Текст книги ""Фантастика 2025-194". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Андрей Первухин

12 (ПОСЛЕ) Как убить курицу

Как убить курицу? Можно по-разному ответить на этот вопрос. У нее был топор, найденный в недрах амбара, у нее было две руки. Поймать курицу было не так сложно, как она ожидала. Но что делать дальше? Вот уже пять минут Лиа сидела на полу, скрестив ноги по-турецки и прижав курицу к себе. Не замечая сопротивления курицы, она как будто провалилась в пустоту. Мыслей не было никаких. Она уставилась на стог сена, в котором спала, но ничего перед собой не видела. Когда-то давно в детстве, когда Лиа была у бабушки в деревне, она слышала, как сосед рассказывал о том, что однажды ему пришлось убить петуха голыми руками, сломав ему шею. Не самая приятная история, но чужой опыт бывает полезен не меньше, чем собственный.

Лиа сидела в прострации, но понимала, что должна сделать выбор. Ей не хотелось взвешивать все за и против, да и желудок подавал не двусмысленные намеки, чтобы она не затягивала.

– Что мне с тобой делать, а? – она посмотрела на трепыхающуюся птицу. – Нет… нельзя с тобой говорить, иначе я не смогу.

Она перевела взгляд на топор. «Если отрубить, могу не попасть… Тогда придется бить второй раз. Ей будет больно… к тому же, не факт, что я попаду по курице, я могу отрубить себе палец». Кровь, отрубленные пальцы на бревне и тело, лежащее в обмороке – все это ворвалось в сознание яркой картинкой. Лиа начало мутить, то ли от голода, то ли от призрачных фантазий.

– А если сломать? Рука может дрогнуть. Тогда ей тоже будет больно, и она будет еще жива. Но зато нет риска для пальцев.

«Убей и все! О чем тут думать?» – эта мысль пришла как будто извне, словно голос, прорвавшийся в ее радиоэфир.

Люди часто слышат голоса. Обычно, голос, с которым больше всего хочется поспорить – это голос совести. Иногда это голоса родителей, наставников или учителей. Они вечно чему-то учат, призывают быть лучше и делать так, как им хочется. Лояльней мы воспринимаем голос логики, но и то не всегда. Он набрасывает примерный расчет действий-последствий, которые могут нам не понравиться. А вот голосам гнева, обиды или отчаяния мы поддаемся легче всего. Так сладко пожалеть себя или перенести ответственность на другого.

Голоса – попутчики тишины. Они живут, словно своей отдельной жизнью, рисуя нам варианты нашей реальности. Но вот какой из них слушать? Каждый решает сам. Голос, возникший в голове Лиа, был похож на голос ее бабушки, которая всегда «рубила с плеча» и стремилась все контролировать. Но чьим бы этот голос ни был, отчасти он был прав.

Лиа приняла эту мысль как свою и положила правую руку на голову курице так, что большой и указательный пальцы сплелись кольцом вокруг ее шеи, а мизинец лег в районе макушки. Другой рукой Лиа плотнее прижала курицу к себе. Та явно чувствовала угрозу и пыталась сопротивляться. Курица была теплой, и прижимать ее было даже приятно. Неприятно было осознавать, что эти объятия несут смерть.

«Благо не мне…»

Коготки на лапках царапали кожу, но боли не чувствовалось. Лиа, продолжая смотреть в одну точку, пыталась прогнать из головы все лишние мысли: «Встать и резко рвануть. Встать и резко рвануть». Медленно, но уверенно, Лиа усилила захват и встала на ноги. Курица, почувствовав приближение смерти, сделала последний отчаянный рывок перед тем, как Лиа Ольфато, молодая девушка, потерявшаяся в этом сошедшем с ума мире, сделала взмах рукой. Этот было почти красиво. Это было похоже на взмах дирижерской палочки, только размах был больше, а взмах резче, а вместо палочки в руке была еще трепещущая курица, которой не посчастливилось оказаться в большом амбаре загородного дома.

Звук сломанной шеи потонул в тихом вздохе ее убийцы.

* * *

Лишь спустя несколько минут после того, как с обедом было покончено, она испытала противную смесь из чувств удовлетворения и стыда. Лиа была сыта, а то, что осталось от курицы валялось маленькой кучкой неподалеку. Лиа была жива, а Норт висел в петле в гостиной опустевшего двухэтажного дома, который она в спешке покинула.

13 (ДО) В гостях у тети

Милада была прелестной девочкой. По крайней мере, ее отец всегда так говорил. Больше всего на свете она любила старшего брата и своего плюшевого зайчишку Большого По. Но в этот вечер оба они отошли на второй план.

Миладу опять отвезли в дом к маминой подруге тете Сессиль и ее противному сыну. Девочка была очень огорчена. Войдя в их дом, она не произнесла ни слова. Она села на большой сундук у окна и стала разглядывать бегущие по стеклу дорожки, оставленные плачущим небом. Милада любила дождь. Он успокаивал ее и пел ей песни. Особенно красивыми они получались, когда ветер помогал деревьям шуметь. Прекрасный ансамбль. Но иногда по ночам, когда дом погружался во тьму, и лишь лунный свет заглядывал к ней в окошко, она слушала не песни дождя. Милада слушала Страшилу, даже тогда, когда этого совсем не хотелось. Не то чтобы он пугал ее, нет. Она знала, за пятку он не укусит, да и из шкафа разъяренный не кинется. Но она помнила, что иногда он подкидывал в ее голову мысли, которые могли навредить близким. Она не сразу научилась распознавать его голос в своей голове. Даже сейчас, когда прошло уже столько времени, ей не всегда это удавалось. Страшила был хитер. Очень хитер. И самое страшное, что его голос порой казался чересчур убедительным.

«Каждый из нас слышит Страшилу время от времени», – как-то сказала Милада на вопрос Арчи об ее воображаемом друге. Брат тогда не понял, но Милада знала, что доля правды в ее словах есть, вот только признаться в этом хватит смелости далеко не у каждого.

* * *

В те ночи, когда Страшила всерьез был настроен на игры-пугалки, Милада спрыгивала со своей кровати и мчалась босиком в комнату брата. Тот укладывал ее спать в свою постель, приносил ей Большого По и ложился спать на диванчик напротив, обещая охранять ее сон. Конечно, охранник из него был никудышный, часто Арчи засыпал раньше, чем она, но это все такая ерунда. В конце концов, важно лишь то, что, чувствуя поддержку близкого человека, перестаешь бояться.

А сейчас с Миладой был лишь любимый плюшевый заяц. Она была так расстроена, что брат отвез ее к тетке, к этой странной женщине с птичьим лицом, что даже его, милашку Большого По, отложила в сторонку. Но главной причиной ее беспокойства была не ссылка в птичью клетку. Было что-то еще. Что-то очень похожее на ранку, которая заживая, неприятно зудит, вот только что это было, девочка никак не могла понять. Возможно, поэтому говорить сейчас ни с кем не хотелось. Противный сын тети Сессиль пару раз пытался привлечь Миладу к игре, но его попытки не увенчались успехом. Девочка твердо решила, что ее внимания сегодня никто не достоин. Она водила пальцами по стеклу, повторяя изменчивые линии дорожек, нарисованных дождем, и мечтала поскорее вернуться в родную обитель.

Тетя Сессиль пару раз зашла проведать маленькую гостью, но тоже не добилась от нее ни словечка.

– Дети, – пожала плечами тетя после второй неудачной попытки и пошла на кухню, чтобы налить себе бокальчик вина.

Сессиль была одной из тех уставших матерей, которые уже привыкли пускать все на самотек при первом же сопротивлении. Стимулом к этому было то, что старший сын уже покинул дом. Он уехал в другой город учиться, и заботиться о нем уже было не нужно. Младший, конечно, никуда не делся, но почувствовав возможность расслабиться, Сессиль решила, что все будет хорошо и без ее вмешательства. Теперь бокальчик по пятницам превратился в бокальчик по вечерам, а порой и в два.

* * *

Милада была особенной девочкой, по крайней мере, ее брат всегда так говорил. Сидя у окна на втором этаже дома, она точно знала, что сейчас делает тетя Сессиль. Ее противный младший сын, сидящий неподалеку, ни о чем подобном не догадывался. Он унаследовал от матери птичьи нос и подбородок, а вот покладистый нрав, скорее всего, достался ему от отца, но при этом всем, он все равно не переставал раздражать Миладу. Девочка просто хотела побыть одна, не думать ни о чем и ни о ком, но все равно мысли ее крутились вокруг птичьей клетки. Милада, сама не желая того, знала, какую мелодию напевает сейчас тебя Сессиль, знала, сколько бокалов вина было выпито ею за вечер. Даже знала о том, какие пошлые мысли посещают тетю, когда та смотрит в окошко на соседа из дома напротив. Может быть, это было просто плодом воображения расстроенной девочки, а может быть, и нет. Дети в ее возрасте открыты, поэтому могут видеть куда больше, чем взрослые. Но бывают такие видения, от которых хочется спрятаться под одеяло и никогда больше из-под него не выглядывать.

В комнате было довольно тихо. Младший сын тети Сессиль возился на полу с игрушечным поездом. Ухватив игрушку покрепче, он зачем-то заставил поезд летать, поднимая и опуская его в воздухе. При этом он издавал звуки не то движущейся машины, не то трактора, пуская слюнявые пузыри изо рта.

«Мальчишки такие глупые», – думала про себя Милада, закатывая глаза.

Со стола упал карандаш. Милада и мальчик повернулись посмотреть.

«Сквозняк», – подумал мальчик.

«Страшила!» – подумала Милада.

Как же она устала от его выходок. Раздосадованная она отвернулась к окну. Страшила запрыгнул на подоконник и уселся напротив нее. Сегодня он был похож на темное облако дыма, что обычно валит из трубы.

– Уйди, у меня нет настроения, – ленивым шепотом сказала девочка. – Я не хочу играть.

В какой именно момент сверхъестественные вещи стали для нее рутинной обузой? Она бы не смогла ответить на этот вопрос, зато точно знала, что все необычное быстро становится привычным, если притвориться, что так оно и должно быть.

Облако приобрело очертание мужчины в плаще, и хоть размером он был не больше куклы, Миладе это совсем не понравилось.

– Хватит!

Дымчатый силуэт протянул к ней руку.

«Он сожжет тебя. Сожжет изнутри!»– вкрадчиво и с задоринкой проговорил Страшила внутри ее головы, а затем рассмеялся. Милада терпеть не могла такого рода запугивания, но больше всего ненавидела его смешки. Они походили на короткое замыкание, и в них никогда не чувствовалось радости.

Милада подалась вперед и развеяла очертания силуэта. Она знала, что Страшила не любит, когда она проявляет смелость или, как он считал, наглость, мешая ему показывать ей предостережения. Милада знала, что он обязательно еще что-нибудь натворит. Пришлет ей очередной ночной кошмар, например, с человеком в плаще, от которого она будет убегать, но ноги ее не будут слушаться, или разобьет любимую кружку, по глупости оставленную возле кровати.

Страшила опять сконцентрировался в виде темного густого облака.

– Лучше скажи кто он, чтобы я знала! – недовольным, но просящим тоном прошептала она. – Скажи мне, кто он и когда придет? И тогда я от него спрячусь.

«Тебе не спрятаться. Такие, как он, всегда находили таких, как ты».

– Это не прав… – хотела возмутиться она, но не успела договорить. Сзади послышался грохот. Мальчик выронил поезд и, рыдая, выскочил из комнаты.

– Ну вот, – выдохнула Милада. Она совсем позабыла о нем. Теперь он наверняка пожалуется своей матери, что странная девочка опять его напугала. Топот ног мальчика по лестнице, его всхлипывания и причитания вернули ее в реальность. В ту реальность, в которой не было места непонятным голосам и видениям.

«Что-то многовато жалоб на меня в последнее время… – с грустью подумала девочка, – это глупый Страшила во всем виноват!» – горько вздохнув, Милада опять уставилась в окно. Страшилы, как всегда, и след простыл. В этом он весь, втянет ее в беду и исчезнет, так и не ответив на важные для нее вопросы. Водить дружбу с вымышленными друзьями всегда непросто. Но когда они оказываются более реальными, чем ты думал, это становится настоящей проблемой.

14 (ПОСЛЕ) Сюрприз в кустах

Алекс Фриер никогда не считал себя бунтарем. Зато он считал, что любой человек имеет право свободно выражать свои мысли, не лебезя ни перед кем. Более того, он считал, что человек просто обязан говорить правду, даже если никто не хочет ее слышать. Возможно, поэтому его жена оставила его на четвертом году их совместной жизни. Ребенка Ребекка забрала с собой. Он часто не мог понять, почему она злится, когда они разговаривают. Ведь если мясо пережарено, то оно пережарено, и если сказать, что оно замечательное, оно от этого не перестанет быть пережаренным, хоть тысячу раз повтори. У его жены на этот счет было другое мнение, и сколько бы раз она ни объясняла ему, что это просто невежливо, Алекс оставался заложником своего характера. Она уехала за много километров от него, не оставив адреса. В какой-то момент чаша терпения просто переполнилась. Она была оптимисткой и считала, что вполне еще может выйти замуж второй раз. Оптимизм Ребекки и убил их отношения и дал им шанс в самом начале, ведь если бы она была реалисткой, она бы поняла, что Алекс Фриер это Алекс Фриер, и он вряд ли когда-нибудь изменится.

Он направлялся к кустам, в которых определенно кто-то был. Они дергались, как будто там застряла птица и никак не может взлететь. Алекс Фриер не был трусом, но также понимал, что не стоит лезть на рожон. В этих кустах был кто-то мелкого размера, и вряд ли мог бы стать реальной угрозой. Но Алекс Фриер не был и дураком. В руках у него был увесистый топорик. Этот топорик всегда сопровождал Алекса в багажнике его старенькой колымаги. «Кто знает, что может случиться, а топорик пригодится всегда», – как-то ответил Алекс на немой вопрос своей жены. Сейчас этот топорик стал его лучшим другом, конечно же, после Губернатора. Губернатора никто не заменит. Это единственное живое существо, которое любит его уже на протяжении нескольких лет несмотря ни на что.

Продолжая медленно приближаться к кусту, позади себя Алекс слышал собачий лай из машины.

«Волнуется. Переживает. Славный малыш!»

* * *

Кристина, которая никогда особо и не любила животных, почему-то тоже привязалась к слюнявой псине. Беспородный пес, в венах которого текла кровь разношерстных предков, растопил даже ее покрытое тонкой корочкой льда сердце. Ожидая Алекса в машине, она пыталась успокоить Губернатора, но почти безуспешно. Пес все также не переставал лаять.

– Тише, дружок, ты слишком шумишь! Тише, – она шикнула на него, и он опять заскулил. В его виноватых глазах читалось, что он обеспокоен.

Алекс тем временем уже почти вплотную подошел к кусту. Маленький серенький кролик попал в самодельную ловушку и стал ее заложником. Эта новость и обрадовала и насторожила Алекса. Его собственные мысли напомнили ему старые присказки из серии «Хорошо да не очень».

«Не мертвяк – этот хорошо. Хорошо да не очень. Кто-то поставил ловушку, это могут быть недружелюбные люди. Это плохо. Плохо да не очень. Кругом, похоже, ни души».

Он прислушался. Тишину нарушала только возня кролика. Никаких признаков других существ вокруг не наблюдалось. Алекс достал армейский нож, другой рукой взял зверушку за уши.

Прошла всего пара минут, как он уже был на пути к машине, а за поясом у него висела свежая кроличья тушка.

«Сегодня пируем», – сдержано, без особых эмоций подумал он.

* * *

Старенький седан серого цвета неторопливо продолжал свой путь.

– Как вы заметили его? – поразилась Кристина.

– Если не будешь внимательной, девочка, не выживешь. Запомни это.

– Я внимательная, – уязвленное самолюбие выдало себя тоном, которым Кристина это произнесла. – И не зовите меня девочкой, меня это раздражает.

Алекс усмехнулся.

– Я не понимаю, – она развела руками, – как можно было его заметить? Он же такой маленький!

– Думаешь, я заметил его? Я заметил движение в кустах, – снисходительным тоном произнес он.

Она удивленно на него посмотрела.

– Движение? А если бы это был один из этих? Вы ненормальный? – она нахмурила брови и уставилась на него так, как будто он был ребенком и нес бессвязный лепет. – Я бы никогда не пошла проверять, – она покачала головой и отвернулась.

– Ну, осталась бы без обеда!

– Я не ем живых существ!

– Да он уже не очень-то похож на живого.

Кристина закатила глаза и демонстративно отвернулась. Она раздражала Алекса своим высокомерием, но было в ней что-то, что напоминало ему себя в молодости.

– Если будешь так рассуждать, рано или поздно станешь одной из них. Свои страхи нужно встречать лицом к лицу, – Алекс сильнее сжал руль, – и с дубиной наперевес!

«Чокнутый», – подумалось ей, но уголки рта выдали желание улыбнуться.

15 (ПОСЛЕ) Красная лампочка

– Ах, милый, очнулся, – белокурая нимфа подмигнула ему и, звонко рассмеявшись, растворилась среди деревьев. Он протянул к ней руку, в надежде ухватить, хоть край ее платья, но ее уже и след простыл. Откуда-то издалека лилась электронная музыка. По звукам, Кулькен скорее бы решил, что находится на космическом корабле, нежели в лесу.

– Откуда у эльфов такая музыка? – хрипло прошептал он. Падение с лошади давало о себе знать. Наверное, он был без сознания несколько часов. Найдя в себе силы подняться, большой босс отряхнул свой камзол от листвы и огляделся. Лес, как лес. Вот только музыка никак не вписывалась в осматриваемый им пейзаж. Нетвердой походкой он пошел вслед за нимфой. Видимо, при падении Кулькен сильно ушиб бедро. Правую ногу он почти не чувствовал, хотя идти мог. Впереди мерцали какие-то огни.

– Они что-то празднуют. Интересно, пригласят ли меня к себе? – шепот, поглощенный водоворотом звуков был едва различим.

Лес не ответил. Зато нога вновь дала о себе знать. Кулькен решил, что рана может быть серьезней, чем он оценил ее первоначально. Ему все труднее и труднее было переставлять ее. В какой-то момент даже показалось, что он топчется на одном месте. Музыка не становилась громче, огни не становились ближе.

– Может этот лес заколдованный, а эльфийка ведьма? – спросил он у своего Я. Я ответило ему отрицательно. Я всегда знало лучше, и большой босс доверился ему.

Ветки хрустели под ногами, птиц не было слышно. А музыка пугала его все больше и больше.

– Ну не может быть у эльфов такой музыки. Не может! Или может? – на такие глупые вопросы Я принципиально не реагировало.

Вдруг к музыке примешался еще какой-то звук. Он раскатами грома загрохотал где-то совсем близко. Кулькену показалось, что под ногами у него разверзается пропасть. Он весь обмер от страха. Все-таки Я ошиблось. Он угодил в лапы к лесной ведьме, и теперь земля поглотит его целиком, не оставив ни малейшего напоминания о его прибытии в эти края.

Почти так все и произошло.

* * *

Он приземлился на пол, больно ударившись своим достаточно большим задом. Сверху на него что-то свалилось. А затем еще что-то, и еще. В первую секунду он решил, маленькая лесная змейка свесилась с упавшего на него дерева и сейчас вцепится ему в лицо. Но уже в следующую секунду понял, что это всего лишь usb-кабель. Выбравшись из-под спинки кресла, которой его накрыло при падении, Кулькен протер глаза и уставился на свой кабинет. После обеда тот всегда наполнялся ярким солнечным светом, который отражался от множества глянцевых поверхностей. По затекшей ноге бегали безжалостные ежики, которые с каждой секундой кололи его все сильнее и сильнее. Не до конца еще понимая, что же все-таки произошло, он доковылял до дивана и, плюхнувшись на него, запрокинул голову. Больше всего его расстроило то, что нимфа из сна ускользнула. Хотя, если быть честным, это он проскользнул в сон, чтобы хоть на пару секунд вновь увидеть ее.

– Провела меня, проказница? – спросил он загадочно улыбающуюся нимфу с плаката, висевшего на противоположной стене.

* * *

Отойти от такого разочарования Кулькен смог лишь спустя четверть часа, более-менее собрав мысли в кучу. Немало этому поспособствовал свежезаваренный кофе. Мысли о потерянном сне и падении с кресла на колесиках сменились мыслями о том, что включилось аварийное питание. Он только сейчас заметил, что над дверью горит красная лампочка, а это значит, что здание питается от резервного генератора.

– Разве они до сих пор все не исправили? – спросил он сам у себя. – Или запасник только недавно включился?

Кулькен никогда ни в чем не было уверен. Сказать, что у него были проблемы с принятием себя и окружающей реальности, значит, ничего не сказать. Если что-то его расстраивало, он мог перестать думать об этом только переключившись на какую-то другую более интересную мысль. Этому приему научил его доктор Браламонтс. Хотя даже это не всегда ему помогало. Некоторые неприятные мысли были похожи на прилипшую к скамейке жвачку, в которую вляпываешься, а потом никак не можешь оторвать от одежды. Она просачивается между волокон, и кажется, что ничто никогда ее оттуда не вытащит. Также было и в этот раз.

«Лампочка горит давно. Что-то случилось, а я все проспал!»

Я в ответ на это только фыркнуло.

«Да, точно. Не могло так получиться, что питание накрылось к моменту моего пробуждения».

Я отмахнулось.

«Не нравится это мне…»

Встав с дивана, Кулькен направился к месту своего падения, чтобы исправить его последствия. Приведя кабинет в нормальный вид, он выдернул наушники из компьютера, и теперь комната была не только залита светом, но и звуками, похожими на те, что он слышал во сне.

– Почему же техники медлят? – он опять посмотрел на красную лампочку. – Почему мне еще не доложили? – и тут взгляд его упал на календарь.

Ладони вспотели, по спине пробежал целый табун мурашек.

– Мой день Рожденья! Мой дурацкий день рожденья! – Кулькен почти плакал. – Они выманивают меня из кабинета, чтобы я вышел разобраться, в чем дело! Знают ведь, что я просто так не пойду.

Накануне вечером Кулькен пропустил визит к доктору. Он так сильно боялся дня «икс», что за всю неделю не нашел в себе сил ни разу выйти из кабинета. Он находился в стадии, которую доктор называл «снежный ком», когда начинаешь идти на поводу у желания отсидеться, а потом уже просто не можешь заставить себя выйти. И чем дальше, тем сложнее. Также бывает со студентами-прогульщиками. Чем больше они прогуливают, тем сложнее потом прийти. Появляется чувство стыда и неловкости, которое непросто перебороть, пока не станет слишком поздно, пока не подкрадется сессия, и откладывать будет уже некуда.

– Доктор будет в ярости, доктор будет в ярости! – Кулькена затрясло. Вцепившись руками в волосы, он зажмурился. – Дыши! Дыши глубоко! – приказал он себе. Опустившись на кресло на колесиках, Кулькен начал шептать слова детской считалочки:

– Раз, и свет вокруг погас… два, такая вот, дружок, судьба… Три… в окошко посмотри…

Начиная приходить в себя, он попробовал восстановить события последних дней. Хотя для людей, почти живущих на работе, нет такого понятия как дни. Они делят время неделями. Живут с понедельника по пятницу, а затем небытие. У кого-то приятное, у кого-то не очень.

– Это важно, – прошептал Кулькен себе под нос. Что было на этой неделе? Кларест и Дорф… Игры, я играл по сети. Просматривал резюме… – он загибал пальцы. – Читал новости… играл… Читал про съезд эльфоманов, – пальцев на руке не хватало. – Дальше отчеты, отчеты, отчеты, играл. Брр… – встряхнув головой, он словно отогнал лишне. – Вчера мне названивал доктор. Я отключил телефон и сел играть. – Кулькен потер лоб. – Что же теперь делать?

Красная лампочка все еще горела.

Он взглянул на значок wi-fi в уголке экрана.

«Сети нет, – на лбу проявились морщинки. – Нет до сих пор или нет опять? Что вообще происходит?»

Взгляд вернулся к лампочке.

«Отрезали меня от мира, wi-fi отрубли, со светом непонятно что…»

«Так может быть, выйдешь, а? – сказало суровое Я. – Не будь идиотом, они наверняка старались устроить тебе сюрприз, а ты сидишь тут как крыса и трясешься от страха».

Суровый тон внутреннего Я сменился уверенным дружественным голосом доктора: «Кулькен, ну что такого страшного может случиться? Выйди за дверь, они наверняка тебя заждались».