Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 100 страниц)

– Ару ошиблись, не убив тебя сразу. Они пытали тебя?

– Да.

Анмай взглянул на свои перевязанные большие пальцы.

– И пока жив хоть один участник пытки, – мне не будет покоя. Где они могут быть?

Нэйс подошел к карте.

– Судя по твоему описанию, в Котре. Но авиаразведка видела эту колонну. Они все перебрались в Ас-Акру, в двухстах милях отсюда к северу. Это большой город, – полмиллиона жителей. Но сейчас ару там ещё в несколько раз больше.

– Где должны находиться их правители?

– Во дворце губернатора. Там есть всё, необходимое для управления. Но мы не сможем послать туда большой отряд, – все наши вертолеты разосланы по другим городам. Они непрерывно совершают налеты на ару, но у тех есть ручные зенитные ракеты, – две сотни машин уже сбиты, и ещё больше повреждено. А нападать на Ас-Акру с малыми силами очень опасно.

– Сколько людей ты можешь мне дать?

Нэйс взглянул ему в глаза.

– Десять вертолетов из моего личного резерва. Все они вооружены ракетами и поднимают по десятку бойцов, итого – сто. Это всё. Ты рискуешь не вернуться.

Анмай не опустил взгляда.

– Один из моих предков сказал, – чем гуще трава, тем легче её косить.

Затем он повернулся и вышел. Айэт, весело взглянув на Нэйса, последовал за ним.

* * *

Через полчаса Анмай смотрел на собравшийся, на взлетной площадке отряд, состоявший из особо отличившихся бойцов – файа. Это ничуть его не удивило. Он знал, что файа обычно сильнее, гибче и выносливее людей... хотя ничуть не умнее. Но, если дело доходило до крайности, файа могли проявить невероятную храбрость, соединяя её с дикой природной яростью в совершенно убойную смесь. И они могли быть фанатически беспощадны.

Командовал ими человек, но это их ничуть не волновало. На бойцах была черная форма и спускавшиеся до середины бедра панцири с короткими рукавами и защищающими шею высокими воротниками. Это толстое одеяние из многослойной упругой пластмассы покрывала гибкая блестящая чешуя из пластин вечного стекла. Такая броня весила шестнадцать килограммов, но выдерживала попадания пуль из любого ручного стрелкового оружия. Все бойцы были вооружены автоматами, на их стальных поясах крепилось по два кармана для четырех запасных обойм каждый. Их лица скрывали круглые шлемы с толстыми прозрачными забралами из бронестекла, более прочного, чем сталь. Сам Анмай был сейчас одет и вооружен так же. Айэт отсутствовал, – он отчаянно просился в эту вылазку, но Нэйс отказал и, несомненно, совершенно разумно, – предстоящее им дело было не для мальчишек.

За файа стояли вертолеты. Их округлые корпуса, наспех укрепленные изнутри толстыми листами бронепластика, венчали соосные восьмилопастные винты. К рамам на бортах каждой машины крепилось двадцать длинных белых цилиндров управляемых ракет. Эти вертолеты могли подниматься на высоту до двух миль и развивали скорость до двухсот миль в час. Дальность полета составляла пятьсот миль. В таких, относительно небольших машинах нельзя было использовать громоздкие и тяжелые стеллараторы, в производстве которых наука Акталы достигла совершенства. Судя по острому запаху, топливом служил синтезированный из растений спирт.

Анмай решил, что всё это выглядит достаточно внушительно. Однако, его преследовало странное чувство нереальности происходящего, – часть его сознания всё ещё была там, в жуткой тьме пыточного подвала...

– По машинам! – крикнул командир.

Анмай устроился рядом с ним, на крайнем из трех передних сидений. Люки захлопнулись, турбины взвыли, и вся масса машин синхронно поднялась в воздух. Они не стали набирать высоту, – война была новым явлением в Актале, но изученным быстро и, как понял Анмай, превосходно.

Полет до Ас-Акры занял чуть больше часа, но он не наслаждался видами. Земля на высоте всего в несколько метров мелькала под ним с головокружительной быстротой, машину постоянно швыряло в стороны, турбины выли, при каждом рывке пластины панциря впивались в тело, а невольно хватаясь за сидение, Анмай кривился от боли. Но если по ним и стреляли, они этого не заметили.

Впереди поднялись белые массивы зданий и через несколько минут они уже мчались над улицами города, полными машин и пешеходов. Их налет стал неожиданностью для ару – их радары не смогли засечь низко идущие цели. Несколько раз их всё же обстреляли. Но и трассирующие пули, и кумулятивные гранаты не могли поразить стремительных вертолетов, даже на небольшой высоте.

Дворец губернатора Ас-Акры оказался массивным шестиэтажным зданием с двумя внутренними дворами. Вертолеты резко сбросили скорость. От них к скопищу автомобилей перед входом потянулись дымные лучи ракет. Разведчики не обманули, – именно эти машины Анмай видел во время побега. Через миг они оно взорвались облаком искр и пламени, заставив его зажмуриться.

Его вертолет рванулся вперед. Сразу под ним мелькнул гребень крыши, затем она встала на дыбы и исчезла, уплыв вверх. Вокруг заклубился дым и пыль. Люк открылся. Анмай выпрыгнул первым, – прямо на ступени крыльца во внутреннем дворе. Впереди всех бойцов он ворвался внутрь здания.

Ару внутри в большинстве были безоружны и десятками падали под его очередями. В него тоже стреляли, удары пуль в броню привели Вэру в ярость. Боль в сжимавших оружие руках ещё больше усиливала её. Он метался как бешеный, крутился во все стороны, бежал по лестницам, врывался в помещения – и стрелял, стрелял, стрелял, пока автоматная очередь не ударила ему прямо в лицо. Бронестекло треснуло, но выдержало удар, хотя его сила откинула голову Вэру назад, чуть не сломав ему шею. Его сбило с ног, а когда он поднялся, бой уже кончился. Другие бойцы точно так же расстреливали всех подряд и за считанные минуты перебили всех ару во дворце.

Анмай стащил шлем, – на стали осталось несколько глубоких вмятин, а забрало просто рассыпалось у него в руках. Яростное возбуждение боя прошло, оставив лишь усталость и боль в растревоженных ранах.

Нескольких ару, по виду, наиболее знатных, взяли в плен, и ими занялась смуглая узколицая девушка, – совсем недавно скромный аспирант столичного университета, а ныне – один из лучших палачей Акталы. То, что она сейчас делала, сошло бы за не слишком сложный опыт по физиологии позвоночных, – но объектом её манипуляций была уже не крыса, и Анмай отошел в сторону от жуткого зрелища. Его собственные воспоминания о боли были слишком свежи, – и он вздрагивал при каждом надрывном крике, словно пытали его. Едва взглянув на распятого на столе голого ару, он понял, что те не знают истинной жестокости, – ей руководит не ненависть, но холодный расчет. Анмай отвернулся к окну, чтобы никто не видел его лица.

С улицы доносился рев вертолетов, вставших в оборонительный круг, – их непрерывно палившие пулеметы не давали ару приблизиться к зданию. Резкий треск стрельбы заглушал дикий визг истязаемого ару. Он не выдержал, – впрочем, Анмай знал, что сам бы не выдержал вдумчивого препарирования заживо. Ещё через несколько минут, прихватив пару ящиков с имуществом убитых файа, они мчались к месту гибели его корабля.

* * *

Анмай издали заметил воронку. От корабля не осталось ничего, – он разглядел только матричный блок, лежавший на боку и полузасыпанный землей. Они приземлились в стороне от радиоактивного провала, но сожженная земля и пепел полетели во все стороны, взметенные работой винтов. Поисковые группы в защитной одежде двинулись вперед.

Здесь не сохранилось ничего, представляющего интерес. Только обломки кристаллической брони вездехода и корабля, куски сплавов и образцы материалов, уцелевших в пламени, пригодились бы местным технологам.

* * *

Прихватив свои вещи, Анмай выбрался наружу. Возвращаться обратно в тяжелой и неудобной броне ему не хотелось. Забравшись в полусожженные кусты, он натянул свою собственную одежду. Сунув весм в карман, Вэру вернулся к машине и, помедлив, приказал возвращаться. Потом задумался, глядя на проплывающую внизу землю. Что он намерен делать дальше?

Связываться с Астрофайрой ему уже не хотелось, – она бросила его без помощи, и это слишком дорого ему обошлось. На самом деле, он не числился погибшим, – его матрица осталась на борту звездолета и через полгода там появится неотличимый от него Вэру. Но, по законам Файау пропавший без вести файа считался настоящим, и его надлежало искать, не считаясь с затратами. Совсем недавно Анмай искренне верил, что это относится и к нему.

Ещё перед первой высадкой было условлено, что Астрофайра вышлет рой разведчиков на поиски пропавшего, – неважно, одного файа или целого корабля. Они летели бы сюда сутки, часть их осталась бы на месте аварии, а остальные – осмотрели бы округу. По крайней мере, его весм они бы обязательно нашли, а если и нет, – он наверняка услышал бы зовущий сигнал, хотя и не смог бы ответить. Но браслет был безмолвен, словно обычное украшение. Его предали. Бросили. Возможно, – и даже скорей всего, – потому, что Файау запретила Астрофайре все вылазки на поверхность Линзы. Анмай мог это понять, но всё же чувствовал чисто мальчишескую злость, – желание сбежать от родителей, которым не нужен.

Он знал, что это глупо, – через шесть месяцев тело Хьютай восстановится, и что тогда? Но пока... он уже знал, что именно появление здесь Астрофайры вызвало и революцию, и эту войну. Он хотел помочь своему народу, – и не ему одному. Без чьей-либо поддержки. Сам. Он знал, что, скорее всего, поступает неверно, но здесь ему нравилось. Всё, что он имел в этом мире, было делом его собственных рук. И он знал, что не откажется от этого.

* * *

Всю обратную дорогу Анмай молчал, чувствуя мрачное, глубокое удовлетворение. Едва вертолеты приземлились, он спрыгнул на бетон. Его приветствовали все, кто встречал вернувшийся отряд.

Рейд прошел очень удачно, – они уничтожили почти тысячу ару, фактически, обезглавили противника, потеряв всего лишь трех файа убитыми. Около тридцати были ранены, в основном легко. Но самыми ценными оказались привезенные ими трофеи. В их руки попали не только вещи убитых файа: десантники собрали все документы, которые смогли найти, и Нэйс мог действовать уже не наугад.

* * *

Остановившись перед воротами дворца, Анмай решил было эффектно взмыть вверх, но, помедлив, передумал. Не стоило раскрывать местным все козыри, – такие как силовой пояс. Он решил пока умолчать и об истинном назначении весма.

Когда он вошел в комнату Нэйса, тот взглянул на него с некоторым разочарованием, – серый комбинезон Вэру выглядел весьма скромно, хотя в нем тот казался собранней и старше. Его лицо тоже было спокойно. Поразивший Нэйса при первой встрече внутренний огонь исчез, – Анмай вымотался и хотел спать.

– Я рад, что ты не солгал мне, – сказал Нэйс. – Сколько ещё кораблей может прибыть сюда?

Он спрашивал с нетерпением. Анмай сильно охладил его энтузиазм, сообщив, что ни он, ни они сами не смогут связаться с его родиной, и что новых экспедиций, – по крайней мере в ближайшие годы – не будет.

Разочарование Нэйса было вполне искренним, но его быстро отвлек разбор трофеев. В их руки попало снаряжение девяти убитых файа: их мазеры и силовые пояса. Последние были бесполезны для всех, не обладающих наносетью, и Анмай отложил их в сторону. К большой радости Вэру, нашелся и его дисраптор, – но больше всего его поразил черный, с серебряной отделкой, брусок, свободно умещавшийся на ладони, холодный и тяжелый, – один из его разведчиков носил его в особом узком кармане на боку. Тонкий бронированный проводок от него, раздваиваясь, тянулся к двум массивным кольцам индукторов – блестящим, диаметром дюйма по два. Скрываясь под волосами, они одевались на уши, крепясь к мочкам зажимами – смотрелось это наверняка смешно, но Анмай, не без некоторой оторопи, узнал в этой штуке Тайат, – волка матричной системы. С её помощью он мог ощутить любого обладателя наносети в радиусе метров ста, что при необходимости прятаться и нападать внезапно, из засады, было бы просто бесценно.

Но ещё более полезной была возможность Тайат защищаться и наносить удары: хотя способность ласс изменять сознание своих жертв так и не была доказана (может быть, за отсутствием уцелевших свидетелей), Тайат могла блокировать любое постороннее воздействие и даже атаковать, правда, на небольшом расстоянии, метров до пяти. Она действовала, подобно лассе – с меньшей мощностью, но зато сразу во всех направлениях.

В том, что она сможет кого-то убить, Анмай сильно сомневался, – но даже возможность оглушить и ошеломить противника, а то и двух или трех за раз, сильно повышала его шансы. Это устройство не было, конечно, телепатором, – с его помощью нельзя было читать мысли или, тем более, навязывать кому-то свою волю – но Анмай мог ощущать настроение, общий эмоциональный фон и даже, если повезет, видеть чужими глазами, хотя и довольно-таки смутно. Он не знал, правда, сможет ли противник ощутить такое подглядывание – теоретически считалось, что нет – но, когда имеешь дело с Детьми Файау, ни в чем нельзя быть уверенным.

Тайат могла принадлежать только офицеру ЧК, наличие которого в его экипаже наводило Вэру на весьма мрачные размышления. Сейчас от этой штуковины не было никакого толку, – Анмай даже не представлял, в каких его обстоятельствах он может быть, – но заначил Тайат окончательно и бесповоротно.

Испытания мазеров и дисраптора – первых на доставленных к кухне уакки, а второго на бетонных блоках, – произвели на Нэйса очень глубокое впечатление. Он тут же наложил лапу на один из мазеров, – а ещё один присвоил неугомонный Айэт.

Благодарность правителя не имела пределов, – Анмай даже с усмешкой подумал, не попросить ли ему дюжину девиц и золота, – но он хотел, как можно больше знать об этом мире, и Нэйс предложил ему осмотреть секретные хранилища дворца. Не дожидаясь согласия, он повернулся и вышел, – легко и бесшумно, лишь колыхнулась занавесь и по стене скользнула тень. Анмай последовал за ним.

* * *

В приемной Нэйс отмахнулся от охраны. Не глядя, он ткнул в кнопку лифта и прошел между раздвинувшихся стальных панелей. Почти бесшумно они поехали вниз, потом вышли в просторный, высокий и длинный нижний коридор, почти пустой, – им попалось лишь несколько бравых автоматчиков, пара дородных чиновников в темной одежде, да одинокая девица лет семнадцати. Никто вроде бы не обращал на них особого внимания, но Анмай заметил, что в отдалении за ними таки следуют несколько крепких парней в синих рубахах, – вроде бы увлеченных беседой, но, когда бы он ни оборачивался, за ним пристально следили не менее двух пар глаз. Парни шли легко и грациозно, словно скользя по полу. Их сандалии не производили никакого шума. Коридор перед Нэйсом тоже пустел, словно по волшебству. Он оказался странноватым, – как и всё в этом мире. Пол вымощен волнистыми гранитными плитами, – по таким приятно ходить босиком в жаркий день. По левой стене через равные промежутки шли стальные одинаковые двери с непонятными надписями. Монолитная правая стена отклонялась наружу, – внутренняя сторона чудовищной крепостной стены дворца, здесь, у фундамента, имевшая толщину во много метров. На её стыке с потолком мягким, желтовато-белым светом сиял фигурный карниз из матового стекла, – он делал коридор неожиданно уютным.

Нэйс замер у совершенно неприметного участка внешней стены. Его пальцы пробежали по узкой полоске тлевших в глубине стекла радужных огоньков, – и прямоугольный блок мягко, беззвучно ушел вглубь, открыв узкий боковой проход. Из его темных недр повеяло зябким холодом. Нэйс нырнул в темноту, словно в воду, небрежно сказал:

– Не свались на меня – тут ступеньки.

Внизу блеснули два зеленых глаза, – только глаза, точно пустые отверстия. И больше – ничего. На мгновение Вэру стало жутко. Необычайная простота, с которой Нэйс открыл ему тайную дверь, тоже пугала.

– Каждый ребенок во дворце знает о тайне его подземелий, – небрежно пояснил правитель. – Так что если на тебя бросятся из темноты с диким криком, – не пугайся. Наши дети часто играют здесь, да и сам я играл... не так уж и давно.

Зеленые глаза погасли. Донеслось шуршание, – Нэйс осторожно нащупывал дорогу, держась рукой за стену. Невесть отчего это успокоило Вэру, и он пошел за ним вниз. Затем стена сомкнулась за их спинами, и свет погас.

* * *

Лестница уходила на глубину четырех этажей изогнутой, ломаной дугой. Когда Нэйс открыл внутренний вход, Анмай увидел круглый зал с плоским сводом. Длинные вертикальные полосы золотистого света были словно налиты в трубы в глубине цилиндрической темной стены. В неё углублялось шесть арок с таящимися в их глубине дверями из тяжелых плит черного зеркального стекла. Здесь было холодно, но не сыро и не душно, – Анмай ощущал слабое, беззвучное движение воздуха.

Нэйс направился к двери напротив, не интересуясь, идет ли он за ним. Его рука вновь пробежала по полосе ярких, как звезды, огоньков. Толстая, – дюймов в восемь, – плита беззвучно ушла в сторону. Они нырнули в лабиринт узких коридоров из черного стекла. Только полы их были из шестиугольных шашек смуглого, шершавого базальта. Освещение тут оказалось очень странным, – сияние множества разноцветных жил, словно вплавленных в стекло, сливалось в мягкий, рассеянный белый свет, словно бы падавший из ниоткуда.

Коридоры мягко изгибались, расходились, сливались. Здесь не было ни единого прямого угла. Путь с небольшим уклоном, но постоянно вел вниз. Спустившись метров на тридцать, они вышли в более широкий туннель. Он упирался в тупик, но казавшаяся монолитной стена раздвинулась, едва рука Нэйса пробежала по ней, открыв длинный цилиндрический зал, высокий и тускло освещенный. Вдоль его вогнутых стен тянулось два ряда галерей и три яруса пустых проемов. Простенки занимали квадратные плиты из черного металла. Их покрывала причудливая вязь похожих на цветочные узоры непонятных письмен.

Анмай сразу понял, что попал в библиотеку, – на голом каменном полу стояли большие серые столы с лампами, а в боковых комнатах тянулись бесконечные ряды полок с аккуратными стопками книг, бумаг, картин, – всё запыленное и старое. Все стены здесь блестели пугающей черноты монолитным стеклом. Впереди, под аркой с вплавленной в неё полосой палевого света, в глубокой нише стоял огромный чугунный алтарь. За ним, в глубине, свисали складки пыльного занавеса.

– Это главное хранилище запретных знаний Акталы, – Нэйс криво улыбнулся. – Её правители отправляют сюда всё, что не нужно им, а выбросить жалко. Некогда они собирались здесь, а эти надписи на стенах – первые законы нашей страны. Уже никто не может их прочесть... – он вошел в нишу, и сдвинул занавес, чихнув от пыли. За ним в торцевой стене зала открылся проем ведущей вниз лестницы, заложенной камнем.

Нэйс перехватил удивленный взгляд Анмая.

– Там, внизу – мертвецы. Много тысяч. Правители и жители города, погибшие во время Великой Чумы, пятьдесят лет назад. Среди них – мои предки. Тогда умерших хоронили прямо в их домах. Выжила всего половина. Говорят, это тоже дело рук Опустошителей.

Анмай вздрогнул. По его коже пробежал вдруг резкий до боли озноб.

– Чтобы разобраться во всем, нужно много дней. Можешь здесь и спать... если не страшно, – Нэйс вновь усмехнулся. – Прости, но у меня дела. Если что – вот тут есть пульт связи. Пока!

Он повернулся и вышел. Громадная дверь зала беззвучно закрылась за ним.

* * *

Остаток дня Анмай провел здесь. Разобравшись с местной естественной историей, он понял, что развитие техники в Линзе было делом нелегким, – Мэйат не позаботились о залежах угля или нефти, хотя всевозможные руды имелись здесь в изобилии, за исключением, конечно, урана и тория. Акталу, с её термоядерной энергетикой и сооружениями из вечного стекла, явно создали пришельцы извне, – на дровах и древесном спирте цивилизацию не построишь. Гидроэнергетика из-за пологого рельефа здесь была неэффективна. Даже солнечные батареи в Линзе не могли работать, – спектр у каждого из её Семи Солнц был своим.

Анмай очень хотел знать, как пытливый человеческий разум устраивает свою жизнь в других местах. Но Актала не поддерживала никаких отношений с соседями, и даже её вертолеты не пересекали её границ. И история, и география здесь числились среди запретных наук.

Странный животный мир, происхождение культурных растений, религии, расы, – всё это путалось в голове Вэру. Он поймал себя на том, что тупо смотрит в раздел зоологического атласа, посвященный любопытным образцам эволюционной дегенерации. Уакки, – похожие на страусов птицы, чьи крылья превратились в руки, червеобразные грызуны, лишившиеся ног, какое-то переродившееся рукокрылое, похожее на меховой мешок с четырьмя руками и пастью в четверть туловища, – судя по масштабу, в половину роста файа...

* * *

Когда голова начала уже болеть, Анмай растянулся прямо на столе, – просто лень было брести наверх, к спальне. Хотя он устал, как собака, никак не удавалось заснуть. Воспоминания о минутах, когда он, полностью потеряв представление о достоинстве, вопил от боли на потеху палачам, неотступно жгли его. Пытки – что пытки? Его тело уже забыло о причиненной ему боли, – а вот память о пережитых им унижениях не оставит его до гробовой доски. Но хуже всего были воспоминания о его собственной трусливой слабости, когда он, сломленный, готовый на всё, решился молить о пощаде. Даже сейчас страх перед этим внезапным приливом трусости ещё не вполне оставил его, – и именно он вызывал в нем дикую, бессмысленную жажду мести.

Анмай пытался убедить себя, что держался с достоинством, – пока это оставалось в его силах, – но напрасно. Ему хотелось убить всех, до единого, ару, – даже не за то, что они пытали его, а за то, что они видели его слабость, его позор. Это изрядно его напугало. В его душе всегда жила страсть к достижению самых крайних пределов, а что может быть более крайнего, чем истребление целого разумного вида?..

Анмай выбросил из головы все мысли и попытался заснуть. Палевые полосы едва освещали огромное помещение, все стены которого блестели черным стеклом. В тени, в глубине их, мерцали, всплывая и исчезая, синие отблески, словно живые. А может, и вправду живые, – что он знает об этом мире? Что год здесь длиться ровно четыреста дней, немного более коротких, чем стандартные сутки Файау, и что в Актале живут 64 народа? Ведь книги на понятном ему файском языке составляли лишь малую часть этой огромной библиотеки. Он не знал, правда ли, что в Линзе есть кочевые народы, которые все тысячелетия своей истории движутся на юг или на север, к Вечным стенам, стремясь достичь края своего мироздания. Или что очень далеко к югу есть страны, управляемые Наставниками, – неведомыми существами, способными к телепатии. Анмай знал, что она невозможна – у файа. А как насчет других рас?

Он приподнялся, разглядывая мерцающий в глубине стены узор. В этом запертом зале ему вдруг стало очень одиноко и страшно. Всё вокруг было немыслимо, непредставимо чужим. Вэру очень хотелось вернуться на Астрофайру, – но тогда он потеряет впервые в жизни обретенную свободу. Раньше его связывал его пост, его невежество в новом мире, опека машин...

Анмай встряхнул волосами и откинулся назад, расслабился, стараясь ни о чем не думать. Большинство его ран уже затянулось, но ребро еще ныло. Раньше у него был почти такой же шрам. Хьютай это не огорчит...

Утешившись этой мыслью, он мирно заснул. Ему снилась его родина, но он этого не помнил.

* * *

Анмай не знал, быстро или медленно идет для него время в Тар-Актале. Он просто не думал об этом. Больше всего он хотел выяснить, откуда сюда прибыли файа, но на это просто не хватало времени. Ему приходилось совсем нелегко. Тут был другой мир. Знакомые ему вещи соседствовали с совершенно незнакомыми порядками. Побуждения живущих здесь людей и файа, их манера мыслить, порой повергали его в изумление. Пожалуй, только полный чистого любопытства Айэт казался понятным и близким. Юноша намертво прилип к нему, – официально, в качестве переводчика, но это пришлось очень кстати: почти никто из здешних людей не знал файского языка, да и сами файа в большинстве знали его довольно плохо.

Переводчик из Айэта получился ещё тот: он без конца задавал совершенно лишние вопросы, и не стеснялся объяснять, что Анмай думает по тому или иному поводу в его отсутствие. Раньше Вэру не представлял, что кто-то может смотреть на него с открытым ртом – и, в то же время, относиться к нему, как к младшему брату, если не как просто к своей собственности. Но Айэту это удавалось. Он злился, когда кто-то обращался к Вэру не через него, – он любил погреть уши чужими разговорами. Он следил за тем, чтобы Анмай ел сытно и вовремя, и буквально загонял его в постель по вечерам, но уже из низменных личных побуждений: позволять кому-то общаться с его пришельцем, пока он дрыхнет, Айэт не собирался. В итоге, им пришлось вместе есть и даже вместе спать, – то есть, в одно и то же время. На почве сна у них постоянно случались конфликты, – Айэт спал дольше Анмая, а не выспавшись становился язвительным и злым. Он без конца расспрашивал Вэру о жизни в другом мире, – и Анмай горько проклинал тот миг, когда рассказал ему о своей подруге. Мысль о том, что можно всё время жить в одном доме с живой настоящей девушкой поразила воображение Айэта, и он принялся выспрашивать, как ухаживать за этой диковинной жар-птицей, дабы она сей же миг не упорхнула: а чем её кормить? А можно давать ей еду руками? А как часто ей нужно говорить, что она очень хорошая? А можно расчесать ей волосы? А потереть спинку в ванной? А в чем она ходит дома? А как...

Можно было подумать, что речь идет о некой редчайшей форме жизни, хотя на самом деле Айэт чуть ли не палкой отбивался от девиц, готовых на всё, что юноша только мог представить, – и даже на гораздо большее. Но все девушки вокруг него были, вероятно, поддельные, а как выглядит единственная настоящая Айэт то ли ещё не решил, то ли просто с удовольствием маялся дурью. Толку от него, в общем, оказалось немного, но постепенно, шаг за шагом, Анмай стал разбираться в сложившейся здесь ситуации.

В первый же день Революции начались погромы ару, – с ними расправлялась возвращавшаяся с принудработ молодежь. Но ару ожидали этого. Они повсеместно завели хорошо вооруженные отряды самообороны, и часто погромы кончались истреблением всех их участников. Затем, оставшись без поставок пищи, ару начали захватывать селения и силой выгонять крестьян на свои поля. Это вызвало повсюду взрыв ответного насилия.

Правительство Нэйса объявило ару вне закона, призвав всех граждан безжалостно истреблять их, но многие отказались исполнять этот приказ и вообще подчиняться новой власти. Нашлись и такие, кто встал на сторону ару, и такие, кто не примкнул ни к одной стороне, – они объявили, что решение таких проблем силой недопустимо...

Хотя большая часть людей всё же поддержала Организацию, – только в столице она смогла набрать миллион добровольцев, а по всей Актале больше двадцати миллионов, – эта огромная масса не представляла собой никакой реальной силы. У неё не было ни оружия, ни положенных солдатам знаний. Даже в столице Нэйс смог вооружить менее ста тысяч человек, – а боевиков ару вокруг неё собралось в несколько раз больше. Организация начала проигрывать войну и держалась, в основном, за счет превосходства в воздухе. Ару, к счастью, не создали своей авиации, но зато наладили колоссальное по объему производство ручного огнестрельного оружия, приспособленного под их руки.

Теперь страна практически распалась. Большинство земель и городов захватили ару, другие хотели остаться в стороне от войны. Организация удерживала ещё достаточно много территорий, но ару разделили их. Они повсеместно разрушали железные дороги, перекрывали шоссе. Им даже удалось осадить Тар-Акталу, полностью отрезав её от основной части страны. Огромный город требовал непрерывных поставок продовольствия, – если скоро не прорвать блокаду, в нем начнется голод, и неизбежный мятеж против Организации.

Нэйс не сказал, что Тар-Актала обречена, но Анмай понимал, что падение столицы, – только дело времени, хотя её система водоснабжения, – огромное водохранилище, множество подземных акведуков и река, – к счастью, оказалась неуязвима. Автовертолеты не подпускали ару к городу, но дальше, чем за пятьдесят миль, их система управления не действовала, и люди не могли выйти за пределы этого периметра. Армия Организации представляла собой жалкое зрелище. Её добровольцы были трусоваты, несмотря на мощное вооружение, и могли сражаться лишь достаточно большими группами. В одиночку они не стоили почти ничего, – в большинстве. Они стойко держались на укрепленных позициях, но наступать не могли. Ару же, более ловкие, но менее сильные, чем люди, оказались отважными бойцами, – холодными, спокойными, исключительно хитрыми и изворотливыми. Даже в плену они доставляли массу неприятностей и уже не раз удивляли своей готовностью погибнуть вместе с врагом. Они превосходили людей не только численностью, но и своей фанатичной храбростью и неукротимой жизнеспособностью. Воевали же они бесчестно, – хватали в селениях женщин и детей и пользовались ими, как живым щитом. Раненых и взятых в плен бойцов ару подвергали мучительной казни. Убивали они беспощадно, но, как признал Нэйс, лишь тех, кто сопротивляется им. Их тактику составляли внезапные нападения, засады и налеты. Прямых столкновений ару избегали. Любимый их трюк, – требовать сдачи частей Организации, угрожая расправой над взятыми по случаю заложниками, – удавался слишком часто. Добровольцы редко проявляли необходимую в таких случаях твердость.

С техникой дела обстояли не лучше. Хотя в арсеналах Тар-Акталы хранилось больше двух тысяч боевых наземных машин, толку от них оказалось мало, – та же автоматическая система управления не давала им удаляться от города. Люди пытались наладить производство танков по сохранившимся описаниям, но это требовало лет, которых у них не было. Попытки использовать против ару тяжелые транспортные и сельскохозяйственные машины окончились провалом, – они оказались очень уязвимы для пуль. Вдобавок, у ару было много ручных реактивных ружей. Кумулятивные гранаты, которыми они стреляли, пробивали любую стальную броню и все наземные машины Акталы оказались бесполезны, – кроме защищенных броней из вечного стекла, но их осталось слишком мало.

Единственное, что действительно сдерживало ару, – это вертолеты. Организация мобилизовала уже больше восьми тысяч таких машин для перевозки войск и грузов, – а ещё тысяча сто была вооружена ракетами. Пока они могли восполнять потери, – заводы Тар-Акталы производили по десять вертолетов в день, – но, если не возобновить подвоз сырья, они скоро остановятся. Люди, правда, наладили изготовление огнеметов, – это было достаточно простое оружие, развертывали производство базук и даже артиллерии, но это тоже требовало времени.