Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

«Вот ведь лис… и вывернул всё так, будто я сам отказался от единственного дела, что приносило мне заработок!» – мысленно не то восхитился, не то разозлился на слова жандарма.

– А… ну бывает, – растерянно отозвался Гарет, явно не понимая, почему между мной и Маркусом растёт напряжение.

– А знаете, что я подумал? – вдруг встрепенулся комиссар Лейк. – Вы уже оформили вклад в строительство через стряпчего?

– Нет.

Я всё же напрягся. Разумеется на пепелище стряпчего не найти, на это потребуется хотя бы день. А от магической клятвы меня освобождает моё выгорание. Нет магии – нет клятвы. Господин Флетчер, если и посмотрел на меня внутренним зрением, то, как воспитанный человек не стал предлагать такой вариант. Что задумал этот старый хитрый лис?

– Раз так, – глаза комиссара насмешливо блеснули, – предлагаю скрепить ваш договор магической клятвой. Вижу-вижу, что у господина Ксавье… гх-м-м… нехватка внутренних ресурсов, но, думаю, моего резерва хватит. К тому же вы, господин управляющий, сможете дать клятву своими силами, а я направлю ток сил через мецената, и он произнесёт нужные слова.

– Что вы, комиссар, разве я могу на таком настаивать? Господин Ксавье предложил помощь от чистой души. С моей стороны было бы наглостью…

– Я настаиваю, – перебил управляющего комиссар Маркус, чётко смотря в мои глаза.

Я молчал, осознавая, что попал в патовую ситуацию. Тёмные глаза буравили меня с неприкрытой иронией. Только сейчас до меня дошла вся коварность плана комиссара. Он целенаправленно загонял меня в ловушку, которую я поставил сам же себе, пообещав господину Флетчеру крупную сумму денег.

Если до сих пор я рассчитывал исчезнуть до момента заключения официального договора, то отказаться теперь нет никакой возможности. Если бы у меня с рождения не было собственной магии, то от навязанной помощи комиссара ещё можно было бы как-то вежливо отвертеться. Мол, резерв не предусмотрен для магических токов, это опасно и прочая дребедень, которой отмазываются в таких случаях.

Но проблема в том, что я был выгоревшим магом. То есть, если кто-то целенаправленно поделится со мной силой, я смогу ей воспользоваться. Будь на месте главы жандармерии кто-то другой, то можно было бы солгать, что я боюсь за здоровье донора. Но вот незадача… комиссар Лейк – один из сильнейших известных мне магов. Уж кто-кто, а он действительно может временно поделиться магическими токами без последствий для обеих сторон.

Тёмные глаза продолжали смотреть на меня, а на их дне плескалась насмешка. Левый уголок пухлых губ слегка подрагивал, будто комиссар сдерживался от торжествующей улыбки. Я молча стачивал зубную эмаль в крошево. Чего добивается Маркус? Ведь прекрасно догадывается, что у меня нет такой суммы. Неужели ему мало того, что он фактически перекрыл мне доступ к финансам полгода назад, а теперь ещё хочет и удовлетворить своё эго? Растоптать меня морально? Сделать так, чтобы я признался, что обманул господина Флетчера?

– Хорошо, я согласен, – произнёс я неожиданно охрипшим голосом. – Давайте, комиссар, соединим договорённость клятвой.

Притихший Гарет радостно встрепенулся, а вот ирония медленно сползла с лица жандарма, сменившись подозрением. Черты лица стали чуть жёстче, он больше не удерживал на себе маску добродушного толстяка.

– Вы уверены, господин Ксавье? В какие игры вы играете? – протянул он задумчиво.

Я громко фыркнул, скинул пальто прямо на пол и стал расстёгивать манжеты сорочки, оголяя кожу на запястьях.

– Комиссар Лейк, причём тут игры? Вы только что сами предложили поделиться своей магией, чтобы зафиксировать договорённость между мной и господином Флетчером. Неужели испугались, что мой резерв настолько большой, что вам не хватит сил? Рассчитывали, что я откажусь?

Как и ожидал, это были именно те слова, которые зацепили Маркуса. В тёмных радужках волной всплеснулась ярость, и он стремительно скинул с себя синий мундир, чтобы обнажить предплечья. Конечно, можно было бы обойтись и рукопожатием, но и комиссар, и я в прошлом – сильные маги, а, следовательно, лучше увеличить площадь соприкосновения, чтобы облегчить ток магии.

Долгие годы я работал с Маркусом бок о бок, помогая в особенно сложных и запутанных делах, и прекрасно знал его слабые стороны. Возглавляя жандармерию, комиссар виртуозно играл роль простака, спокойно мог попросить помощи у рядового констебля или совета у не оформленного в штат и не имеющего заслуг сыщика. Он даже годами терпел слухи, которые распускали о нём нерадивые подчинённые, считающие его глупцом и мечтающие занять кресло начальника. Пожалуй, единственное, что останавливало даже самых дерзких инспекторов и суперинтендантов от реальной попытки сместить комиссара, – это его колоссальный магический резерв.

Что действительно комиссар с трудом мог «проглотить» в свой адрес, так это намёк на трусость. Занимая высокое положение в жандармерии, Маркус не всегда мог лично участвовать в облавах, и тем более ему не пристало заниматься патрулированием улиц. Я подозревал, что в глубине души Лейк с теплотой вспоминает те времена, когда он мог позволить себе это сделать. Во-первых, теперь на его плечи легло слишком много бумажной работы, а во-вторых, уверен, король запретил комиссару рисковать своей жизнью по пустякам. Фигура комиссара, кстати, на фотокарточках десятилетней давности была далеко не такой полной, как сейчас. Подозреваю, что это тоже стало следствием сидячей работы. Когда кто-то по глупости шептался, что шеф трусливо отсиживается в своём кресле вместо того, чтобы защищать Лорнак, скулы комиссара белели, а в глазах селилась стужа.

Всё произошло за какие-то минуты. Ещё недавно мы чинно общались, а уже через несколько мгновений мой плащ и мундир Маркуса лежали поверх грязных обломков, наши руки были соединены предплечьями и, сжав от напряжения челюсти, комиссар вливал в меня столько магии, сколько у меня не было отродясь. Я чуть не захлебнулся внезапно хлынувшим по моим жилам мощным потоком энергии, но устоял на ногах. Лишь тонкая струйка крови потекла у меня из носа, затем несколько капель скопилось на подбородке и стали капать на чёрный от сажи пол. Гарет, слегка побледневший от увиденной сцены, стоял рядом. Чтобы принять клятву, он встал позади меня и положил руки на плечи.

Слова стандартного договора мы повторяли за Маркусом слово-в-слово.

– Я, Кай Ксавье, обязуюсь в течение трёх дней перевести сумму в четыре тысячи восемьсот фэрнов на счёт господина Гарета Флетчера для строительства верфей…

– Я, Гарет Флетчер, как только получу деньги от Кая Ксавье, тут же направлю их на строительство верфей в Лорнаке и ни единого фэрна не положу себе в карман…

– Фу-у-ух, ну вот и всё! – довольно произнёс Маркус, убирая с влажного лба прилипшую прядь волос.

Я с неудовольствием потёр грудь. Там, где располагались шрамы, кожа горела, а сердечная мышца ныла, словно через неё пропустили слишком большой ток крови. Чувствовал я себя преотвратно, хотя понимал, что Маркус действительно хорошо постарался и сделал всё возможное, чтобы его магия сразу же наполняла клятву, а не мой резерв. И всё-таки в те мгновения, когда магия бурлила и плескалась вокруг меня, я впервые за долгое время вдохнул полной грудью и посмотрел на мир внутренним зрением. Небольшое, но стабильное лиловое свечение исходило от господина Гарета, яркое, как солнце, – от Маркуса. Несколько разноцветных всполохов виднелись между балками, густой сетью опутывалось всё помещение. До пожара здесь наверняка было развешено множество амулетов, а стены и вещи пропитаны простыми бытовыми заклинаниями. Как же жаль, что всё это мне больше недоступно.

– Ну, вот и всё, – повторил комиссар, застёгивая последнюю пуговицу на рукаве тёмно-синего мундира. – Теперь вы, господин Ксавье, можете быть уверены, что господин управляющий не украдёт ваши деньги, а он в свою очередь может уже сейчас нанимать персонал и рассчитывать на скорые фэрны. Ну, разве не здорово?

– Здорово, – отозвался, даже не пытаясь скрыть своё недовольство. – Ну, а в случае нарушения клятвы, что грозит?

– Господину Флетчеру – тюрьма за использование благотворительных денег, ну и вам то же самое. Я торопился, использовал самую простую клятву, она подразумевает одинаковое наказание для обеих сторон. Ну, сами понимаете, магию передавать сложно.

Сухо кивнул в ответ. И что мне теперь с этим делать?..

– Что ж, раз здесь дела улажены, я сейчас направляюсь в главное отделение жандармерии. Господин Ксавье, если у вас найдётся свободная минутка, – и снова эта ирония в голосе, – не составите ли мне компанию?

– Да, конечно.

С Гаретом мы распрощались быстро, а уже когда сели в автомёбиус с эмблемой в виде серебряной восьмиконечной звезды, комиссар прищёлкнул пальцами. Я не видел магических нитей, но резонно предположил, что это заклинание звукоизоляции. Судя по тому, что Лейк первым начал разговор, а фурман даже не дёрнул плечом, так оно и было.

– Кай, как же долго мы не виделись!

Снова на «ты» как в старые времена и больше никакого официоза.

– Всего шесть месяцев. – Я невозмутимо пожал плечами. – Для старых знакомых это нормальный срок.

– Да, но раньше, бывало, мы виделись на каждой неделе, – Маркус усмехнулся, откидываясь на сиденье. – Ты, кстати, совсем не изменился, если говорить о внешности, а не о резерве.

– А ты потолстел фунта на три, – я прищурился, окидывая взглядом его живот, – или четыре. Думаю, твоя жена на радостях, что ты стал ночевать дома, а не проводить время со мной, напекла тебе сдобных пирогов.

Толстяк запрокинул голову и шумно расхохотался.

– Да, помнится, однажды она почему-то решила, что у меня завелась любовница. Ты всё такой же едкий и острый на язык, как и раньше, а то я уже всерьёз засомневался, тот ли передо мной Кай Ксавье, которого я искал.

– Это потому что не надо было допрашивать ночных фей. У них слишком интенсивные духи. Да и арестовывать их тоже не надо, я сразу сказал, что дело не в них, а в курьере, что приносил утреннюю газету, – фыркнул, вспоминая то дело, при котором комиссар пришёл в отделение жандармерии злой, не выспавшийся и с фингалом под глазом. – Так ты меня искал? Зачем?

– Кай, – толстяк покачал головой и сел на сиденье ровнее, – я всё это время следил за теми, кто покидает город через порталы и корабли. Мне предоставляют отчёты о пассажирах монорельсов и повозок, что въезжают из любых ворот города. Я знаю, что ты не покидал Лорнак, точно так же, как знаю, что ты не выкупал родовой особняк обратно и не приобретал никакого другого имущества. Я перекрыл тебе возможность зарабатывать единственным способом, которым ты умел. И вот у меня назревает вопрос: где ты был всё это время и откуда возьмёшь деньги на верфи?

Я вновь безразлично пожал плечами.

– Тебе-то какая разница? Не твоя забота.

– Кай-Кай, – вздохнул жандарм и устало потёр лицо обеими руками. – Ты мне нужен. Без твоей помощи процент расследования преступлений упал, я действительно не справляюсь. Ну, скажи, что тебе стоило согласиться работать на меня? Почему ты такой упрямый? Право слово, даже соблазнить целку в самом храме Небесной Старицы легче, чем уговорить тебя работать на жандармерию. В чём дело?

Я поморщился, не желая возвращаться к избитой теме.

– Маркус, давай ближе к делу. Как говорил неоднократно, учить распознавать ложь тебя или твоих ребят я не собираюсь. С последнего нашего разговора ничего не изменилось. У тебя что-то ещё?

– М-м-м… а если я верну тебе лицензию на сыскную деятельность? Ты должен Гарету крупную сумму, а с ней сможешь взять ссуду в банке и отдать кредит за несколько лет.

Сердце пропустило удар. Вот, оказывается, в чем был план старого прохвоста. Он хотел меня связать по рукам и ногам и вынудить работать на официальные структуры… Шеф жандармерии хитёр и опасен, и как всегда решил использовать излюбленный приём кнута и пряника. Лицензия была отозвана Гильдией Сыщиков из-за того, что мои эманации нашлись среди смертельных чар на теле Милинды. Строго говоря, я не могу больше работать сыщиком, и если кто-то и способен хоть как-то изменить ситуацию, так это шеф жандармерии. Но я не хотел подавать вид, что слова Маркуса меня хоть сколько-то тронули.

– А почему меня должно это заинтересовать? – ответил вопросом на вопрос. – Я могу делать деньги из воздуха.

– Из воздуха? – Брови Маркуса взлетели на самый лоб. – Что ж, продемонстрируй, я весь внимание.

– Ставлю десять фэрнов на то, что на бумаге, которую ты якобы собирался передать Гарету, ничего нет.

Маркус медленно достал из-за пазухи тот самый голубоватый лист и передал его мне. Я развернул. Пустой, как и ожидал. Комиссар уже обмолвился о том, что искал меня, из чего я сделал вывод, что бумага, которую Маркус якобы хотел передать управляющими верфями от имени казначея – не что иное, как блеф чистой воды. Мне хватило времени, чтобы проанализировать всё, что случилось в судостроительной мастерской. Комиссар сам признался, что без меня его дела идут хуже. Скорее всего, он рассчитывал на то, что рано или поздно в силу своей натуры я заинтересуюсь причиной взрыва в верфях и покажусь там. Наверняка он расставил по периметру своих людей, которые тут же передали ему сигнал, как только я появился. Даже сам Гарет в начале разговора произнёс, что ожидал жандарма позднее… Да и передача письма от казначея? Уверен, что при желании комиссар послал бы доверенное лицо с ответом или передал бы магограммой. Шёлковый жилет и модные брюки Флетчера говорили о том, что, несмотря на пожар, его личные средства остались нетронутыми, а значит, магограф у него в доме имеется. Все эти умозаключения промелькнули у меня в голове за какие-то доли секунды, и я заявил:

– С тебя десять фэрнов, Маркус.

Комиссар усмехнулся, но залез рукой в карман и протянул мне несколько золотых монет.

– Что ж, и правда, Кай. Ты умеешь делать деньги из воздуха. Даже жаль, что такой бесценный талант пропадает. Что ж, если передумаешь, то ты знаешь, где меня найти. Надеюсь, оставшиеся четыре тысячи семьсот девяносто фэрнов ты наколдуешь так же легко.

Автомёбиус внезапно остановился, и я с удивлением отметил, что это не отделение жандармерии, а гостиница «Чистая аура», в которой я временно остановился. Выходит, пока мы были в верфях, люди Маркуса смогли выяснить, где я проживаю.

– У богатых свои причуды, – я усмехнулся на невысказанный вопрос о том, почему же у меня всё ещё нет собственного жилья. – Спасибо, что подкинул, и не волнуйся за меня. Деньги я найду.

Остаток дня я потратил на то, что поехал в центральное книгохранилище и попытался раздобыть информацию о том, какие ещё корабли стояли в верфях в тот роковой день. Для старика девяноста восьми лет новый архивариус крайне бодро вышагивал по книгохранилищу и выдавал свитки и письмена посетителям. Я даже задумался о том, что на старике может быть иллюзия, когда подошла моя очередь. Но нет, такое брюзжание, дрожание пальцев и отвратительный характер никаким амулетом не сымитируешь. Мне пришлось потратить все свои нервы и способности, чтобы вытянуть из архивариуса списки кораблей, которые зашли в верфи на ремонт за последние три недели перед взрывом. Логика подсказывала, что тот, кто устроил внезапный пожар, рассчитывал уничтожить корабль, который находится в верфях недавно, ведь будь он там уже месяц или два, организатор взрыва рисковал, что отремонтировавшаяся добыча уплывёт из рук в прямом смысле слова.

Глава 7. Подготовка

Утро началось не то с робкого стука, не то с настойчивого поскрёбывания в номер. Не приходя в сознание, я встал с кровати и, костеря гостиницу на чём стоит свет, пошёл открывать дверь. «Чистая аура», ха, как же… Смрадная гниль, чтобы у этого заведения действительно аура осталась хотя бы нейтрального оттенка, они должны будут вызвать дюжину магов-бытовиков!

Сын владельца гостиницы, запинаясь и попеременно краснея и бледнея, передал мне сложенную вдвое записку.

– Ты её читал? – строго произнёс, хмуря брови. Впрочем, это было излишне, так как мальчишка уставился на мой обнажённый торс и шумно сглотнул. М-да, наверное, всё-таки стоило надеть халат. – Давай сюда записку.

Я щёлкнул пальцами перед носом мальчишки, тот встрепенулся и дрожащей рукой протянул мне бумагу.

– Нет, господин, я не читал, – протараторил он, зажмурившись и вжав плечи в голову.

Мальчишка так испугался моих шрамов, что теперь по его жестам не представлялось возможным определить ложь. Меня разобрало спортивное любопытство: всё-таки читал или нет? Сейчас выясним… надо только найти точку отсчёта.

– А почему ты обратился ко мне «господин»?

Я поднял руку, чтобы откинуть волосы назад, и слегка запутался в них пальцами. Чёрт, причесаться тоже не мешало бы. Мальчик распахнул глаза и удивлённо посмотрел на меня.

– Так вы позволили себе снять номер у отца с охлаждающими кристаллами. Так останавливаются только благородные господины.

– Угу… А что насчёт моих шрамов? Они тебя пугают? Ты находишь их уродливыми?

На этот раз сын владельца «Чистой ауры» выпучил глаза и тут же скользнул взглядом куда-то за моё плечо.

– Нет, что вы, разве можно назвать господина уродом? Я всего лишь не ожидал. – При этом он почесал ухо, а затем втянул щёки.

А вот и стандартные признаки лжи. Наше тело всегда выдаёт нас, когда мы делаем ассиметричные жесты, таким образом, оно проявляет протест против сказанного. Чтобы лгать правдоподобно, нужно верить в то, что говоришь, хотя бы частично. Втягивание щёк – вообще верный признак того, что человек пытается скрыть свои эмоции. Это машинальное действие блокирует нижнюю челюсть, не даёт плотно сжать зубы, благодаря чему врун думает, что его лицо выглядит «каменным». Вот только само втягивание щёк выдает лжеца с головой… Ну и, конечно, взгляд мимо. Это трактовать можно по-всякому. Люди часто расфокусируют зрение, особенно когда пытаются что-то вспомнить, но я специально задал вопрос, который не задействует память. Итого имеем: мальчишка считает меня жутким уродом, но записку не читал.

Осознание, что посыльный просто передал сложенную вдвое записку без конверта или печати, одновременно и обрадовало меня, и вызвало сосущее чувство пустоты. С одной стороны, приятно, что мальчик не посчитал правильным совать свой нос в господские дела, но с другой стороны... С другой стороны уже несколько лет подряд я привык к извиняюще-щербатой улыбке и танцующим веснушкам на носу, когда Мэтью всякий раз обещал, что больше не будет читать мою корреспонденцию. Поймать его на том, что он аккуратно заклеивает конверт, или вывести на чистую воду, долгое время было чуть ли не единственным, что стабильно поднимало мне настроение.

– Свободен, – испытывая иррациональную досаду, буркнул я посыльному и закрыл дверь перед его носом. Только после этого развернул записку.

«Кай,

Не дури, приходи в Малый дворец, договоримся. Это слишком много денег даже для того тебя, который имел магию.

P.S. Если ты всё-таки найдёшь необходимую сумму или хотя бы её часть, то я надеюсь, у тебя хватит мозгов не нести её в рыбацкий квартал или верфи. Приходи в Малый дворец».

Я усмехнулся. Комиссар Маркус Лейк не был бы собой, если бы не прислал мне эту записку. Почему именно он? Очевидно, потому что не стал подписываться. Почему не стал подписываться? Потому что собственными глазами видел, что мой резерв полностью иссушён, и я не в состоянии воспользоваться даже самым простым заклинанием отпечатка ауры для вскрытия магической почты. Маркус подумал обо всём заранее. Даже о том, что конверт с оттиском жандармерии и официальные вензеля привлекут ненужное внимание куда больше, чем простая записка на блокнотной бумаге. Такие записки в течение дня чаще всего посылают любовники своим любовницам с жаркими признаниями или жёны мужьям с пометкой, что купить на рынке, когда они пойдут с работы домой. У них нет лишних денег на конверты и хорошую бумагу.

Словосочетание «Малый дворец» меня тоже ничуть не удивило. Мне однажды доводилось там быть, и я прекрасно знал, что это то самое место, куда король сбегает от многочисленных гостей и светских балов, чтобы спокойно поработать и обсудить дела с подчинёнными. Казначей, начальник жандармерии, глава совета по внутренним делам, главы гильдий Торговли, Транспортных дел, Образования, старший священнослужитель и ещё с полсотни приближённых людей были вхожи в Малый дворец. Судя по записке, король вызвал Маркуса к себе, а может, даже заставил временно переехать жить в свою резиденцию.

За размышлениями о начальнике жандармерии и его абсолютной уверенности в том, что рано или поздно под давлением я соглашусь работать под его началом, я умылся, оделся и отправился в рыбацкий квартал. Как верно заметил комиссар Маркус, пять тысяч фэрнов – слишком большая сумма, чтобы её заработать за несколько суток честным путём. Но кто сказал, что я собираюсь играть в эту игру честно?

В том, что мне понадобится помощь Грейс, и она не откажет, я не сомневался. Но вот для реализации задумки мне требовалось найти что-то ценное. Точнее что-то, что выглядело бы как очень ценная вещь, но при этом таковой не являлась. У меня было всего десять фэрнов, чтобы приобрести то, что надо, а точнее семь, ведь три придётся потратить на портал. Я зашёл в один ломбард, затем во второй, в третий…

Я совершенно не разбирался в драгоценных камнях, но разбирался в мимике людей. Именно поэтому, когда у прилавка с булавками для галстуков мой взгляд остановился на золотом украшении с вычурно огромным бриллиантом, а кадык хозяина ломбарда нервно дёрнулся, я понял, что нашёл именно то, что мне надо.

– Сколько стоит? – небрежно махнул рукой в заинтересовавший меня предмет.

– Г-господин, очень дорогое изделие, коллекционная модель, к тому же зарезервированная под заказ… позвольте, я покажу вам другие булавки… у нас есть с сапфирами, рубинами и даже изумрудами… – Меня ненавязчиво попытались увести к полкам в дальнем конце комнаты.

– Нет, я хочу эту. – Отрицательно качнул головой. – Так сколько?

– Полторы тысячи фэрнов, – и, не давая мне вставить даже слово, худощавый старик с бегающими глазками продолжил, – но, уверяю, у меня есть точно такая же булавка с прозрачным топазом, стоит всего двести пятьдесят фэрнов, а будет выглядеть точь-в-точь как эта с бриллиантом. Подойдите, пожалуйста, вот сюда.

Хозяин ломбарда жестом поманил меня к письменному столу, что располагался ближе к окну. Я хмыкнул и сделал вид, что не заметил пригласительного жеста.

– Всё же мне интересна именно эта булавка. Деньги для меня не проблема. Расскажите, пожалуйста, её историю.

– Историю? – испуганные глазки чуть не выпрыгнули из орбит, а кровь отхлынула от впалых щёк.

– Конечно, историю. У вас же ломбард, а не ювелирная мастерская. У этого украшения есть потёртость около драгоценного камня. Я, знаете ли, люблю предметы, которые дышат интригами и тайнами. Прошу, поделитесь! Не могли же вы просто так выкупить столь восхитительную вещь у аристократа и не поинтересоваться её жизненным путём? – Я добавил в голос нотки благоговения, восторженно уставившись на подделку.

По мере того, как я говорил, старик немного успокоился. На узком лбу расправились горизонтальные морщины, а цвет лица вернулся к первоначальному розоватому оттенку. Он подумал, что к нему заглянул очередной чокнутый любитель антиквариата.

– Ах, ну да, конечно. Эта булавка была изготовлена во Франконии почти два века назад, на заказ некой графиней Мориэтто для своего любовника. При этом чтобы муж не заметил траты денег с семейного банковского счёта, она отдала ювелиру своё колье и попросила вынуть из него самый крупный бриллиант. К сожалению, на ближайшем торжестве граф Мориэтто попросил жену надеть колье и, как оказалось, он хорошо помнил его до последнего драгоценного камня. Разразился скандал… Но когда граф вытянул правду из жены и пришёл к её любовнику – барону Райсу, оказалось, что барон отнёсся несерьёзно к подарку, не поверив, что это бриллиант, и проиграл булавку своему другу Элроду Матчеру.

Я даже прикрыл глаза, наслаждаясь идеальным рассказом, а голос старика стал ещё более уверенным и чётким.

– Господин Матчер на тот момент работал доверенным лицом короля по внешним делам и отбыл с паромом в Лорнак на переговоры. Мориэтто горел желанием выкупить драгоценность у Элрода, как только тот вернётся на родину, вот только в Лорнаке при королевском дворе господин Матчер влюбился в молодую фрейлину её величества – Агнессу Фарлоу. Она была из небогатого, но очень древнего рода. Внимание такого влиятельного мужчины, как Матчер, ей польстило, франконский акцент добавил шарма, а манеры очаровали. Элрод Матчер так и не вернулся обратно на родину, потому что женился на леди Фарлоу. Почти два века булавка передавалась в этом роде по наследству, но примерно десять лет назад в поместье Матчеров случился пожар и умерли все, кто носил эту бесспорно достойную фамилию. То, что нашли под обломками, – эту вещицу и ещё несколько женских браслетов – отдали троюродной сестре покойной леди Фарлоу, а она за неимением денег продала всё мне. Вот, между прочим, на стойке справа от вас и пара браслетов.

– Ох, какая шикарная история! – восхитился я, а затем добавил: – А теперь расскажите в обратном порядке.

– Что? – старик резко потерял нить разговора. – Но зачем?

– Мне так хочется. Считайте, это прихотью клиента. Ну же, смелее, – я улыбнулся и приглашающе махнул рукой. – Если расскажете, то приобрету эту вещицу, не торгуясь.

– Эм-м-м… ну-у-у... был пожар, и родственница леди Матчер нашла эту вещь.

– Леди Матчер? Вы говорили, что леди Фарлоу. Я думал, она не меняла фамилию.

– Я имел в виду леди Фарлоу, разумеется.

– Хорошо. А дальше?

– А дальше браслет передавался из поколения в поколения, пока его не привёз в Лорнак Элрод Матчер.

– Браслет? Вы же говорили о броши для галстука? – поддел рассказчика.

– Ну, то есть броши. Вы будете слушать или нет? – хозяин начал сердиться.

– Конечно, буду. Только не о броши, а о булавке для галстука, если можно.

– Что?! Господин…

– Ксавье.

– Господин Ксавье, вы надо мной издеваетесь?!

Старик вскинул голову, скрестил руки так, что его большие пальцы теперь упирались в подмышки, и встал напротив меня, широко расставив ноги.

– Вовсе нет, я над вами не издеваюсь. – Отрицательно качнул головой. – Просто есть хороший способ проверить, врут вам или нет – попросить рассказать историю в обратном порядке. Когда ложь продумывают, её повторяют и повторяют в определённой последовательности. Чтобы соврать задом наперёд, надо хорошо потренироваться.

– Что-о-о?! Вы обвиняете меня во лжи? Да как вы смеете! Я же ваши средства хотел сэкономить, предложить более экономный вариант с топазом, а вы! Смели предположить, что я вожу клиентов за нос?

Негодование старика было столь сильным, что я отступил назад и вновь окинул помещение взглядом. Входная дверь, стойка с бриллиантовой булавкой и браслетами, затем немного пространства, на полу тонкий шерстяной ковёр и два кресла, чуть дальше – письменный стол, обитый алым бархатным сукном, на котором разложены ещё несколько драгоценностей и предметы мастера, а в дальних углах виднелись открытые стеллажи и шкафы.

– Нет, – наконец после непродолжительного молчания ответил, – я не думаю, что вы водите клиентов за нос.

На этих словах черты лица хозяина ломбарда даже немного смягчились.

– Но я считаю, что вы всем клиентам говорите, что эта булавка и браслеты кем-то зарезервированы и стоят баснословно дорого. Обычно самые ценные вещи наоборот убирают вглубь помещения, ведь далеко не каждый может себе позволить купить их. Однако судя по расстановке мебели, именно бриллиантовая булавка и женские браслеты располагаются ближе всего к входу в ломбард. На двери висят сигнальные чары, но если кто-то решится ограбить вас, взломать дверь и схватить первое попавшееся грабители успеют. Из чего я делаю вывод, что на самом деле эти вещи – лишь искусная имитация драгоценностей, но на самом деле таковыми не являются.

К концу рассказа плечи пожилого мужчины совсем поникли, что говорило о том, что я попал догадкой в точку. А ведь если бы не поведение и мимика этого человека, то я бы ни за что не догадался об истинной стоимости вещей на витрине. Кто бы ни создал подделку, она получилась очень качественной.

– Всё верно вы говорите, господин Ксавье. – Спустя какое-то время старик, наконец, взял себя в руки и смело посмотрел мне в глаза. – Надеюсь, вы теперь понимаете, что я не могу продать вам эту булавку.

– Нет, теперь вы должны понять, что просто обязаны мне её продать, – усмехнулся я в ответ.

– Что?!

Стыд сменился растерянностью, а на его место пришло изумление.

– Продать за пару фэрнов. Думаю, это хорошая цена.

Несколько секунд старик молча смотрел, пытаясь вникнуть в суть сказанного.

– Пару? Да, бриллиант – фальшивка, но позолота-то настоящая! Пятнадцать фэрнов и ни синнитом меньше! – как истинный торгаш вновь вступил в спор собеседник. Его глаза блеснули алчностью, а я даже восхитился наглостью профессионального лжеца.

– Сколько вы рассчитывали стрясти со страховой в случае, если вас всё-таки ограбили бы, а? Тысячу? Две? Три?

Судя по тому, как дёрнулся левый глаз мастера, я угадал.

– Отдайте мне эту безделушку за два фэрна и разойдёмся миром. Я ничего не скажу жандармерии, а вы отделаетесь всего лишь лёгким испугом.

Несколько секунд старик сжимал и разжимал кулаки, а потом резко открыл витрину и вынул ту самую булавку.

– Забирайте и убирайтесь отсюда, господин Ксавье, – буквально выплюнул он мне в лицо.

Я молча положил монеты на витрину, взял фальшивку, наощупь вставив её в свой шейный платок, вышел из ломбарда, как вдруг со всего маху кто-то влетел в моё левое плечо. Тупая ноющая боль пронзила руку, мелькнула огненно-рыжая голова какого-то нахала. Я потянулся, чтобы растереть место удара, как внезапно замер.

– Мэт?!

– Кай?!

На бесконечно долгое мгновение, что длится между двумя ударами сердца, мне показалось, будто мир вокруг застыл как муха в прозрачном янтаре. Перестали ржать лошади и сигналить автомёбиусы, прекратились визги малышни, играющей в салочки, даже солнце прекратило нещадно нагревать каменную улицу. На таком знакомом веснушчатом лице Мэта отразилась смесь неподдельного удивления и счастья. Но миг прошёл – и на меня разом навалились все звуки улицы, душной волной налетела смесь запахов и пыли, где-то вдалеке забили в медные колокола.

Взгляд Мэта скользнул по моему костюму, задержался на шейном платке и булавке с вычурно огромным драгоценным камнем. Мальчишка, хотя сейчас уже язык не поворачивался назвать его этим словом – слишком вытянулся за эти полгода, – вызывающе скрестил руки на груди и, прищурившись, выдал: