Текст книги ""Фантастика 2025-194". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Андрей Первухин

Соавторы: Робин Штенье,Михаил Баковец,Алекс Холоран,Игорь Феникс,Талани Кросс,Анастасия Королева,Дарья Верескова,Денис Тимофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 337 (всего у книги 347 страниц)

Кстати, Западную Российскую республику, созданную на месте Восточной Пруссии, уже признали многие страны. В первую очередь это сделали США и СССР. Так что, теперь у меня есть своё личное государство, где на виду стоят одни руководители, а в тени всем заправляю я. Впрочем, как однажды пообещал Герману Алексеевичу, глубоко залезать в управление я не собираюсь. Главное, правительству ВРР не зарываться.

Когда до стен города осталось метров пятьсот, я приказал остановиться:

– Дальше пешком дойдём. Разомнёмся заодно и посмотрим, что снаружи творится.

С собой я взял трёх штурмовиков и Прохора с Иваном. На штурмовиках были накидки, что-то вроде сюрко с капюшонами, прикрывающие их высокотехнологическую броню. Сам я оделся так, как одевались самые знатные люди в этих местах, которые не хотели излишне бросаться в глаза, но и желали, чтобы окружающие сразу понимали кто перед ними. Также одел и оборотней. Из оружия они взяли свои боевые ножи и штурмовые винтовки гномолюдов с большим боезапасом. Мне оно не требовалось, но определённый символ всё же был нужен. Им стал посох, с которым ходит огромное количество магов, от слабосилка до архимага. Основой для моего стала ветка шестисотлетнего дуба, рядом с которым существовал Узел – сплетение природных энергоканалов. Ветку мне обстругали, превратив в шест. Высверлили сердцевину и вставили туда толстую проволоку из адамантита. Сверху шест покрыли инкрустацией из мифрила. В навершие установили в мифриловом плетении природный алмаз величиной в голубиное яйцо. После этого заготовка попала в руки Саты и Ойры, которые превратили её в Посох Архимага. Его одного было достаточно, чтобы я мог пройти почти в любое место империи без пропуска, приглашения, договорённостей, связей и так далее. Любой поймёт, что мне можно, просто взглянув на посох.

Вот и сейчас в воротах перед моей группой все расступались. Даже важные беи со своими нукерами без слов и торопливо отводили лошадей в сторону, если оказывались на моём пути.

Стражники не просто пропустили меня без записи и пошлины, а вытянулись передо мной, взяв копья в почётном приёме, демонстрируя своё уважение.

После такого обо мне уже через несколько дней будут знать в округе минимум на неделю пешего перехода. А то и конного. Вот дальше уже вряд ли слухи пойдут. Или дойдут, но ни у кого интереса не вызовут. Вроде как, ну был в каком-то степном захолустье маг со свитой с необычными огромными големами, так что? Тем более многие или вовсе все слушатели, спишут восторг свидетелей моего появления на тот факт, что простые люди из глухой провинции любого мага чуть сильнее середняка уже в архимаги записывают и кичатся тем, что такая величина у них погостила.

Я шёл по улицам города, которые сейчас мне казались тесными и маленькими. До края крыш многих домов мог дотянуться кончиками пальцев. А ведь когда-то требовалось или подставить бочку, или чтобы кто-то подсадил.

Вот и мой… бывший мой дом, где я жил ребёнком и стал сиротой. Его уже успели давным-давно отремонтировать и жили там теперь совсем другие люди. Кажется, даже не те, которые заселились туда после смерти семьи.

Я остановился и прикрыл глаза, борясь одновременно с душевной болью и злостью. Справившись с ураганом чувств, я развернулся обратно:

– Пошли назад, здесь нам больше делать нечего.

Что ж, очередная веха моего пути закончена. Я выполнил свою мечту стать архимагом. Даже перевыполнил её, если учесть, что я ещё и Лорд. Также я смог найти путь домой, потратив на это два года жизни. Теперь осталось найти убийц родителей, а потом… тогда и подумаю. Но всё это уже будет совсем другая история и слишком личная, чтобы ей делиться.

Дарья Верескова
Отбор. Помощница кронпринца

Глава 1. Потерянная репутация

Оранжевый – цвет страсти.

Именно таинственный огонь этого цвета догорал на свече на моём подоконнике, демонстрируя каждому, что происходящее здесь – добровольно. Я купила свечу со специальным фитилём на рынке вчера, сгорая от смущения и прячась под капюшоном. Хотя хваткая продавщица, наверное, сразу поняла, что к ней пришла аристократка – по ухоженным ручкам с красивыми перстнями.

– Какой позор… – маменька плакала у самой двери, не в силах сдержать эмоций. – Твоя репутация, Мио…

Я и сама сгорала от стыда – что тут скажешь? Быть застигнутой не только собственной матерью, но и матерью моего жениха, прекрасной и пугающей Геленой де Рокфельт, которую я отчаянно пыталась впечатлить все последние годы.

Да уж, впечатлила – этого у меня уже не отнять.

– Как это понимать, миледи Валаре? Вы вообще осознаёте своё место, свои обязанности не только перед собственной семьёй, но и перед нами? Мы приблизили вас к семье Его Величества…

– Извините… извините, пожалуйста, Ваше Сиятельство, – бесконечно извинялась маменька перед родственницей самого короля.

А я бросила на Леонарда ожидающий взгляд.

Ну же… Скажи хоть что-нибудь?

Но Леонард даже не смотрел на меня, торопливо натягивая расшитую рубашку и богатый камзол, скрывая под ним следы моих поцелуев.

И это его равнодушие ранило меня сильнее всего – он никогда не игнорировал меня так.

Это ведь он умолял меня купить свечу с оранжевым пламенем, жалуясь на мою стеснительность и незнание. Сам он расставлял множество таких свечей! Это ведь он первым разделил со мной полусырое мясо, признаваясь, что хочет меня – не только с уважением, доверием и интересом, но и на зверином уровне.

– Какое бесстыдство! В какой деревне вы росли, если позволяете себе подобное? Что с вашим воспитанием?

Я наконец решилась поднять глаза на свою будущую свекровь – и поразилась тому, какое презрение горело на её лице.

Прекрасная, золотоволосая графиня Гелена де Рокфельт заслоняла весь проход, и даже миниатюрную фигуру моей маменьки за ней почти не было видно. Рядом с ней стояла их экономка – имени которой я совершенно не помнила – и, по правде говоря, не понимала, с какой стати она считает, что имеет право открыв рот пялиться на обнажённую аристократку.

На меня.

– Леонард упрашивал меня об этом целый год, но вы обвиняете только меня… – произнесла я дрожащим голосом, не понимая, почему ему не задают ни единого вопроса.

В конце концов, постель мы делили вдвоём.

– Это мужская натура, и тем более – наша звериная натура! Ваша обязанность – хранить добродетель, но Леонард – охотник, полностью пробуждённый лев! Нужно ли мне напомнить, что ваш зверь всё ещё не проснулся, миледи Валаре?!

Не следовало мне сердить будущую свекровь, и слава богам, маменька была здесь – взяла на себя часть её гнева, тут же уверяя графиню, что мой зверь непременно проснётся, что такое случается у женщин нередко.

А Леонард, мой красавец жених, всё так же стоял в комнате, ни слова не говоря. Даже не глядя на меня. Будто то, что меня отчитывали при их экономке, при наших собственных слугах – совершенно нормально.

– Мы обручены уже два года, Мио, все и так считают нас мужем и женой. Я – мужчина, лев, и у меня есть потребности. Я не хочу изменять тебе, любимая, только ты – в моих мечтах. Но я могу и не выдержать…

Я резко тряхнула головой, прогоняя воспоминания о его ласковом шепоте, о сильных, широких ладонях, что скользили по моим бёдрам – там, где до него меня никто и никогда не касался.

– Ты так прекрасна, Мио. Каждый мужчина при дворе завидует мне, когда видит тебя рядом со мной. Нет во всей Левардии женщины прекраснее.

Нет! Нужно перестать думать об этом.

– Немедленно спускайтесь вниз, бесстыдница! Вашу оранжевую свечу, наверняка, видела вся столица! Мы, конечно, будем всё отрицать, но вам не избавиться от репутации распущенной девицы и шлюхи!

Мама громко вскрикнула, прижав руки к губам, а я вся залилась краской, ощущая мерзкое, сосущее чувство где-то внутри. Кровь хлынула к голове так сильно, что я больше не слышала, о чём они говорят.

Моя будущая свекровь только что назвала меня шлюхой. И никто, ни один человек в этой комнате, включая моего жениха, не сказал и слова в мою защиту.

Где-то за спиной маменьки появилась и сестрёнка моего доблестного жениха, и на её лице ясно читались живое любопытство и ехидство.

Ещё бы – такое развлечение для подростка.

– Спускайся вниз, Мио, – тихо прошептала маменька, пропуская вперёд Леонарда и осторожно закрывая за собой дверь.

А я без сил упала на кровать, сотрясаясь от рыданий. Я ведь знала, чувствовала, что не стоило ставить свечу, но Леонард сказал, что не прикоснётся ко мне без неё, и что больше уже не может без женщины. «Время Зова», первый период его полной силы, должен был наступить уже совсем скоро, и я знала, как штормит оборотней в эти дни. И, если честно, не хотела, чтобы он сорвался с кем-то другим.

Но я ведь воспользовалась магией, чтобы скрыть свечу почти сразу – так почему же она не сработала?! И как теперь жить с такой репутацией?

Спокойствие, Мио, спокойствие. Ты что-нибудь придумаешь. Не зря же ты была лучшей на своём потоке в Соронской Академии Магии.

Нельзя больше позволять будущей свекрови унижать меня – тем более при слугах и родственниках. В конце концов, пусть у нас и не было столь сильных связей, как у де Рокфельтов, но мы были далеко не последней семьёй в Левардии. Я была благородной, хорошо обученной магичкой, оборотнем, и пусть в нашей семье не было титула – мы более чем подходили для союза с их родом.

Кроме того, Леонард любил меня – он повторял это снова и снова, и я верила ему. Как можно было не верить этим светящимся глазам, полным обожания и страсти?

Нашей помолвке уже два года, и свадьба ожидалась совсем скоро, тогда, когда у меня начнётся пробуждение. Поэтому нужно держать голову высоко и просто пережить этот неприятный разговор внизу.

И жить дальше, как жила, потому что в страсти двух любящих, обручённых людей нет ничего постыдного. Такое случалось и раньше, и пусть со скандалом – но благородный мужчина всегда женился на той, кого обесчестил.

И мы скоро поженимся. Ничего не изменилось.

...

«Любимый, мы не виделись уже больше месяца. Пожалуйста, скажи, всё ли с тобой в порядке? Удастся ли нам встретиться на балу в честь первого дня весны? Маменька колеблется, стоит ли нам появляться в столице, но я заверила её, что все и так знают: мы обручены. Конечно, будут коситься, но подобное случается со многими, а в столице, как ты сам говорил, такое давно стало обыденностью.

Как твоё плечо? Да, у тебя отличная регенерация, но я до сих пор содрогаюсь при воспоминании об укусе, полученном в драке с лордом Тейном. Я знаю, что вы друзья, но надеюсь, ты покусал его не хуже!

Что касается постоянно обваливающегося крыла – прошу, подожди до нашей свадьбы. Я непременно найду причину происходящего. Это может быть связано с почвой или подземными провалами, а может, ваши строители попросту дурят вас. Когда ты станешь моим мужем и господином, я смогу свободно творить магию под твоей ответственностью.

С этим письмом я отправляю подарок тебе и Её Сиятельству. Передай графине знаки уважения от меня и от маменьки, а также уверения в нашей преданности.

Всегда твоя, Мио Валаре».

...

Ничего не изменилось?

Какой я была наивной!

Леонард с того самого дня поменялся до неузнаваемости – прекратились регулярные визиты в наш посёлок, исчезли подарки. Но хуже всего оказалось то, что перестали приходить его письма. В какой-то момент я даже сумела убедить себя, что у Центральной Левардской Почты возникли неполадки – отправилась в отделение и потребовала объяснений.

Но, увы, никаких сбоев в работе службы не выявили. Ни задержек с обработкой, ни неисправностей в артефактах переноса – ничего. Леонард получал мои письма. Более того, я заплатила дополнительно за доставку в руки курьером, и меня заверили, что он принял и письмо, и подарки.

Тогда… что случилось? Он не хотел отвечать? Или же его ответы... кем-то уничтожались?

В последний раз, когда мы с ней виделись, графиня де Рокфельт отзывалась обо мне с неподдельным презрением – в тот день, когда Леонард лишил меня невинности.

– Бесстыдница... Как вы могли допустить подобное?

– Вся Левардия будет говорить об этом, неужели у вас нет ни капли самоконтроля? Так нестерпимо хотелось почесать ваше животное?

– Какое пятно на нашей репутации…

– Если бы Эларио не находился в отъезде, он бы никогда не позволил такому браку... – на этих словах графиня осеклась, перехватив удивлённый и настороженный взгляд моего брата, который до того момента не обращал внимания на постоянные оскорбления.

Я бы с радостью прервала её, если бы могла, но в тот момент обнаружила, что мне действительно нехорошо. Маменька неотрывно следила за мной, словно ожидая возражений или попытки вступить в спор, но у меня не хватило сил. Я сидела тихо вместе с остальными, мучаясь от боли и слабости, почти не различая чужие голоса – в отличие от де Рокфельтов, мой зверь ещё не пробудился, и я не обладала их ускоренной регенерацией после столь тяжёлой ночи.

А что, если это графиня перехватывает и уничтожает письма Леонарда? Возможно, вовсе не со зла, а потому что поняла, к чему приводит наша переписка – мы не умеем сдерживать свои чувства.

Вдруг это проверка моей любви?

Слова мамы эхом всплыли в моём сознании:

– Настоящую женщину всегда можно распознать по её отношению к своему мужчине. Готова ли она на всё ради него? Сумеет ли защитить его перед всем миром? Способна ли сражаться рядом с ним плечом к плечу? Готова ли быть рядом и в богатстве, и в бедности, в болезни и в здравии?

Сдаваться я не собиралась – и именно поэтому написала всем соседям графини, рассказывая нашу историю любви и умоляя о помощи, прося передать мне хотя бы одно послание от Леонарда, ведь стало совершенно ясно: кто-то, по какой-то причине, намеренно прерывал его корреспонденцию.

...

«Здравствуйте, мадам Фаль.

Вы меня не знаете, но я вскоре стану вашей соседкой. Моё имя – леди Миолина Валаре, я дочь лорда Сигмунда Валаре, ритуалиста при Его Величестве.

Вот уже два года, как я обручена с любовью всей моей жизни – вашим соседом, лордом Леонардом де Рокфельтом – и каждый день я с нетерпением отсчитываю мгновения до того, как мы наконец станем семьёй.

К сожалению, в последнее время в нашей почтовой службе возникли затруднения, и письма от моего жениха перестали доходить до меня. Не могли бы вы, если вам не составит труда, передать мне хоть одну весточку от Леонарда?

В знак благодарности за вашу помощь я прилагаю к письму расшитые ленты, дарующие мелкую удачу.

С глубочайшим уважением, Леди Миолина Валаре».

...

Ленты я готовила почти неделю, но с ритуалом, признаюсь, немного схитрила – вместо индивидуального наложения чар я провела массовое заклинание. Оно, конечно, формально запрещено, но кто будет это проверять? В крайнем случае папа всегда сможет подтвердить, что я провела обряд с его ведома и позволения.

Добыть адреса оказалось сложнее, чем я ожидала, но для Мио Валаре нет ничего невозможного.

Мясник отказался – он не возит товары в ту сторону, как, впрочем, и плотник, но неожиданную удачу принес мастер ароматных свечей.

– Подружка у меня обожает свечу с апельсином, вот хочу ей отправить, – сказала я, изображая лёгкую задумчивость. – Она живёт где-то недалеко от графа де Рокфельта, но точного адреса не знаю… вроде бы к северу от их поместья, в большом красном доме…

– Что вы, там нет молодых! Только старенькая Бернардина Фаль, – фыркнул свечник. – Да и дом у неё вовсе не красный, а белый, а тот, что вы имеете в виду, – красный – находится восточнее поместья де Рокфельтов. Принадлежит вредному Фреду Стрехе и его женке Эльге...

Так я и узнала имена почти всех соседей Леонарда и, отправив письма, осталась невероятно довольна собой. Уверена, мой жених непременно оценит мои старания и, возможно, преподнесёт мне в дар книгу с закладкой из обработанного лотоса – подарок, означающий, что он восхищается моим умом.

Почему-то он никогда не дарил ничего подобного, предпочитая, как правило, дары, подчёркивающие его восхищение моей красотой или демонстрирующие желание... так что, быть может, к лучшему, что теперь у него появится повод отметить мою находчивость и решимость восстановить нашу переписку, несмотря на все препятствия.

Ответ пришёл всего через три дня – и, к моему удивлению, вовсе не от тех, кому я писала.

И уж точно не от Леонарда.

Открыв приятно похрустывающий, плотный конверт, я бегло взглянула на неровные буквы – и чуть не выронила письмо из рук.

Этого не может быть?

«Все прекрасно знают, кто вы такая, Мио Валаре».

Автор не счёл нужным ни обратиться ко мне как к аристократке, ни даже назвать меня «мисс».

...

«Ваше имя известно по всей столице и даже попало в низкопробные газеты. Уверена, ваш отец сгорает от стыда, имея такую дочь.

Я понимаю, что вы готовы подложить себя под кого угодно ради выгодного брака, но прекратите преследовать графа де Рокфельт. Он уже давно счастлив с моей дочерью Жаккой. Они близкие соседи, и лорд ухаживал за Жаккой с тех пор, как ей было шестнадцать».

...

Кто бы ни написал мне это, не представился.

Зато к письму был приложен новомодный отпечаток памяти – грубый пергамент с изображением прекрасного льва – будущего графа де Рокфельт и по совместительству моего жениха.

Картинка была нечеткой по краям, выполненной явно на ярмарке, совсем недавно, и чем дольше я вглядывалась в неё, тем более тупой, невыносимой становилась боль в груди.

Горло сжималось, становилось трудно дышать.

На изображении Леонард держал в объятиях тоненькую девушку – ту самую Жакку, вероятно, – румяную, светящуюся от счастья, с толстой светлой косой, свободно свисающей ниже пояса.

Глава 2. Бал в честь первого дня весны

Сорона. Столица Левардии и, без сомнения, самый красивый город нашего королевства.

Мощёные улочки, уютные чайные, модистки, соревнующиеся друг с другом за право одевать самых красивых девушек сезона.

Я и сама когда-то обошла каждую швею – в свой первый и единственный сезон, желая быть самой красивой для Леонарда… А потом вернулась в посёлок, понимая, что сезоны обходятся недёшево, тем более я уже была обручена. Прошло всего два года, но теперь, приехав сюда с раненным сердцем, полная сомнений и обиды, я чувствовала себя так, будто миновала целая вечность.

Знакомая таверна «Пенная Башня» оглушала криками и хохотом, доносившимися сквозь постоянно открытые двери – народ нужно завлекать. А я невольно вспомнила, как с подружками проходила по этой улице в скромной форме Соронской Академии Магии – в ответ раздавались свисты пьяных завсегдатаев, глазевших на юных магичек.

– Я уверена, это просто какое-то недоразумение. Ну не целовались же они! – маменька шла рядом со мной и в который раз находила объяснение отпечатку памяти, который мне послала незнакомая женщина. – Спроси его, Мио, уверена, это просто подруга детства.

Подруга или не подруга, но мама этой самой подруги была уверена, что мой жених – на самом деле жених Жакки.

– А если нет, мама? Если он на самом деле мне изменил? Ведь он сам говорил, что может не сдержаться, что у него скоро «Время Зова»…

Именно поэтому я и отдалась ему – какая же я была дура.

А теперь об этом знает вся столица.

– Мио…

– Что?

– Мужчины… они такие. Как мудрая женщина, ты должна понимать, что всякое возможно. Вы даже ещё не женаты, – мама, похоже, чувствовала себя неловко, говоря со мной об этом, и мне тоже стало не по себе. – Не ругайся с ним, мужчины любят ласковых девушек, понимающих.

Мама не раз говорила мне, что о чувственном с девушкой должен говорить только её муж. Именно через мужчину, единственного, женщина должна познавать плотское и животное – так учила её собственная матушка, а ту – бабушка, и так продолжалось из поколения в поколение.

– Я не буду ругаться. Просто спрошу, что происходит. Правда ли это… про Жакку. И почему он мне ничего не сказал? Почему не отвечает на письма?

Матушка только вздохнула, полагая, что я слишком упряма и слишком похожа на отца. Но что мне оставалось делать?

Когда я обнаружила письмо от незнакомой женщины, то сначала растерялась, а потом невероятно, чудовищно расстроилась. Так, что грудь всё ещё сжимало от боли, а глаза горели от слёз. Маменька, увидев меня тогда в таком состоянии, посоветовала уехать к тётушке и кузинам – пересидеть скандал в дальнем имении.

Но я решила поступить с точностью до наоборот.

Поехала в столицу, собираясь посетить бал по случаю первого дня весны, потому что жить в неведении я не могла – просто физически. Однако, оказавшись здесь…

Первой знакомой, встретившейся мне на пути, оказалась леди Аделаида Кейн – девушка старше меня всего на год. Она осталась при академии, чтобы получить полную квалификацию, и, вероятно, добьётся своего – лет через восемь. Я широко ей улыбнулась, но она, увидев меня, побледнела, и её матушка тут же повела Аделаиду через улицу – в противоположную от нас сторону.

– Мио, они что же, из-за нас? – прошептала мама, не понимая, что происходит. Её голос дрожал, и, похоже, в эту минуту она совершенно не радовалась моей идее прогуляться до городского дома.

– Мио Валаре! Какими судьбами в столице? – из двери лавки шляпницы внезапно донёсся знакомый сладкий голос, и я вздрогнула, медленно обернувшись.

Светловолосая кудрявая девушка с невинной внешностью быстро подошла ко мне, поцеловав воздух у моих щёк с обеих сторон.

Почему мне не нравилась Селина д’Авелин – красавица, что была младше меня на два с половиной года и уже обладала проснувшимся, симпатичным, почти белым зверем, барханной кошкой? Возможно, потому, что несмотря на ласковые, на первый взгляд, слова, она всегда умудрялась заставить меня чувствовать себя препаршивейше.

– Ты такая смелая, – тихо прошептала она, – приехать сюда после такого. А вот это последнее она уже сказала куда громче.

– После какого? – спросила я прямо, зная, что всё равно выйду из разговора проигравшей, но не умея молчать.

– Ну как же… твоя репутация, лорд де Рокфельт… – девушка развела руками, глядя на меня с сочувствием. – Как же так, ты ведь была самой умной на потоке?

И вроде бы ничего нового она не сказала, но в её интонации – столько всего. Люди стали явственно прислушиваться, а матушка Селины с лёгкой улыбкой наблюдала за дочерью, стоя на ступенях, ведущих в ярко украшенную лавку.

– Я и Леонард любим друг друга. Нет ничего постыдного в том, что наши звери зовут друг к другу, – повторила я фразу, которую слышала уже сотни раз.

От однокурсников. От Леонарда.

– Но ведь твой зверь ещё не проснулся, – Селина наклонила голову вбок, улыбаясь. – Мой вот – проснулся, и я знаю, каково это. Будет ещё тяжелее... Что ты сделаешь тогда, если уже сейчас...

Я уже собиралась сказать, что справлюсь как-нибудь и без её помощи, но отвлеклась – маменька вдруг схватила меня за руку.

Развернувшись, я растерялась – мама стояла почти в слезах, раскрасневшаяся, и явно мечтала исчезнуть с глаз десятков людей, что всё плотнее собирались вокруг.

– Увидимся, Селина, – нервно попрощалась я и поторопилась увести маменьку в узкую улочку, надеясь, что по дороге нам не встретится никто знакомый.

– ... свеча, прямо как у ночной бабочки! – донёсся до меня звонкий голосок за спиной.

Неужели это снова Селина? Обернувшись, я её не заметила и не смогла подтвердить свои сомнения, да и было уже совсем не до них – нужно успокоить маму.

– Я так хочу к Сигмунду, Мио, пойдём? Или ты ещё хочешь погулять? – почти с мукой в голосе спросила мама, и я покачала головой.

Нагулялись.

Мама явно искала поддержки отца и рядом со мной чувствовала себя уязвимой. Она редко решалась принимать решения сама, во всём полагаясь на папу, но из-за службы при Его Величестве отец почти не уделял нам внимания, и вся забота о воспитании легла на её плечи. Поездки в столицу были для нас редкой возможностью провести с ним несколько дней.

– Ты не упрекаешь меня, мама? – тихо спросила я по дороге в наш городской дом.

– Нет, что ты, милая. Мужчине тяжело отказать, а молодости свойственны безумства ради любви. Поэтому и прошу тебя – забудь обо всём, что произошло у Леонарда с Жаккой, будь мудрее. Вы ведь вскоре поженитесь, и это всего лишь досадный эпизод. Пойдём скорее найдём отца и начнём готовиться к балу, раз уж ты так хочешь туда пойти.

На бал мы вошли вместе с большой толпой гостей – наш род был недостаточно знатным, чтобы нас объявили отдельно в день, когда приглашены почти все аристократы. Почти час назад, стоя среди других менее именитых семейств, изнывая от жары и тесноты, я краем уха уловила громкое приветствие и торжественное объявление, прозвучавшее в честь моего жениха и его семьи.

Он здесь.

Конечно, можно было бы попытаться добраться до их великолепного поместья рядом со столицей, но что-то подсказывает мне, что меня туда просто не пустили бы. Вероятно, весьма вежливо сослались бы на то, что хозяева отсутствуют – по приказу графини. А может быть, и по воле самого Леонарда, если он всерьёз обеспокоен тем, что я узнала о нём и Жакке.

– Вы можете входить! – громко объявил мастер церемоний, и толпа, едва сдерживая нетерпение, с шумом устремилась в бальную залу, стремясь поскорее вырваться из этой духоты. Две девушки, платья которых отличались особенно широкими юбками, столкнулись в дверном проёме и – вот не судьба – застряли.

Матушке одной из них пришлось сильно наклонить куполообразную конструкцию в сторону, обнажая полупрозрачную нижнюю юбку, чтобы девушки смогли протиснуться, и из залы тут же донеслись унизительные смешки.

Сорона, почему ты столь жестока?

Особенно к юным девушкам, что так стараются понравиться. Они ведь не напрасно идут на такие усилия – несмотря на долголетие оборотней, мужчины по-прежнему предпочитали брать в жёны молодых и неискушённых. Если красавица не получала предложения до двадцати пяти, сплетники спешили окрестить её старой девой, будто не понимая, что большинство выпускались из академии только к двадцати одному или двадцати двум.

Сама я отказалась от пышной юбки – по нескольким причинам. Во-первых, я уже была невестой, а такие наряды отличали дебютанток от обручённых. Во-вторых, Леонарду, да и его матушке, не нравилось, когда я выбирала слишком яркие одеяния.

Мне и самой они были не по вкусу, но это уже менее важно. Сегодня я облачена в тёмно-синее платье, подчёркивающее фигуру. Ткань приятно поблёскивает в свете магических светильников, серебряная вышивка сверкает, но ни один сантиметр кожи, кроме шеи, не остаётся открытым. Волосы тоже собраны в скромный пучок.

– Вот увидишь, все будет хорошо, – сжала мама мою руку и я уверенно кивнула, входя в залу, тут же пытаясь найти золотоволосую гриву моего жениха.

Мама права.

Леонард ведь много раз говорил мне, как ему тяжело, как скоро настанет Время Зова. Он повторял вновь и вновь, как было бы хорошо, если бы мой зверь уже проснулся – тогда нам не пришлось бы ни о чём беспокоиться, мы бы были женаты...

Даже если он не сдержался...

Я глубоко вдохнула, пытаясь справиться с болью в груди. Представлять его с другой женщиной было настолько мучительно, что хотелось выбежать на улицу и бежать – долго-долго, пока совсем не выбьюсь из сил.

Но вместо этого я подняла голову и вновь начала искать взглядом Леонарда. Будущий граф де Рокфельт – высокий мужчина, но многие крупные звери отличаются ростом. Однако Леонард выделялся ещё и почти светящейся пышной светлой гривой, легко различимой среди других. Такой оттенок бывает только у львов и у гибридных зверей, но вряд ли сегодня здесь появятся гибриды – они слишком редки.

Я не буду устраивать скандал из-за Жакки. Просто попрошу его никогда больше так не поступать – и отвечать на мои письма, потому что его молчание после той нашей первой ночи ранило меня больше всего.

– Не может быть, леди Валаре! – услышала я рядом слишком высокий голос худой и необычайно высокой аристократки и застыла, понимая, что сейчас нам придётся выслушать ещё одну порцию «дружелюбного мнения».

Для разнообразия это была леди Женевьева Мукс, которую я почти не знала – зато её прекрасно знала моя мама, которая, похоже, в эту секунду мечтала провалиться сквозь землю. Когда-то лорд Мукс ухаживал за юной красавицей Летти Камбрей – моей матушкой. Женевьева вышла за него всего через два месяца после того, как матушка отказала лорду, предпочтя ему моего отца.

Скандально короткая помолвка. Почти неуважительная к Женевьеве.

Дополнительной неприязни к нашей семье, возможно, добавляло и то, что я окончила академию к своему восемнадцатилетию – намного раньше остальных, тогда как дочка Женевьевы всё ещё училась.

– Извините, леди Мукс, у нас сейчас нет времени, – нельзя позволять маме застревать или погружаться в воспоминания. Она ничем не обязана леди Мукс.

Тем более, что я наконец увидела своего жениха.

Поэтому, схватив матушку за руку, я с упрямством барана направилась к сиятельному лорду де Рокфельту.

С каждым шагом мои глаза подмечали всё больше: и множество ярких девушек вокруг него, и графиню де Рокфельт рядом с кузеном Его Величества, и то, что мой скандал, похоже, никак не сказался на самом Леонарде.

– Леонард… – тихо произнесла я, входя в цветастый круг девушек, окруживших его. Он заметил меня не сразу, продолжая улыбаться незнакомой мне аристократке с каштановыми вьющимися волосами и вызывающим декольте, но, когда наконец увидел, мгновенно побледнел.

Будто испугался встретить меня здесь. Будто не хотел.

И эта его реакция причинила почти такую же боль, как и мысли о нём с другой женщиной.

– Мио… – глаза льва метались из стороны в сторону, и, заметив шокированный взгляд леди, а затем и то, что все как по команде уставились на меня, он наконец решился: взял меня за запястье и повёл в сторону балкона – быстрыми, широкими шагами, так что я едва поспевала, путаясь в юбках. Краем уха я уловила голос матушки, спешившей следом, чтобы хоть как-то соблюсти приличия.

Какие уж тут приличия, если все знали о нас с Леонардом. О нашей ночи.

– Почему ты приехала сюда? Почему не отсиделась где-нибудь в дальнем поместье?! – начал он, едва мы остались вдвоём.

Большие горячие ладони легли мне на плечи, и Леонард навис надо мной, вглядываясь в моё лицо карими глазами – взгляд был взволнованным, тёплым, почти любующимся.

– Может, потому что ты не отвечал на мои письма?! – Я сбросила его руки, заметив, как матушка замерла у дверей балкона, внимательно оглядывая присутствующих.

Кроме нас, на широкой террасе находилось ещё человек десять – на значительном расстоянии.

– Мио… – мой жених с мучительным выражением закрыл глаза, а когда открыл, в них уже была решимость. – Матушка вне себя, она видеть тебя сейчас не хочет. У нас в роду никогда не было подобных скандалов, поэтому нужно пересидеть где-нибудь подальше, хотя бы полгода или год.