Текст книги "Вселенная файа. Трилогия"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 100 страниц)

   Осторожно светя фонариками, они вошли внутрь. Сурт нащупал в кармане большой складной нож, отнятый при аресте, и мрачно усмехнулся. Пришло время платить по счетам.

* * *

   – Боюсь, лифт больше не работает, – несколько минут спустя Керс Уэйра обошел застрявшую в наклонной шахте искореженную платформу подъемника и стал спускаться по идущей сбоку узкой стальной лестнице.

   Позади них висела мертвая тишина.

* * *

   Сурт насчитал почти полтысячи ступеней, прежде чем лестница кончилась. Широкий бетонный туннель внизу упирался в массивный глухой щит из литой стали.

   – Они закрыли аварийные затворы, – сказал Уэйра. – Где-то здесь должна быть контрольная панель...

   Тут же Истми заметил утопленную в стену панель кодового замка. Поддеть её дулом автомата и сорвать было делом секунды.

   – Почему здесь нет больше охраны? – спросил Сурт, пытаясь разобраться, какие провода надо замкнуть, чтобы открыть затвор, – да и замки тут очень простые!

   – Это противовзрывной щит. Вся охрана от людей была там, – Керс показал наверх.

   Сурт соединил нужные провода. Посыпались искры, затвор со скрежетом поднялся, открывая широкий зияющий проем, ведущий в черноту пустой станции. Едва они вошли в неё, из темной глубины туннеля донеслось приближавшееся громыхание.

   – Этот туннель и соединяет Цитадель с метро. А здесь лишь аварийный выход.

   Они погасили фонарики. Мимо них медленно проползла едва светящаяся кабина электровоза, за ним пошли нагруженные ящиками вагоны. Поезд направлялся к Цитадели. Они легко перепрыгнули с платформы прямо в проем выломанной вагонной двери.

   – Ну вот и всё. Доедем быстро, а там... – Керс махнул рукой.

   Они проехали не меньше мили, прежде чем впереди показался свет. Здесь туннель превращался в настоящее ущелье, расчерченное могучими ребрами стальных стен и залитое мертвенным сиянием режуще-синих ламп. За ними едва угадывались массивные очертания орудийных барбетов. На стеклянных галереях стояли вооруженные солдаты. Сурт понял, что здесь начинается сама Цитадель, построенная ещё при Альянсе.

   Поезд, не останавливаясь, проехал по висевшему над бездной каркасу-мосту, и охранники не заметили их, втиснувшихся между штабелем и стенкой вагона. Затем поезд миновал несколько массивных распахнутых ворот, с грохотом вполз на обширную, ярко освещенную станцию и замер. Из широких проходов в её стенах вышли рабочие с электрокарами, готовясь к разгрузке. Раздались крики, – их заметили. Керс и Сурт спешно выскочили наружу, несколькими очередями разметали бросившихся к ним людей и проскочили в ближайший пустой проход прежде, чем уцелевшие успели опомниться.

   Длинный, ярко освещенный коридор упирался в широкие двери грузового лифта. Они открылись, едва Керс нажал на кнопку, но тут же в коридор ворвалась дюжина солдат. Истми успел первым дать очередь, но пули отскакивали от их панцырей, впиваясь в стены. Солдаты ответили шквальным огнем. Керс и Сурт чудом успели проскочить внутрь кабины.

   Прижавшись к боковой стене пустой стальной коробки, Истми увидел на ней панель с десятком кнопок. Решив, что боеприпасы должны храниться на самом верхнем ярусе, возле орудий, он нажал первую. Двери тут же закрылись, кабина вдруг с грохотом пошла вниз, с такой скоростью, что у них перехватило дыхание. Потом их охватил страх – что, если внизу их тоже поджидают солдаты?

   Лифт затормозил так резко, что их швырнуло на пол. Едва двери открылись, Истми бросился в коридор. Когда они начали закрываться, он с разворота дал очередь по кнопкам. Брызнули искры, свет в кабине погас, сдвижные панели застыли полуоткрытыми. Теперь солдаты не могли их настичь.

   – Даже в Цитадели этажи считаются снизу вверх, – мрачно заметил Керс.

   Они осмотрелись. Мертвенно-тусклый свет ламп, темная сталь пола и стен, клубящийся туман производили жуткое впечатление.

   Они попытались отыскать другой лифт, но нашли лишь дверь аварийной лестницы, – запертую и столь массивную, что её можно было лишь взорвать.

   – Найдем другую, – сказал Уэйра. – Центральный массив там, – он показал налево. Его слова раскатились шепчущим эхом по коридору.

   Они шли долго. Влажные стальные стены дышали холодом. Выходы наверх могли быть где угодно – за множеством запертых стальных дверей, в темных боковых проходах, но им не попалось ни одного. Бесконечные повороты, толстые красные кабели, словно артерии змеящиеся по стенам, множество ведущих во мрак ответвлений, темных проемов, шахт, – всё это вызвало у Истми глухой ужас. Во всем окружавшем их было нечто чужеродное, всё это не могло быть просто подземными укрытиями. Их преследовали звуки – то странное гудение, то лязг, шаги, человеческие голоса, но они не видели ни одного человека или файа.

   – Где мы? – наконец спросил он у Керса.

   – Не знаю. На десятом глубинном ярусе, а где точно...

   – Так мы заблудились?

   – Да.

   – Что делать?

   – Идти вперед. Может, найдем лестницу.

   Но, чем дальше они шли, тем мрачнее становились туннели. Клубящийся туман скрывал всё, он тянулся за ними, несколько раз они чуть не упали в неогражденные шахты, спотыкались о какие-то ржавые обломки, тросы. Истми начало казаться, что кроме этих туннелей ничего больше нет, а страшные картины разрушенного города наверху – только сон. Все звуки в подземельях стихли, но ему казалось, что за ними кто-то идет, следит, прячется в клубах тумана... Это становилось невыносимым. Он не знал, сколько прошло времени, почему здесь никого нет, ничего...

   Наконец, они выбрались в широкий прямой туннель, совершенно пустой и чистый, бодро пошли по нему, но вскоре вновь остановились. Здесь туннель поворачивал влево – и вниз, превращаясь в пандус.

   – Проклятие! – Сурт грязно выругался.

   – Подземелья Цитадели состоят из двух частей, – пояснил Керс, – верхних, боевых этажей и убежища, способного выдержать прямые попадания атомных бомб. Это вход в него, – он показал на раскрытые створы толстенных стальных ворот. – Кстати, внизу убежища размещается АЭС, которая питает всю крепость. Если её взорвать, Цитадель станет беспомощной.

   – Мне не хочется туда спускаться. Уже несколько часов, как нас обнаружили – и ничего. Файа хотя бы могли поставить охрану у всех входов. Тут что-то не так!

   – Нам придется туда пойти. Кроме нас это никто не сделает.

   Идти под уклон было очень легко. Здесь было тихо, лишь длинные лампы едва слышно жужжали, заливая всё вокруг своим холодным бледным светом. Сам туннель был очень широкий, с высоким ступенчатым сводом. По нему в два ряда могли ездить грузовики, и, судя по следам на полу и пешеходным дорожкам по бокам, действительно здесь ездили. Они же шли почти два часа, пока не кончился спуск. Каждые несколько минут минуя ответвления, ведущие на ярусы Цитадели, Сурт насчитал их тридцать. Потом чуть изгибавшийся влево туннель стал горизонтальным и резко свернул. В его темном продолжении по обе стороны высились огромные стальные ворота, маркированные цифрами. Здесь уже не ощущалось холода, а воздух стал заметно гуще.

   – Это главные хранилища крепости, – сказал Керс, – что в них – я не знаю.

   Сурт подошел к первым воротам из двух монолитных неровных плит, поискал какую-нибудь кодовую панель, замок – не было ничего. На минуту он растерялся, потом всё же отыскал запертый люк устройства, управляющего электрическим приводом створок.

   – Не очень-то надежные у них замки, – заметил он, ковыряясь в запоре.

   – Не очень, но зато есть сигнализация, – Керс открыл другой люк, поменьше, и возился с проводами. – Хотя тоже очень старая. Цитадели уже двести лет. Тогда не было электроники, да она и не сохранилась бы в этой сырости. Но тут всё выглядит так, словно эта примитивная чепуха поставлена на место электроники!

   Сурт, наконец, справился с замком, открыв люк. Он потянул старомодный рубильник, – ворота раздвинулись, и едва они прошли в них, сомкнулись снова.

   Они увидели огромный зал с такими же ребристыми стальными стенами, похожий на ущелье – в нем, ярус за ярусом, тянулись широкие галереи, а между ними двигались манипуляторы и грузовые клети – каждая была размером с небольшой дом.

   – Боже, сколько же денег они истратили на эту крепость! Ни сто, ни двести лет назад не умели так строить!

   Керс прошел между штабелями. Всю эту галерею и другие сплошь заполняли какие-то ящики, кипы документов, контейнеры, машины...

   – Всё это свозится сюда на случай падения Товии. Тогда файа взорвут все выходы из Цитадели, и это добро останется в ней до прихода их собратьев с плато Хаос.

   – А взрывчатки здесь нет?

   – Нет, но наверняка есть оружие.

   Когда они дошли до торцевой стены, украшенной скрытым пылью непонятным барельефом, оказалось, что сбоку есть проход в соседний зал – точно такой же. За ним были ещё и ещё, все забитые самыми разнообразными вещами, которые только могли быть плодом ума и рук. Когда они через последние ворота вернулись в основной туннель, Истми шатало от усталости. Несмотря на тщательные поиски, они не обнаружили никакого оружия.

   Хотя они уже прошли хранилища, туннель вел дальше, уже без ответвлений или входов. Вскоре они дошли до его конца. Туннель впадал в сумрачный колоссальный каньон, заметно изгибавшийся вправо и влево – в зазор между кольцевыми стенами какой-то колоссальной шахты, едва освещенный поясом тусклых ламп. Его пересекал широкий мост, словно отлитый из зеленовато-голубого светящегося стекла. Мост упирался в огромные, высотой метров в восемь, ворота со знаками атома на створках. Из-за них доносился приглушенный гул.

   Керс Уэйра ступил на светящийся мост первым, и это спасло Истми. Прежде, чем он последовал за ним, мост просто погас с мелодичным свистящим щелчком. Керс исчез в темной глубине каньона без крика, словно опущенный в глубокую воду. Истми, упав на край шахты, тщетно ждал хотя бы удара тела о дно...

   Поскольку пути вперед не было, он пошел назад. Он не знал, что Керс Уэйра в это время ещё падал, задыхаясь, захлебываясь диким ужасом...

   Потом был страшный удар – и темнота.

* * *

   Впереди показались крохотные огоньки, мерцающие, словно звезды – фонари вошедших в туннель солдат. Их было много. Впереди отряда ехал небольшой броневик. Сурт бросился обратно, заметался, ища выход. Голоса солдат приближались. Подумав, он включил взрыватель и аккуратно положил мешок у стены, прикрыв его несколькими кусками железа. Потом спешно отошел, укрывшись в боковом ответвлении. Когда солдаты поравнялись с миной, он нажал на кнопку детонатора. От взрыва загудело всё подземелье. Сурта чуть не разбило о стену.

   Когда дым рассеялся, он увидел, что броневик лежит на боку. Из его покореженного корпуса выбивалось чадное пламя. За ним лежало несколько каких-то бесформенных куч, но многие солдаты уцелели, – дымную мглу полосовали десятки нитей трассирующих пуль. Пока они не видели его, но это очень скоро измениться, если...

   Попятившись в темную глубину бокового прохода, Сурт чуть не упал в шахту с ведущей вниз винтовой лестницей, и бездумно пошел по ней. Он не помнил, сколько ярусов миновал. Становилось всё жарче, всё труднее дышать. Потом он брел куда-то по страшным коридорам со стальными стенами, похожими на изъеденную древесную кору. Коридоры были совершенно пусты и освещены еле тлеющими лиловыми лампами. Его сознание начало мутиться, ему казалось, что кое-где здесь лежат кости, скелеты неестественных, чудовищних существ.

   Потом он заметил нечто вроде окна. Стерев с него пыль, Сурт отшатнулся. На освещенной горящими домами улице возвышалось чудовище – бледно-рыжая шагающая машина, она напоминала тараканью голову на трех неестественно длинных ногах-спицах. Перед ней шла толпа... вероятно, людей – окровавленных, с вывернутыми внутренностями, с какими-то мерзкими мешкообразными тварями вместо голов. Лапы тварей глубоко ушли в уже несомненно мертвую, но ещё двигавшуюся плоть. Такого просто не могло быть, но изображение казалось совершенно реальным, оно дышало сверхестественной, кощунственной жизнью. Истми ощутил приступ удушья и побрел дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Совершенно обессилев, он упал в каком-то тупике, равнодушно отметив, что здесь уже лежат черепа и кости.

   Хотя даже сталь здесь превратилась в лохмотья, тупик перекрывал щит со странным изображением, глянцевито-блестящим и отлично сохранившимся, – на ступенях исполинской лестницы стояло множество файа в странных одеждах, с лицами, неразличимыми в полумраке. Было лишь видно, что голову каждого окружает ореол – у одних светлый, у других темный. На верхней ступеньке, выше всех остальных, в одиночестве, стоял юноша, у которого не было ореола. Из его поднятой руки исходили одновременно и светлые, и темные лучи, они заполняли всю картину, образуя её фон. В его лице было нечто знакомое, словно Истми уже встречал его где-то. Наконец он вспомнил – у Анмая Вэру, которого он много раз видел на портретах, было такое же лицо.

   Слабый шорох отвлек его внимание. Хотя тяжелый, жаркий, застойный воздух здесь был совершенно неподвижен, что-то в глубине коридора взбивало вековую пыль, быстро приближаясь к нему. Как Истми не старался, он не смог разглядеть ничего больше и его охватил страх. Страх перешел в дикий ужас, когда его обволокло нечто совершенно бесплотное, болезненно-теплое, не дающее дышать. Он попытался освободиться от этого, но был уже слишком слаб, чтобы подняться. Казалось, что сам оживший воздух подземелья медленно душил его. Истми всё реже хватал его судорожно открытым ртом, пока его дыхание не прекратилось окончательно.

   Из дневника Найте Лая

   "5-й день осады. (8.6.202/268 д.Э.)

   Невероятно! До сих пор не могу прийти в себя! Вчера говорил с Вэру. Он сказал, что про-Эвергет ещё недостаточно надежен, но обещал прислать нам ядерное оружие и инженера, который бы хорошо в нем разбирался – наш покончил с собой. Сегодня инженер прибыл!

   По порядку: в 21.45 приземлилась "Прелесть" – эти стелс-бомбовозы наиболее грузоподъемны. Она привезла всего четыре "изделия" – сверхмощную струйную бомбу, чтобы взорвать Товию, если она падет (ну и помощь!) и три мегатонных снаряда для 16-дюймовых орудий. А инженер... Но лучше я опишу встречу. Когда "Прелесть" села, – мы прикрывали её посадку всеми средствами, какие у нас были, – я встречал её. Выглядит "Прелесть" престранно – это черный треугольник с выпуклыми сторонами длиной в треть вэйда. Выгрузкой контейнеров руководила высокая девушка в герметичном комбинезоне летчика – на "Прелести" нет пассажирских мест. Я не сразу узнал Хьютай, и настолько ошалел, что даже не поприветствовал её. Она подошла сама. Далее последовал следующий разговор:

   – Чем ты так удивлен, Найте?

   – Интересно, как Анмай отпустил тебя – сюда? Или вы поссорились?

   – Нет, но слишком близко к этому подошли. Я не хочу сидеть в безопасности на плато, когда мои собратья здесь гибнут, – ведь в этом есть и моя вина. Меня обучили обращаться с ядерными зарядами, и я спасу вас, а если нет – зачем мне жить?

   – Вот как? А как же про-Эвергет?

   – Полностью готов, но мы не можем его применять, – его точность ещё недостаточна. Придется обойтись тем, что я привезла!

   – Но Анмай...

   – Очень не хотел меня отпускать, но я же не его рабыня! Нам нужно какое-то время побыть вдали друг от друга. Знаешь... после войны он сильно изменился... стал... жестоким, как подобает правителю... с мальчишками это бывает, когда они сознают свою беспомощность перед вещами, над которыми не властны. Я... люблю его по-прежнему, мне он нравится всякий... хотя порой я перестаю узнавать его и не хочу утешать на пути, по которому шли его предшественники. Я понимаю его, но... пока он думает и тоскует обо мне, ему будет не до убийств, поверь мне. А я пока буду защищать свой город и свой народ.

   – Но что, если он просто найдет другую девушку?

   Хьютай вдруг странно, недобро усмехнулась.

   – Послушай, я знаю Анмая гораздо лучше, чем ты. Предать меня – для него всё равно, что предать себя. Он прежде умрет. А если всё же... то я сама убью его – ради него самого и ради всех нас. Я думаю, что смогу.

   – Ты понимаешь, что не сможешь вернуться? Двигатели "Прелести" не выдержат обратного рейса. Если столица падет, – ты умрешь. Как и все мы.

   – Тогда пусть Анмай постарается, чтобы это не случилось!

   В общем, прибытие Хьютай подняло моральный дух если не защитников, то мой.

   Обстановка – та же, что и вчера, только еще хуже. Идут уличные бои, враг вышел уже к Товийскому парку. Замок превратился в ключевой узел обороны. Мы напрягаем все силы, но их остается всё меньше! Из солдат в строю осталась едва половина, из гекс – 2/3. "Бывших" перебили всех, "Золотые сады" превращены в развалины, и мы уже не можем производить новых".

   "6-й день осады. (9.6.202/269 д.Э.)

   Сегодня, по согласованию с Вэру, Олтой и Хьютай, я решил применить нейтронные ракеты. Пожалуй, уже слишком поздно – все заводы разрушены. О фортах на западной окраине ничего не известно. Старый Замок превращен в груду камня и взят. Враг неудержимо продвигается вперед, уже потеряно несколько квадратных миль городской территории. Наша техника выбита вся, – осталось 38 вертолетов в ангарах Цитадели и бесполезные перехватчики в бункерах на аэродроме. Они не могут летать, – пепел разрушает двигатели. Фактически, город защищает артиллерия и гексы, хотя их погибло уже тысяч 25. Башенные орудия пока почти все целы, но уже четверть наших снарядов истрачена, приходиться экономить. Я не хотел этого, но у нас просто нет выбора.

   Хьютай запрограммировала ракеты, направив их на места основной концентрации противника. Мы определили их по данным наших агентов, – спутники разведки не действуют, так как всё вокруг в дыму. Затем я нажал кнопку на пульте дистанционного управления, – двадцать ракет одновременно взвились из пусковых шахт в Цитадели, и исчезли в небе. Через тридцать секунд начались вспышки и продолжались минуту, постепенно слабея. Весь горизонт был в ослепительных сполохах бело-зеленого пламени! Мы стояли наверху, у дома Вэру, оттуда всё было отлично видно. Облачный полог разорвался, и через минуту показались огромные дымовые кольца взрывов. Они вращались, поднимаясь в бурлящие небеса. Затем был грохот – словно страшная гроза. Эти огромные белые кольца и раскатистый гром показались настоящим светопреставлением. Об ударе никто не знал заранее, даже наши: они наносились далеко за линией фронта. Атаки мятежников прекратились, – пока по крайней мере. Общие итоги штурма Товии – первого, боюсь, что будет и второй – таковы: за шесть дней боев Уэрка потерял полмиллиона человек – 3/4 от взрывов нейтронных бомб, т.к. каждая накрывает площадь радиусом больше мили. Сейчас его армия дезорганизована, но, если он жив, она вновь соберется! Наши потери: техника вся, и восстановить её нельзя. Люди: "бывшие" – все, солдат – 53 тысячи. Файа: истребителей – 4 тысячи, летчиков – 946. Всего больше половины гарнизона. Гекс осталось 32 тысячи – это по-прежнему наша главная боевая сила. Ополченцев осталось 300 тысяч, 70 тысяч самых способных отправлены на плато Хаос, а 96 тысяч погибли. Пожары прекратились, и температура сразу упала до -20. Сейчас всё тихо, мы гасим последние пожары и укрепляемся. Не знаю лишь, сколько это продлится!"

   "8-й день осады. (11.6.202/271 д.Э.)

   Вновь начался штурм. Мятежники вконец озверели. Впрочем, зрелище гибели товарищей от нейтронного удара – агония продолжается несколько часов – способно взбесить кого угодно. Атаки идут беспрерывно, враги лезут вперед, не считаясь с потерями. Захвачена уже половина Старого Города. Мятежники прошли по просохшему дну водохранилища, взяли плотину и соединились с частями на востоке, сомкнув фронт осады. Очень скверно, что они сосредоточили основные усилия на штурме АЭС. У них полно военных специалистов из ССГ и офицеров-перебежчиков. Случаи дезертирства есть даже сейчас, и их тысячи! Ещё хуже те, кто остаются с нами, и вредят нам, как могут. Они делают оборону города почти невозможной. Если АЭС и водозаборы падут – Товии конец. Останется лишь Цитадель, – а сколько продержится она?

   Уэрка хитер, – северные форты не штурмуют, а ведь в них десять тысяч солдат! Пока наша оборона держится, но только за счет гекс и артиллерии; от запасов снарядов осталось чуть больше половины. Уже сама Цитадель атакуется с севера – пока безуспешно. Штурм Товии начался, едва мы успели отпраздновать победу. Впрочем, праздновать нечего – из двух миллионов её населения треть уже погибла под обстрелами и от нейтронных ударов, – десять ракет разорвались в захваченной части города. Итого – за неделю больше миллиона убитых! Это по ожесточению боев напоминает вторую Великую Войну, но не на тысячемильном фронте, а в одном городе! И у нас скоро появится самый грозный враг – лучевая болезнь, неизбежный спутник атомной войны".

   "11-й день осады. (14.6.202/274 д.Э.)

   Штурм продолжается. Старый Город потерян весь, кроме жилых районов на севере. Непонятно, как мы ещё защищаем остальное? Наши бойцы настолько измотаны, что с трудом держат оружие.

   Я сменил гарнизон Цитадели – в ней сейчас истребители. Все её солдаты на фронте, их осталось двадцать тысяч. Наши ополченцы уже стали настоящими бойцами, но что ждет их? Во время передышек в боях, когда дорога на плато Хаос ещё действовала, мы отправили туда много молодежи – сейчас там двести тысяч людей и файа. Остальные практически обречены, – судя по темпу наступления и потерям, мы протянем ещё всего дней 5-6. Я боюсь, что завтра придется применить не только нейтронные, но и термоядерные заряды – потери очень велики, и восполнить их нечем!"

   "12-й день осады. (15.6.202/275 д.Э.)

   День Фамайа – 202-я годовщина основания государства. Очень много событий. Прежде всего, по радио со мной связался Уэрка и предупредил, что если мы вновь применим ядерное оружие, все жители Товии будут перебиты, а если мы капитулируем, то он нас простит! Не знаю, откуда он узнал о моих намерениях, но его дела плохи, – кто-то атакует его армию с тыла. Но Старый Город захвачен уже весь. Наши предложения о перемирии отвергнуты. Он просто загнал нас в угол.

   Сегодня в 12.48 мы дали залп тремя мегатонными снарядами из наших 16-дюймовых орудий и ещё запустили сорок нейтронных перехватчиков. Чудовищное зрелище – весь горизонт в пламени. Часть Старого Города сметена, даже в Цитадели обрушились многие уцелевшие строения. Целый час Товия была под чистым небом, окруженная тремя гигантскими грибами – жутко и красиво одновременно. Сами взрывы – неописуемое буйство красок, какого ещё не было в нашем темном мире. Радиус поражения у водородных бомб – четыре мили, так что мятежникам крепко досталось! Потом разразилась буря со страшным шквалом, черным ливнем и беспрерывным сверканием молний. Огонь противника совершенно прекратился. Воспользовавшись его замешательством, наши войска перешли в контрнаступление.

   Результаты: на севере враг полностью разбит истребителями при поддержке артиллерии Цитадели. Сообщение с фортами на Товийском хребте восстановлено. Солдаты Внутренней Армии быстро отбили часть Старого Города, но встретили неожиданно упорное сопротивление и вновь отошли в Новый, на прежние линии обороны. Наступление врага полностью прекратилось, – на сей раз, думаю, окончательно. В Товии осталось ещё больше миллиона населения – это Фамайа!

   Не знаю, стоит ли праздновать победу. Но защитники города, большей частью, ополченцы, считают иначе. Они собрались в подземном ангаре для вертолетов в Цитадели – самом большом нашем помещении. К моему удивлению, было довольно весело, хотя веселье выглядело довольно диковато. Но для тех, кто с напряжением всех сил защищает свои жизни, зная, что в любое мгновение может быть убит, я думаю, естественно ликовать при виде смерти врага. В огне этой битвы вырастает нечто совершенно новое – наши ополченцы готовы отдать друг за друга всё, даже жизнь, но к тем, кто вне их круга, у них нет ни малейшего сострадания. Для них вполне естественно заниматься любовью в общей куче – все они считают себя братьями и сестрами и девушки сражаются наравне с юношами. Теперь я понимаю, почему Анмай не хотел победы товийцев. Наши инженеры установили сверхмощный термоядерный заряд в шахте у верха пирамиды. Теперь, если набрать девять цифр на моем кодовом браслете, в радиусе двадцати миль не останется вообще ничего. Если бы не Хьютай, я бы уже сделал это".

   "15-й день осады. (18.6.202/278 д.Э.)

   Нас снова штурмуют. Уэрка жив. Я не знаю, сколько людей и файа погибло при взрывах, но если учесть тех, кто погиб в Товии, то будет уже больше двух миллионов. К мятежникам всё время подходят подкрепления, – правду говоря, все, кто выходит из зон хаоса, присоединяются к ним. У них свирепствует лучевая болезнь, у нас она тоже скоро начнется. Короче, дело пошло к концу, и довольно быстро".

   "18-й день осады. (21.6.202/281 д.Э.)

   Аэропорт захвачен. От него осталась лишь равнина, очень похожая на прилегающую пустыню. Гарнизоны северных фортов – семь из восьми, пробились в Товию, пополнив наши силы. Но на их месте теперь мятежники! Держится лишь второй форт, соединенный туннелем с Цитаделью. Он ещё может нам пригодиться, – но туннель к аэропорту пришлось взорвать. Цитадель окружена с трех сторон, – саперы мятежников вгрызаются в её заграждения, как крысы. Противник вошел и в Новый Город – идут бои. Гекс осталось двадцать тысяч, близок день, когда падет последняя. И что тогда?

   Если не будет помощи, причем немедленно, – мы все погибнем. Но в этой проклятой пыли не может летать ни один самолет. Она разрушает двигатели. Хотя на Хаосе осталось 132 самолета, способных долететь до Товии, они не могут подниматься в воздух. Производство дальнобойных ракет там так и не наладили. В итоге, мятежники добрались уже и до плато. Они как-то миновали минные поля и артиллерийские позиции, и с ними пришлось разбираться истребителям. Автоколонна мятежников разгромлена – из 30 машин уничтожено 29 + два бронетранспорта, убито больше ста врагов, взяты пленные. Истребители потеряли 50 файа убитыми, 60 – ранеными и шесть бронетранспортов. Это при том, что второй истребительный отряд всегда считался лучшим. У нас же все, кто сражается на поверхности, по сути, обречены. Наши бойцы уже мрут, словно от чумы – лечить их нечем, да и нет лекарств от лучевой болезни. Появились перебежчики от осаждающих – у них ещё хуже. Они голодают, с тыла их атакуют какие-то странные объединения людей и животных. Все эти люди безумны, среди животных преобладают огромные стаи гекс. Все здания в Товии превращены в развалины, метро затоплено. Население укрывается в многоэтажных подвалах домов-пирамид. Водозабор взорван, берем воду из скважин. На АЭС работают всего два блока, но и их хватает. У меня нет времени писать дальше. Что будет, – не знаю. Похоже, Уэрка тоже ждет помощи, – но от кого? Надо спросить Вэру, может быть, он..."

   "20-й день осады. (23.6.202/283 д.Э.)

   Я рад, что вскоре всё это кончится. Я не могу больше описывать то, о чем не должно писать ни одно существо, имеющее душу. Но если я этого не опишу – то кто же? А моя душа и так давно погублена, – какая разница? Всё равно, после того, как погибла Наэри, моя любимая, мне тоже незачем жить. Но разве я не должен?"

   "22-й день осады. (25.6.202/285 д.Э.)

   Сегодня погибли последние гексы. Теперь нам осталось надеяться лишь на свои силы. Наша территория сейчас – это Цитадель, Новый Город и промышленный район между ними. Об обороне каждого квартала, каждого дома можно слагать легенды, – но о последних подвигах последних защитников Фамайа уже никто не узнает. Большинство населения Товии умерло или умирает от радиоактивного заражения. Цитадель блокирована, с городом её соединяет лишь туннель. Мятежники добрались местами уже до её внешнего обвода. У нас кончаются боеприпасы. В строю, включая истребителей и ополченцев, осталось сорок тысяч – хотя оружие взяли уже все, способные его держать. Может быть, это последняя запись".

   "25-й день осады. (28.6.202/288 д.Э.)

   Это последняя запись. Когда настанет время следующей, – всё будет уже кончено, так или иначе. Мятежники прорвались к АЭС, бой идет уже у её входных ворот. Если мы лишимся света и воды – нам конец. В Товии осталось двести тысяч жителей и беженцев – они обречены, если не случится чуда. Сколько вокруг мятежников – неизвестно. Они заняли уже почти весь город. В наших руках осталось всего несколько квадратных миль, не считая Цитадели. Что творится в захваченных врагом кварталах – страшно описывать. Люди (и файа тоже!) там превратились в зверей. У нас вышли все 16-дюймовые снаряды, 6 и 3-дюймовых осталось по сотне на орудие. Сегодня выпущены все нейтронные перехватчики и единственное, что нас спасает, – нарастающий развал у противника. Это следствие нейтронных ударов. У нас тоже всё смешалось. Воюют все, кто в силах взять оружие, – даже дети.

   Сегодня же мятежники начали штурм плато Хаос. Оно обладает мощнейшей космической обороной – тридцать Стражей с гамма-лазерами, 90 атомных противоракет, две тысячи тактических ядерных боеголовок, сотни наблюдательных спутников, шесть пилотируемых космических кораблей класса "земля-орбита" – но там нет никакой действительно боеспособной наземной армии! Есть только второй истребительный отряд – 9700 файа, 125 танков, 200 бронетранспортов, 80 РСЗО, 60 ЗРК и 6 эскадрилий боевых самолетов (4 перехватчиков, 1 РЭБ и 1 ДРЛО, всего 72 машины). Плюс 37 тысяч ополченцев. А у повстанцев – примерно три дивизии: 8 тысяч офицеров, 38 тысяч солдат, около тысячи единиц бронетехники. Короче, соотношение сил совершенно не в пользу Хаоса. Там только за первый день штурма потеряли 700 бойцов истребительного отряда, 15 танков, 98 бронетранспортов, 6 самоходных орудий, 8 систем РСЗО...

   В общем, кроме про-Эвергета нам уже ничего не поможет. Пускай Анмай применит его, невзирая на риск. Выносить эту осаду дальше – не в наших силах.

   Р.S. Личное.

   Поскольку завтра мы все можем погибнуть, предложил Хьютай вернуться – в шахте, в Цитадели стоит космический корабль, запрограммированный для суборбитальных полетов. Она отказалась, заявив:

   – Пока я здесь, Анмай будет осторожнее!

   Странная ситуация. Она хочет вернуться к нему, – и не может оставить Товию, хотя здесь её ничто не держит. Но я её понимаю. Мы-то в любом случае спасемся, – а остальные? Они достойны жизни больше, чем мы!

   И последнее. Быть может, все мы завтра умрем. Быть может – нет. У меня есть предчувствие, что я не покину Цитадели. Откуда оно – не знаю. Но за последнее время я повидал много смертей и понял, как это бывает. Впрочем, неважно. Итак: мне двадцать пять лет, по своим способностям я – лишь командир взвода четырнадцатого истребительного отряда, случайно попавший на это место. Пускай невольно, я совершил множество ошибок и понимаю это. Но это не главное. Меня все время преследует ощущение, что я всё делал неправильно, – причем не в деталях, а в принципе. Сейчас вся оборона Товии кажется мне чудовищной бессмыслицей. Неужели я ошибся и всю жизнь был не на той стороне? Я совершенно запутался и не знаю, что делать. Поэтому меня не пугает близкая смерть. В общем, – я готов к ней".