Текст книги ""Фантастика 2025-194". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Андрей Первухин

Соавторы: Робин Штенье,Михаил Баковец,Алекс Холоран,Игорь Феникс,Талани Кросс,Анастасия Королева,Дарья Верескова,Денис Тимофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 175 (всего у книги 347 страниц)

Брама и Сарасвати

Давным-давно, когда мир был един, а зеленая время-река текла, не зная преград, принесло в ее воды семя. Проросло оно цветком дивным, что лотосом звался, а на ложе его младенец обнаружился с глазами золотыми да кожей красноватой. Подивилась река чуду такому, заволновалась. Укачанный ее волнами уснул младенец, и из сновидений его народился народ с рогами да клыками, кожей синей, но нравом добрым. Пели они чудесному дитя песни, и псы их мурлыкали им вторя.

Приняв новых жильцов, побежала дальше время-река. Народ, прозванный векшами, расселился по ее руслу да жил себе мирно, не забывая славить прародителя своего. Младенец, укачиваемый волнами, спал в цветке лотоса и во сне рос. Вдыхал воздух он и выдыхал золотой пар, и где тот пар оседал росой, творились чудеса да волшебство. Надышавшись паром тем больные выздоравливали, глупцы прозревали, несчастные находили себе утешение.

Хорошо жилось векшам под опекой времени-реки, много их народилось. Стало тесно им подле младенца чудесного, начались меж них дрязги да споры шумные, сон младенца тревожащий. Снова заволновалась река, дитя успокоить пытаясь, и волны ее поднимались высоко-высоко, народ векшский пугая. Поняли они, что принесет им вражда меж собой лишь горе, призадумались. Так долго думали, что звезды и солнце местами много раз смениться успели, пока не вышла к ним под луной дева Саранью, рекою благословленная.

«Чтобы ссор да вражды нам избежать, надобно правило придумать. Определит оно чей черед пар золотой вдыхать да блага от него получать. По правилу тому жить станем, и воцарится спокойствие в реке. А чтобы правило то нарушить никто не смел, выберем вождя над нами, и будет он за порядком следить да ссоры разрешать».

Понравились слова Саранью векшам, прислушались они к ним. Порешили тогда выбрать в вожди себе Вивасвату, справедливостью да добротой славящегося. И взял Вивасвата в жены деву Саранью, за мудрость ее полюбивши. Великое празднество устроили в их честь векши, много гимнов в честь молодых сложили, много песен исполнили.

В срок родился у Вивасваты и Сараньи сын Яма, Дхармараджой нареченный. Рос Яма умным да сильным, смелым да смекалистым, мудрым не по годам да с сердцем доброты полным. Взрослые к нему за судом и советом обращались, младшие почитали, но побаивались. Женщины да девы привечали и лакомствами угощали. Только не было среди векш никого равного Дхармарадже.

Затосковал Яма. Ежели ребенком себе друга отыскать не может, взрослым и подавно не найдет. Стал он все чаще к лотосу с младенцем чудесным уходить и, думая, что не слышит его никто, на судьбу свою жаловаться. А младенец и сам давно подрос и хоть спал, внимал речам Ямы да сочувствовал. И вот однажды решил он, что пора пришла открыть глаза свои и посмотреть на приласкавшую его реку да векшей, из снов его сотворенных.

Так в один из дней как обычно пришел Яма к цветку лотоса и увидел, что дитя чудесное не спит, да и не дитя это вовсе, а такой же мальчик, как и сам Дхармараджа. Нарек он себя Брама, что значило «священная сила», и вместе с Ямой вернулся в селение.

Хоть и хорошо жилось векшам в то время, да многого они не разумели. Стал учить их Брама всему, что знал сам: как раны врачевать, как стихии заговаривать, как руны плести. Лучше всех Яма науку Брамы перенимал, да не просто перенимал – свое додумывал, когда хуже, а когда и лучше изначального. Много споров да бесед ученых из-за того у Ямы с Брамой случилось, но стали они с тех пор друзьями-побратимами и несли в мир радость и процветание.

Так за делами их светлыми пролетели весны, возмужали побратимы. И выбрал Яма себе подругу среди дев прекрасных, благословила их союз река. А в срок народилась у них малышка Мьялиг, радость для глаз родительских. Уж такая смышленая она была, а статью мать превзойти обещала, что все в селение любили ее и привечали.

Да только все равно сглазил кто-то малышку. Плакала она дни и ночи напролет, и никто ее успокоить не мог: ни мать, ни отец, ни добрые нянюшки. Сотворил тогда Яма руну, сглаз отводящую – не помогла руна. Начертал Брама на лбу, ладонях и животе малышки знаки благословения своего – не сработало благословение. Отнесли тогда родители Мьялиг к лотосу священному, на ложе его уложили, а Брама взмолился реке, чтобы помогла им с бедой совладать.

Вняла просьбе его река, сотворила из вод своих тело векшское, вдохнула в него часть себя да вышла к цветку с хнычущей Мьялиг. Три дня и три ночи пела она малышке колыбельные да лотос качала. И вот стих плач, отвел недоброжелатель глаз недобрый, уснула Мьялиг сном золотым. Встревожились родители, но обещала дева-река что в срок окрепнут благословения, богами да родителями данные, пробудится девочка и дело родителей родных да названных продолжит. Поклонились тогда деве-реке Яма с супрогою, Брама и весь народ векшский. И нарекли они ее Сарасвати, что означало «богатая водами».

Показала Сарасвати векшам как сглаз водою смыть, как от помыслов дурных защититься, да многим других премудростей. Полюбилась она всем в селении за добрый нрав свой, за советы мудрые, за слова ласковые. Но более всех полюбил ее Брама и проводил подле нее все свое время. Да пришла пора Сарасвати обратно в поток возвращаться, огорчились векши, стали молить ее остаться с ними, чтобы и дальше советом да делом вести их путями светлыми. Больше всех Брама молил, и вняла она мольбам его, ибо красив и умен был Брама, да и люб ей так же, как и она ему.

Счастье пришло на Авекшу, и радовались все тому: и стар, и млад. Только Сарасвати порой задумчиво смотрела в небо, на иные миры в нем отраженные. Знала она, что, покинув один из потоков, нарушила тем самым общее течение, и русло времени-реки чуть изменилось.

И вот однажды столкнулась зеленая река с рекой молочной, вспенились их воды, не давая друг другу войти в свое русло. А одна из волн прямо к лотосу священному обратилась. Кинулся Яма дочь защитить, да раньше него Брама на пути волны стеной встал. И сошлись вода с пламенем золотым, да взмыл вверх столб света, всех вокруг ослепивший. Как только смог Яма глаза открыть, не нашел нигде побратима, только кровь золотыми каплями что росой на спящую Мьялиг выпала.

Ночь, день и следующую ночь рыдала безутешная Сарасвати, и слезы ее чернотой падали в воды, где пропал сраженный волной Брама. На второй день созвали векши совет да решали, как быть, а быть стало войне. И пришли войска к стыку рек, и встретили там воинов племени иного. Походили они на векш, только кожа их была красна что огонь, да ни рогов, ни клыков те не имели. Не по нраву пришлись племена друг другу, и окрасились воды белой реки в алый цвет, и зеленой – в бирюзовый. И пили воины с красной кровью из чужих вод, чтобы набраться выдержки врага. И пили воины с синей кровью из алых вод, чтобы набраться ярости. Смешались цвета, народились странные дети, вышли они к стыку двух рек да в глаза друг другу смотрели. И были у тех, что с железом в крови, глаза цвета неба, а у тех, что с медью, цвета огня. Но теснили в новом бою огнеглазые синеглазых, и белая река все чаще становилась алой, постепенно стирая входящих в нее, как и мир, где она протекала.

И воззвали красные воины к демону пламенному, услышал тот мольбы да замыслил недоброе. Кинул он тело свое меж мирами, отрезав векшам путь к реке белой, куда унесло тело Брамы. Узнала о том Сарасвати, слезы ярости из глаз ее прекрасных брызнули, да родившимися из слез тенями благословила она воинов векшских, Яме же еще и силу свою водную дала, чтоб защитить пред врагом огненным. А потом взяла тело свое да бросила в огненную стену меж мирами, превратив его во Врата. И прошли обретшие силу новую воины в реку белую, и теснили врага, да только Браму все одно не могли отыскать. Тогда покинул войска Яма, решив вернуться к лотосу священному и из крови, на Мьялиг пролитой, руну сотворить, дабы привела кровь золотая к владельцу своему – к Браме.

Воспользовался его отлучкой коварный вождь краснокожих, Калки прозванный. Обратился он снова за помощью к демону пламенному да обменял сердце черствое на силу божественную. Но не только Калки силу новую приобрел – еще сестер его с братьями одарил Агни. Вновь собрали краснокожие войска да двинулись на воинов, что пытались Браму разыскать. Обманом и коварством демонопоклонникам удалось победить векш, и лишь единицам выживших удалось вернуться за Врата.

Не обрадовался победе Калки, мало ему показалось. Собрал он войско больше прежнего и повел в Авекшу, дабы истребить всех векш от мала до велика. Прознал про то Яма и сам встретил войско то грозное, надеясь уговорить краснокожих обратно повернуть. И сколь бы коварными не были речи Калки, удалось Яме перехитрить его да выпросить себе силу демона огненного, за бога в реке белой почитаемого. Мол де выйдет из силы той ключ, чтоб Врата запереть. Сколь коварен и силен был Калки, столь же и глуп, потому согласился он на хитрость Ямы да домой повернул.

Но сестра Калки – огнеокая ведьма Ями – братнего приказа ослушалась и в Авекше осталась, проследить хотела, чтобы Яма уговор исполнил. А как разгадала хитрость его, околдовала Дхармараджу и заставила взамен силы огненной, у глупца Калки отобранной, силу водную ей отдать, которой Яму сама Сарасвати наградила. Поддался Яма чарам ее, отдал силу свою, да только прознали о том воины векшские и решили ведьму убить. Вступился за ведьму зачарованный Яма да погиб, и из рук его мертвых сила огненная выпала. А Ями тело мертвое подхватила да в реку белую вместе с ним сбежала. Как ни пытались догнать ее векши – все равно не смогли, ведьма же тем временем силой Ямы воспользовалась да Врата запечатала. И хоть имелась у векш сила огненная, не могли той воспользоваться, чтобы Врата открыть, обидчикам отомстить да душу Брамы домой возвратить. Долго бились они о Врата, да лишь мелкие трещины пробить смогли, сквозь которую не провести войска.

С тоской взирала Сарасвати на тщетные попытки народа своего, да лишившись тела, ничем не могла им помочь. Лишь горькие слезы копила внутри себя, чтобы однажды обрушить их на реку белую, что Браму похитить посмела. И чем больше успокаивалась Сарасвати, тем медленнее текли воды зеленой реки, не касаясь почти волшебного лотоса. И знали векши, что как только лотос остановится, очнется от сна магического Мьялиг и спросит за отца и Браму, ее благословившего, а узнав об их участи, придумает как Врата открыть да краснокожий народ в белой реке живущий одолеть.

Да только все качается лотос волшебный, все дремлет подросшая Мьялиг на его ложе, да снятся ей сны золотые, и пар тех снов исцеляет тьму от пролитых Сарасвати слез.

Глава 25. Рука бога

Творцы не просто так отрастили себе крылья в третью войну двух рек. Если химеры сражались с векшами на равных, присвоившие себе силу умирающего Калки благословения реки не удостоились и не могли позволить огню в них разгореться во всю мощь. Противник же притащил из-за Врат не только странных псов, распознающих засады и другие ловушки, но еще и тени, жуткие тени, не всегда убивающие тело, зато всегда разум. Проще всего тень было уничтожить сверху, и те творцы, кто не сумел отрастить крылья и научиться летать, погибали первыми. После закрытия Врат наступил долгожданный мир, и для выживания крылья уже не требовались, но они все равно ценилось в сообществе. Они стали мирным демонстрацией силы творца, и с их помощью он как будто бы возвышался над остальными.

История с гончими смерти показала Яну, что крылья – это далеко не роскошь и даже не средство передвижения, а в первую очередь жизненная необходимость. И теперь каждый день несмотря ни на что он под чутким руководством демона Максвелла расправлял за спиной белоснежные в алых рунах крылья и взлетал вверх над копящим силы Внешним Рубежом. Управлять ими оказалось легко, куда сложнее было удержать равновесие вверху, уговаривая живущий в нем с детства страх, что Ян контролирует ситуацию. И никто внизу не знал, каких усилий ему стоило держать себя в руках.

Но для тех, кто оставался внизу, было не до него. Неделя и без того выдалась сумасшедшей, и сумасшествие это не всегда оказывалось полезным, вроде заградительных костров Яна. Взять хотя бы рухнувшую Башню творцов – нерушимый бастион, который даже осквернение почти не задело – оно коснулось лишь кабинета Дэна. Цепь из охранных и маскирующих амулетов покрывала всю Башню снаружи и еще тянулась внутри, укрепляя швы и несущие конструкции от любых неожиданностей, какие могли возникнуть из-за вспыльчивых магов. Амулеты цепи заряжали сильнейшие из творцов, в том числе и Лин Вей, еще до создания системы Рубежей. Но и возможность подзарядки тоже подразумевалась, и роль живых батареек исполняли посетители Башни, пользующиеся лифтами, библиотекой или хранилищами, а особенно – тренировочными залами, с удовольствием поглощающими огонь новичков. Конечно, любой амулет цепи легко мог выпить кто угодно, но чтобы все сразу! Тут даже Ян бы лопнул от переизбытка энергии! Да и кто бы не?..

О том, кто же все-таки не, Макс отправился узнавать у Густафа Маркони, а вернулся как будто бы постаревшим лет на десять, еще и побитого Мигеля с собой притащил. Последнее многим не понравилось, особенно Финну Феллоузу, явно нарисовавшему у себя в голове напротив еще одной фамилии крестик, потому Ян решил на время отложить тренировку полетов. Не то, чтобы ему хотелось заступиться в случае чего за Мигеля, но врезать главе клану Феллоузов руки чесались давно, жаль, веской причины, кроме собственных догадок про прорыв Внешнего Рубежа, не было. А здесь такой повод!.. Мог бы быть, только вот следом за Мигелем Макс притащил Николаса Тернера – лучшего целителя на Внешнем Рубеже, а с ним вместе подтянулись лучшие бойцы клана Ниланов. С такой компанией не то что драку – словесной перепалки не дождешься, и Ян уже собирался вновь вернуться к занятиям, когда услышал, как Макс обсуждает с Николасом Милу.

– Почему не позвать Райджигана? – нахмурился Айзек, трясшийся над членами своего клана, как наседка над цыплятами.

– Разница в течениях, – ответил за Макса Николас. – Дед, предотвращение некроза еще ни одного целителя не убило, а там, судя по всему, процесс похожий.

– Некроз? – переспросил Ян, и все обернулись к нему. – Мила… Вы хотите сказать, что она?..

– Ян, – перебил Макс, – давай не сейчас.

– Серьезно?! А когда ты мне собирался сказать, что она?.. Черт! Ты серьезно хочешь снова оставить меня в неведении? После всего?!

– Ян! – Макс, нахмурившись, посмотрел на него, как на капризного ребенка, вылезшего со своими желаниями совсем не вовремя.

– Он прав, – неожиданно поддержал Мигель, и Ян перевел на него удивленный взгляд: из разбитой брови Мигеля стекала золотистая жидкость, спускалась по веку вниз, окрашивая глаз в тот же цвет. – Ты прав, – повторил он и убрал от лица руку Николаса с изумрудной руной: – Прибереги силы для Милы. А тебе лучше услышать обо всем сейчас, потому что, если она умрет, Лану ждет та же участь, а значит, и Врата, и богиня Воды лягут на твои плечи. Мы, – Мигель обвел столпившихся вокруг него творцов, – все мы ничего не сможем сделать. Но если ты начнешь нервничать зря и оставишь ради сестры и Милы Рубеж, тоже ничего хорошего не получится. Так что как бы ты меня сейчас не ненавидел, слушай внимательно. – На тыльной стороне его правой ладони вспыхнула руна Ока Правды, и Ян, пожертвовав благословением, сотворил у себя такой же символ.

– Я весь внимание, – сказал он и услышал, как Макс негромко чертыхнулся.

– Ты уже знаешь, что тень второго уровня действует сначала на огонь, потом на разум. Но на самом деле, если огня нет или его мало, то организм творца тоже разрушается, в лучшем случае убивая, в худшем превращая в зомби. Чем выше уровень тени, тем сильнее она воздействует на организм носителя. Мила заключила в себя богиню Воды, которая по сути фабрика по производству теней. Поэтому Миле нужна помощь целителя, но не только она, – Мигель залез в карман и, достав оттуда смартфон, разблокировал, с минуту возился с чем-то внутри него, потом протянул Яну: – Ты, конечно, писатель, только лучше выбери видео – твоя морда ее больше порадует, хотя бы тем, что не битая.

Ян мигнул, скосил взгляд на Око Правды, потом молча забрал смартфон и пошел подальше от собравшихся. Он не знал, как начать, и в тоже время торопился поскорей начать запись, а когда понял, что в поместье к Густафу никто сломя голову бежать не собирается, его прорвало. Он собрал в свой рассказ все от салочек с Чеширом и Наташей до удивления, что Сеня, оказывается, химера! Описал гончих смерти, потом с жаром принялся заверять в собственной безопасности, переключился на просьбу для нее поберечь себя, потом на идею для комикса, который им стоит нарисовать, когда все закончится… Ян закончил, только когда смартфон принялся мигать разряженной батарейкой – тот изначально не был полным, но оно и к лучшему.

Когда он вернулся к остальным, Макс с Айзеком успели уйти. Остальные члены клана Ниланов вернулись обратно на свои посты, да и Феллоузы с Абэ предпочли бездействовать. Николас Тернер забрал у Яна телефон и пообещал отдать его Миле, когда Макс с Густафом согласуют дату посещения поместья. Сеня привычно бренчал на гитаре, задрав голову к темнеющему небу. Мигель сидел рядом с ним и задумчиво разглядывал черноту, все еще остающуюся за границей Внешнего Рубежа, правда, теперь только тонкой полосой у горизонта.

«Ну да, – подумал Ян, вспомнив свое первое появление здесь, – смертельный аттракцион, спешите видеть».

– Про Башню-то рассказали? – спросил он у Сени, не особенно надеясь на ответ. – Кто ее разрушил?

– Да Дэн скорее всего, – Арсений, продолжая играть, пожал плечами.

– А сам он где?

– Спроси чего попроще? Там дважды два или как пройти в библиотеку. Или…

– …что за песня? – усмехнулся Ян и уселся на землю, раздумывая, как сильно его продует, если и уснуть прямо так – идти за спальником было лень.

– Не поверишь, но тоже не знаю.

Даже Мигель удивился и посмотрел, как и Ян, на Арсения.

– Свеженькая, – Сеня мечтательно улыбнулся, – еще придумывается. Чешир такие «сырновиками» называет, ибо от первой задумки до результата пилить и пилить… Блин, я теперь сырников хочу. – Он отложил гитару в сторону и недовольно уставился на Яна.

– Виноват, исправлюсь, – Ян шутливо поднял руки вверх, заметил все еще активное Око Правды и быстро заменил его благословением.

– Да это понятно, – Сеня вздохнул, бросил мимолетный взгляд на вновь задумавшегося Мигеля и велел: – Не драться тут без меня! И вообще лучше не надо. Пойду за хавкой смотаюсь и спальники новые раздобуду заодно, а то чет как-то вечер подкрался незаметно.

Утро выдалось холодным и пасмурным. Ничего удивительного здесь не было – в конце концов, сентябрь успел перевалить за середину. Странно, что Ян раньше не заметил. Или дело в огне, который он до этого черпал огромными порциями? А вчера даже не потренировался как следует, вот и замерз. Мотивация на такой логичный вывод ловиться отказалась, и Ян еще с полчаса провалялся в спальнике, мечтая объявить себя «улиткой» и не вылезать наружу из «домика» вообще никогда. К счастью, вернулся Сеня и пообещал облить горячим кофе.

– Ты слишком суровая нянька, – грея руки о стакан, буркнул Ян.

– С рокерами по-другому нельзя, – Арсений усмехнулся и обернулся к Мигелю.

Тот снова сидел у ближайшего к ним заградительного костра и напряженно вглядывался за границу Внешнего Рубежа. Сегодня он выглядел обеспокоенным и еще более помятым, хотя здесь побить его никто не мог. Ян специально начертил для них большой защитный круг, прежде чем лег спать. В чем тогда причина?

– Эй, господин, ждущий особого приглашения, кушать подано, иди жрать, пожалуйста. – Мигель не отреагировал, тогда Арсений подошел к нему ближе и толкнул в плечо. – Дон Фернандес, кофе подан.

Когда Сеня отпрянул, Ян машинально вызвал огонь в свободной руке. Зря, ведь опасности не было, просто зрачок подбитого глаза Мигеля поменял цвет на золотой. На контрасте со вторым, оставшегося серым, смотрелось необычно, но не более.

– Это не линза? – стряхивая огонь, на всякий случай уточнил Ян.

– Что? – удивился Мигель, потом по взглядам определил, что речь про его глаз, и потянулся к нему.

– Ну лапами грязными куда? – заорал на него Сеня и излишне агрессивно всучил ему стакан.

– Я бы спросил на счет возможности умыться, но предположу, что ответ будет недобрым.

– Правильно предполагаешь, Штирлиц недобитый, – смягчился Арсений. – На чем спалился?

Мигель с ответом не торопился, только бросил короткий взгляд на Яна и сделал вид, что жуть как проголодался. Он огляделся, увидел стоящий неподалеку поднос с бутербродами, которые Сеня не торопился раздавать, взял парочку и принялся методично жевать.

– Мила выдала, – предположил Ян.

Судя по тому, что Мигель поперхнулся, так оно и было. Странно, но Ян даже не разозлился. Наверное, потому что сам догадался, а еще оставлял возможность случайности произошедшего.

– Не совсем, – откашлявшись, уточнил Мигель. – Скорее богиня Воды. Она… Она сильная, у Шанкьяхти-хи не получается ее усыпить. С браслетами у нее, наверное, вышло бы лучше.

– Браслеты?

– Пальцы Смерти, – уточнил Сеня. – Для призыва Сарасвати создали специально: они должны ограничивать богиню, но позволять Сонг Вей пользоваться ее силой. Хотя от теней Пальцы Смерти не спасали, с этим легко справлялся Лин Вей. Жаль, что он же браслеты и пох… кхм-кхм… снял. В общем, браслеты штука спорная. А чего, кстати, на тебя богиня взъелась? Чешир говорил, что наоборот должно было быть.

Яну показалось, что Сеня специально уводит разговор в другое русло. Но выяснять историю «Пальцев Смерти» прямо сейчас не хотелось, не только из-за обуявшей с утра лени. Просто Арсений чаще других объяснял происходящее и без раздумий бросился на помощь во время нападения гончих смерти, да и право на тайну должно оставаться даже среди друзей. Судя по одобрительно сжавшей плечо лапы демона, это был правильный выбор.

– Чеширу-то откуда знать? – позволяя увести беседу подальше от пропавшего артефакта, усмехнулся Ян, но, судя по брошенным на него настороженным взглядам, увяз в проблеме допустимых откровений еще больше. – Я задаю сегодня слишком много вопросов?

Сеня мотнул головой и щелкнул пальцами, убирая еще вчера вечером установленный им купол, и до них донеслись обрывки чужой ссоры. Не то, чтобы возможности подраться на Внешнем Рубеже не было, просто сбежать отсюда рекруты не могли, а от запасов огня зависела их жизнь. Неужели расслабились из-за зажженных Яном заградительных костров? Почему сейчас? В голове разом вспыхнуло множество вопросов, и проще оказалось обернуться, чем отвечать на них или даже задавать вслух.

Драка уже закончилась. Только на земле, прижимая руку к щеке, в рыжей пыли валялся перепуганный Майки. Над ним с занесенным кулаком застыла Чихеру Абэ. Глаза девушки пылали так ярко – оставалось лишь удивляться, почему она не использовала огонь. Финн Феллоуз вмешиваться явно не собирался, с интересом наблюдая за происходящим.

– Постанова?

– Хэзэ, – протянул Сеня.

После истории с гончими смерти Майки «Хрен заткнешь» Феллоуза ничего хорошего ждать не могло, но Ян активировал заградительные костры на месте охранных рун Внешнего Рубежа, и Майки ретировался под крыло папочки и клана. Вроде бы Рубеж теперь в поддержке не нуждался, и творцы просто торчали рядом в ожидании команды расходиться, потому действия парня не казались вопиющим нарушением правил. Яна это устраивало. Он решил не развивать конфликт Феллоузам на радость, надеясь, что Майки сам на рожон не полезет. Ну, к Яну-то он и не полез, а вот к союзному клану – пожалуйста.

– Ты ж не собираешься разнимать? – запоздало уточнил Арсений.

– Надо узнать…

Сеня честно пытался ухватить его за шиворот, но Ян научился пользоваться телепортом на короткие расстояния и легко ушел от друга, приземлившись ровно между Чихеру и Майки. Заметив его, девушка презрительно фыркнула и отступила назад. Зато зеваки из обоих кланов подошли поближе, надеясь на бесплатное развлечение, подтверждая самый первый вывод о случившемся здесь. И как бы в ответ на это благословение на тыльных сторонах ладоней вспыхнули алым, за спиной распахнулись крылья.

– Бей своих, чтобы чужие боялись? – глядя в черные блюдца глаз Чихеру, спросил Ян.

После исчезновения старших братьев, на деле ушедших вместе с Дереком, девушка номинально стала главой клана Абэ, и была вынуждена по приказу главы Конклава Огня прибыть на Внешний Рубеж. На Рубеже находились и другие женщины, но мало и в основном занимались хозяйством или помогали целителям. Никто из них не требовал для себя места у рун, никто и не пытался их туда поставить. И дело не в заботе, и даже не в банальном сексизме – просто, как и в случае с кровью, огня в женщинах было гораздо меньше, чем в мужчинах, а отдавали они его с большой неохотой – организм сопротивлялся. Конечно, порой случались исключения, но не в случае с Чихеру – она присоединилась к клану только после возведения Яном заградительных костров, до этого довольствуясь непыльной работой снабженца. Впрочем, все это никак не повлияло на ее характер, особенно если судить по взгляду, брошенному ею на Яна.

– Судя по тому, что ты дернулся его защищать, он уже не свой, – Чихеру фыркнула.

– А вы тут все мои. – Улыбка добродушной не получилась, но эмоции, промелькнувшие на лицах стоящих поблизости людей, того стоили. – Конклав Огня, главы кланов – без разницы, теперь вы все подчиняетесь мне. Несогласные с этим… – он не договорил, просто поднял ладонь, и та вспыхнула густым бордовым пламенем, заставляя остальных отступить назад.

Дальнейшие действия и угрозы оказались бы дешевыми понтами, потому Ян стряхнул пламя, убрал крылья и, обернувшись к Майки, протянул тому руку. Парень колебался долгое мгновение, потом все-таки принял помощь и без слов пошел за ним к внимательно за всем наблюдающим Арсению и Мигелю.

– Как нянька со стажем, скажу тебе откровенно: возиться с некоторыми индивидами дело неблагодарное, – начал Сеня, но не заметив малейшего интереса как со стороны Яна, так и самого Майки, покачал головой и, вернувшись на свое место, принялся бренчать на гитаре.

Ян и сам понимал, что помощь Феллоузу выйдет ему боком, только почему-то не смог остаться в стороне. Впрочем, демон Максвелла не оставил его, явив свою волю в виде пламени, значит, несмотря на последствия, оно того стоило.

– За что она на тебя взъелась? – спросил Мигель.

Майки, повернувшись к нему, вздрогнул и застыл с открытым ртом. Его, как ранее Сеню, напугали разные глаза Мигеля.

– Ну так? – поторопил с ответом Ян.

– Сказал, что ей никогда не стать полноценной главой клана, ведь даже если Коичи умрет так же, как и Иссин, то следующим будет править муж Чихеру-чан.

– Свою кандидатуру что ли предложил? – хмыкнул Сеня.

Майки кивнул. На подобное оставалось лишь пожать плечами, и заняться действительно важными делами, завтраком, например. Что Ян и сделал, раздумывая, подогреть кофе или сходить за новым? В итоге решил пить холодный – в любом случае, гадость, какой смысл париться? Мигель отвернулся к Рубежу и продолжил пялиться вдаль, словно бы хотел заглянуть за горизонт. Арсений работал на своим “сырновиком”, время от времени беззвучно шевеля губами – может, сочинял текст песни, может, запоминал аккорды.

Майки минут десять стоял столбом, потом понял, что других вопросов не будет, и, усевшись прямо на землю, уставился себе под ноги. Он больше не казался восторженным и наивным, как в начале, как будто это не Яна, а его выкинули тогда из защитной руны к гончим смерти, и они его съели.

“Да не, – раздался в голове веселый голос демона Максвелла, – гончие бы даже костей не оставили. Такая ценность для них кости-то! А мальчонку всего лишь дементоры покусали”.

“Нас всех здесь дементоры покусали” – устало подумал Ян и поднялся.

Его не отпускала мысль, что, вступившись за Майки, он вляпался в неприятности и, чтобы заглушить невнятную тревогу, принялся за уборку. Механические действия не помогли, даже наоборот, дали простор для назойливых мыслей, а демон предпочел молчать. Тогда Ян решил занять не только руки, но и голову, потому прошел к костру и, прикоснувшись к пламени, потянулся через него к другим кострам в цепи, собираясь проверить остальных творцов Внешнего Рубежа. Не затеял ли кто от скуки новый спор, вроде Майки и Чихеру? Не затевают ли чего похуже? Но в ответ пришла лишь тишина, сонная сытая тишина. Перед бурей мир обычно сосредоточен, напряжен, собран, сейчас же…

“Не то… Все не то…”

Наверное, стоило расспросить Майки. Хотя бы про то, откуда он знает про смерть Иссина. И как эта новость в обход Макса добралась до Рубежа? Хороший вопрос! Правда, задать его Ян не успел: отвернулся от костра, шагнул обратно к друзьям и зацепился взглядом за Мигеля. Тот сидел неподвижно, устремив задумчивый взгляд вглубь Рубежей, и из левого глаза, поменявшего цвет зрачка, стекали золотые ручейки слез.

«Или крови». – Мысль была неожиданной, но принадлежала Яну. А следом пришла новая: – «Драка тут явно ни причем. И больше похоже на благословение, нежели проклятие. Только… Мила и богиня внутри нее?»

Он прошел к Мигелю и, привлекая внимание, потрепал по плечу.

– Что там?

– Випатти…

Лингво-сфера неожиданно не сработала, и Ян, нахмурившись, переспросил:

– Беда, – перевел Майки, все еще созерцающий рыжую землю у своих ног. – Как будто без вашего недоделанного двойного агента непонятно, что там тот еще трешак творится. Ах да, теперь-то уже нашего…

Про «трешак» Ян и сам знал – открыл вместе с «инструкцией по эксплуатации Системы Рубежей». Сейчас на развалинах Шамбалы из открытых Врат просачивались тени. Клубились, сливались друг с другом множество раз, чтобы распасться или превратиться в гончих смерти. Несмотря на то что сущность Сарасвати Мила заключила в себя, Врата получились из тела богини и теперь плавились на ненасытных озлобленных тварей, алчущих крови и костей.

Випатти… Все-таки векшский слишком мягкий язык, раз даже для надвигающейся катастрофы у них такое певучее название. Интересно, как по-векшски смерть?

– Вы куда? – Сеня догнал на границе очищенной заградительными кострами земли.

– Да просто проверю, – попытался отмахнуться Ян. – Я быстро.

Потом до него дошло, что Мигель не помогать его останавливать вместе с Сеней пришел, а двинулся вглубь Рубежей вместе с Яном.

– А вы куда? – спросил он и указал рукой Арсению за спину, на манжете черной рубашки блестели золотые разводы.

«Слезы вытирал? Или кровь… Может быть такое, что у него золотая кровь?»