Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Соавторы: Виктор Моключенко,Селина Катрин,Константин Калбанов,Борис Сапожников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 153 (всего у книги 334 страниц)

Глава 22
Вопросы и ответы

Озерный. Небольшой городок на западном берегу Лукомльского озера. Километрах в десяти на северо-восток, если напрямки через него, располагается стольный град Лукомльского княжества, где сидит Ростислав Всеславич. Как-то бедненько у русичей с именами. Повтор на повторе сидит и повтором погоняет. Неудивительно, что их нередко путают, и даже вроде как научно подтвержденная личность может оказаться совершенно не тем человеком.

Озерный находится примерно посредине бывшего Полоцкого княжества, разделенного ныне на шесть уделов. Мономах в свое время приложил максимум стараний, чтобы они вновь не собрались в единый кулак. Рассорить братьев не удалось, но и особого единства промеж них не наблюдалось. А значит, цель достигнута.

Население городка едва переваливает за тысячу, даже по местным меркам его не назвать средним. Хотя в том же Полоцке население не превышает десяти тысяч. Строительного леса вокруг в избытке, а потому ничего странного в том, что все постройки и стены бревенчатые.

Ввиду отсутствия здесь необходимых водных потоков Данила устроил у себя лесопилку на конной тяге. Но и этого оказалось более чем достаточно не только для того, чтобы выстлать досками все улицы, включая и проезжую часть, но еще и продавать их, хоть и не сказать, что доходы от этого так уж велики.

Помимо лесопилки хватает в Озерске и других мастерских. Вредные, такие как смолокурение и выделка кож, вынесены за городские стены. Внутри занимаются ткачеством, обработкой льна и конопли. Давят из их зерен масло. Гончарное дело, изготовление черепицы, кирпича и цемента. Но главное – это стекло. Нашелся неподалеку карман с чистейшим белым песком. Так что варят его теперь ничуть не хуже, чем в Пограничном. Благо лесов вокруг в избытке. Да и не вырубают их бездумно, высаживают новые деревья.

Михаил ожидал от Строева, что он организует выделку металла. Пусть чугун лить ему никто не позволит, так как это тайна на государственном уровне, но уж железо-то и сталь варить ему никто не запретит. А как устроить производство на должном уровне, ему известно. Однако, похоже, что тот посчитал нерентабельным заморачиваться с болотной рудой. А от Рудного поди еще ее доставь в такую-то даль. Другие же месторождения на Руси пока неизвестны.

Впрочем, Романова радовало уже то, что его труды не пропали даром. Появилась целая череда хозяйственников, и облик некоторых городов уже отличается от той картины, которую он наблюдал полвека назад. В городах растет доля каменных строений, причем это не только храмы, княжьи да боярские подворья. Купцы из кирпича возводят склады, а знатные ремесленники поднимают свои мастерские.

Правда, в Озерске каменными постройками могли похвастать немногие. Храм, боярская усадьба да стекольная мастерская. И это при своем кирпичном заводике. Ничего не поделаешь, Правдой определено, кому положено иметь каменные палаты. Зато никому не возбраняется крыть черепицей свои дома. Вот в основном и производят черепицу, большая часть которой уходит на продажу.

Михаил с Ксенией уже третий день как в Озерске. Присматриваются, прислушиваются, ведут разговоры с местными. Выдавали себя за новичков, подумывающих перебраться сюда на жительство, и всячески демонстрировали свою финансовую состоятельность. По идее, это должно привлечь внимание боярина, и он как минимум пожелал бы с ними встретиться. История с часами вполне сработает и здесь. А отчего бы и нет. Матвей ведь не трезвонил о новинке на всех углах.

– Что-то не больно-то боярина интересует новичок, готовый открыть у него мастерскую? – хмыкнув, заметила Ксения.

Они устроились в дальнем углу обеденного зала при постоялом дворе. На постой встали тут же, в комнате на втором этаже. К слову, готовили здесь вполне прилично. Хотя, возможно, все дело в свежих продуктах. А так-то блюда простые и сытные, которые испортить нужно еще умудриться.

– Так ничего удивительного. Вот если бы я сказал, а главное, показал, что именно хочу ладить в Озерном, тогда совсем другое дело.

– А может, он и не знает о нас.

– Это Данила-то? Не-эт. Этот знает каждого в городе и окрест. Причем лично. Где родился, кем крестился, с кем водился, на кого глаз положил и кому чего должен. И каждого нового человека он обязательно возьмет на заметку. Иначе и быть не может.

– Так сколь ему годков уж, – усомнилась Ксения.

– Шестьдесят пять. А при чем тут это? – удивился Михаил.

– Я к тому, что он, поди, о прежних своих тайных делах уж позабыть успел. Глянь, как все толково у себя в вотчине устроил. Ить до него тут только леса и были. Даже деревеньки завалящей не имелось. А теперь град стоит на зависть. И прошел всего-то двадцать один годочек.

– Это да. Деловая хватка у него оказалась на зависть. Настоящий хозяин. Только ему тихая жизнь, что каша без соли. Есть можно, но невкусно. Закиснет он без тайных дел. И попомни мои слова, это его стараниями князья Полоцкие сидят тише воды ниже травы.

– Я что подумала-то. Коли он и сам так же девок использовал для своих тайных дел, то не станет зариться на меня. Ученый, поди.

За столом ближе к очагу сидела развеселая компания из охраны какого-то купца, которая вела себя достаточно шумно. У столика возле окна еще парочка мужиков. Но эти слишком далеко. Расслышать, о чем тихо говорят Михаил с Ксенией, практически нереально. Романов в достаточной мере контролировал ситуацию, чтобы не оказаться жертвой шпионажа.

– Твоя правда. Только мы поступим иначе, – произнес он.

– И как же? – поинтересовалась она.

– А я захвачу его. Как тех дружинников на дороге. Он частенько лично объезжает свои владения, с малой охраной. А по городу так и вовсе, случается, один ходит.

– Тогда зачем тебе я?

– Сопротивляться зелью он не сможет, а женская ласка усиливает его действие. За все время противиться ему мог только один человек.

– И кто?

– Князь Романов, Михаил Федорович. Так что запоет Данила соловьем как миленький, никуда не денется.

– А что тебе Романовы? К чему ты так стремишься вызнать, что с ними случилось?

– К тому, что касательство имею к этому роду, пусть они о том и не ведают.

– Хочешь спрос учинить?

– Не хочу, а учиню. Разницу понимаешь?

– Понимаю.

– Вот и ладно. Ну что, пошли прогуляемся по граду, – отставляя пустую кружку, произнес он.

– Давай на торжище сходим. Гостинцев хочу детям купить, – поднимаясь вслед за ним, предложила она.

– Давай, – легко согласился он.

Торжище ему подходило ничуть не хуже, чем любое другое место. А то где-то и лучше. Именно там бурлит активная городская жизнь. Туда стекаются все новости, скандалы, слухи, сплетни, а потом уж расходятся как круги по воде. Остается только отделить зерна от плевел и получить на выходе сведения, которые можно приблизить к достоверным. А там еще поработать головой и вычленить нечто действительно правдивое.

Вот только ничего-то у них не получилось. Им не удалось даже выйти из гостиницы. В дверях они столкнулись с каким-то здоровенным детиной. Н-да. И невероятно быстрым. Михаил не успел среагировать, как ему в лоб прилетел кулак. Все. Дальше темнота…

Знатно ему досталось, коль скоро очнулся, только когда уже был в каком-то подвале с выложенными кирпичом стенами. Но сухом и даже теплом. Похоже, сотрясение головного мозга. Это при его наличии. А как мозгов нет, так и трястись там нечему. И судя по тому, что он абсолютно нагой привязан к дыбе, а помещение нашпиговано разного рода специфическими орудиями и приспособлениями, гадать, где он оказался, не приходится.

А еще смешанный запах сгоревшего угля, раскаленного металла, испражнений, пота, крови и паленого мяса. Тот еще микс. Это и вовсе оказывало гнетущее влияние. Не простаивает подвальчик. Пользуются им регулярно. Вот и сейчас в жаровне, а по сути, так и в самом настоящем горне с мехами пристроились всякие-разные железяки.

Похоже, решили взяться за него всерьез. Непонятно только к чему. Уж кто-кто, а Данила ведает секрет изготовления зелья правды. Доступен он был только особенно проверенным кадрам. При Михаиле это были Борис и его ближайший помощник, сиречь Данила. И судя по всему, он успел поделиться рецептом с Федором. Ну, может, знают еще два-три человека. Вряд ли больше. Уж больно серьезный аргумент, чтобы разбрасываться им.

Словом, опои клиента, да подсунь девку с ласками, чтобы естество проснулось, и дело в шляпе. Выложит все без утайки. Просто не сможет противиться этой отраве. Тут уж никакая воля не поможет. Изготовить этого зелья Данила может столько, что хватит залить хоть всю округу. А потому и необходимости в этой пыточной никакой.

Да и не был никогда Строев любителем подобных забав. Только если по крайней необходимости и при отсутствии времени, или нет зелья под рукой. Отрава эта ведь куда действенней боли будет. Страдания хоть как-то еще можно превозмочь, зелье же не обмануть. Ну и время экономит.

Дверь отворилась, и в помещение вошел сам боярин. А ничего так, молодцом выглядит. Шестьдесят пять – это возраст. И уж тем более в этом времени. Впрочем, справедливости ради, если не подхватить какую хроническую болячку, то прожить получится долгую жизнь. У Данилы со здоровьем порядок, организм не испорчен плодами цивилизации. Да он в походе еще и молодым фору даст. Даже не раздобрел с годами, все такой же поджарый.

– Ну, здрав будь, друг любезный, – окинув пленника взглядом, произнес Строев.

– И тебе не хворать, – ответил Романов.

И тут же пришлось приложить некоторые усилия, чтобы справиться с дурнотой. Есть в башке мозги или нет, но сотрясение имеет место быть. Ну и здоров же этот боров.

– Ты кто будешь? – продолжал интересоваться хозяин городка.

– Михайло.

– Ну, это я ведаю. Как и то, что ты из ляхов. Только спрашиваю-то я не о том. Кто ты таков? Какой родней доводишься княжескому роду Романовых? И за какой такой надобностью тебя прислал ко мне боярин Мечников?

Надо же. Получается, Михаил напрасно чувствовал себя в безопасности, общаясь с Ксенией. Похоже, их все же подслушивали. Так как о родстве с Романовыми он сказал лишь единожды, в беседе с Ксенией за столом. Вообще-то такое попросту нереально, если только тут не научились делать подслушивающую аппаратуру. Бред. Но как-то же он узнал.

– Чего молчишь?

– Да вот думаю, откуда ты взял, что я родня князю Романову и что прислал меня Мечников.

– Не ты здесь задаешь вопросы. Но я отвечу. О родстве ты и сам сказывал, меньше часу назад. А что до Федора Акимовича, так ить никто не использует тех зелий и отваров, что были при тебе, кроме его да моих людей. Рецепты их – тайна за семью печатями. И вообще, то, что они есть, даже из наших людей ведают далеко не все. А тут при тебе весь набор. Парализующий яд, настойка дурмана, противоядие, зелье правды и девка для верности. Так чего хотел, Мечников?

– Мечников – ничего. А вот мне хотелось бы знать, что стряслось двадцать лет назад в Пограничном, – глядя прямо в глаза Даниле, произнес Михаил.

– Ну так и спросил бы Федора Акимовича. Уж кому ведать о том, как не ему.

– Не он предал князя Петра.

– Ох, сынок, сынок, не тебе мне говорить о предательстве. Я и двадцать лет назад не испугался выйти перед народом, да сказать о том. И сейчас живу не особо таясь, хотя и имею опаску на предмет мести. Только от пограничников или Романовых беды уже давно не жду. А вот от кого иного, так очень даже может быть. За годы ничего не изменилось. Предал я Петра, потому как он умыслил измену. Решил порушить то, на что батюшка его жизнь положил. Да и мы, грешные, потрудились, сил не жалеючи. Не предай я тогда Петра, и не было бы сегодня единой Руси.

– Убивать-то к чему? Всю семью. Под корень.

– А вот это уже не твоего ума дело. Лучше давай вернемся к тебе. Так каким ты боком к Романовым?

– Родня. Близкая.

– Не было у Михаила Федоровича родных, кроме потомков Рюрика. И на стороне деток он не имел. Он вообще не был ходоком, потому как жену свою любил.

– А коли я сам Михаил и есть?

– Шутить, стало быть, решил. Только отшутиться ить не получится. Отсюда у тебя только одна дорога – на тот свет. А коли так, то я и стараться не буду. Достанет с тебя одного лишь зелья правды.

– А что так? Жечь каленым железом не нравится?

– Не нравится. И никогда не нравилось.

– А для чего же тогда это богатство содержишь? И коли судить по смраду, оно не простаивает.

– И это тоже не твоего ума дело, – открывая толстую дубовую дверь, произнес Данила.

В помещение вошла девка в распахнутой шубке. В руках две кружки и кувшин со сбитнем. Последний она пристроила на краю горна, чтобы оставался горячим. Пустую кружку поставила на стол перед боярином, а с полной направилась к Романову. Подойдя к нему, она потянулась было к носу, дабы зажать его, но Михаил отвернулся.

– Не нужно. И так выпью, – произнес он.

Тогда она ласково улыбнулась и приподняла его голову, чтобы было сподручней. Он с удовольствием выдул сбитень с характерными нотками вкуса зелья правды. Хорошо приготовлен, между прочим. Жаль только холодноват.

– Данила Ильич, просьба одна есть, – допив, произнес Романов.

– Говори.

– Ты пока со мной не закончишь, Ксению-то не трогай.

– За мной зряшного изуверства никогда не водилось. Не станет нужды, никто ее пытать не будет. Расслабься. А Машенька тебе поможет, – кивая на девушку, произнес боярин.

Та с многообещающей улыбкой сняла с себя шубку, потом, призывно извиваясь телом, избавилась от сарафана. По зимней поре на ней обнаружились шерстяные панталоны. К слову, привнесенные именно Михаилом. Заботился он о женском здоровье. Ему рождаемость нужно было поднимать, а не полагаться на естественный отбор. И результат был.

Марии на вид лет двадцать пять. И мастерицей она оказалась ничуть не хуже Ксении. Знала, как возбудить мужчину и как доставить ему удовольствие. Как ласки превратить в сладостную пытку. Словом, профессионал, что тут еще сказать.

Только в этот раз ей попался неправильный клиент. Тело реагировало вполне ожидаемо, потому как разум в его реакции не участвовал совершенно. Зато сам Михаил смотрел на нее с нескрываемой иронией, время от времени переводя взгляд на Данилу.

Тот сидел в углу, попивая горячий сбитень. При этом взгляд его все больше мрачнел, так как на все вопросы девки у Михаила неизменно находился ироничный ответ. Порой прилетало и ее начальнику.

Наконец Строев усомнился, что в первой кружке имелось зелье. Достал из кошеля склянку и, наполнив пустую тару повторно, щедро плеснул в нее новую порцию. Михаил с самым искренним видом поблагодарил его за горячий напиток, который теперь оказался куда вкуснее.

– Ну и как такое возможно? Ты выпил противоядие? И когда бы успел? Более часа минуло, как тебя схватили. Оно уже не подействует, – выгнав девку, произнес Данила. – Никак Федор нашел какое иное зелье?

– А может, все проще? Скольких ты знал, способных противостоять зелью правды? – хмыкнув, поинтересовался Михаил.

– Только одного.

– Так, может, я и есть он?

– Михаил Федорович погиб. Я лично видел его в гробу. Да и не можешь ты быть им.

– Ну так тело – это всего лишь сосуд, наполненный душой. Витал мой дух, витал, да волей Господа оказался в опустевшем теле, из коего выбило прежний дух.

Данила непроизвольно перекрестился.

– Брось. Ты никогда не был особо набожным, – покачал головой Михаил. – Так что сталось с Петром, его семьей и Алией, а, Данила? Как так случилось, что вы с Федором и Ростиславом извели их всех?

– Ты не можешь быть Михаилом, – убежденно произнес боярин.

– Конечно, не могу. Как не могу знать и о том, что однажды стрела пробила тебе мошонку, и повезло тебе лишь потому, что она была бронебойной, да я случился рядом. Чего смотришь, Данила? Ты спроси меня о том, что знать могли только ты и я. Мне, конечно, несложно и самому, так как память у меня не в пример твоей. Да только откуда мне знать, что ты помнишь, а о чем уж накрепко позабыть смог.

И боярин спросил. Потом еще. И снова. Их игра в вопросы и ответы длилась более двух часов. Бывало и такое, что Данила бросал на Михаила победные взгляды, будучи уверенным в том, что подловил самозванца. Но после выяснения всех обстоятельств оказывалось, что это именно его подвела память.

Наконец настал момент, когда Строева оставили последние сомнения. Он долго молча стоял перед Михаилом и смотрел ему в глаза, стараясь понять необъяснимое. Постепенно в нем крепла вера в происходящее, что Романов отмечал, наблюдая за малейшими изменениями его выражения лица.

Наконец Данила принял решение, подошел к столу, налил в кружку сбитня. Плеснул туда из склянки зелье и единым махом выпил. Сел на стул и вновь посмотрел в глаза Михаила.

– Я тут достаточно долго. Ты все видел. Противоядие мне было не принять. Склянка с зельем была на виду. Как быть, ты знаешь.

Пока не подействовало зелье, он вызвал из-за двери стражу и приказал привести Ксению. Не прошло и минуты, как она оказалась в пыточной, и с нее сняли кандалы. Михаил ободряюще улыбнулся и указал на сидевшего боярина, на лице которого постепенно появлялось блаженное выражение. Она недоумевающе посмотрела на Романова, но тот лишь вновь показал подбородком на хозяина Озерного.

– Кто велел убить Петра, его семью и Алию? – видя, что Ксения довела клиента до нужной кондиции, поинтересовался Михаил, все так же будучи прикован к дыбе.

– Мономах, – блаженно вздохнув, ответил Данила.

– Кто знал об этом?

– Федор и его подручные.

– А Ростислав?

– Он должен был захватить город так, чтобы не предать его разору, арестовать князя с семьей и представить их на княжий суд. Федор все сделал за его спиной. Потом выдал нескольких павших в сече за казненных убийц княжьей семьи.

– Зачем это нужно было Мономаху?

– Серебра от Пограничного стало поступать меньше, а князю его постоянно не хватало. Петр же воспротивился давать столько, сколько давал ты.

– Ты знал о том, что затеял Федор?

– Нет. Мне сказали, что князя будут судить и постригут в монахи.

– Откуда узнал, как было на самом деле?

– После провел свое дознание и все вызнал.

– Для чего узнавал-то?

– Чтобы посчитаться с убийцами, когда придет срок.

– Так отчего же не посчитался?

– Ждал, пока князь Ростислав перестанет сильно в нем нуждаться. Потому как кроме Всеволодова иной надежной опоры у киевского стола нет.

– И сколько ты еще собирался ждать?

– Недолго. Архипка уже набрал достаточно сил. Еще малость укрепится, а там и спрос учинить можно.

Глава 23
Старые друзья

– А как твои люди смогли подслушать мой разговор с Ксенией? Я был абсолютно уверен, что это невозможно, – отрезая кусок мяса и отправляя его в рот, поинтересовался Михаил.

– Так они и не подслушивали. Они подглядели, – подмигнув, ответил Данила.

После случившегося в подвале Строев окончательно и бесповоротно поверил в то, что Михаил именно тот, за кого себя выдает. А коли так, то и относился к нему как прежде. Разве только более вольно. Все же с годами он заматерел, а это не могло на нем не сказаться. Ну и наконец, серьезная разница в возрасте. Что ни говори, а он вдвое старше реципиента Романова.

– То есть как подглядели? – спросил Михаил, впрочем уже начиная догадываться.

– Приметил я как-то одну бабку, что туга на ухо да вредная характером, – начал рассказывать он. – Как оказалось, она слышит больше глазами, чем ушами. Глядит, как говорят, и все понимает. А видит так, что подзорную трубу можно выбросить. Бывало, у колодца начнут бабы ей косточки перемывать, вроде и далеко от нее, и тихо говорят, а она им тут же разгон и устроит. Вот я и подумал, а не научить ли и мне моих людишек так же. Это же сколько полезного можно узнать.

Данила потянулся к кружке с пивом и сделал добрый глоток. Довольно крякнул, поставил на стол и вновь взялся за нож.

– Действительно, – поражаясь тому, как сам до такого не додумался, произнес Михаил и, в свою очередь берясь за кружку, уточнил: – И как учил-то?

– Поначалу ничего не получалось, – пережевывая мясо, начал пояснять Данила. – Потом смекнул и замотал им уши повязкой, да войлок подложил. Слышать-то вроде слышишь, только плохо очень. Хочешь не хочешь, а начинаешь за губами следить. Я и сам так выучился. Очень полезная штука.

– Согласен, – кивнул Михаил.

Вообще-то у него все получится гораздо проще и быстрее. С его-то абсолютной памятью. Разложит все по полочкам, и вуаля. Ему даже тренироваться не нужно. Достаточно один вечер на это убить, благо перед мысленным взором может вызвать любую картинку с говорящим собеседником, вычленяя движение губ. Просто он раньше об этом как-то не думал.

А ведь реально полезная штука! Уже сегодня же займется этим. Вот уединится в своей комнате на постоялом дворе и систематизирует имеющуюся у него «базу данных». А завтра проверит в действии. В успехе он не сомневался. Как и в том, что быстро наработает необходимый опыт. Не впервой уж этим заниматься.

– Михаил Федорович…

– Михайло, – оборвал Романов Строева, оторвавшись от мяса и ткнув в его сторону ножом. – Зови меня Михайлой, и по батюшке я получаюсь Романов.

– Добро. Так вот, Михайло, я что подумал. Если судить по тому, что было в подвале, ты вызнал все, что тебе было потребно, и теперь нужды в Ксении не имеешь.

– Ты это к чему?

– Отдай ее мне.

– Не понял.

– Она ведает о зелье правды. Сболтнет где лишнего, пойдут пересуды. Так-то о нем ведают только проверенные люди. А тут, получается, наружу все выплеснется. Оно надежней, коли она при мне будет. Опять же баба смекалистая, мужики у нее будут что мягкий воск. Мне такая в самую пору будет.

– Ксения не холопка, и я ей обещал устроить ее будущее. Так что забудь. А что до тайны, так она хранить их умеет. Лишнего не сболтнет. И хватит об этом.

– Так-то оно так…

– Данила, если с ней что случится, я знаю, с кого спросить.

– Я все понял, – стушевавшись, произнес тот и вновь подступился к мясу.

Вот ведь. Сидит перед боярином простой вой, ничего из себя не представляющий. Да еще и моложе вдвое. Но робеет перед ним Строев. Хотя по факту полностью контролирует ситуацию в шести удельных княжествах. Все же крепко он поверил в реинкарнацию Романова. Да и как не поверить, коли тот выдавал такие подробности, каковых никто иной и знать-то не мог.

– Пыточная-то, поди, не пустует ради того, чтобы замаскировать то, что пользуешься зельем правды? – хмыкнул Михаил.

– Для этого, – проглотив кусок, ответил Данила и вновь стушевался, вздохнул и заговорил, ну или скорее начал мяться: – Хм… Михайло, я это… ну… По моей вине, значит…

– Ты поступил так, как и должен был, – покачав головой, оборвал его Романов. – Благодаря тебе сейчас Русь едина. И может остаться таковой. Откровение мне было. Грядет беда страшная. И только единое государство против той напасти выстоять сможет. Петр же то единение в самом начале порушить мог. Да и сейчас все еще может развалиться. Непрочно у нас пока все. Наживую наметано. А надо бы накрепко сшить.

– А откуда беда-то придет? – ничуть не усомнившись в словах Михаила, поинтересовался Данила.

– С восхода. Из степей, откуда пришли половецкие орды. Так что ты все верно сделал. Нет твоей вины в том, что Мономах удумал злодейство, а Федор стал его карающей десницей. И ведь глупость какую свершил. Ведаешь, как нынче дела обстоят в Рудном?

– Ведаю. Худо там все. Началось все с того, что эта твоя паровая машина сломалась. Починить ее некому было, так как Леонид захворал да помер. Вот и разобрали ее, чего железу да чугуну попусту ржаветь. Потом начали народ поджимать. Людишки как тараканы принялись разбегаться. Многие подались в Пограничный к Матвею. А там княжьи люди их и холопить начали. Сегодня в Рудном печей вдвое против того, что при тебе было, а выдают они немногим больше. В Угольном дела не лучше. Углекопы раньше трудились за жалованье, теперь же, считай, за еду, а потому работают без огонька. Вывозить уголь тяжко, так как дорога ветшает, как и мосты. Корабли колесные все в казну отошли, команды их похолопили. Так они раз от разу на приколе стоят, так как ломаются. Если бы как прежде было, то и уголька добывали бы поболее.

– Вот то-то и оно. Мысль Ростиславу надо бы подбросить, что грады неплохо бы вернуть в хозяйственные руки. Матвею это под силу. Как там будет с его наследником, не ведаю, но он поднять такое дело сумеет. Ну или бояр найти достойных. Поди, найдутся такие.

– То вотчина Романовых, – покачав головой, возразил Данила.

– Матвей не пропадет. Эвон сколько ремесел развивает. Сильному же государству без железа и стали никак нельзя.

– Прав ты. Но я пока исподволь все же веду к тому, чтобы вернули грады Матвею. Слухи там разные, разговоры да пересуды. Ну и в окружении Мстислава парочка наушников имеется. Троих уж воевод к ногтю прижали за воровство. Двоих в Рудном и одного в Угольном. Только великий князь пока возвращать их не спешит. Ничего, вода камень точит.

– А ты, я гляжу, раскидал свою паутину до самых великокняжеских палат, – с уважением произнес Михаил.

– Живу долго, Михайло Романович, а годы те нужно было чем-то занимать. Вот и тружусь по мере своих сил, – отпив пива, ответил Строев.

– Ну что сказать, с толком ты их занял. И не только в тайных делах. За двадцать лет поставить град, да еще такой ладный. Как умудрился-то?

– Ну, поначалу-то все тяжко было. Со мной из Пограничного ушел десяток моих людей с семьями. Мономах мне повелел осесть в этих местах да приглядывать за князьями Полоцкими. Выдал денег на обустройство. Щедро, но не настолько, чтобы град поставить. Место это я сам выбрал. Удобно оно расположено. А там и удача улыбнулась. Случайно обнаружился карман с чистейшим белоснежным песком. Сманил я парочку мастеров из Пограничного и устроил варку стекла, да наладил изготовление подзорных труб. Товар-то дорогой. Вот он в основу моей казны и лег. На этом, считай, и град поставил, и соглядатаев содержу. На серебро из княжеской казны не разгуляться.

– Ну что сказать, действительно повезло. Только ты бы не варил прозрачное стекло. Лучше подзорные трубы ладь. Этого тебе надолго хватит. Слышал, поди, что карман песка на Псёле оскудел. По весне Матвей будет отправлять корабли возить его из-за моря.

– Слышал. Да только на одних подзорных трубах далеко не уедешь. Товар этот не так спросом пользуется, как стекло. Ничего, я тут награду пообещал тому, кто сыщет такой песок в округе. Где есть один карман, должен найтись и другой.

– А ну как не сыщется? Вокруг Пограничного не нашлось.

– Тогда возить стану, как князь Матвей, – пожал плечами Данила.

– Архип твой когда сможет занять место Федора?

– Посчитаться желаешь?

– Ну, до Мономаха мне не добраться, а кости его из гробницы выбрасывать глупо.

– Думаю, еще года два, не меньше.

– Ладно. Обожду пока.

– Хм… Михайло Романович, я чего спросить-то хотел. Может, тебе деньги потребны? Так ты только скажи.

– Спасибо, Данила. Серебро есть. И трофеями перепало изрядно. Пришлось малость порубиться. Едва богу душу не отдал. И великий князь на награду расщедрился. Слышал, поди, о заговоре, что этой осенью случился?

– Знать, правильно я подумал, что тот лях, принесший весть о предательстве, ты и есть. Архипка, поди, мертвой хваткой в тебя вцепился?

– С чего ты взял?

– Я бы вцепился. Поглядел я за тобой со стороны, пока ты в Озерном обретался, и решил перевербовать.

Романов усмехнулся. Прижилось-таки привнесенное им в обиход безопасников словечко.

– Попробовал. Да я не дался, – ответил Михаил и добавил: – Опять же выторговал себе порубежное боярство.

– Затея добрая, только уж больно дорогая. Так, может, не станешь отказываться от серебра? По моим прикидкам на это потребно тысяч тридцать рублей.

– Серебро не проблема. Заработать его несложно. Уже через год можно будет подумать и о своей вотчине.

– Эка у тебя как все споро, Михайло Романович, – покачав головой, возразил Данила. – Желающих на те заставы столько, что ставить их не поспевают. Пообещать-то тебе пообещали, да только когда ты ту вотчину получишь, одному Богу известно. Если только сам же озаботишься ее строительством.

– Ну и куда тогда ты меня торопишь?

– Есть возможность получить вотчину прямо сейчас. Коли она тебе обещана Ростиславом, то он слово свое сдержит.

– Ты это к чему? – вздернул бровь Михаил.

– К тому, что имеется застава у брода на реке Оскол.

– И?

– Порубежный боярин Осколов, что получил ее, вместе с десятком своих дружинников пал в схватке с половцами. Что там и как, неизвестно, только нашли их останки порубанными и обобранными. Своей семьи у него нет. Родичи от такого наследства открестились, так как слух пошел, мол, место это проклятое.

– И что, все поверили в эту чушь, лишь потому что новоявленный боярин погиб?

– Не все, конечно. Но желающих пока нет. И коли ты окажешься первым, то отчина тебе и достанется.

– И что, сейчас застава пустует?

– Отчего же. Сейчас там службу несет полусотня надельников.

– А что же мне раньше об этом не сказали?

– А чего тебе говорить, коли у тебя денег все одно нет. И сейчас с тобой никто не станет разговаривать, пока не представишь казну достаточную для годового содержания заставы с полусотней дружинников.

– Осколов, – задумчиво произнес Михаил. – Не помню такого боярского рода.

– Правильно. Заставу ту по реке Осколом назвали, ну и боярин записался Осколовым.

– А чем ему его прежний род не глянулся? – удивился Михаил.

– По велению князя все порубежные бояре – зачинатели новых родов. И те уж стараются так, чтобы похожих фамилий не было. Всяк выделиться желает. А и то, взять хоть Романовых. Только мне известно пять родов. Княжеский, два боярских, причем не родня, купеческий да мельник. Но то поначалу было. Народ не больно-то задумывался, записывались по имени родителей или по прозвищам. А вот когда начали одних с другими путать, тут-то и принялись перебирать. Хочется ведь выделиться.

– Хм. Значит, говоришь, река Оскол. И что, большая река-то?

Наличие брода говорило лишь о том, что река достаточно глубокая и на ней имеется разлив или перекат, через который можно переправиться. О городе Осколе Михаил слышал в своем мире. Только понятия не имел, чем он дышит и есть ли такая река. А судя по тому, что он не слышал о ней и здесь, она, должно быть, незначительна и находится достаточно далеко от Славутича.

– Она впадает в Северский Донец.

– Выход к морю, получается. Хм. А еще прямой доступ к угольным копям на Донце. Наверняка далековато. Но все лучше, чем возить телегами.

– Вот именно, – подтвердил Данила, знавший об обнаруженном Михаилом угле на берегу Северского Донца еще в прежнюю его бытность.

– По Осколу этому корабли-то пройдут?

– Только мелкосидящие. В сухое время на перекатах и бродах глубина доходит до середины бедра.

– Хм. Не смертельно. Все интересней и интересней.