Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 100 страниц)

   Рутенцы начали строить свою цивилизацию с нуля. В начале Игры обе стороны были вооружены лишь мечами и луками, – тогда она была куда романтичнее. Но, как файа ни мешали техническому прогрессу рутенцев, остановить его они не смогли. И им, против воли, тоже пришлось обзаводиться техникой.

   В начале Игры поселения файа и рутенцев были равномерно рассеяны по всей Эрайа. После бесчисленных стычек возникли страны, затем сверхдержавы... Последние пятьдесят лет файа постоянно отступали, – по мере приближения Стены Света приток новых игроков падал, и падал сам интерес к Игре. В последние годы в Сети наметился новый всплеск интереса к ней, но и он уже миновал...

   Анмай пытался найти сведения о Четвертой Культуре, о её межзвездных полетах и открытиях, но этой информации в архиве просто не было, что и неудивительно, – в бесконечной Вселенной очень трудно что-то отыскать, и даже абсолютная сила не могла уничтожить объект, о котором не знала. Сокрытие координат обитаемых баз и планет приобретало жизненно важное значение.

   Вдруг ему показалось, что в зале есть кто-то ещё, – он не слышал шороха, но спиной почувствовал движение. Анмай вскочил и вытянулся, напряженно всматриваясь в темноту. Теперь он уже явственно услышал шум, – там, во мраке, что-то двигалось. Он выхватил лазер, – единственное, что мог скрыть в набедренной повязке, – и сообразил, что противник отлично их видит, а вот они его... Они были беззащитны, их могли просто подстрелить.

   Хьютай тоже вскочила, всматриваясь в темноту. Объяснять, что делать, ей было не нужно, – они вместе бросились в темноту, нырнули в щель между двумя громадными кубами, и замерли, прислушиваясь. Ничего. Анмай попытался вспомнить звук, – словно шорох сквозняка, гнавшего бумагу... но откуда он здесь?

   Припомнив, откуда доносился шум, он снял сандалии и осторожно пошёл вперед, – его босые ноги беззвучно ступали по стальному полу. Он вздрагивал от холода, но, когда впереди повеяло слабым теплом, застыл, напряженно всматриваясь. Его большие глаза расширились в темноте, и в слабых отблесках непогашенного экрана он увидел... нечто смутное, похожее на туманный шар из серой пыли, поперечником в полметра. Шар без видимой причины двигался то туда, то сюда, вздрагивая и расплываясь по полу, как очень вязкая, упругая жидкость. Анмай попятился, когда шар прошёл сквозь застекленный шкаф, словно сквозь воздух. Он услышал знакомый шорох, и его обдало волной тепла. Эта смутная масса проходила сквозь стекло, и, в то же время, не могла погрузиться в стальной пол...

   Анмай оцепенел. Ни с чем подобным он прежде не встречался, и даже не представлял, что это вообще может быть. Опомнившись, он вдавил сегмент браслета. В тот же миг раздался беззвучный крик "Укавэйры":

   "Вэру, назад!"

   Без дальнейших размышлений он бросился в темноту, вскоре споткнулся о что-то невидимое и растянулся на полу. Когда его голый живот прижался к ледяной стали, его полунагое тело свела судорога, – он дрожал от холода... впрочем, не только от него. Анмай сел, отбросил упавшие на глаза волосы, яростно растер отбитые пальцы босой ноги, и вновь вдавил секцию браслета.

   "В чем дело?"

   "Радиация. Тепло, что вы ощутили, – жар ядерного распада".

   "Сколько... сколько я получил?"

   "За те девять секунд, что вы смотрели на шар, – тысячу рентген".

   Анмай откинулся на спину, и вдруг усмехнулся. При воскрешении генные инженеры Файау изменили его тело так, что смертельной могла быть лишь доза в пятьдесят тысяч рентген. Вообще-то, они повысили его структурную устойчивость для переходов в не-пространстве, стойкость к радиации была лишь побочным эффектом... но ему повезло. Человека тут ждала бы долгая и мучительная смерть. Впрочем, если бы он удивленно глазел на шар, хватило бы всего нескольких минут...

   "Что это?" – опомнившись, спросил он.

   "След квантового вырождения. Сгусток магнитных монополей и аксионов, – тяжелых слабовзаимодействующих частиц. Нам очень повезло, – ничего подобного раньше мы не встречали. Это новый высокоорганизованный класс физических объектов, возможно, даже живой...".

   "Они что, специально пустили сюда эту дрянь?"

   "Нет. Местные файа явно ничего не знают об этой вещи. Эти залы тянутся на мили, и их посещают очень редко. Возможно, оно умеет прятаться".

   "Так оно гуляет здесь уже двести двадцать веков?"

   "Да".

   Анмай вздрогнул, представив, сколько подобных вещей таится в укромных уголках Эрайа... поднялся, отряхнул пыль и пошел назад. Вновь усевшись у экрана, он ощутил лихорадку и жар, – его организм успешно боролся с последствиями облучения, смертельного для любого обычного существа. Он усмехнулся и вновь приник к клавиатуре, погружаясь к истокам своей древней расы.

   ........................................................................................

   Его всегда удивляло, почему предки анмайа, получавшие от природы всё, встали на путь цивилизации. Они полмиллиона лет жили без неё и он не мог понять, как такое вообще возможно, – разумный вид не создавал своей технической культуры, и, в то же время, не угасал. А потом...

   Сейчас он увидел, что привело к этому "потом", – цветной снимок какой-то поляны в вечнозеленых лесах Эрайа. Среди причудливых растений и ярких цветов терялось несколько фигурок, – айа, золотые айа, жившие здесь, в этой дельте, тридцать тысяч лет назад. Анмай знал, что видит лишь один из множества народов своей расы, ныне давно слившихся в один. Но золотые айа поразили его.

   Они действительно были золотыми, – шесть юношей и девушек со смуглой кожей чистого золотистого оттенка, более светлой, чем у нынешних, коричнево-смуглых файа, нагих, с удивленными и испуганными лицами, наполовину скрывшихся в листве, поразительно красивых, – никто из современных файа не мог с ними сравниться. Ни у кого не было таких удивительных волос, – чёрных, очень густых, с тем же чистым золотистым отливом. Среди их потомков встречались те, чьи черные гривы отливали медью. Но таких золотистых не было. Не было и таких синеглазых, как айа, – даже у виденных им людей Вэру не встречал столь чистых синих глаз, больших и так широко расставленных, что между зрачками у каждого, не закрыв их полностью, поместилась бы собственная ладонь, – без большого пальца, разумеется.

   Анмай усмехнулся. К нему, Широкоглазому, это тоже относилось. Но не обладатели таких глаз изобрели это, самое верное, подтверждение чистоты крови...

   Он замер, не в силах отвести глаз от айа. Что заставляло смотреть на них, не отрываясь? Удивительно правильные и чистые лица? Да, но не только. Выражение, нечто трудноуловимое, – у каждой расы есть легенда о золотом веке, потерянном в прошлом. Только анмайа знали, что эта легенда, – правда. В этих лицах было что-то удивительное. Пугливое любопытство? Осознание себя частью природы, – такое чистое, что его не достигал больше никто? Спокойная радость мирной, но не скучной жизни? Скорее, всё вместе.

   Золотые айа были не глупее своих потомков, и знали не меньше их, – просто их знания были иными. Не о безднах и машинах, а о том, как величественно и незаметно меняется за год небосвод. Как неповторимы и похожи все зори и закаты. Как удивительно разнообразны облака. Как сложна жизнь не знающей ни зим, ни лет природы. И ещё очень много разных "как". Анмай ощущал себя их младшим братом, – да, он тоже красив, его знания неизмеримо глубже, он сильнее, свободнее... но значит ли это, что он лучше? Айа мечтали о недоступной высоте гор и ширине океана, – а о чем мечтает он? О непредставимых безднах? Они радовались светлому простору степей и небес, – а просторы космоса у всякого, видевшего их, вызывали тоску или ужас.

   Анмай вздохнул. Он уже догадался, кто сделал этот снимок, и пояснения казались ему эхом его собственных мыслей. Какая-то иная раса посетила его родной мир тридцать тысяч лет назад. Он так и не узнал, кем они были. Но они пришли сюда, в мир, считавшийся девственным, – и нашли дикий и красивый народ. Пришельцы принадлежали действительно к великой культуре, – они не стали колонизировать Эрайа, хотя для них это было несложно. Они лишь осторожно познакомили айа со своей, неизмеримо более высокой цивилизацией.

   Общение оказалось недолгим, – межзвездные полеты в эру релятивистских ракет не могут быть регулярными. Получив лишь самые смутные представления о технологиях, айа скоро вновь остались в одиночестве, – но им хватило и этого. Всё остальное они создали сами.

   ........................................................................................

   Та, неведомая раса не знала, к чему приведет её благодеяние. Восемь тысяч лет спустя, её, вместе с анмайа, уничтожило квантовое вырождение. Спустя ещё пятнадцать тысяч лет в их мертвый мир пришли файа Сети. Среди руин и пыли они нашли это, чудом уцелевшее изображение, и доподлинно узнали жизнь своих предков. Конечно, айа не были подобны животным, – они знали огонь, строили жилища, умели делать и использовать всевозможные инструменты, – они просто не желали их усовершенствовать. Они имели множество сложных языков, у них было искусство, сложные обычаи, религии, – и никакого желания подчинять себе окружающий мир.

   Для айа был предначертан Внутренний путь. Воля случая направила их интересы и силы на Внешний. Айа, анмайа, файа прошли по нему до конца. Вэру не мог сказать, что этот путь был ошибочным. Но что ждало его народ на Внутреннем Пути? Разум подсказывал ему, что тогда счастливые айа просто сгорели бы в Стене Света, и исчезли, словно не существовали никогда. Чувства, интуиция говорили иное. Пусть у айа не было техники, но к одной цели ведет порой несколько путей. И сейчас, в это время, его народ уже достиг бы... чего? Анмай понимал, что уже никогда этого не узнает.

   Суждено ли было его народу просто исчезнуть? Или его ждала иная, неведомая судьба? Но всё же, им повезло. Сейчас файа распространились беспредельно и обрели бессмертие. Были ли они самой счастливой из рас Вселенной, как сами считали? Вряд ли. Свой золотой век айа променяли на войны, нищету и тяжелый труд цивилизации. Потом она погибла, сокрушенная всевластием и разъеденная заразой тирании. Именно тогда золотые айа перестали быть. Их сменили анмайа, – единые, сероглазые, любопытные и предусмотрительные, но ущербные в чем-то, самом главном. Они создали свою Первую Культуру, – воистину счастливую... если не считать конца. Вторая Культура, Империя Маолайн, покорила множество звёзд, и могла бы покорять Вселенные, – но погибла в отчаянной и неравной войне с Межрасовым Альянсом.

   Анмай вздохнул. Золотые айа, давно умершие и обратившиеся в прах, всё ещё изумленно смотрели на него. Сейчас он видел основу, самое начало истории своей расы, – слишком тяжелая ноша для любого живого существа.

   ........................................................................................

   Он продолжал рыться в бездне хранившейся здесь информации. Две тысячи лет Игры Эрайа, восемь тысяч лет Первой Культуры, полмиллиона лет её предыстории, – всё это путалось в его голове. Но вместо того, чтобы искать информацию о планетах Сети, о том, как тайно проникнуть в её квантовые банки памяти, он вновь и вновь возвращался к золотым айа, изумленно смотревшим в будущее, которого им не суждено было увидеть. Всего через несколько минут они стали казаться Вэру родным народом. Он вспомнил, как раньше мечтал жить в прошлом, – и усмехнулся. Его соплеменники умели воскрешать историю, и эта его мечта могла и исполниться... если она где-то существует во плоти.

   Анмай ощутил неожиданно сильную тоску. Если золотые айа где-то существуют... но, если он найдет их, – ему придется выбирать между ними и "Укавэйрой", а это не слишком ему нравилось. Впрочем, он знал, как бесполезно думать о будущем. Он искал и, наконец, нашел в архивах чужой экспедиции последний уцелевший осколок культуры золотых айа, – легенду, Песню Пути.

   ........................................................................................

   Золотые айа, жившие на берегу Бескрайнего Океана, были самыми отважными из всех иных племен Куайа, – Земли Айа. А Янаай был самым отважным из них. Ни в красоте, ни в уме, ни в силе никто не мог сравниться с ним, и его подругой Наэри. Их называли Дайталайа, Дивной Парой, которая приходит в мир раз в тысячу лет. Всего четыре малых луны они были вместе. На исходе пятой пришел шторм, и прекрасная подруга Янаая пропала в море, и никто не знал о ней.

   Четыре дня юноша ждал её возвращения. На пятый он понял, что она ушла к звёздам, откуда не возвращался ещё никто. Янаай хотел последовать за ней, но лишивший себя подаренной звёздами жизни попадает не к ним, а в темную страну под морем.

   Звезды недоступны для живых, но Янаай не мог примириться с потерей. Он ушел на юг, где высятся снежные горы, – старшие братья облаков, столь высокие, что их вершины касаются Айсиу, – Матери Звёзд.

   Путь был долог. Янаай шел день, и десять дней, и тысячу, но всё не видел гор, и путь его был труден. Он шёл сквозь леса, полные хищных зверей, пробирался через бескрайние болота, переплывал бурные реки, его тело покрылось шрамами в боях с хищными зверями и злыми айа, но он шёл. Мать Звёзд, незаходящая Айсиу вела его. Когда он увидел горы, прошло уже три года. Но бескрайние равнины у подножий гор столь широки, что прошел ещё месяц, прежде, чем рука Янаая коснулась горы, что прежде увидел глаз.

   Он поднимался день за днем, карабкаясь по скалам, и кровь из раненых камнями ног отмечала его путь. Холод сковывал тело, даже воздух не давал жизни, но Янаай не отступал. На него напал зверь, Владыка Снегов. Убив его и надев его шкуру, уже не страшась мороза, убивающего даже воду, он поднимался всё выше, день за днем. Стало нечего есть, воздух разредился настолько, что в день Янаай мог поднятся лишь на сотню шагов. Лишь звезды становились всё ярче. Сменилась большая луна, и малая луна, а Янаай всё шел вверх. Наконец он достиг вершины Отца Гор, где Айсиу так близка, что её можно коснуться. И так велика была сила его любви, что он не сгорел в её огне. Он шел по полю звезд, на высоте ста тысяч шагов над землей, и искал душу подруги, и они встретились. И Наэри сказала ему:

   – Янаай, любимый мой. Ты искал меня множество лет и пересек весь мир. Но живым нет места в мире духов. Ты не сможешь остаться здесь во плоти, иначе рухнет всё мироздание. И я не смогу пойти с тобой.

   – Мы не можем остаться здесь, и не можем вернуться, – сказал Янаай. – Как же нам быть?

   И Наэри ответила ему:

   – Если нам нет места в этом мире, мы создадим новый, ибо велика сила нашей любви.

   И они ушли, и никто больше не слышал о Янаае и Наэри.

   ........................................................................................

   Анмай растер лоб и потянулся. Эта легенда стала последней его находкой. Ничего о Вратах Файау он так и не узнал. Чтобы найти их и спасти Эрайа, надо было начать войну. Он встал и в его душе бились последние слова легенды – "И никто больше не слышал о них". Он знал, что это правда – страшная.

   ...........................................................................................

   Когда пара вернулась в свои комнаты, Анмай чувствовал себя, словно во сне, – голова у него кружилась, и он лишь отчасти осознавал происходящее. "Укавэйра" сообщила им, что закончила анализ ситуации, – её нанеты, наконец, нашли чёрный ход в сети файа из архивов, – но Анмай решил выслушать её попозже. Он чувствовал, что должен отдохнуть, хотя бы немного.

   В предвкушении доклада, они, все четверо, собрались в гостиной, квадратной, просторной, очень уютной комнате с завешанными зелено-серебристой, узорчатой тканью стенами и массой разбросанных по полу подушек. Дальняя от входа стена, – одно огромное окно, – была полностью распахнута, и в неё волнами вливался теплый, сырой после только что прошедшего дождя ветер. Там сияли стеклом и полированной сталью огромные башни Тайланы, – далекие, они казались целой горной страной, залитой сиянием заката, а откуда-то снизу доносился мощный, неразборчивый, на удивление уютный шум огромного города.

   Вэру подошел к окну. Внизу по улице промчался автопоезд, – плоский желтый шестиколесный тягач с вереницей прицепов-клеток. В них сидели нагие рутенцы-пленники. Автопоезд направлялся в космопорт.

   Анмай знал, что экспорт рабов, – до восьми миллионов в год, – был важной статьей бюджета Эрайа. Их переправляли на Уртару, откуда прибывавшие звездолеты, – уже в виде матриц, – развозили их по всей Сети, разумеется, не как рабочую силу, а как материал для жертвоприношений и экспериментов. Вэру не имел бы ничего против, – если бы файа сами воплощались в тела людей, как в прежних Играх, во времена Файау. Но здесь люди были настоящими, – испуганные, тщательно рассортированные по клеткам, – мужчины, юноши, девушки, подростки, дети... Он мог бы легко освободить их, – автопоезд не охранялся, – но толку? На них устроило бы охоту всё население города.

   Анмай вздохнул и повернулся к остальным. Андрей и Светлана сидели рядом, прижавшись друг к другу, Хьютай чуть поотдаль, – в шортах и футболке, чтобы не смущать юную пару. Вэру не хотелось слушать доклад, – его голова и так уже распухла, – но и тянуть было бы просто глупо.

   – Что вам удалось узнать об этом будущем? – наконец, спросил он.

   – Много неожиданного, – ответила "Укавэйра". Она держала связь через нанетов, и её голос, казалось, звучал прямо из воздуха. – Я вижу, что вы устали, и ваша способность воспринимать информацию сейчас ограничена. Поэтому, я расскажу вам только главное.

   Мы оказались во враждебном мироздании, где столкнулось, как минимум, пять противоборствующих сил. Первая, – это Сеть файа. Она не столь велика, как прежний Союз Файау, которым правили мы, она ещё только растет и формируется, но уже огромна. Её создал корабль-мир "Нахцор", с пятью миллионами живых файа на борту. В 3293 году от основания Файау они бежали в будущее из безмерной империи интеллектронных машин и вышли в реальное время через тысячу лет после Исхода Файау. "Нахцор" странствовал во Вселенной ещё целое столетие, они изучили сотни звезд, населили несколько планет...

   – Столетие? Разве столь сложная конструкция, как звездолет, сможет работать так долго? – удивленно переспросил Андрей.

   – Сотни лет автономного полета, до износа основных несущих конструкций, – корпус, Эвергет, и прочее, – это норма, – ответила "Укавэйра". – Например, у меня срок полета вообще неограниченный, совсем. Если надо новый Эвергет, – останавливаемся, разворачиваем производственный комплекс, и за годы, – ладно, пусть даже столетия, – строим, что необходимо, монтируем в корпус, если надо, комплекс – сворачиваем. Если есть что-то типа автоматов фон-Неймана, – он не нужен. Или бросаем, или взрываем, или дарим кому-нибудь. Если нужно, – миллионы лет можно так лететь, если не влипнуть во что-то очень серьезное, и потратить энергии выше предела самовосстановления. Как, кстати, я однажды и вляпалась.

   – А эти файа? – спросила Хьютай.

   – Они были очень упорны. Над одной из планет они нашли звездолет Первой Культуры файа, и их орбитальный город. Корабль был необратимо разрушен, но на нем сохранились координаты Эрайа, – и восьми тысяч её колоний. К тому времени треть их уже поглотила Стена Света, но имевших свои орбитальные порты и, соответственно, звездолеты, осталось ещё больше тысячи. Через год файа вернулись сюда, в наш Первичный Мир. Восстановить Верфи Эрайа они не смогли, но многие звездолеты восстановлению поддавались. Тогда экипаж "Нахцора" решил основать новую цивилизацию...

   – Но разве вы не сообщили Файау об Эрайа? – удивился Анмай.

   – Сообщили. Это был наш прощальный дар файа. Очевидно, сразу после нашего ухода Файау посетила её, и узнала всё, что стоило знать.

   – Но...

   – Лучше слушай! – Хьютай толкнула его.

   Анмай замолчал, и "Укавэйра" продолжила:

   – Файа Сети нашли Эрайа пустой и необитаемой... нетронутой. Файау, был, очевидно, не нужен дар, оказавшийся столь ценным для Сети. Она ушла уже слишком далеко, чтобы он представлял для неё какую-то ценность...

   Однако, в момент Катастрофы флот анмайа насчитывал восемнадцать тысяч кораблей. Здесь их было три тысячи, – почти две трети из них уже восстановлены и ушли. С их помощью беглецы начали строительство Сети.

   Но восстановление биосфер в мертвых мирах Объема Эрайа, – дело очень долгое, и файа Сети решили искать новые миры с органической жизнью. Миры Эрайа служат им лишь как источник механизмов и сырья, – сейчас они населяют две тысячи планет, но до сих пор не умеют строить свои звездолеты.

   Первая Культура не умела строить не-планеты, но древние сверхрасы создали их тысячи. Большая их часть разрушена, полуразрушена, либо мертва и лишена энергии. Сети известны многие из них. Она смогла населить и подчинить три, в которых сохранились и действуют установки Сверх-Эвергет, – это единственные не-планеты сверхрас Энго и Тийат, и Девять Миров Файау. Теперь это три основных центра их цивилизации. Они пытались начать в них производство установок Эвергет, изменив физику так, чтобы это стало возможно. У них ничего не вышло... но они нашли другой выход. Теперь у них уже шесть тысяч триста кораблей, и Сеть растет очень быстро, – она заселяет по сотне планет в год. Её население тоже стремительно растет, – сейчас в ней живет четыреста миллиардов файа, и с каждым годом их становится на двенадцать миллиардов больше. В Файау был всего триллион...

   Количество колоний Сети, и их население, удваиваются каждые двадцать лет. Единственное, что их сдерживает, – нехватка кораблей, но так не может продолжаться вечно. Им не нужно изобретать что-либо. Рано или поздно, но барьер Кунха падет, и последняя преграда перед экспансией исчезнет.

   – И их никто не остановит? – удивленно спросил Андрей.

   – До последних лет это некому было сделать, – ответила "Укавэйра". – Во время своего роста Сеть встретила пять разумных рас. Все их ждала незавидная роль живых игрушек завоевателей. А ведь они были много старше файа, и их знания не шли ни в какое сравнение с их знаниями! Но превосходство в силе решает всё.

   – Почему файа делают это? – вновь спросил юноша.

   – Не ради любви ко злу. Ради стабильности Сети. Игра нужна файа для сброса агрессии и низменных инстинктов, без неё Сеть уже давно распалась бы. Это понятно?

   – Да.

   "Укавэйра" продолжала рассказывать. Четвертая Культура файа оказалась более чем странной. Внутри себя она была счастливой и гармоничной, – полная свобода для каждого. Бессмертие, материальные и иные блага были доступны для всех файа, независимо от заслуг, – им не нужно было даже работать, если они не хотели. Все проявления их зла были искусно направлены вовне, – но список их был очень длинным. Каждая из пяти разумных рас, имевших несчастье встретиться с Сетью, потеряла в Игре миллиарды убитых и замученных. Рэтиа утверждала превосходство файа над всеми иными народами, и очень нравилась им из-за возможности приносить человеческие, – только человеческие! – жертвы. Как подсчитала "Укавэйра", их количество достигало двадцати миллионов в год. Поскольку в Сеть они вывозили всего миллионов пять, у файа где-то были питомники... колонии людей, поставляющие "материал" для жертвоприношений... или они просто многократно использовали одни и те же матрицы. Сути, это впрочем, не меняло.

   Люди были также нужны и для экспериментов. В прошлом году Мечтатели Сети убили два с половиной миллиона человек, проявив поистине удивительную изобретательность. Помимо прочего, они создали биоформаторы, – гигантские машины, способные за считанные часы полностью перестраивать и структуру, и физиологию организмов, творить самые фантастические существа. Разум при этом, как правило, сохранялся...

   Генные инженеры Сети экспериментировали неутомимо, выводя всё новые образцы человеческой породы, – карликов, десятикратно меньших обычного человеческого роста, из-за чего их разум не превышал разума крыс, – эти твари стали настоящим бичом сотен планет, – людей, чьи тела ниже пояса переходили в тела дельфинов, и много других удивительных и страшных существ. К этому примыкали "обычные" физиологические опыты, и изучение влияния Йалис. Здесь результаты были наиболее печальны. Все попытки вывести людей, приспособленных к иной физике, неизменно кончались мучительной смертью жертв, – что, собственно, и было целью "опытов".

   – Я не понимаю одного, – сказала Хьютай. – В общих чертах развитие Сети повторяет развитие Файау, – там ведь тоже были Игры – но почему нет ничего по-настоящему нового? Неужели в Переход ушли все, способные к развитию?

   – Законы развития сверхрас намного сложней, чем вы сможете представить, – ответила машина. – Но здесь иное: вероятно, причина в кастовой системе Сети, – она продолжила рассказ.

   Касты не были наследственными, принадлежность к каждой определяли способности. Жители всюду составляли абсолютное большинство, почти никак не влияющее на развитие общества. Воинов было очень мало, миллионов сто. Нигде, кроме "игровых" планет, жить они не могли. Впрочем, почти все файа на этих планетах, – примерно два миллиарда, – были, мягко говоря, отстоем Сети. Пилоты составляли персонал флота, одновременно гражданского и военного, и их тоже оказалось немного: экипаж каждого звездолета редко превышал тысячу файа. Но именно Пилоты были силой расы, её единством, её ростом, ей самой. Ведущие, как оказалось, были властны лишь над Жителями и Воинами, и распоряжались только ими. Их влияние на развитие Сети оказалось ничтожно: они составляли едва тысячную часть от общего числа файа, и росту их числа мешали постоянные интриги. А Мечтатели...

   Мечтатели были расой в расе, по сути, независимой от всех. Вступать в брак файа могли, не взирая на касты, но у Мечтателей процент межкастовых браков был самым маленьким. Ничтожная часть файа, обладавшая творческим мышлением, – не больше ста тысяч на всю их огромную империю, – по сути, безраздельно правила ей, позволяя ей развиваться и существовать, сохранять единство и культуру. Большинство Мечтателей занималось искусством, – оно считалось основным ремеслом их касты, к ним примыкали интеллектроники и физики, – именно они, контролируя все установки Эвергет и все звездолеты, были верховной правящей силой. Пилоты подчинялись только им. Впрочем, власть в Сети была не очень заметной. Официально всё решалось вполне демократически, с помощью разнообразнейших Советов, – а её правители действовали тайно, отнюдь не напрямую...

   – А как же бессмертие? – удивился Анмай. – Разум в теле может жить не больше двухсот лет, а интеллектронных машин у них, судя по всему, нет...

   – Есть, но они сами их боятся. Всё же, жить в виртуальном мире приятно, но не всегда безопасно. И звездолетов, способных нести общности, подобные нашей, у них нет. В ожидании их появления все матрицы свозят на не-планету Тийат. Там многие триллионы матриц уже тысячи лет ожидают воплощения. Они составляют большую часть их расы, и, как и вы когда-то, плывут в будущее...

   – Куда же смотрела Файау? Почему она допустила такое разложение Сети? Или ей уже всё равно? – вновь спросил Андрей.

   – Нет. После нашего... ухода Файау развивалась ещё пять тысяч лет, включая в себя всё новые разумные расы. Нам трудно сказать, чего они достигли, но цели их развития изменились. Они ушли в другую Вселенную, чтобы перестроить её и сделать своей. Исход их не был всеобщим. Многие не захотели оставить своё мироздание, и это тоже было предусмотрено. Файау разделилась на две неравные части – одна, большая, ушла, вторая изменилась, чтобы продолжить свое развитие в ином направлении...

   – Расскажи, – попросил Анмай. Он заметил, что глаза юных рутов светились любопытством, – если они и не верили в услышанное, оно их впечатляло.

   – Файау воссоздала нашу Первичную Расу – айа. Это наш долг перед ними... и моя идея, – Вэру показалось, что машина улыбнулась. – Матрицы после квантового вырождения не сохранились, но, по уцелевшим обрывкам генетической информации, с огромным трудом, айа были возрождены, – правда, только один, хотя и самый красивый народ, – золотые айа. Воссоздать исходное многообразие народов Эрайа, несмотря на все усилия, не удалось. Они были обучены, как айа, и воспитаны, как айа. Вначале это был лишь эксперимент... Но наступила интеллектронная эра, и живых файа нигде, кроме как в плывущих в безвременье кораблях, не осталось. А айа жили, не как мы, а как их предки. Они избежали своей интеллектронной эры, изменив тела, и перешли на ядерный метаболизм, став симайа, – машинами по сути, но айа по сознанию и внешности, хотя теперь могли за несколько секунд принять любую. Когда для Файау пришел срок уйти, симайа были избраны, чтобы вечно жить здесь, быть нашей памятью, мечтой, – для других рас. Но это уже не Файау. Это Йэннимур.

   Уходя, Файау считала, что во время Главной Фазы Кунха не будет возникать новых сверхрас, но она забыла о тысячах своих кораблей, подобно нам устремившихся в будущее. Разница в развитии и стремлениях тех, кто остался в будущем, и тех, кто вернулся из прошлого, оказалась слишком велика, чтобы их удалось объединить, и, кроме Йэннимура, возникла параллельная общность файа, – Сеть. С тех пор прошло ещё пять тысяч лет. За это время симайа превратились в сверхрасу. Впрочем, Сеть мало что знает о Йэннимуре, – файа боятся и избегают его.

   – Почему же симайа не остановят Сеть? – удивился Андрей. – Те же их позорят!

   – Перед кем? Во Вселенной нет единой физики, тем более не может быть единой морали и её стражей. Любая сверхраса независима во всех отношениях. К тому же, Йэннимур, в отличие от Сети, был создан с определенной целью, – симайа не должны уходить, как Файау. Они должны жить и строить свое мироздание здесь, вечно. Это слишком большой труд, чтобы отвлекаться на глупости младших рас. Конечно, они помогают иным расам, хотя никогда не колонизируют планет. Но они тоже заселяют Вселенную... по-своему, строя не-планеты...

   Анмай видел, как создают эти города, размером подобные звёздам... во сне. Но представить, что нечто подобное происходит наяву... Он понял, что симайа вызывают у него лишь восхищение. И, что бы он не услышал, – это чувство только окрепнет.

   – ...Они также восстанавливают и заселяют не-планеты, оставшиеся от древних сверхрас, и, конечно, легко строят сверхсветовые корабли, – единственные, по сути, машины, которые им необходимы. Они превзошли современную нам Файау, – одну из величайших культур этой Вселенной, – поэтому их влияние на развитие иных рас безмерно больше, чем у Сети...