Текст книги ""Фантастика 2025-194". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Андрей Первухин

Соавторы: Робин Штенье,Михаил Баковец,Алекс Холоран,Игорь Феникс,Талани Кросс,Анастасия Королева,Дарья Верескова,Денис Тимофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 207 (всего у книги 347 страниц)

Как весть о гибели Пуластьи дошла до Сарасвати, еще сильнее обозлилась она. Обратила богиня речи к народу опекаемому да призвала их идти новой войной на Землю. Первым Агастья, сын Пуластьи, откликнулся. Собрал он войско огромное и повел его за Врата. Вновь лилась кровь обоих цветов, вновь хороводила смерть да сражались тени с чудовищами из праха поднятыми. Стонала Земля от их танцев, и стон ее эхом в Авекше отзывался. Не вынесла тех стонов Ями, до последнего Врата закрыть не решавшаяся, дабы мужа из плена вызволить. Вышла она в горы высокие, где Лабиринт Смерти раскинулся, обратила лик к солнцу, с ним навечно прощаясь, да сложила ладони, силу от Ямы полученную призывая. Тот же час закрылись Врата, мира два разделяя. А на день третий последние свои отряды вернул Агастья обратно в Авекшу, да вражда на том не закончилась. Многие отчаянные проходили сквозь разломы во Вратах и сеяли ужас в людских поселениях, но найти Ями, Яму и Браму все никак не могли.

Ненависть зрела и в сердцах огненных магов. Все им силы хотелось да похода в реку чужую, дабы отомстить обидчикам и на их землях уже хаос устроить. За Пламенем Изначальным руки их тянулись, да не знали, что в пламя то горечь души бога Огня излита, вот и обжигались да выгорали – кто до смерти, кто без остатка. Друг с дружкой ссорились да реку делили, и все силились Цветок Огненный воссоздать, что чудился предкам их в гибели Ти Нагарама, а потом при свете костров в преданиях из уст в уста передавался. Все казалось им, что Цветок Огненный станет на все ответом, на все беды их решением верным.

С грустью смотрел Агни на племя людей. Как ни гневался он на них из-за попыток создать Цветок Огненный, а все надеялся, что сгинут однажды из их душ посеянные страхом и смертью семена зла. Но не мог его огонь справиться с этой напастью, как и воды реки белой, и только оставшееся с ним сердце Калки пылало болью за свой народ, который так и не перестало любить. Как не досадовал бог Огня на избранного своего, как ни корил за судьбу детей своих, а все ж, потеряв их, понял, отчего тьма в душе Калки проросла. Если уж бог с ней не справился, ему ли человека судить? Да что поделать тогда? Как вызволить Виджая, силы своей боявшегося? Как снять проклятие с Кирана, когда так черна душа Калки, что слова злые воротить не захочет? Как научить людей добру? Не знал Агни, а сердце любящее все пылало да плакало.

«Оно! – осознал бог. – Оно сможет и с тьмой справиться, и разрушение обуздать, и людей простить!»

Посмотрел он в сторону Врат посреди Изначального Пламени вставших и улыбнулся. Сжал сердце Калки в ладонях огненных да попросил реку белую душу новую для него создать и дыханием своим в сердце то вложить. Понимал, что боги младые не скоро рождаются, стало быть, есть и ему время для битвы последней приготовиться.

Глава 30
Искусство

Показалось, он возится с замком в зону телепортации бесконечно долго, растрачивая впустую драгоценное время. И все же в голове никак не укладывалось, что оно действительно ограниченно – где-то там грохотом барабанов начатого векшами ритуала тикали часы, и стрелки неумолимо приближались к финалу. Дэн не знал, почему именно барабаны, он мало знал о ритуалах соседей, впрочем, как и любой другой творец. Главное, разбирался в местных, один из которых скоро должен пройти в Шамбале, завершив веху Врат. Конечно, Дэн их только закроет, но отчего-то верилось, что потом про них уже никто не вспомнит, даже злобная векшская богиня.

Мила просто невероятно стойкая, раз смогла столько продержаться, причем без браслетов, в то время как они Изначальным Пламенем травились и творили такое, что вспоминать стыдно. Ничего, Ян как-нибудь переживет, а сам Дэн скоро искупит все свои ошибки. И судя по недавнему звонку Макса, сообщившему о привязке последнего места Силы к жрице реки, «скоро» совсем не метафора – чистильщики уже начали подготавливать место для телепорта в Шамбалу, где Дэн, наконец, закроет Врата.

Ничего, у него еще было немного времени – час или чуть больше, но теперь точно только для них двоих. С формальностями покончено: союз узаконен, завещание заверено, даже с чертовым замком разобрался. Оставалось найти Лану, потому что в комнате, где Дэн ее оставил, девушки не оказалось. Пошла искать его и заблудилась? Уйти совсем вряд ли могла бы…

«Нет, – успокоил он сжавшееся вдруг в панике сердце, – она не уйдет. Она останется. Это я скоро уйду…»

Так и пришлось ходить от комнаты к комнате, проверяя каждую открытую дверь, пока не обнаружил Лану в той, что отвел под художественную мастерскую и закрыл сразу же после памятного визита Николаса Тернера. Как она сюда попала? У Чолиты не было ключа, да и вообще домработница здесь не появлялась последние два месяца. Стоило спросить напрямую, а не, как обычно, строить бесполезные догадки. Потому Дэн открыл дверь и шагнул внутрь.

Лана сидела перед той самой картиной, на которой ее тело распадалось хлопьями пепла. На ней была одета та самая белая футболка, которую Дэну всучили у Макса дома, где не нашлось ни одной свободной черной его размера. Он собирался ее выкинуть, но бросил в ванной в корзину с грязным бельем, а раз Чолиты нет, никто не мог отправить ту в прачечную. Однако футболка сияла чистотой, и кроме нее, не похоже, чтобы на Лане было что-то еще.

«Об этом тоже надо спросить» – вздохнув, подумал Дэн.

Любимая обернулась и показала ему папку, что держала в руках.

– Чье это? – спросила она улыбаясь.

Картонную папку-скоросшиватель с разрисованной акриловыми маркерами обложкой Дэну вручила мать, когда отец отказался от исцеления, ничем не мотивировав свое решение. Они поругались, и Дэн по своей старой-недоброй традиции в любой непонятной ситуации пользоваться магией отца усыпил, а потом уже вылечил. Мать как раз застала его, когда он собирался сбежать, чтобы не продолжать выяснять отношения и не психовать еще больше. Она заставила Дэна проехать с ней чуть ли не через полгорода, потом целый час водила по своему офису с экскурсией, рассказывая какие-то бессмыслицы о работе и художниках, с которыми сотрудничает ее галерея, о коллеге Делайле Фокс, о «проклятых» картинах, которые та собирает, а когда поняла, что он успокоился, отвела в кабинет и всучила эту папку. Объяснять зачем не стала, мол, прочтет и разберется. Дэн не то чтобы забил на ее не озвученную просьбу, просто случая открыть так и не представилось.

– Мамино, – ответил он и нехотя добавил: – Она туда сказки записывала, которые мелкий Илья нам время от времени рассказывал. Илья – это мой младший брат.

– О! – восхитилась Лана. – Так Кот еще и Баюн! Хотя Чешир вполне на эту роль подходит.

– Ты его знаешь?

– Конечно! Он же в DrugMetal на пару с Сеней поет. А вы и впрямь похожи… О-о-о… Так это он с Шаной спал, да?

Дэн коротко кивнул, не желая развивать эту тему. Конечно, о случившемся тогда тоже стоило поговорить, но время!..

– Вы же с ним помирились? – настороженно спросила она, по-своему истолковав его угрюмость.

– Да, – поспешил заверить Дэн. – Да, мы помирились. Я даже проклятие с него снял… – он осекся, но заставил себя продолжить: – Я… я его проклял. Ну, не совсем я, а Калки. А лично всего лишь пару раз чуть не прибил, сначала амулет защитный сломав, потом разбитое проклятие едва не срастив… И тебя тоже чуть не убил… Чуть-чуть не серийный убийца…

Лана, отложив папку в сторону, вскочила на ноги и в одно мгновение очутилась рядом с ним, обняла, прижавшись к груди.

– Эй, – мягко и при этом настойчиво сказала она, – ты никого не убивал. Не наговаривай на себя. Ты не Калки. Ты – Денис Давыдов, и несешь ответственность только за свои поступки. А раз проклятие снял, значит, искупил сделанное ранее.

– Да? – горько усмехнулся он. – А с тобой тогда как быть?

– А меня ты от Дерека спас! Жутко, правда, но… Спасибо. Я ведь тебя так и не поблагодарила?

– Не стоит, – Дэн бросил украдкой взгляд на картину и заставил себя улыбнуться. – Пойдем лучше тебя переоденем.

С прошлого раза у Ланы появилась собственная гардеробная, и пока она выбирала себе одежду, Дэн решил заняться тем же – в Шамбале лучше оказаться при полном параде. Ряд черных костюмов, похожих на броню из-за навешанных на них защитных рун, больше не вызывал желания в них облачиться. Хотелось чего-нибудь попроще, да только ничего другого он, как вернулся из Лабиринта Смерти, не держал.

– Выпендрежником был, выпендрежником остался, – пожурил он себя и, взяв ближайшую вешалку, пошел одеваться.

Через несколько минут он вышел на половину Ланы, проверить, как у нее дела, но девушки нигде не обнаружил. Ряды и стопки одежды казались нетронутыми, заставляя подозревать, что дверь и папка случились не просто так.

– Дэн! Иди сюда! – не давая подумать об этом как следует, позвала из комнаты Лана.

Он вышел, но ее там снова не было.

– Сядь на кровать и закрой глаза! – голос звучал близко, а веселость в его тоне заставила улыбнуться – когда ей нравилось так дурачиться.

Оживить счастливые воспоминания – что может быть лучше для прощания? Потому он без лишних вопросов подчинился и вскоре почувствовал ее ладони на своих плечах.

– Сказала бы «прости», но не жду, что ты меня простишь, лишь надеюсь, однажды поймешь. Только и «прощай» говорить совсем не хочется. Может, остановимся на «когда-нибудь»?

Голос звучал грустно, и все чувства орали о том, что Лана говорит абсолютно серьезно, а потому ее надо было остановить. Только тело не слушалось, глаза не открывались, пальцы не шевелились, сколько бы он ни орал на них внутри своей головы. И Лана, не давая шанса освободиться, поцеловала его в губы, опрокидывая во тьму.

Дэн очнулся, потому что нестерпимо горело плечо, подорвался на кровати, дернул рубашку с пиджаком и, кривясь от боли, уставился на кровоточащий силуэт истлевшей в ноль руны «Обмена жизнями». Макс! Вот чего он в прошлый раз по плечу стучал, а потом отвлекал как мог, а Дэн и рад был отвлечься! И раз руна выгорела, значит, Макс либо смертельно ранен, либо мертв. Почему? Решил начать в одиночку, не полагаясь на «Обмен»?

– Лана! – вспомнил он и заорал: – ЛАНА⁈

Никто ему не ответил, даже эхо. Надо было бежать в кабинет, пытаться телепортироваться к ней или проводить ритуал поиска, если так не пустит. Но когда он добрался до нужной двери, обнаружил, что той нет. Она просто испарилась, как и внутренности кабинета, оставив лишь бетон и местами обваливающуюся штукатурку. Теперь вся его квартира представляла из себя сплошное слепое пятно, а он без крови Брамы никак не мог воспользоваться здесь магией.

Не сдержался, припечатал кулаком в стену, но только один раз – автоисцеления тоже больше не было, и саднившая содранная кожа заживать просто так не собиралась. Осталось только безумно быстро мчащееся вперед время, когда он никак не мог придумать, что теперь делать.

– Илья… – вспомнил Дэн, разглядывая свою кровь. – Илья должен знать. Он видел. Он сам говорил, что видел!

И ведомый новой надеждой побежал к выходу, потому что произошедшему в вероятностях не обязательно сбываться. Нельзя сбываться. Никогда.

Глава 31
Десять из десяти

Оказавшись запертой внутри своего же тела, которое теперь не подвластно, Мила впервые по-настоящему испугалась. Она была в шоке от того, что творила под воздействием богини Воды, была потрясена, взволнована и обеспокоена. Ее сжирало чувство вины и тревоги, но такого страха, как сейчас, она не испытывала никогда. Этот животный ужас сковывал не хуже цепей, которые оплели ее руки и ноги. Потерять контроль над телом – это только половина беды. Хуже всего ощущалась беспомощность, с которой невозможно смириться, потому что тело подчинялось чужой воле. Ее руки, некогда писавшие чудесные картины теперь вычерчивали руны, которые принесут боль, страдания и, скорее всего, смерть ее близким. От этого замирало дыхание, и немели конечности.

Рассмотреть, что происходит, выходило с трудом, и Мила уже почти отчаялась вернуть контроль и хоть одним глазком подсмотреть, где она и чем занята. Обрывки образов, которые получилось выхватить, когда богиня увлекалась делами, удалось составить в единую картину. В отражении зеркала Мила рассмотрела себя или, точнее, того, в кого ее превратил плен. Некогда роскошные рыжие волосы посинели и обвисли плетьми. Разводы на глазах она поначалу приняла за синяки и тени, падающие на лицо, но потом осознала, что это синяя краска. Хотя наверняка и темные круги под глазами имелись, ведь заточение никого никогда не превращало в красавицу. Впалые щеки, неживые глаза и безумие, сочащееся наружу – это все не ее, это все из-за богини. И хоть Мила понимала, что уродливым монстром ее сейчас делает не отсутствие красоты, а присутствие богини-захватчицы, все равно разозлилась.

В кого она превратилась? Богиня сделала ее убийцей, марионеткой и чудовищем, внешний вид которого искажался все больше.

Злость придала сил. Мила попыталась встать, схватилась за решетки свой ментальной клетки, и, поняв, что богиня чем-то увлечена, попыталась ослабить браслеты на запястьях. Замки были надежными, но и руки у нее были ловкими, изящными. Художница, как-никак. Пусть это и кажется теперь далеким сном. Она прижала большой палец и попыталась высвободиться. Браслет больно царапал кожу, впиваясь в кость, но она продолжала тянуть. Даже если сломает палец, это будет того стоить. Даже если палец сломается в реальности – пускай. Но нужно попытаться сбросить оковы.

И вот когда уже почти получилось, она почувствовала щекочущий колючий звон вокруг и, оглядевшись, только спустя пару секунд поняла, что это был смех. Богиня опять проявила себя. Стояла и усмехалась. Хищный оскал давал понять, что любые усилия напрасны.

– Хочешь сбежать? Побороть меня? – с издевкой произнесла та, и Мила бросилась на нее. Решетки никуда не делись, как и цепи, но что еще оставалось?

– Не трепыхайся, птичка в клетке. Все равно ничего не выйдет. Я закончила что хотела.

И Мила увидела все глазами, которые теперь принадлежали богине. Та встала на ноги, расправила складки длинного пышного платья, поправила корсет, который даже сейчас прекрасно подчеркивал истощенное борьбой и тревогами тело, придавая ему стати и изящества. Затем она сделала взмах рукой, открывая разлом, и с грацией кошки шагнула в кабинет, уставленный массивной мебелью. В приглушенном освещении Миле удалось рассмотреть хрупкий силуэт в белой футболке с книгой в руках. Поначалу она не поняла, кто это был, но потом сердце словно сдулось, как проткнутый воздушный шарик. У него больше не осталось сил биться, но все-таки оно продолжило стучать в груди, а изумленная пленница впервые обрадовалась.

– Лана… – на выдохе прошептала она.

Не так она себе представляла их встречу, но обрадовалась и тому, что получилось.

Лана, конечно, тоже заметила гостью, но не спешила приветствовать. Вела пальцем по странице книги, на обложке которой было написано «How to pick the perfect name for your baby», и найдя что-то интересное, едва заметно улыбнулась. Закрыла книгу и перевела взгляд на богиню.

– Опаздываешь… – произнесла она и поднялась.

Огромные белые крылья распахнулись за ее спиной. Алые и золотые руны вспыхнули, украшая каждый сантиметр перьев. Но не успела Мила полюбоваться зрелищем, как Лана вплотную приблизилась. Богиня попыталась отмахнуться, но не успела – Лана уже положила руку ей на плечо, и через мгновение они все оказались в Шамбале. В каком-то знакомом и как будто одновременно совершенно чужом месте.

Лана отстранилась так же быстро, как секундами ранее приблизилась, и заняла боевую стойку, выкидывая вперед щит из светящихся огненных сфер. Мила почувствовала, что богиня растерялась и даже ощутила нечто вроде испуга, но тут же нашлась.

– Эти фокусы тебе не помогут, девочка.

– Не соглашусь, – ответила Лана. – Ты уже играешь по моим правилам.

Богиня фыркнула, но сделала шаг назад. Мила поначалу решила, что это хороший знак, но тут же поняла, что та лишь занимает более удобное положение для атаки. Удар вышел сильным, но Лана ловко его избежала.

– Не так уж ты и проворна, – выкрикнула она. – Древняя, закостенелая старуха, укравшая чужое тело.

И в чем-то она была права. Ловкая, отчаянная и быстрая Лана легко уходила от смертоносных плетений богини. Та, конечно, тоже не давала себя в обиду, но было понятно, что Лана сдерживается. Бейся она в полную силу – все получилось бы иначе. Почему же она медлит?

Но ответ был очевиден. Она боится покалечить… Надеется, что вторгшаяся будет изгнана, и тогда тело вернется законной владелице. Мила была благодарна подруге за это, но так зла на богиню, что сражайся Лана в полную силу – нисколько бы на нее не обиделась. Даже наоборот, крикнула бы ей из глубин своей клетки, что все хорошо, что надо победить эту тварь любой ценой.

Но богиня, кажется, тоже догадалась, что Лана больше уходит от атак, нежели нападает. Начала провоцировать, чтобы вывести ее из себя, чтобы Лана разозлилась и ошиблась.

– Ты хоть и молодая, а бесполезная. Сражаться не умеешь. А что будет, когда твой любимый братик придет и выбьет из тебя дурь? А?

Лана не ответила, постаралась сохранить спокойствие.

– Он теперь на моей стороне. Моя шавка. Марионетка. Как и твоя драгоценная подружка, чью тушку я забрала себе. А скоро заберу и твою. В качестве сувенира, – смеясь, произнесла она и вновь атаковала. – Кстати, из новенького. На моем счету еще и труп твоего отца. А скоро там будут все, кого ты знаешь!

При всем спокойствии Ланы, атаки стали изощреннее, а защита крепче. Щит из огненных сфер засиял и стал плотнее.

Но тут раздался гонг, и послышались голоса.

«Векши… – посетила догадка. – Это они…»

И воспользовавшись секундным замешательством, Лана взмахнула руками, щит полыхнул еще ярче, ослепляя, и рассыпался на множество оживших сияющих золотом бабочек. Шелест их крыльев заполнил, казалось, все пространство и отдался эхом от гонга, затмевая стихающий гул от него. Алые и черные руны, испещрившие крылышки, легли естественным узором, и из глубин сознания Милы вырвалось давно угасшее желание вновь взяться за кисть и не выпускать ее, пока холст не оживет так же, как только что ожил щит из огненных сфер.

Все произошло так быстро, что она не сразу поняла, что осталась одна. Не в Шамбале, а в своем теле. Как в замедленной съемке она наблюдала, как в Лану летит смертоносная руна, которую богиня успела выпустить за мгновение до того, как ее вышибло из тела. Но несмотря на сильнейшую финальную атаку подлой богини, Лана все-таки избежала смерти, хоть и не без травм. Она ухватилась рукой за бок, скривившись от боли, но почти сразу же молниеносно перенеслась к Миле, нависнув над ней.

А Мила, отвыкнув от того, как управлять своим телом, так и не успела перехватить над ним контроль. Но зато успела осознать вторую простую мысль.

«Я умираю…»

И в подтверждение этому ощущение полета и слабости сковали плоть. Долгожданный контроль, который она так хотела вернуть, вновь был невозможен.

Мила начала падать и, боясь провалиться в темноту, попыталась что-то напоследок сказать, но и это оказалось ей не подвластно. Голос звучал лишь в ее голове, а губы так и не пошевелились. И прежде чем сомкнулись глаза, она увидела золотое свечение, пульсирующее и обволакивающее, не дающее упасть. Сапфировые вкрапления поблескивали и убаюкивали своим сиянием. И как она не пыталась сосредоточить на них взгляд, глаза все равно закрылись, и сознание унеслось прочь.

Но было так хорошо и приятно, что она не стала возражать.

Глава 32
Задачка на логистику

Очнувшись, он обнаружил, что волны сбили пену для его колыбели и укачивали под тихий напев, идущий от изголовья, и было так спокойно и уютно, что веки сразу же сомкнулись обратно. Тяжелая голова казалась неподъемной, и каждая клеточка тела шептала о необходимости отдыха, мол, хватит с него, заслужил немножко покоя, немножко спокойствия, немножко еще послушать божественную колыбельную, немножко не умирать. Но слева в груди горел и пинался жаркий огонь, не давая снова заснуть.

«Посмотрите-ка на него, – шипел огонек. – Отдых он, видите ли, заслужил! А Денис заслужил напиться векшской крови? Или, может, Макс оказаться проткнутым тенями? Про Людмилу вообще лучше не вспоминать, да? Не, ну а чо, живы да ладно? А знаешь, кто мертв? Нет, дубина, не ты – Финн Феллоуз мертв. Помнишь же признание Дениса про Последнее испытание? Кто кровь его прольет – выгорит! Сечешь? И не надо мне тут, что Денис не выгорал, это был эффект от „Пальцев Смерти“ и прочие бла-бла! Он тебя, конечно, побил тогда, но не до крови ж! Хреново стало не из-за этого, а из-за разбитого амулета! Вот Финн – этот кровь пролил. Сечешь? Сечешь, блин? Или уснул уже, пока я тут распинаюсь?»

Не спал – думал, какого черта здесь забыл демон Максвелла. Но нет, шипел и матерился вовсе не бог Огня – ему сюда никогда не проникнуть, да он бы и сам не стал пытаться. Совесть шипела, родимая, разгоняя покой и уют этого места. Не могла никак смириться, что до конца все не проконтролирует, не убедится, что остальные выжили, а там до выживания еще руны не хватало и зачистки подземелий Шамбалы, аккурат рядом с Храмом Огня.

Огня-огня… Не призвать бы…

Он перегнулся через край волны и свалился по ней вниз, удивляясь, почему не намок. Уперся руками и коленями в пружинистое желе под собой, открыл глаза. В синеве отразился знакомый до оскомины протодравидский пацан с вьющимися отросшими до плеч волосами. Тряхнул головой, прогоняя наваждение. Картинка зарябила. Зажмурился и, стукнув по ней кулаком, приказал:

– Меня давай! Меня!

Снова открыл, присмотрелся. Волосы короче, кожа светлее, но в чертах как будто не поменялся. Хотя похож, по крайней мере на того, каким был в детстве. А все равно не то! Но в очередной раз ударить по отражению не успел, ведь от колыбели позвал мягкий женский голос:

– Илюшенька…

Взгляд пополз вверх, споткнулся на ее отражении и застыл. Золотистая кожа, молочные вьющиеся локоны спускаются до пояса, и платье в тон лишь подчеркивает их красоту – ее красоту в обрамлении созвездий и далеких туманностей.

– Илюша, – снова позвала она, и он, наконец, поднялся на ноги.

Образ рябил, меняясь знакомыми обликами женщин, которым не посчастливилось приводить его в мир, пока не остановился на Светлане Анатольевне. И губы его сами собой вымолвили тихое:

– Мама…

Она нежно улыбнулась и поманила длинным пальцем, и ноги поспешили в ту сторону. И все же он сумел остановиться, не посмев броситься к ней в объятия. Такой маленький, такой ничтожный перед ее красотой и величием. А река встала перед ним на колени и коснулась прохладной ладонью щеки.

– Теплый, – прошептала она, и из прозрачно-голубых глаз скатилась одинокая слеза.

Он попытался отстраниться, но ее свободная рука мягко и крепко схватила его за плечо.

– Не надо. Твой брат был так горяч, что от него ледяные моря кипели. Поостыл теперь, очеловечился…

Последнее прозвучало почти обвинением, и сразу вспомнились вздохи демона Максвелла с его «Какой же ты… человечный…» Скажешь в ответ: «Но мы люди!» – прозвучит как вызов.

– Я не умер?

– Нет.

– Ты?..

– Не я… – Уголки губ поползли вниз, и рука опустилась на второе плечо. – Девчонка. Связала потоки, не дав душе улететь в круг, мне осталось всего ничего – воссоздать тело.

Н-да… Отличный из него спаситель получился – самого, считай, из круга притянули. Зачем, интересно? Он же ей не нравится. Чтобы не брать на себя долг, который невозможно оплатить? И почему этот аспект сделанного дошел до него только сейчас?

– Но ты… Ты ведь не выделяешь никого из своих детей, – попытался он спрятаться от одних вопросов за другими.

– Я отвечаю на их молитвы по мере сил своих, а за тебя молились так истово.

– За Кирана? Это было давно…

– Не только за него. За каждое твое воплощение, но особенно за последнее.

Она взмахнула рукой, и по небу за ней развернулись экраны. Один из них по щелчку пальцев приблизился, и на нем появился Алекс, подстриженный и гладковыбритый, отчего показавшийся моложе своего возраста, но дата внизу говорила, что видео сделано не так давно – незадолго до фатального столкновения с Финном Феллоузом. Ну хоть одет в привычную кожанку и футболку с принтом группы.

– Всем привет! – без тени улыбки начал друг. – Я Алекс Кузнецов, басист группы «DrugMetal», которую вы, надеюсь, слушаете и даже бывали на концертах. А раз так, то знаете, что наши вокалисты – те еще хлюпики, соревнующиеся в том, кто кого переболеет. Но если Арсений свою хворь поборол, то вот с Чеширом не все так просто. Дело в том, что Котяру мы уже больным подобрали с самого начала, но благодаря родителям-врачам он принимал экспериментальное лекарство и как-то держался. Да-да, это его вы с веществами частенько путали. В общем, сейчас у Илюхи обострение, и говорят, что спасти его может только чудо. Вы меня знаете – ну, раз подписаны, значит, знаете – как и то, что я в черта лысого не верю, не то что в чудеса. Но тут… нормальные варианты бессильны, поэтому предлагаю вам вместе со мной призвать это самое чудо. Ну а вдруг?

Он поднял альбомный лист с хештегом «#ИльяЖиви».

«Да кто, блин, на такое купится? – подумал Илья. – Нет, конечно, то что Алекс побрился и подстригся уже само по себе оно самое – призываемое, но блин!..»

А изображение на мониторе уже сменилось, показывая молчащую Наташу, держащую в руках тот же самый альбомный лист. Потом она его перевернула, показав новую надпись: «И прости меня». Затем к ней подошел Ромка и вернул искомый хештег. И ладно бы просто члены банды поугарали, но следом появилось новое видео и симпатичная шатенка на нем подняла такой же хештег и заговорила:

– Меня зовут Диана Васильева, и я слушаю «DrugMetal» еще с тех пор, когда про нее мало кто знал. Еще школьницей наткнулась на аудиозапись в уютной Вэкашечке, с тех пор они из плейлиста моего не вылезают. Благодаря этим песням я смогла одолеть учебу и ординатуру, а потом устроиться на свою нынешнюю работу. Если честно, мне Чешир сначала не нравился – много внимания на себя от парней перетягивал, но потом поняла, что неправа, а Илья написал кучу крутых треков. Так что, Чешир-сан, – она помахала заветным листом, – приезжал к нам в «Здравницу», – подмигивание, – мы тебя мигом вылечим'.

На ней все, конечно же, не закончились, и следом шли другие люди, чаще девушки, нежели парни, но много, и говорили приятное, незаслуженно приятное, и призывали жить. Прослезился бы, если б не место, где оказался.

– Молитва может принимать любую форму, когда идет от сердца, – заметив его замешательство, пояснила река и снова щелкнула пальцами. Экраны скрылись, и она мягко, но настойчиво заставила Илью посмотреть на себя. – Их было много, год за годом, столетие за столетием, а я ничего не могла сделать, пока Калки не снял проклятие. И в сравнении с их количеством воссоздание тела такая мелочь, что моей милости хватит на одно твое любое желание. – Он не успел обрадоваться, когда ладонь закрыла ему рот. – Не спеши выбирать руну. Ее я отдам. Нет, не просто так, но с умыслом. И не только ее – раз уж девчонка теперь не сможет, в случае чего, стать моим аватаром, придется положиться на ваш с Ним план, но с моими дополнениями. Согласен с таким условием? – Илья кивнул и получил улыбку в ответ. – Хорошо. Теперь подумай как следует и назови свое желание.

Он вернул ей улыбку.

– Я давно размышлял кое о чем… Оно может показаться эгоистичным и не совсем разумным, но…

Тяжесть в ногах слева он опознал сразу – Декстера сложно с чем-то спутать. Пес наверняка переживал из-за того, что отпустил своего человека одного, а тот вляпался в приключеньки. Теперь долго будет ходить всюду хвостиком, стараясь не оставлять даже в сортире. Ну, Илья сам виноват, так что потерпит. Но вот справа что такое давит, сжимая руку, на которой лежит? Неужели в кои-то веки мама добралась в больницу первой? Блин, нехорошо получится, если оставить ее без объяснений, но надо бы поторопиться – время не ждет.

Открыл глаза, осмотрелся. Не больничная палата – эти он в любом состоянии различит. Комната какая-то, светлая и пахнет сладким… Девчачья, что ли? Скосил взгляд и заметил копну белых волос, рука дернулась погладить, но вместо этого разбудил сиделку.

– Прости, – наморщив лоб от собственной оплошности, сказал он одновременно с ее «Ты как?». – Да нормально… Я давно?.. Ну, в отрубе.

Лиза зажмурилась, качнула головой, полезла в карман за смартфоном.

– Четыре часа… Ты точно в порядке? Ничего не болит? Голова не кружится?

– Да точно, точно, – он сел и, потянувшись, зевнул. – Денис не появлялся?

– Не знаю. Мистер Тернер «Купол» поставил и еще какой-то щит, не позволяющий другим сюда зайти.

– Да на меня оно все равно не действует, – Илья беспечно махнул рукой и, поставив ноги на пол, с удивлением уставился на брюки.

Черт побери! Да это те самые брюки, в которых он из дома сбегал перед самым выпадом в череду вероятностей! И пуловер из тех времен! Это его река так приодела, пока обучала рунам, щитам и благословениям? Интересно, а ветровку до кучи не восстановила? Если да, там, случайно, нет в карманах краденных поддельных документов и брелка, сделанного из адресника Чешира, оставленного на память о питомце? Илья его посеял, когда они с Сеней и Лерой пытались Алекса отыскать и нашли на свои шеи. Но извлеченную Николасом пулю взамен не стал оставлять – нафиг такие сувениры, а вот жетончик в форме рыбки был забавным… Вот только сколько не вертел головой, нигде куртки не заметил. В шкафу, может быть? Он бы встал и поискал, да взгляд столкнулся с Лизой, на ней и застыл.

Девчонка, бледная до синевы, что-то силилась сказать дрожащими губами и все никак не могла решиться. Это она себя виноватой посчитала из-за его геройства? Или еще чего? Илья поднялся, отстраненно удивившись: это она успела так вырасти или он мельче стал? Взял ее за подбородок, заглянул в глаза, остававшиеся все такими же прекрасными, даже будучи подернутыми пеленой слез.

– Лизонька, ты чего?

Она вздрогнула и отшатнулась, задев стул, на котором сидела ранее, и Илье пришлось подхватить ее под руки, не давая упасть. Усадил на кровать, дотронулся ладонью до лба – показался холодным. Но это может просто сам горячий, и вообще, говорят, надо губами проверять, ну, вроде как точнее покажет температуру… Что за хрень вообще в голову лезет, а?

– Ты в порядке? – с тревогой в голосе спросил он. – Бледная прям очень. Тебе бы поспать, раз уж я умирать не собираюсь…

Она в ответ пробормотала что-то очень-очень тихо – не разобрать.

– Что?

Лиза сглотнула и повторила немногим громче:

– Я кое-что сделала… Ну, когда тебя из круга тянула…