвостом и скрылся из виду. По ее щекам стекала вода, а может и слезы. Кто разберет, они такие же соленые.

– У меня такое впечатление, что нас бросили. Довели до самого порога, указали путь и бросили.

– Нельзя опекать всю жизнь, иначе не повзрослеем, иначе как Сергофан будем разбирать прошлое, деля на правое и нет.

– Зачем так жестко, можно было сказать иначе, а он обиделся.

– Обиделся, но знает что я прав. Счастье не бывает просто так, даром, его надо заслужить, иначе до конца жизни будем выискивать в черное в белом, вместо того что бы просто быть счастливыми. Счастье не место, это состояние. Можно быть счастливым с любом мире, любой реальности, умея делить с теми, кому оно действительно необходимо. Вероятностей развития куда больше чем мы можем представить, но выходя из мира Зоны, везде видим Зону, может, стоит выйти вовне?

– Не знаю – положив голову ему на грудь и смотря в розовеющее небо, предположила Наташа – у каждого она своя.

Трава раздвинулась, на песок шагнул Григорий, быстро сбросил комбинезон и скрылся в волнах. Через пару минут его голова показалась у черты, где сходилось закатное небо и поблескивающее море. Голова скрылась, через несколько минут он тяжело дыша рухнул на раскаленный песок. Кто бы мог сказать, что этот рослый, сухощавый человек, самое страшное из чудовищ когда-либо созданных человеком.

– Ребята, если накупались, то пора закруглятся. Иначе опоздаем.

– Куда? – приоткрыл глаз Брама, посматривая на загоревшего до черноты доминуса.

– Как куда, вы что, не в курсе – сегодня прилетает «Альфа».

– Как прилетает – как ужаленный вскочил Брама – когда?

– Сегодня. Думал вы в курсе. Мы третий день принимаем ее сигнал. Шуман не стал подходить к Земле, а сместился сюда.

– Вот это новости, чего же ты молчал? – лихорадочно натягивая футболку, топтался на горячем песке путник.

– Успеем. Если ехать напрямик, выскочим как раз у форпоста.

Наташа подхватила опустевшую корзину и путаясь в шелковой траве босыми ступнями бросилась к джипу. Брама только заводил двигатель, а доминус пронесшись тенью шлепнулся на заднее сиденье, шипя от перегретой на солнце обивки. На небосклоне взошли первые звезды, а джип неся стрелой сквозь раскаленный, напоенный трелями сверчков вечер. Плюнув, Брама мысленно поднял крепко сбитый советский «уазик» вверх и воздух загудел о стекло. Высоко в зените показалась искра и начала увеличиваться, опускаясь к земле, словно налитый тяжестью хлебный колос.

Они пришли одновременно: спускающийся с орбиты планетарный катер и разрезающий воздух армейский джип. Сребристый конус обдал траву волнами, шлюз распахнулся и показался Шуман. Стройный, подтянутый и удивленный.

– Ну, ты даешь, Анатолий Петрович, мы уж подумали, вы разместили на Агарти ПВО. Приняли твой джип за перехватчик.

– Ай, сукин сын, ай Шуман, вернулся чертяка – оторвав от земли обнял его путник – исхудал, отощал в своем космосе!

Обнимаясь и похлопывая друг друга по плечам отошли в сторону, дав возможность остальным спустится на землю. Участников экспедиции стали качать набежавшие путники, а Кречет включил иллюминацию защитного поля. Радостные и растроганные астронавты прикасались к траве, не веря, что им удалось преодолеть бездну космического пространства, а возле города один за другим опускались катера, выпуская истосковавшихся по Земле людей. Вот так, в обнимку дошли до ворот, где их встречали все синхры. Увидев недоумение Брамы, развели руками, в следующий мир Полина накинулась на учителя, грозя задушить его в порыве чувств, но обретший форму Шуман легко от нее отбрыкался, подхватил на руки младшего Вереса и шагнул внутрь. Несколькими часами позже они собрались в кабинете Кречета, который без слов усадил Шумана на главенствующее место.

– Если на Земле нам грозит такой же прием, ей Богу отдохну здесь неделю другую – хохотнул он.

Увидев напряженные лица, устроился в кресле поудобнее и обвел красноречивым взглядом.

– Да, на Альфе Единорога есть жизнь. Жизнь не только разумная, но гуманоидная, говоря проще, человеческая.

Среди синхров пошел шумок. Иных, за исключением Кречета, извините, не приглашали. Они знали, чувствовали что там, в звездных глубинах есть жизнь не только энергетическая, но и вполне материальная, но хотели это услышать.

– Скажу даже больше, голубчики мои: жизнь миролюбивая и созидательно направленная, в которой земляне делают сейчас первые, несмелые и правильные шаги. Попервах мы растерялись, не зная, что делать, но, оказывается, нас ждали.

Снова пошел шум, синхр единогласно поддерживали словесный режим, дабы Кречет не чувствовал себя ущербным. Шуман же, изрядно помолодевший, потерявший брюшко и лысину и ненужные роговые очки, воздел палец горе:

– Именно, мои дорогие друзья – ждали! Ждали, поскольку мы уже были представлены во Вселенском Кольце.

 Шепот стих, повисла напряженная тишина, а посреди комнаты из воздуха шагнул Звездочет, а за ним Лист. Не смея поверить увиденному синхры затихли, а Звездочет окинул соратников удивленными глазами:

– Ну, чего молчите, или нам тут не рады?

Стулья полетели в сторону, Звездочет вякнул в медвежьих объятьях Брамы, а Лист улыбался, глядя изумленными глазами на воцарившийся беспорядок. Когда страсти стихли и все расселись на измятую, а кое-где и треснувшую мебель, Брама выдал общую возмущенную мысль:

– Ну, Евгений Петрович, тебе бы не в космос летать, а на подмостках театра подвизаться, такое представление устроил!

Тот лишь виновато развел руками, вызвав волну смеха, вбежавший на грохот ординарцы были отправлены Кречетом за лозой, и вскоре лакированный стол для приемов был накрыт нехитрой снедью, поскольку  Шуман наотрез отказался жевать синтетику, заявив, что ему ее и в космосе хватило, остальные ничуть не возражали. Сытые, довольные и повеселевшие сели слушать рассказ явившихся из бездны пространств Листа и Звездочета.

 – Не смотрите на меня так, дырки протрете – ухмыльнулся Звездочет – не знаю как кому, други, но мне было яснее ясного: Зона – пришедший в действие механизм планетарной и человеческой эволюции. Самый первый этап, сметающий все наносное, неправильное и идущее путем разрушения. За первым этапом, первой пульсацией должна следовать вторая, третья, главное, чтобы мы, люди ее принимали и реализовывали в созидательном направлении. В конце концов, как говорил Циолковский, нам надлежало покинуть наши космические ясли. Если есть ясли, есть и те, кто давно из них вышел.

– И вы с Листом ушли искать более взрослых, оставив нас в самый трудный момент – напряглась Полина.

– Иначе повзрослеть невозможно – пожал плечами Лист – но трудный момент мы прошли сообща, вместе, но не вместо.

– А как там, в оптимальных вариантах?

– Чтобы не спрашивать каждый раз, построй его здесь, Ирис. Он будет таким, каким хотите видеть вы сами. Разум един для всех систем, везде одно созидательное дыхание человеческого генома и никаких зеленых человечков. Нам требовалась доказать, что мы вышли, разорвали пуповину минусовой зоны, пусть в одном единственном варианте на все возможные. В других системах нет даже такого – там только пепелища цивилизаций от ассенизации выворотников.

– Так погоди – выдохнул Самум – выворотники это мусорщики, просто мусорщики, ждущие нашей гибели?

– Это очевидно – улыбнулся Лист – мы так все изгадили, что они не стали ждать пока вымрем сами, и приняли экстренные меры что бы мы шли туда, куда всегда стремилось прогрессивное большинство – к самоуничтожению. Увы, обманулись.

– Так что же нас ждет? – прозвучала бесплотная мысль, услышанная даже пробуждающимся Кречетом.

– Витки восхождения. Бесконечное развитие спирали разума и грядущий галактический союз.

Эра одиночества прошла. Человечество вступало в новый виток, восходя от младенчества к космической юности.