Текст книги ""Фантастика 2025-194". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Андрей Первухин

Соавторы: Робин Штенье,Михаил Баковец,Алекс Холоран,Игорь Феникс,Талани Кросс,Анастасия Королева,Дарья Верескова,Денис Тимофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 237 (всего у книги 347 страниц)

Глава 37 (ПОСЛЕ) Алое марево

«Трепло, долбанное трепло».

Когда Беркут сел за баранку, его словно прорвало. Какая-то дорожная магия пробила в нем дыру, и из него посыпалось.

Санни раздражала его трепотня, но находиться рядом с Оскаром желания не было. Тот что-то скрывал. Темнил. Выдавал себя за кого-то другого. Врал. Прятался за маской. А Санни всегда чуял чужие маски.

Сам он не притворялся, не прятался. Никогда не выпячивал себя напоказ, но даже этот недотепа Джереми чуял в нем угрозу. И правильно делал. Та сучка в лесу угрозы не почуяла, и это стоило ей жизни.

Вспомнил ее – и что-то внутри зашевелилось.

Неприятно. И странно.

От чего? Почему внутри что-то колется?

– Теперь, когда этот крысак слинял, можно спокойно вздохнуть, – вклинился Беркут, перебивая мысли Санни. – Я давно говорил Оскару, что пора от него избавиться, пока он не избавился от нас.

– Угу, – нехотя отозвался Санни.

– Без него даже дышать легче! А знаешь... – Беркут опять начал что-то рассказывать, но Санни ушел в свои мысли.

В последние пару дней Санни везде чувствовал запах крови, витавший в воздухе. А воспоминания об убитой девке этот запах усилили. Что-то должно случиться. Он чувствовал. Он ощущал это кожей. А рядом с малявкой ощущение усиливалось. И ему показалось – она тоже чует этот аромат.

Они оба тонули в этом алом мареве, оба не могли дышать ровно. Они оказались связанными кровью. Невидимой, еще не пролившейся, но такой реальной для них обоих.

Санни любил кровь, испытывал к ней тягу, похожую на жажду. А малая боялась.

Не удивительно.

«Может быть, она боится не зря? Может, и ты не просто так сидишь здесь сейчас и слушаешь эти бредни? Не хочешь подходить близко к мелкой. Опасаешься, что запах крови снесет тебе крышу».

Санни поморщился. Начал злиться. Сам на себя. Или на какую-то часть себя, которая, задавала неудобные вопросы. А еще колола изнутри. Он бы решил, что эта часть очень похожа на голос совести. Но разве она у него была? Хоть когда-то? Конечно же, нет! Совесть никогда не мучила его. Никогда не убеждала, что кровь на руках – это плохо. Но если это был не голос совести, тогда чей? Санни высунулся из окна и сплюнул.

«Мысли не сплюнешь. И ты это знаешь. Ты сидишь здесь не потому, что Оскар выдает себя за бандита, которым не является. Ты сидишь здесь по другой причине. Запах крови возле малявки слишком силен. Тот самый запах крови, который заставляет твою кровь вскипать, а сердце биться быстрее».

– Заткнись, – Санни процедил сквозь зубы.

– Что? – переспросил Беркут, которого перебили.

– Да ничего, продолжай. Что-то зуб разболелся.

– А-а-а, – протянул Беркут, – в аптечке есть, что нужно. Поройся.

– Я пока обойдусь, может, пройдет.

Но само по себе ничего никогда не проходит, и Санни это прекрасно знал. Ни зубная боль, ни тревожные мысли, ни запахи, которых нормальные люди не чувствуют.

«Если запах крови исходит от девочки, – сказал себе Санни, – то лучше бы ей поберечься».

А другой голос в его голове добавил:

«... а тебе – держаться подальше».

Глава 38 (ПОСЛЕ) Обломок

Обломок пластикового ведра стал ее оружием. Кристина била тюремщика с таким остервенением, что не заметила, как порезала руку. Боли не было, пока она не отпустила окровавленный обломок, чтобы убедиться, что гад, державший ее в западне, больше не подает признаков жизни.

Ей повезло. Первый удар стал удачным и позволил нанести другие. Она слышала, что если пробить сонную артерию, то дальше дело за малым. Не окажи помощь – человек истечет кровью. А она ударила его еще несколько раз в шею. А затем в грудь. Просто так, без повода. Потому что хотелось. Попав в область солнечного сплетения, продрала кожу ниже к животу. Ей это понравилось и, дернув ткань, оборвав пуговицы, стала бить его еще и еще. Ей хотелось изорвать его в клочья, превратить в лохмотья. Но силы уходили быстро, а нервная дрожь била тело так, что она больше не могла нормально дышать. Слышала свои вздохи, стоны и вскрики, ощущала себя наблюдателем со стороны. Не владела собой… Не могла остановиться.

А он недооценил ее. Думал, что у нее нет оружия. У нее и не было оружия, зато было ведро. Кристина выломала кусок его бортика, где пластик был наиболее толстым.

И подготовила почву. Рыдала несколько дней, умоляла, ползала перед ним на коленях, когда приносил еду. Маленькая пьеса для одного зрителя. Зато какой успех! Не будь мир мертвым, подалась бы в театр. Лучшее прослушивание! Самый жесткий на свете кастинг пройден. Теперь ничего больше не страшно. Она победила монстра. И победила свой страх. Сделала ставку на его смерть ради своей жизни и победила!

Рука пульсировала болью. Кристина потянулась к пледу, отрезала от него кусок обломком и обмотала ладонь. Нужно было отдышаться, нужно было прийти в себя.

Закуталась в ткань, уставилась на мертвое тело. Руки все еще подрагивали.

Она прикрыла глаза и попыталась успокоить дыхание. Когда вновь их раскрыла, фонарик уже не горел.

«Гадство…»

Она потянулась к нему, постучала по рукоятке, фонарик моргнул пару раз и вновь погас.

«Долбанные батарейки…»

Кристина вздохнула, отбросила его и опять уставилась на тело.

«Нужно посмотреть, что он принес с собой».

Кристина кинулась обшаривать карманы, корчась от отвращения. Света свечи с тумбочки хватало, чтобы рассмотреть содержимое: ничего полезного, кроме пары леденцов и жвачек. Зато нож, висевший на поясе, был прекрасной наживой. Кристина вытащила его и повертела в руках. На чистое блестящее лезвие было приятно смотреть.

Но тут откуда-то издалека послышались шаги. Сначала она подумала, что ей почудилось, но когда услышала негромкий мужской голос, поняла, что битва еще не окончена.

– Бабс!

Мягкие шаги, глухие. Тот, кто звал ее тюремщика, шел медленно.

– Бабирусса… Ты здесь?

Кристина была почти невесома. Ловко, по-кошачьи переступила через тело, прижалась спиной к стене и замерла.

«Тюремщик был не один! Конечно же, у него мог быть сообщник, как я сразу не догадалась?»

Но ничего… Одного монстра она уже победила, значит, справится и с другим. Да и нож в руках теперь значительно повышал шансы на успех. В теории, победить с обломком пластика куда сложнее, чем с холодным оружием.

Глава 39 (ПОСЛЕ) Карта

Когда Ребекка привела Кулькена, по ее глазам Алекс понял – что-то произошло. Он ждал, пока кто-нибудь начнет говорить, но Ребекка лишь отводила взгляд, а Кулькен мялся и переступал с ноги на ногу.

Алекс с трудом сдержал раздраженный вздох.

– Я… – наконец-то подал голос Кулькен и потупился. – Я не пойду с тобой.

Алекс приподнял бровь.

– И как этот понимать?

– Я пойду в институт вместе с группой. По слухам, там изучают оживающих мертвых, укушенных и все, что с этим связано. Может быть, им удастся найти лекарство и понять, из-за чего все это произошло.

– На кой черт тебе… – Алекс осекся, выдохнул.

– Там от меня будет больше проку…

– Я понял, – перебил он и свистнул, подзывая Губернатора. – Сюда, малыш! Мы уходим.

Пес подбежал, радостно виляя хвостом.

– Ну что, Губер, идешь со мной? Или тоже хочешь остаться с группой? Она явно волшебная, раз все хотят в ней быть! – Алекс нацепил на Губернатора поводок.

– Там я могу быть полезен. По-настоящему полезен, – опять попытался пояснить Кулькен. – На моих жестких дисках много важной информации. Я готовился к этому моменту всю свою жизнь. Я никогда не верил, что это произойдет, но я собирал данные о том, как отстроить мир заново. Какие травы можно использовать как лекарства, что может стать источником энергии. А в институте есть техника, на которой я смогу…

«Попутного ветра в сраку», – хотел сказать Алекс, но сдержался, сам понял, как по-детски это будет выглядеть.

– Счастливо. Отстроите новый мир – звоните.

Развернулся, выругался про себя и пошел прочь. Пес бежал за ним, оборачивался, но Алекс непреклонно тянул его за собой. Внутри было так тесно, все сжималось, резало и кололо. Каждый вдох давался с трудом.

Позади послышались шаги, шелест травы и треск веток под ногами.

– Алекс, стой! – позвала Ребекка.

Он повернулся, она догоняла. Бежала, держа в руках какой-то листок.

«Фото… она вернет мне фото», – уже почти безразлично подумал он.

Ребекка остановилась в полуметре от него и протянула лист бумаги.

– Здесь карта. Там отмечены все безопасные места, о которых мы знаем.

Алекс отстраненным, невидящим взглядом посмотрел сначала на листок, затем на бывшую жену.

– Держи.

Чувствуя себя пустотелой куклой, он протянул руку.

***

Алекс сидел в пикапе и пялился в карту. На заднем сиденье спал Губернатор. Пес вымотался, они оба вымотались. Обратный путь занял меньше времени и потребовал больше сил – Алекс шел, не давая себе продыху. Он стремился к состоянию робота: не думать ни о чем, только идти вперед. Он не особенно рассчитывал, что брошенный пикап еще ему пригодится, но был рад, что забрал с собой ключи и нашел машину именно там, где оставил. Тачка, взревев двигателем, казалось, тоже ему обрадовалась.

Алекс сидел в уютной кабине, развернув карту, и бездумно переводил взгляд с одной отметки на другую. Рядом с каждой были пояснения. Возле одной – текста было больше.

«Лагерь... мирные… сотрудничают…» – читал обрывками Алекс, пытаясь выбрать себе новое место в мире.

– Не пойде-ет, – протянул он, дочитав комментарий. – Мне бы что-то более уединенное.

И такое место нашлось. Был риск, что попасть туда будет сложно, но кусочек был лакомый, и Алекс решил, что рискнуть стоит.

Глава 40 (ПОСЛЕ) Детка, детка, не беги

Милада полюбила дом на колесах. Днем она все время сидела возле окна. Несмотря на то, что кругом бродили мертвые, ей нравилось разглядывать сменяющие друг друга пейзажи. Огорчало только одно – она единственная наслаждалась поездкой.

Оскар очень ругался, когда очередная дорога оказывалась перекрытой. Он даже как-то предложил бросить дом на колесах и найти что-то другое. Эту идею обсуждали долго. Они бы легко смогли перейти ограждения и даже, возможно, подыскать себе другой транспорт, но лишний риск признали неоправданным. Даже если Бабирусса уже добрался до бункера, они запросто смогут его выкурить. Главное – никого не потерять по дороге, потому что четверо мужчин против одного – очень хороший расклад.

Когда было решено, что дом на колесах самое удобное и надежное средство передвижения, Милада выдохнула и расслабилась. Сколько бы они ни ехали до бункера – ее все устроит. Ей нравилась жизнь в дороге.

Мерный гул двигателя и вибрации движущегося автомобиля успокаивали, погружая ее в приятное отстраненное состояние. Для Милады поездки всегда были чем-то волшебным. Она погружалась в себя и в то же время словно сливалась со всем остальным миром.

Если ее пускали на переднее сидение, ей казалось, что это она сама мчится вперед, будучи частью машины. А дорога – продолжение ее самой.

Но сейчас была ночь, поэтому Милада не смотрела в окно, а лежала, где обычно: на диванчике возле столика. Дом на колесах припарковали где-то на окраине очередного небольшого поселка.

Все спали, за исключением двух человек: Милады, которая не могла уснуть, и Санни, оставшегося дежурить.

«Детка, детка, не беги. Ты за дяденькой иди…»

Милада глубоко вздохнула и перевернулась на другой бок, уткнувшись лбом в спинку диванчика.

«Детка, детка, не беги. Ты за дяденькой иди… – опять всплыло в голове. – Да что ж он сделал с моей головой? Застряло так, что не выбить».

Милада насупилась, скинула покрывало и уселась, подобрав под себя ноги. Санни обернулся в ее сторону, но почти сразу отвел глаза. Милада тоже решила, что лучше будет смотреть в окно, чем на Санни.

На улице ничего интересного не происходило. Только шелестели листвой тускло освещенные светом луны деревья. Сама луна скрылась где-то с другой стороны вагончика, но и без нее темное испещренное жемчужинами небо выглядело прекрасным.

Милада облокотилась на стол, словно примерная первоклашка, и стала разглядывать звезды. Теперь, когда города больше не светились огнями, ими сияло небо. Она вдруг грустно вздохнула и уперлась лбом в запястья.

Один раз ее отправили в лагерь вместе с другими детьми. Она наслаждалась свежими впечатлениями, заводила друзей, но все равно считала дни до встречи с семьей. Она и сейчас считала бы их, потому что ощущения были схожими – дорога, новые места, незнакомые люди – вот только теперь вернуться было некуда. В горле стало больно от спрятавшихся в нем всхлипов. Милада зажмурилась, чтобы не дать слезам ходу. Она не хотела разреветься, перебудить всех и потом объяснять, что ничего такого страшного не произошло, что больше никакие видения, никакие голоса ее не тревожат с того самого дня на крыше поезда. Что все очень даже неплохо.

Это, конечно, была неправда, но раскрывать всю правду до конца порой не хочется даже себе. Все и так косо смотрят на нее. Даже, возможно, опасаются. И теперь Милада начинала думать, что правильно делают. Она может быть опасна.

Единственный, кому она точно не хотела бы причинить вред, – это Джереми. А первым, от кого их группе стоило бы избавиться, – Санни. Не от этих двух дядек-бандитов, а от него – фальшиво-гостеприимного человека с красными от крови руками.

Она подняла голову и уставилась на него. Санни сидел в пассажирском кресле, откинувшись на спинку и закинув ноги на приборную панель, смотрел вперед. Возня Милады, скрипы дерматиновой обшивки и плохо прикрученной столешницы нисколько его не интересовали.

Милада нахмурилась, уселась поудобней и заставила себя посмотреть на странного попутчика, от которого бросало в дрожь.

«Интересно, у меня получится влезть в его голову, как это было тогда с Бабируссой?»

Она попыталась сосредоточиться и пристально вгляделась в его затылок. Не почувствовала ничего. Абсолютно ничего. Ни эмоций, ни мыслей. Словно он сидел за невидимой каменной стеной.

«Но ведь так и должно быть. Разве нет? – подумала она. – Когда-то я была обычной, как все. Я ничего такого не умела и даже всерьез об этом не задумывалась. И изображая гадалку, я понимала, что просто шучу».

Но сдаваться не хотелось.

«О чем ты думаешь? Что ты видишь? – мысленно обратилась к нему, а потом запоздало-испуганно подумала: – А что, если мне не понравится то, что я там увижу?»

«Детка, детка, не беги. Ты за дяденькой иди…» – эта мысль пришла извне. Милада тут же отказалась от своей идеи влезть к Санни в голову, собралась лечь назад и закутаться в покрывало, но опоздала.

Страшила запрыгнул на столешницу. Ей даже почудилось, что та скрипнула. Такие вот проделки воображения. Жаль, что сам Страшила не был воображаемым.

«Балуешься тут без меня, да?»

Милада отвернулась к окну.

«Брось, ты же знаешь, что это тебе не поможет».

– Поможет, – шепотом прошипела она, бросив на него косой взгляд. Темное облако попятилось.

«Ой, какие мы грозные! Разве ты не скучала по мне?»

Милада закатила глаза.

«Детка, детка…»

Девочка уставилась на небо, жадно вглядываясь в звезды, будто те своим светом могли заслонить ее от сгустка тьмы, перекатывающегося по старой царапанной столешнице крупными пышными клубами дыма.

«Детка, детка, не беги…»

– Да что тебе нужно? Что ты хочешь сказать?

Облако замерло, приобретая смутные очертания какого-то животного. Рассмеялось колючим смехом.

«Ненавижу твой смех», – подумала она и произнесла:

– Так что тебе нужно? Отвечай!

«Раз уж ты настаиваешь…»

Облако соскользнуло со стола, и Милада дернулась, подавшись назад. Но было поздно – Страшила уже успел обвиться вокруг ее шеи, повиснуть на плечах невесомым объемным шарфом.

«Детка, детка, не беги... – прошептал он сбоку, затем плавно переползая и стягивая кольцо, проговорил уже возле горла. – Ты за дяденькой иди».

Голос был мягким, но Милада, как никто, знала, что такой мягкости верить нельзя.

«Первой быть тебе нельзя, или смерть возьмет… – Голос затих и тут же зазвучал возле самого уха: – Те-бя».

Милада зажмурилась и взмахнула руками, пытаясь рассеять то, что камнем повисло на шее. Этот мерзкий, леденящий шепот всегда заставлял кожу покрываться мурашками. Она спрятала лицо в ладони, а потом, когда слишком быстро колотящееся сердце начало сбавлять ход, медленно растопырив пальцы, посмотрела сквозь них. Темное облако испарилось.

«… смерть возьмет тебя», – вот что он сказал, и Милада поняла, что на самом деле совсем не хотела слышать продолжения этой считалочки. Но ведь сама же и попросила. Хитрый, мерзкий Страшила опять поймал ее на крючок. Она в который раз сама же на него бросилась.

Глупая. Какая же она глупая.

Убрала ладони от лица и убедилась: Страшила пропал. Его больше не было рядом, никто не висел на шее, не шептал в ухо.

Милада глубоко вздохнула и только теперь заметила, что Санни, до этого не проявлявший никакого интереса, развернулся и смотрит на нее, не отводя глаз.

«Неужели он тоже его видел?»

Глава 41 (ДО) Сорняк

Алисия пришла с работы, бросила сумку на пол в прихожей, на ходу сняла туфли, вошла в гостиную и легла на пол. Сначала просто лежала, не думая ни о чем, опустошенная и выжатая. Не было сил подняться и встать. Все шло кувырком и на работе, и в личной жизни. Все разваливалось, сыпалось прахом. Она не могла ничего исправить, как бы ни старалась. Она была в эпицентре торнадо, а вокруг нее все вращалось на огромных скоростях. Одно за другим важное и ценное попадало в вихрь, вылетало и разбивалось. А она ничего не могла с этим поделать.

Было так больно.

Алисия чувствовала себя беспомощной и жалкой.

Потом в голову пришла мысль, закатилась, как шар в лузу.

«Я уйду…»

Эта мысль запустила водоворот эмоций.

«Я уйду… Выйду из игры».

Попыталась себе возразить, но тут же нашла контраргумент. И чем больше спорила, тем больше понимала, что проигрывает этой простой и страшной мысли. У нее не хватает доводов, чтоб отбиться, чтобы остаться.

Да, всегда есть ради чего жить, но все, что приходило на ум, казалось блеклым. Если бы Алисия вела спор с живым человеком, то сама бы услышала, как безумно это звучит. Но никого рядом не было, а спорить с собой вслух – точно безумие. Но она же не чокнутая. Она ведет логичный диалог, просто проигрывает…

Алисия плакала почти беззвучно, хотя хотелось кричать. Она вспоминала все свои взлеты и падения, все счастливые и горестные моменты. Попыталась мысленно вывести счет на табло. Счет был не в ее пользу.

Слезы были горячими, обжигали щеки и крупными каплями падали на пол. Она уже перестала их вытирать, просто лежала, скорчившись, вцепившись пальцами в мягкий ворс ковра, и едва слышно кричала. Раньше она не знала, что кричать можно тихо, но во все горло.

«Все равно никто не услышит… Никто не поможет…»

Алисия уткнулась лицом в ковер, подтянула колени к груди. Теперь она уже не могла кричать даже про себя, не было сил. Только судорожно всхлипывала и что-то шептала.

«Никому нет дела. Сдавайся».

Голос в голове заговорил холоднее. Алисия попыталась сосредоточиться на чем-то хорошем, что обычно доставляло ей радость, но, перебирая в голове варианты, все больше убеждалась, что все – пустое.

«Ты одна. Как всегда… И этого не изменишь. Ты чужая им, Алисия».

Она хотела убедить голос, что это не так, что просто наступила черная полоса, все плохое пройдет, но он уже закрепился на позициях, отвоевал территорию и отступать не собирался.

«Будет лучше, если ты уйдешь».

***

Мысль о самоубийстве – безумна. Как же инстинкты? Как же самосохранение? Но проснувшись утром на ковре возле дивана, Алисия уже отдала себя во власть этой идее. Бережно и нежно спрятала зернышко безумия в глубине сознания и начала поливать. И безумие прижилось быстро, всего лишь за ночь.

Ночью, когда во сне она увидела девочку с маленькой зеленой лопаткой в руках, та до ужаса напугала ее. Дети не снятся таким образом, дети – это же радость! Хотя откуда ей знать?

Алисия точно не помнила, что ей снилось, но образ девочки, как и жуткое послевкусие ото сна, еще не успел рассеяться.

«Нужно принять душ и выпить кофе, может, тогда я приду в себя».

Она собиралась на работу медленно, методично. От вчерашних слез почти не осталось следа – только глаза чуть припухли, но Алисия отточенными движениями все замаскировала.

Из зеркала на нее смотрела женщина, очень похожая на нее прежнюю. Только эта женщина была сильнее. Эта женщина не плакала, лежа на ковре, она знала, что сила – в ее руках. Алисия чувствовала, ей больше не придется плакать, ведь женщина с другой стороны зеркала все придумала. Она отомстит обидчикам, воздаст по заслугам. Люди же вечно жаждут справедливости, ноют, что Вселенная несправедлива.

«Идиоты! – подумала женщина из зазеркалья. – Люди странные и тупые. Должны желать милосердия, а просят справедливости».

Но это даже хорошо, ведь они получат то, что заслужили. Она принесет им то, чего они так хотят.