Текст книги ""Фантастика 2025-194". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Андрей Первухин

Соавторы: Робин Штенье,Михаил Баковец,Алекс Холоран,Игорь Феникс,Талани Кросс,Анастасия Королева,Дарья Верескова,Денис Тимофеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 154 (всего у книги 347 страниц)

Глава 1. Мексиканское противостояние

В поместье Густафа Маркони Ян не чувствовал себя пленником. Да, он не мог вернуться домой, но в основном потому, что не было денег даже на такси. Магией же он пользоваться не мог из-за сломанной руки. И потом, будь у него деньги, что бы он смог сделать без документов в чужой стране? Использовать «кривой» телепорт он не собирался – слишком рискованно.

А ещё здесь в поместье была Мила, к которой Яна пока не пускали. Именно что «пока», ведь девушка все ещё оставалась без сознания, и Ян своим присутствием только помешал бы творцам, поддерживающим печать контроля. Печать контроля богини Воды, не Милы. Оставалось надеяться, что те знали, что делают. Как и Макс, отправивший их с Милой сюда, тоже знал.

По совету все того же Макса, Ян все свободное время убивал в библиотеке Густафа, куда пустили без лишних вопросов, вновь заставив сомневаться, что он в плену. Но вот с книгами, описывающими воззвания к Агни, богу Огня, не повезло – их успели забрать другие творцы. Воспользоваться божественной помощью хотел каждый, и Ян, лично присутствовавший в Шамбале при открытии Врат, не мог их осуждать.

Шамбала стала средоточием ада на земле, и богиня Воды показалась не самой страшной среди тварей, что полезли из обвала, больше не скрытого печатью Агни, предыдущего Ключа Огня. Из-за них Макс не мог сразу телепортировать Яна с Милой, и Яну пришлось наблюдать, как тот сражается с порождениями тьмы высших уровней – ещё не гончими, но гораздо сильнее той тени, что удалось прикончить Яну в Антарктике. Им повезло, что приближенные к Лин Вею творцы успели активировать Рубежи – защитную систему Шамбалы, созданную ещё до призыва богини Воды.

Когда Макс вел Яна в безопасную зону телепортации рядом с храмом Огня, Ян успел увидеть одну из рун поддержки Внутреннего Рубежа и заключённого внутри нее творца, превратившегося в живой факел.

– Он будет гореть столько, на сколько хватит его огня, а потом умрет. Все, кто дал клятву верности Лин Вею, знали об этом, и их выбор был осознанным, – заметив взгляд Яна, уточнил Макс.

Осознанный выбор смерти, чтобы другие могли жить. Вряд ли они надеялись на то, что вероятность уничтожения руны, сдерживающую богиню Воды, равна нулю. Но никто из них не сбежал – Внутренний Рубеж работал, уничтожая тварей сразу на выходе из обвала. Только что будет после смерти одного из творцов, питающих руну поддержки? Двух? Трёх? Всех? И Ян вдруг понял, что совершенно не представлял, чем будет заниматься Макс, когда отправит их с Милой к Густафу.

– А ты? – спросил он.

Макс истолковал его вопрос по-своему, но ответил:

– Мы с чистильщиками займемся поддержкой Внешнего Рубежа, что будет страховать Внутренний, если тот не справится. Не волнуйся, шансов умереть на Внешнем Рубеже не меньше, чем здесь.

Тогда Ян промолчал, потому что не знал, что на это ответить. Ответ не приходил в голову и по сей день, хотя он вот уже неделю жил в поместье Густафа и часто возвращался к тому разговору.

– Надеюсь, этот идиот не умер, – пробормотал Ян, откладывая в сторону очередную бесполезную книгу.

За неимением возможности работать с книгами о воззвании к Агни, он пытался найти хоть какую-то информацию о богине Воды. Но даже в книгах о векшах упоминания их богини встречались крайне редко. Чаще автор просто называл ее по имени – Сарасвати, этим и ограничивался. О векшах и устройстве их общества люди знали тоже не особо много, а основные знания базировались на рассказах сбежавших из Авекша рабов. За все время таких случалось штук пять и было это очень давно. Если переводить на привычный Яну календарь, последний сбежавший приходился примерно на средневековье. Стоило ли всерьез воспринимать эти рассказы сейчас – не понятно, потому что время на Авекша протекало медленнее, чем на Земле. И Ян решил, что любые знания лишними не будут.

Векши делились на касты и кланы, но, в отличие от тех же индусов, низших каст у них не было. Благодаря магии, особенно бытовой, необходимости выполнять тяжелый труд у векш отпадала, освобождая время для самообразования и самосовершенствования. Конечно, при таком раскладе больше приветствовались жрецы, философы и ученые, но каста воинов и широко известный на Земле клан Охотников не чувствовали себя ущемленными в чем бы то ни было.

Жрецы делились на три крупных группы, среди которых находились малоизученные творцами подгруппы. Жрецы Реки следили за всем Авекша, устраняя последствия природных катаклизмов и прочих подобных неприятностей, порой предотвращая их. Благодаря им жизнь на Авекша процветала.

Следующими шли жрецы Сарасвати – на них лежало социальное и политическое устройство общества. Они принимали законы, касающиеся как внутренней жизни векш, так и их взаимодействия с творцами. В особо спорных ситуациях они всегда обращались за советом к богине Воды и никогда не нарушали ее слово. Богиня в ответ заботилась о векшах и одаривала их своей магией. По крайней мере, пока творцы не решили призвать ее на Землю.

Третьими шли жрецы Брамы – местные целители. Их магия была зеленых оттенков, а руны похожи на руны целителей с Земли. Вот только векши жрецов Брамы, несмотря на цвет их магии, нисколько не принижали, а признавали наравне со жрецами Реки и Сарасвати. Впрочем, они своих целителей не считали за полукровок, объясняя цвет магии смешением крови Сарасвати с кровью Брамы.

Кто такой Брама никто из творцов не знал, но предполагали, что это один из богов векш – не то выдуманный, не то умерший. Его магия никак не ощущалась в мире Авекша, в отличии от магии той же Сарасвати или магии Реки. Зато влияние на векш было огромным – во время первой войны Двух Рек их воины шли в бой с именем Брамы на устах. Да и в целом Брама был местным примером для подражания.

Так, философы в основном занимались разработкой новых заклинаний, нежели углублений знаний об общих законах развития природы, общества и мышления. Потому что истинное знание дал им Брама, со знанием вручив магию и научив ееиспользовать – плести руны. Целью философов с тех пор стало улучшение этих умений на благо векш.

Но и ученые Авекша не совсем походили на ученых Земли, и, если кого и изучали, так людей-рабов. Вот уж кто пытался создать полукровок в прямом смысле этого слова. Причем не только заставляя совокупляться людей и векш, но и такими прогрессивными методами, как искусственное оплодотворение, которое на Земле появилось только в семьдесят восьмом году двадцатого века. Естественно, опыты плодов не принесли – являясь разными биологическими видами, люди не могли иметь потомства от векш и наоборот.

Векши, привыкшие все проблемы решать с помощью магии, решили, что дело во внутреннем огне, что есть у каждого человека. Огонь не дает Воде породить новую жизнь. Так начались опыты по изменению магического ядра, из-за чего испытуемые почти всегда умирали. Благо, в это время на Земле никто, даже творцы, не обращал внимания на то, что там творится с дикими племенами, а значит, расходный материал для опытов всегда был. И ученым векш удалось добиться прогресса в этой области – они создали людей с Водой вместо Огня, но даже так скрестить человека и векша не удалось.

Зато некоторые подопытные научились пользоваться магией векш, благодаря чему сбежали обратно на Землю. Некоторых изловили творцы и, хорошенько допросив, казнили. Творцов пугала чужая магия в исполнении людей, пусть та и давалась бывшим рабам тяжело, сокращая их и без того нелегкую жизнь. Творцы верили, что не уничтожь они «заразу» чужой силы, она распространится и убьет магию вовсе.

Но всех беглецов найти не удалось, некоторые успели еще и потомством обзавестись, которое невозможно было отличить от обычных людей. Так потомки людей с водным магическим ядром растворились в миру. Отсюда такая нелюбовь некоторых творцов к смешанным бракам – они считали, что именно смешанные браки ведут к угасанию родов и выгоранию отдельных магов.

Ян закрыл очередную книгу и посмотрел на свою руку, укрытую за черным гипсом. Он тоже был выгоревшим, только отчего-то не погиб, а лишь приобрел огонь, близкий к изначальному. По сути, он – чистокровный творец, и не только по линии матери – судя по прочитанным у Густафа книгам, семья отца принадлежала к якобы угасшему роду творцов. Эту информацию Ян нашел в двухтомнике Сераджа Ачария «Огонь Изначальный» – в приложениях к книге перечислялись фамилии угасших родов и имена их потомков, которые вновь вошли в сообщество творцов.

Ачария говорил несовпадающие с мнением других экспертов вещи. Он не связывал браки творцов с обычными людьми с выгоранием и угасанием, а повторял все то, что однажды рассказал Яну Арсений. Вернее, это Сеня, скорее всего, цитировал индуса. И раз уж чистильщикам и приближенным к ним людям не чужды идеи Серажда Ачария, Ян решил почитать и другие его книги. Кажется, не так давно видел парочку – одну в разделе про векш, другую – в истории Шамбалы и творцов.

Ян поднялся, собрал больше похожие на брошюры томики про векш и прошел расставлять их на полки, где брал. Сегодня, кроме него, в библиотеке никого не было, поэтому уходить никуда не хотелось, пусть побаливающие от напряжения глаза и намекали, что стоит сделать перерыв. Усталость Ян проигнорировал, но стоило взять в руки книгу Сераджа Ачария «Во имя Брамы», как от дверей его окликнули по имени.

С великим сожалением вернув книгу на место, он обернулся к приближающемуся к нему человеку. Им оказался Мигель, запакованный в черный костюм-двойку и фонящий магией так сильно, что гипс Яна едва не резонировал в ответ. Мигель тоже находился в поместье со дня открытия Врат и успел втереться в доверие к Густафу, став тому чуть ли не правой рукой. Конечно, с одной стороны, Мигель Фернандес был чистокровным творцом, к которому всегда хорошо относились в Конклаве Огня, а Конклав позаботился, чтобы ключевые его члены не участвовали в активации Рубежей. С другой, Мигель – один из чистильщиков, и то, что он переметнулся к Конклаву, расценивалось Яном как предательство.

– Чего тебе? – хмуро спросил он, недовольный тем, что его отвлекли.

– За тобой пришли, – сухо ответил Мигель и посторонился, освобождая Яну дорогу к выходу, после чего последовал за ним.

Путь их лежал в кабинет Густафа, возле которого впервые за все время не было охраны. Из приоткрытой двери слышалось, как хозяин с кем-то ругался, и ему время от времени поддакивал Генри Миллер.

«Не стали ставить Купол или не смогли?» – задумался Ян, на мгновение остановившись перед дверью.

– Заходи, – Мигель подтолкнул его в спину.

Быстро подавив в себе вспыхнувший гнев, Ян шагнул внутрь и сделал несколько шагов к центру. Взгляд выхватил пятерых участников встречи, но остановился на самом ярком. Рядом с тяжелым дубовым столом в кресле для посетителей сидел высокий векш, едва в этом кресле умещающийся. На его длинных темно-лиловых рогах мягко сияли синие руны, белые волосы заплетенные в мелкие косички доставали до плеч, оставляя открытыми удлиненные уши с висящими на них серьгами, похожими на миниатюрных ловцов снов – по три в каждом ухе, поднимающиеся от мочки до заостренного кончика. На коже синего цвета по лбу и под глазами пролегли глубокие морщины, подсказывая, что векш был уже в почтенном возрасте. А вот одежда казалась разноцветными лохмотьями, в которых то и дело проблескивали то ли амулеты, то ли просто украшения. Двумя руками с длинными темно-лиловыми ногтями векш держал серебряный посох, упирающийся одним концом в пол, отчего в точке соприкосновения иногда проблескивали искры.

– Густаф! – увидев Яна, завопил Генри. – Вы же обещали, что сохраните мальчику жизнь!

– Мальчик давно уже мужчина, – послышался от окна тихий голос Макса. – К тому же в моем доме он будет в большей безопасности, чем здесь.

Отец стоял, опершись о подоконник, и смотрел на Густафа. Без привычной маски на его лице отчетливо была видна проступившая накопленная за неделю усталость: темные круги под глазами, впавшие щеки, обострившиеся мимические морщины. Но он жив, и это внушало надежду.

– Тебя надо было казнить, как только раскрылся обман Лин Вея! – еще больше взвился Генри Миллер. – Убийца! Наверняка, смерть Эмбер тоже на твоей совести! Густаф! Почему вы ведете переговоры с этим ничтожеством?!

– Потому что это ничтожество, в отличие от вас, Генри, способно контролировать Внешний Рубеж!

– Так замените его кем-нибудь из Конклава Ог!..

Векш ударил посохом об пол, заглушая последний слог и последующий испуганный возглас Генри. Векш тем временем открыл свои яркие лиловые глаза и пристально посмотрел на Густафа Маркони. Под его взглядом Густаф попятился назад и, если бы не двое охранников, заслонивших его собой, так бы и пятился до самого камина.

– Райджиган, – Макс подошел к векшу и положил руку ему на плечо, – прошу вас. Не хватало еще, чтобы у него разрыв сердца случился. Помните: если он перед смертью не передаст владение местом силы своему наследнику, мы потеряем Милу, а вместе с ней возможность вернуть богиню Сарасвати домой.

Названный Райджиганом шумно выдохнул и, прикрыв глаза, проворчал:

– Нам не пришлось бы его терпеть, если бы творцы заботились о своей земле. Но вы, сожрав Калки, так и не получили истинной силы, – он удрученно покачал головой.

Макс едва заметно улыбнулся, но промолчал, вернулся на свое место. Генри Миллер, сжав кулаки, подорвался с дивана и открыл было рот, но его опередил Густаф:

– Да сядьте вы! Сядьте и заткнитесь! – Он вышел из-за спин охранников и сердито посмотрел на Макса: – Чего вы хотите?! Я не знаю, где ваша дочь! Но готов выделить людей для ее поисков – я и сам не понимаю и не одобряю действия Дерека. Да, Дерек Штаут – преступник и позор всего сообщества творцов! И я уверен…

Макс хлопнул в ладоши, потом еще раз и еще, продолжая аплодировать бурной речи Густафа. Тот и не думал смущаться такой реакции, лишь фыркнул и дернул плечом, повернувшись в сторону стоящего в дверях Мигеля.

– Он выгорел, – подтвердил Мигель. – Дэн Давыдов выгорел и не может ни помочь в поисках Ланы Смирновой, ни закрыть вместо нее Врата, он даже не годен для поддержки Внешнего Рубежа. Мне жаль, Макс, но вы в минусе.

– Контролирующая богиню Воды руна истощилась, – спокойно парировал Макс. – Вы тоже в минусе. И так как продолжаете зависеть от мнения слабых, но почтенных потомственных творцов, вы в большем минусе. Я бы сказал два-два, но Лану мы сможем найти без помощи Дэна. Так что два-три, в нашу пользу.

Густаф сжал зубы, а потом резко повернулся к Яну. И словно почувствовав его намерение, охрана шагнула вперед, а Мигель ухватил Яна за плечо, удерживая на месте. Генри Миллер снова подорвался:

– Густаф! Вы обещали!

Макс рассмеялся, и все остальные замерли на своих местах. От его смеха Яну стало жутко – так смеются самоубийцы, знающие, что, подорвавшись, заберут остальных с собой. И судя по тому, как дернулся глаз у Густафа, он в этом не сомневался. Густаф небрежно махнул рукой, заставляя подчиненных вернуться на свои места. По короткому жесту Ян заметил, как дрожат его пальцы.

«Мила, – понял Ян. – Он боится не Макса, он боится Милу. А у Макса есть способ снизить риски ее пребывания здесь до закрытия Врат».

– Итак, – просмеявшись, заговорил отец, – для начала вы доставите абсолютно все требующееся мне к Внешнему Рубежу, даже книги, которые вы так активно принялись прятать у себя и выкупать у других творцов. Как только я все получу, я пришлю к вам Шанкьяхти, чтобы она помогла с контролем богини. И да, девушка будет совершенно свободна в своих действиях, так что хорошенько подумайте, прежде чем вам или вашим подчиненным захочется ей нагрубить. В конце концов, она наследует самому Райджигану, а нам крайне нужна помощь наших союзников. – Не дожидаясь ответа, он повернулся к Яну и сделал приглашающий жест рукой: – Идем.

Через минуту они втроем очутились в токийском доме Макса. Векш тут же нарисовал в воздухе руну, создающую разлом, кивнул им на прощание и исчез. Ян с минуту смотрел на медленно исчезающую чужую магию, потом обернулся к задумчиво рассматривающему его гипс отцу.

– Мои бессмысленные поиски в библиотеке были отвлекающим маневром для меня или них?

– И то, и другое, – Макс вздохнул и примирительно положил руку на плечо Яна: – Конклав пытался воззвать к Агни. Ну, судя по тому, что они согласились на помощь векш, они точно к нему взывали, но он им не ответил. Это не значит, что нам не следует попробовать сделать тоже самое, но я почти уверен, что результат будет такой же…

– И что нам делать?

– Тебе – присматривать за матерью, пока твоя рука заживает. Саше сейчас очень нужна поддержка.

Ян посмотрел на осточертевший гипс, но перед глазами возник образ заплаканной матери. Исчезновение Ланы она, должно быть, восприняла особенно болезненно.

– Хорошо, – сказал он. – Если у меня будет свой коврик и миска с едой, я, так и быть, останусь.

Макс грустно улыбнулся и потянул Яна дальше по коридору:

– Идем, покажу, где твой коврик.

Глава 2. Все тени здесь

Мила наклонилась к столику и взяла лежащий сверху журнал. Наскоро пролистала, не обращая никакого внимания на цветастое мельтешение страниц. Шелест бумаги, красочные картинки, запахи свеженапечатанной типографской краски не смогли увлечь ее мысли, и она вернула журнал на место. В голове все еще стоял гул сирены и голос, объявивший об эвакуации.

Прошло уже больше недели, как Мила пришла в себя, и события должны были сгладиться в памяти, ведь перед этим она провела несколько дней во сне. Но гул все равно стоял, а мысли роились и не давали переключиться на что-нибудь, кроме последних событий.

Лин Вей рассказал ей про руну, с помощью которой можно заключить в себя богиню Воды, и Мила послушала его. Она – Ключ Воды, а значит, темница из нее выйдет не хуже пронизанных силой подземелий Шамбалы. Если вообще не лучше, даже без Пальцев смерти – блокирующих магию Искры браслетов, давно считавшихся потерянными. И Мила заперла богиню в себе. Не потому, что рвалась геройствовать, не потому, что кто-то навязал ей этот путь – просто выбора не было. Богиня одолела Дэна, чуть не убила Яна, и рисковать его жизнью Мила не могла. Сейчас вспоминая те события, она отдавала себе отчет в том, что не мешкала. Ни на мгновение не задумалась, стоит ли идти на крайний шаг или нужно попробовать предпринять что-нибудь еще. Мила понимала, что стоит. И тогда, и сейчас. И до сих пор была жива сама и спасла жизнь Яну. А значит… Значит, все еще можно исправить.

С этими мыслями она подошла к окну, поправила шаль на плечах, в которую куталась словно в защитный плащ, что не спас бы ее от атаки, но успокаивал, как теплые дружеские объятья. Замерла у стекла, оперлась тонкими пальцами о край подоконника. Стояла и смотрела вдаль, почти не видя ничего впереди. Рой мыслей и облака тревоги создали непробиваемый барьер, не позволяющий воспринимать реальность такой, как она есть.

«Кажется, Ян приходил меня навестить… Или это мне приснилось?» – подумала Мила и прижалась лбом к холодной оконной раме.

Первые дни, что она провела в забытьи, слились в тугой комок из фантомов и реальности. В моменты, когда она оказывалась на грани сна, вот-вот готовая из него выйти, ей слышались знакомые голоса и даже видились силуэты за сомкнутыми веками. Но чаще ими оказывались иллюзии, которые потом перерождались в смесь странных абстрактных сюжетов. Или может, она действительно что-то видела и слышала, но Морфей опять затягивал ее в свой парк развлечений, не давая вырваться на свободу.

«Но почему Ян больше ко мне не приходит? Почему не навещает меня?»

Мила закусила губу от обиды и вернулась к журнальному столику, забралась с ногами на диван, прислонилась щекой к кожаной спинке. Ей нравилось, как тут все обставлено и оформлено. Вычурно, конечно, но вещи красивые, удобные, от некоторых веяло стариной. Не старомодностью, а качеством и надежностью. Ей как раз необходимо было почувствовать нечто подобное, хотелось ощутить опору, и она нашла ее в самом прямом и нехитром смысле – в том, чтобы уткнуться в большой кожаный диван и передать ему часть своих печалей.

Мила всегда тонко чувствовала вещи, на них оставались хотя бы крохотные отпечатки того, что происходило вокруг, даже не нужно было применять руны, чтобы это ощутить. Диван был добротным и уже «в возрасте», и как старый добрый дедушка умел подбодрить одним своим видом.

«Если это затянется, я просто сойду с ума от скуки. И от тревоги…» – Мила поймала себя на этой мысли и тут же заставила собраться. Все-таки, она тут по своей воле, так как понимает, что это надежное место. Нигде больше ей не удастся сдержать богиню Воды. Поместье Густафа – единственное стабильное место Силы Земли, где она может быть в безопасности… Чтобы остальные не были в опасности из-за нее… Да, к сожалению, дела обстояли именно так, но это даже хорошо. Тут ей удастся одержать верх над той, кого она заперла!

Мила задумалась. Так странно… Раньше она даже вообразить не могла, чтобы кто-то без принуждения запер в себе чужую сущность. Каково это? Похоже на то, как будто два человека делят один спальный мешок? Или это нечто, раздирающее изнутри: двойственное и неумещаемое.

Ничего такого она не ощущала. Наверное, защитные руны помогали контролю, и богиня Воды просто дремала внутри нее. И поэтому, как бы ни хотелось уйти, уходить нельзя, иначе ситуация может сильно осложниться. Нужно потерпеть и все образуется. И хоть Густаф далеко не самый приятный человек, у которого она предпочла бы погостить длительное время, место было надежным. Пусть в обычной жизни хозяин дома нелестно отзывался о непотомственных творцах и целителях, к ней самой не проявлял ни грубости, ни открытого негатива.

И специальные защитные руны, наложенные помимо тех, что оплетали поместье, в качестве стандартной защиты, стали еще одним доводом, что о ней здесь заботились. Так что противиться и подвергать опасности себя и других она позволить себе не может.

Но так хотелось узнать, где же Ян. Почему-то никто не говорит, в каком он состоянии и чем сейчас занят. Конечно, после заточения богини Воды каждому есть чем заняться, но…

Мила вздохнула и взъерошила волосы. Мыслям было тесно, и ей тоже.

«Неужели Яну плевать на меня? Я спасла ему жизнь, а он даже не зашел, чтобы поблагодарить. Да что там поблагодарить, даже не узнал, как я!»

Она встала, скинула шаль и прошла к книжному шкафу, раскрыла стеклянную дверцу, коснулась кончиками пальцев корешков нескольких книг в хороших переплетах. Убрала руку. Занять мысли книгой было хорошей затеей, но сейчас она все равно не сможет сосредоточиться на буквах, лучше все-таки полистать журнал. Она визуал, она сможет занять себя яркими глянцевыми образами.

Закрыла дверцу, сделала шаг назад и на долю секунды увидела свое улыбающееся отражение. И это даже была не совсем улыбка. Оскал. Вот самое подходящее слово.

Приблизилась. Присмотрелась.

Обычное лицо, грустное. Волосы растрепаны, шелковая сорочка перекрутилась.

Она ведь даже не переоделась, когда встала с постели. Скоро принесут обед, а она до сих пор ходит растрепанная, занятая внутренней борьбой с тревожными мыслями и неприятными воспоминаниями. Разговаривает со старым кожаным диваном и медленно идет к тому, что скоро даст ему имя. Например, Уилсон – как звали мяч в старом фильме с Томом Хэнксом, когда он попал на необитаемый остров. Поэтому нужно срочно привести себя в порядок и перекинуться хоть парой слов с тем, кто принесет еду. Это будет обычный живой человек, с которым можно пообщаться без опасений за свою психику.

Мила прошла к старинной резной стенке из темного дерева, где на вешалках висело несколько кофт, а внизу лежали стопочками сложенные брюки и шорты. Осмотрела скудные пожитки и отошла. Большой почти пустой шкаф выглядел удручающе. Захотелось влезть внутрь и закрыть за собой дверь, оставив все неприятности позади. Вот только богиню Воды это одолеть не поможет. Да и нет там внутри никакой Нарнии. Там только темнота и запах лакированного дерева.

«Эх, Мила, Мила… Бежать некуда. Ты уже забралась так далеко, как только смогла. Спасла всех, а все от тебя отвернулись».

Мила поправила лямочку сорочки, упавшую на плечо, и подошла к зеркалу туалетного столика. Наклонилась почти вплотную.

– Где ты? – сухо спросила вслух. – Я поняла, что ты делаешь, но тебе не победить в этой схватке.

Внутри раздался холодный колючий смешок.

«Думаешь? А что, если я уже победила?»

Мила отстранилась и сцепила руки на груди.

– Это я тебя заперла, а не ты меня.

Голос внутри молчал, а потом, с едва уловимым ехидством произнес: «Кажется, это ты сидишь в комнате, и даже в столовую пообедать выйти не можешь, ведь тебе не дали на это разрешения».

Мила фыркнула и поправила выбившуюся из-за уха рыжую прядь.

– Ты не возьмешь меня на слабо. Я могу выходить, но для моей же безопасности, я решила, что лучше сидеть тут.

Глаза в отражении хитро сверкнули, и Мила поежилась. Богиня Воды, которую она считала спавшей, все это время молчала, выжидая удобного момента, и все это время тихонько, незаметно подтачивала шаткое равновесие изнутри.

«Они заперли тебя, потому что боятся. Потому что им страшно от того, на что ты способна. На что мы вместе способны. И как только им представится возможность избавиться от нас обеих, они незамедлительно это сделают».

– Нет! – Мила уперлась руками в стол. – Они помогут мне избавиться от тебя. Раз и навсегда. Поняла меня, тварь?!

«Ты наивна как ребенок. Хотя ты и есть – ребенок. Я знаю, как устроен мир. Как устроены все миры. И в них таких наивных девочек, как ты, используют все, кому не лень. Даже твой Ян…»

– Не вмешивай его в это, – со злостью прошипела Мила, понимая, что богиня Воды специально бросает тень на все, что ей дорого. – Ян прекрасно ко мне относится.

«Ну да, ну да, – рассмеялась богиня. – Наверное, поэтому сидит под твоей дверью и просит его впустить. С цветами, конфетами и бутылкой вина. Или что вы, людишки, любите? Плюшевых медвежат?»

– Ты можешь смеяться, – Мила выпрямилась, – только смеяться тебе не долго. Мы найдем способ избавиться от тебя. Вышвырнем во Врата, а дверь запечатаем. И ни я, ни тот, кто будет эти врата запирать – не пострадаем. И вот тогда ты уже будешь сидеть под дверью и просить тебя впустить.

«Глупая, глупая девочка… – голос как будто действительно стал жалостливым. – Они выкинут нас обеих. Единственный твой шанс на счастливый конец, если мои дети помогут творцам и проведут ритуал призыва, который возможен только при открытых Вратах. Но только подумай, кому нужно столько проблем?»

– Что бы ты сейчас ни сказала, это не сработает, – Мила подхватила со стола расческу, и начала борьбу со спутанными волосами. – Меня никто не бросит. У меня есть надежная опора в виде верных друзей. А у тебя нет ничего.

«Что бы ты там себе не думала, друзей у тебя на одного меньше, чем ты рассчитываешь…»

– Что ты имеешь ввиду? – без особого интереса спросила Мила, сплетая волосы в косу.

«Ян…»

– И?

«Если бы он был жив, уже бы пришел. Этого ты больше всего боишься, ведь так? Я знаю, я слышала твои мысли».

Руки задрожали, но Мила постаралась не показать виду.

«Ты знаешь, что я права. Если бы он был жив, он бы пришел…»

Не сумев сдержать порыв, Мила швырнула расческу на стол.

Чужеродный хитрый блеск из глаз исчез, осталась лишь злость, которая разжигала в них пламя.

Мила подхватила шаль, набросила на плечи и вышла в коридор.

– Простите, но вам не стоит выходить, – сказал охранник, оставленный следить за ее безопасностью.

Внутри у Милы что-то щелкнуло, и она спросила:

– Ты охраняешь меня или охраняешь «от меня»? – усилила концовку вопроса.

– Пожалуйста, вернитесь в комнату. Так будет лучше, – сказал он и подхватил ее под локоть.

Мила со злостью выдернула руку.

– Я сама решу, когда и куда мне вернуться! И сейчас я хочу быть тут! И мне нужны ответы на мои вопросы.

Охранник, зажимая наушник в ухе, что-то шепнул в рукав и опять обратился к ней:

– Не надо устраивать сцен. Мы решим все, но вам нужно успокоиться. Давайте пройдем внутрь и присядем.

– Я не хочу сидеть! – вскипела она. – Я только и делаю, что сижу!

– Тише-тише… – раздался знакомый голос позади Милы, и она даже вздрогнула от неожиданности.

– Мигель… – произнесла на выдохе и смутилась, поправила сорочку. Было неловко попасться ему на глаза в таком виде.

– Ну, что случилось? – спросил он, дружески обхватывая ее рукой со спины и прижимая к себе. Уткнулся подбородком ей в темечко.

Мила застыла, как статуя, не зная, что сказать. Гнев улетучился, мысли тоже.

– Постоим тут или лучше зайдем к тебе? – спросил он, и в этом вопросе сконцентрировалась вся абсурдность первого варианта.

– Да, – Мила вышла из оцепенения. – Проходи, пожалуйста. Я просто хотела поговорить с кем-нибудь. Я тут с ума схожу, – наигранно закатила глаза и улыбнулась Мигелю, а проходя мимо охранника, одарила того обиженным и даже немного злым взглядом.

Расположившись на диване, Мила иронично развела руками и произнесла:

– Чаю, к сожалению, предложить не могу.

– Не переживай, я знаю, что ты гостеприимная хозяйка. Да и скоро все это уже закончится. Макс и остальные решат проблему с Вратами, и мы обязательно избавим тебя от «груза». Скинем балласт, и все будет чудесно.

– Хотелось бы верить, – отстраненно произнесла Мила, теребя косу. Руки нужно было чем-то занять, потому что все сложнее становилось сдерживать разрывающее изнутри беспокойство, заставившее ее устроить сцену в коридоре.

– Правда, не переживай. – Мигель заметил ее напряжение. – Скоро все закончится.

– Думаешь? – она посмотрела на него пристально, как будто хотела просканировать, насколько он честен.

– Уверен! – с улыбкой сказал он и поднялся. – Я зашел на минутку, но мне уже пора идти. У меня уйма дел.

Мила перехватила его за руку и несколько секунд молчала, решая, что важнее спросить напоследок, и затем произнесла:

– Со мной все примерно понятно. А как… – оборвала себя на полуслове, не желая выдавать беспокойство о Яне. Все это будет так неловко и странно. Еще недавно она сама кокетничала с Мигелем, а теперь Ян заполнил ее мысли, и обосновался в самых тайных уголках подсознания и сердца. – Как там ребята? – наконец нашлась она. – Как Лана, Ян, Дэн… Что с ними? У них все хорошо? Просто мне почти ничего не рассказывают, я знаю, что все заняты, но…

Мигель положил ладонь на ее руку, заглянул в глаза и произнес:

– С ними все хорошо. Ни о чем не волнуйся, но мне правда нужно бежать. Я еще проведаю тебя, и мы обязательно обо всем поболтаем.

Она не стала подниматься с дивана, чтобы его проводить. Она даже не заметила толком, когда он покинул комнату. Застыла, уставившись невидящим взглядом в окно.