Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 100 страниц)

   Анмай отпустил её и отвернулся.

   – Права. Я чувствую... права. Но всё же, в этом есть что-то... в самом этом месте...

   Вдруг все мышцы Вэру непроизвольно напряглись, – ему показалось, что во мраке есть ещё кто-то. Он осмотрелся, – потолка не было видно, казалось, они стоят на дне бесконечной пустоты. Только стена про-Эвергета нависала над ними, шевелясь в отблесках огня, как живая. Казалось, не тени, а самый металл колеблется, – то прилив, то отлив... Анмай встряхнул волосами.

   – Пойдем отсюда.

   – Подожди! Их надо хотя бы перевязать... И тебя...

* * *

   Сев за пульт управления в Центральной, Вэру заметил, что молодые операторы смотрят на него как-то странно. Со страхом? Нет. С благоговением? С почтением? Или просто с любопытством?

   Он коснулся клавиш компьютера и сказал:

   – Начинаем.

   Хьютай сидела рядом с ним, плотно сжав губы, и он взглянул на неё. На её голове был обруч-рация, который когда-то носила Олта Лайту.

   "Конечно, это произвол, – подумал Анмай, – назначить 25-летнюю девчонку Управляющей плато Хаос... но в ней я уверен, разве нет? И кучу всяких нудных вещей можно будет обсуждать лежа, занимаясь более приятными вещами".

   Он выбросил из головы все посторонние мысли, стремясь не допустить ошибки. Собственно, на этот раз всё должны были сделать компьютеры – им оставалось лишь контролировать их, но всё же...

   Анмай заметил, как потускнели лампы Центральной, когда вся мощность реакторов плато пошла на магниты коллайдера. В миг пуска машины он сжался, но ничего не почувствовал – на сей раз фокусировка была идеальной. На компьютерной карте вновь вспыхнуло красное пятно зоны поражения, но уже диаметром в несколько сотен миль, – впервые про-Эвергет работал на полную мощность. Пятно дрогнуло, обошло вокруг плато на расстоянии всего в несколько миль и по расширяющейся спирали начало удаляться. Всё шло без малейших сбоев. Анмай напряженно ждал появления "зова смерти", но напрасно, – либо и впрямь не осталось людей, точнее больших их групп, либо Йалис как-то глушил его. На полную очистку всей планеты ушло всего семь минут. Когда про-Эвергет отключился, выполнив программу, никто не выразил своей радости.

   Радоваться тут действительно было нечему.

* * *

   Керт Рисси стоял у окна, с нетерпением ожидая, когда истекут последние минуты. Если только не случится чего-нибудь непредвиденного... Не только он, – миллионы уцелевших с нетерпением ожидали этого часа. Ждали все, – и особенно Обоал Ааксо, Председатель ССГ. Он и его правительство всё же уцелели в бункере, в самом сердце Черных Гор, и, когда тьма развеется, – в прямом и в переносном смысле, – свободным людям будет вокруг кого объединяться.

   Его внимание привлек изменившийся гул дизелей, свет потускнел. В следующую секунду на него обрушился непредставимый, чудовищный ужас.

   Он чувствовал, что умирает, исчезает в хаосе. Мир вокруг стал зыбким, нереальным, непрочным, его обступили странные видения – прошлого? Будущего? Он не успел понять этого, – мир вокруг погас. Через минуту свет вспыхнул по-прежнему, но не осталось уже никого, кто мог бы мыслить, мечтать и действовать.

* * *

   Они лежали вместе, тесно прижавшись друг к другу. В комнате было очень тихо, жарко и почти темно.

   – Знаешь, твоя спина за эти две недели совсем зажила, – Анмай нежно касался длинных, ещё розовых полосок, резко выделявшихся на смуглой коже девушки.

   – Твоей досталось больше.

   Ладонь Хьютай медленно скользнула по его спине, задерживаясь на грубых, твердых рубцах. Анмай зарылся лицом в её волосы. Все его чувства растворились во вспышке безграничного счастья, и он вновь испугался, – ведь он совершил последнее, страшнейшее преступление. Чем же он заслужил такое чудо? За что?

   – Мне страшно, – тихо сказал он. – После всего, что мы сделали... мы не должны жить. Не знаю, чего я боюсь больше, – того, что мы умрем, или того, что мы... будем счастливы. Я не хочу об этом думать. Вообще думать. Весь мой мир – в тебе...

   Он соскользнул с постели, притянул к своим её бедра и уперся ладонями в её втянувшийся живот. Хьютай негромко вскрикнула, потом закинула руки за голову и выгнулась, издавая задумчивые, высокие звуки...

   В этот миг раздался писк сигнала тревоги. Анмай с вздохом отпустил подругу и перекатился через постель к сигнальному браслету. Раздался слабый голос дежурного оператора – испуганный.

   – Только что поступили сообщения с астрофизических спутников. Их спектрометры засекли подвижный источник рентгеновского излучения, характерного для термоядерной реакции. Судя по расстоянию и скорости источника, а также его ускорению, это космический корабль. Сопоставив ускорение и мощность излучения, мы смогли определить его массу – она больше миллиарда тонн.

   Вэру настолько поразило это сообщение, что какое-то время он не мог издать ни звука. Но он быстро опомнился.

   – С какой стороны он появился?

   – Противоположной Бездне. Судя по рассчитанной траектории – от звезды К143, в полутора световых месяцах от нас. Это странно, поскольку мы не принимали никаких сигналов, говорящих о наличии там разума.

   – Они наверняка занимались разведкой в её системе и вылетели сразу же, как получили сигнал, – электромагнитный импульс наших бомб! Это Межрасовый Альянс.

   Оператор прервал связь

   – Знаешь, я верил, что оно придет, – сказал Анмай, одеваясь.

   – Что?

   – Время платить.

* * *

   В Центральной царило подавленное настроение. Анмай сохранял невозмутимый вид, – но все его внутренности словно стянулись в тугой узел. Остальным наверняка было не лучше. Все их внимание было приковано к экрану, на котором двигалась точка чужого звездолета. Он тормозил, собираясь выйти на стационарную орбиту.

   Анмай разгуливал по залу, заложив руки за спину. Все Стражи были приведены в боевую готовность. Кибернетики спешно составляли программу для фокусировки поля про-Эвергета по данным орбитальных наблюдателей. В страшном напряжении проходили мучительные часы. Звездолет всё ближе и всё медленнее подходил к их планете. Струя альфа-частиц, бьющая из жерла его реактора, возмущала атмосферу, озаряя сплошной покров туч небывало яростными сполохами полярного сияния.

   Облетев их мир, пришелец, наконец, замер неподвижно по отношению к его поверхности, в двадцати тысячах миль от Уарка, между планетой и Бездной, в точке либрации. Он не посылал никаких сигналов, не посылали их и здесь, – в эфире царило тревожное молчание. Анмай понимал, что им невероятно повезло, – за две тысячи лет их истории к Уарку никогда не приближались межзвездные корабли. Вот только радости это ему не доставляло, совсем наоборот.

   Вдруг по Центральной пронесся удивленный крик. Намеренно, а может, и случайно, но пришелец оказался возле одного из спутников-телескопов с телевизионной камерой, и они могли хорошо его рассмотреть.

   Освещенный бледным светом туманности корабль был виден сбоку, – мрачное, даже зловещее сооружение длиной в милю, совсем не похожее на те стройные конструкции, которыми Анмай управлял в своих мечтах.

   Он жадно разглядывал звездолет. Тот был массивен, холодного, сине-серого, какого-то чужого цвета. Воронкообразно расширенную на торцах трубу прямоточного термоядерного реактора охватывало восемь толстых колец магнитов, – они фокусировали в нем плазму, и защищали корабль от излучения Бездны. Тусклое сияние электронов радиационного пояса планеты, попадавших в их поле, словно бы обтекало его. Между катушками магнитов размещались венцы круглых резервуаров с топливом. Воронку на переднем торце окружали трубы синхротронных рентгеновских лазеров, – они ионизировали межзвездный водород, позволяя чудовищным магнитам направлять его в жерло реактора в радиусе нескольких сотен миль. Вэру сразу бросилось в глаза, что внешняя часть третьего от носа кольца вращается, – там был обитаемый отсек, и экипаж.

   Ему очень хотелось узнать, как такой корабль гасит ход, – при торможении бьющая из сопла струя гелия должна рассеивать водород, а его бортовые запасы не казались особенно огромными. Скорее всего, в качестве тормоза служило сверхмощное магнитное поле корабля, – в частично ионизированом газе туманности оно действовало, словно гигантский парашют.

   Едва Анмай взглянул на магнитометры, его сердце забилось от радости. Мощность магнитного поля "гостя" составляла миллиарды гаусс, – он не мог правда понять, как можно достичь этого. Уровень насыщения в любом доступном материале был в тысячи раз ниже. Овладев этой технологией, они смогут начать создание Эвергета немедленно. Вот только, судя по конструкции звездолета, там не могло быть ничего подобного. Но Вэру не успел обрадоваться этому, – изображение вспыхнуло, разлетелось на части и исчезло.

   На экране с бешеной скоростью замелькали, рассыпаясь и строясь, призрачные узоры. Столь же внезапно изображение вернулось, но уже совершенно другое – он увидел рубку чужого корабля. Одновременно ожили динамики дальней видеосвязи, но разобрать слова никто не смог. Все в Центральной потрясенно застыли.

   Рубка вполне подходила к зловещей конструкции звездолета, – просторное помещение с ребристыми стенами из того же синевато-серого металла, с редкими лампами, заливающими его зеленовато-белым светом. К ним лепились какие-то странные приборы и целые созвездия однотонных экранчиков. Через миг внимание Вэру переключилось на парящих в ней существ.

   И его сердце замерло на целую секунду.

* * *

   Он был готов увидеть самые невероятные создания, подробно описанные в "Темной Сущности", но там были файа. Когда-то были, – невероятно истощенные, словно бы высохшие существа с обрубками рук, увенчанных наборами непонятных инструментов и головами, наполовину состоящими из металла. А в центре зала парили, – именно парили, ни на что не опираясь, – две толстых, желтовато-белых туши, невероятно похожих на личинок каких-то омерзительных жуков. Вот только эти "личинки" были в упряжи, – к ней были пристегнуты какие-то блоки, камеры, сложенные сейчас манипуляторы, – и, безглазые, смотрели на него.

   В одно мгновение он понял всё. "Темная Сущность" не лгала – и он, и все ему подобные не более чем случайно выжившие потомки беглых рабов. А вот эти богомерзкие твари, – и есть истинные хозяева всех и всего.

   Вэру душили ненависть и страх, но пока что он не мог поверить, что Советники предстали перед ним наяву. Они, несомненно, видели его – что бы ни заменяло им зрение, – по системе видеосвязи и смотрели на своих одичавших рабов с таким же презрением, с каким сами файа смотрели на пустынных лемуров, – выродившиеся подобия людей. Анмай понял, что сама разница в их уровне развития – несчетные тысячелетия свободного развития миров, открытых просторам Вселенной, – означает конец их жалкой, вторичной, уничтожившей себя цивилизации. Другие тоже это поняли. Они, низко пригнувшись, бросились прочь, – в несколько секунд Центральная опустела. Вэру остался один, – если не считать неподвижно застывшей Хьютай. Он замер в растерянности, – и в то же мгновение на них обрушился удар.

   Когда экраны внешнего наблюдения залил ослепительный свет, он понял, что труба реактора звездолета Альянса, с её сверхмощными магнитами, одновременно была чудовищным орудием – лазером на свободных электронах. Луч диаметром в двести метров вмиг прошил тучи и ударил прямо в Цитадель Хаоса. Под неистовым напором света, более твердого, чем сталь, колоссальное бронированное сооружение вспыхнуло и исчезло в сиянии радиации, мгновенно превратившись в плазму. На его месте вздулась огромная полусфера испепеляющего пламени. Пол Центральной мягко ушел у Вэру из-под ног, – амортизаторы работали, но он мог представить, что творится снаружи. Ударная волна крушила купола и антенны телескопов, вышибала ворота авиационных ангаров, сминая и разбрасывая взрывавшиеся самолеты. А пламя всё не гасло. Судя по нему, мощность лазера была равна мощи водородной бомбы, – только взрыв был непрерывным. Он видел, как хлынувшие из раскрывшихся люков потоки бешено пенящейся воды стремительно заливали зал про-Эвергета, – сработала антисейсмическая защита.

   Луч продолжал вгрызаться в плато, рассекая мили скал, как масло. Анмай понял, что никакая глубина укрытий не спасет от этого оружия. Он не знал, сколько времени потребуется лазеру, чтобы превратить весь Хаос в море расплавленного камня, – часы или минуты, – но жить ему явно осталось недолго.

   Его охватила холодная, беспощадная ярость, – желание уничтожить Советников, неважно, возможно это или нет. Анмай подошел к пульту управления Стражами. Программа на случай нападения извне была уже составлена, ему оставалось только активировать её...

   Индикаторы замигали, подтверждая захват цели, и вдруг погасли, – заряды взорвались ещё до того, как Стражи навелись на корабль. Анмай не знал, как они это сделали, но понял, что ему осталось лишь одно.

   У пульта про-Эвергета он остановился, вспомнив, что программа ещё не готова. Впрочем, будь она и готова, это бы не помогло ему – все компьютеры Центральной одновременно сошли с ума.

   Анмай знал, какой риск связан с ручным управлением столь могущественной силой, но выбора у него не осталось. Чувствуя, как под ногами качается пол, он уселся у пульта. Его ладони быстро порхали по клавишам. Он не мог точно определить координаты корабля Альянса, и подводить к нему сферу поражения приходилось наугад, – приборы отказали и лишь на главном экране застыли равнодушные туши Советников, – для них все его усилия были бессмысленной испуганной возней умирающего, загнанного зверя. Наверху бушевало ослепительное пламя, – даже отблесков луча было достаточно, чтобы камень на склонах скал начал плавиться.

   Анмай зафиксировал координаты и с замиранием сердца включил про-Эвергет. В тот же миг его словно вывернуло наизнанку, – фокусировка оказалась неточной, но в условиях непрерывного землетрясения другой она и не могла быть. Советники дернулись, их рабов охватила лихорадочная активность, – они явно поняли, чем их атакуют, однако его прицел был неверен.

   Ощущение не было столь сильным как в тот, первый раз, но всё же Анмай тяжело оперся о пульт, вздрагивая от страха и нестерпимой боли. В его голове кружились странные видения, и ему казалось, что она сейчас взорвется. Ему нужно было сдвинуть фокус про-Эвергета – попытаться поймать в него звездолет, пока его лазер не разрушил основные сооружения плато, – но он даже не мог пошевелиться. Страх то отступал, то накатывал волнами. Вдруг ему вспомнилось, как он лежал у подножия скалы, думая лишь об одном, – что ему нужно двигаться ради своей жизни, несмотря на парализующую боль. И, как тогда, его охватил жар, боль отступила. Он только не знал, действует ли он наяву или всё это ему уже лишь кажется. Ощущение хаоса стало столь сильным, что Вэру нестерпимо хотелось потерять сознание. Неожиданно ярко он увидел, как Советники съежились от дикого ужаса, – он всё же поймал их. Они скорчились, упали и исчезли. Экран погас.

   В то же мгновение прекратились толчки, исчез страх. Затем на главном экране вновь вспыхнуло изображение звездолета, – оно ничуть не изменилось. Вэру встал, на секунду закрыв глаза. Голова кружилась, но всё остальное, вроде, было в порядке. Хьютай всхлипывала, лежа на полу. Когда он поднял её, она обхватила его за шею. В Центральную начали возвращаться операторы, у всех на лицах застыло выражение растерянности и стыда. Они стали наперебой расспрашивать его, но Анмай не сразу решился сказать им, что всё уже кончено.

* * *

   – Теперь, если мы сможем проникнуть внутрь, у нас будет собственный звездолет, – Анмай внимательно рассматривал изображение, переданное со спутника-наблюдателя.

   После битвы прошел уже час. Все успокоилось. Удар не вызвал больших разрушений – пострадала только Цитадель Хаоса, и так пустая. К его удивлению, часть крепости уцелела, – она нависала над пробитой лазером двухмильной пропастью, словно сломанное крыло. От неё тянулось узкое ущелье глубиной в четыре вэйда, – Советники как-то нащупали про-Эвергет, и уже навели на него луч, но тот не успел углубиться в дно озера. Сейчас сверху непрерывно падал пепел и пемза – всё, что осталось от миллиардов тонн испаренного за минуту боя базальта.

   На плато шла спешная подготовка к запуску трех ракет с экипажами, – они должны были вплотную обследовать звездолет и попытаться проникнуть внутрь. Уже удалось обнаружить стыковочные узлы для шаттлов и, если им удастся разобраться в их управлении...

   Анмай знал, что там должна быть библиотека, – неважно какая, но содержащая массу бесценной информации. Если только им удастся её понять! Но с этим вряд ли могли возникнуть проблемы. Он уже знал, что язык Межрасового Альянса и древний язык Фамайа, – суть одно и то же.

   – И мы сможем лететь, куда захотим? – Хьютай склонилась над изображением.

   – Вряд ли. Сначала нам надо разобраться во всем там, на это уйдут годы. Но срок наших работ сократился на многие столетия. Это величайший подарок судьбы, – но и испытание тоже! Через шесть месяцев сюда может прилететь второй корабль. Если и он не вернется, – может прибыть целый флот... года через два или три.

   – Но они уже ничего не смогут с нами сделать, – удивилась Хьютай.

   Анмай хмуро улыбнулся.

   – Чтобы уничтожить планету, вовсе не обязательно посылать к ней армады межзвездных дредноутов и высаживать миллионный десант: достаточно одной ракеты-тарана, летящей с субсветовой скоростью. Такой удар нельзя отразить: свет не позволит увидеть то, что движется почти со скоростью света. Даже если масса ракеты будет составлять всего восемьсот тонн, она превратит наш мир в мертвое небесное тело: возникшая при взрыве ударная волна в твердой, жидкой и газообразной материи сметет с лица Уарка всё живое, и нас, и наши укрытия. Если такой снаряд будет выпущен, у нас не останется шансов. Тут всё зависит от удачи, – нам либо повезет, либо нет.

   – Я думала, война окончена, – печально сказала Хьютай, – а теперь вижу, что угроза стала ещё больше!

   – Ты права. Я не знаю, сообщили ли они на базу, куда направляются, но скорее всего – да. Любой межзвездный корабль стоит очень дорого. Ему не позволят вот так просто исчезнуть. Если Советники найдут звездолет, они поймут, чем его поразили. Тогда нас не спасет уже ничто. Если нет... что ж. Наш мир мертв, Цитадель Хаоса уничтожена. У нас очень мало времени, чтобы изучить находку, Хьютай, и вряд ли мы сможем ей воспользоваться. В космосе очень трудно что-либо спрятать. Скорее всего, нам придется уничтожить корабль, – взорвать его, или, если сможем, направить в какое-то другое место. Вряд ли открытия, которые мы там совершим, будут приятными. И по поводу этой победы у меня нет ровно никакой радости. Ты помнишь, что я тебе говорил? Мне страшно вступать в войну, в которой у нас почти нет шансов на победу. Но ждать, когда ОНИ придут за нами, ещё страшнее! И я не хочу быть таким же, как они. Я не знаю, как этого достичь, но я буду учиться. Я даже не знал, насколько я дикий, – Анмай вдруг слабо улыбнулся. Хьютай легко пригладила его вечно лохматые волосы. Он закрыл глаза.

   – Я думаю, старая история закончена, и нам пора начинать новую. С чего мы начнем?

   Он поднял голову. Их глаза встретились.

   – Пойдем в зал про-Эвергета. Именно в нем начало новой жизни... и смерть старой тоже.

* * *

   Анмай и Хьютай стояли на галерее, взявшись за руки. В зале было полно рабочих, – они проверяли состояние машины после битвы. Здесь ещё везде было сыро, пахло теплой водой. Внизу собралась группа молодежи, молча смотревшая на машину. Про-Эвергет спас их всех, – и Анмай не сомневался, что паломничество вскоре станет регулярным.

   Он повернулся к Хьютай.

   – Я покажу тебе кое-что.

   Они пересекли мостик и ступили на плоский восьмигранник центрального возвышения машины. Несколько толстых плит покрытия здесь были сняты. Инженеры в белом с помощью крана извлекали из ячеек огромные желтые контейнеры и ставили на их место новые, точно такие же.

   – Пополняется запас гиперядер, – пояснил Вэру, – здесь, увы, всё, что мы произвели. Но малые ускорители работают на полную мощность, и скоро их будет много.

   Хьютай заглянула вниз. Массивный цилиндр медленно вползал в глубокую ячейку. Её окружали пучки труб.

   – На самом деле, в таком контейнере их всего сотая доля грамма. А эти огромные баки – только радиационная защита.

   Инженеры закончили работу, поставили на место и закрепили плиты и с достоинством удалились. Кроме них двоих на крыше машины никого не осталось. Она слабо вибрировала.

   – Работает на холостом ходу, – сказал Вэру. – Теперь, пока про-Эвергет нам не нужен, мы вернемся к исходной программе экспериментов и будем использовать коллайдер по его прямому назначению – для изучения структуры материи. Там, внизу, – место столкновения пучков. Оно и есть про-Эвергет. А всё остальное – всего лишь спуск и прицел. Нам столько надо узнать...

   – Но самое тяжелое позади, – сказала Хьютай, опершись о верх ограждения. – У нас больше нет врагов здесь, и мы можем просто спокойно работать.

   – А ты знаешь, сколько нам нужно сделать?

   Анмай встал рядом с ней, заглядывая вниз.

   – Прежде всего, пожалуй, всем нужно отдохнуть, – люди и файа измотаны до полусмерти непрерывной работой. Затем наладить нормальную жизнь, обеспечить всех жильем и пищей – это не просто! Нужно выбрать Совет и принять новые законы. Нужно замкнуть хотя бы основные технологические цепочки, если мы не хотим превратиться в дикарей. Когда зима закончится, придется налаживать добычу необходимого сырья. Нужно занятся всерьез нейрокибернетикой, – это очень важно! И мы не должны, увы, иметь здесь детей!

   – Но почему?

   – Когда мы построим корабль, – если построим, – в него войдет не очень много файа и людей. А мы не можем никого оставлять, – иначе они просто не позволят нам улететь. Мы снесем остатки Цитадели и станем строить Эвергет там, но сначала нам придется создать материалы, которыми можно перекрыть свод диаметром в милю! А когда Эвергет будет готов, мы построим над ним и под ним стены космического корабля, – я уже знаю, каким он будет! – и покинем наш мир. Надеюсь, мы успеем.

   – А разве можем не успеть? Теперь, когда...

   – Да. И список причин очень длинный.

   Они уселись вместе у самого края, их глаза живо блестели. Вэру взял теплые руки Хьютай в свои.

   – Пройдут сотни лет исследований, прежде чем мы сможем начать строительство Эвергета. А сколько займет сама работа? Века? И я боюсь... У нас не осталось врагов, но в космосе, – особенно здесь, – могут произойти... Наши ракеты уже трижды сбивали астероиды, угрожавшие нам!

   – Но всякий раз успешно!

   – Здесь довольно и одного промаха. А какие сюрпризы готовит нам Бездна? В Туманности столько всего, – астероиды и планеты, лишившиеся солнц, нейтронные звезды, черные дыры... а что будет, если такая черная дыра столкнется с Бездной? Или с Нитью? А Межрасовый Альянс? На эти годы мы должны будем затаиться, но, если они будут внимательны, они найдут нас. А наши люди? Файа? Всех мучают кошмары, и наши ученые бессильны. Чем всё это кончится? У нас уже восемь тысяч безумцев, а сколько их будет? И когда страх проходит, неизбежно остаются следы...

   – Наш мир меняется, и мы должны измениться, – сказала Хьютай, – и не бояться нового.

   – Управлять тьмой и идти сквозь неё, – Анмай улыбнулся. – Наверно, я стал очень пуглив, но меня всё время преследует один сон... Тебе никогда не приходилось просыпаться от мысли, что в этот миг в космосе происходит что-то чудовищное? Мне часто снится, что в небе появляется светлое пятно, оно растет и обращается в бездну испепеляющего пламени. А миллиарды голосов вскрикивают в один миг, – и замолкают...

   Хьютай удивленно посмотрела на него.

   – Что это может быть?

   Анмай помолчал.

   – Другие миры в Туманности. Не знаю, кажется мне, или я на самом деле чувствую... но я не хочу такой участи для своего народа. И теперь я знаю, что был прав!

   – Ну, я всегда это знала, – независимо от того, хотела я в это верить, или нет. – Хьютай тоже помолчала. – Я слышала, что наши ученые расшифровали ещё одно межзвездное послание. Что там?

   Анмай усмехнулся.

   – Это рассказ о том, как устроена Вселенная. Помнишь, я говорил тебе, что законы природы, – случайность, зависящая от величины скалярного поля? А оно может принимать любое значение, – и оно действительно разное в разных частях мироздания. Есть другие Вселенные, с другой физикой, с другим числом измерений, с другим временем, наконец! И их очень много, это цифра с сотней нулей. Каждая Вселенная очень велика, – их размеры нам невозможно представить. Все они возникли в непостижимый миг Творящего Взрыва, пятнадцать миллиардов лет назад. Эти многоразличные части единого Мультиверса разделяют доменные стенки – листы, состоящие из квантов всех взаимодействий, как Нити или магнитные монополи. То есть, единая Вселенная, Мультиверс – это губка из пузырей, в каждом из которых свои физические законы и своя жизнь или, скорее всего, вообще ничего нет! Абсолютное большинство их, – мертвые скопления элементарных частиц. Не только жизнь, но и упорядоченность в космосе – большая редкость... Но есть, – должны быть, – бессчетные Вселенные с другой упорядоченной организацией. Что они собой представляют, и что в них происходит, – мы не сможем ни представить, ни вообразить! Но есть и ещё более странное. В сообщении сказано, что вакуум тоже обладает массой. Только... эта масса отрицательная, понимаешь? Она отталкивает, а не притягивает, и её действие есть причина расширения Вселенной, – все галактики разбегаются, и эта скорость всё растет благодаря этому отталкиванию. Это терафизика, – сила отталкивания возрастает с расстоянием...

   Хьютай нахмурилась.

   – Я не думаю, что смогу это понять... то есть, действительно понять, а не просто представить.

   – Я постараюсь объяснить... если ты хочешь. Понять мироздание, в котором мы живем... которое создало нас и может нас уничтожить... понять, чтобы подняться над ним и дать нашим потомкам вечную жизнь... я думаю, что большего счастья нам не дано.

   – У меня свое представление о высшем счастье, – я хочу иметь сына! Или хотя бы дочь...

   Анмай смутился.

   – Ты же знаешь, что я... У нас будут дети... потом.

   – Через тысячу лет, когда наши разумы сменят по множеству тел? Да мы тогда и жить не захотим!

   Он задумался.

   – Знаешь... может быть, ты права. Но записи разума не обязательно помещать в тело сразу, – их можно хранить довольно долго. Так можно попасть в будущее!

   – Но я хочу иметь сына сейчас! С тех пор, как мы вместе, прошло много лет – а мы даже не пробовали...

   Вэру смутился ещё сильнее и вдруг рассмеялся. Хьютай тоже.

   – Знаешь, я так и не могу поверить, что мы когда-нибудь сможем покинуть наш мир и увидеть лучшие!

   – Вселенная бесконечна, но никто над этим не задумывается. Никто не сможет увидеть и узнать всё, но в этом-то наша высшая надежда. Ведь тогда можно развиваться и познавать бесконечно!

   – И мы с тобой тоже будем развиваться бесконечно?

   Анмай задумался.

   – Я не видел конца... но, пожалуй, лучше не заглядывать так далеко. У нас и так столько проблем... – он показал на работающих. У всех были спокойные, но печальные или мрачные лица. – Мы должны не только исполнить мечту, но и попытаться сделать всех этих людей и файа счастливыми, – ради тех, кто уже не увидит счастья.

   Хьютай взяла его за руку.

   – У меня возникло ощущение, что окончилось что-то... вся эта печальная история трагического непонимания, недоверия и ошибок.

   – Да, – тихо сказал Анмай. – И мы должны сделать всё, чтобы такое не повторилось – никогда больше. Не оружие, а непонимание оказалось опаснее всего. Мы слишком поздно узнали это... Эта история окончена и начинается новая. Что в ней будет? Быть может, ещё более трагическое и чудовищное. Быть может, нет. Я не знаю. Будущее скрыто от нас... Но я надеюсь, что Фамайа будет жить, достигнет звезд и уже никогда не погибнет. А мы будем просто строить её. Ничего больше мы сделать не сможем. И... это, в общем, всё.

   Они стояли на всесильной машине, которая всего год назад была лишь шальной мыслью, мечтой.

   "Неплохое начало, – подумал Вэру, – когда-нибудь это и впрямь назовут началом новой эры... когда файа и люди будут не страдать в мире, а совершенствовать его".

   Они смотрели друг на друга – двое любящих и бесконечно любопытных в бесконечной Вселенной.

   Эпилог: за гранью истории

   Вселенная пуста. Очень редко в ней встречаются острова света – галактики. Но и они состоят в основном из пустоты. Между их звездами царит холод и вечная тьма. Эта галактика не была исключением. Хотя в ней был триллион звезд, собравшихся в облако диаметром в двести тысяч световых лет, между ними висел мрак. Только в самом её центре, там, где в бездну чудовищной черной дыры рушилась плазма, было светло. Плазменный диск диаметром в полтора триллиона миль сиял ярче любого солнца. В его безжалостном свете, среди обломков планет, пыли и мертвых астероидов затерялся давно лишившийся своего светила, одинокий мир.

   Мир умирал. В его небесах пылала ослепительная полоса пламени, изливая адский жар на яростную белизну атмосферы. Под пологом пара из выкипевших океанов царил вечный полумрак при температуре в пятьсот градусов и давлении в триста атмосфер. Нигде – ни на выжженных днищах морей, ни на испепеленных просторах континентов – не осталось и следа жизни. Но жизнь некогда была здесь. Об этом говорили попадавшиеся повсюду развалины городов. Все они были разрушены и опустели задолго до того, как медленный рост температуры убил жизнь. На том, что некогда было самым большим континентом планеты, таких развалин попадалось особенно много. Или, быть может, города тут просто лучше сохранились?

   Пожалуй, да – все, кроме одного. От него осталось лишь застывшее озеро стекла, давно растрескавшееся и превратившееся в щебень. Дальше к северу развалин уже не было. Только на берегу того, что когда-то было морем, высились странные, ни на что не похожие сооружения. Ни несчетные тысячелетия, ни катаклизмы не смогли их разрушить. Ещё дальше из спекшегося песка выступал огромный черный остров, подобный зубчатому каменному кругу. На его поверхности громоздились причудливые остовы промышленных строений. В скалах зияли проемы туннелей, давно пустых и столь же жарких, как окружающая пустыня. Само плато рассекал глубокий шрам ущелья, идущий от зубчатой кромки почти до центра. Там стояла ступенчатая пирамида высотой в две мили. Даже в полумраке её металл ослепительно блестел. В ней находилось всё, чего достигли обитатели этого мира, – и они сами.