Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 100 страниц)

Нэйс сумрачно взглянул на него.

– Я отдал бы тебе ключ, – но я его уничтожил. Да он всё равно не помог бы тебе. Ты думаешь, что победил, да? Сможешь ли ты справиться с Древними, построившими наш город? И ару никогда не будут нашими союзниками.

– Древние – чушь. А ару мы изведем начисто, – но тихо, незаметно, – их осталось уже совсем мало. И наша страна станет такой же, как раньше... со временем.

Нэйс сник.

– Как вы нас разбили? – спросил он.

– Очень просто. Ты так и не усвоил главную мудрость правителя – нельзя идти против интересов слишком многих. Что ты сделал, чтобы сохранить влияние хотя бы на региональные власти, не говоря уже о землевладельцах? Ничего. Зато сделал много такого, что пошло во вред их интересам. Знаешь, мнение народа не стоит и гроша. Важны лишь те, кто выражают это мнение. Я полагаю, технические детали заговора теперь не важны.

– Тогда я задам свой последний вопрос. Что со мной будет?

– Нельзя убить полмиллиарда человек, – и остаться в живых. И ару тоже ведь люди, знаешь?

– Но они же не правят! И я не хочу!

Дэйн задумался.

– Несколько боевых платформ отказались сдаться. Они ушли к Суре, где войска Организации ещё держатся. Прежде, чем они пересекут границу, к ним присоединяться ещё очень многие...

– Так дай мне возможность покинуть Акталу! Отпустите меня, и я никогда не вернусь сюда, клянусь! И никто из моих единомышленников. Отпусти меня, Дэйн, – хотя бы во имя того, что связывало нас раньше!

– Извини, нет. Я-то, конечно, тебя прощаю, но, кроме кровного родства, есть ещё и политика. В ней приходится лавировать и платить за успех. В качестве такой платы ару я отдам им тебя, – пусть они сами решат твою судьбу.

Нэйс вскрикнул, как раненый зверь.

– Нет! Они же разорвут меня в клочья!

– Да что ты! Это было бы слишком легко. Мертвым не больно. Я полагаю, они сделают всё, чтобы ты жил вечно.

Нэйс застыл. Его рот широко открылся, но он не мог сказать ни слова.

– Убрать! – рявкнул Дэйн.

В комнату ворвались солдаты. Они скрутили Нэйса, вытащили на улицу, грубо швырнули в темный кузов фургона и заперли дверь. Машина ехала несколько часов, пока не достигла выжженных, мертвых развалин Ас-Акры. Испуганный, отупевший Нэйс не считал времени. Он вспоминал свое детство, пытаясь прогнать страх, но жалел лишь об одном, – что не вошел в туннель мертвенно мерцавших матриц, и не заглянул в жерло одной из них. Он мог вечно жить в странном, несокрушимом мире, предоставив мятежникам разбираться с тем, что вышло из ворот энергостанции в его обличье...

Потом фургон остановился у маленького белого здания в глухом дворе, – именно сюда ару собирались привезти Анмая Вэру. Нэйса вытащили из машины.

Увидев на дверях надпись Следственная спец-лаборатория он понял, какая участь его ожидает. Он бешено вырывался из рук охранников, но на это никто не обращал внимания. Его затащили в подвал, в светлое, просторное помещение, оборудованное как операционная, сорвали одежду, и нагим привязали к операционному столу. Когда солдаты ушли, в комнате появился старик ару и трое равнодушных палачей. Они подошли к Нэйсу и стали осматривать его. От прикосновений к обожженной коже он дергался, но молчал.

– Ты не испытаешь страданий всех, убитых тобой, но кое-что мы сможем возместить, – сказал старый ару. – Тебя будут пытать всю твою жизнь, так, что ты не сможешь ни убить себя, ни сойти с ума. Это же ожидает и Вэру, когда мы его отыщем. Каждый наш мужчина, каждая женщина, каждый старик и ребенок дал клятву поиска и мести. Вы считаете нас игрушками Опустошителей – да, они создали нас, но мы их ненавидим. Актала отныне проклята, и её падение будет ужасно: как ты думаешь, кто заселит опустошенные тобой земли? Нас триллионы в этом мире. У нас есть свои страны, древние и могущественные. Все люди однажды станут нашими рабами. Файа же отныне, – наши вечные враги. Они тоже прокляты и все сгинут без следа и славы, – даже если на это уйдут все жизни моего народа. Пусть даже они живут и на других Плоскостях, – они не спасутся. Но больше всего нам ненавистен Вэру. Он думает, что он умнее всех, но он ещё не знает силы нашей мести. Говорят, ты не знаешь, куда он сбежал? Что ж. Мы и это проверим, проверим очень тщательно. Но вот тебе сбежать не удастся, – сейчас тебе подрежут сухожилия, чтобы ты не так дергался. А потом мы переправим тебя в одну из наших стран. Не бойся, калечить тебя мы не станем. Самое утонченное в искусстве истязания, – причинять боль, не причиняя вреда, и ты удивишься, узнав, как много нам известно таких способов. Ты молод, силен и много выдержишь. Лучшие наши палачи будут пытать тебя, – а наши лучшие медики следить за тем, чтобы твое тело осталось полным сил, а рассудок – незамутненным. Тебе предстоит интересная жизнь.

Нэйс не ответил. Его смуглая кожа посерела, он зажмурился. Сейчас ему хотелось лишь смерти. Но склонившиеся над ним палачи уже разложили инструменты и, выбрав нужные, приступили к работе.

Через десять секунд Нэйс закричал.

* * *

Инсу очнулся в темноте. Он не знал, что его отнесли в лазарет, – в Контрольном Центре он размещался под землей, в специально выстроенном бункере. Сейчас в нем было совершенно тихо и темно, – весь персонал остался наверху, других раненых сюда не успели принести.

Инсу с трудом поднялся с постели. Рану его обработали, но боль была столь сильной, что даже дышал он с трудом.

Медленно, на ощупь, постоянно спотыкаясь, он побрел в темноте. Наконец, ему удалось отыскать ведущую наверх лестницу. Но, едва начав подниматься по ней, он уткнулся в груду пахнущего гарью бетонного крошева. Не понимая, что произошло, но сознавая, что его мир рухнул, он побрел назад, стараясь отыскать другой выход. Он не знал плана убежища и не понимал, что кружит на месте, налетая на одни и те же углы. Ему казалось, что он идет и идет вперед в какой-то бесконечной бездне. Темнота, страх и боль всё глубже въедались в его душу. Вновь добравшись до груды обгоревших обломков, Инсу истерично засмеялся, – сперва тихо, а потом всё громче и громче.

* * *

Разбиравшие развалины рабочие несколько дней слышали идущий из-под земли странный звук. Когда они добрались до его источника, опознать эту хохочущую, воющую тварь было уже невозможно, да никто и не стал это делать. Они схватили её и заперли в сумасшедший дом.

В конце концов Инсу Кари действительно попал в историю, – как уникальный пациент, который смеялся ещё пятьдесят семь лет, до самой смерти.

Глава 12.

Чудеса и кошмары

В дальней дороге есть своя прелесть: путешественник становится чем-то вроде дозревающего в дороге плода.

Аннит Охэйо. Одинокие размышления.

Когда Анмай проснулся, занималось чистое, ясное утро. За ночь платформа пролетела почти четыре тысячи миль, пересекла океан Актала и сейчас мчалась над горами на южной границе страны. Дальше, за укрепленными перевалами, начиналась Уртама. Анмай без труда узнал это, так как спал в рубке, – нервная маята бессонных суток одолела его прямо за пультом. Хорошо ещё, что оснащенная автоматикой платформа сама могла выдерживать курс и огибать препятствия.

Первый день пути прошел на удивление спокойно, – все отдыхали после тяжелой погрузки. Простившись с домом, молодежь загрустила, но не отходила от окон, – они первыми из жителей Акталы пересекли ее границы. Внизу, правда, не оказалось ничего интересного, – те же равнины, реки, озера, холмы и леса. Пожалуй, меньше городов, не столь густа сеть дорог, – вот и все отличия. Их одолевало любопытство, но вплотную знакомиться с религиозными фанатиками никому не хотелось. Оставалось лишь смотреть, – но много ли увидишь с высоты в милю?

Ни острые глаза наблюдателей, ни мощные радары платформы, – её, с общего согласия экипажа, назвали Быстрой, Уйта на языке файа, – не заметили никаких летающих машин. Уртама не имела авиации, – но что ожидает их в землях Опустошителей, которые они столь отважно решили пересечь?

Силовое поле надежно защищало их от любых материальных снарядов, но против лазеров и другого энергетического оружия оно почти бесполезно. Правда, Уйта была сделана из углепластика, – в несколько раз более прочного и стойкого к лазерным лучам, чем сталь, но не имела никакого оружия, и несколько скиммеров с лазерами без труда превратили бы её в сито.

Анмай коротал время, изучая управление машиной, как оказалось, совсем не сложное. После полудня он выяснил, что на борту есть обзорные камеры со стократным увеличением, – они видели землю, словно с высоты пяти этажей. Изображение проецировалось на большой настенный экран в просторном салоне Уйты, и весь её экипаж собрался у него. Картинка оказалась не очень яркой, но контрастной и четкой. Она вздрагивала, дрожала и могла показывать одно место не больше минуты, несмотря на следящие приводы камер.

Тем не менее, они видели многое, – бесконечные поля с мерно работающими, бритыми наголо и босыми людьми в одинаковой серой одежде, не мощеные дороги, по которым неведомо куда, но чаще всего на север брели безликие толпы. Услышав гул пролетающей Уйты, люди смотрели вверх, – казалось, прямо на них, но прежде, чем они успевали разобрать выражение их лиц, изображение рывком прыгало дальше. Часто попадались обширные грязные селения, живо напоминавшие Айэту Тару. Никто на борту не знал, какая именно религия подчинила Уртаму, но выглядела она достаточно мрачной.

В центре каждого селения высились храмы, – точнее, массивные кирпичные гроты, доверху засыпанные землей. Вокруг них всегда толпилось много угрюмых, но сытых людей, одетых в черное. Нигде не было машин, заводов, вообще никаких признаков техники, – но не встречалось и животных, как, впрочем, и ару. Даже телеги, в изобилии попадавшиеся на разбитых дорогах и часто доверху нагруженные, влеклись впряженными в них людьми. Удивленный Анмай решил изменить курс, пролетев над Харатой, – столицей Уртамы.

Но город исчез. На его месте простерлись огромные поля бурьяна и мусора. В центре высился чудовищный курган, возведенный из обломков разрушенных домов, – не меньше двух вэйдов высоты. На его вершине громоздилось массивное бесформенное сооружение, – как они все решили, резиденция Хамы. Внутрь мусорной горы вело множество туннелей. Айэт вздрогнул, представив, что может скрываться внутри неё, – она занимала весь центр некогда двухмиллионного города, и из-под неё виднелись стены уцелевших зданий. А в Харате было и метро...

Лишь на окраинах тянулись бесконечно длинные одноэтажные дома. Вокруг них стояли целые толпы людей, словно ждущих чего-то. Именно там они впервые увидели нечто вроде беспорядков, – толпа атаковала цепь перекрывших улицу солдат, правда, вооруженных лишь палками. Они видели, как смяли цепь, как побежали солдаты. Один из них упал, и Лайара вскрикнула, когда один из нападавших, склонившись над ним, быстро замахал топором. Через миг изображение исчезло.

Больше они не видели ничего подобного. Не заметили они и никаких религиозных, или любых других церемоний. Все, кого они видели, или работали, или куда-то шли.

Ближе к вечеру им стали попадаться толпы людей, застывших на улицах в мрачном ожидании. На закате им встретилась невиданно огромная, растянувшаяся на несколько миль толпа, – она шла на север, прямо через поля. За ней оставался широкий след выбитой, утоптанной земли.

Глядя на безликое людское море, Айэт ощутил ужас, – здесь двигались миллионы людей, сбившихся в чудовищную массу. Но куда и откуда они шли, – они никогда не узнают. Вздрогнув, юноша понял, что всё, попавшееся им на пути к центру Линзы, они видят в первый, но и в последний раз.

Всё это, вместе со сгущавшимися, мутно-багровыми сумерками Оранжевого Солнца, вызвало у него непонятное, тяжелое чувство. Его рассеяла лишь юная обнаженная пара, – она занималась любовью на уединенной поляне в лесу. На борту Уйты это вызвало вихрь переглядываний, неожиданно смутивший Айэта.

Наконец, внизу вновь простерся океан, – они летели уже сутки, оставив позади больше семи тысяч миль. Вдали показался большой корабль, неторопливо идущий куда-то. Но тьма так сгустилась, что они уже не смогли разобрать, чей он. Все устали, однако никто не мог заснуть, – на том берегу начинались земли Опустошителей. По Уйте в полумраке, – свет почему-то никто не зажигал, словно он мог выдать их, – слонялось восемь зевающих теней. Наконец, Анмай отправил всех спать. Две пары согласились с радостью, но Ювана, Лайара и Айэт остались в салоне, в одиночестве.

Анмай решил вновь лечь на полу рубки. Здесь было достаточно удобно, но он тоже никак не мог уснуть. Ещё никогда он не расставался с Хьютай так надолго, и сейчас его жгла неотступная тоска. Через шесть, нет, уже через четыре месяца она воскреснет, – но его с ней не будет. Мысль о том, что Хьютай сочтет его погибшим, и его место возле неё займет его копия, была мучительно невыносима. Нет, она станет всеми силами искать его, – и Астрофайра, конечно, будет всячески ей помогать. А он станет прятаться от той, с кем мечтает встретиться больше всего на свете! И, пока она на борту, он не сможет противостоять Астрофайре, даже получи он такую возможность. А вот та может просто убить его. По законам Файау это будет совершенно естественно...

Анмай окончательно запутался. Почему он не может отказаться от своего плана? Ведь ему, – лично, – ничего не грозит. Но именно он создал Файау, – пожалуй, поэтому. И он уже не сомневался, что она замыслила тотальный ксеноцид. Но вот что ему делать, если эти подозрения подтвердятся? Вдруг машины правы? Ведь они делают это ради выживания файа, и даже ксеноцид не столь страшен, как все уничтожающая война. И что он сможет сделать, если решит помешать ей?

В разбитом корабле его предков был Эвергет, – но он вряд ли действует. А Сверх-Эвергет Линзы, – как им управлять? Некогда владевший им искусственный интеллект сейчас уже, несомненно, мертв, не существует, – об этом говорило множество повреждений внутри Линзы и то, что Астрофайра вообще проникла в неё. Но сам Сверх-Эвергет, – по крайней мере, его силовая установка, – ещё работает. Сможет ли он разобраться в высшем достижении совершенно чужой цивилизации?

Тут требовался гений, – а он пока не заметил за собой никаких особых способностей. Даже если сможет, – что делать потом? Противостоять уничтожению жизни Сверх-Эвергет мог, но лишь в пределах Линзы. Начать безнадежную войну с рассеявшейся по всей Вселенной Файау? Как бы он ни старался, – она неизбежно одолеет его. И даже если найдется способ уничтожить Файау, – он не посмеет разрушить мир, ради создания которого жил.

* * *

Несмотря на напряженные раздумья, Анмай никак не мог что-то решить, – словно пытался сунуть голову в камень. Пытаясь отвлечься, он стал думать, до каких пределов развития может дойти цивилизация. Почему, скажем, строители Диска не заселили всю Вселенную и не переделали её по своему вкусу? Он не мог представить, как можно превратить целую галактику в стальной диск, но в этом было нечто... да, жалкое, – признание какого-то поражения? Быть может, они не захотели? Но разве возможно такое? Как можно остановиться на великом пути, зная, что счастливой бесконечности не будет, а будет сползание в небытие, лишь поначалу очень медленное?

Мысли Вэру начали жить сами по себе, – он словно со стороны наблюдал за своими мучениями. Оказалось, что мучения разума хуже недавно испытанных им мучений тела... Он грубо одернул себя. Будущее всё разрешит, – так или иначе. А ему стоит подумать о насущном.

Углепластовая платформа, несомненно, невидима для радаров и не выделяет тепла, – их непросто заметить. Впрочем, завтра же они это проверят. Пока же ему никак не удавалось уснуть, – всё время наплывали мысли о том, что ожидает в будущем Файау и его самого. Анмай вспомнил, что видел в Цитадели, – часть этого, кажется, сбылась. Но остальное... не был ли это простой бред?

Ему вдруг подумалось, что бороться с машинами бессмысленно. Он тоже должен к ним присоединиться, – когда истечет его срок, – или умереть.

Анмай усмехнулся. Он знал, что слишком труслив, чтобы выбрать смерть по своей воле. Может быть, есть третий путь?..

Он пожалел, что не может погасить явь, словно лампу, – крутился так и этак, но заснуть никак не мог. В тяжелом полусне перед ним плыли галактики, бессчетные рои звезд, тел, лиц, проносились межзвездные корабли, – а вокруг замыкалась стена бездонной тьмы. И хотя этот образ был неверен в самом главном, Анмай всё же задумался. Что там, снаружи Метавселенной? Ведь она неизмеримо огромна, но конечна. Что дальше? Бесконечная пустота?..

Он попытался представить бесконечность, – ничего, только тьма, и он погружается в неё все глубже и глубже... Его отвлек тихий стук. В комнату ловко проскользнул Айэт.

– Ты не спишь? – спросил он, усаживаясь прямо на пол.

Небо заволокли облака, луны погасли, и во мраке виднелись лишь его зубы и белки глаз. Внизу ничего видно не было, – казалось, они и впрямь погружаются в бездну. Лишь тихое гудение и едва заметная вибрация напоминали, что они просто летят.

– Все уже спят. А я не могу. Может, ты расскажешь мне что-нибудь?

Анмай слабо улыбнулся. Он успел забыть, что Айэт, по сути, ещё ребенок.

– Ну скажи хоть, куда мы летим?

– В центр Линзы. Я знаю, как туда попасть. Там мы узнаем про твой мир если не всё, то хотя бы главное...

– Но ведь Засолнечная Стена... за ней обитают души умерших. И мы летим туда? – Айэт, впрочем, не выглядел испуганным, скорее, восхищенным.

– Да. Я не знаю, что там, но наверняка не менее интересное, и странное, чем потусторонний мир.

Пользуясь случаем, Анмай решил узнать, какие религии развились в странном мире Линзы, но Айэт оказался страстным атеистом. Он засыпал Вэру вопросами, но тот не спешил отвечать, уже понимая, что именно скука станет их главным противником в путешествии.

– Чтобы попасть в центр Линзы, – наконец сказал он, – нам придется пересечь Кольцевое Море. Это семьдесят дней полета в тишине и мраке. Нам нечего будет там делать, – и тогда я расскажу тебе... вам всё. Но не раньше.

Айэт не стал настаивать. Помолчав, он сам стал рассказывать ему о своем детстве. Анмай удивился, как много замечал этот, с виду наивный юноша. Слушая его тихий, спокойный голос, повествующий об обычных, но, в то же время, удивительных вещах, он и сам не заметил, как погрузился в ровный, спокойный сон.

* * *

Полет проходил на удивление спокойно. Анмай, устав от бесплодных размышлений, тщательно обследовал память главного компьютера Уйты. Его удивило, что программы смогли сохраняться так долго, – похоже, машины энергостанции каждые несколько лет перезаписывали их. Разобраться в них, правда, оказалось непросто. Он днями напролет просиживал у монитора, и его терпение было вознаграждено, – среди кучи непонятных файлов нашлось подробное описание Уйты. В нем, среди прочего, значился оружейный сейф с кодами доступа, – скрытый так искусно, что Анмай и не заподозрил бы его существования. В нем лежало восемь ручных лазеров, – личное оружие древних файа, строителей платформы, – и он с интересом взял один, плоский прямоугольный блок со скошенным нижним передним углом и цилиндрическим выступом дула. Сверху был обычный пистолетный прицел, а в центре корпуса, – четыре отверстия для пальцев. В верхнем скрывалась спусковая кнопка. Кроме неё, на лазере был еще выключатель в тыльной части, и два ярких индикатора сбоку. Оружие оказалось монолитным и тяжелым, словно отлитое из цельного куска свинца.

Эти ручные импульсные лазеры работали в инфракрасном диапазоне, чтобы их отраженный свет не выжег глаз. Расхождение луча в нем, правда, было значительным, и дальность эффективного огня не превышала двухсот метров. Мощность импульса составляла сорок килоджоулей, что примерно соответствовало небольшой гранате.

Невысокая мощность отчасти возмещалась скорострельностью, но лучевое оружие не имело никакой пробивной силы. Вопреки прежним представлениям Вэру, оно вовсе не кромсало врагов на куски, подобно мечу или секире. Оно просто плавило мишень или, при большой концентрации энергии, взрывало её. В общем, импульсный лазер поражал цель как оружие, стрелявшее шариками липкой взрывчатки, – где-то в дюйм диаметром.

Сейф был небольшим, и, кроме лазеров, Анмай нашел в нем лишь одно странное устройство, – нечто вроде массивного стержня с двумя муфтами-призмами на концах. Из венчавшего одну из них раструба торчало массивное игловидное острие.

Это оружие когда-то создали Мэйат, строители Линзы. Как и оружие Файау, оно казалось цельным куском металла, без каких-либо съемных частей, не оказалось на нем и прицела. Очевидно, оно годилось лишь для стрельбы в упор. Однако, в описании говорилось, что эта вещь совершенно необходима для полета там, за Засолнечной Стеной. Как и лазеры, её питал монопольный аннигилятор. Когда оружие включали, конус раструба наливался мертвенно-синим, неестественного оттенка светом, – оно облачком окружало иглу. Из детского любопытства Анмай сунул в него палец. Сияние было холодное и как будто влажное, но обжигало, и его палец болел ещё несколько дней.

При выстреле с иглы срывался туманный синий луч. Ударив в стенку грузового отсека, он в туче искр прожег в ней узкую щель. Это не было лазером или другим известным Вэру оружием, но, несомненно, одним из высших достижений Мэйат. Древние файа сделали всё, чтобы их потомки наверняка добрались до цели. Но, держа в руках тяжелую, смертоносную игрушку, Анмай не почувствовал себя увереннее.

Там, куда они летели, и сила оружия, и сила ума могли оказаться равно бесполезными.

* * *

Пока он разбирался с платформой и её снаряжением, остальные коротали время, читая книги, – их они захватили с собой довольно много, – или часами просиживали у окон. К их общему удивлению, в землях Опустошителей не нашлось ничего по-настоящему необычного, – великаны занимались тем же, что и люди, и после первых дней уже не пугали. Да и бояться их, пролетая на высоте мили, было довольно сложно.

Молодежь забавляли книги о вымышленных или реальных путешествиях по Плоскости, – очень популярной в Актале теме. Для них было странным и волнующим оказаться в роли героев любимых книг.

Айэт предложил вести дневник полета, и вскоре все увлеклись этим, причем дело доходило до ожесточенных споров, – что записывать, а что – нет. В остальном их отношения были вполне нормальными. Анмай начал учить их самым необходимым вещам, – управлению Уйтой и файскому языку. Он также рассказывал им о калиджат. Эта дисциплина ума и тела сделала файа сверхрасой, но молодежь больше интересовало устройство Линзы. Увы, всё, что Анмай узнал на Астрофайре, мало что добавляло к с детства знакомым обитателям Акталы легендам.

День за днем они смотрели на удивительные пейзажи из окна летающего дома, зная, что никогда не будут ступать по этой земле и никогда больше её не увидят. Это переносилось очень трудно. Анмай всё чаще словно засыпал наяву, – неподвижно глядя в точку на горизонте, он терял представление о времени, а потом всю ночь не мог уснуть. С другими происходило то же, но они не тратили зря это время, – иногда шепот и возня в каютах Уйты не стихали до рассвета.

Вэру всё это мало волновало, но одинокая Ювана Кари оказывала ему всё более настойчивые знаки внимания. Он пытался избегать её, но на маленькой платформе это получалось плохо.

Наконец, однажды вечером, Ювана решительно подошла к нему... и не смогла ничего сказать. Несколько минут они молчали, глядя друг на друга, потом разошлись. Всё это ровно ничего не значило, но, когда спустилась ночь, девушка просто не смогла заснуть.

Наконец, Ювана решила искупаться. Решив, что все остальные уже спят, она решительно скинула одежду, но, едва поднявшись наверх, увидела в бассейне нагую пару, – Лайара обвила ногами бедра прижавшего её к стенке Лэйкиса. До неё донеслись тихие стоны и плеск воды. Лицо девушки вспыхнуло от стыда, но она никак не могла отвести глаз, и вдруг её бросило в жар. Яростно помотав головой, она проскользнула в рубку гибкой тенью.

Анмай сидел прямо на полу, на пятках, неумело пытаясь привести в порядок свою потрепанную одежду. Заметив её, он быстро, испуганно вскочил, прижимая комбинезон к бедрам, – он остался почти обнаженным.

– Тебе помочь? – насмешливо спросила Ювана. Плетеный ремешок в тяжелой лохматой гриве рассыпавшихся по плечам темно-русых волос составлял сейчас всё её одеяние. Из-под него внимательно смотрели лукавые синие глаза, большие и длинные.

– Н-нет.

Она улыбнулась. С минуту они молчали, искоса посматривая друг на друга. Ощутив текущее по щекам тепло, Анмай смутился, надеясь, что его смуглая кожа скроет румянец. Ювана была невысокой, но отлично сложенной, с задумчивым, очень светлым лицом. Её густые волосы падали на спину в красивом беспорядке. Их кончики заворачиваясь вверх, обрамляя её впалый, поджарый живот. Крутые, дерзкие изгибы поясницы подчеркивали тугую упругость этой гладкой, подвижной поверхности. Анмай вдруг испуганно опустил взгляд. Он знал, что никто не сравнится с Хьютай, но Ювана была тоже опасно красива...

– Почему ты всё время избегаешь меня? – наконец спросила она. – Или я тебе не нравлюсь?

Анмай промолчал.

– Может, я некрасивая? – её грудь поднялась в глубоком, неторопливом вдохе, и по гладкой коже девушки пробежал тусклый отблеск.

– Нет, но я... – он вновь смутился и смолк.

– Ну так в чем же дело?

Анмай внезапно улыбнулся.

– Я не могу любить тебя. Мы сможем быть друзьями, но не больше.

Ювана начала злиться.

– Но почему? Объясни мне. Ты молод, не болен, и не искалечен. Я вижу, как ты смотришь на меня. Почему же ты отказываешься от любви?

– Я не отказываюсь. Просто... у меня уже есть любимая. И я никогда не смогу покинуть её.

Ювана нахмурилась, помолчала минуту, потом неожиданно спросила:

– Кто она?

– Хьютай. Хьютай Вэру. Моя Старшая Подруга.

– Она... она красивая?

Анмай так смутился, что не смог ей ответить.

– И вы сильно любите друг друга?

– Мы связаны жизнью и смертью. Это больше, чем ты можешь представить себе, Ювана!

Она хмуро рассматривала его, потихоньку придвигаясь, всё ближе, пока не коснулась едва зажившей раны на его груди. У Вэру вдруг перехватило дыхание. Несколько секунд он не мог двинуться или сказать что-нибудь, и девушка вдруг отпрянула, взглянув в его мучительно расширенные глаза.

– Прости, я не хочу причинять тебе боль. Но я вижу, что тебе плохо... я хочу просто побыть вместе с тобой. Я прошу... не прогоняй меня.

Анмай едва не рассмеялся, – он не мог ни остаться наедине с этой девицей, ни указать ей на дверь. Нельзя обижать девушек, – хотя бы из простой осторожности.

– Я... В общем, если хочешь побыть здесь, можешь посидеть у стенки. На большее рассчитывать не стоит, – он погасил свет и сам сел у стены, с другой стороны от девушки.

– Ты не такой, как остальные юноши, – тихо сказала она.

– Мой род происходит не от приматов, – ответил Анмай. Невесть отчего, его задело упоминание об остальных юношах.

– А от кого же?

– От кошек. Ваш род создала страшная война между людьми и кошками, – она шла несколько десятков тысяч лет. Она же создала мой род, – только не человек вышел из неё победителем.

Ювана рассмеялась, – беззлобно, с вызывающей смелостью.

– Почему?

– У хищных кошек более высокая энергетика и органы чувств гораздо совершеннее, чем у приматов. И они оказались умнее, чем в вашем мире. Так чаще всего и бывает. Хищник всегда умнее своей добычи. Правда, чтобы стать разумным, ему нужен высокий интеллект добычи, и хотя бы приблизительное равенство её сил с охотником.

– Почему же ты меня боишься? – как-то вдруг Ювана оказалась под его боком. Ее маленькие ладони коснулись его плеч, с невинным любопытством скользнули по телу...

Вэру захотелось вытянуться на километр, – от удовольствия, – или, быть может, от уже забытого счастья...

– Хьютай далеко, – зашептала Ювана в его ухо. – Я же вижу, ты... я тебе понравилась.

Он слабо улыбнулся, осторожно отстранив её. Их глаза оказались совсем рядом.

– А ты когда-нибудь любила?

Ювана задумчиво закатила глаза.

– Ну, не знаю. Это смотря каким образом...

– По-настоящему. Когда ты готова отдать за любимого жизнь – и он за тебя тоже.

Девушка вдруг нахмурилась.

– Нет. Так – никогда. Да я и парней таких не встречала, – разве что...

Её лицо приняло вдруг отчужденное выражение. Отпрянув от него, она спешно завернулась в покрывало и легла, растянувшись прямо на упругом пластмассовом полу. Анмай какое-то время бездумно смотрел на неё, потом глубоко вздохнул и растянулся рядом, стараясь не касаться её бока. Ему было очень спокойно и уютно рядом с ней.

Бледный отблеск неправдоподобно высоких труб Засолнечной Стены, сияние лун и мерцание приборов наполняли рубку призрачным, почти рассветным светом. Ювана спала очень тихо, положив голову на руку. Её глаза были закрыты, лицо спокойно. Она дышала беззвучно, приоткрыв рот. Вэру хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно. Но он очень быстро уснул.

* * *

На рассвете его разбудили теплые руки Юваны, мягко скользившие по телу. Анмай потянулся к девушке... потом вдруг отпрянул, вжимаясь в выгнутую стену, часто и глубоко дыша. Его била крупная дрожь.

– Что с тобой? – удивленно спросила Ювана. – Чем ты так испуган?

– Я подумал, что это Хьютай! Нет, вру. Я дурак, но... никогда больше не приходи ко мне, – иначе я убью или тебя или себя!

– Но почему? Или вы не можете брать девушек другой расы?

– Можем... хотя у нас не может быть детей. Дело не в этом. Я очень тоскую без Хьютай и ты... можешь заменить мне её... но я её люблю. И не хочу предавать.

– Но что вас связывает? Так крепко...

– Не любовь. Чтобы Хьютай жила, мне пришлось... пожертвовать своей жизнью. И жизнями других файа... людей. Они умерли. Я остался жив... не знаю, почему. И ей тоже пришлось... теперь понимаешь?

– Вот как...

Ювана поднялась, оглянувшись у двери. На фоне алеющих рассветных облаков Анмай казался темным силуэтом. Она видела лишь растерянное, испуганное лицо, на которое падали растрепавшиеся волосы.

– Не злись. Ты улыбался во сне, знаешь?

Анмай кивнул.

– Прости. Я не хотела... Но этот Айэт! Затащил меня сюда! Я ему все волосы выдеру! На том самом месте!..

Она вышла, хлопнув дверью. Анмай сел на пол, часто дыша. Успокоившись, он неожиданно улыбнулся.

* * *

Айэт спал на взлетной площадке, и Юване пришлось искать его. Она решительно сдернула с него покрывало. Юноша мгновенно вскочил. Узнав её, он попятился.

– Ювана! Что с тобой? Почему ты...

– Зачем ты пригласил меня сюда? Я же не игрушка! Я не хочу страдать сама и причинять боль другим! Анмай... Хьютай... – взглянув на юношу, она замолчала. Его ладное, гибкое, мускулистое тело поразило её своим совершенством, – как и длинные, блестящие черные волосы. Он был очень красив, – внимательной, чувственной и хмурой красотой. Когда она вспоминала Айэта, он, почему-то, представлялся ей всегда совершенно нагим, целиком, от макушки до пальцев босых ног, – сражавшимся, подсматривавшим за ней, занимавшимся любовью, – часто не по своей воле или терпящим пытки, – от простого избиения ремнем, до весьма интересных. Но юноша ухитрялся пройти через самые жуткие испытания, чудесным образом избегнув тяжелых ран или увечий. Ювана с удивлением обнаружила в своей голове целую мифологию, посвященную ему, – в ней Айэт вел, в основном, ночной образ жизни, очень подходивший к его смуглой коже и большим глазам, пробирался через бесконечные маленькие городки, сражался с людьми и зверями, терял и обретал свободу, друзей, любимых, – чтобы встретить... естественно, её.