Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 83 (всего у книги 100 страниц)

   Они отступили на шаг, взявшись за руки и глядя друг на друга. Айэт ничуть не изменился, – те же высокие скулы, темно-серые, широко расставленные и ярко блестящие глаза, чувственный рот... непослушные длинные волосы так же небрежно повязаны синей лентой, – не красоты ради, а просто чтобы не лезли в эти глаза...

   Лицо юноши было веселым, он улыбался, – но глаза принадлежали совсем другому Айэту, прожившему невероятно, немыслимо долго, и погрузившемуся в знания, недоступные живому существу. Но всё же, в них, как и у Вэру, светилось счастье. Анмай не знал, как много для него значит его единственный друг.

   – Вот видишь, даже вечные разлуки иногда кончаются, – сказал Айэт, продолжая улыбаться. – Для Всесильной Машины нет неразрешимых задач. Раз можно войти туда, – он показал на лениво мерцающий Сверх-Эвергет, – то можно и выйти. Наши тела устроены очень сложно, но здесь есть нанеты из элементарных частиц, они могут манипулировать даже с молекулами... сложить из них предмет, словно из кубиков... или разобрать, и запомнить устройство. Всё это, конечно, очень сложно, но теперь я... и Ювана, – он на миг смутился, – такие же, какими были, когда входили туда. Я точно такой же, как в день моего совершеннолетия, – я всегда буду его помнить! Я одновременно здесь и там, – он показал на чудовищную машину, – неразрывно связанный с ней. Если проще, она, – осуществитель планов, принцип формы, начало, активно изменяющее реальность, активно формирующее, я – носитель высшей воли, власти и желаний.

   От этой речи повеяло холодом. Анмай подумал, что тот, юный Айэт уже никогда не вернется. Но в этот миг Айэт вновь улыбнулся, – совершенно по-прежнему.

   – Я так долго мечтал об этой встрече, что уже и не надеялся на неё. Те, другие Вэру, которых я знал, были всё же не такими, как ты. У них не хватало чего-то... может, души?

   Заметив его растерянность, Айэт добавил:

   – Я твой единственный друг, я знаю, но у меня тоже были друзья... – он замолчал, вдруг опустив глаза.

   – Я хочу вернуть тебе кое-что, – ответил Анмай. – Когда мы прощались, ты дал мне самое дорогое, что у тебя было, – чтобы я всегда тебя помнил. Сейчас мы встретились, и я хочу вернуть подарок, – он достал из кармана камешек, – осколок базальта, – и протянул его Айэту.

   Тот бережно принял его в сложенные ковшиком ладони, потом поднял глаза и улыбнулся.

   – Тогда это было единственное, что напоминало мне о родной земле, – тихо ответил он. – Сейчас это последнее, что осталось от неё. Спасибо, Анмай, – он осторожно сжал камешек в руке, потом опустил в карман.

   Теперь пришла очередь смущаться Вэру. Айэт улыбался. Хьютай подумала, что ему определенно идет улыбка, – его и так красивое лицо в ней просто расцветало.

   – У меня и сейчас есть друзья. Я хочу, чтобы они стали и твоими. Смотри.

   Силовое поле вновь раздвинулось, пропуская в зал второй скиммер. Он сел, и из-под поднявшегося колпака выбралось трое файа, несомненно, тоже только что вернувших себе прежний вид. Анмай сразу узнал Нэйса, – тот совсем не изменился, точнее – принял облик, который он помнил. Нэйс был в той же радужной куртке и с тем же золотым украшением Правителя Акталы на лбу. Лишь его глаза, – и глаза двух других, – были странно глубокими. Только у Нэйса в них ещё затаилась злоба... или ему показалось?

   Анмай почувствовал комок в горле. Вот этой встречи он совсем не хотел, и потому растерялся.

   – Нэйс, простишь ли ты меня? – спросил он, чувствуя, что его слова звучат на удивление фальшиво.

   – Да, – бесстрастно ответил Нэйс. – Это было очень давно, и ты действовал из лучших побуждений. Я знаю, что ты сделал для нашего народа, – это прозвучало двусмысленно, но спрашивать его Анмай не осмелился.

   Он с любопытством взглянул на стоявшую рядом пару.

   – Эроин Чэрити, – представился юноша.

   – Эрасса Чэрити, – его подруга едва кивнула.

   Анмай знал, что в интеллектронных машинах есть место и для двух, и для множества разумов, но представить, как в одном "теле" ухитряются сосуществовать хотя бы два сознания, он никак не мог...

   Эрасса была красивой, с веселыми глазами на любопытном, но несколько высокомерном лице. Простая зеленая туника подчеркивала её гибкую фигуру. Густейшую черную гриву стягивал узорчатый серебряный обруч. С него на тонких цепочках на уши свисали две серебряных же подвески-полумесяца. Анмай смутился и перевел взгляд.

   Он знал, что этой паре не меньше восьми тысяч лет, но Эроин выглядел худощавым юношей, почти мальчишкой. Твердое, скуластое лицо, черная грива, доходившая до серых глаз... Весь его наряд составлял кусок огненно-алого шелка вокруг бедер, серебряный пояс и сандалии на босу ногу. Это выглядело довольно странно – наверное, так одевались файа Центра Линзы. Во всяком случае, Анмай сразу почувствовал к нему необъяснимую симпатию. Эроин тоже пережил гибель своей родины, и это невольно сближало их.

   – Я давно хотел встретиться с тобой, – юноша кивнул Вэру, словно старому другу.

   Айэт продолжал улыбаться.

   – Это ещё не все.

   Пробив силовое поле влетел, – сам по себе, – уже знакомый Вэру дымчато-золотой шар симайа. Зависнув над полом, он перетек в гибкого юношу в пушистой на вид пепельно-белой одежде. Перехваченная тяжелым стальным поясом, она доходила до середины плеч и бедер, остальное казалось отлитым из темного золота. Масса черных волос была словно просвечена золотисто-рыжим пламенем, большие синие глаза ярко сияли. Нахально-красивое лицо в каждый новый миг было чуть-чуть другим, чем раньше, и всё же выражение на нем было неизменно дружелюбное.

   – Я Энтиайсшу Вайэрси, – юноша вежливо поклонился, прижав к груди ладони скрещенных рук. – Правду говоря, я не представлял, что мы окажемся вместе. Но теперь можете считать, что говорите со всем моим народом, когда говорите со мной.

   Анмай вежливо кивнул. Забыть, как такой же симайа таскал его, словно крысу, было довольно трудно.

   – Он один из Двухсот Перворожденных, самых старших среди Золотого Народа, – очень тихо сказал Айэт. – Почти столько же времени я знаю его. Он самый честный из всех, кого я знаю, прости, Анмай.

   Затем он громко объявил:

   – И последняя, та, которой мы обязаны всем, – Айэт светился самой широкой из всех виденных Вэру улыбок. Не оставалось никаких сомнений, что инициатива этой встречи принадлежит ему.

   Донеслось гудение. В зал медленно вплыл зеркально-черный многогранник диаметром метров в десять. Когда он сел на пол, тот охнул и зазвенел. Одна из бронированных граней-плит отошла, и на пол ловко спрыгнуло странное существо, – Анмай уже видел его однажды... во сне. Со спины оно походило на раковину и сходство не исчезло, когда Укавэйра повернулась. Под расходившимися веером шипами, венчавшими верхний конец плоского сегментированного тела, не было лица – лишь блестели огромные живые глаза, сиявшие яркой синевой. Когда она пошла к ним, нижняя часть её тела волочилась по металлу с резким скрипом, – словно она сама была металлической. Анмай так и не смог понять, броня это, или просто отливающая сталью кожа.

   – Ну вот, мы все вместе, – сказал Айэт. – Здесь очень красиво, эта красота напоминает нам о прошлом, и так далее, но я всё же предлагаю переехать в более уютное место.

   С резким звуком, – словно треснуло толстое стекло, – пол вокруг них рассек идеально ровный круг. Секундой позже он пошел вниз, в полумрак. Когда пол застыл, Анмай с удивлением осмотрелся. Просторная комната была более чем странной, – без видимых дверей, многоугольная, причем не только стены, но и потолок, и пол тоже. Он распался на множество низких уступов, покрывшихся чем-то очень белым и мягким. Свет падал непонятно откуда, казалось, из воздуха. Здесь было очень тихо, – подняв глаза, Анмай увидел, что свод сомкнулся. Помещение показалось ему на удивление уютным. У стен стояли низкие столики с разнообразной снедью, приготовленной предусмотрительным Айэтом.

   Вся восьмерка устроилась, кто как привык, – файа сели прямо на пол, на пятки, симайа повис в воздухе, словно свернувшись в невидимом кресле. Укавэйра осталась стоять, – благодаря хвосту, у неё не было ни желания, ни возможности сесть.

   – Я рада, – начала она, – что все наследники Файау нашли, наконец, общий язык, хотя бы в столь важном деле, как спасение нашей родины и обитающих на ней разумных. Таким образом, хотя бы часть преступлений, – наших, и наших рас, – будет искуплена.

   Она говорила тем же тонким, шипящим голоском. Анмай едва мог заметить движения крохотных губ, блестевших серебром. Симайа поклонился основательнице своей расы. Никому это не показалось забавным.

   – Мы надеемся на это, – добавил Вайэрси, – хотя и не уверены в успехе. Стена Света подойдет к Эрайа через три дня, а через четыре, – по вашему счету времени, – она должна занять свое место в Поясе Миров Р`Лайх.

   – Я всё же не вполне представляю, как это будет, – сказал Анмай. – Открыть портал, – да. Но приливные силы от огромной массы "Укавэйры" превратят Эрайа в пыль.

   – Компенсаторы гравитации, но энергии уйдет... – Вайэрси пожал плечами. – В принципе, Нэйриста может и не "всплывать", – оставаться в пространстве Дополнительности, только открывать портал, и запускать через него всякую мелочь... ну, – относительно себя.

   – Это важно, – сказал Айэт, – но я собрал вас, чтобы узнать более любопытные вещи. Меня, например, очень интересует, что за время нашей разлуки делал ты, – он взглянул на Вэру.

   Анмай начал говорить, его спрашивали, и постепенно плотину настороженного молчания прорвало. Вскоре все говорили вместе, и в воздухе повис гвалт.

   Здесь Вэру провел несколько, пожалуй, самых счастливых часов в своей жизни, – он не представлял, что до такой степени соскучился по обычному, живому общению. Лишь краем глаза он видел, что Нэйс сидит в одиночестве, и за всё это время не сказал больше ни слова. А Хьютай, Ювана и Эрисса сбились в тесный кружок, к которому, к его удивлению, присоединилась и Укавэйра.

   В этой веселой болтовне он понял, что возрожденные тела по своему сознанию немногим отличались от исходных. Всё, принадлежавшее сверхинтеллекту машин, в них отошло на второй план. Они оказались схожи и ещё в одном, – все вернулись к биологической жизни голодными, и припасенная Айэтом снедь пришлась как нельзя кстати. Сам он, ещё во время своей речи с тоской смотревший на столик, первым подал пример, – выбрал большое яблоко, и с энтузиазмом углубился в него. Он ел очень аккуратно, но явно не задумываясь об этом, – в точности так же, как раньше.

   Остальные быстро присоединились к нему, даже Укавэйра нашла блюдо по вкусу. Было забавно смотреть, как толстое, массивное существо орудует крохотной вилочкой, зажатой в могучей руке, – оно насаживало на неё кусочки чего-то довольно аппетитного на вид, и отправляло в свой трогательно маленький ротик, тихонько чавкая. Сидевшая напротив Хьютай несколько раз чуть не давилась от смеха. Сам Анмай сидел бок о бок с Эроином, – их взаимное любопытство быстро перешло в симпатию.

   Эроин родился восемь тысяч лет назад, но вначале Анмай не чувствовал этого. Ему казалось, что рядом сидит просто юноша, его соплеменник, спокойно и ровно рассказывающий удивительную историю своей жизни.

   Он вырос в Бетмуре, селении одного из племен файа, даже после эвакуации в центр Линзы сохранивших дикий образ жизни своих предков. Однажды он с маленьким отрядом товарищей самовольно ушел на разведку нижних плоскостей, – и не смог вернуться обратно. Некоторые из его друзей погибли во время долгих и опасных скитаний, остальные, и он сам, попали в Хали, – один из крупнейших городов файа. Это случилось накануне начала вторжения на внешние плоскости Линзы, и Эроин с друзьями принял в нем самое активное участие. Но вскоре их пути разошлись. Он долго скитался, – сначала по внешним плоскостям Линзы, затем вновь по её Центру, и, наконец, встретил Нэйса, уже тогда обретшего облик гигантского стального диска. Именно он предложил Эроину обратиться к Айэту...

   О дальнейшем, о выборе Айэта и подавлении мятежа ару Анмай уже знал. Но проклятие ару продолжало жить, вновь обретя плоть в войне Айэта и Сети, Мроо и Йэннимура, в возмездии "Укавэйры"...

   История Эрассы была куда короче. Они встретились в Хали, и Эроин полюбил её. Позднее она погибла, когда атака ару превратила город и всех его обитателей в пар. Айэт же в числе многих вернул её из небытия, восстановив её тело и утешив безысходную тоску юноши. Они прожили долгую жизнь, – вырастив одиннадцать детей, – а потом стали одним из стражей Линзы: две любящих души в одном металлическом теле. Вместе с Нэйсом и многими другими они помогали файа и иным расам Линзы, и, наверное, были счастливы, – пока Линза не погибла. А потом для них вновь пришла пора расти, и, наконец, они стали теми, кем были сейчас...

   Анмай вздохнул. Между ним и Эроином зияла незаполнимая пропасть. Дело было даже не в колоссально большем разуме и жизненном опыте Чэрити. Он всегда стоял на одной стороне и никогда не испытывал падений. Но ещё большая пропасть зияла между Эроином и Айэтом, – между богом-машиной и вторым из его слуг. А между собой и Айэтом Анмай не чувствовал никаких преград, – казалось, они расстались лишь вчера. Он уже давно отчаялся понять, отчего отношения среди его соплеменников не всегда поддаются логике...

   Айэт был хмур, когда рассказывал о гибели своего мира. Когда Линза была уничтожена Мроо, для него пришла пора бесконечных скитаний в звездных безднах, и столь же бесконечной войны, – войны без надежды, ведь его сил хватало лишь на молодые, отбившиеся от стай матоиды. Правда, и это случалось нечасто, и плата за эти редкие победы была тяжела. Война Темноты велась на взаимное уничтожение, и разница в могуществе сторон была столь велика, что Мроо не составило большого труда обратить её в бойню. Всю её тяжесть несли сейчас симайа, и помощь Айэта была почти незаметна для них...

   Вайэрси сел совсем рядом с Вэру, откровенно рассматривая его, как нечто любопытное. Лицо симайа, очень красивое, было серьёзным и хмурым. В сложной иерархии Йэннимура он был одним из Пастухов, – тех, кто не давал остальным сбиться с пути. Он рассказал, что у его народа две главных цели. Первая, – изменить Вселенную так, чтобы в ней не осталось места для смерти, – была понятна и не вызывала никаких сомнений. Вторая, и, как со вздохом признался Вайэрси, почти недостижимая цель, заключалась в сохранении единства симайа, – действительно непростая задача, ибо у каждого из двадцати триллионов симайа свободы было больше, чем у кого бы то ни было. Стремления у них, разумеется, были более чем различны, и Пастухи старались, чтобы неизбежное их столкновение не привело к катастрофической междуусобной войне, – она чуть не началась, когда решался вопрос о помощи «Укавэйре». Анмай не без ехидства спросил, что симайа станут делать потом, когда смерть будет изгнана из мироздания.

   – Потом? – Вайэрси улыбнулся. – Объединять разумные расы, вести их, увеличивать разнообразие. Создавать новые возможности. Уничтожение смерти, – только первый этап, то, что нужно сделать прежде всего остального. Естественно, что ядром нового Йэннимура должны стать близкие к нам народы...

   Анмай знал, что это правда. Но тем сильней его интересовала раса людей, – единственная, подобная расам Файау, и потому не отделенная от них непреодолимой пропастью непонимания. А перед ним сидел Айэт, знавший об этой расе больше, чем любой другой, – за исключением симайа, которые знали всё.

   – Я никогда не бывал в теневой Вселенной, – начал Айэт, – но в анналах Линзы есть много записей о появлении пришельцев. Люди, – отражение файа в теневом мире, но отражение не точное, между симметриями наших миров есть разрыв, и между нашими расами – тоже. Нет смысла говорить, какой из миров первичен. Так же нет смысла говорить, чья раса лучше. Насколько я знаю, – он взглянул на Вайэрси, – их мир отличается от нашего. В нем тоже можно изменять физику, – их физику, а на высших уровнях, – и нашу, но лишь вокруг точки приложения сил. Тот, кто изменяет, изменяется сам, и если изменение опасно, то гибнет. Собственно, наши прыжки в не-пространстве возможны только потому, что их нет в теневом мироздании. Но в нашей Вселенной Кунха стальной плитой прихлопывает развитие рас, направляя все их силы внутрь себя. Лишь самые упорные и сплоченные народы, – я не говорю, что самые лучшие, – могут подняться выше... А в их мироздании никто не может подняться выше, потому что там некуда подниматься, – он взглянул на Вэру. – Больше я ничего о них не знаю, но... мне кажется, что разница между нашими мирами и между нашими расами не случайна. Уже очень давно было доказано, что Сверх-Вселенная не возникла сама по себе, а была сотворена. И тот... кто это сделал, хотел, чтобы мы знали... какой беспощадной может быть реальность мироздания. Доказать это я не могу, естественно. Даже симайа когда-нибудь придется уйти, – достигнув цели, или нет, неважно. Я хочу, чтобы тогда наша Вселенная принадлежала людям, – навечно, – он улыбнулся, развел руками и сел.

   – Именно поэтому, – сказал Вайэрси, – наша ближайшая цель, – получить контроль над машинами Кунха. Скоро мы попытаемся это сделать. Конечно, мы не сможем захватить его силой – но, при поддержке «Укавэйры», мы получим право требовать его, как живущие в этом мироздании, и поднявшиеся до доступных в нем высот. Мы не знаем, каков будет ответ Тэйариин. Я полагаю, шансы у нас небольшие, но, если они скажут «да», – с помощью машин Кунха мы прижмем Мроо так, что они уже не смогут вывернуться. Тогда мы сможем изменить мироздание. Мы должны изгнать смерть из Вселенной... по крайней мере, попытаемся, поскольку знаем, что это очень трудно. На то, чтобы пересоздать машины Кунха, у нас уйдут тысячелетия, и ещё миллионы лет нужны, чтобы изменить наш Объем. Неизвестно, как отнесутся к этому Тэйариин и их противники. К тому же, пока машины Кунха будут перестраиваться, вся тяжесть войны с Мроо ляжет на нас. Если мы сможем их победить, возникнут новые опасности, которые вам пока трудно представить.

   В конце концов, мы хотим изменить реальность так, что жизнь в ней станет неуничтожима, – и тем больше, чем выше её сознательность, иначе остановится эволюция. Мы не можем быть повсюду, и должны сделать смерть разумных существ не просто обратимой, а невозможной физически, как вечный двигатель. Это значит, что вся реальность изменится, перестанет быть привычной и даже понятной. Честно говоря, мы сами ещё не знаем, какой она будет, кроме одного, – в ней энергия и разум будут равно неуничтожимы. Но за всё это нужно платить. У каждого благодеяния есть свои... побочные эффекты. Например, может оказаться, что после нашей победы никто во Вселенной, – в нашей её части, – не сможет видеть обычного света, но вот почему, – не очень просто объяснить... Так что нам очень нужна помощь, и я рад, что уважаемая Укавэйра согласна нам её оказать. Даже одна Нэйриста поставит нас в один ряд с участниками Кунха. У Файау восемь таких машин, но они не столь мощные, и для защиты их Вселенной от Мроо им нужна каждая. И потом, в вас – пять триллионов файа, почти все из живших. Если вы позволите скопировать хотя бы часть этих матриц, их раса будет жить вновь.

   – Хорошо, Энтиайсшу, – Укавэйра говорила тем же детским голоском, но по её интонации Анмай вдруг понял, что она очень, очень стара. – Мне нужно кое-что пояснить, – продолжила она. – Дар Нэйристы позволил мне получить многие знания, ранее сокрытые от нас.

   Древнейшие, которых вы теперь называете Мэйат, владели этим пространством с незапамятных пор. Миллиард лет их власть здесь была безраздельной. Проникнув в Р`Лайх, они обратили свои взоры и на теневую сторону мироздания, куда более жестокую к своим обитателям, чем нам может показаться. На ней материальные тела не могут развивать скорость, большую, чем половина скорости света, да и это очень трудно. Чтобы лететь на ней быстрее света, нужно менять физику их мироздания почти в корне. Такое изменение недолговременно, и, более того, смертельно опасно для любого межзвездного корабля.

   Нэйристы могут обгонять свет и там, но они – не корабли в вашем смысле, а, скорее, нечто среднее между нейтронной звездой и черной дырой, с массой в десятки, если не в сотни солнечных масс. Само создание Нэйристы лежит уже на самой границе возможностей, и, если её всё же удается построить, то для полетов уже между Вселенными, а не между отдельными звёздами. Но Нэйристы Мэйат уходили в теневую Вселенную, подбирая всё, что стоило там подобрать, не ради любопытства, но ради жалости. Ещё и сейчас они делают это. Среди иных рас они нашли там людей.

   Поняв, что их родная Вселенная для них столь же враждебна, как и для нас, Мэйат перевели часть их расы на нашу сторону. Но люди не могли выжить ни во Вселенной Мэйат, ни в Р`Лайх – в то время он был совершенно иным, чем сейчас. А сделать людей сверхрасой, подарив им знание о Йалис, Мэйат всё же не решились. Они знали, что иначе здесь бы не было вас, их наследников, порожденных их родным мирозданием. Часть людей они поселили в Линзе, своем старом доме, – просто потому, что там нашлось для них свободное место. Остальные... исчезли. Всё же, это мироздание было чужим для них. В конце концов, они пришли в его сердце, – в Р`Лайх, – и она поглотила их.

   Мэйат освободили их, – сделав своей частью, но если что-то из самосознания людей и уцелело в разумной бездне Мэйат, то это были жалкие крохи. Мы прошли по их следам, и не нашли никаких признаков того, что люди ещё существуют в теневой Вселенной. Она страшнее нашей, – в ней расы смертны, как наши предки, – она прижала к груди скрещенные руки и слабо поклонилась.

   Хьютай осторожно коснулась плеча Укавэйры.

   – Я могу спросить... у тебя был любимый?

   – Нет. Самцы Мэйат малы и лишены разума. Наша биология и наша культура очень отличаются от вашей. Меня, например, готовили к моей роли ещё задолго до рождения... – Укавэйра явно не хотела говорить дальше, но это не испортило Вэру хорошего настроения, – хотя он и знал, что это их первая и последняя встреча, по крайней мере, в таком полном составе.

   – Значит, за наше мироздание отвечают Мэйат? – спросил он. – А как же Тэйариин? Они ушли?

   – Ушли, но связь с машинами Кунха, – поддерживается, – ответил Вайэрси. – В Р`Лайх контроль Тэйариин уже чисто формальный, конечно, поэтому там и творятся порой... разные безобразия.

   – Кто вообще контролирует Р'Лайх – реально? – спросил Айэт. – Пока – впечатление, что там страшный бардак, и контролируют те, у кого хватило знаний влезть в систему управления. А знания нужны, – почти сверхрасы, как минимум.

   – Полностью – никто, – ответил Вайэрси. – Ядро, -Йалис-генераторы, Ворота, – мы, но с ограничениями на некоторые действия. Центральную жилую структуру, – плоты и планеты, – мы, полностью. Мантию, – вот тут уже чересполосица. Там есть и наши «подопытные» миры, фактически, арендованные, и полностью автономные, и много-много разных сил, многим из которых до нас вообще нет дела. Ну и влезание в систему управления тоже присутствует.

   – А как быть с ару? – спросил Анмай. – Так или иначе, – но они тоже сверхраса, хотя и самая слабая из всех.

   Вайэрси вздохнул.

   – Ару, на самом деле, – наша постоянная головная боль. Не такой страшный враг, как Мроо, да, – но намного более противный. Мроо в чем-то подобны стихии, – они убивают... но и только. А вот ару гадят нам, причем, совершенно сознательно. Атакуют младшие расы, – просто потому, что знают: это причинит нам боль. И пытаются убивать нас, при малейшей возможности.

   – Но разве вы не в силах найти их планет, и остановить их?

   – Нет. Ару живут в космосе, в кораблях-колониях, тех же эсминцах, но, скажем так, существенно дополненных. Длиной каждая из них около мили, вмещает где-то четверть миллиона ару, – а таких колоний у них тысячи. Каждая из них несет около тысячи истребителей и челноков, и дюжину штурмовых транспортов. К счастью, у ару плохие Йалис-генераторы, и дальность прыжка у них сильно ограничена, – раз в двадцать меньше, чем у нас, а может, и в тридцать. Но у них есть ещё несколько Губителей, – сорокакилометровых призм массой в тридцать триллионов тонн каждая. Они в восемь раз мощнее наших кораблей-миров, и прыгают вдвое дальше. Это очень неприятно. Да и в ближнем бою у ару найдется, чем нас поджарить.

   – Я слышал, что симайа неуязвимы, – сказал Анмай.

   Вайэрси лишь пожал плечами.

   – Пехота ару, и их боевая техника, как таковая, с её лазерами, для нас не опасна, – сказал он. – Но наша неуязвимость отнюдь не абсолютна. Один Охотник ару для нас тоже не опасен, но вот внезапная атака хотя бы дюжины таких штуковин обычно фатальна. Как и близкий взрыв нейтронного снаряда, например. Все известные нам силовые поля не защищают от нейтронов, – кроме гравитационных, разумеется, но генерировать их симайа не могут.

   – Но для этого вам нужно столкнуться с ару лицом к лицу, – а это не так просто, как я понимаю...

   Вайэрси печально посмотрел на него.

   – Многие из нас живут на планетах младших рас, Анмай. И далеко не всегда возле них есть наши корабли.

   – Но разве у вас нет оружия? – удивился Анмай. – Я имею в виду, – ещё какого-то оружия, кроме вашего Дара Разрушения.

   – У наших челноков оружия нет. Их защитное поле может отразить огонь одного Собирателя, атака нескольких, скорее всего, будет фатальной. А про огонь крейсеров ару или их ядерные торпеды тут и говорить нечего.

   – А какие-нибудь истребители?

   – У нас есть Защитники, лазерные мины. Любой из них может расправиться с полусотней истребителей ару или сбить штурмовой транспорт, но против крейсеров они тоже бесполезны, те их просто жгут. И каждый истребитель ару несет пару ядерных торпед, – а даже одна такая мгновенно уничтожает Защитника.

   – А Мроо?

   – Защитник справится с полудюжиной Собирателей, – но не больше. Вот разведчики Файау, копии твоей "Товии", на самом деле очень хороши. Даже нескольких лазерных башен универсального калибра им хватает, чтобы сжечь крейсер ару. А вот чтобы пробить их защиту, ару нужно сосредоточить лазерный огонь, – или Йалис-мощность, – сразу нескольких крейсеров, что на практике довольно трудно. Лазерные орудия Разведчика смогут отразить атаку сотни Собирателей или Н-торпед, но никак не больше. А вот удар Н-торпеды или взрыв Собирателя-мины уничтожает его мгновенно. И против матоида у него просто нет шансов. Кроме того, Разведчики куда полезнее, когда выполняют свою основную работу. Это не боевые корабли, всё-таки.

   – А каковы отношения ару и Мроо? – спросил Анмай.

   – Такие же, как наши, – Вайэрси слабо улыбнулся. – К сожалению или к счастью, но для Мроо между нами и ару нет совершенно никакой разницы, – они убивают их с тем же усердием, только убивать ару им проще. Если говорить об обычном оружии, то на эсминце ару его просто нет. Защита у него слабая, десяток Собирателей пробьют её просто плазменным огнем. Но оно ему и не нужно, – его Эвергет сметает их в любом количестве. Вот против матоида шансов у него нет, конечно.

   – Но неужели вы не можете оснастить планеты младших рас стационарной обороной? – удивился Анмай.

   – Почему, можем. От Файау у нас осталось около 80 тысяч мобильных установок Эвергет, – по сути, автоматических боевых кораблей, хотя на самом деле от них куда больше пользы в роли стационарных защитных станций. Против них корабли ару бессильны... кроме Губителей. И против матоидов они тоже бесполезны. К тому же, планет младших рас много больше, чем этих защитных установок.

   – Но разве ваши корабли не в силах сами сражаться с ними?

   – Почему? Даже если говорить о лазерах, они могут сжечь крейсер ару мгновенно. Собственно, для обычного оружия наш корабль-мир вообще неуязвим, самое большее, что оно может сделать – на несколько минут вывести из строя дюзы и орудия. Его Эвергет может сдержать атаку Губителя, – но вот чтобы уничтожить его, нужно не меньше пяти кораблей, соединенных в атакующий кластер, – это при том, что любой из них уничтожает крейсеры ару мгновенно, почти в любом количестве, если говорить о Йалис. Но против матоидов они совершенно бессильны, – по крайней мере, поодиночке. Чтобы уничтожить даже один, нужна «стая», как минимум, из восьмидесяти кораблей.

   – Но их мощности всё равно не хватет, – сказал Анмай.

   – Поодиночке. В боевом кластере глубина Йалис возрастает. К сожалению, пока что мы не могли соединить в такой кластер больше пятисот кораблей. Но, – Вайэрси вдруг усмехнулся, – в битве за Эрайа всё это изменится.

   – Как же тогда вы воюете с Мроо? – удивился Анмай.

   – Наше главное оружие – это установки Сверх-Эвергет, по сути, аналогичные вашим. Сейчас их у нас 92698. В бою один на один она легко уничтожит матоид. Но, против нескольких она уже не выстоит, и потому их приходится применять эскадрами, алами, из восьми машин. Проблема в том, что матоидов, примерно, несколько миллионов, – и каждый из них прикрывают несколько десятков миллионов Собирателей. Хотя Сверх-Эвергет неуязвим для обычного оружия, их атаки бывают порой очень неприятны.

   – Тогда каков же ваш план?

   – Мы отправим к Эрайа один лэсс – двенадцать ал, или 96 машин. И десять тысяч кораблей-миров. Это, к сожалению, всё, что мы можем выделить.

   Анмай вздохнул. На полет к Эрайа у "Укавэйры" уйдет ещё три дня: они прибудут к ней буквально в последний миг. Матоиды Мроо, всегда скользящие вдоль Стен Света, не упустят удобной возможности. Оставленные "Укавэйрой" Защитники уже засекли их приближение, – крупной, очень крупной колонии. Анмай не сомневался, что симайа предстоит битва, из которого вернутся не все. Вайэрси, – именно он командовал защитной эскадрой, – тоже это знал, и всё же, беззаботно веселился...

   Краем уха Вэру услышал, что любопытная Эрисса, как бы между прочим, стала расспрашивать Укавэйру о достижениях Мэйат, и о разных уровнях Эвергета, в особенности о последнем – пятом.

   – Он позволяет творить Вселенные, – не обращая внимания на висевший вокруг гвалт, говорила та. – Создать мироздание, на первый взгляд, несложно, – нужно лишь сосредоточить несколько больше 10^19 ГЭВ энергии в области меньшей, чем фундаментальная длина, то есть 10^-33 см. Но сделать это во всей Сверх-Вселенной невозможно. Новый мир нельзя создавать в пределах старого, – возникая, он разрушит его весь, до самых крайних пределов. В бездне миров и лет кто-нибудь неизбежно бы это сделал. Тот, Кто Создал Всё, предвидел эту опасность. Построить Эвергет пятого уровня, – Крэйсиан, – невозможно в любом из наших мирозданий, ибо предел концентрации энергии неразрушим даже для Йалис. Конечно, мы не знаем, как именно создать новое мироздание, и ничего не знаем о Бесконечности. Мне очень хотелось бы это узнать...