Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 100 страниц)

   – Так Окрус там? – Уэрка побледнел. – А я думал...

   – Надеюсь, он знает всё, – но вы никогда не узнаете, да и зачем? Второго про-Эвергета вам явно не построить.

   – Мы можем найти защиту!

   Талу рассмеялся ему в лицо.

   – От Йалис нет никакой защиты. Он проникает повсюду, как гравитация, ты, старый дурак!

   – Заткнись! Или...

   – Или вы меня убьете, да? Публичная казнь сорвется...

   Уэрка еле сдержал ярость.

   – Вам конец! Вашей стране и вашему Проекту!

   – Может быть – да, но тогда не выжить никому. Ты этого хочешь, да? Лучше никакого будущего, чем не твое?

   – Мы всё равно заставим тебя говорить!

   Маоней пожал плечами.

   – Заставляйте. Но что я скажу, если не знаю?

   Повисло тяжелое молчание. Наконец, Уэрка сказал:

   – В моей воле и облегчить вашу участь, Маоней.

   – Стало жалко бедного парня, который спас ваши шкуры? А тех, кого вы гоните на убой, вам не жалко?

   Уэрка вздохнул и повернулся, собираясь уйти.

   – Я не могу понять этого. Вы – образованный, свободный файа, неглупый. И все же, вы служите им!

   – У нас, файа, нет выбора, кому служить. Раз я родился одним из Детей Кошек, я не смогу изменить этого. Своей страны я не предам.

   – Мне жаль вас...

   – Да? Сегодня я убил штук семь ваших товарищей... А впрочем, я благодарен за жалость. Нет, в самом деле. Хотя... вы же знаете, что вам не дадут меня спасти, правда? Эти ваши друзья, которых вы на самом деле боитесь. Вы, конечно, хотите отдать долг чести... но вам страшно подвергать опасности свой дар полководца, бесценный для задуманного вами братоубийства...

   Лицо Уэрки дико исказилось, но он овладел собой.

   – Пусть Мато решает, что с тобой делать. Прощай!

   Он дал знак охране и ушел прочь. Талу повернулся к соплеменникам. Мастер-истребитель 2-го ранга Черзмали Мато выглядел каким-то затравленным, – казалось, он не понимал, что делает, зачем и почему.

   – Черзмали, объясни мне, наконец, что происходит!

   – Три дня назад ко мне обратилась Старшая Подруга, – Мато говорил очень тихо, чтобы их не услышали остальные.

   – Хьютай? – в Фамайа должность жены Единого Правителя была официальной. Анмай мог иметь ещё восемь Младших Подруг, – наложниц из лучших девушек страны, проще говоря, обязанностью которых было родить ему как можно больше детей и так улучшить породу файа, – но едва ли эта возможность вообще приходила ему в голову.

   – Да. Она сказала, что Анмай... сошел с ума. И мы должны... должны предотвратить войну. Она заставила меня... заставила обратиться к ССГ. Я не смог ей отказать. Она сказала, что любит меня! Я передал тиссам спецификации наших новейших ракет, наших подлодок, планы ядерного удара... составленные пятнадцать лет назад! Там было много о том, что про-Эвергет не готов, что системы ПРО Хаоса неисправны... ничего о гамма-лазерах, об инфракрасных телескопах на орбите... она обманула меня! Когда... когда после войны я связался с ней, она ответила: "Почему бы тебе не сдохнуть в мучениях, предатель?"

   Талу мог только удивленно разинуть рот. Разумеется, ему тоже нравилась Хьютай, но про себя он полагал, что Анмай любит её только за изобретательность и неутомимость в тех скромных искусствах, которые файа называли "ловкостью четырех ног". Он даже не мог представить, что она способна на такое беспощадное коварство. Хотя разве не входит оно в обязанности Старшей Подруги, многие из которых обладали властью несравненно большей, чем их мужья? Разве можно хотя бы миг продержаться на этой должности, не умея плести и распутывать интриги, – традиционно женское дело у файа? А Хьютай Вэру была очень талантлива, – во всех вещах, которые ей нравились...

   – Но зачем ей это было нужно? – наконец спросил он. – Ведь Анмай не знал?..

   – Я думаю, что нет. Но если... если наш мир погибнет, то плато Хаос всё равно останется. Чтобы начать всё сначала. Под руководством Анмая... и Старшей Подруги. Я думаю, всё дело в этом. Похоже, они спятили оба.

   Маоней задумался. Он не мог понять, зачем Хьютай пошла на это... но зато понимал, что не сможет её ненавидеть. Ни её, ни Вэру. Никогда. Он доверял этой паре. Доверял так же сильно, как и в приюте, где маленький тогда Анмай, как мог, защищал его от издевательств... не всегда успешно, но именно отчаянность этих безнадежных попыток покорила его сердце навсегда. Вдруг его осенило.

   – Послушай, почему ты считаешь, что война началась из-за неё? Хьютай сообщила ССГ, что их противники слабы, глупы и вообще сошли с ума, – в общем, то, что они хотели услышать. Легкая добыча. Если бы их лидеры были столь мудры, как ты, наверно, полагаешь, они бы сразу поняли, что это ловушка. Но они просто набросились на это! И ты? Почему тебя осенило лишь сейчас, а не тогда?

   – Какая разница, если это привело к войне! И Хьютай хотела её! Неужели ты её защищаешь?

   – Отчего бы и нет, Черзмали? Ты же не хуже меня понимаешь, – если бы ССГ и сдался, ничего хорошего из этого не вышло бы. У нас просто не хватило бы сил взять под контроль его территорию. Через несколько месяцев всё рухнуло бы и начался невообразимый хаос. А если бы не было ультиматума, – через несколько лет рухнула бы Фамайа. Ты думаешь, ССГ пережил бы это? Она тоже утянула бы его за собой. Весь этот мир прогнил, – и у нас, и за границей. Всё отравлено ненавистью. Мы все, – потомки рабов Альянса, Мато. И ещё – два века тьмы. Наверно, это как-то действует на мозг. Разве не их вожди набросились на нас первыми, как ополоумевшие звери, а мы только делали то, что должны? Только защищались? Они же могли предъявить нам контрультиматум, например!

   – Но это же чистой воды безумие! Люди в ССГ несравненно чище, чем здесь, свободнее. А ты, – тоже виновник войны и защищаешь её!

   – Положим, я знаю, в чем виновен, но... – Талу помолчал. – Посмотри вокруг, что тиссы делают с нашими собратьями. Если в этом и заключается борьба за свободу, то пускай лучше все будут рабами.

   – Но ведь из-за Хьютай мы все погибнем!

   Талу с минуту молчал. Это он уже понял и сам.

   – Да. Ты прав. Но если так нужно для наших собратьев и потомков? Ведь наш народ жить должен, а мы всё равно однажды умрем, вся разница – когда, и с честью или без. Но я не хочу умирать предателем, а ты, по-моему, стал им уже давно... знаешь, как говорили в старину: есть что-то дьявольское в безудержном стремлении к справедливости...

   Черзмали усмехнулся.

   – Мы из одного народа, но говорим на разных языках. Эй, вы, к стенке его!

   Талу с тоской огляделся. Бойцы окружили его, оттащили к стене дворца, осыпая ударами, и торопливо отбежали, проверяя оружие. Юноша с трудом выпрямился.

   – Но... но мы одной крови, Черзмали... – Талу не мог найти слов.

   – Прости, но это единственное, что я могу для тебя сделать. Иначе светловолосые будут убивать тебя несколько дней. Я хочу только свободы и мира для своего народа, хочу закончить начатую не мной войну. Ещё не поздно присоединиться к нам. Не хочешь? Ну, как знаешь...

   Черзмали вскинул свой короткий автомат и с трех шагов полоснул Талу очередью. Хлесткий удар в грудь и живот сбил юношу с ног, он тут же вскочил, упал, снова попытался подняться, но сил у него уже не было и он лишь перекатился на спину. Над ним простерся весь огромный мир, – непостижимо далекий свод небес, сиявший яркой дугой Нити, стена, уходящая вверх...

   Талу вдруг показалось, что он всегда лежал здесь, а вся его короткая и несчастная жизнь была всего лишь сном. Вдруг стало очень холодно, хотя под ним растекалось что-то теплое, согревающее спину. "Это кровь, – с ужасом подумал он. – Моя кровь!"

   Все тело вдруг пронзила невыносимая боль, но он не смог двинуться, не смог даже закричать. Он попытался хотя бы набрать воздуха, – и тоже не смог. Когда Талу понял, что уже не дышит, его охватил дикий, безумный страх.

   Небосвод стал исчезать, поднимаясь в неизмеримые высоты. А Талу стал проваливаться вниз, всё быстрее. Тьма из его снов охватила его, начала неотвратимо поглощать, и в душе юноши остался лишь беспредельный ужас перед надвигающимся небытием.

   Потом не было уже ничего.

* * *

   Черзмали с испугом смотрел, как быстро расползается алое пятно под упавшим Талу. Огромные глаза юноши широко распахнулись, из приоткрывшегося в немом крике рта сбежала струйка крови. Он уже не дышал, но его глаза ещё жили, светясь беспредельным ужасом и болью. Потом они остекленели, погасли, и только выражение безмерного страха осталось на ставшем вдруг жутким лице. Черзмали начал пятиться от тела, не отводя от него глаз, даже когда за его спиной раздался страшный рев. Через миг позже огромная гекса с надстройкой на спине, обезумев от запаха ещё живой крови, схватила его. Он успел лишь услышать, как с тупым щелчком лопнул его череп, и тоже провалился в небытие.

   Гекса яростно мотнула головой. Тело Черзмали полетело в сторону, разбившись о стену. Её собратья тоже с ревом набросились на файа, топча их ногами, из их пулеметов вырвалось пламя. Бойцы бросились прочь, толкаясь, полезли внутрь машины. Но сделать это успели лишь пятеро, все остальные были расстреляны и растоптаны.

   Гексы набросились на бронетранспорт, толкая его так, что он закачался. Их пулеметы высекали снопы искр из брони. Двигатель машины взревел, от пушечной очереди полетели куски жесткой синей плоти, огнеметы извергли струи ревущего пламени. Бронетранспорт рванулся, расталкивая бьющихся в агонии тварей, и помчался вниз. Но бешенство гекс расходилось во все стороны, словно круги от упавшего камня. В какой-то миг их ярость стала осознанной. Это было уже больше, чем "биение", – только на сей раз его уже некому было остановить, и оно пойдет всё шире и дальше, словно неистовый лесной пожар.

* * *

   Сумрачный, в крови и копоти, Нэркис Уэрка стоял в подвале дворца, – последнем уцелевшем его помещении. Редкие лампочки лишь подчеркивали сумрачную ширь глухого, безоконного зала. Рядом с ним стоял Ами и другие повстанцы. Они подводили невеселые итоги штурма. Всюду вокруг них лежали трупы. В этом бункере их было больше семисот, – сотни три солдат Внутренней Армии Фамайа, в большинстве уже раненых, сотни две тиссов, все остальные, – мужчины, женщины и дети файа. Детей, правда, здесь было на удивление мало.

   Хотя всё, собравшиеся в крепости, погибли до последнего младенца, победа далась Уэрке очень дорого, – они прихватили с собой больше трех тысяч солдат Тиссена. Ещё у тысячи раненых не было надежды на исцеление. Но у него осталось ещё пять тысяч тиссов с реактивными орудиями, бронетранспортами и танками. И ещё, – десять тысяч повстанцев. Все люди уже ощутили, что натворили Высшие. Им не могло быть прощения. Все, кого они лишили дома, семьи, страны, собирались в поход возмездия. У них было много оружия. Только на Цетанской военной базе они захватили десять тысяч автоматических винтовок и двадцать миллионов патронов, сотни орудий, бронетранспортов и танков. Но им предстояло пройти две тысячи миль до Товии, потом ещё тысячу – до логова Вэру.

   Когда Уэрке представился в деталях весь этот путь, он помрачнел. Эта старая крепость, – не товийская Цитадель, и, тем более, не плато Хаос. Он знал, что Вэру будет сражаться до конца, но не знал всех его возможностей. То, что Ами рассказал о про-Эвергете, было чудовищно. От этого оружия не могло быть защиты. И ещё, эти проклятые гексы. Они действовали так согласованно, словно были пальцами одной тысячепалой руки... хотя ими никто не управлял. Сожрав в городе и в крепости всё, до чего могли добраться, они ушли, – колоннами по трое, явно организованными единицами. Куда? Зачем? Уэрка не сомневался, что ему придется вновь столкнуться с ними, – только гекс в тот раз будет уже гораздо больше.

   Его мрачные размышления прервали донесшиеся с улицы крики. С запада сплошной стеной надвигалась масса беспросветно-черных туч. Они затемняли и гасили и без того слабое свечение туманности. Уэрка угрюмо, но без интереса смотрел на них.

   Он не знал, что никогда больше не увидит льющегося с небес света.

   ГЛАВА 13. ВОЗМЕЗДИЕ ПРАХА

   Последний век, ужасней всех,

   Увидишь ты и я.

   Все небо скроет гнусный грех,

   На всех устах застынет смех,

   Тоска небытия.

   Весны, дитя, ты будешь ждать –

   Весна обманет.

   Ты солнце будешь на небо звать –

   Солнце не встанет.

   И крик, когда ты станешь кричать,

   Как камень канет...

   Александр Блок.

   Величайшая в истории, – теперь уже только Фамайа – война завершилась. Противник был уничтожен полностью, несмотря на отчаянное сопротивление. Но еще не успели известить всех о великой победе, как пришел ужас. Ужас и тьма. Пепел тысяч сожженных городов, горящих лесов, взорванных нефтепромыслов черной завесой скрывал небо. Этого эффекта не предвидели фамайские ученые. Они полагали, что пожары не дадут столько дыма. Расчеты показали, что дым скроет весь Уарк за несколько месяцев. Температура на поверхности упадет до тридцати градусов ниже нуля. Никакая развитая форма жизни не могла перенести это.

   Через несколько лет тьма рассеется, но рассвет встретят лишь те, кто не сможет его увидеть. Бактерии, вирусы, глубоководные черви. Холод дополнится жесточайшей засухой, поскольку прекратится испарение с поверхности морей. Все реки должны были высохнуть или промерзнуть до дна. Только на берегах морей будут бушевать страшные ураганы, засыпая все вокруг снегом. Затем и океан должен был остыть и покрыться льдом.

   Уровень радиации поднялся в сотни раз, делая невозможным существование развитых форм жизни. Пройдут десятилетия, прежде чем он станет безопасным, но уже никогда он не опустится до прежнего уровня. Для людей и файа, – кроме тех, кто укрылся в автономных защитных сооружениях, – не осталось никакой надежды. Фамайа победила, но ее настигло почти поэтическое возмездие, – пепел побежденных. Впереди пепловых туч катился ужас. Но и его опережала ненависть, – ненависть к тем, кто погубил мир ради своей неведомой цели.

   Это началось на западной границе. Хотя ССГ уже не было, отдельные части сожженного организма ещё сражались и действовали. Уцелевшие войска рвались на восток, чтобы отомстить своим уничтожителям. Впереди них шли повстанцы и "беглые", жаждущие покарать угнетателей прежде, чем сомкнется тьма. Это не было бы опасно для Фамайа, если бы сохранилась ее сила. Но все ракеты были запущены, атомные склады опустели. Правители, больше всего боявшиеся, что ядерное оружие попадет в руки повстанцев, свозили его туда, где оно было изготовлено, – на плато Хаос. Сокрушительный электромагнитный удар, поразивший противника перед его гибелью, парализовал и их. Почти вся военная техника вышла из строя, армия была бессильна.

   Для абсолютного большинства населения Фамайа война стала полной неожиданностью. Никто не знал ни о про-Эвергете, ни об Йалис, ни даже об предъявлении ультиматума ССГ. Из-за разрушенной связи нельзя было даже оповестить населения о прошедшей войне. Для большинства таким оповещением стало «притяжение смерти», которое увлекло многие миллионы людей, а оставшихся навсегда выбило из мирной, размеренной жизни. Самой главной опорой Фамайа был страх, – но он исчез. Его вытеснил другой страх – перед неизбежной смертью. Повсюду вспыхивали восстания отчаявшихся, уже ничего не боящихся людей. К ним присоединялись и те, кто ещё недавно защищал Фамайа, – полицейские, бойцы и офицеры Внутренней Армии. Лишь истребительные отряды держались до конца, но их было слишком мало, чтобы остановить распад. Они гибли один за другим на своих базах, осажденные несметными массами повстанцев.

   Фамайа рушилась. Её области, одну за другой, заливал хаос, останавливались поезда, заводы, электростанции, обрывалась связь. А затем приходила тьма, душившая под своим пологом последние следы разумной жизни. Очень скоро Совет Фамайа понял, что спасти страну нельзя. Им оставалось надеяться удержать плато Хаос и, если повезет, Товию. Туда отводились немногочисленные силы, верные правительству, но и они таяли с каждым днем. Все возрастающая и в силе, и в количестве армия повстанцев под командованием Нэркиса Уэрки неудержимо рвалась к сердцу государства. Им приходилось идти сквозь возрастающий хаос, но даже это не могло остановить их. С тех пор как Найте пришлось сосредоточить все силы на защите столицы, им не оказывалось уже никакого организованного сопротивления.

   Никто из восьмисот миллионов населения Фамайа не мог забыть ужаса, который они испытали при уничтожении ССГ. Страх перед неизбежной смертью, уже непереносимый для познавших её чудовищный вкус, толкал людей на самые безумные поступки. Они убивали друг друга, совершали массовые самоубийства, разрушали и жгли всё, до чего только могли добраться. В один миг появилось множество учителей и пророков, предлагавших самые невероятные способы спасения если не тела, то души, – от братания со всем сущим, до ритуального людоедства.

   В надвигавшейся тьме вырастали и более чудовищные плоды, – та темнота, которую освободил первый, неудачный пуск про-Эвергета, росла, и то, что она порождала, росло тоже. Чудовища, вышедшие из лабораторий Хаоса, и самые безобидные создания становились словно одержимыми. Они то собирались в огромные массы и нападали на всё живое, то выстраивались в странные геометрические узоры и застывали неподвижно. Среди них становилось всё больше "беглых", "бывших" и просто людей. Их застывшие лица и странные, непредсказуемые поступки наводили ужас даже на тех, кому уже нечего было терять.

   Разрушение систем управления освободило огромные массы нейрокибернетически перестроенных существ – "бывших" и гекс. "Бывшие", с их редуцированным разумом, сбивались в стаи, уже мало чем отличавшиеся от собачьих. Гексы же возвращались к своему естественному состоянию. При этом, у них сохранялась способность к организованным коллективным действиям, привитая им при рождении. Они целыми стадами бродили по темным просторам Арка, обращая всё живое в свою пищу.

   Так было повсюду, кроме запада Фамайа. Там появилась разумная форма гекс, управляемая их коллективным умом. Она была способна на более сложные действия. Именно гексы лучше всех приспособились к изменившимся условиям. Из-за огромной массы они не страдали от холода, они видели в темноте, а радиации боялись не больше насекомых. И они были всеядны.

   Идеям Проекта остались верны очень немногие. Чаще всего они погибали, как Маоней Талу – он был лишь первым из тысяч. Они стремились выйти к Товии или, как он, забрать с собой побольше врагов, чтобы их меньше осталось на долю Найте и Вэру.

* * *

   Анмая Вэру мучила тяжелая тоска – не по небу, нет. Орбитальные телескопы по-прежнему невозмутимо передавали свои снимки. На плато Хаос мощные компьютеры переводили инфракрасные изображения в обычные. Лазеры мультипланара проецировали их на огромный купол. Анмай часами просиживал здесь, находя в созерцании бесчисленных светил ту ничтожную долю радости, без которой никому невозможно жить.

   Он всё время думал о тех, кого гибель мира застала в самом начале жизненного пути. Мысли о миллионах юных жизней, которым суждено прерваться, о тех, кто мечтал, как и он, познавать мир и радоваться ему, преследовали его неотступно. Лицо Вэру похудело, глаза неестественно блестели. Он делал всё, чтобы собрать здесь как можно больше файа и людей, но по ночам его неизменно преследовала шепчущая темнота, освобожденная про-Эвергетом.

   Ни он и никто другой не мог знать, каким будет исход этой отчаянной борьбы.

   Интерлог.

   Из дневника

   Найте Лая

   "...После начала войны я решил записывать все подробности происходящего. Пусть мне приходиться теперь меньше спать, зато интересно будет потом почитать! А если я погибну, – пусть почитает Вэру, ему тоже будет интересно..."

   ...........................................................................................

   "...Первые дни после войны в городе были сплошной круговертью беготни. Затем всё вошло в нормальную колею, хотя притяжение смерти собрало в столице обильную жатву, – больше двадцати тысяч. Причина явления до сих пор не известна, но действовало оно явно выборочно. Как всегда, выживают молодые и сильные. Но: чем тоньше душевная организация человека (или файа), тем легче он ему поддавался. Выводы пугающие, – в городе пошли слухи, что притяжение смерти забрало всех, обладающих душой, а остальные, превратившие свою жизнь в ад, там и оказались, не пройдя физической смерти. Всё это, разумеется, чушь, но всё же, я тоже видел нечто, о чем боюсь вспоминать. Не знаю, что это, – если я допущу это воспоминание в сознание, оно разрушит его. Никто не желает думать или вспоминать об этом, и ужас притяжения смерти забылся поразительно быстро, – безо всякого вмешательства Чрезвычайной Комиссии. Власти блокировали информацию о грядущей зиме, но постепенно, всего через несколько дней, ситуация стала ясна всем. Жители отнеслись к своей судьбе с поразительным хладнокровием, – тоже без стараний ЧК. Впрочем, никто из них просто не верит, что вечную Товию, дивную Товию, постигнет печальная участь той, первой Товии, погребенной под нетающим снегом..."

   ...........................................................................................

   "...Потянулись обычные вроде бы дни. Я вернулся к своей основной работе, – чтобы понять, как мало я теперь могу сделать. Хаос распространяется так быстро, что уже через несколько суток после войны нам, фактически, пришлось перейти к обороне, а теперь – вообще отступать перед остатками сил ССГ. Лишь в основных городах страны поддерживается хотя бы внешнее подобие порядка, – но между ними даже самолетам приходится летать под прикрытием истребителей..."

   ...........................................................................................

   "...Эскадра Суфэйна – авианосец, три ракетных крейсера, несколько эсминцев и девять сотен легких десантных судов, – высадила на севере Арка 90 тысяч человек, но этим всё и кончилось, – пройти к плато Хаос через горы Тай-Линна им не удалось..."

   ............................................................................................

   "...Материк Фамайа и прилегающие к нему острова объявили независимость, назвав себя "Истинной Фамайа". Мы никак не ответили на это – у нас просто нет сил. Впрочем, силы "Истинной Фамайа" тоже столь малы, что её измена не имеет никакого практического значения..."

   ...........................................................................................

   "...По сути, единственной удачной операцией нашей армии стал вывоз тактического ядерного оружия, склады которого были разбросаны по всей Фамайа, на плато Хаос. Больше двух тысяч боеголовок тактических ракет, ядерных снарядов и авиабомб были в сохранности доставлены на плато. Я отлично знаю, что ни одна его единица не задержалась в Товии. Вроде бы оно и не нужно, но всё же..."

   ...........................................................................................

   "...Истребительные отряды пытаются пробиться в столицу, но, ненавидимые всеми, гибнут в пути, разбитые по частям, или осажденные на своих базах. Только четырнадцатый, Ревийский ИО смог пройти в Товию, почти не понеся потерь. Её жители восприняли это как чудо – до бывшей столицы Ааены Ревии больше двух тысяч миль к юго-востоку. Тем не менее, их поход занял всего три недели, – хотя и напоминал путь через ад. Это наша первая победа..."

   ...........................................................................................

   "...Сразу после войны прервалась всякая связь с ССГ, – если кто-то там и уцелел, то не хочет общаться с Фамайа. Да и наши собственные города... Радиоэфир доносит до столицы отчаянные призывы о помощи, мольбы, проклятия, бесстрастные отчеты о происходящем, – всё это невыносимо трудно слушать, зная, что эти, похожие на горячечный бред сообщения скоро станут реальностью и здесь. Мне приходится часами просиживать в радиорубке Цитадели. Оцепенев, я слушаю вырвавшиеся из шума Туманности обрывки великой трагедии, – она воспринимается мной как необычайно подробная и красочная, но всё же отвлеченная и не имеющая места в реальности. Поверить в её реальность, а потом остаться в здравом уме невозможно..."

   ...........................................................................................

   "...Помимо прочего, эфир доносит сообщения о неотвратимом продвижении армий Уэрки. Несмотря на все препятствия, они неизменно проходят по тридцать миль в день, и ученые Товии, вычисляющие движение черных туч, сейчас гадают, – кто же ударит первым..."

   ...........................................................................................

   "...Сведения о численности армии повстанцев самые противоречивые, но её намерения известны. Уэрка решил захватить Товию, и не скрывает этого. Отчаянные радиокрики одиночек, решившихся преградить ему путь, отмечают его продвижение. Помешать ему уже нечем. Внутренняя Армия исчезла, поглощенная паникой, хотя и сохранилась официально. Единственное, что могут сделать верные Товии части, – взорвать свои склады с оружием и боеприпасами, чтобы они не достались врагу..."

   ...........................................................................................

   "...Корпус обороны столицы насчитывает 25 тысяч солдат Внутренней Армии, 125 тяжелых танков, 200 боевых машин, 80 ЗРК и 15 стационарных батарей. Наш стратегический резерв составляют 12 тяжелых бомбардировщиков и 100 ядерных ракет ПРО. А на нас надвигается полторы тысячи танков и сто тысяч солдат, а также то ли шестьсот, то ли семьсот тысяч мятежников. Единственная сила, способная остановить Уэрку и спасти столицу – Внешняя Армия. Но она также перестала существовать. Стратегические войска лишились всех ракет, – все их выпустили по приказу Вэру. Большая часть ракетных баз уничтожена ракетами ССГ. Все уцелевшие разрушены озверевшими повстанцами. Авиация вышла из строя под ударом электромагнитного импульса. Восстановить её всю не удалось из-за всеобщего хаоса. Единичные вылеты уцелевших бомбардировщиков ничего не изменили.

   В основном, самолеты вывозят в столицу молодых файа из Высших, – за месяц больше пятисот тысяч. Флот и вовсе не может ничем помочь. Он вел тяжелые бои с уцелевшей частью флота ССГ. Даже их вполне хватило, чтобы уничтожить наш флот почти полностью. Остатки его присоединились к мятежникам. Но и им это ничем не помогло..."

   ............................................................................................

   "...Тактическое ядерное оружие – это единственный шанс спасти Товию. Но им почему-то никто не хочет воспользоваться. Причина этого лежит на поверхности, – после кошмара притяжения смерти найти того, кто согласится вновь испытать его, почти невозможно. И это наверняка ещё больше ухудшит ситуацию. К тому же продовольствия в столице хватит всего на год, а зима продлится в несколько раз дольше. Пережить её сможет лишь плато Хаос с его подземными фермами и теплицами. Товию же ожидает долгая и мучительная агония. Её решили сократить, а ведь в столице может выжить не меньше людей и файа, чем на Хаосе. Впрочем, стоит ли им выживать такой ценой? Как бы то ни было, отчаянная борьба жителей Товии неизбежно обречена на поражение. А я – один из немногих, кто действительно понимает это – и не верит..."

   ...........................................................................................

   "...Окружающий мир постепенно погружается во мрак – и в прямом, и в переносном смысле. Телевидение постоянно показывает спутниковые карты распространения черных туч. Пока они щадят Товию, – благодаря отчаянным усилиям военных метеорологов, пустивших в ход все свои средства для влияния на погоду и рассеивания атмосферных фронтов. Первую атаку черных облаков, – всего через месяц после войны, – им с великим трудом удалось отбить. Теперь атмосферная циркуляция изменилась и ученые, к всеобщей радости, сообщили, что Товия будет скрыта радиоактивным саваном в числе последних мест Уарка. Её жители восприняли это как доброе предзнаменование. Словно надеясь на грядущие испытания, погода в эти последние месяцы выдается на удивление спокойной и ясной. Дождей не было совсем, зато зачастили холодные туманы, – результат насыщения атмосферы радиоактивными инертными газами. Впрочем, радиационный фон в Товии, хотя он уже сильно поднялся, пока ещё не вызывает опасений. В небесах тоже все спокойно, – наши случайные попутчики пока не приближаются, их диски не делаются больше. Лишь дуга Нити зловещей трещиной рассекает небосвод, но мы все уже привыкли не обращать на неё внимания..."

   ............................................................................................

   "...К сожалению, дела на земле идут всё хуже и хуже. Товия постепенно отрывается от внешнего мира, её связи с ним обрываются одна за другой. Через две недели после войны прекратилось движение по шоссейным дорогам, ещё чуть позже – по железным. Суда, плавающие по реке Товия под прикрытием бронекатеров и мониторов, ещё целый месяц поддерживали связь, пока последний большой город вниз по течению реки, – пятисоттысячный Остишо, город-завод, не оказался в руках мятежников. Теперь перестала летать авиация, – некоторые города ещё держатся, но их закрыли радиоактивные тучи, которые, как оказалось, обладают пренеприятным свойством разрушать авиационные двигатели. К жителям Товии приходит теперь лишь информация о внешнем мире, но и она становится всё более скудной..."

   .........................................................................................

   "...Общая угроза сплотила всех жителей Товии. Она и раньше была государством в государстве, а теперь власти запретили въезд и выезд из города из-за совершенно неожиданного наплыва беженцев, – хаос достиг уже прилегающих к столице районов и их жители стараются укрыться в ней. Но наши ресурсы ограничены. Анмай разрешил пропускать лишь молодых женщин с детьми и молодежь обеих полов и рас. Все остальные беженцы в Товию не допускаются и становятся огромными лагерями у западной окраины города и за рекой, на юге, вокруг "белой области". В этих миллионных скопищах отчаявшихся голодных людей царит анархия и беспредел, власть в них быстро захватили бандитские шайки. Я сам не раз и не два наблюдал с вертолета за окружившим Товию полукольцом скорбным людским морем, – оно повергло меня в ужас. Телевидение тоже то и дело показывает его. Зрелище царящего вокруг хаоса сплачивает жителей столицы ещё теснее..."