Текст книги ""Фантастика 2025-47". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Ясный

Глава 4
В шаге от краха

– Ну и что ты скажешь по этому поводу? – Князь Владимир забросил в рот лесной орех и хрустнул скорлупой.

Этого года урожай еще не подоспел. В стандартный походный продовольственный набор они не входят. Значит, специально озаботился. Видать, нравятся ему орешки.

Хм. Вообще-то Михаил тоже не отказался бы погрызть семечки. Бывало порой, в особенности при дальних поездках, что помогало бороться с сонливостью. Только нет их сейчас на Руси. Как и картошки. Ох, он бы сейчас умял жареной, со свининой. Причем не с тарелки, а прямиком со сковородки. И непременно чугунной.

От одной только мысли об этом обильно потекла слюна. Вовремя, чего уж там. Перед ними сплошная стена половецкого войска, а он размышляет о гастрономических изысках. Вот всегда у него так. Верный признак сильного нервного напряжения. И так будет, пока не послышится свист первой стрелы.

– Скажу, что мы их разобьем, если только ты сумеешь удержать в узде свое воинство, – ответил Михаил Владимиру.

Сомнения Романова были вовсе не на пустом месте. Конница имела трех разных командиров со слишком уж вольными взглядами на дисциплину и исполнение приказов. К тому же больше половины кочевники, у которых своя тактика боя, да и расположились они в стороне так, что присматривать за ними не получится. Пехота также не имеет ярко выраженного единоначалия. Да и подготовка с вооружением и снаряжением оставляет желать лучшего. Копьем орудуют как вилами. На их фоне пограничники сплошь выглядят круче вареных яиц.

Идея дать Ирмаккану общее сражение исходила от Михаила. И Владимир с готовностью ее подхватил. Вот только теперь, глядя на половецкое войско, он не считал, что это хорошая идея.

Выждав пару дней, пока половцы полностью соберутся в кулак, они выдвинулись к ним навстречу, держась извилистого русла Псёла. Заняли позицию, перекрыв одну из излучин реки, поместив лагерь внутри эдакой петли, прикрытой с трех сторон рекой, а с четвертой войском.

– Сомневаешься на мой счет? – явно недовольным тоном произнес Мономах.

– Не в тебе сомнения, князь, а в твоем сборном войске. Кабы они все были обучены в равной мере и послушны воле одного командира, тогда дело иное. А так… Доводилось мне в империи видеть, как малые отряды выходили против большого войска и бивали их. Тот же Алексей Комнин, почитай, всегда сражался против врага, числом превосходящего.

– Опять гнешь к порядкам, заведенным в Пограничном, и набору в армию всех мужиков?

– Так ведь случись, и вы все одно мужичье собираете на битву, – слегка развел руками Михаил.

– Даже если позабыть о том, что мужика, постигшего воинскую науку, в узде держать будет тяжко, содержание такого большого войска обойдется куда как дорого. Говорили уж о том.

– Говорили. Но есть траты, которые при всей своей неподъемности потом окупятся с лихвой, – вскидывая подзорную трубу, возразил Михаил.

– Ох, договоришься, Михаил, – хмыкнув, погрозил пальцем Владимир.

– Сам велел не скрывать от тебя моих суждений, – пожав плечами, возразил тот.

Половцы, уже знакомые с дальнобойностью орудий пограничников, держались в отдалении. Отдельные всадники выскакивали вперед и гарцевали на виду противника. Правда, должного эффекта это не вызывало. Слишком далеко. Ну, носятся где-то там вои, но толком ведь не разобрать.

Объединенное войско заняло позицию шириной по фронту всего-то три сотни метров. Так что построение вышло плотным и с серьезным резервом. Перед пехотными частями в одну нитку вытянулись артиллерийские батареи. Шестнадцать орудий с интервалом порядка двадцати метров. Учитывая дальность и скорострельность, должно получиться выдать достаточную плотность обстрела еще до соприкосновения с противником. А там и в упор отстреляться картечью.

Выжидавший начала атаки хан все же понял, что русичи не сдвинутся с места. Время же работает против него. Он хочет возглавить обе орды. Мало того, продвигает на хана одного из куренных прежней орды Боняка. Но для этого ему нужна решительная победа. А ее никак не достигнуть, придерживаясь тактики выжидания. Каждый день, отыгранный противником, будет бить по авторитету новоявленного претендента на роль великого хана.

Наконец половецкое войско пришло в движение и устремилось в сторону уступающего им числом противника. Лава с визгами и улюлюканьем надвигалась на замерших русичей. И чем они были ближе, тем явственней различалась яростная разноголосица.

Романов вскинул к губам трубу и заиграл сигнал на открытие огня. Артиллеристы в передовых рядах тут же отозвались дружным залпом. От войска русичей в сторону половцев устремились сотни темных росчерков стрел. Дистанция для луков запредельная. Но пушки добить способны, хотя и едва ли не на пределе.

– Князь, если позволишь, я к своим людям, – произнес Михаил.

– Иди, воевода. После договорим.

Пока Михаил скакал к своему наблюдательному пункту, орудия успели сделать еще один залп. А к моменту, когда он поднялся на сколоченную вышку, грохнули опять. Легкая разборная конструкция, не отличающаяся высокой прочностью, но достаточно надежная и позволяющая подняться над полем битвы.

Вновь вскинул трубу к глазу. Не сказать, что потери кочевников сколь-нибудь серьезные. Даже при такой плотности хорошо, как общим залпом ссаживается десятка три воинов. Да и то большинство либо ранены, либо потеряли коня. Правда, при такой толчее, оказавшись на земле, с большой долей вероятности на ноги ты уже не поднимешься. Затопчут и имени не спросят. Вот и выходит, что порядка сотни половцы уже потеряли и в строй из них вернется лишь малая часть.

Наконец лава приблизилась уже вплотную. По всадникам начали бить лучники русичей. И тут уж плотность куда как выше, а потому и потери существенней. Правда, и противник не отмалчивается, посылая перед собой длинные стрелы. Появились первые потери и среди обороняющихся.

Михаилу со своей наблюдательной вышки видно, что среди пограничников сраженных куда меньше, чем среди княжеского войска. Что в общем-то и неудивительно. Не учили толком ополчение, вот и весь сказ. Дружина же стоит позади рядов пехоты. Впрочем, не в седлах сбивать стену щитов. Да и не в полном составе она тут. Разве только продемонстрировать свое присутствие.

Пропела труба командира артиллерии, и грохнул слитный залп с визгом картечи. Вот это уже было по-настоящему страшно. Первые ряды атакующей конницы смешались, словно натолкнувшись на невидимую преграду. Следующие за ними наскочили на павших, и на какое-то время там возникла куча-мала. Артиллеристы вынули упоры станин лафетов из специальных углублений и свели их вместе. Поэтому после выстрела пушки откатились назад, уйдя за первые ряды пехоты. Дальше расчеты втянули их сами.

Перед строем же пехоты появились огнеметчики. Когда конная масса все же преодолела завал из павших товарищей и лошадей, ее встретила другая напасть в виде струй жидкого огня, который проникал сквозь малейшую щель, добираясь до кожи. Крики, полные ярости и боли, брань, топот тысяч копыт, ржание и рев. Все это смешалось в невообразимую какофонию.

Казалось бы, после такого враг должен был отвернуть. Но половцы и не подумали отступать. Они продолжали наседать, пока наконец не добрались до ощетинившейся копьями пехоты. Вот только к этому моменту их атакующий порыв уже изрядно затормозился, и удар вышел каким-то вялым и беззубым. Да и не удар, а так, всего лишь толчок, который русичи выдержали без труда.

Картина перед пограничниками несколько отличалась. Михаил отправил всех огнеметчиков поддержать княжескую пехоту. Хотя от этого атакующим их легче не стало. Множество волчьих ям внесло ничуть не меньшую сумятицу в ряды половцев. А тут еще и непрекращающийся обстрел лучников и арбалетчиков. Когда же, казалось, полоса ловушек была пройдена, перед степняками вдруг выросли поднятые рогатки.

Передние ряды останавливались, так как лошади категорически не желали бросаться на частокол заостренных кольев. Последующие по обыкновению напирали на них, толкая на возникшее препятствие. И опять ржание, крики, надсадная брань, бессильные угрозы, бесконечное треньканье тетив луков и хлопков арбалетов, короткий посвист стрел.

Сражение развивалось именно так, как и предполагал Михаил. Все же неплохо успел изучить тактику кочевников. Прорвать линию с ходу не удалось, теперь они откатятся назад, чтобы закрутить карусель, засыпая обороняющихся стрелами.

Только на этот раз их преимущество в дальности полета стрел не сработает. Во-первых, пушки куда дальнобойней. А во-вторых, у тех же пограничников луки турецкой выделки и мечут стрелы ничуть не хуже, чем у кочевников. Нападающие будут уменьшать процент попаданий по себе за счет своей подвижности. Обороняющиеся – благодаря выставленной стене щитов. Хотя, конечно, у княжеских отрядов дела обстоят несколько хуже.

Все случилось именно так, как и рассчитывал Михаил. После непродолжительного обстрела лава вновь бросилась в атаку. Опять завязла в пехоте и откатилась назад. Только на этот раз они и не помышляли о карусели. Казалось, подошел предел их мужеству, и они окончательно бросились в бега.

Первыми не выдержали черные клобуки. Они укрывались в роще, которой поросла очередная излучина извилистого Псёла. Видя, как улепетывает орда Ирмаккана, их хан Худобей решил не ждать сигнала к атаке. Как видно, опасался, что все решится без их участия. С залихватским гиканьем кочевники вынеслись из своего укрытия и бросились преследовать убегающих.

Видя такое дело, Ростислав приказал своей пехоте расступиться и пропустить дружину. Точно так же поступил воевода, командовавший сотнями киевлян. Следом за конницей бросилась в погоню и пехота. Вероятно, надеясь на то, что им удастся еще сразиться, когда начнется сеча между всадниками.

– Здравствуй, попа, Новый год, – в сердцах выдохнул Михаил.

И тут же вскинул к губам трубу, выдав комбинацию «прекратить преследование». Ясное дело, что только для своих людей. Остальные не знали систему сигналов Пограничного.

– Воевода! – выкрикнул Арсений, указывая в сторону творящегося безобразия.

– Вижу, – даже не пытаясь скрыть свое недовольство, ответил Михаил.

Но то, что он увидел в следующее мгновение, заставило его и вовсе разразиться трехэтажным загибом.

– Твою же в гробину, душу мать нехай. Да что же он делает!

Владимир также не сумел совладать с соблазном и бросился преследовать противника, увлекая за собой свою дружину. А может, он хотел обогнать свое воинство и заставить его вернуться. Романов без понятия. Ясно одно – все это добром не кончится.

– Арсений, перекрывай пространство излучины! – тут же распорядился он.

– Мы встанем тонкой линией в две шеренги.

– Знаю. Но у нас есть еще семь сотен конницы, которая в пешем бою дерется ничуть не хуже.

– Может, тогда каре?

– Так мы не сможем защитить тех, кто вырвется из ловушки.

– Слушаюсь.

Грек вскинул трубу и заиграл сбор сотников. На сигнал потянулась дюжина всадников, командиры в сопровождении ординарцев.

– Воевода, как быть дивизиону? – поинтересовался Григорий, получивший звучную фамилию Пушкарев.

– На передки и собирай орудия в кулак на левом фланге.

– Слушаюсь.

Тем временем трагедия продолжала разворачиваться. Ну или так считал только Романов. Вдруг и впрямь половцы не выдержали и побежали, а пограничники стоят в сторонке. Притом что киевляне и переяславцы пришли помогать им.

Но Михаил тут же отбросил сомнения. Если противник реально побежал, то это ничего не изменит. Чтобы рубить бегущих, ни доблести, ни особого умения не нужно. И если уж войско поддалось панике, то оно тут же превращается в стадо баранов, преследователи же – в волков. Тут Владимиру помощь не потребуется. От слова «совсем».

Впрочем, сомневаться Михаилу пришлось недолго. Для начала, отдалившись на дистанцию чуть больше двух километров, половцы развернулись и встретили преследователей грудью. Завязалась кровавая сеча. И то, насколько слаженно противник вдруг прекратил бояться, однозначно указывало на военную хитрость и виртуозно проведенный маневр.

Пехота еще не поняла, что произошло, и, окончательно потеряв строй, продолжала бежать к месту схватки. И остановить их никакой возможности не было. Даже если он сейчас отправит к командирам вестовых, чтобы сообщить, что впереди ловушка, те попросту не сумеют совладать с этой уже неуправляемой массой.

– Ратников, – продолжая осматривать поле боя в подзорную трубу, позвал Михаил.

– Я, воевода, – откликнулся Гаврила.

Он теперь командовал линейным кавалерийским полком, по старинке все еще именуемым дружиной. Впрочем, к ней же относится и артиллерия. Заставские и ополчение проходят по отдельной графе.

– Забирай полк и дивизион. Общее командование на тебе. Выдвигаетесь на полкилометра вперед, и как только появятся половцы, начинайте обстрел.

– Слушаюсь.

– Смотри не увлекайтесь. Твое дело прикрытие. Несколько залпов и назад. Там вам никого не спасти. Нужно только замедлить и привлечь внимание пехоты. Чем раньше побегут обратно, тем больше спасется.

– Слушаюсь.

Запустить бы змея с наблюдателем. Но, к сожалению, ветер совсем слабый и подъемной силы недостаточно. Потому и приходится драться практически вслепую. Борис отправил своих разведчиков. Но вестей пока нет. Да и если появятся, будет уже поздно. Это не воздушная разведка, слишком большое плечо доставки сведений.

Впрочем, Михаил правильно просчитал противника. Половцы и впрямь ринулись в атаку. Только не с одного фланга, а сразу с двух. Как видно, расположение справа конницы черных клобуков их ничуть не смутило. Или они и впрямь не знали об этом. Да и без разницы. Теперь и русичи, и их союзные кочевники всего лишь дичь, угодившая в западню…

Андрей ударил пятками в бока, посылая коня вперед. Это было его первое крупное сражение. Не называть же таковым атаку на всполошившееся стойбище. Опять же там они действовали в пешем порядке. А когда на них насели кочевники, сбили каре и без труда отбивали наскоки всадников. И потерь-то не понесли. Так, только несколько раненых. Да и то из числа ополченцев. Все же выучка у большинства из них оставляет желать лучшего.

В порядках конницы громыхали упряжки с орудиями. Расчеты которых устроились кто верхом, кто на передках, а часть прямо на орудиях. Имелись там откидные сиденья. Вид у всех серьезный донельзя.

Вообще-то Греков слабо себе представлял, как пушкари будут биться в рядах кавалерии. С пехотой все понятно. Они могли даже наступать в одних порядках. Такое на учениях отрабатывалось и не раз. Правда, из всех элементов сегодня использовали только один. Это когда при очередном выстреле пушка откатывается назад, за первые ряды пехоты. Но с конницей ничего подобного не отрабатывали.

Когда отдалились уже на полкилометра, из-за небольшой возвышенности появились половцы. Поначалу-то они понеслись на пехоту киевлян. Но, приметив пограничников, начали заворачивать в их сторону, перенаправив атаку на них.

И тут же засвистели свистульки командиров. Звучали они на разные лады. Но тренированные уши бойцов улавливали различия и безошибочно определяли, какой именно из них относится к ним. Мало того, они даже отличали их по голосам, верно выделяя свистки командиров разных уровней. Науку в них вдалбливали крепко и жестко.

Орудийные упряжки начали разворачиваться и, наконец, остановились, выстроившись в линию. Не по линейке, а скорее как бык поссал. Но сейчас не до изысков. Выполняя команды, пушкари соскочили на землю и начали готовиться к стрельбе.

– Стрельба с откатом! Заряжать картечью! Шевелись, братцы!

С откатом это значит, что в целях экономии времени упоры станин в землю вкапываться не будут. Видел Андрей такое не далее как несколько минут назад. Поэтому держаться лучше в стороне.

Но вместо того, чтобы посторониться, им приказали выдвинуться перед орудиями и выстроиться, прикрывая их. Кочевники уже знают, сколь губительными могут быть пушки. А потому могут и не пойти в лобовую атаку. Затевать же с ними перестрелку не с руки. Вот и измыслил Ратников эдакую каверзу. Во всяком случае, именно к этому выводу пришел Андрей.

Едва построились перед пушками, как послышался сигнал полковника. Длинный и два коротких свистка, а после паузы еще один кроткий, которые поспешили продублировать остальные командиры. Разве только десятники уже скомандовали голосом:

– Одну зажигательную стрелу приготовить.

Впрочем, в этом не было необходимости. Бойцы уже потянулись за стрелами, которые в саадаках находились в отдельных жестких гнездах. Достав стрелу, Андрей плеснул на нее из небольшой фляжки, хранившейся там же. После чего вооружился огнивом. Высек искру, поджигая пропитавшуюся паклю. И поспешил убрать все лишнее.

Опять сигнал. И он, вскинув лук, изготовился к стрельбе. До первых рядов половцев метров триста. Они также вскидывают луки. Но пока не стреляют. Слишком далеко. Свисток. Андрей потянул тетиву и пустил стрелу по крутой траектории. Та устремилась ввысь, оставляя за собой дымный шлейф. Пока опишет эту дугу, противник как раз окажется в зоне поражения.

Греческий огонь – страшная штука. Обычная стрела просто завязнет в щите. Склянка же зажигательной разобьется, расплескав воспламенившуюся жидкость. Загорится не только щит. Горящие капли и струи могут попасть на тело всадника, на шкуру лошади, на воина по соседству.

Температура столь высока, а боль такая, что лошади становятся неуправляемыми, человек не может думать ни о чем другом, кроме как о нестерпимой боли. Даже в случае, если рана несмертельна, дальше биться воин уже не может.

Едва пустив стрелы, всадники поспешили выполнить новую команду. Убрали луки, перекинули из-за спины щиты и потянули из петель копья. Андрей почувствовал, как по телу пробежала волна возбуждения то ли от страха, то ли от нетерпения.

В рядах половцев поднялась сумятица. В какой-то мере наступательный порыв был сбит заметавшимися всадниками, охваченными пламенем. Но в общей массе потери все же случились не столь уж ощутимыми. Большинство стрел прошло мимо, загоревшись уже на земле.

Трава сильно истоптана, да и высохнуть толком еще не успела. А потому опасаться пала не приходилось. Так что нет никаких препятствий перед тремя тысячами кочевников, несущимися неудержимой лавиной на девять сотен пограничников.

Глава 5
Контрудар

Наконец половцы ответили, пустив стрелы в замерших в строю русичей. Те прикрылись щитами. Но что такое небольшой кавалерийский щит? При умелом обращении он, конечно, обеспечит какую-то защиту как всаднику, так и коню. Но полностью уберечь не сможет. Поэтому наряду с дробным перестуком послышались и короткие вскрики, и приглушенная брань, и ржание раненых лошадей.

Пушкари, находящиеся сразу за рядами всадников, даже не испугались. Стрелы только и того, что простучали по большим пехотным щитам, надежно укрывшим людей. Передки с лошадьми и ездовыми находились далеко позади, так что и вовсе не попали под обстрел.

Противник все ближе. И тут прозвучал приказ пропустить пушки. Сигналы такие не отрабатывались, а потому отдавался и дублировался он исключительно голосом. Андрей никогда не проделывал этот прием в седле, но по здравом рассуждении решил, что разница невелика. Сзади стоящий легонько толкнул его наконечником копья в спину, прикрытую доспехом.

– Вправо прими, – послышалось сзади.

– Влево прими, – произнесли, обращаясь к другому.

Возникла некоторая сумятица, но ряды все же расступились, пропуская вперед орудия.

– Не смыкайтесь, – предупредил всадников командир расчета, не забывая понукать своих подчиненных.

Половцы были уже метрах в семидесяти, когда грохнул орудийный залп. Первые ряды кочевников буквально смяло. Накатывающая волна всадников словно запнулась о волнорез. Все это сопровождалось такой какофонией, что уши закладывало едва ли не сильнее, чем от пушечной пальбы.

Орудия откатились за первые ряды всадников. И тут же дудки засвистали сигнал атаки. После выстрела Андрей едва совладал с испугавшимся конем. А потом пнул его пятками, посылая вперед и одновременно с этим отворачивая чуть влево и освобождая место для оказавшегося позади товарища.

Сотни ринулись вперед, восстанавливая строй уже на ходу. Греков, прикрывшись щитом, в котором торчали две стрелы, навел наконечник своего копья на выбранного воина.

Кочевники не успели справиться с сумятицей, вызванной залпом. Удар пограничников был страшен. Они вошли в массу кочевников как нож в масло. Низкорослые степные лошадки опрокидывались от столкновения с более массивными арабами. Русичи ничуть не уступали своим лошадям, безжалостно наседая на кочевников.

Андрей пронзил одного противника и, оставив в нем свое копье, рванул из ножен изогнутый меч. Отточенный клинок, описав сверкнувшую сталью дугу, обрушился на другого. Тот не успел прикрыться, и, хотя доспех не позволил развалить его надвое, ему это не помогло. Половец замертво рухнул на истоптанную землю.

С третьим так споро не вышло. Пришлось скрестить клинки. Они начали кружить на месте. Андрей походя приложил щитом по шлему подвернувшегося под руку другого половца. Тот отвлекся всего-то на секунду, но дерущемуся с ним пограничнику этого хватило, чтобы вогнать меч в его грудь. Сам Греков не успел добраться до своего противника. Случившийся у того за спиной Тоха рубанул его не раздумывая. Так их учили. Благородство хорошо в поединке. На поле боя есть только одно правило, – убить врага любым доступным способом.

На пару с Антоном они успели свалить еще одного кочевника, когда вдруг осознали, что те бросились бежать. Не сговариваясь, они пришпорили коней и погнались за удирающими. Конь Андрея без труда настиг первого беглеца. Короткий взмах мечом – и половец, нелепо взмахнув руками, опрокинулся на круп лошади. Чуть наподдать – и вот спина еще одного. Удар! И этот готов!

Еще несколько ударов сердца, и он настигнет третьего. Самая малость. Совсем немного. Кровь бурлит в жилах адским варевом. Все существо переполнено лишь одним желанием. Убить. Убить еще одного. А потом снова. Сквозь мутную пелену, заполнившую сознание, до него донесся приглушенный свист. Какой-то знакомый перелив.

Он еще толком не осознал, что происходит. Мысленно Греков все еще гнался за своей добычей и рубил мечом. Но тело сработало на привычных рефлексах. Рука потянула повод, останавливая разгоряченного коня. И только когда он прекратил бег, пританцовывая на месте, Андрей до конца осознал, что произошло. И такая его взяла обида. Ведь до очередного половца было так близко.

Разочарованно сплюнув, он развернул коня и поскакал к месту сбора. Нужно было отыскать своего полусотника. Прошелся взглядом в поисках пики со знакомым флажком. Не видать. Приметив тело, пронзенное копьем, Андрей приблизился к нему и выдернул оружие. Ясное дело, не его. Но ты поди еще найди свое. А наличие копья, как ни крути, куда лучше его отсутствия.

Ну и не забывал посматривать по сторонам в поисках раненых товарищей. Павших хоронить будут потом. Если поле боя останется за ними. А вот пострадавших нужно вывезти всех до единого. Таков неизменный обычай пограничников…

Михаил вглядывался в поле боя, переводя взгляд с одного участка на другой. Время от времени он прикладывался к подзорной трубе, когда возникала необходимость рассмотреть подробности.

Разгром русичей был практически полным. Если бы не вмешательство полка Ратникова, то пехоту уже зажали бы в клещи и рубили бы в капусту. Но пограничники сумели опрокинуть один из засадных полков половцев. И бросившиеся бежать обратно получили неплохой шанс уцелеть.

Вообще-то подобного приказа Михаил не давал. Максимум, на что он рассчитывал, это нанести противнику кое-какие потери, возможно, смешать ряды и лишь слегка увеличить шансы пехоты на выживание. Но вышло так, что Гавриле пришлось принимать решение перед лицом противника и перекраивать план боя на коленке. Либо отходить, что он вполне мог успеть сделать. Либо принимать встречный бой.

Романов вовсе не душил разумную инициативу. Каждый бой, каждая стычка неизменно обсуждались на военном совете. Выявлялись ошибки, недостатки или достоинства того или иного маневра. И за необоснованные промахи спрос был строгим. Людские ресурсы Пограничного не так велики, как хотелось бы. И Михаил не мог себе позволить большие потери.

Отработав по противнику, артиллерия двинулась прямиком к позициям пехоты. Как бы ни сложился дальнейший бой, пушкари свое дело сделали, и им нужно убираться. Но все срослось как надо. Полк Ратникова опрокинул половцев. И даже преследовал его, но не более трехсот метров. После чего Гаврила остановил своих архаровцев и начал отход на прежние позиции.

Все было за то, что, серьезно истрепав противника, сами пограничники не понесли сколь-нибудь существенных потерь. Если они вообще были. Больно уж скоротечной вышла драка, да еще и при подавляющем преимуществе русичей. В таких столкновениях потери обычно разнятся кратно.

Благодаря оптике Михаил сумел понять, что порыв Владимира был вызван вовсе не жаждой преследования побежавшего противника. И не бесполезным стремлением остановить кинувшуюся в погоню толпу. А именно ею по факту и стало сборное войско. Князь понял, что все они угодили в ловушку, и бросился спасать младшего брата, которого искренне любил.

К счастью, Мономах все еще был жив. К сожалению, и молодая бестолочь Ростислав также не сложил свою головушку. Малец уже начинал доставлять неприятности. Пока мелкие. Выручало то, что Пограничный находился под прямой рукой Киева. Всеволод сумел вывести его из-под юрисдикции сына. Благо и сам город, и все поселения находились вне границ Переяславля.

Все было хорошо до той поры, пока этот сопляк не отдалил от себя боярина Трепова. Вырос щенок и решил, что самый умный. Завел себе советником друга по детским игрищам, бывшего холопа Вторушу. Такого же бестолкового, но до крайности амбициозного. Ну и храброго, не отнять. Рубится он просто на загляденье умело, истово и самозабвенно. Разок реально прикрыл Ростислава от верной смерти, схватившись сразу с двумя половцами.

Наконец вернулись пушкари, и командиры батарей поспешили расставить орудия на прежние позиции. Следом подтянулась конница. Вылазка удалась с блеском. А еще выявила необходимость отработки совместных действий артиллерии и кавалерии. В остальном просто показательный бой.

Следом начали подтягиваться и первые беглецы. По приказу Михаила их пропускали через порядки и отводили в тыл на переформирование. Некогда распотягивать. Вот-вот начнется следующая фаза боя.

На плечах убегающей пехоты в позиции пограничников едва не влетела и половецкая конница. Пришлось открывать огонь на картечь, которая, не разбирая, выкашивала как врагов, так и своих. Кровавая арифметика войны. Не было иного выхода. Если только нанести встречный удар конницей. Но Михаил не был готов класть своих людей пачками. А за подобное решение пришлось бы заплатить большими потерями. Хотя среди киевлян и переяславцев потери, конечно, случились бы меньше.

Впрочем, пехоте все же немного помогли. Дружинники имели более резвых коней, а потому, вырвавшись из мясорубки, сумели оторваться от своих преследователей. А там и навалились сзади на половцев, преследовавших пехоту. Рубка вышла скоротечной, но славной. Когда же преследователи все же практически настигли беглецов, их встретила картечь.

После залпа батареи вновь ушли за спины пехоты. Видя тонкую линию копейщиков, атакующие попытались ее прорвать, но вновь были встречены огнеметами. А там и намертво вставшими пограничниками, поддерживаемыми стрелами всадников, спешившихся и переквалифицировавшихся в лучников.

Наконец противник вновь отхлынул несолоно хлебавши и закрутил карусель, поливая обороняющихся ливнем стрел. По ним так же пускали стрелы. Били как из луков, так и из орудий. Правда, у обеих сторон с результативностью выходило не очень.

Тем временем князь Владимир поспешно наводил порядок среди истрепанных и деморализованных дружинников и ополченцев. Если с первыми все было относительно нормально, они привычны уж как к победам, так и к поражениям. То со вторыми пришлось туго. Кое-кому для встряски пришлось и по зубам пройтись.

Потери среди княжьего войска были ужасными. Как там с клобуками непонятно. Эти предпочли уходить в привычную им степь. И насколько их пляска со смертью будет более удачной, пока неведомо…

Особая сотня на то и особая, что делать ей в общей кутерьме сражения нечего. Как говорит воевода, только дурак станет забивать гвозди подзорной трубой. Бойцам, прошедшим специальную выучку и имеющим столь богатый опыт тайной войны, не место в общем строю. Они, конечно, могут и там показать кузькину мать. Но ворогу придется куда горше, коли они станут не рубиться грудь в грудь, а резать со спины. Недостойно настоящего воя? Не по чести? Может, и так. Зато толку куда больше.

К примеру, сразу после разгрома стойбища Боняккана они отправились по следу каравана, погнавшего пленников с трех селений на невольничий рынок в Херсонесе. С полусотней половцев разобрались одним стремительным и, как всегда, неожиданным ударом. Вывести пленников в Пограничное оказалось куда сложнее.

– Лука, мы бьем ханских ближников. Ты со своим десятком обходишь вот так и хватаешь хана. Что хочешь, делай, а его нужно взять живым. Уяснил?

– Уяснил, Елисей Маркович, не сомневайся, – ощерившись самоуверенной улыбкой, заверил десятник.

– Гляди у меня. Если пришибете, будете иметь бледный вид и вялую походку, – ввернув одну из присказок воеводы, пригрозил командир особой сотни.

– Слушаюсь. Елисей Макарович, а как думаешь, наши-то выстоят? – не удержался от вопроса парень.

– То не наша забота. Наше дело хана взять, – одернул его сотник.

Правда, недовольство его было обращено не на десятника, а на себя самого. Не сумели они вовремя приметить маневр половцев с выдвижением на фланги двух отрядов. А когда все же обнаружили, доносить о том было уже поздно. В любом случае все решилось бы еще до того, как гонец донес бы эту весть.

Выполняя приказ командира, Лука повел своих людей в обход. На что получил необходимую фору по времени. Бросаться в прямую конную атаку особисты не собирались. Малоэффективно. А вот подкрасться и ударить исподтишка – это уже совсем другое дело. Только при этом надо учитывать, что пешему за конным не угнаться. А как сцапать хана живым, если он припустит галопом.

Наконец десяток Луки занял нужную позицию, и он подал условленный сигнал. Тут же послышались хлопки арбалетов. Растерянные и болезненные вскрики, ржание лошадей. И многоголосые испуганные крики.

– Джанаварлар[69]69
  Джанавар – одно из тюркских значений «свирепый зверь». У некоторых тюркских народов так называют волка. В данном случае использовано множественное число. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть]! – закричали сразу несколько половцев.

Уцелевшие ближники хана без труда опознали выросшие словно из-под земли лохматые фигуры. Об этих лихих рубаках знают далеко окрест, как, впрочем, и причисляют им слишком много. Собственно, с их легкой руки сотник и взял себе фамилию Волков.