Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 149 (всего у книги 334 страниц)

Еще раз окинув пленника взглядом, Архип сокрушенно вздохнул и выдернул кляп. Воин, у которого из груди вырвался вздох облегчения, испуганно посмотрел на безопасника, словно всем своим видом говоря, что он не шумит, это само получилось. Тот ободряюще кивнул, мол, говори, чего хотел.

– Семью не трогай, – прочистив горло, произнес сотник.

– С чего бы это? – удивился Архип. – Приказ великого князя точен и ясен. Семьи всех причастных к бунту похолопить и подарить порубежным боярам. Они, поди, службу несут верно. Впрочем… Если ты напоследок готов сослужить князю, то, так и быть, они смогут уйти вольными, со всем скарбом, что увезут на повозке, и со всей живностью.

– Что нужно делать?

Каким бы сильным ни был воин, у любого есть ахиллесова пята. У надельников это их семьи. Еще при формировании этого войска Михаил и Мономах закладывали этот побудительный мотив.

– Ты сейчас велишь привести сюда сотников и полусотников, кои не пожелали присоединиться к вам и сидят в порубе. Сделаешь все ладком, отпущу твою семью. Нет – на нет и суда нет. И помни о дружине Романова.

– Да понял уж, – дернув щекой, глухо произнес пленник.

Только теперь Михаил сообразил, за каким, собственно, сюда отправились именно особисты Пограничного. Они были у всех на слуху. Как и их отличительный знак в виде оскаленной волчьей головы, что был изображен на шлемах. В город-то они въехали по-парадному, а не пряча броню в чехлах. А где эти степные волки, там рядом и княжья дружина, за которой уж давно закрепилась определенная слава.

А вообще Михаил просто дуреет с отчаянной наглости Архипа. Понятно, что времени нет и действовать приходится в жесточайшем цейтноте. Но, ч-черт, это все одно ни в какие ворота. Остается только восхищаться этим пройдохой. И таки да, ничего удивительного в том, что такой кадр является правой рукой Мечникова.

Глава 16
Выполняя уговор

– Не надо! Прошу вас, не убивайте! Мы простые пахари, никому зла не делаем. Забирайте все, только не трогайте нас.

Крестьянин вжался в угол между домом и хлевом, завел своих домашних за спину и вымаливал милость у троих воев, оказавшихся на его подворье. Причем не только своих старается защитить, не забыл и о порученных ему детях. Правда, то, как он это делает, ничего кроме горестного вздоха вызвать не может. Перед ним волки. А они мольбам овец не внемлют.

– Дурень. На кой нам тебя резать. Возьмем свое да уйдем, – хмыкнув, произнес тот, что был постарше.

Шлем с полумаской скрывает половину лица. Открытая бармица только и показывает, что окладистую бороду с проседью. Доспех русский, с воронеными пластинами. Эдак встретишь без воинского одеяния и не узнаешь. Разве только голос. Тот запоминается своей особой хрипотцой.

– И от бабы твоей с девками не убудет, – осклабился молодой, с редкой еще бороденкой.

Старший только хмыкнул и одобрительно кивнул. Инициатива ему явно понравилась. Последние дни как-то не задались, так отчего бы и не поразвлечься немного. Опять же кто знает, быть может, последний раз в жизни. Третий, средний по возрасту, глумливо хохотнул и помял свой уд, показывая, что он совсем не против такого десерта.

Крестьянин расставил руки в стремлении прикрыть собой семью – вполне еще молодую жену, двух дочерей четырнадцати и тринадцати лет, троих сыновей помладше, да мальчика с девочкой, отданных ему на воспитание. Приблизившись к хозяину подворья, молодой одарил его открытой улыбкой и, все так же улыбаясь, сунул в душу кулак в перчатке с железными пластинами. Молод, но крепок, и удар поставлен хорошо. Мужик переломился, задохнувшись, и, не в состоянии не то что застонать, но даже вздохнуть, упал на землю, засучив ногами.

Бросившаяся было на защиту жена осела, получив удар в скулу. Пластина рассекла кожу, и брызнула алая кровь. Баба закатила глаза и рухнула на землю, покрытую тонким слоем истоптанного сена. Молодой же с глумливым хохотом схватил девочек-подростков.

Хык!

Его смех резко оборвался. Воин замер, выпучив глаза и забыв, как дышать. В уголке его губ появилась струйка крови. Что в общем-то неудивительно, учитывая дротик, вонзившийся ему в спину. Вместе с ним начал оседать и второй воин, точно с таким же гостинцем в спине.

Старший сориентировался мгновенно. Определил, откуда именно последовала атака, и поспешил укрыться за углом избы.

– Трево-ога-а! Вра-аг! – выкрикнул он, изготавливаясь к бою.

Вообще-то следовало бы начать с этого ублюдка. Все указывало на то, что он наиболее опытный. Но он стоял слишком уж неудобно, прикрытый этим самым углом дома и другим воином. Будь даже у Михаила три руки, его все одно пришлось бы оставлять на потом. Конечно, можно попробовать обойти, занимая более удобную позицию. Но тут уж слишком большой риск быть обнаруженным.

Опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. Только молодой и горячий рвется в бой, толком не разобравшись, что, собственно, происходит. А еще может посчитать предосудительным отступление или призыв о помощи. Впрочем, такие в основном долго и не живут. Вот этому уже перевалило за четвертый десяток, а дожить до таких лет при его ремесле с молодой горячностью не получится.

Поэтому он предпочел спастись и поднять тревогу, предупреждая об опасности остальных товарищей. Ну и надеясь, что те придут к нему на помощь. Не хорониться же им теперь от каждого шороха.

Вот только остальные и не подумали лезть в драку. Видать, тоже мудрые. Ну или пугливые. Едва укрывшийся подал сигнал тревоги, как от городища послышались сначала встревоженные выкрики, а потом топот не меньше десятка лошадей.

Несколько секунд спустя Михаил заметил всадников, несущихся во весь опор в сторону недалекой опушки леса. Вскинул лук и послал вдогонку стрелу. Дистанция порядка ста пятидесяти метров. Далековато. С ним в стрельбе из лука, конечно, мало кто сравнится. И стрелы в саадаке не из обоза, а лично выделаны. Только и мишень не стоит на месте. Так что попасть он вроде и попал, но в то же время сразу понял, что лишь ранил одного из всадников. Впрочем, придал ускорение как ему, так и остальным. И то хлеб.

В основном население успело убежать и укрыться в городище на окраине деревни, обкопанном неглубоким рвом и окруженном частоколом. Взять в ограду всю деревеньку больно уж хлопотно, вот и построили небольшое укрепление с вышкой и наблюдателем. Там же хранили какое-никакое оружие, преимущественно копья.

Опасность приметили поздно. Но тем не менее жители успели сбежать под ненадежную защиту стен. Только семье Прокопа и не повезло, так как враги пришли именно со стороны его дома. Трое остались разобраться с пленниками, остальные прошли к городищу, примериваясь к нему и размышляя, стоит ли терять время на возню с местными жителями. Вот тут-то Романов и появился.

Все задуманное Архипом прошло как по писаному. Офицеры, приведенные по приказу пленного сотника, довольно быстро сообразили, что к чему. В любом подразделении, каким бы монолитным оно ни выглядело со стороны, всегда имеются свои противоречия и противоборствующие группировки. Иное дело, что напоказ это не выставляется и сор из избы не выносится.

Очень скоро бывшие пленники подтянули своих сторонников, и уже через пару часов контроль над полком был полностью восстановлен. Вот если бы пришлые попытались проделать нечто подобное и призвать надельников оставаться верными присяге, то из этого скорее всего ничего не получилось бы. Но когда перед личным составом выходят боевые товарищи, то отношение к их словам уже совсем иное. Конечно, тут немало зависит еще и от красноречия, но нашелся такой среди сотников.

И уж тем более дело пошло на лад, когда перед воинами повинились сами воевода и тысячник. Трудно им было не отвечать правдиво на вопросы, приняв на грудь зелье правды. Оно конечно, говорили они негромко. Но находящиеся в первых рядах все слышали и передали другим. Запираться глупо, все уже и так известно, поэтому и сработало средство как надо.

Точно по такому же сценарию все вышло и в других мятежных полках. Потом был условный сигнал. Большой сбор, обеспечивший двойное превосходство над княжьими дружинами. Ну и разнесли их в пух и прах по отдельности.

Сотню особистов разделили на три части, распределив по трем полкам. Их главная задача состояла в том, чтобы не дать уйти князьям, а по возможности так и вовсе захватить. С чем отряд в Червенском княжестве с успехом и управился. Михаилу оставалось только поаплодировать их проворству. Как говорится, проделали они все в лучших традициях своего подразделения. Будет теперь кого представить на суд великого князя.

Сам Романов в сече участия не принимал. Наблюдал за происходящим со стороны. И без него разберутся. Он же по большому счету будет только помехой. Не ополчение, поди, отправилось в бой, а слаженные подразделения, привычные биться в общем строю. Едва дождавшись результата битвы, он испросил разрешения у Архипа и отправился в Червень.

Были у него определенные планы на одну гулящую девку по имени Ксения. К чему учить кого-то другого, когда уже имеется подготовленный специалист. Да еще и столь высокой квалификации. Работала она просто на загляденье. Опять же Романов ведь обещал увезти ее туда, где о ее занятии никто ни сном ни духом. Еще и устроиться грозился помочь. А он слову своему хозяин. Правда, случится это не сразу, а чуть погодя. Но они ведь не оговаривали сроки. Как, впрочем, и место, где она обоснуется.

Ее он нашел в знакомом доме. Собрали нехитрые пожитки во вьюки да отправились в деревеньку, где Михаил оставил детей. А тут такое непотребство. Бог весть, что учудят с детьми эти сволочи. А у него виды на их мать. Пришлось вмешаться. И пока все складывалось вполне удачно.

Дружинники разбитого войска князя Червенского подались в бега. Ясное дело, что их преследовали. Между прочим, и особисты тоже. Эти ребята никогда не откажутся от возможности поживиться, если это не идет вразрез с их основной задачей. Впрочем, надельники в этом плане были как бы еще и пожаднее.

Занявшиеся мародерством беглецы приняли нападение Романова за появление одного из отрядов преследователей и подались как можно быстрее восвояси, оставив троих своих товарищей. Возможно, причина в том, что особой дружбы промеж них все же не водилось. Ватага, собравшаяся из случайных лиц, которых ничего не связывало. Только и всего.

Убедившись, что противников больше нет, Михаил начал смещаться в сторону, наложив стрелу на тетиву. Жаль, что это не арбалет и удерживать его в готовности к выстрелу не получится. Рука устанет достаточно быстро. А тогда не получится сдержать тремор, даже отстранившись от тела. Выше головы не прыгнуть, как не превзойти и собственные физические возможности.

Бывалый воин встретил его в полуприседе, грамотно укрывшись за круглым щитом. Стопроцентной защиты он не даст, что-то все одно выглядывает наружу. Но, с другой стороны, выступающих частей не так много и их площадь крайне мала, поди еще попади. К тому же они защищены броней.

Над верхним срезом видны только глаза в прорезях полумаски. Ну и сама голова, прикрытая шлемом. Если тот окажется стальным, а сегодня на Руси подобное не такая уж великая редкость, то это достаточно серьезная защита даже от бронебойной стрелы, выпущенной в упор. Но наконечник в виде усеченного конуса имеет куда большие шансы пробить эту преграду. А если нет, то попадание в голову в любом случае не пройдет бесследно, и у Михаила будет время для атаки.

Именно по этой причине Романов недолго думая пустил стрелу в лоб противнику. Правда, он не ожидал, что тот успеет среагировать на дистанции всего лишь в двадцать шагов. Мгновение, и пущенная стрела вонзилась в поднятый щит, пробив железную кромку.

А со следующим ударом сердца бывалый воин атаковал уже сам, метнув в Михаила небольшой топор. Романов не понял, как именно успел на это среагировать, задействовав лук и чуть сместившись в сторону. В последнем не было необходимости, так как тяжелое оружие все равно прошло бы мимо. Но если бы он промахнулся по топору, то вышло бы скверно.

Мародер не дал ему ни секунды передыха. Одновременно с брошенным оружием он и сам устремился в атаку. Чтобы хоть как-то сбить атакующий порыв, Михаил бросил в него свой лук. Весьма дорогое изделие, штучная работа, но тут уж не до жиру. Воин отмахнулся от него щитом, даже не замедлившись. Уловка не сработала. Нужно было бросать в ноги, это подарило бы хоть одно мгновение.

Михаил уже скользнул в некое подобие транса, слегка отстранившись от тела, а потому ему удалось уклониться от рубящего удара, одновременно с этим атаковал ногой по опорной противника. Тот потерял равновесие, слегка присел и, как результат, замедлился. Одновременно с этим Романов завел руку за правое плечо и, откинув стопор, рванул меч из специальных ножен на спине.

Но как бы ни был он быстр, мародер успел прикрыться щитом, и клинок с глухим звоном ударил по железному канту, перерубил его и, глубоко войдя в дерево, завяз в нем. Будь у Романова время, он смог бы освободить оружие, но старый воин не собирался предоставлять ему такую возможность и, крутанув щит, взял засевшее оружие на излом. Выбор у Михаила невелик: либо отпустить рукоять и остаться без меча, либо попытаться сохранить его и подставиться, потеряв равновесие. И он выбрал первое.

Вот только радость мародера была преждевременной, потому что Романов не был безоружным. В его левой руке уже был метательный нож с тонким жалом, который он задействовал без раздумий. Граненый клинок впился в бедро чуть ниже ламеллярной юбки, почти у самого колена.

– Тварь! – скорее громко выдохнул, чем произнес раненый.

Рана оказалась сколь серьезной, столь же и болезненной. Воин существенно замедлился и ушел в глухую оборону. Михаил уже сжимал в правой руке топорик и тянул из петли второй нож. Жаль, дротиков у него с собой было только два. Эти тяжелые снаряды по пробивной способности вполне могли соперничать даже с арбалетами. С другой стороны, стилеты против ламелляра тоже на что-то годятся. К примеру, при твердой руке и верном броске поражать незащищенные участки тела.

– Ты один, – вдруг догадался воин.

– Я приехал за детьми.

– Ур-роды. Испугались одиночку.

– Ну откуда им было знать. Зря ты тронул того, кто согласился присмотреть за моими детьми.

– С-сука, я убью тебя, – роняя на землю клинок Михаила, а заодно и обламывая стрелу ударом своего меча, произнес мародер.

– Ты уже мертв, – покачав головой, возразил Романов.

Не тратя время попусту, он пошел в атаку, метнув нож в голову противника. Тот пригнулся, одновременно прикрываясь щитом от возможной атаки топором и, в свою очередь, атакуя приближающегося противника мечом. Михаил без труда отбил контратаку топором и пнул ногой точно в центр щита. Раненый не смог выстоять против такого напора и с громкой бранью опрокинулся на спину. А в следующее мгновение топор вонзился ему в голову, прорубив вороненое… Все же железо, а не сталь.

Покончив с этим противником, Михаил подобрал свой меч и подошел сначала ко второму, что был поближе. Прилетело тому знатно. Стальное жало гарантированно пробило пластины доспеха. Но само ранение, хотя и смертельное, пока еще не убило воина. Романов довершил начатое, без обиняков чиркнув острием клинка по горлу. Тот сразу же захрипел и засучил ногами, кровь толчками потекла из разрезанной артерии.

Молодой лежал недвижимый, без каких-либо признаков жизни. Но доверять этому Романов не собирался, а потому так же чиркнул отточенной сталью по шее. Кровь потекла, но как-то уж совсем вяло, а значит, перекачивающее ее сердце уже остановилось.

Дети вжались в угол, обнимая друг друга и не сводя испуганных взглядов с воина, только что расправившегося с троими. Кто знает, чего от него ожидать. С одной стороны, он вроде как им помог. С другой, и сам из той же братии, что привыкли брать силой, а не тяжким трудом.

Прокоп, сипя и роняя тягучую слюну, встал на четвереньки, но сил на то, чтобы наконец распрямиться, у него все еще нет. Ничего удивительного. Прилетело ему знатно. А вся схватка едва ли заняла минуту. К слову, Михаил до сих пор слышал едва различимый отдаленный топот копыт.

Снял перчатку со стальными пластинами и повернул к себе лицо обеспамятевшей женщины. Заодно и пальпацию провел, убеждаясь, что челюсть у нее цела. Непонятно, с какого эти придурки положили глаз на девочек. Их матери едва исполнилось тридцать, и она была в полном расцвете своей женской красоты. Высокая грудь при красивом лице и не худосочной, стройной фигуре с крутыми бедрами. По сегодняшним меркам эталон красоты. Впрочем, далеко не только по сегодняшним.

– Ну ты как, Прокоп? – поинтересовался Михаил у пришедшего в себя мужика.

– Н-нормально, – привалившись спиной к бревенчатой стене, ответил тот.

– Вот и ладно.

– Что с Аленой?

– Все хорошо. Сейчас в себя придет. Только шрам останется.

– Это ничего. Главное, что живы, – вздохнул мужик, на лице которого вновь начали проступать краски.

– Спасибо тебе, Прокоп, – поблагодарил Михаил.

– За что? – удивился мужик.

– За то, что защищал моих детей, как своих, – с самым серьезным видом произнес Михаил.

– Защищал, – хмыкнул мужик.

– Как мог, так и защищал. Другой бы и этого не сделал.

– Первуша, Анюта! – послышался встревоженный и одновременно обрадованный голос Ксении, которая не утерпела и, оставив лошадей на опушке, прибежала-таки в деревню.

– Мама! Мама! – в один голос закричали дети, бросаясь к ней навстречу. Перемахнули через плетень и сразу же оказались в ее объятиях.

– А ить дети не твои, – хмыкнул Прокоп, с облегчением наблюдая, что его жена пришла в себя.

– А какая разница, – пожал плечами Романов. – Главное, что я за них в ответе.

– Тоже верно, – поднимаясь на ноги, согласился мужик.

Глава 17
Одураченный

– Ну показывай, что у тебя тут, – огладив бороду, произнес купец.

Он взял в руки первый доспех и осмотрел со всех сторон. У убитых воинов нашлись запасные железные пластины, поменять же пробитые для Михаила не составляло труда. На два доспеха затратил меньше часа. Вообще-то дыра диаметром едва ли в десять миллиметров на эффективность защиты не влияла, поди еще попади в нее. Зато это существенно сказывалось на цене. А к чему терять на ровном месте, если можно обойтись без этого, затратив минимум усилий.

После ламеллярных доспехов настал черед шлемов. Два вполне исправные, третий после знакомства с топором требовал вдумчивой работы кузнеца. На постоялом дворе таковой имелся, но ему доверять работу с оружием не стоило. Так себе мастер. Поправить сельхозинвентарь, починить повозку или подковать коня, и не более. Посещать же ради этого город никакого смысла. Их путь лежал в другую сторону, прямиком через степь, в Пограничный. Тащить с собой туда шлем, чтобы починить и продать, глупо. Там новое можно купить по разумной цене. Бывшее же в употреблении не котируется. Словом, овчинка выделки не стоит.

Затем пришел черед щитов, мечей, топоров, ножей и луков. Эти были в хорошем состоянии, хотя и средненького качества. Ничто из перечисленного не превосходило имеющееся у Михаила, а потому он решил избавиться от них. Уж больно хлопотно носить с собой столько имущества. Серебро покомпактней будет. И таки да, оно ему не помешает.

– Триста рублей за все, – наконец озвучил свою цену купец.

– Даже по самым скромным оценкам это стоит вдвое дороже, – покачав головой, возразил Михаил.

– Не спорю. Так оно и есть. Причем даже в этом случае я заработал бы. Но только не сейчас и не здесь. Нынче такого товара много. Сам посуди, какой мне смысл тратить лишнее, если я могу получить все то же у другого и дешевле?

Что есть, то есть. Князь Червенский не скупился на снаряжение своей дружины. А после того, как его побили, большинство воев либо погибли, либо попали в полон. Лишь малой части удалось сбежать и унести с собой броню и оружие. Надельники же предпочитают избавляться от подобных трофеев.

Вновь призванные получают все необходимое от великого князя и по призыву обязаны иметь одинаковое вооружение и снаряжение. Поэтому смысла собирать это железо у себя дома попросту нет. Можно, конечно, и попридержать товар, чтобы сбыть его после. Но трофеи ведь идут на десяток, а значит, каждому нужно выделить его долю. Так что сейчас в этих краях хватает подобного добра. И, как следствие, цена ниже.

– Ну что же, знать, не судьба, – пожал плечами Михаил.

Понятно, что купец по-своему прав. Только и Романова не в дровах нашли, чтобы он вот так разбрасывался серебром. Ничего, поищет еще, кому продать по нормальной цене. Тем более что кроме железа ему достались еще и три лошади убитых им мародеров. Те были привязаны к плетню. Есть на чем перевезти трофеи. Правда, возни с небольшим табуном из семи голов побольше будет. Ну да не переломится.

– Погоди. Ладно, дам я тебе четыре сотни рублей, – остановил его купец.

– Шесть, – возразил Михаил.

– Вот чудак-человек. Говорю же тебе…

– Бунт князя Червенского подавлен. Замятня задушена на корню. Товар, что сбывали по-горячему, закончился. С моих трофеев ты наваришь минимум сто пятьдесят рублей. Четверть. Как по мне, то хорошая сделка. Шесть сотен.

– Вот из уважения к твоему уму и хватке – пять сотен.

– Шесть. И еще сотню за лошадей с седлами и сбруей.

– Это нужно смотреть, – проворчал купец.

– Смотри, – пожал плечами Михаил. – Но и на них ты заработаешь самое малое пятьдесят рублей. Или ты никудышный купец.

– Не тебе обо мне судить, – набычился торговец.

Видя, что дело принимает серьезный оборот, двое из его охранников поднялись из-за стола под камышовым навесом и двинулись было к повозке, у которой шел разговор. Михаил посмотрел в их сторону и обратился к их купцу.

– Я не ищу ссоры, но и от драки не бегаю, – покачав головой, произнес Романов уверенным тоном.

Торговец смерил его взглядом, потом махнул наемникам, мол, все в порядке. Подошел к лошадям, наскоро, но весьма умело осмотрел животных. Проверил состояние седел и сбруи. Прикинул что-то в уме. И, вздохнув, согласился. Что тут сказать, прав этот странный вой. Наплыв трофеев уже спал. Серебро еще осталось. Уж больно все удачно обернулось. А на выкупленном он заработает даже больше озвученного.

– Бог с тобой. По рукам. Только мне бы попридержать серебро. Златом возьмешь?

Вопрос вовсе не праздный. На Руси отчего-то серебро в большем почете. Золоту где-то даже и не доверяют. Но Михаила такие предрассудки не смущали. Вот иметь при себе порядка тысячи рублей, это да, данное обстоятельство его волновало. Сдать бы все в банк, благо там счет у него уже имеется, а связь между стольными городами налажена достаточно устойчивая, да крюк делать не хочется. Компактная валюта его устраивала куда больше.

– Возьму золотом, коли в монете, а не в слитках.

– В монете, в монете, – все еще расстроенный условиями сделки, произнес купец.

Покончив с расчетом, Михаил направился в обеденный зал. Дело к середине октября, на улице благодать, бабье лето во всей своей красе и ласке. Только доверяться ему особо все же не следует. Так-то тепло, но воздух уже прохладный, а как подует ветерок, так разгоряченное тело может и прихватить. Вот и устроилась Ксения с детьми на обед в обеденном зале. Летом-то душно, а сейчас при открытых окнах очень даже хорошо.

Проходя мимо коновязи, глянул, как конюх обихаживает его лошадей. Осталось четыре головы. Тоже немало, учитывая, что ходить за ними ему придется самому. К слову, теперь поедут уже не так споро, как он добирался до Переяславля или возвращался оттуда. Три лошади под седлом, четвертая вьючная. И никаких заводных.

Присел за стол. Подмигнул мальчику шести и девочке пяти годочков, уминавших за обе щеки кашу с мясом. Пододвинул миску к себе и, отрезав кус хлеба, взялся за ложку.

– Ксения, ты, если поела, пошла бы договорилась с хозяином, чтобы он собрал нам в дорогу припасов. Крупы, вяленого и копченого мяса, сала, хлеба… В общем, сама разберешься.

– На сколько брать-то? – поинтересовалась она.

– Дней на десять.

Доев кашу, Михаил подошел к хозяину постоялого двора и договорился о ночлеге. На их век еще хватит ночевок в лесу и под открытым небом. Отчего бы не отдохнуть как полагается. Он, конечно, видел, что Ксения подумывает о побеге. Вот как объединилась с детьми, так и помышляет. Благо он ей выплатил все обещанное до копейки. Еще и премиальные доплатил, так сказать, за моральный ущерб. На круг получилась весьма серьезная сумма. Двести рублей! На секундочку, обычная плата дружинника сто шестьдесят в год.

Да только деньги это еще не все. Доверять ей он и не думал. А потому пообещал, что если попытается бежать, то он сообщит, что беглянка предала князя Червенского. Народ ведь долго разбираться не станет. Князя тут любили, а теперь его на суд в Киев везут. Конечно, и она могла обвинить и самого Романова, не вопрос. Но он-то один, а с ней дети. Ситуация не в ее пользу.

С рассветом отправились в путь. Ехали довольно споро, за день делая переходы по пятьдесят – шестьдесят километров. Вполне приличный результат для долгого перехода, без сменных лошадей. На исходе третьего дня миновали рубежи Теребовльского княжества. Дальше начинались просторы кочевий черных клобуков.

Если прежде Ксению сдерживал страх разоблачения и возможный народный гнев, то теперь она опасалась остаться одна посреди бескрайней степи, перемежаемой редкими рощами или полосками зарослей вдоль не таких уж и частых рек и ручьев.

Это была уже их третья ночевка в степи. За все время они не встретили ни одного человека. И не сказать, что данное обстоятельство расстраивало Михаила. В дороге и на стоянках они практически не общались. Ксения сосредоточила все свое внимание на быте и детях. Михаил, позаботившись о живом транспорте, подступался к заготовкам и вырезал детали будущих часов. Потом первым ложился спать, чтобы подняться в полночь и заступить на дежурство уже до утра. Удавалось еще перехватить что-то в седле, когда с рыси переходили на шаг.

Не сказать, что выходил полноценный отдых. Усталость постепенно накапливалась. Но до Пограничного его сил вполне достанет. А нет, так можно и дневку устроить. Правда, терять последние погожие осенние деньки не хотелось. В любой момент могут зарядить дожди. А тогда уж навалится всепроникающая сырость. Брр! Лучше уж к тому моменту добраться до нормального жилья.

Пока возился с ножом и деревяшками, Ксения по обыкновению приготовила ужин. Покормила детей и поставила котелок перед ним. Рядом пристроила кружку с горячим сбитнем. Мастерица! Специально для него купила мед в сотах, облепиху и кое-какие специи. Михаил возражать не стал. Детям в дороге горячий напиток лишним не будет. Ну и сам пристрастился к этому средневековому чаю. Вкусно же!

Хм. В этот раз опять другой вкус. Что в общем-то неудивительно. И дело даже не в том, что рецептов его приготовления великое множество. Единственная неизменная составляющая – это мед. Но, чтобы разнообразить вкус, Ксения добавляет еще и травы, которые собирает тут же, в пути. И вообще, кто сказал, что разнообразие это плохо?

– Михайло, зачем я тебе? – присев напротив него, поинтересовалась она.

– Ты баба неглупая, сама должна понимать, – пристроив кружку рядом и берясь за ложку, ответил он.

– Ты ведь обещал, что поможешь устроиться и в обиду не дашь.

– Так и будет. Я слову своему хозяин. И если ты не заметила, в одиночку напал на дюжину беглецов, – отправляя в рот кашу, подмигнув, произнес он.

– Троих, – поправила она.

– Ну, того, что остальные подадутся в бега, знать не мог никто. С другой стороны, трое тоже как бы немало.

– Только драться тебе пришлось лишь с одним.

– А если бы я промахнулся, сколько их было бы?

– Ты обещал меня отпустить.

– Я обещал помочь тебе устроиться и позаботиться о твоих детях, – возразил он. – Но я не сказал, когда это будет. Есть еще у меня дела. Годик, не больше, и я со всеми покончу. А до того пристроим твоих деток в интернате Пограничного. Школу они всяко-разно закончат, грамоте обучатся и ремеслам, к коим проявят способности. Народ там живет зажиточно, а мастера знатные так и вовсе как сыр в масле катаются. Если преуспеют в науках, то дальше учиться станут, глядишь, выучатся на лекарей или еще до каких высот дойдут. Заботу о них князь будет иметь, даже если мы сгинем.

– Зачем это князю?

– Так чем больше ученого люда, тем и Пограничному лучше.

– А тебе откуда о том знать?

– Специально интересовался. Опять же вот часы делаю, чтобы там мастерскую открыть. Счет в банке великого князя завел. Отпишу все Первуше. Так что верь, Ксения, все будет ладком. Даже если с нами случится плохое, дети не пропадут.

– Если только будут знать, где поклониться могилке, – поднявшись, возразила она.

– А ты в хорошее верь, плохое и не случится, – подмигнул Михаил и сделал очередной глоток сбитня, пропихивая кашу.

По обыкновению после ужина лег отдыхать. Уже стемнело, чего глаза ломать перед костром. Да и не к спеху ему с этими часами. Резать в любом случае закончит еще до того, как доберутся до Пограничного. А там снимет жилье да соберет как полагается. Должно получиться. Он в это не просто верил, но даже мысленно сумел составить механизм и представить его работу, словно эдакое аниме. Все же интересная это штука, абсолютная память…

Неладное Романов заподозрил сразу. Во-первых, он чувствовал себя полностью отдохнувшим. Во-вторых, несмотря на закрытые глаза, уловил дневной свет! А ведь должен был проснуться еще в полночь. Причем сделал бы это без труда. Его биологический будильник работал безотказно. А тут вдруг…

Михаил резко сел и осмотрелся. Вот же чертовка! Опоила! Одурачила! Он-то уверился в том, что Ксения не рискнет податься в бега, так как слишком велика опасность попасть в полон к степнякам. Мало ли чьи они данники. Это вовсе не значит, что у них нет невольников-русичей. Эти волки порой совершают небольшие набеги, а потом тайком доставляют полоняников на рынки Херсонеса. Людоловство довольно прибыльное предприятие.

Но похоже, что спокойное путешествие по открытой степи уверило молодку в безопасности этих мест. Ну откуда ей знать, что в эту пору кочевники перегоняют стада на зимние пастбища. И отряды, шатающиеся по степи без дела, большая редкость. Ему же еще по прошлой жизни известны маршруты всех кочевий. Вот и двигался по относительно безопасному маршруту.

Вот же дура! Хорошо хоть не отравила, а только усыпила. Припомнил вкус вчерашнего ужина. Каша как каша. Сбитень… Так он у нее каждый день разный, поди угадай, чего она ему намешала.

Доспехи и оружие при нем. Даже лук в саадаке и щит лежат рядышком. Пояс с деньгами на месте, и, судя по его весу, она его не ограбила. Оставила даже сидор с припасами. Зато лошадей нет. Увела. Вот молодец!