Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 100 страниц)

Вскоре весь экипаж собрался в просторном верхнем зале. Они расселись по разбросанным на полу подушкам. Анмай сел у стены, у двери рубки, скрестив босые ноги. Слева от него сидели Айэт с Юваной, справа – Лэйкис и Уаса. Их глаза оживленно блестели. Несколько минут царила тишина, оказавшаяся очень глубокой, – даже гудение механизмов скорее казалось, чем слышалось. Низкие лампы на изогнутых ребрах купола заливали зал тусклым желтоватым светом. Сам купол казался совершенно черным. Вода в бассейне едва заметно колебалась.

– Мы летим ровно восемьдесят дней, – начал Вэру. – Вам кажется, что это уже целая вечность, но мы проделали лишь пятую часть пути, причем, самую легкую. Четвертую часть оставшегося мы пролетим над этим морем. Всё остальное – в центре Линзы, где ваши верования помещают загробный мир. Я не знаю, что ждет нас там. Но, что бы там ни оказалось, мы должны... знать как можно больше. Поэтому я расскажу вам про наш мир, и про цель нашего путешествия. Это долгая история, и я не смогу объяснить всё сразу.

Анмай задумался. Он не знал, с чего начать. Лекции смотрелись бы тут нелепо. Он растерялся, затем решил просто рассказать о своей жизни, – она позволяла объяснить всё.

– Я родился в Товии, столице Государства Фамайа, – начал он. – При рождении меня назвали Суру Ласси, но я выбрал себе иное имя. Мои родители были самыми обычными файа, но я почти их не помню, – их казнили, когда мне ещё не исполнилось двух лет...

Сначала Анмай говорил через силу, но затем увлекся. Рассказывать о детстве оказалось совсем непросто. Из памяти всплывала масса казалось бы давно забытого, и он смог добраться лишь до того, как он, девятилетний, попал из приюта в главный военный центр Фамайа, плато Хаос.

– А остальное – завтра, – закончил он, заметив, что его товарищи устали.

Его слушали очень внимательно. Когда он закончил рассказ, все какое-то время молчали.

– Значит, ты был несчастным запуганным ребенком? – растерянно спросил Айэт. – Как же ты стал таким?

– Я не знаю. Просто не знаю. Пожалуй, всё началось тогда, в том подвале, где я пролежал несколько дней, – нагой, избитый до полусмерти. Мне было больно, холодно, очень хотелось есть и пить. Чтобы отвлечься от этого, я мечтал, – я был почти в бреду, и думал о странных и страшных вещах, которые однажды стали реальностью. Кажется, так. Никого не интересовало, что творится в голове запертого ребенка. Но именно из этого вышло всё.

Айэт промолчал.

* * *

День за днем Анмай рассказывал им о своей жизни, дополняя её историей Фамайа. Его слушатели словно росли вместе с ним. Он рассказал им о плато Хаос, о его Цитадели, о своих находках там, о первом побеге в пустыню, о втором побеге, – к Пустынному Морю, о самом этом море. Когда он дошел до тех несчастных лет, когда был Единым Правителем давно уничтоженной страны, его слушатели посерьёзнели.

– Какой жестокий мир, – сказал Айэт. – Мой мир печален, но твой – гораздо хуже. Но мне всё-таки жаль, что он погиб!

* * *

Рассказывать о про-Эвергете оказалось совсем не просто, – молодежь не имела даже простейших физических знаний. Но день шел за днем, и они начали разбираться, испытывая такой же ужас и восторг, какой испытал сам Анмай, впервые читая Темную Сущность.

– Мы живем в мире, где всё возможно и всё достижимо, – и этот мир бесконечен, – процитировал он особенно поразившую его фразу.

Айэт изо всех сил пытался понять сложнейшее сплетение сил и частиц, создающее основы мира. Хотя раньше Анмай не замечал за ним никаких особых способностей, он за несколько дней понял то, на что у самого Вэру ушли годы.

Но история продолжалась даже в рассказах. Настал черед войны, гибели Фамайа и его побега в будущее. Анмай начал рассказывать об астрономической Вселенной – им, выросшим в Линзе, это казалось немыслимым, они пугались, не хотели верить, но не могли сомневаться, глядя в его задумчивые, бездонные глаза.

– ...Так значит, кроме нашей Вселенной есть ещё множество других, невообразимых и недоступных для нас, множество населенных миров, и нет никаких границ? Вселенная бесконечна? И ты хочешь добраться до края Бесконечности? – спросил Айэт. Его детское восхищение миром исчезло бесследно, его сменило другое, более глубокое чувство.

– Ты мне не веришь, верно? – Анмай усмехнулся.

– Нет, почему же. Просто я никогда не видел этого, и не могу представить, – хотя и стараюсь! Я знаю, что сам всё это увижу, но не могу поверить. Мне кажется, что я навсегда останусь здесь.

Наконец, Анмай рассказал о Файау. Молодежь замирала почти не дыша, когда он рассказывал им о том, чего она достигла и чем стала, о её истории, легендах и войнах. Он долго не решался рассказать про план ксеноцида, – разве смогут они помешать этому? Но когда всё же решился, никто не выразил страха или неуверенности. Это был их мир, и они одни могли спасти его. Это было просто. Страху и сомнениям здесь уже не оставалось места.

* * *

Они учились всему, что мог дать им Вэру.

– Почему ты так стараешься? – однажды спросил Айэт. – Словно у тебя больше нет времени, и ты скоро покинешь нас?

Анмай пожал плечами.

– Если я что-то делаю, то стараюсь делать это хорошо. Впрочем... Что бы ты обо мне не думал, я только смертный и уязвимый файа. Если меня не станет, – вы завершите мой путь.

Он вдруг улыбнулся.

– Но я надеюсь, что мы будем вместе, – навсегда.

Айэт кивнул. Он уже знал о бессмертии. Раньше он просто не думал о смерти. Но его мир был единственным её островом среди сети бессмертной Файау, и это знание наполнило его тяжелой печалью.

– Теперь я начинаю понимать тебя, – сказал он Вэру, когда они уже приблизились к Засолнечной Стене. – Вряд ли у нас что-нибудь выйдет, но нам не будет стыдно перед смертью.

Анмай кивнул.

Эта часть пути прошла без всяких приключений. Он не знал, заметила ли Астрофайра их платформу, но если и заметила, то не предприняла ничего. Вокруг висел неизменный холодный полумрак. Лишь далеко позади, у горизонта, медленно, незаметно для глаза, двигались полосы света и тени, но и они становились всё более тусклыми. Внизу простерся бескрайний, неизменный океан. Лишь однажды, далеко в стороне, показались круги бурого света, исходившего из глубин. Он пульсировал, расходился волнами, вода там бурлила, но они просто пролетели мимо. Это была одна из тех загадок, на которые у них уже не осталось времени. Потом они заметили темный корабль, уже сотни лет затерянный в Последнем Море...

* * *

Засолнечная Стена, смутно отблескивая в полумраке, постепенно росла, её трубы становились всё больше. Их поверхность была идеально гладкой. Казалось, они летят к колоссальному зеркалу, на котором в зените застыли цветные отблески, и сейчас в него врежутся.

На самом деле до него оставались ещё многие тысячи миль, – их разум отказывался принимать истинные размеры окружающего. Входы в центр Линзы скрывались в стыках труб, – их было 189, но открывался лишь один, – тот, к которому они летели. Через него двенадцать тысяч лет назад прошли беглецы. Анмай так и не смог понять, почему они не вернулись.

* * *

На борту Уйты воцарилось тревожное ожидание. Колоссальные сомкнутые трубы уже давно стали неразличимы. Перед ними призраком высилась необъятная зеркальная стена. Уже с расстояния в двести миль она казалась совершенно плоской. Айэт узнал, что она неразрушима и непроницаема почти для всех видов энергии. Портал в ней был невидим. Чтобы найти его, нужно было очень тщательно следовать навигационным указаниям в книге.

Наконец, Уйта повисла перед едва различимым во мраке зеркалом, уходившим в темную, не знающую ни ветров, ни солнца воду, – до нее было мили полторы. Сейчас юношу больше всего интересовало, – откроется ли вход. Им потребовалось всего три часа, чтобы отыскать его.

* * *

Дельта-уэмон были удивительными частицами. Их заряженные разновидности отталкивали все другие частицы, обладавшие массой покоя, нейтральные же вовсе не взаимодействовали с веществом. Анмай не знал, как можно их уловить, но именно с их помощью включался механизм замка. Он никогда не смог бы повторить нужный набор импульсов, но беглецы сменили его на неизмеримо более простой. Его пальцы осторожно нажимали на кнопки, управляющие ускорителем, и Уйта закачалась, когда он дал девять импульсов разной длины и силы. Она закачалась ещё сильнее, когда часть стены вдруг двинулась на них. Через секунду она поднялась вверх, открывая портал диаметром в полмили. Внутри висел непроницаемый мрак.

Едва Уйта влетела внутрь длинной, идеально ровной трубы, движимая силовыми полями крышка встала на место, отрезав последние лучи света. Мощные прожекторы платформы высветили кольцевой ряд бронированных массивов на стенках трубы, – приводы всё ещё работали.

Они не стали задерживаться здесь. Труба оказалась длиной в тысячу миль и они пролетели её за три с небольшим часа. Всё это время им казалось, что они висят на месте. Их сковало страшное напряжение, – никто не знал, что произойдет, когда откроется внутренняя крышка.

Радар в зеркальной трубе был бесполезен, и они вдребезги разбились бы, если бы не ослепительно засверкавший на броне заслонки свет прожектора. Она во всем была подобна наружной, и открывалась точно так же.

Книга предупредила их о преграде силового поля, и Анмай заранее переключил ускоритель на другую полярность. Айэт внимательно смотрел вперед. Едва крышка поднялась, он увидел яркое серебристое сияние поразительной чистоты. Когда они прошли сквозь силовое поле, вспыхнул ослепительный свет.

Ничего больше юноша разглядеть не успел. Едва Уйта миновала портал, его швырнуло на пол, – она взвилась вверх с таким ускорением, что никто не устоял на ногах. Корпус затрещал, внутрь со свистом ворвались струи холодного воздуха. У всех до боли заложило уши, стало трудно дышать. Голова Айэта закружилась, он уже не чувствовал своих пальцев. Анмай дотянулся до регулятора силовых крыльев. Ему пришлось уменьшить их площадь втрое, чтобы Уйта прекратила подъем.

– Это значит, что воздух здесь втрое плотнее, – пояснил он, задыхаясь. – Вот почему портал перекрыт силовым полем, – иначе нас просто бы сдуло.

Айэт хотел спросить его, но вдруг глаза юноши закатились, и он упал. Анмай испуганно смотрел на него, чувствуя, что голова кружится и всё вокруг плывет. Он яростно встряхнулся и присел возле Айэта. Едва он взял его голову в руки, юноша с трудом открыл уже невидящие глаза.

– Живые... – в мертвенном полусне прошептал он.

Его голос звучал странно глухо и казался совершенно чужим. По спине Вэру невольно побежали мурашки.

– Живые не могут входить в мир мертвых... в легендах сказано, что всякий... кто войдет к ним... умрет.

Его голова откинулась, тело обмякло. Анмай почувствовал, что мягко оседает на пол. Он отчаянно попытался подняться, но тут мир вокруг и внутри него погас.

Глава 13.

Рассветный мир

В детстве я до жути любил страшилки и чудовищные истории. Потом мне самому довелось стать героем нескольких, – и с той, и с другой стороны. Единственное, что я нашел в этом привлекательного, – возможность убить что-нибудь, что пугает меня.

Аннит Охэйо. Одинокие размышления.

Анмай не помнил, как пришел в себя. Он не осознал этого момента, не сознавал вообще ничего, не мог ничего вспомнить, не понимал, что видит, – это было похоже на самые первые его ощущения, когда его возраст измерялся месяцами. Он не осознавал даже времени, но постепенно осознавал себя. Переход от беспомощного созерцания к пониманию тоже был незаметен. Просто он постепенно ощутил, что лежит на полу рубки Уйты, глядя в чистое сумеречное небо. Это удивило его. Ему казалось, что Файау перехватила их, и он совсем в другом месте, смутном, как младенческие сны.

Он плохо понимал окружающее, и к реальности его вернули мучительный голод и жажда. Но, едва Анмай приподнял голову, его сознание отключилось.

Придя в себя вторично, он почувствовал, что очень ослаб. Голова отчаянно кружилась, страшно хотелось есть, но при малейшем движении перед глазами всё плыло. Лежать неподвижно было невыносимо, но иначе его начинало тошнить, в голове всё переворачивалось и путалось. Он мог выбирать лишь между двумя видами мучений.

Вэру решил было, что оказался в аду... и тут же понял, что головокружение постепенно слабеет, и он может двигаться, не рискуя лишиться чувств, только спазмы пустого желудка становились все сильнее. Но прошло ещё несколько мучительных часов, прежде чем он смог подняться на ноги и добраться до еды. Лишь потом он взглянул на приборы и вздрогнул. Он пролежал без сознания почти двое суток.

* * *

Еда буквально воскресила его. Насытившись, Анмай занялся масс-спектрометром Уйты. Он уже догадывался, что с ними случилось, и анализ атмосферы лишь подтвердил его догадки, – по тридцать процентов азота и ксенона, по двадцать, – неона и кислорода. Углекислого газа оказалось меньше процента, – но всё же, во много раз больше, чем снаружи. Это была явно искусственная атмосфера. Но зачем здесь столько инертных газов? Ведь для жизни нужен лишь азот...

Зато объяснить случившееся это помогло отлично, – ксенон, вдыхаемый с кислородом, вызывает глубокую потерю сознания. Окажись его концентрация всего на два процента выше, – Анмай бы вообще не очнулся. А так его перестроенный Файау организм, пусть и с огромным трудом, смог приспособиться к новой среде.

При этом мысли Анмай подскочил, – ведь у других не было такой сопротивляемости! Он кинулся к своим спутникам. К его великой радости все они остались живы, но... не приходили в себя. Они взяли много лекарств и медицинского оборудования, но тут помочь ничто не могло, – противоядия от ксенона не существует. Оставалось, – вернуться обратно, но вот как?

Пока он лежал без сознания, Уйта летела сама по себе, не управляемая никем, и он просто не знал, где находится. Мир за окнами совсем не походил на его ожидания, но пока ему было не до наблюдений, – надлежало заняться товарищами. Вэру оставалось только поддерживать едва теплившиеся жизни, надеясь, что они тоже смогут приспособиться. Впрочем, зная, насколько отличается их биохимия, он понимал, как это маловероятно.

* * *

Пока он переносил их на постели и занимался другими процедурами, прошло несколько часов. Лишь потом Анмай решился подойти к окну. Он знал, что звезда в центре Линзы достаточно велика, чтобы излучать собственный свет. Но небо оказалось сине-черным, чистым и беззвездным. Засолнечная Стена исчезла бесследно. Внизу простерлась плоская бесконечная равнина. Её покрывал сплошной лес и на ней высилось множество массивных металлических башен, похожих на увенчанные острыми игловидными шпилями пучки труб огромной высоты. Они тянулись во все стороны, насколько хватал глаз. Но больше всего его поразил свет – точнее, его источник. Вдали, над лесом и шпилями, сияла серебристо-синяя заря удивительной чистоты.

В книге говорилось, что именно там находится центр Линзы, и Анмай направил Уйту туда. Она то и дело меняла курс, огибая шпили. Он попробовал подняться выше, но платформа словно уперлась в небо. Удивившись, он остановил её, вышел наружу, подумав, надел силовой пояс и застегнул весм, на котором сразу же загорелся зеленый огонек ведущейся передачи. Здесь Астрофайра не могла её перехватить, но кто тут ещё мог читать его мысли?

Осторожно поднимаясь вверх, Анмай вдруг наткнулся на невидимое препятствие. Его протянутая рука коснулась гладкой, холодной поверхности, хотя глаза видели лишь бездонное небо.

Удивленный, он подлетел к ближайшему шпилю. Тот оказался колонной, подпиравшей невидимый свод. Сама сверкающая игла в полмили высотой оказалась иллюзией, как и серебристая заря, сиявшая в бесконечности. Но даже сантиметров с десяти он не смог различить пикселей изображения, а найти место стыка с настоящим металлом удалось лишь на ощупь. Он не знал, как и зачем это сделано. Иллюзия трехмерного пространства была безупречной.

Вэру привлекли проемы зияющих под шпилями башен арок, потом он взглянул на бесконечную равнину, – она казалась бугристой из-за множества крон. Над ними лениво парили огромные пятнисто-зеленые птицы.

Анмай вздрогнул, разглядев их подробнее. Они походили на тех крылатых тварей, что живут в море, – плоские и безголовые, с длинными тонкими хвостами. Одна из них повернула к нему, – просто пара треугольных крыльев. Между них зияла узкая пасть. По бокам от неё блестели огромные глаза, а над ними торчали нелепые плавники-рожки, очевидно, игравшие роль рулей.

Анмай точно во сне смотрел на тварь. Он уже видел пустые черные глаза, глядящие только вперед, трепещущие рожки... крылья, темно-синие снизу, волнообразно трепетали, твердые гребни на их кромках, острые, как бритвы, со свистом резали воздух. Между глаз торчал витой острый рог размером в руку.

Анмай не двигался, надеясь на защиту поля, но тут он ошибся, – когда тварь налетела на него, мягкий тупой удар на миг погасил его сознание, – размах её крыльев был метров семь, а вес...

Они вместе полетели вниз, бестолково кувыркаясь, затем Анмай, опомнившись, завис, а тварь, часто захлопав крыльями, исчезла в кронах. Больше к нему никто не приближался.

Ему очень хотелось заглянуть внутрь одной из башен, но оставлять Уйту надолго он боялся. Анмай попробовал спуститься в лес, но, достигнув крон, застыл. В провалах между ними висел непроницаемый мрак, оттуда тянуло холодной сыростью, гнилью, вязким ароматом огромных цветов...

Там что-то вздыхало, шуршало, мелькало, качались ветки, взблескивали прозрачные крылья. Неожиданно для себя он рванулся вниз, – и остановился. В зеленоватом мраке он едва мог дышать, – столь густы оказались запахи. Ощущение собственной чужеродности и хрупкости стало столь сильным, что Вэру охватил озноб, волосы поднялись. Словно пуля, он рванулся вверх.

* * *

Вернувшись на борт, Анмай направил Уйту к центру Линзы, задав автопилоту нужный курс. Через несколько минут он заметил круглую дыру диаметром в полмили, прорезавшую небо насквозь. Её зеркальная цилиндрическая стенка была высотой в вэйд. Дыру окружали угловатые башни, составленные из узких свинцово-серых массивов. Их шпили, казалось, уходят в бездну неба ещё на милю, но Анмай уже знал, что это иллюзия. Он немедля направил Уйту туда. Она взвилась вверх, но, поднявшись на две мили, вновь наткнулась на невидимый свод.

Небо здесь оказалось таким же, но всё остальное, – совершенно другим. Поверхность состояла из множества каменных уступов, поросших деревьями, соединенных пандусами и мостами бесчисленных дорог.

Стоявшие на уступах здания заставили сердце Вэру отчаянно сжаться. Они были очень похожи на стоявшие некогда на берегу Пустынного моря, – только огромные и сияли светлым блеском металла. И их формы оказались куда причудливее. Колоссальные узлы головоломно сплетенных плоскостей расходились веерами необычайно длинных и тонких крыльев. Цилиндрические башни распускались причудливыми пучками выворачивающихся наизнанку труб. Неправдоподобно высокие арки пересекали небо, исчезая за горизонтом. И всё это заливал мягкий и печальный свет зари, – такой же, как та, сиявшая на сгинувшем в пламени Бездны Уарке...

Кое-где светились фонари, – синие или белые выступы и верхушки конструкций, иногда на головокружительной высоте, иногда у самой земли, так низко, что свет терялся в массе сплетенных крон. Кое-где причудливо искривленные участки конструкций сияли многоцветным, поразительной тонкости узором, – с преобладанием холодных, голубовато-синих тонов. Он постоянно двигался, сплетался, жил, – Анмай с трудом мог отвести от него взгляд. Он понял, что здесь был город Мэйат, но вот как они тут жили, – он не представлял. Его сердце тоскливо сжималось – он достиг места, что грезилось ему в снах юности.

Он обещал Хьютай, что они будут здесь вместе. А сейчас она в тоске и отчаянии ищет его, – и, скорее всего, никогда не найдет. Он не знал, встретятся ли они вообще... в этой его жизни. А если он сделает то, что должен сделать, – то не увидит её уже никогда...

Анмай с трудом смог прогнать эти мысли, с любопытством осматриваясь. Он уже понимал, что центр Линзы состоит из множества ярусов, и в ней не четырнадцать, а пятнадцать жилых сегментов, – в пятнадцатом жили её строители. Их город сохранился, но они сами сгинули, не оставив никаких следов.

* * *

Здесь не было ни дня, ни ночи, только вечный рассвет. Свет всегда оставался неизменным. Лишь изредка его затеняли выползавшие неизвестно откуда дождевые тучи, окутывая всё, как туман. Уйта, не останавливаясь ни на минуту, мчалась вперед. Анмай с трудом сохранял счет времени. Ему начало казаться, что здесь вообще его нет, – только вечность. Бесконечно разнообразные формы странных конструкций, царившая повсюду неподвижность, сам этот полет казались ему нереальными.

Хотя почти всё время он посвящал уходу за товарищами, они не приходили в себя. То ли даже разреженная атмосфера была слишком густой, то ли уход оказался неумелым, но, несмотря на искусственное питание, они худели с каждым днем, и он вместе с ними – от волнений. Анмай не знал, сколько может прожить человек с отключенным сознанием, но стало ясно, что недолго. Перспектива одиночества в этом странном мире приводила его в ужас. Он повернул бы назад, – если бы знал обратную дорогу. Но на пятый день Айэт открыл глаза.

– Где я? – сразу спросил юноша. – И что со мной?

Анмай объяснил.

– Так я целую неделю лежал без сознания? А... Ювана? – Айэт попытался подняться, но у него не осталось сил.

– Успокойся. Все живы. Они тоже скоро придут в себя.

– Если бы и ты потерял сознание, мы бы все уже умерли, правда?

– Я его и потерял. И провалялся почти двое суток.

Айэт поёжился.

– А что там, снаружи? – вдруг спросил он.

– Разве ты не видишь?

– Вижу, но, может, ты нашел там что-нибудь?

– Нет. Я не мог покинуть Уйту – оставить вас.

Айэт откинулся на подушку. Анмай с тревогой смотрел на него, – Тайан настолько исхудал, что стал похож на скелет. От некогда ловкого и сильного юноши осталась лишь тень. Другие выглядели не лучше, – он видел, что если они в ближайшие дни не очнутся, то умрут. Третьего не могло быть.

Уже на другой день Айэт смог ходить. Понятие день, впрочем, стало здесь чисто условным, – они считали дни по бортовым часам Уйты, но Анмай заметил, что и спать, и бодрствовать он стал чуть ли не в два раза дольше.

Хотя Айэт едва держался на ногах, он почти не отходил от Юваны. Вэру оставалось заботиться о Лэйкисе и Уасе. Через два дня Ювана пришла в себя, ещё через день очнулся Лэйкис. Все они тревожились за Уасу, но через несколько часов очнулась и она. Впрочем, слабость и головокружение прошли у всех лишь на двадцатый день полета в центре Линзы.

* * *

– Мы уже сто семьдесят дней в пути, – сказал Айэт, когда экипаж Уйты окончательно отъелся и окреп.

– Нам осталось еще столько же, если не больше, – ответил Вэру. – Мы пролетели едва десятую часть центрального сегмента Линзы, – а я не знаю, что произойдет в следующую секунду!

– Ну, я не против, если что-нибудь случится, – глаза юноши вызывающе блестели. Анмай понял, что Айэт окончательно поправился.

– Мы не можем задерживаться. Все Солнца могут погаснуть, – а мы здесь даже не заметим этого!

– Да. Но всё же, смотреть на всё это, – Айэт показал за окно, – зная, что никогда больше не увидишь, просто невыносимо!

Анмай тоже выглянул наружу. Уйта летела над подобием бесконечно длинной, широченной улицы, – она состояла из ряда параллельных каменных полос, ступеньками спускавшихся к центру. По обе её стороны высились ряды сверкающих серебряных массивов. Их причудливо искривленная поверхность напоминала застывшие волны. На них рядами сияли огни, сходясь где-то в бесконечности, – там, где заманчиво сияла вечная заря. За двадцать дней полета она ничуть не изменилась.

– Может, сядем? – предложил Айэт. – Ненадолго. Это не очень нас задержит.

Анмай задумался.

– Хорошо. Только ненадолго, ладно?

* * *

Когда они вышли наружу, Айэт восхищенно вздохнул. Влажный, прохладный ветер трепал его волосы, гнал над головой клочья серых облаков. Под сандалиями то и дело хлюпала разлившаяся по камню вода, – недавно прошел дождь. Юноша невольно оглядывался по сторонам, – не потому, что чего-то боялся, а потому, что вокруг оказалось красиво. Каждое здание было неповторимо, – кубы с причудливо искривленной поверхностью, похожей на застывшие смерчи, асимметричные сферы, – всё это сияло чистым блеском зеркального серебра, и всё было огромным, – от пятисот до тысячи локтей высоты, как прикинул Айэт. А ещё выше – небо. Чистое, сине-черное, вечно неизменное, как и заря, – серебристо-синий, удивительно чистый отблеск...

Айэт перевел взгляд на своих товарищей. Все были вооружены, – у каждого на боку висел лазер, даже у тонкой, стройной Уасы. Анмай держал в руке дезинтегратор. Но, даже внимательно осматриваясь, они не замечали никого, кроме мелких пёстрых птиц. Слабый шелест листвы был единственным доступным им звуком. Все они смотрели вниз, туда, где вырубленные в граните ступени исчезали в темноте сплетенных крон.

– По крайней мере, у них были ноги, – рассеянно заметил Анмай. – И они были не больше нас, по крайней мере, ненамного.

Айэт удивленно покосился на него, – Анмай уже рассказывал им о Мэйат, – потом посмотрел на небо.

– Как ты думаешь, сколько нужно карабкаться до него, если тут есть лестницы?

Анмай подумал.

– Дней пять. Это вместе с отдыхом... Смотри!

Айэт повернулся. Возле одной из утонувших в зарослях цилиндрических башен стояли две гибких фигурки, – мальчишки лет пятнадцати, босые, в одних набедренных повязках. Люди, судя по светлой коже и рыжеватым волосам. Собственно, они скрывались в тени, но у основания башни вдруг налились светом изогнутые выступы. В зеленом полумраке свет выглядел таинственно и зловеще.

В руках мальчишки что-то держали, – Айэт не успел понять, что именно, потому что они тут же бросились бежать с неожиданной скоростью. Экипаж Уйты погнался за ними, – чисто рефлекторная реакция, лишенная, как понимал Айэт, всякого смысла.

Мальчишки бежали по улице, к основанию титанического зеркального массива, похожего на звезду тысячи локтей в диаметре, с сотнями лучей, изогнутых, словно в предсмертной агонии, – это выглядело довольно жутко. На концах лучей сияли яркие иглы глубокого синего огня.

Внутрь звездообразного здания вела ребристая циклопическая арка. За ней виднелись другие, выстраиваясь в казавшийся бесконечным ряд. Мальчишки нырнули за одну из них и исчезли.

Экипаж Уйты вошел внутрь с осторожностью. Конечно, едва ли их ожидала засада, но всё же...

Анмай шел первым. Скоро он помахал рукой, подзывая товарищей. За аркой обнаружился спиральный проход, ведущий вниз. Они осторожно пошли по нему, сделали несколько витков, – и вдруг застыли, растерянно глядя на открывшийся им вид.

* * *

Они оказались, очевидно, внутри межярусного перекрытия, – оно скрывало бесконечную сеть узких шестиугольных камер. Разделявшие их дырчатые перегородки были пронизаны бесчисленными переходами и трубами самых разных размеров. Идеально чистый зеркальный металл освещали разбросанные повсюду тускло-синие кристаллические многоугольники. Их свет причудливо дробился на покрывающей стены ряби, отчего очертания тех почти нельзя было разобрать. Айэт подумал, что тут легко можно заблудиться и потом бродить вечно... или выбраться совсем не в том месте, где спустился.

– Возвращаемся, – сказал Анмай. – Нам никогда не найти их, но вот друг друга мы можем потерять.

* * *

Когда они вернулись на Уйту, Айэт предложил продолжить разведку.

– Мы не можем больше останавливаться, но можем менять высоту полета, верно? – сказал он. – Здесь несколько ярусов, но мы летим по одному. Почему бы нам ни поменять ярус?

Анмай подумал.

– Можно. Но если мы поднимемся на несколько миль, – станет нечем дышать. А внизу мы можем вновь потерять сознание, причем, навсегда.

– Тогда вверх, – решил Айэт.

Остальные горячо поддержали его. Анмай повернул, отыскивая переход на следующий ярус. Сделать это оказалось нетрудно. Соединяющие их шахты располагались через каждые сто миль, в окружении видимых издали башен. Через пятнадцать минут он заметил одну из них. Скоро Уйта зависла в центре шахты и её экипаж, собравшись на корме, стал смотреть вниз. Туда же, вниз, дул и ветер.

У Айэта закружилась голова. В зеленом море нижнего яруса (он назвал его Небом Лесов) зияла такая же огромная дыра, под ней, – ещё одна, но в ней он не мог ничего разглядеть, – всё исчезало в клубящемся мареве ползущих туч. Спускаясь вниз, воздух закручивался могучей спиралью, в ней кружились клочья разорванных облаков, – они стекали с Неба Лесов медлительной лавиной серых призраков. До невидимого дна этой пропасти было шесть миль, – если прыгнуть, будешь падать несколько минут, пока не достигнешь дна. И наверняка задохнешься прежде, чем твое тело канет в невидимые с такой высоты черные волны...

Айэт невольно поднял глаза. От этого зрелища его голова закружилась ещё сильнее. В верхнем кольце он видел узкий синий обод последнего свода, а ещё выше... Круг бездонной черноты, – и в нем сияли бесчисленные звезды.

* * *

Едва Уйта пошла вверх, у всех заложило уши. Когда она поднялась на следующий ярус, Айэт удивленно вскрикнул. И сверху, и снизу, со всех сторон их окружало бездонное сумеречное небо! Заря превратилась в сияющее облако, повисшее в бесконечной дали. Здесь высились только редкие, но массивные, как замки, башни. Казалось, они парят в небесах без всякой опоры.

Айэту хотелось плакать от чувства полной, безграничной свободы, охватившего его при виде бесконечного пространства. Он решил, что всю оставшуюся часть пути они пролетят здесь, хотя его рот судорожно хватал разреженный воздух, а сердце бешено колотилось. Несмотря на это, Анмай продолжал подниматься. С резким щелчком закрылись обратные клапаны, удерживая воздух внутри Уйты.

Этот ярус оказался последним. Миновав его, они не увидели идущих вверх башен или любых других построек. Внизу простерлась безмерная серо-стальная равнина. Тускло отблескивая, она вздымалась извилистыми гигантскими валами. Небо над ней оказалось удивительно прекрасным, – усыпанное бесчисленными звездами небо ядра галактики А-1443. Присмотревшись, Анмай понял, что оно очень похоже, хотя и не в точности такое же. Наверно, таким оно было миллиард лет назад.

Остальные потрясенно застыли. Они впервые увидели, каков мир за пределами того, что они считали Вселенной. Айэт повернулся к Вэру. В его глазах светилась растерянность, испуг, и, в то же время, – восторг.

– Я рад, что дожил, – и увидел это, – сказал он.

Опомнившись от первого потрясения, они стали жадно осматриваться. Всё небо было усыпано миллионами звезд. Вэру казалось, что он попал в открытый космос. Впрочем, воздух тут был действительно очень разрежен. Они не могли оставаться здесь долго, и он повел Уйту вниз. Они быстро достигли яруса, по которому летели раньше, миновали его, продолжая спускаться врезались в облака и пронзили их, ненадолго утонув в сером мареве.