Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Глава 28
Встречный бой

Вот они! Ну, родные, подходи не бойся, отходи не плачь!

Михаил от нетерпения даже привстал в стременах. На этот раз вражеский летучий отряд появился удачно. Если раньше до них было слишком далеко и коннице своим сближением удавалось лишь отогнать противника, то сейчас была возможность их настигнуть.

Вообще-то у монгольских воинов не было шансов уйти и в прошлые разы. Но из-за большого отрыва погоня получилась бы чересчур долгой. Три колонны войска русичей слишком растянулись, и конница была попросту не в состоянии прикрыть его полностью. Но на этот раз до противника не больше трехсот метров и направление, в котором они скачут, удачное.

Войско русичей уже дважды сходилось с монгольской армией, и оба раза неудачно для противника. Впрочем, нельзя сказать, что при этом кочевники потерпели поражение. Субэдэй избегал серьезных столкновений, предпочитая короткие наскоки и стремительное отступление. Он явно прощупывал войско князя Глеба Тараканова. Выискивал слабые места. И выжидал, когда тот ошибется.

Ну а пока основные силы армии Субэдэя откатывались на восток, его летучие отряды совершали нападения на отставшие части русичей или совершали обстрелы с дальней дистанции. Два-три выстрела, и сотня уходила в отрыв. Не сказать, что при этом русичи несли существенные потери, но они были. И по большей части страдали лошади, которых полностью обезопасить не получалось.

– Со-отня-а! За мно-ой! – вторя мыслям Михаила, прозвучала команда сотника, бросившего своего коня с места в карьер.

– Взво-од! За мной! – выкрикнул и Михаил, срываясь с места.

Одновременно послышались команды еще трех взводных, и сотня сразу же набрала максимальную скорость. Русичи понеслись на врага лавой. Ни о каком строе не могло быть и речи. Его попросту невозможно выставить, когда каждая лошадь выкладывается без остатка.

Впрочем, этой породе к такому не привыкать. Про романовцев вообще говорят, что они не умеют ходить шагом. Рысь и галоп – их нормальное состояние. При шаге же они все время пританцовывают, порываясь перейти на бег. Результат долгих десятилетий непрерывной селекционной работы не просто радовал, а восхищал. В своем мире Михаил ни о чем подобном не слышал.

Монголы на этот раз не только оказались достаточно близко, но еще и двигались навстречу всадникам русичей. К тому же заметили их не сразу, благодаря чему разрыв сократился еще больше. Обнаружив опасность, кочевники незамедлительно развернули лошадей и стали уходить. Как результат, успели сделать в сторону пехоты только по одному выстрелу.

Приметив несущуюся на врага конную сотню, надельники подняли шум. Потрясая оружием, они начали ободряюще кричать, желая им успеха и напутствуя на отмщение. И этот азарт не пропал даром, заставив быстрее струиться кровь всадников и, казалось бы, придав силы и скорость лошадям.

Михаил приник к холке своего романовца, подбадривая его выкриками, понукал поводом и шенкелями. Шпоры этим лошадкам противопоказаны категорически. При всех своих достоинствах порода получилась довольно капризной, злопамятной и своенравной. Но в то же время невероятно преданной. Как, впрочем, и ревнивой. Владельцу двух лошадей этой породы следует все время выдерживать баланс, чтобы уделять им внимание в равной мере, иначе свою вину придется заглаживать долго и упорно.

Жеребец под Михаилом был хороший, стоил каждого уплаченного за него золотого, а потому вскоре он был уже в первых рядах преследователей. Еще через каких-то пять минут бешеной скачки расстояние до отставших воинов степи сократилось до полутораста шагов.

Все еще далеко. Но боярин уверенно поднялся в стременах и вскинул лук. Несущаяся галопом лошадь – неустойчивая позиция для стрелка. Но Михаил был отличным всадником, ни в чем не уступающим кочевникам, а потому мастерски компенсировал скачки животного. Этому способствовало высокое расположение стремян, позволяющее подогнуть ноги и удерживать тело на одной линии.

Оттянул тетиву к уху, прицелился в спину одного из беглецов, задал необходимый угол возвышения и пустил стрелу. Рука тут же потянулась за следующей. Не успела первая настигнуть свою цель, как наложена вторая, и тетива вновь подтянулась к подбородку.

Есть! Оперенная смерть впилась в спину всадника поверх перекинутого за спину щита. Башкир выгнулся дугой, непроизвольно потянув повод, лошадь задрала голову, запнулась и полетела через голову.

Михаил чуть сместил прицел и выстрелил уже в другого. Тому повезло больше. Стрела впилась в щит. Воин наверняка испугался. Но проклюнувшийся с другой стороны наконечник его даже не поцарапал. Уже наложивший третью стрелу Михаил недовольно скривился и вновь послал вестницу смерти в ту же цель.

Остальные не спешили браться за луки, понукая своих лошадей, чтобы сократить дистанцию хотя бы до ста шагов. Не всем дано стрелять так же, как он. А за потерянные стрелы спрос у бояр строгий. Они ведь свою дружину в поход снаряжают за свой счет. Как и отвечают за ее снабжение. Ну и тем паче обидно терять боеприпасы, если они штучной выделки, а не взяты из обоза.

Достать счастливчика удалось только с третьего выстрела. Зато следующего также снял одной-единственной стрелой. А там в дело вступили и остальные. Как, впрочем, ответили и убегающие кочевники. Полуобернувшись в седлах, они посылали стрелы в нагоняющих их русичей, чем не только сбивали им прицел, но и сами, в свою очередь, ссаживали их из седел, хотя и не так часто.

Михаил ощутил тупой толчок в живот и услышал глухой звон стали. Закаленный бронебойный наконечник скользнул по вороненым пластинам, оставив на них борозду, но не сумел справиться с защитой. Разве только сам всадник слегка покачнулся от чувствительного тычка. Ну и порадовался тому, что не экономил на снаряжении как своем, так и дружины.

Еще пять выстрелов, и двое ссаженных противников. Наконец дистанция сократилась до минимума. Теперь он стрелял уже практически в упор, с расстояния меньше десятка метров. На такой дистанции он мог бить не просто в торс, но в выбранную часть тела. Подобной стрельбой похвастать мог далеко не каждый. И хорошо как из их сотни еще несколько человек сумели подстрелить одного или двоих врагов. Все же великое дело – способность управлять своим телом словно со стороны, используя навыки, навеки вогнанные в подкорку.

Практически каждая выпущенная стрела теряется окончательно. Найти ушедшую мимо цели почти нереально. Попавшая в тело в подавляющем большинстве оказывается изломанной. То есть в лучшем случае удастся вернуть наконечник. А ведь сейчас только начало похода, и впереди еще целая война.

Поэтому остальные русичи убрали луки в саадак и потянули из ножен мечи. Однако Михаил решил не заморачиваться этим и продолжал всаживать стрелы поверх заброшенных за спину щитов. Подстреленных всадников то и дело бросало на холку лошади, с предсказуемым кувырком последних через голову.

Правда, совсем уж увлекаться погоней он не собирался и не забывал следить за полем боя. Спасибо густой траве, не позволявшей подняться большой пыли. А то ведь начало осени, и будь растительность пожиже, то дальше своего носа ничего не увидеть. Сейчас же практически никаких помех и отличный обзор.

Михаил вскинул к губам трубу и заиграл сигнал «впереди враг». Засада! Впереди и справа из зарослей камышей выметнулось не меньше сотни всадников. На солнце блеснул металл доспехов. Латная конница. А это уже серьезно. Вот только без приказа прекратить погоню он не мог и продолжал посылать вперед своего жеребца, вновь взявшись за лук.

Послышался звук трубы сотника. Но вместо сигнала к отступлению эти означали «поворот вправо» и «атака». С ума он сошел, что ли! Копья в обозе, так как задача была прикрытие от обстрелов летучих отрядов. На помощь рассчитывать не приходится, так как они уже давно ушли из поля зрения своих и те не видят, что тут вообще происходит.

Но приказ есть приказ. В войске русичей спрос за бегство и поражения строгий. По каждому случаю проводится дознание, и, если вина доказана, наказание одно – казнь. Михаил, конечно, смерти не боится, но и помирать не спешит. Только не сейчас! Поэтому остается лишь одно: вступить в бой и полагаться на свои навыки.

Отворачивая в сторону, он еще успел пустить стрелу, удовлетворенно отмечая, что очередной башкир полетел в ковыль. К сожалению, собрать в кулак свой взвод не получится. Они, конечно, старались держаться к нему поближе, но в условиях погони это попросту нереально. Поэтому Михаил наблюдал рядом с собой хорошо как половину из них.

Жаль, не выйдет сбить хоть какое-то подобие строя. Даже на рысь не перейти, чтобы перегруппироваться. Времени нет ни на что. А к тому моменту, когда он убрал лук, потянул из ножен на спине изогнутый меч да перекинул на руку щит, поздно было и отступать. Отверни они сейчас – и полягут практически все. В бою шансов уцелеть куда больше. Поэтому только вперед!

К слову, несущиеся на них были уже монголами. Умелые, закаленные в боях и отлично экипированные воины. Серьезный противник, что тут скажешь.

Михаил принял удар копья на щит, выставив его под углом. Получилось удачно. Каленый наконечник взрезал кожу, пропахал глубокую борозду в дубовых планках и высек искру из умбона, но так и не смог добраться до тела. Михаила лишь качнуло вправо, и, как результат, он не смог контратаковать. Мгновение, и они разминулись. От следующего противника пришлось уворачиваться, свесившись уже влево, поэтому наконечник копья лишь с глухим лязгом скользнул по панцирю.

Наконец он вырвался на свободное пространство и потянул повод, осаживая и разворачивая жеребца. От неожиданности романовец присел на круп, выбивая комья земли с ковылем. Недовольное ржание и хрип, после чего, повинуясь воле всадника, он развернулся и бросился вдогонку оставшемуся позади противнику. Порода капризная и обидчивая, но в то же время горячая и драчливая. С всадником он разберется потом, сейчас же по жилам коня течет тот же огонь, что и у его хозяина.

Долго гнаться не пришлось. Всадники кружили на месте, нещадно рубясь и оглашая поле боя звоном стали, лязгом, ржанием, гневными выкриками, бранью, хрипами и стенаниями. Рубка шла нещадная, и чья берет, совершенно непонятно. Да и не пытался никто это понять. Воинами овладела жажда убийства.

Михаил рубанул первого противника со спины. Тот резко выпрямился, словно в него вогнали лом, после чего начал заваливаться на бок. Но кто бы следил за тем, что с ним происходит. Убедился, что достал его, и сместился к следующему.

Этому прилетело по голове. Шлем не выдержал натиска клинка, расширяющегося на треть к острию. Великолепно приспособленное для рубящих ударов оружие! Сталь проломила металл шлема и раскроила череп. На мгновение Михаилу показалось, что клинок завяз. Но ничего подобного. Пусть и с трудом, он выскользнул из сжимающих его тисков.

Пока возился, извлекая меч, следующий монгол в пластинчатом доспехе атаковал уже его. Отбиться удалось, задействовав пострадавший, но все еще целый щит. Натиска могучего монгола он не выдержал, расколовшись по борозде, оставленной копьем. Но владельца своего все же прикрыл.

Этого оказалось более чем достаточно, чтобы высвободившийся меч Михаила описал сверкающую на солнце дугу и обрушился в основание шеи противника. Клинок сбил пластинчатую бармицу и прорвался в незащищенную железом щель между ней и наплечником. Воин захрипел и повалился на бок.

Михаил выронил изломанный щит и потянул из подсумка на седле один из четырех коротких дротиков. Благодаря массе чугунного грузила и тонкому стальному жалу его бросок сопоставим с выстрелом арбалета. Правда, с точностью есть определенные трудности, но это если бросать дальше десятка шагов, и уж точно не в его случае.

Выжить? Не-э-эт! Сейчас он жаждал достать как можно больше противников и подороже продать свою жизнь. Уцелеть он уже не надеялся. А коли так, то и думать следует только о драке.

Короткий взмах, и дротик, пролетев не больше пяти шагов, впился в спину очередного монгола, без труда пробив его пластинчатый доспех. Следующий был в кольчуге, которая не выстояла натиска отточенного до бритвенной остроты клинка. Потом прилетело самому Михаилу, но опять спасла броня…

Сначала он метал дротики, потом дошло до ножей. Как заведенный рубился мечом, пока тот не засел намертво в очередной своей жертве. На смену ему пришел топор. Не такое удобное оружие в конном бою, но тут уж что есть. Легкая конница противника прекратила бегство и, развернувшись, насела на русичей, обеспечив своим союзникам окончательный и бесповоротный численный перевес.

Вот только это им мало помогло. В конце концов дошло до того, что монгольский командир подал сигнал к отступлению. Возможно, понял, что не имеет решительного преимущества. А может, причина в том, что до войска русичей было недалеко и он опасался приближения погони. Впрочем, не исключено, что это было банальное бегство.

Как бы то ни было, но противник побежал. Лишь часть русичей нашла в себе силы броситься в погоню. Но продлилась она недолго, так как над полем разнесся сигнал «общий сбор». Он повторялся раз за разом, пока до разгоряченных воинов наконец не дошел его смысл и они не поворотили коней. Поле боя осталось за ними. Но это была поистине пиррова победа.

Михаил поднес к губам свисток и трижды подал сигнал сбора. Потом склонился к уху своего мерина и потрепал его холку.

– Хоро-оший мальчик. Хоро-оший. Спасибо, дружище.

Он отстегнул узду, высвобождая рот жеребца, и извлек из подсумка на поясе парочку сушеных груш, скормив их боевому другу. Тот для начала обнюхал лакомство. Удовлетворенно фыркнул и принял подношение. Остальные воины тоже были заняты тем, что задабривали своих лошадей. Кто-то яблоком, кто-то морковкой, иные подслащенным медом сухариком. Как уже говорилось, романовская порода удалась на славу, вот только отличалась своенравностью. Ну что тут сказать. Нет в мире совершенства.

– Командирам взводов доложить о потерях! – раздалась команда сотника.

– Третий взвод, в строю пятнадцать человек, из них пятеро с легкими ранениями. Остальные потери уточняем, – выкрикнул Михаил и обратился к своим десятникам: – Богдан, займись трофеями. Егор, Антип, на вас раненые и павшие. Всех, кого задело, ко мне…

На поле боя провозились достаточно долго. К этому моменту к ним успела подойти третья боярская сотня. Ее командир осмотрел место схватки и неодобрительно покачал головой. И есть от чего. Только самое начало похода, а от подразделения в строю осталась хорошо как треть. Другая – раненые, которые скоро не поднимутся. Причем часть из них перейдет в невозвратные потери. Ну и не меньше трети – павшие. Сомнительно, чтобы подобное сошло сотнику с рук. Если только у него не было другого выхода…

– Итак, сорок три человека в строю, тридцать семь ранены и сорок четыре павших. Как это понимать, сотник? – окинув офицеров угрюмым взглядом, спросил полковой воевода.

Так уж вышло, что весь офицерский состав выжил в этой сече. Чего не сказать о десятниках. Более чем существенная потеря. Грамотно подготовленное нижнее командное звено дорогого стоит.

К слову, взвод Михаила пострадал меньше остальных. И все благодаря тому, что доспехи на них были не железными, а стальными. Да и боевой подготовке он уделял куда больше внимания, чем остальные. Опыт прошлых жизней научил его тому, что дружину и ополчение нужно готовить вдумчиво и снимать с них три шкуры, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.

Опять же он знал, что до монгольского нашествия времени оставалось совсем немного. Мало кто в него верил после того, как в двадцать третьем году наваляли сунувшимся было монголам. Причем не на своей земле, а помогая своим соседям адыгам. Но для Михаила это не было вопросом веры. Он знал точно. И гонял своих в хвост и в гриву.

– Отвернуть не было никакой возможности, воевода, – глядя ему прямо в глаза, ответил сотник. – Мы преследовали легкую конницу, когда из засады на нас выскочила сотня латников. А как сошлись с ними, сзади навалились их бежавшие союзники башкиры.

– Все так думают? – вновь окинув взводных взглядом, поинтересовался воевода.

– Я приметил опасность вовремя и подал сигнал «впереди враг». Время на то, чтобы отвернуть и оторваться от погони, было. Но сотник приказал атаковать, – не стал отмалчиваться Михаил.

– Я так не считаю, – возразил сотник. – Господин полковой воевода, отвернуть у нас не было никакой возможности, – вновь обращаясь к командиру, гнул свое он.

– Господин полковой воевода, коль скоро боярин Стрельцов неспособен трезво оценивать боевую обстановку, то, полагаю, ему не след командовать сотней, – и не подумал отмалчиваться Михаил.

Воевода сунул большие пальцы за пояс и, хмыкнув, окинул взглядом стоявшего перед ним порубежника.

– И кого, по твоему разумению, следует поставить командовать сотней? – поинтересовался он.

– Меня, – не стал скромничать или уклоняться от ответственности Михаил.

– Уверен, что управишься лучше?

– Уверен, воевода, – глядя ему в глаза, ответил он.

– Ну что же. Так тому и быть. Принимай командование сотней. Озаботься пополнением. У нас еще целая война впереди.

– Слушаюсь.

Глава 29
Четвертое пришествие

– Что это было?!

Едва они вышли из палатки полкового воеводы, как Стрельцов дернул Михаила за плечо, поворачивая его к себе. В ответ тот окинул его взглядом с головы до пят и неодобрительно покачал головой.

– Ты, Дмитрий, пыл-то поумерь. А то я ить могу и не обращаясь к воинскому уставу окоротить.

Упоминание об уставе оказалось совсем не лишним. Порубежник поскрипел зубами, ожег своего командира ненавидящим взглядом, но развивать ссору не стал. Оно и к лучшему. Выяснение отношений ни к чему хорошему не приведет.

Но и оставлять этот выпад без внимания нельзя. Два других взводных наблюдают за происходящим, и с этого момента они его подчиненные. Их любовь ему ни к чему, но, отдав приказ, Михаил должен быть уверен в том, что тот будет выполнен незамедлительно и никто не станет строить козни за спиной.

– В этом бою у меня пало десять дружинников. Один потерял кисть, другой руку по локоть. Третий тяжелый, и выживет ли, я пока не ведаю. Из пятерых с легкими ранами в строй вернуться может только один. У Юрия с Андреем, – кивок в сторону взводных, – дела и того хуже. И все это твоими стараниями, Дмитрий, потому как ты мог отвернуть в сторону, но возжелал разжиться трофеями.

– Нам было по силам опрокинуть монголов, – упрямо гнул свое бывший сотник.

– Ясное дело, по силам. Только ты забыл о том, что наши копья остались в обозе. Как и о том, что убегавшие башкиры обязательно вернутся, как только начнется свара. Я вообще не понимаю, почему степняки отвернули, ведь их было все еще больше, чем нас, и рубились они знатно. Тебе плевать на людей, Дмитрий. Главное, взять добычу и вернуться домой с трофеями. А какой ценой, не важно.

– Как и для остальных, – кивая в сторону двух взводных, парировал тот. – И сегодня мы взяли много трофеев. Лошади, оружие, знатные доспехи. А если бы отвернули, тогда не сумели бы забрать свое даже с побитых башкир.

– Взяли не так чтобы много, но и немало, – был вынужден согласиться Михаил. – Да только можно было бы получить и куда больше. Не сегодня, а завтра, послезавтра. Птичка по зернышку клюет. Но вместо этого ты положил почти всю сотню, и самое большее, на что мы теперь годимся, это пускать стрелы с большого расстояния. Потому что, если сойдемся даже с сотней легкой конницы, нас же и раздавят. Ты взял один раз, а мог бы брать по чуть-чуть, но часто.

Михаил окинул взглядом взводных, чтобы до каждого дошло, что бывший их командир вовсе не благодетель. Побитые дружинники – это ерунда. Главное, что оружие, снаряжение и лошади уцелели. Нанять новых воев не составит труда, как и снарядить их, благо есть чем. А вот то, что они теперь долгое время вынуждены будут держаться в сторонке, уже совсем иное дело.

– Значит, так. Отпишите домой, чтобы прислали подкрепление. Да не из неумех каких, а из добрых воев. Прав полковой воевода, у нас еще вся война впереди. Ну и самим бы вернуться домой. Всех раненых к моей повозке, сам осмотрю и обихожу. Даже если это порез, все одно отправляйте. Вопросы? Вопросов нет. Тогда выполняйте…

Вторая жизнь в этом мире у Михаила выдалась долгой, насыщенной и результативной. И речь вовсе не о двух заговорах, раскрытых им лично. К слову, кроме князей Ростовского и Муромского впоследствии задумали отложиться Новгород и Псков. Не хотелось купцам жить под рукой великого князя. Им волю подавай.

Пришлось Всеволоду Мстиславичу поприжать их. И во всех случаях не обошлось без большой крови и разорения земель. Жестко действовал великий князь. Но в то же время весьма эффективно.

Однако с годами практика воспитания княжеских и боярских детей, которых в обязательном порядке направляли на обучение в Киев, Переяславль и Пограничный, все же дала свои результаты. Князья на столах становились все моложе, а то и вовсе у власти оказывались дети под регентством дядек, назначаемых великим князем. Та же картина была и среди бояр. С этими нередко случалось и такое, что роды пресекались. Не всегда радикально, подчас попросту лишали титула и отбирали имущество. Все зависело от степени вины.

Мировоззрение молодежи и подданных менялось постепенно, но верно. И немалую роль в этом сыграла церковь. Именно поповские проповеди вкладывали в головы простого люда священность великокняжеской персоны. Впрочем, уже сын Всеволода Мстиславича, Владимир Всеволодович стал не просто помазанником Божьим, но и первым царем всея Руси.

Что до самого Михаила, то в серьезных политических процессах он уже участия не принимал. Архип, может, и не ловил мышей, но Данила все еще был в силах. Заполучив рядом с князем Ростиславом своего человека, сумел поднять работу тайной избы на качественно новый уровень. Так что справлялись они и без порубежного боярина Романова.

Правда, он все же сумел оказать влияние на формирование русского войска. Именно им были разработаны уставы, которые внедрял в жизнь уже сын умершего Ростислава, Александр. Подобно отцу, он был верной опорой первого царя Владимира. Ну и как водится, главным царским воеводой. Подсунуть же эти воинские законы удалось через все того же Архипа, успевшего к тому времени изрядно состариться.

Стараниями Михаила в русском войске появилась боярская конница. Отправляясь на войну, боярин должен был взять с собой три десятка дружинников, образовывавших взвод. Два оставались дома и выступали резервом для пополнения на случай потерь. Ну и служили учебной базой для вновь набранных взамен безвозвратных потерь.

Четверо бояр, проживающих по соседству, формировали сотню. Командиром назначался один из них, по выбору полкового воеводы. Тот ведал округом и командовал десятью сотнями. Он же организовывал ежегодные учения, где оттачивалась слаженность подразделений и проводилась проверка боевой подготовки.

Впрочем, последняя была на высоте. Порубежные бояре все время находились в тонусе из-за постоянных пограничных стычек. Остальные нередко участвовали в военных походах, в том числе и заграничных. Расхолаживаться боярам и их дружинам было некогда, что способствовало высокому уровню боеготовности.

Что до самого Михаила, то он сосредоточил все свои усилия на хозяйственной деятельности. Так, уже через несколько лет Оскол превратился во второй металлургический центр Руси. Причем по динамике развития серьезно превосходил Рудный и Пограничный.

Разумеется, это не могло не привлечь внимания как степняков, охочих до добычи, так и бояр с князьями, которые не могли спокойно спать, наблюдая богатство других. Вот тут-то и пришлось Романову вертеться как угрю на сковороде. И ладно еще кочевники, которые раз за разом получали отлуп и откатывались обратно в степь. Благо он еще не разучился комплектовать и обучать ополчение и не испытывал затруднений в средствах. Куда труднее приходилось отбиваться от всевозможных интриг.

В результате Михаил решил пойти на поклон прямиком к великому князю. Благо порубежные бояре замыкаются именно на центральную власть. Вообще-то с них подати не берутся. Но кто же станет терпеть такое безобразие, как богатеющий день ото дня подданный. А потому в его случае, как обычно, вышло исключение.

Так он стал платить полагающуюся десятину, все железо и сталь, за исключением потребных для внутренних нужд, сдавались в казну по твердым ценам. Ну и под занавес, на плечи боярина Романова ложилось содержание вновь сформированного надельного полка, расположившегося в окрестностях растущего града Оскола.

Перебор? Э не-эт. Нормально разошелся с великим князем краями. А там и царь Владимир подтвердил указ своего отца. Город рос год от года, а Романов оказался единственным боярином на Руси, владеющим крупным градом с казной на зависть иным князьям.

И владения свои расширил за счет договоренностей с половцами. Конечно, не обошлось без брака по расчету, но ему к этому не привыкать. Жена ему досталась горячая и своенравная, пришлось осаживать и ставить на место. Но ничего, управился. Хотя любви промеж них и не было, зато народили шестерых детей.

Развернув в Осколе металлургическое производство, Михаил решил параллельно заняться селекционной работой. Памятуя о том, что сильные, выносливые, неприхотливые и долгоживущие мулы у русичей не пользуются популярностью, он решил вывести породу лошадей-тяжеловозов, благо успел кое-что об этом почитать в своем мире. Но тут уж, как говорится, только методом проб и ошибок.

Не забыл и о боевых конях. Ахалтекинцы, конечно, хорошо, но латник для них все же тяжеловат. Да и в выносливости они изрядно проигрывают степным лошадкам. А ведь именно кочевники и являются основными противниками Руси. Ну и такая их излюбленная тактика, как ложные отступления. Новая порода должна была чуть ли не обнулить этот прием. Эту лошадь должны отличать сила, скорость и выносливость.

С романовским тяжеловозом удалось управиться довольно быстро. Всего каких-то десять лет. А вот с боевой лошадью пришлось помучиться. Работа затянулась на долгих семьдесят лет. Пока возились с ее выведением, попутно вывели романовских рысаков, способных за десять часов пробежать в упряжи до ста пятидесяти километров.

В результате романовская боевая порода появилась сравнительно недавно, всего-то двадцать пять лет назад. И завершить эту работу довелось лишь младшему внуку Михаила, лошаднику от Бога, который дневал и ночевал на конюшнях еще при жизни деда. Ну и часто гостил у другого, в степи.

Стоят такие лошади недешево. И, как уже упоминалось, порода получилась весьма своенравная и капризная. И тем не менее за ними выстроилась самая настоящая очередь. А бояр так и вовсе обязали для южных и восточных походов дружины иметь именно на этих лошадях. Дабы лишить кочевников их преимущества в маневренности и стремительных длительных переходах.

Правда, полков, восседающих на таких скакунах, пока очень мало. Разведение лошадей – это не промышленное предприятие. Но порубежники в степных районах пользовались приоритетом, закрепленным указом царя, а потому им не приходилось долго стоять в очередях.

Умер Михаил в тот раз тихо, в своей постели, в окружении родных. Было желание отправиться в какой-нибудь поход да покончить все разом в бою. Самому себя убивать как-то не хотелось. Но удержался. Побоялся, что его начинание по выведению новых пород лошадей заглохнет. Больно уж хлопотно и со слишком незначительными результатами продвигалось дело.

С третьим пришествием не задалось. Попал он в тело пятидесятилетнего ветерана, лишившегося ноги и с покалеченной правой рукой. Доживал тот свой век тихо, обзаведясь мельницей и семьей, чтобы не остаться без догляда. Не самый худший вариант для ветерана, вышедшего в тираж.

Михаила такое житие устроить не могло. Поэтому он быстренько привел дела в порядок, благо старший сын уже помощник, а жена особа боевитая, так что не пропадут, и рванул по бездорожью в сторону Оскола. В прямом смысле этого слова, так как на дворе была осенняя распутица.

В дороге бедовать не пришлось. Спасибо единому информационному полю Земли, абсолютной памяти и навыкам лекаря. Багажа знаний даже без дополнений из своего мира у него хватало, но он попытался утащить кое-что и сюда. Едва придя в себя, он уже по обыкновению засел за письмо, вгоняя в подкорку все то, что успел прочесть незадолго до переноса.

Так, пробавляясь лекарством, и добрался до Оскола, где прибился к своему же внуку и вплотную занялся выведением породы боевой лошади. Втереться в доверие к молодому человеку оказалось нетрудно, благо тот был буквально повернут на лошадях. Прояви недюжинные познания в этой области – и ты уже свой в доску. С дядькой Михаилом паренек не важничал, почитал чуть ли не за родного деда.

Этот век выдался недолгим. Всего-то десяток лет. А там навалилась болячка. Держаться за жизнь теперь смысла не было. Неоконченных дел хватало, но таких, за которые пришлось бы переживать, не наблюдалось. Поэтому, не желая мучиться, Михаил просто лег на лавку, отстранился от тела, дабы избежать неприятных ощущений, и позабыл, как дышать. Так тихо и отошел.

Это было его четвертое пришествие. Появился он здесь шесть лет назад, и на этот раз с вселением повезло. Это было молодое тело семнадцатилетнего парня. Одна беда – при падении с высокого обрыва приласкало его не только по голове.

Открытые переломы обеих ног, левой руки и четырех ребер. Хорошо хоть обломки не ушли внутрь, а торчали наружу, и легкие не пострадали. Пришлось едва ли не самому, при незначительной помощи со стороны, собирать себя по частям. Как справился, до сих пор понять не может. Слишком уж многое зависело от банальной удачи.

Конечно, можно было опять позабыть, как дышать, и уйти, так сказать, на перерождение. Вот только времени у него совсем не осталось. Понятно, что до нашествия монголов на Русь он уже предпринять ничего не сможет. Но очень уж хотелось увидеть результат своих трудов. Получилось ли что дельное из его стараний или все зря, как считал историк Кудрявцев, хотя уже и не в такой категоричной форме.

Опять же никакой гарантии, что в следующей реинкарнации повезет больше. Дело это такое. Непременное условие для попадания – клиническая смерть реципиента, и никак иначе. А травмы, они ведь бывают разные. Пришлось приводить в порядок свое новое тело. Ну и набраться терпения. Процесс выздоровления долгий и муторный.

А тут еще и бедность беспросветная. Отец реципиента все ходил да вздыхал, мол, лишний рот. Уже преставился бы, и всем стало бы легче. Так нет же, ни в какую не хочет помирать, хоть тресни. А едва начал подниматься с постели, так родитель тут как тут, мол, встал сердешный, вот и ладушки, только задарма тебя кормить никто не будет, кто не работает, тот не ест.